Нина Дианина
Ловушка для бабочек
Глава 10
Одним из самых важных открытий того самого первого дня стало понимание, что Шува нам не врёт. Возможно, что-то умалчивает, где-то лукавит, но в главном он честен: мы находимся на другой планете.
Нет, в звёздах я всё-также оставалась полным профаном, да и не было возможности рассматривать их днём. Однако понимание нашей собственной чужеродности в этом мире спустилось на меня сразу же после посещения местного скотного двора. Именно туда повела нас Далца после обеда.
Животных было не так, чтобы много, но впечатление от них было сногсшибательным и неизгладимым. В загоне вместо привычных лошадей, коров и коз мы с Милли увидели ящеров. Наверное, Далца всласть повеселилась, наблюдая наши круглые глаза и ошеломлённые лица.
– Это грегус, – она ласково похлопала по шее косившегося на нас коричневого, похожего на небольшого тиранозавра ящера. – Мы на них ездим.
Грегус моргнул своим золотым глазом с узким зрачком, довольно курлыкнул и шумно выдохнул через большие кожистые ноздри.
Смысл фразы я прекрасно поняла, тем более, Далца сопроводила свои словами красноречивым жестом.
Я застыла. Находиться рядом с тиранозавром, пусть и небольшим, величиной с огромного коня, мне ещё не приводилось. Да ещё и эта хлипкая перегородка внушала опасения. А вдруг мы с Милли ему чем-то не понравимся? Одного удара мощного хвоста хватит, чтобы разнести здесь всё в щепки!
Через минуту мне удалось взять себя в руки.
– Это у них вроде как лошади, – сообщила я вытаращившей глаза и тоже застывшей в ступоре Милис.
– А вон там у нас энтоны, – Далца подвела нас к загону с ящерами песочного цвета, похожими на длинноногих короткомордых крокодилов. Они были обладателями с мощных лап с жуткими, отполированными до блеска когтями, напоминающими саперные лопатки.
– Они зачем? – спросила я растерянно, в последний момент вспомнив о конспирации и удержавшись от длинной литературно правильной, законченной фразы, которая от ошеломления была готова вылететь у меня изо рта. В голове не укладывалось, что на этих крокодилах можно ездить или… хм… доить из них молоко что ли?
– Они хорошо копают. Когда нам нужно грядки, или фундамент под постройки, или тоннель подземный, или откопать что-нибудь, что песок засыпал. Ай, как же вам объяснить, вы всё равно ничего не понимаете, – Далца засмеялась, скрючила пальцы как когти и изобразила, что ими копает.
– Понятно, – закивала я и повернулась к Милли: – Это местный миниэкскаватор.
Мы обменялись ошарашенными взглядами. Селекция и использование животных вместо механизмов! Вот, что имел ввиду Шува, когда говорил нам о биотехнической цивилизации!
Далца протянула руку через прутья загона, почесала одного из энтонов по носу и стряхнула забившийся у него между кожистых складок песок. Он довольно клацнул пастью, а остальные подтянулись и заклацали, выпрашивая ласку. Сомнений в том, что нас действительно перенесло в немыслимые дали становилось всё меньше и меньше. Не может быть, чтобы такие животные водились на Венессии и мы о них ничего не слышали!
– Интересно, из каких ящеров они умудрились выдаивать молоко! – прошептала Милли.
С молоком всё оказалось менее шокирующим. Представленное нам животное было вполне привычного вида и было похоже на помесь коровы с козой. Правда, коза была крупной, короткошёрстной, вместо копыт у неё были когтистые лапы, но на фоне ездовых ящеров это несоответствие просто померкло. Ну лапы. Что мы, лап не видели?
Экскурсия продолжалась.
Мы посетили ткацкую мастерскую, где в нишах стен паукообразные насекомые усердно плели плотную ткань из нитей, выходящих у них из брюшка.
Я подошла ближе к одной из ниш и пригляделась. Это была не просто ткань, а уже законченное изделие. Пауки на моих глазах выплетали рубаху, точно такую же, какую выдали нам с Милли.
– Больше? Меньше? – взмахнула я руками. Далца поняла и кивнула.
– Да, можно разных размеров и другую одежду.
Она подвела нас к соседней нише. Там пауки заканчивали вывязывать что-то вроде широких штанов.
– Что делать здесь? – спросила я и уточнила. – Мы.
Далца поняла и как могла объяснила, что пауки ткут не просто из паутины. Это было бы слишком дорого. Они перерабатывают растительные волокна, нечто вроде хлопка. От цвета волокон зависит цвет будущей одежды. Однако краска для паучьих изделий дорогая, поэтому в монастыре делают только белые одеяния.
Работнице на этой паучьей фабрике нужно следить, чтобы волокна у них не заканчивались. Опять же, насекомые требуют внимания. И ухода, и кормёжки.
– Фу, – брезгливо вздрогнула плечами Милли и поморщилась. – Не буду тут работать, я пауков боюсь.
Далца засмеялась и что-то произнесла, смеясь.
– Какие забавные женщины! – перевела я про себя.
Остальное хозяйство, после ящеров и пауков, показалось нам почти обыкновенным.
Далца показала нам чаны, в тёмной глубине которой суетились рыбки, выделяющие моющую слизь, которая растворяла грязь. Эту слизь рыбки сами потом и перерабатывали. Эти чаны заменяли местным хозяйкам стиральные или моечные машины, однако сорта рыб в них почему-то различались. Далца попыталась нам объяснить, но я поняла лишь то, что более прожорливым и зубастым достаются более грубые изделия. Наверное, самые злобные пираньи обгрызают тут пригоревшие котлы и сковородки.
Мы побывали на огороде с грядками, где из земли торчали какие-то неизвестные, но всё же похожие на земные овощи.
Кухня с чанами и прочими котелками и тарелками вообще мало чем отличалась от нашей. Те же столы, шкафы и плиты. Привычного нам пищевого синтезатора, ясное дело, тут не было. Водопровода в монастыре тоже не существовало. Зато колодцев было несколько, а рядом с ними медленно и тяжело двигались похожие на плоских черепах животные с прикреплёнными на их спинах большими деревянными ёмкостями.
– Это пирпы, водоносы. Вода, чтобы пить. Носить, – махнула в их сторону Далца. – Они воду носят туда, куда нужно. Жаль, сами набирать воду не умеют. Кто-то из людей должен доставать им воду из колодца. А для полива у нас друлы.
Я вспомнила несколько мощных деревьев, расположенных на краю местного огорода. Их стволы были объёмными и напоминали бочки. Даже что-то вроде затычек торчало сбоку. Точно, они назывались друлы! Теперь я поняла, зачем они там. Видимо, у них корни уходят очень глубоко под песок, в подземные воды, и в течение ночи набирают оттуда воду в свои широкие бочкообразные стволы, которую потом местные используют для полива. И та тёмная вода со странным запахом в купальне, наверное, была из них же!
Солол уже клонился к закату, когда Далца отвела нас в предоставленную нам на эту неделю келью. Она представляла из себя комнату с четырьмя кроватями вдоль стен, узким шкафом, столом и парой скамеек.
– Скоро ужин, – сообщила наша проводница и жестами подкрепила своё сообщение. – Утро. Я приду за вами утром. До завтра.
Она закрыла дверь и ушла, а мы с Милли остались одни.
– Ну как впечатления? – спросила я у неё, подходя к шкафу и приоткрывая скрипучую дверцу. На полках лежали свёрнутые в рулон тюфяки и стопка одеял. Четыре комплекта, никаких излишеств, но все чистые и свежие.
– Тону во впечатлениях, – мрачно откликнулась белобрысая. Она стащила с волос платок, который носила целый день, не снимая, и теперь сидела на одной из кроватей привалившись к спинке и расслабившись. – Ничего привычного, ничего не знаю, ничего не умею, языка не понимаю! Песок этот везде забивается постоянно и натирает! Ящеры эти, запахи отовсюду! У них тут безыскусное примитивное существование, отсутствие обычных для нас удобств! Вдобавок кругом любопытные взгляды, хорошо хоть пальцем не тычут и не хихикают за спиной. Хочу домой. Вот дурища была, не ценила своей прежней жизни, всё мечтала вырваться из дома и попасть куда-то в необычное место. Домечталась, идиотка.
Я молчала. А что можно было сказать в такой ситуации? Посочувствовать? Так у меня всё то же. Хотя, думаю, мне было немножко полегче. Опыт экспедиций сказывался. Из них я точно знала, что первые дни – самые трудные, а потом втягиваешься, привыкаешь к новому образу жизни, находишь опору и даже потом искренне удивляешься собственному начальному нытью. А если у тебя есть идея, не обращаешь внимание на всё остальное. Её сияние вообще затмевает бытовые тяготы.
– Но в конце пути нас ждёт легендарный камень счастья, – постаралась я вытолкнуть девчонку из депрессивных размышлений.
– Ну да, ну да… – вздохнула Милли без энтузиазма и утомлённо закрыла глаза. Видимо, на данный момент эта сияющая идея была для неё слишком эфемерной и слабой для опоры.
Наши мужчины не заставили себя долго ждать и явились почти сразу же.
– Ну как прошёл день, дорогие мои спутницы? – Шува оглядел наши унылые физиономии. – Почему вдруг такие грустные?
– Слишком много нового. Сгибаемся под грузом впечатлений, – пробурчала я. – Нам нужно время для привыкания. С ума тут можно сойти от всех этих грегусов и прочих пирпов.
– Уж вы простите меня, девчонки, я вам добавлю ещё немножко… хм… новизны.
– Куда уж больше, – фыркнула Милли.
Я перехватила насмешливый взгляд Рика. Похоже, он уже знал, что нам сейчас будет сказано.
– Итак, предлагаю познакомиться как следует, – произнёс Шува. – Здесь меня зовут Эшувир Кор Бремон. Бремон, нечто вроде фамилии, которую мне дали по названию этого монастыря. Кор отражает мой сословный ранг, моё место в обществе.
– Мы должны звать тебя на людях господин? – поинтересовалась я, постаравшись спрятать иронию, но она от избытка впечатлений всё же просочилась.
– Нет, не обязательно, потому что вы по легенде, что я озвучил настоятелю, моя семья.
Я напряглась. В патриархальных обществах глава имел полную власть над другими членами семьи. Что это будет значить для нас с Милли?
– Исса, пожалуйста, не выдумывай лишнего, – вздохнул Шува, заметив моё недовольно перекосившееся лицо. – Общество здесь действительно патриархальное, со своими достаточно строгими законами. Однако при таком положении дел у меня, как у главы семьи, будет право защищать вас от всех посягательств. Ни на что другое, кроме права защищать, я не претендую. Зато никто другой на вас не сможет посягнуть.
– Ну и как у нас в семье распределились роли? – заулыбалась Милис и глаза у неё заблестели. – Мы твои братья и сёстры или более хитрое распределение?
– Почти.
– Я тебе почти сестра? Как это?
– Нет, Милли, вот ты мне как раз просто младшая сестра. Зовут тебя Милис Кор Бремон. Я тебя в сёстры произвёл по цвету наших глаз и волос. У тебя глаза голубые, у меня серо-голубые. Вроде как по породе мы похожи. Тебя, Исса, теперь зовут Анаис Кор Бремон. Ты моя жена.
– Почему жена, а не сестра?
– Исключительно по внешнему виду и для удобства, поверь. Роли должны быть разнообразными. Но не бойся, выполнения супружеского долга в этой роли не потребуется.
Я криво улыбнулась, скрывая смущение. Ну жена, так жена, если для дела нужно.
– С Риком всё посложнее, мы с ним совсем не похожи, ни цветом глаз, ни типом лица, ни фигурой. Хотел его сначала выдать за брата Анаис, но фамилия нам всем нужна одна, поэтому теперь он наш с тобой, Милли, единокровный брат по отцу, Рик Кор Бремон, – между тем продолжал Шува. – Одно из преимуществ такого семейного положения проявилось сразу – нам разрешено жить в одной четырёхместной келье. На первых порах нам жить вместе, отдельно от всех остальных паломников, существенный плюс. Здесь у нас будет возможность советоваться, что-то обсуждать и заниматься языком без посторонних глаз и ушей. Возможно, по чисто бытовым соображениям вчетвером в одной комнате жить нам будет не совсем удобно, но как-нибудь приноровимся. Ну что, моё неожиданно образовавшееся семейство, вопросы есть? Или отправляемся на ужин?
Вопросов не было. Голова и так пухла от обилия впечатлений, которым нужно было уложиться. К счастью, под внушительным весом новых ощущений смазались и ушли куда-то на второй план мрачные мысли о потере работы, о вещах, оставленных в Песках в гостевом домике, о лихорадочных поисках, которые наверняка организует моя волнующаяся обо мне мама.
***
Проблемы образовались буквально на следующий день.
Прямо с утра выяснилось, что Далца, которая пришла за нами в келью, совершенно не представляет на какой фронт работ нас направить. В её понимании мы были полными неумехами, и в этом она была совершенно права. Наши умения управлять бытовыми приборами и понимать логику управления искинами здесь были совершенно бесполезными.
– Далца, само собой, подозревает в вас богатых бездельниц, – сообщил нам Эшувир, выслушав её эмоциональное выступление, смысл которого наполовину мне уже был понятен. – Но от этого ситуация легче не становится. Правила монастыря одни для всех. Если мы здесь столуемся и живём, то все должны работать на его благо. Что будем делать, девушки? Подсказывайте, иначе вам одна дорога в хлев: за животными убирать или паукам волокна подносить. Там особых знаний не нужно.
Рик отвернулся к окну, пряча насмешливый блеск. Похоже, в его глазах мы тоже выглядели совершенно бесполезными. Я внезапно взглянула на себя его взглядом как бы со стороны: две ни на что негодных избалованных девицы из толпы отдыхающих, каких он сотнями водил к вулкану и лица которых вряд ли запоминал.
Я задумалась. Лично меня подносить волокна вполне устраивало. Пауки меня впечатлили, но и только. По-своему вполне симпатичные и изящные создания. Арахнофобией я не страдала. Тем более, за последний месяц натренировала восприятие, наблюдая за паучьими движениями захватов копировщиков. Однако я посмотрела на побледневшую Милис и сдалась.
– Думаю, нас лучше тогда на кухню. Уж тарелки-то мы мыть сумеем, а котелки рыбы обгрызут.
– Я не умею, – пискнула Милли.
– Я научу. Думаю, принцип здесь такой же как на Венессии – мыло и вода. Или что тут у них вместо мыла…
Рик бросил на меня заинтересованный взгляд.
– Да и вообще, язык на кухне не особо нужен, – добавила я. – Там всегда много дел. Лишние руки всегда пригодятся, даже если там рыбки даже тарелки после паломников облизывают. Познакомимся с местным рационом, освоим названия местных овощей и фруктов. Хоть разберёмся в том, что едим. Всё какая-то польза.
Милли явно повеселела.
В итоге Далца отвела нас на кухню и сдала на руки главной кухарке Доре. Эта пухлая черноглазая дама средних лет командовала небольшим отрядом поварих и посудомоек и, правда, довольно неохотно, но взяла нас под своё крыло.
Так началась наша первая неделя пребывания на Ригдове. Мало-помалу мы втянулись в работу. Сильно нас не нагружали, ничего особенного не требовали, хоть и явно посмеивались у нас за спиной над нашей неуклюжестью. Нам даже доверили чистить овощи, однако, нож выдали только мне. Белобрысой достался специальный шершавый скребок с ручкой.
Мы мыли и чистили весь день, с утра до вечера с перерывом на дневной отдых. Овощи для чистки прибывали безостановочно, а стопки грязной посуды весь день росли будто сами собой.
Лично я за неделю набралась очень ценного и полезного опыта, хотя, безусловно, работа была достаточно нудная и неблагодарная. Зато мы узнали из первых рук как и чем здесь люди питаются и даже освоили простейшие приёмы местной готовки.
Мне порой казалось, что нас держат кухне исключительно в воспитательных целях. Мол, кто не работает, тот не ест, потому что толку от наших с Милис стараний было маловато, а польза явно приближалась к нулю. За день – другой многому не научишься и полезными навыками быстро не обзаведёшься.
Дора и её помощницы взирали на нас с большим удивлением, однако, надо отдать им должное, унизить нас никто не пытался. Они только бросали насмешливые взгляды и подшучивали, поражаясь нашей бестолковости и неприспособленности.
Для меня, барахтающейся в море живого суаскрита, в работе на кухне обозначился существенный дополнительный плюс. Работницы кухни общались с нами жестами и отдельными словами. Однако они, полностью уверенные, что разговорную речь мы с Милис почти не понимаем, частенько перекидывались между собой интереснейшими замечаниями. Я впитывала их болтовню как губка. По ней можно было составить реальное представление об устройстве местной жизни. Смысл части крылатых выражений я понимала по контексту, а значение совсем уж запутанных словосочетаний потом уточняла у Шувы.
Каждый вечер после работы наше немногочисленное «семейство» занималось изучением суаскрита и потом, уже в темноте, удобно устроившись на кроватях, обсуждало местную жизнь. Эшувир терпеливо отвечал на все вопросы и разжёвывал нам азы приличного поведения.
Нет, гадостное ощущение глупейшего попадания на крючок провокации Эшувира полностью не исчезло, однако почти растворилось в потоке новых впечатлений. Вопрос «почему я здесь» отошёл на второй план. На первое место выплыл другой, более актуальный вопрос «как мне здесь жить дальше». Да, было тяжеловато в незнакомой обстановке без привычного комфорта, однако мы, пусть медленно и нехотя, но постепенно принимали этот зигзаг нашего жизненного пути. Мало-помалу даже Рик убрал свои иголки и перестал язвить на каждом шагу. Совместный труд с Шувой явно пошёл на пользу их отношениям.
Вечерние познавательные беседы стали привычными и многие детали местной жизни мне прояснили. Картинка потихоньку складывалась.
Судя по тому, что структура жизни Ригдова, да и внешний вид жителей уж слишком были похожи на нашу, можно было предположить, что местные жители – потомки выходцев с Венессии. Вероятно, несколько тысяч лет назад они перешли сюда по скрытым порталам, подобным Саиндо, стали устраиваться на новом месте и создали свою цивилизацию с учётом местных особенностей. Мою гипотезу подтверждал и живой активный суаскрит, который у нас тихо умер пару тысяч лет назад.
На эту же мысль наводила и местная религия. На Ригдове она тоже была подобна нашей, хоть и с некоторыми особенностями. Считалось, что во главе стоял Верховный Бог, называемый здесь Многоликий. Он обладал тремя основными божественными ипостасями: Создателем, Разрушителем и Карателем. Их имена отвечали сами за себя, особых разъяснений не требовалось.
Ипостаси более низкого ранга как младшие божественные сущности присматривали за различными областями человеческой жизнедеятельности и, как могли, направляли людей на путь истинный.
Монастырь Бремон, находившийся под покровительством Созидателя, находился в южной провинции королевства Ригдов. Горная гряда ограничивала материк с севера и защищала его от ледяных полярных ветров. Дальше за грядой начинался холодный северный океан и с той стороны гор практически никто не жил. Запад и восток был защищён морями. За ними начинались чужие земли. В общем, природа сама создала естественных границы для королевства и облегчила их защиту.
Судя по рассказам Шувы, самая активная и насыщенная жизнь страны протекала в центральных районах с мягким тёплым климатом. Там проживало большинство населения, цвело сельское хозяйство и исправно работала и выпускала новинки местная биотехническая промышленность. А монастырь, куда мы попали, можно считать глухой провинцией.
Однако, пусть он находился очень далеко от столицы, почти на краю безлюдной пустынной равнины, но и дальше, южнее, всё же существовали большие поселения. Раз в месяц оттуда выходил караван, направляющийся на север, в большой торговый город Прилипс, ближе к столице и цивилизации, и делал в монастыре остановку на ночь. Этим маршрутом мы и должны были отправиться далее внутрь материка.
Всю последнюю неделю прибытие каравана с нетерпением ждала вся кухня. Для кухонных работниц его приход означал праздничный вечер, выбивающийся из скуки и рутины обычной монастырской жизни. Он означал новости, встречи со знакомыми, обмен товарами, а некоторым короткие, но желанные свидания.
– Дейла, ждешь своего? – вопрошала Дора, обращаясь к помощнице. – Думаешь, заберёт тебя в свой дом?
– Жду, да только, похоже, мамаша его сейчас подбирает невест побогаче да помоложе. Я ведь не девочка уже, – отвечала Дейла, милая круглолицая молодая женщина с задатками хорошего наставника. Именно она всю неделю терпеливо указывала нам с Милис на наши недочёты и не гнушалась молча исправлять за нами огрехи.
– Так и он уже не мальчик, вдовец с двумя детьми, – фыркала другая помощница, шустрая насмешница и озорница Лина. – Зачем он богатым да молодым нужен с таким довеском?
– Он красивый, – отвечала Дейла, мечтательно улыбнувшись.
Да уж, в этом смысле, похоже, всё было как у нас. Люди, любовь, отношения и свекровь со своими особыми взглядами на судьбу сына. Нет, точно их предки жили на Венессии. Я постаралась отвернуться, чтобы не выдать себя усмешкой.
Как выяснилось из разговоров, караван обычно приходил к вечеру и устраивался на отдых под стенами монастыря. Внутрь пускали лишь караванщика с близкими помощниками. Остальные проводили этот вечер у костров, частенько с песнями и танцами. Ну да, ну да, коммуникаторов у местной молодёжи не было, пели сами, танцевали сами и даже слова песен помнили без подсказок и подглядок.
Вот таким маленьким праздником, должно было закончиться наше прибывание в монастыре, и по плану Шувы наутро наша маленькая команда вместе с караваном покидала гостеприимный Бремон и отправлялась в Прилипс.
За день до этого праздничного вечера я услышала один очень интересный разговор.
