Нина Дианина
Ловушка для бабочек
Глава 11
Герер – это слово давно уже мелькало изредка в разговорах. Это было обращение. Обращение к более высокопоставленному человеку, что-то вроде нашего слова «господин», только со своими нюансами. В частных разговорах между собой оно употреблялось редко. Даже настоятеля за спиной называли попросту, а не герер настоятель. И тут, дочищая очередную корзину овощей, я услышала:
– А Эшувир-то герером стал! Представляешь! Вчера только узнала, – сообщила Лина кухарке косясь на меня. – Значит, у нас тут на кухне герия работает, вот оно как!
Я в этот момент смотрела на корзину и изобразила безмятежный отстранённый вид, но уши, конечно навострила.
– Да неужели? – вскинулась Дора, заколыхавшись своим обширным телом. Она тоже покосилась на меня, внимательно наблюдая, как я отреагирую на эту реплику. Видимо, вид у меня был подходящий, как у ничего непонимающей идиотки, поэтому она удовлетворённо подтолкнула помощницу:
– Да не понимает эта герия ничего! Давай, Лина, рассказывай. А я-то с ним по старой памяти как с простолюдином разговариваю! А оно вона как, в аристократы выбился. Откуда ты сама-то узнала?
– Разговор случайно подслушала, когда Эшувир насчёт каравана договаривался. Фамилия у него теперь Кор Бремон. Кор!
– Ну, Бремон понятно, по монастырю, а вот Кор – это неожиданно, – фыркнула кухарка. – Я-то давно уже здесь. Тебя ещё не было, а я помню как он явился из пустыни, растерянный, голодный, ничего не понимал. Поначалу его на самые простые работы ставили.
– Неужели за грегусами навоз выгребать?
– А куда его, если не понимает ничего толком?
– Ну надо же, а теперь-то стал какой чистый да важный. Интересно, а жена его знает, чем тут её муж занимался?
Лина снова стрельнула в меня быстрым взглядом. Я стала поправлять платок, всем видом изображая абсолютное равнодушие. Мол, ничего не слышу, а что слышу, то не понимаю, и вообще занята своими делами, у меня платок сбился.
– Вряд ли знает, – пожала плечами кухарка. – Судя по рукам и полной бесполезности, она из богатых. Сестра его тоже девочка избалованная. Значит, где-то там он был богат и только потом к нам попал. Вряд ли, когда вернулся, сообщил родственникам, что у нас тут хлев чистил. Тем более, когда у нас появился, он ещё не был женат. Сама подумай, кто в здравом уме сообщит невесте, что годами занимался грязной работой.
– Годами?
– Да, он тут долго жил, может, два года, может, даже три. Уж не упомню. Идти, похоже, ему было некуда, раз память потерял. Вот и жил. Говорить по-нашему начал, освоился, с настоятелем подружился. У него тут даже пассия была. Как её бишь звали? – кухарка наморщила лоб, вспоминая. – Иссиара, да, точно!
– Из наших, монастырских? – всплеснула руками Лина.
– Из наших, но её тут сейчас нет. Ушла она с караваном на север, ещё давно.
– Исса, значит? – подумала я. – Получается, что сначала он зацепился за имя Исса, а уж потом следом обнаружил все мои нужные ему достоинства? А я-то гадала, почему на том форуме Шува среди всех очень ярких и начитанных собеседников выбрал именно меня, ту, которая старалась не выделяться? Вот наконец последний кусочек мозаики сложился. Теперь всё понятно и выстраивается в чёткую логическую цепочку.
Однако почему-то настроение как-то сразу испортилось. Логическая цепочка оказалось шершавой и царапающей. Следовать номером вторым за какой-то неведомой Иссой было неприятно.
Между тем Лина продолжала свой допрос.
– Они прямо вместе с Эшувиром ушли?
– Нет, он один тогда отправился с караваном, она исчезла позже. Но вот к нему она тогда отправилась или просто покинула монастырь – не скажу, не знаю. Хотя, знаешь, мне кажется, она тоже была из аристократов. Бедная, но родовитая. Они, возможно, поэтому и спелись.
– Герия была?
– Возможно, и герия. Для девицы-то она старовата была. Хотя, может, и гия незамужняя, просто от бедности или от брака сбежала, – Дора снова покосилась на меня. – Думаю, он жене о своей тогдашней пассии ничего не сказал.
– Ну и правильно, – неожиданно одобрила этот факт Лина. – Зачем ей знать, что он там накуролесил до свадьбы. Скорее всего, он и после монастыря совсем не монахом жил, мужик-то видный. А глаза такие светлые я вообще в первый раз вижу. У наших-то мужчин все карие или совсем чёрные. Эх, красавец, герер. Жаль, женат уже.
Я удержала смешок, однако в этот момент вдруг ясно представила своего «мужа» глазами этих болтушек. Высокий, широкоплечий уверенный в себе мужчина, у которого худоба и жилистость прячутся под просторной белой рубахой. Почти белые, необычные для этой местности волосы и прозрачные глаза, как здесь говорится, цвета дождя. Несмотря на сильный загар Эшувир здесь кажется белокожим, потому что загар у него всё равно жёлтый, что намного светлее шоколадной смуглости щедро обласканных солнцем местных мужчин. Смуглый черноволосый красавчик Рик прекрасно вписывается в ряды аборигенов, а вот Шува нет. Мой муж для местных женщин привлекателен той самой экзотикой, что манит и уводит девушек из привычного круга. А теперь он вообще герер, аристократ, что в глазах женщин сделало его и вовсе неотразимым. Ох, действительно, пора бы и мне перестраиваться и, чтобы не делать ошибок, начать видеть нашего лидера в новых реалиях. Это теперь не Шува, мой виртуальный друг, А герер Эшувир Кор Бремон, мой муж.
Нет, тему мужа пока задвинем. Насчёт мужа во всех смыслах этого слова размышлять вообще не стоит. Этот этап у меня уже был и прошёл. Пока с меня хватит. Будем сохранять дистанцию. Пляшущие, особенно по ночам, гормоны обуздаем. Они у меня, конечно, шустрые и настойчивые, но вполне дисциплинированные. Голова опять же, мне на что?
Эшувир Кор Бремон, глава моей семьи. Вот в этой формулировке меня пока всё устраивает. Только царапает эта проведённая Шувой параллель между мной и неведомой Иссиарой… Почему-то воображение рисовало темноволосую уверенную в себе красавицу. Пф-ф-ф… И с чего вдруг я к этой неведомой красотке прицепилась?
– Герер, это действительно, обращение к аристократу, иногда просто к вышестоящему, – объяснил нам вечером Шува, – герия – это обращение к замужней женщине, а гия – к незамужней, вне зависимости от возраста. Есть ещё герерия – дама, которая живёт одна и ведёт большое хозяйство самостоятельно на свои собственные средства. Но это обращение встречается редко. Большинство вдов, после смерти мужа оказавшись один на один с большим хозяйством, предпочитают снова выйти замуж и снова стать герией. Опять же, король следит, чтобы незамужние аристократки были пристроены за лояльных ему гереров.
– Ладно, с господами понятно, а вот что значит приставка Кор к фамилии? – продолжила расспросы я. – Что это за сословие? Наше семейство входит в аристократию?
– Да. Я, вхожу в реестр аристократических семей королевства. А теперь и вы в моём лице. Впишу вас при первой же возможности.
– Если вспомнить сказки и структуру наших древних государств и провести параллель, то кор кому соответствует? Графу? Или, бери выше, ты князь?
Милис хоть и молча, но с большим интересом следила за нашим разговором. Ну, с ней всё понятно, девчонке хотелось побыть княжной, почти принцессой. Пусть даже фиктивно.
– Ну, Анаис, и аппетиты у тебя, – улыбнулся Шува, тоже бросив взгляд на Милли. – Никаких князей и графьёв. Местные настоящие графы, князья и прочие короли – все сплошь высокородные гереры голубых кровей. Их фамилии с приставкой Тан.
– Что, прям голубых? – поразился Рик. – Прямо голубая кровь? Потомки каких-то местных инопланетян, а не людей как здесь, в монастыре?
– Нет, это я образно, – усмехнулся наш глава семейства. – На самом деле кровь у них красная человеческая. Сам видел и не раз.
Кор – это сословие аристократов, которым титул присвоен недавно по каким-то заслугам. А дети уже продолжают династию, будучи аристократами. Так что мы с вами по уровню что-то вроде… хм… графьёв, но второго сорта. Ниже нас по положению есть семьи с присвоенным по заслугам титулом, а выше нас, как вы догадываетесь их гораздо больше. Все высокородные, включая местные аналоги баронов, по положению считаются выше нас.
– Жаль, – скривилась Милли. – Будут перед нами нос задирать.
– Будут, – кивнул головой Шува, – Но, Милли, во-первых, мы в столицу ко двору, где толкутся эти высокородные, не поедем, поэтому перед нами часто задирать нос будет просто некому. А во-вторых, по моему мнению, некоторый опыт смирения тебе, дорогая моя сестрица, не помешает.
– Несколько месяцев потерпишь, – буркнул нетактичный Рик. – До этого как-то ведь без титула обходилась.
Я улыбнулась. Трудно сказать, обходилась ли. Всё же у девчонки хоть и неформальный, но титул был – дочка заведующей большой региональной библиотеки. Чем не местная аристократка?
– А в-третьих, – продолжил Шува, – общественное мнение не позволяет исконным родовитым аристократам свободно заниматься мелким предпринимательством. А в наших обстоятельствах это существенный минус.
– А на что же они живут?
– Они ведут собственные хозяйства, доставшиеся им по наследству. Поместья у настоящих графьёв весьма обширные. Самые ушлые отжимают части соседских угодий. Нынешний первый советник короля, герцог Пайгер, второй землевладелец королевства после короля. Хотя, конечно, до самого короля ему далеко.
А нам, корам, можно хоть торговать, хоть фабрики строить. Земли-то наследуемой у нас нет. Что-то, конечно, от щедрот короля перепадёт вместе с присвоением титула, но часто это очень немного. Небольшой кусочек земли, усадьба или угодье, оставшееся без хозяина.
– Ха, получается, что у тебя где-то есть фабрика или усадьба? – сразу ухватила суть лекции Милли, подняла палец и многозначительно добавила. – У нас! У нас где-то есть дом? Неужели?
– Есть, – засмеялся Шува. – Только он очень далеко отсюда. Честно говоря, я планировал туда заехать, хотя для этого пришлось бы здорово отклониться от прямого пути.
– Зачем это? – насторожился Рик.
– Потому что, по моему опыту, путешествовать с деньгами, хоть и зигзагами, намного быстрее, нежели по прямому пути, но без денег.
– Но мы же здесь без денег, а поедем с караваном, – вопросительно посмотрела я на Шуву.
– Мы все вчетвером поедем с караваном только потому, что у меня здесь хорошая репутация. Для одного это удовольствие это недешёвое, а уж для четверых и подавно, – вздохнул наш глава семейства. – Настоятель дал мне денег в долг под моё честное слово и вексель, но его возможности не безграничны. Денег хватит только на два перехода. Первым будет город Прилипс и следующим город Амда.
– А дальше как?
– А там я надеюсь связаться со своим управляющим и добыть денег.
– А если не получится?
– Если не получится, будем решать по обстановке. Другие предложения у тебя есть? – Шува прямо посмотрел мне в глаза и насмешливо улыбнулся.
Наверное, я покраснела. Действительно, куда я несусь мыслями и что хочу выпытать, не представляя местной жизни?
– Почему ты нам не рассказал это сразу? – недовольно проговорил Рик.
– Что? Что сразу?
– Ну, это вот всё. Про твоё сословие, что поедем не напрямую?
– Просто не успел. На вас и без этого много навалилось, ещё и время на суаскрит уходит. Освоились немного, поняли, что к чему, огляделись, проанализировали местные порядки, вот уже более точные вопросы задаёте. Ох, вы себе даже не представляете, сколько я всего вам не сообщаю! Столкнётесь, объясню.
Вот зря Шува эту последнюю фразу произнёс. После неё Рик многозначительно зыркнул на меня, а я только и смогла пожать плечами, мол, будем бдить и не расслабляться. Милли искоса посмотрела на наши переглядки и ухмыльнулась, прекрасно уловив их смысл.
За эту неделю нашего пребывания в монастыре отношения у неё с Риком пока не складывались. Парень, видимо, порядком уставший от туристок, взиравших на него с обожанием, моей подруги откровенно сторонился. Честно говоря, избежать романтики и задушевных разговоров с Милис Рику было нетрудно. Не так уж много у нас было свободного времени для более близкого знакомства. Виделись мы с нашими мужчинами только по вечерам и в келье. Да и то всё это время проводили в учёбе и познавательных беседах, а потом дружно укладывались спать. Уединение и романтические прогулки по ночам, способствующие возникновению особых отношений, для этой парочки пока были недоступны.
Однако Милли всё же продолжала строить глазки, хотя и существенно сбавила напор. Маленькая интриганка тоже слишком уставала для того, чтобы задумывать и воплощать в жизнь коварные замыслы или создавать двусмысленные ситуации, что должны были бы сблизить их с Риком.
* * *
Мы с Милли были на кухне, когда пришёл караван.
Его прибытие мы ощутили по волне суматохи, которая внезапно накрыла монастырь. Застучали и заскрипели двери, зашуршали шаги, снаружи донёсся какой-то гомон и крики.
– О, прибыли! – счастливо вздохнула Дейла и порозовела от радости.
Милли подскочила со скамейки, на которой сидела и сделала движение выбежать во двор.
– Сиди! – властно шикнула на неё Дора и ворчливо добавила уже для всех своих помощников:
– Вечером налюбуетесь да наболтаетесь. А сейчас разбежитесь, собирай мне тут вас, а готовку никто не отменял! Вот накормим всех, вымоем посуду, вычистим кухню, тогда и побежите хвостами крутить.
Потом она посмотрела на меня, перевела взгляд на Милли, погрозила нам своим пухлым пальцем и торжественно произнесла только одно слово:
– Эшувир!
Одного этого слова для напоминания было достаточно. Всё было понятно. Наша кухонная начальница выбрала серьёзный аргумент, чтобы нас одёрнуть. Без ведома Эшувира выходить никуда нельзя. Он за нас отвечает, поэтому все прогулки на свежем воздухе за стенами монастыря только с его ведома.
– Она права, – кивнула я Милли. – Нам одним никуда соваться не стоит. Только в его сопровождении. Монастырь обычно бывает самым безопасным местом. А вот за его стенами всё несколько иначе.
Нам удалось взглянуть на пришедший караван только когда уже стемнело.
Удивительное зрелище! Здесь не было привычных нам фонарей, светильников и подсветки больших городов, когда ночью почти так же светло как и днём. Здесь царствовала природная темнота ночи, поэтому глубокое южное бархатное небо, усыпанное мириадами звёзд, казалось бездонным и величественным. Под ним расстилалась полностью тёмная, без единого проблеска света, пустынная равнина, ещё дыша на нас накопленным за день жаром.
Зато совсем рядом, у высоких стен монастыря горели костры, слышались разговоры и смех. Недалеко холмиками темнели повозки и силуэты улёгшихся на песок грегусов.
– Ну что, пойдём познакомимся со своими будущими спутниками? – Шува осмотрел нашу замершую от изобилия впечатлений команду. – Не волнуйтесь, не обидят, расспросами донимать не станут. Только волосы укройте получше, чтобы в глаза сильно не бросаться. Всё-таки светловолосых тут нет, да и, – он покосился на меня, – каштановые волосы с медным оттенком встречаются крайне редко.
– А ты? Ты тоже светловолосый, – хмыкнула Милли.
– А меня они знают и уже привыкли. Я для них как-будто седой. Да и никакого толка для мужчины в этой необычности нет. Это у вас, женщин, привлекательность резко повышается.
– Что, украсть могут? А говорил тут безопасно.
– Нигде не безопасно и даже на Венессии силовые структуры не от хорошей жизни созданы. Милис, вот как ты думаешь, у нас на цивилизованной Венессии с армией спасательных и полицейских служб кто-нибудь может украсть и запереть где-нибудь на закрытой территории редкую красавицу, чтобы наслаждаться единолично? Ответь только честно. Заметь, я вообще не говорю о бытовом уличном насилии.
– Ну… Наверное… Могут найтись преступные элементы…
– Я так полагаю, что ответ да? А здесь, на окраине королевства, в более агрессивном обществе тем более. И украсть, и продать, и купить. Ну не зря же я вас в своё семейство записал, чтобы в случае чего иметь все права на защиту. Примите совет опытного человека: прячьтесь за моей спиной, в одиночку не гуляйте и всё будет хорошо. Тем более, кроме меня у вас ещё Рик есть.
– Что, здесь настолько опасно быть женщиной? – спросила я.
– Опасно быть беспечной недальновидной женщиной вообще где бы то ни было, – парировал Шува, – даже на Венессии. Служба стражей порядка не для развлечения там существует. Не стоит собственной безответственностью притягивать к себе неприятности, а уж в остальном мы все в руках Многоликого.
Рик молча согласно кивнул головой.
– Ну что, пойдём знакомиться? – закончил свои наставления глава нашего недавно родившегося семейства и первым шагнул вперёд.
Мы пошли вдоль костров, а потом присели около одного, около которого уже примостились более десятка путешественников. Конечно, большей частью вокруг костра сидели мужчины, но встречались и женские лица.
На нас обратились любопытные взгляды.
Шува представил нас и начал обычную, можно сказать, светскую болтовню. Мало-помалу острое любопытство в глазах окружающих погасло, и в конце вечера на нас почти не обращали внимания.
И всё было бы хорошо, да только несколько фраз, тихо произнесённых за нашими спинами, заставили меня напрячься.
– Глаза-то какие необычные, – промурлыкал приглушённый мужской голос.
– Какие глаза? У кого?
– А вот у той, что справа от Эшувира сидит, да у левой тоже цвет глаз удивительный.
– Как ты умудрился в темноте-то их глаза разглядеть? – хмыкнул собеседник.
– А я на кухне сегодня был. Они обе там работают. Да уж, если Бичула проведает про этих девиц, Эшувиру не сдобровать.
– Одна только девица, а вторая уже не девица. Говорят, жена это его. А откуда Бичула узнает?
– Доложат. До Прилипса с нами доберутся, а там кто-нибудь да сообщит. Думаю, глазастых доносчиков у Бичулы повсюду хватает. Постоялые дворы не исключение.
– Ну, Эшувир вроде герером стал, наверное, сможет защитить своих женщин? Королевские службы помогут.
– Как Многоликий решит, конечно, но что-то я сомневаюсь, что Бичула так просто из своих лап такую жемчужину выпустит. Глаза-глазами, но согласись, и лицом, и фигурой она хороша.
– Фигурой? – фыркнул неведомый собеседник. – Что ты там в этом белом балахоне паломницы смог разглядеть?
– Ну не скажи! И движения плавные, и щиколотки узкие, и округлости в нужных местах оттопыриваются. А когда наклонилась и села, то и талия гибкая да тонкая прорисовалась.
Я осторожно повернулась, как бы поправляя одежду и бросила взгляд за спину. Там, на некотором отдалении сидели двое мужчин. Свет костра туда уже почти не долетал и рассмотреть их лица не было возможности.
Впрочем, зачем мне их лица? Ничего особенного они не сказали, нападать не собирались, высказывали друг другу свои мысли и только.
Безусловно, я выложила всё вечером Эшувиру.
Он явно помрачнел и задумался.
– Кто это, Бичула?
– Это местный предводитель криминалитета. За те годы, пока меня не было, набрал силу, власти в Прилипсе явно не справляются. Похоже, он действительно может доставить нам неприятности, если о нём говорят в таком ключе.
– И что теперь? Нам носить паранджу? Или вообще остаёмся в монастыре во избежание?
Шува пробормотал:
– Насчёт паранджи я бы не отказался, но здесь такого одеяния, к сожалению, не носят. Привлечёте внимания ещё больше.
Он на минуту задумался, а потом хлопнул ладонью и объявил:
– Я собирался в Прилипсе остаться на неделю. Отдохнуть, город вам показать, местные порядки. Однако в свете вновь открывшихся обстоятельств придётся поменять план. В Прилипсе только задержимся и первым же караваном отправимся дальше. Дорогие мои родственницы, надеюсь, повторять не надо, что без сопровождения не выходить и вести себя ниже воды, тише травы.
– Ох, лучше бы паранджа, – скривилась Милли. – Хотя бы город посмотрели бы да отдохнули толком. Там тоже сплошной песок?
– В Прилипсе песка меньше, а воды больше. Но, конечно, там есть лавки и ярмарка и даже что-то вроде салона красоты.
Это он зря. Милли меня теперь страданиями по светской жизни изведёт.
– Интересно, куда мы потом отправимся дальше? – тему лавок Милли посчитала исчерпанной.
– Следующий город – Амда, если тебе это название о чём-то говорит.
– Ничего не говорит. Книжек по географии тут нет. Ты бы хоть нам хоть от руки карту местности нарисовал с примерным расположением городов и планом путешествия. Отметил бы то место, где твой дом стоит. А то мало ли что! Жизнь непредсказуема, вдруг потеряемся. Хоть будет понятно куда стремиться.
– А ведь ты права, Милли, надо такую карту нарисовать, а вы срисуете. К счастью, бумага здесь достаточно дешёвая. Вот завтра и займусь.
– Когда завтра? Разве мы не с утра выезжаем?
– С утра. С рассветом. Да только днём остановимся и переждём самую жару. Там по дороге есть огромные валуны, в их тени расположимся. А потом как Солол пониже к горизонту спустится, снова выйдем и так до самой ночи.
– А почему не ночью? Прохладнее же.
– Потому что в пустыне фонарей нет и ночью темно, дорогая сестрица!
