Нока Соул
Вороная. Золотой Мотылек на Серой улице
Минут семь Софтер еще стояла у порога прислушиваясь сначала к шагам, отдающимся от стен подъезда эхом, потом к отдаленному удару подъездной двери и проследовавшей за тем тишине. После быстро прошла к подоконнику в гостиной и выглянула в окно, зорко следя за уходящей со двора фигуркой поскальзывающейся на мокром снегу Летиции. Привычная тишина стала вдруг для Равенны какой-то неприятно белой и пустой. Отыскав на полу раскрытый дневник, пестреющий обилием чернильных строчек, страницы какого сами собой с шелестом переворачивались от гуляющего в комнате сквозняка, волчица подняла маленькую книжку, прожившую с ней почти всю осознанную жизнь, и пристроилась к стене, создавая на пустой странице новую запись.
Мой дорогой дневник, в моей жизни происходит что-то действительно странное… Сколько времени я проспала?..
Затем, отложив брошюру на пыльный стол, фурри прошла к зеркалу в коридоре и уставилась на свое отражение. Этого она не делала уже так давно…
***
– Летти, это ты? – раздался с кухни голос матери, когда Дримлап-младшая зашла домой. В квартире восхитительно пахло корицей и свежей выпечкой.
– Да, я пришла, – отозвалась Летиция, скидывая шапку и шарф на пол, чтобы не рассыпать повсюду снег, которым старательно замела всю одежду метель за время короткого перехода нескольких знакомых улиц.
Секундой позже в коридоре возникла улыбающаяся полосатая белая кошка с серовато-синими пятнами, держа в лапах кухонное полотенце.
– Ну что? Как прошла встреча? Лучше себя Равенна чувствует?
– Не знаю. Она накричала на меня и практически выставила за дверь, – мрачно отозвалась Летти. – Как будто бы подменили ее.
– Не расстраивайся, милая, – сказала Нарцисса Дримлап, глядя на дочь, снимающую заснеженную зеленую куртку с меховым искусственным воротником. – Ей сейчас очень нелегко, нужно это понимать. Не сердись на нее. Вот увидишь, все наладится совсем скоро.
– А где Миррор? – вдруг перевела тему Летти, окидывая взглядом коридор и не обнаруживая брата на месте.
– Ушел уже. У него дополнительное занятие по алгебре через полчаса, – Нарцисса посторонилась, пропуская Летти в дом, и добавила:
– Мой лапы и приходи на кухню. Я испекла твое любимое печенье.
Кивнув, Дримлап-младшая устремилась дальше по коридору. Теплый мягкий свет, уютная суета любящей матери на кухне и ее голос, что-то напевающий… – все это так непохоже на ту пустоту и мрак, в котором сейчас осталась Равенна добровольно… Та Равенна, о которой Летти пообещала себе позаботиться, едва увидев, на что та способна в одиночестве.
«Мама права,» – подумалось собаке. – «Я должна быть терпеливой и лучше пытаться. Что на меня нашло? Я же знаю, через что Равенна прошла, но все равно от нее уже чего-то требую… Нет. Я буду впредь внимательнее. Начала все это – значит мне и двести до ума. Я помогу Равенне и спасу ее, клянусь!..»
***
«Чем дальше, тем хуже» – гласит народная мудрость о жизни, с которой я согласна более, чем на шестьсот шестьдесят шесть процентов. Прежде я меньше задумывалась о самой соли данной фразы, но вот с сегодняшнего дня стала верить в приметы больше…
Равенна угрюмо посмотрела на снующую по комнате Летицию, куда более воодушевленную успехом своего удачного и завершенного все-таки покушения на чужое личное пространство, нежели сама Софтер. Собака мало того, что запалила повсюду свет и распустила по квартирной привычной пустоте леденящие сквозняки, – нет, на этом она не могла бы остановиться чисто физически, волчица уже это поняла – так еще и устроила генеральную уборку, загнав свою новую знакомую на диван шипением агрессивно реагирующего на слой грязи на полу старого пылесоса. Вообще Ра не могла вспомнить, как так получилось: вчера еще у порога с немой просьбой, а сегодня уже в чужом доме со своими порядками и требованиями. Нет, это решительно не та Равенна, которая жила тут до этого дня. Другая бы, вероятнее всех концовок, уже напала бы по своей «старой доброй» привычке… Или нет? Может, проблема даже не в том, что, в отличие от Бриз, эта фурри не вызывает такого раздражения в силу своей лучшей воспитанности, откровенной доброты и отзывчивости в каждом вздохе? Казалось бы: почему бы и нет? раз Летиция так сильно хочет по-настоящему помочь, то пусть сначала докажет истинность своих намерений и покажет себя в ею самой обещанной заботе. С одной стороны очевидно: Равенна уже не такая дура, чтобы слепо бросаться каждому навстречу и верить любому произнесенному слову. Пообещав себе быть осторожнее, она ныне уже не стала бы с прежним прямым осуждением смотреть со стороны случайного зрителя на то, как безнаказанно сама использует чью-то доверчивость… Если это, конечно, доверчивость. Мало ли на свете актеров и мастеров перевоплощения… «Чужая душа – потемки», а говоря проще, кто там ее эту Летти разберет? Не окажется ли со временем, что Ра вновь наступила на одни и те же грабли, какие встретила, если так уместно будет выразиться, бесчисленное количество раз в будущем, однажды доверившись одному-единственному взгляду в прошлом? Отнюдь. С одной стороны нельзя рассматривать ни одну малейшую крупицу только в реальном времени; следует найти как можно больше точек обзора с разными ракурсами. Поэтому и теперь, глянув сбоку в разрезе даже бегло, возможно было установить, что все, что только ни происходило в данный момент, было для Софтер первым и далеко не последним экспериментом в таких манипуляциях ради собственных интересов.
«Пусть останется на подольше. Пусть думает, что я уже доверяю ей, а не просто ее использую,» – размышляла волчица, боковым зрением наблюдая за Летицией, смахивающей со всех предметов мебели пыль. Лежащий на коленях Равенны дневник служил отличным прикрытием, и она могла спокойно следить за собакой, не оказываясь вовлеченной в разговор и в то же время ничего не делая. – «Ты узнаешь, мама, что мне давно все про тебя известно и понятно. Я тебе покажу, что не одна ты можешь вести отдельную жизнь, оставаясь в одиночестве. Я тебе все еще докажу… Ради тебя согласна попробовать доказать что-то не только себе… Узнаешь хоть примерно, кого ты своими трудами пыталась вырастить, глядя только издалека…»
– Так ты… живешь тут одна? – не выдержав длительного напряженного молчания, поинтересовалась-таки разговорчивая по своей натуре Летти.
Подняв глаза, Софтер вопросительно посмотрела на нее пару секунд, а затем вновь опустила взор на листы записной книжки.
– С матерью. – Безэмоционально изрекла, усердно создавая видимость сосредоточенного чтения.
– Да, конечно. Я знаю. Я не это имела в виду. Я про сестер-братьев. У тебя же никого? – Дримлап-младшая выключила пылесос и прошла к окну, чтобы открыть форточку и запустить в помещение свежий воздух с улицы.
– Нет. Могу сразу предположить, что у тебя есть, – пробормотав под нос ругательство, волчица закрыла тетрадь и слизнула с порезанного листом пальца капельку крови. – Иначе ты не стала бы задавать такой вопрос.
– Да, есть, – Летти немного натянуто улыбнулась. Ее несколько нервировала непредсказуемость Равенны, которая вдруг сегодня стала настолько покладистой по сравнению с вчерашней встречей и сопутствующим «выступлением». – Брат есть…
«… как, например, твой брат, да, волчица?..»
Вздрогнув, Равенна шарахнулась в сторону и закашлялась. Голос, резко возникший в голове и явно не принадлежащий ей самой, опять сбил волчицу с толку и ввел в секундное испуганное замешательство. Это был уже не первый подобный случай, да и в любой другой схожей ситуации чудаковатой волчице не пришлось бы привыкать к подобному, но отчего-то именно теперь все проявляющиеся голоса пугали Ра больше любых других раздражителей. Не менее двух раз каждые сутки они вновь и вновь возвращались, никак не желая оставить ее в покое, и вот теперь это было как раз то стечение обстоятельств, когда повлиять на происходящее Софтер не могла ни одним из известных ей способом. И сейчас она опять так внезапно ушла куда-то в себя, будто бы кто-то столкнул ее с обрыва вниз именно тогда, когда она отвернулась, доверившись. Мигом сбегав на кухню, пока волчица приходила в себя, Летиция теперь уже стояла рядом с ней со стаканом воды.
– Вот, возьми, пожалуйста, – собака вручила ей стакан, просто сунув стеклянную емкость с питьем в ее холодные пальцы. – Все в порядке?
– Почти, – выдохнула Ра, скользнув глазами по мордочке Дримлап. – Спасибо.
Сейчас бы поругаться или мысленно поиздеваться над собой по поводу собственной распущенности и вседозволенности… Раз уж у Софтер такой «стиль» мировоззрения, то вполне логично было бы сейчас ему последовать… Но вместо самобичевания Равенна задумалась совсем об ином. Что-то привиделось ей в этом отдаленном голосе… Что-то знакомое, почти родное. Где-то на закорках шевельнулись какие-то смутные образы и воспоминания, уловить которые было почти невозможно… Будто бы все это могло что-то значить… Будто бы она была кому-то чем-то обязана и должна была за что-то отвечать, оберегая это «что-то» даже ценой собственной жизни. У волчицы немедленно возникло такое ощущение, словно бы разум отказался повиноваться ей в то время, как она пыталась восстановить недавнее сновидение, какое вот-вот должно было бы всплыть на поверхность из тины и ряски долгосрочного хранения, в которых барахтается живо. Это что-то действительно важное, от чего зависит полностью существование самой волчицы…
– Равенна, что с тобой? – доброжелательно спросила опять Летиция, по чьим глазам бродила, искрясь, легкая полуулыбка, и воспоминание, конечно, тут же сорвалось, пусть и не исчезло совсем, оставив надежду на свое скорое возвращение.
Отрицательно покачав головой, Софтер услышала хлопок, а когда посмотрела на пол, то увидела свой много раз упомянутый дневник, упавший на светлое покрытие открытым на какой-то странице, следующие несколько за которой были вырваны, о чем свидетельствовали бумажные обрывки у переплета.
…Что я есть в глубинах своей души?..
«Ладно,» – вдруг легко как никогда приняла решение Ра. – «Я прочитаю весь свой дневник. От начала и до самого конца. Я узнаю все. Пора…»
15. Смеха ради
Равенна стояла на самом краешке моста и держалась с двух сторон за заграждения, находясь при этом снаружи, ровно, что на свободе, вне клетки. Над ней висело монотонное небо города, внизу кипела бурая река в двух гранитных стенах с редкими спусками и пристанями дальше по течению. Позади нее неслись бесконечным потоком на огромной скорости машины, с шуршанием и рычанием разбрасывая свою серую пыль мелкой крошкой и россыпями брызг. Где-то в мареве светилось у горизонта сиротливое вечернее солнце, а от высоких очертаний небоскребов и новостроек шли клубами отопительные испарения: ноябрь так и не разошелся снегом или грозами и остался слишком теплым для сугробов, но слишком прохладным для обыкновенной жизни. Под мостом раз в час пробегали белопанельные города прогулочных теплоходов, которые пройдут этот краткий путь реки, ставшей в условиях мегаполиса грязной сточной канавой, а потом уйдут на свободу в бескрайнее чистое море без плавающих у кромки берега рекламных листовок. Все реки идут вперед, все реки, маленькие и большие, стремятся к океанам и морям. Говорят, солнце скоро погаснет навсегда. Говорят, время лечит. Говорят, когда-нибудь все прошлое отпускает боль и отступается… Почему она осталась жива? Почему ей суждено…
… Я не верю! Не верю!..
Софтер обернулась назад и посмотрела на оживленное шоссе у себя за спиной. Столько случайных зрителей, столько фурри… И одна она на другом крае моста без перил. Неужели нет ни одного фурри, которому было бы не все равно? Неужели не найдется ни одного неравнодушного в этой толпе?.. Здесь столько народу и все настолько привыкли, что безразличны к восьмикласснице, которая, может быть, через мгновение добровольно…!
Усмехнувшись, Ра перелезла обратно, подняла с маленькой пешеходной тропки, отгороженной от автотрассы, свою куртку, в какую был завернут телефон и кейс от наушников, и, все еще улыбаясь не совсем, так сказать, «хорошо», пошла прочь от моста. Открыв капсулу для хранения двух маленьких беспроводных наушников, достала один, и в ухе сразу разошлась какая-то незамысловатая современная мелодия с глупым текстом. Откуда пошла внезапная новообретенная привычка ходить везде с наушниками, Равенна не запомнила, да и копаться в воспоминаниях и баламутить едва замершую воду мыслей не было никакого желания. Как только стало можно надолго уходить из дома, Софтер-младшая стала убегать из четырех тоскливых стен еще на рассвете, зная, что днем вновь придет эта Дримлап, прогнать которую будет невозможно. Вместо того, чтобы смиренно ждать неизбежной встречи в постылой тихой квартире, что своей извечной неизменной пустотой грозила каждую лишнюю секунду, проведенную в неподвижности, просто раздавить, Ра приучила себя занимать дальние мысли музыкой и гулять, как гуляла когда-то давно в прошлом. Ходить, ходить по городу, постоянно менять свое местоположение, не давать себе остановиться, чтобы уныние свободного от контроля пути мига не догнало ее. Сначала по городу, потом вокруг реки, потом в центре столицы, потом еще где-нибудь у моря, но только не в парке. Только не там, где таились во всем крупицы того особого вещества, которое исправно хранило память о всем былом. Ни на секунду. Ни на вздох. Только не туда!.. И пока Летиция стояла в подъезде у двери, пытаясь достучаться до пустующего жилища, Равенна в своем одиночестве, в каком чувствовала себя куда лучше, бегала там, где эта фурри-собака при всем желании ее не нашла бы. Первые три дня волчица всеми силами пыталась убедить себя в том, что этот метод отвлечения работает. Она постоянно твердила себе, что «все будет», что это обязательно поможет прийти в себя и обязательно отгонит все «лишние» мысли, обострившиеся от ее беспомощности за время болезни с особой силой и выразительностью. Потом поняла, что терпения не хватает, а мысли не уходят. Надежда стала стремительно ослабевать… И тогда она просто взяла и все бросила. Оставила другим все эти убеждения и договоры, которые уже очевидно не помогали и даже в теории не могли бы спасти. Забрав себе только прогулки и музыку, Равенна, конечно, продолжила каждый день проходить привычный долгий-долгий путь… Но теперь она проходила его совсем иначе.
Как только волчицу заинтересовывал какой-нибудь травмоопасный объект города, например, мост или крыша высотного здания, фурри сразу же шла туда, чтобы проверить его проходимость и обзор, отмечая себе, сколько случайных прохожих остановятся, поднимут голову и прокричат что-то ей, чтобы выяснить, что происходит. К этой мостовой волчица присматривалась долго. Это ведь здесь все началось. Ее жизнь с матерью, ее спонтанное одиночество, ее череда последовательных взаимосвязанных ошибок, каждая из которых будто бы стоила целую жизнь. Словно бы здесь, на этом мосту, Ра рассталась с кем-то необходимым для цельного существования из своего прошлого. Даже не имея возможности восстановить в памяти то, что было на день-два раньше, Равенна как будто точно знала и могла доподлинно сказать, что здесь ее оставил ее самый дорогой и близкий друг и самая главная и надежная опора по жизни – она сама. Она не вся была в самой себе, когда какой-то случайный прохожий поймал ее и сдал в лапы медиков, когда она пыталась куда-то вернуться… Но куда?
Спустившись на улицу, волчица целеустремленно пошла вниз, туда, где городская река создавала тихую укромную заводь за пристанью. Пройдя мимо группы подростков, к счастью, незамеченной, фурри спустилась на дощатый настил, прошла к самому краю и села, подобрав согнутые в коленях лапы. Темная ледяная ноябрьская вода плескалась совсем близко, гулко встречаясь ветровой рябью с опорами пристани. Странно, но когда Ра смотрела на эту воду, что-то все навязчивее подсказывало ей, что в прошлом она искала в ней выход…
«Выход?..» – задумчиво повторила про себя Равенна, положив лапу на тот карман, в каком прятался дневник, который она поклялась сегодня прочитать. – «Откуда выход? От чего я хотела спрятаться там? От чего хотела так резко уйти?..»
Ее, в общем-то, и сейчас не отпускали подобные мысли, но только теперь являлись несколько реже, и все равно можно было бы применительно к ней сказать, что она изменилась… По сравнению хотя бы с собой прошлой.
«А вот интересно…» – Ра обернулась и посмотрела на скамейки, оставшиеся на возвышении у дороги, на которых в любую погоду можно было бы обнаружить пару-тройку фурри. Не заметив свидетелей, которых отчего-то взяла моду опасаться, фурри свесилась вниз и опустила лапу в воду. – «Как же я тогда отделалась одним только воспалением легких? Почему выжила? Даже когда я болела, во мне было больше практического смысла, чем теперь. Я хотя бы знала, что мне делать… мне было к чему стремиться… Цели я так и не достигла, вот же, стою здесь живая, будто бы кто остановил обратный отсчет, спас уже в который раз… Будто бы кто не хочет, чтобы я умерла… А лучше бы я это сделала. Не было б сейчас ни проблем, ни поисков, ни этих всех глупы душевных страданий, присущих земному существу. Зачем же я здесь?.. Кто хочет провести меня по жизни невредимой?..»
Смеха ради открыла личный дневник, достав из кармана, и прочитала самую первую строчку…
Привет! Меня зовут Равенна Софтер, мне десять лет, и я люблю смотреть за тем, как из неба идет снег!
«Какие наивные, но прекрасные строчки. Жаль, что я не там теперь… Я тогда еще умела быть счастливой…»
Просто посмеялась ради забавы. Милая, маленькая, еще совсем фурренок. Подумала о слове «смерть»… Посмеялась еще. Лишь смех смеха ради…
Просто смеха ради вытащила из кармана разрывающийся от входящих звонков телефон, просто скинула вызов Летиции Дримлап, просто минуту помолчала…
Потом из-за плеча совершила замах и бросила в темную воду с хлопком телефон. Постояла в тишине еще, глядя, как гаджет уходит под поверхность речной толщи, и зная, что другого уже никогда не будет, пока она не решит это сама. Развеселилась собственной находчивости и легко пошла в другую сторону. Музыка в наушниках замолчала почти сразу, – старая модель не выдерживала ни капли воды – и в приглушенности под наушниками выступили звуки города, шум жизни мегаполиса в погоне за ложным видением счастья.
Как только мелодичный незамысловатый фон ушел, в голове сразу же расцвели все до единой мысли, даже те, которые были старательно отброшены подальше. Равенна со странной улыбкой размашисто шла по Серой улице, над названием которой архитектор решил вообще не заморачиваться, в одиночестве, будто бы оторвавшись от всех, кто пытался ее удержать, и оборвав все связи с остальным миром. Отчего-то идти теперь было очень легко, а вместо льда у сердца порхали мотыльки, словно все вокруг было свободой после долгого заточения.
«Ты кто есть-то, Равенна?» —внезапно вновь вклинился в подсознание тот чужой неопознанный голос. – «Ты хоть знаешь, что делаешь? Ты чего такая счастливая? Можешь ли ты такой быть? Ты сама же говорила, что не печалиться вовсе не умеешь? Что потеряла?»
«Да я и не радуюсь вовсе,» – беспечно, как не для себя, отозвалась мысленно Равенна, переходя на бег и словно точно решив, что ей стоит делать теперь. – «Каждый раз, когда я не плачу, я грущу белой грустью… Радость – это ведь тоже есть печаль. Обратная. В чем ты винишь меня? В том, что я чего-то хочу? – Да ничего-то мне не нужно, не ищи.»
«Ты уверена, что знаешь себя теперь?» – голос немного поразмыслил над следующими словами. – «Уверена, что помнишь? Знаешь ли ты, что тебя могут не вспомнить? Кто ты?»
«Я – Равенна Софтер, ученица восьмого класса,» – машинально исправно подсказали закорки.
Вдруг понимая, что в голове начинает набирать громкость знакомый звон, волчица ускорила свой бег и задышала чаще, как при панической атаке. Что-то внутри оборвалось, и вся легкость исчезла, сменяясь обратно все тем же давящим льдом. А ей только стало немного легче…
«Что-то происходит…» – судорожно подумала Софтер, теряя и понятие того, куда направляется, и связь с действительностью, сменившуюся одним только беспочвенным ужасом и упрямой командой, кричащей о необходимости спасаться и убегать как можно дальше. – «Что-то опять происходит! Ох, что-то будет нехорошее!..»
«Вспомни… вспомни все, Равенна…» – шепот, сравнимый по громкости с криком, звучащим ровно внутри головы, готовой разлететься от невыносимой боли, заставил все в глазах потемнеть и пошатнуться. Это шепот такой… знакомый…
«Вспомни все… Не дай им себя обмануть…»
Схватившись за голову, Софтер согнулась и, сама того не осознавая, закричала хрипло, истерично, до боли в горле громко. Выгнать, выгнать опять этот голос. Он может ее убить. Прочь, прочь все! Нельзя поддаваться! Ра завыла и отступила назад, пытаясь заглушить шепот в голове и прекратить все это.
«…Это значит «вороная». Красивое имя…»
«Это Судьба! Здесь каждый сам за себя!»
«…Ты просто светишься… как прожектор…»
«Ветры перемен! Что замышляет твой Инструктор…?..»
«Постойте! А Вы правда Равенна Софтер?! Как вы умерли? Это же невозможно!..»
«Срежь Провод…»
«Стойте! Не оставляйте меня здесь!..»
«Я знаю, что я последняя…»
Равенна закричала. Завопила все так же еще и еще. Уже поравнявшись со скамейками, уже поднявшись дальше, на гранитную площадку обзора, высоко над водой, она металась теперь у самого края туда-сюда, и ничто не было ей преградой от падения…
«Четырех участников, не считая меня самой!..»
В голове вспышками возникали то истошные крики, то чей-то темный силуэт за мутным стеклом, то чей-то скелет, лежащий на дороге, то черный земляной город, освещенный пламенем, горящим внутри металлического блюда, устланный у земли каким-то бесцветным дымом, на каком лежал черный и зеленый свет…
«… Я добуду вам точно такой же…»
«..Улетай! Спаси себя!..»
«… Сильнейшая Аура…»
«… И ваше Число…»
«Ничего не бойся… Ты все сможешь…»
«Простите, что нужно делать?..»
«… А вот если задаться целью Систему пройти…»
«Как ты умер?»
«Встретимся у Хранилища…»
«Победу Киллеру!»
«Тридцатая «Д» группа?..»
«Мой Поселок… Проводники… Такое было…»
«Я не могу так больше! Не могу! Не могу!»
Пронзительный громкий вскрик смешался с воздухом, все полетело в стремительном падении, и в глазах стала приближаться черная вода… Равенна не осознала, что с ней произошло, не поняла, что падает вниз с моста, на котором уже вновь оказалась, как не по своей воле, оступившись по невнимательности… Мимо бежали машины, а по пасмурному небу бежали рваные облака, готовые в любой миг обрушиться дождем с мокрым снегом. Кажется, с утра по радио обещали?.. Хотя, какое радио? Она не слушает никаких передач. Каждое утро, начиная с ночи, она ждет мать с работы. Она ждет и ждет уже полторы недели; она никуда не уходит до последнего и исчезает из дому лишь тогда, когда дело доходит до скорой неизбежной встречи с Летицией, которая все пытается помочь, не желая признать одну простую Истину: пока не свершится что-нибудь грандиозное, Равенне просто ничем не помочь. Ее нечем спасти. Слава действительности, теперь она точно погибнет. Слава реальности, ее судьба все-таки разрешится и не останется незавершенной. Слава настоящему, ни дождь, ни снег так и не успеют пойти слишком рано… Не нужно будет больше ни бежать, ни прятаться, ни решать ничего в соответствии со своими убеждениями, веры в которые нет и не было никогда. К счастью, это конец, и ей уже будет не проснуться… Как вдруг…
***
Я посмотрела вниз, ожидая увидеть там реку, но вместо того обнаружила себя… стоящей на гранитной набережной? Я оглянулась, посмотрела в обе стороны, пытаясь понять, как здесь оказалась. Какого черта? В памяти надежно осталось одно осознание того, что я должна была куда-то упасть, что уже падала куда-то… Куда? И почему? Что заставило меня? Злоумышленник, толкнувший в спину? Мои навязчивые идеи, которые я вовремя не заметила рядом?.. Я не могла понять, что происходит, и едва ли понимала, где нахожусь. Голова отказывалась перерабатывать такой огромный объем информации и не подсказывала мне ничего дельного, когда я пыталась восстановить в памяти «последовательность» моего «сбоя», расспрашивая о нем саму себя. В то время как разум еще пытался объяснить произошедшее, осмысляя возможные варианты развития событий, мое фактическое существо всеми силами упиралось и противилось, словно бы пытаясь помещать мне из-за какого-то запрета, путая мысли еще сильнее. Будто кто-то всезнающий, из тех, кто выступает творцом чьей-то бесполезной истории никчемной маленькой жизни, категорически не хотел позволить мне вспомнить, а потому вмешался и стер из моего подсознания начало и конец воспоминаний, а потом «запрограммировал» реальность так, чтобы мне не найти той самой ошибки. Такое часто бывает, что не помнишь, зачем делаешь что-то, или забываешь через некоторое время поиска, какую вещь ищешь. Это нормально; все проходили, это не страшно – не стоит того, чтобы строить вокруг факта пугающие теории, ведь причина всегда одна: ты просто отвлекаешься на что-то еще, перестаешь думать о своей первой цели, потом пугаясь и испытывая ощущение полной растерянности.
Здесь нет ничего сверхъестественного, все, наверное, хоть раз с подобным сталкивались. Я бы ни на миг не стала бы волноваться, если бы только не вела личный дневник как раз именно в этот момент, записывая все, что со мной только ни произошло. В том числе и то, что происходит в каждый «данный» миг. Вот и теперь, решив спросить подсказки у «всепонимающего стороннего слушателя», который не мог бы пропустить ни одной детали, я перелистнула разворот на одну страницу назад, дабы перечитать написанное, и… Ее нет? Моей только что написанной и еще влажной от непросохших чернил страницы просто не было?.. От нее остались одни только клочки бумаги у переплета, будто бы кто-то только что вырвал ее из общего повествования!
Я могла бы верить во все, что угодно: в то, что я сейчас сплю, и кто-то смотрит на меня; в то, что я все-таки упала с того моста утонула, разбилась и все такое… Да во все, что угодно, но только кроме этого! Я бы никогда… подчеркну еще раз и не побоюсь!.. никогда! Никогда бы я не поступила так с моей записной книжкой, которую вела с четвертого класса! Я могла совершить что угодно, но я ни за что не стала бы вырывать из последовательности собственные мысли. Это ровно, что преступление – издевательство над книгой! Что я не понимаю еще в этой реальности кроме нее самой? То, что я очень сильно усомнилась теперь еще и в том, что никакого вмешательства в мою жизнь сейчас не произошло?.. То, почему в кармане моей куртки вновь зазвонил телефон, который я самолично выбросила своими лапами десять-одиннадцать минут назад в реку? То, что я услышала зов по имени откуда-то со стороны? Или то, что…
На миг отведя взгляд, Равенна увидела бегущую к ней Летицию в сопровождении какой-то немолодой полосатой кошки. А когда вернула взгляд на колени, где должен был лежать личный дневник вместе с ручкой, то поняла, что ни книги, ни письменной принадлежности нигде нет. К горлу подступил холодный страх вперемешку с каким-то отчаянием. Фурри семьи Дримлап окружили со всех сторон и засыпали взволнованными репликами с вопросами и восклицаниями, к которым волчица осталась глуха и безразлична.
… Что же она наделала?.. Она потеряла дневник… Потеряла свой смысл жить, свой единственный шанс выяснить, что творилось в ее жизни до лечебницы…
Потеряла саму себя…
16. Последняя страница. Перекресток трех дорог
На секундочку представьте, что бы вы почувствовали, если бы увидели самих себя со стороны, будучи уверенными в том, что по-прежнему существуете и точно не спите. Вообразите себе на миг милейшую ситуацию: вот вы, такой же милейший подросток, который закрыт от всего мира и ни с кем не хочет общаться, и ни с кем не хочет сближаться, сидите, как ни в чем не бывало, на ступеньках гранитной набережной и глядите несколько отстранено на рассекающие речную гладь белые кораблики, какие будто бы играют между собой, как маленькие фуррята, ничего и никого не трогаете, да и вообще находитесь в самих себе, когда вдруг вас окликают по имени. И имя это, довольно редкое, – едва ли еще найдется кто-нибудь с таким же в том городе, которым вы дышите от своего рождения – определенно принадлежит именно вам, а не кому-то еще, то есть, окликают именно вас. Вы поднимаете голову, видите бегущих навстречу фурри, уже морально готовитесь к расспросам о том, куда вы пропали… Когда внезапно вы вот так же понимаете, что ваши вещи, которые вы принесли с собой в раскрытом рюкзаке, произвольно исчезают, появляются и безвмешательственно меняют свое местоположение в пространстве без какого-либо на то повода… А спустя мгновение вы уже стоите сверху, опять на мосту, и с него вам видно вас же, спокойно сидящих на скамейке под фонарем. Те фурри прибегают и начинают кричать на вас… но вы-то знаете, что на самом деле стоите в этот момент на мосту… У вас же не было и нет близнеца… правда же?..
***
Когда в голове все хоть немного уложилось и Равенна осознала-таки, что она видит своими глазами, внутри что-то воспротивилось волной страха и непонимания. Резко обхватив свои плечи лапами, волчица несколько раз хлопнула ладонями по куртке. Нет, она точно не призрак; призраков по-прежнему не существует, а она вполне реальна. Но только как тогда объяснить…?
«Что она там говорит?» – подумала про себя фурри, прищуривая с подозрением глаза.
Ее копия явно не была связана с ней ни разумом, ни координацией движений, ни сознанием, поэтому теперь совершенно безнаказанно пользовалась чужим именем и чужой личностью, вещая что-то в ответ на вопрос, который задала ей Дримлап. Никакой агрессии, никакого намека на тревогу в подсознании. Ни-че-го. Копия умиротворенно покачивалась с пятки на носок, заложив лапы за спину, и выясняла суть «своих» разногласий с Летицией.
«Нет, стоп!» – твердо приказала самой себе Ра, ощущая нарастающую панику перед неизвестностью. – «Потом буду бояться, сейчас нет времени. Неясно, что там происходит… Чертовы сбои в какой-то там матрице! Я должна проследить за ними всеми и выяснить, что она… Что я там уже наговорила… Надеюсь, ничего лишнего еще не сказала…»
– …Вот поэтому так и получилось. Прошу прощения, – услышав издалека свой собственный голос, приближающийся с каждым сделанным шагом, Софтер поморщилась. Интуиция подсказывала, что показываться другим на глаза ни в коем случае нельзя, вопреки непреодолимому желанию прямо сейчас выскочить и вцепиться в волосы той фурри, которая стояла с другой стороны скамейки и самодовольно разбрасывалась словами, игнорируя понятие «осторожность», с непечатным воплем. – Я не хотела напугать или обидеть тебя, Летти.
