Нина Дианина
Ловушка для бабочек
Глава 12
Повозки оказались вовсе не повозками, а носилками. Их должны были нести на себе два грегуса одновременно. Один запрягался спереди, а другой сзади, а груз крепился на носилках между ними. Я могла бы и раньше сама сообразить, что повозок здесь в пустыне не бывает, вязнут они в песке.
Для перевозки людей на ящеров крепили что-то вроде ряда сёдел с полукруглым полотняным щитом перед первым седлом. К моему тайному восторгу, на одного грегуса усаживались одновременно погонщик и двое пассажиров. Замечательно! Ехать одной на этой огромной непривычной животине не придётся. Вторым седоком явно кто-то будет из нашего семейства, так что все страхи и опасения можно будет разделить с родным, таким же как я непривычным к таким поездкам, человечком.
Так и вышло. Быть моим соседом по грегусу выпало Рику. Видимо, Эшувир решил взять на себя заботу о Милли, как самом слабом звене нашей маленькой команды. Ну да, девушка она пылкая и впечатлительная, языка и местных правил не знает. От нервов может совершить что-нибудь из ряда вон, а нам сейчас нужно быть аккуратнее.
Погонщик нашего грегуса, крепкий, загоревший до шоколадного цвета мужчина с обмотанной платком головой, помог нам с Риком вскарабкаться на лежащего на песке зверя, проследил, чтобы мы правильно уселись, поставили ноги в особые упоры, пристегнулись ремнями, а затем забрался на ящера сам и затянул поплотнее ткань на щите на специальные ремешки.
Было сумрачно и ещё прохладно. Солол ещё только выплывал из-за горизонта. Сияло только небольшое стеклянное окошко, закреплённое в полотнище, отражая пойманные редкие утренние лучи.
– А как нам вперёд смотреть?
– А вам смотреть не полагается, – усмехнулся погонщик. – Вам нужно только держаться. Крепко.
И он указал на отполированное до гладкости деревянное полукольцо перед седлом.
Проклятье! Погонщик оказался прав. Держаться за это полукольцо стоило обеими руками, потому что после протяжного сигнала, прозвучавшего со стороны, наш грегус рывком приподнялся с песка и стрелой бросился вперёд. В первый момент мне показалось, что мы вообще полетели. Почти сразу стало понятно назначение полотнища, натянутого впереди седла: защита от песка от лап грегуса, бегущего перед нами.
Солол постепенно поднимался из-за горизонта. Небо было пронзительно синим, без единого облачка, обещая жару. Пустыня с её барханами напоминала застывшее море.
Мы неслись со страшной скоростью. Мимо мелькали песочные холмы и однообразная чахлая пустынная растительность.
К счастью, бег грегуса не был похож на бег лошади с ритмическим подскакиванием или на мягкий, качающийся ход верблюдов. Ящер нёсся как стрела, ровно, отталкиваясь от песка задними мощными когтистыми лапами. Однако каким бы не было удобным седло, как бы ровно не бежал грегус, но от непривычки очень быстро спина и ноги у меня стали затекать. Через час я уже мечтала об остановке, а через пару часов уже просто молилась о ней. Интересно, Рик то же самое чувствует? По нему не видно, а во время бега не поговоришь.
Я толкнула караванщика в спину и крикнула:
– Скоро остановка?
– Скоро, – коротко ответил он.
После его ответа я уже считала минуты, и время, которое мы ещё проехали до остановки показалось мне вечностью.
Похоже, подобные проблемы были у всей нашей команды.
– Ты почему нам не сказал, что так тяжело ехать? – услышала я, как шипела на Шуву Милис, когда они уже подходили к нам. Она с трудом передвигала ноги, держалась за его руку и непрерывно морщилась.
– А зачем? – ласково, но со скрытой усмешкой, спросил он. – Чтобы вы заранее трепыхались в переживаниях и тратили свои силы на страхи и волнения?
– Чтобы мы морально подготовились, – проворчала я.
– А к такому можно морально подготовиться? – Шува насмешливо поднял брови. – Рик, ты как? Ты-то знал всё заранее. За эту неделю полюбовался как тут ездят и даже сам пару раз прокатился. Подготовился морально?
– Морально подготовился, однако, поверьте, девчонки, мораль в этом вопросе совершенно не помогает. Тут соответствующая мускулатура нужна. С непривычки и у меня всё ноет и болит.
Рик снисходительно посмотрел на меня, вцепившуюся в его локоть и ухмыльнулся:
– Предлагаю начать морально готовиться к тому, что скоро нам опять в седло лезть.
Мы с Милли с отчаянием в унисон застонали.
Между тем хозяин нашего грегуса расстелил покрывало и растянул над ним навес. Мы с Милли со стоном блаженства рухнули на предлагаемое ложе. Наши мужчины солидно уселись рядом, сохраняя достоинство, но не сомневаюсь, что и они мысленно издали тот же стон восторга.
В общем, все следующие три дня мы так и ехали. Ранний подъём, несколько часов быстрый бег, остановка, и снова в путь. Большой длительный привал для отдыха, еды и сна днём, в самое пекло и снова бег до самой темноты, пока хоть что-то видно. Минимум воды, гигиены и удобства, зато скорость, потрясающие звёздные ночи и прочая романтика настоящего экстремального путешествия. Растений вдоль нашего следования появлялось всё больше. Пустыня явно сдавала свои позиции, но пейзаж всё равно давил своей однообразностью.
За три дня дороги я намучилась так, что света белого не видела и думала только о том, чтобы попасть наконец в Прилипс и уговорить нашего лидера провести там побольше времени. Тратить слова и уговаривать особо и не пришлось. Скорее всего, Шува по нашему измочаленному виду понял, что проще дать нам отлежаться несколько дней, чем в середине следующего перехода приводить наши раскисшие от усталости тушки в чувство. Возможно, причина была иной и нужный нам караван попросту отправлялся только через несколько дней, но так или иначе на отлёживание глава нашего семейства дал нам четыре дня.
Поселились мы не на постоялом дворе, а в чистенькой небольшой гостиничке на краю города. Шува снял нам две смежные комнаты с общим входом. Ох, такая малость, но я снова чувствовала себя безумно счастливой. У нас с Милли была одна комната на двоих! Просто царские хоромы! Опять проснулось чувство личного пространства, которое приходилось тщательно подавлять в монастыре, где уединяться вообще не было никакой возможности. Там мы были всё время на виду и под приглядом.
Уф, оказывается, какое это наслаждение, жить отдельно, да ещё и спать на удобном матрасе, а не на песке, замотавшись в покрывало. Даже присутствие в комнате Милли совсем не смущало. Похоже, моя юная подруга испытывала те же чувства, когда с воплем восторга упала на свою кровать в гостинице.
Первый день мы честно отсыпались, отмывались и приходили в себя. Купальни здесь не было, но зато в наших смежных комнатах был свой собственный санузел с душем, с тёплой, почти горячей водой, которая поступала из прогреваемого Сололом бака сверху. После пустыни такие удобства показались нам верхом комфорта.
Вечером вернулся Шува и показал нам наконец местные деньги. В монастыре этого удовольствия мы были лишены, так как жили на полном обеспечении. Золото как таковое здесь ценным металлом не считалось, в украшениях из него ценилась только работа. Финансовую ценность здесь представляли палочки из белого металла, похожего на платину. Для дешёвых покупок использовались совсем маленькие круглые монетки из медного сплава.
– А какой номинал самый большой? – поинтересовалась я, разглядывая платиновый гвоздик. – Неужели местное солидное состояние можно представить в виде клубка проволоки из вот этой местной платины?
– Не поверишь, но самая дорогая валюта – раковины одного редкого моллюска. Перламутровые, светло-сиреневые такие.
– Раковины? – удивились мы хором.
– Раковины. Подделать их невозможно, – ответил Шува и усмехнулся. – Согласись, главное, объявленная ценность, а остальное неважно. Бумажные деньги или другие заменители от раковин ничем не отличаются. Даже наоборот, подделать их сложнее. Извините, но показать эту местную валюту не могу. До обладания этой перламутровой монетой мы ещё не доросли. Вот доберёмся до моего поместья, если дела там идут хорошо и на раковину мои финансы потянут, то покажу.
На второй день пребывания в гостинице мы с Милли, дети цивилизации, где информация из виртуальности поступает бурным потоком, откровенно начали скучать. Делать было совершенно, абсолютно, совсем, безнадёжно нечего. Из гостиницы Шува выходить нам запретил, в столовый зал спускаться тоже, однако сам снова куда-то ушёл, оставив с нами Рика.
Сначала было терпимо. Мы, обмениваясь шуточками, втроём перерисовывали карту королевства, изображённую Шувой, потом болтали, потом нехотя позанимались всем до чёртиков надоевшим суаскритом, поспали и поели, но на этом все развлечения закончились.
К вечеру от скуки мы совсем озверели.
– Рик, миленький, давайте выйдем погуляем, – заканючила Милли, одновременно строя ему глазки.
– Да ни за что! – отрезал многоопытный Рик. – Отвечай потом за вас.
– Да что может случиться-то?
– Милли, у тебя от скуки совсем воображение отказало? Что угодно может случиться. Вот подойдут двое – трое местных и скажут ласково, мол, эти красавицы идут с нами. Что мне тогде делать прикажете?
– А мы ответим, что не пойдём!
– А они будут с оружием и приставят кинжал к твоему боку. Или к моему, – в том же дерзком тоне одёрнула я одуревшую от безделья Милли. – Что тогда Рику делать? Пойдём как миленькие.
– Вот именно! – Рик благодарно посмотрел на меня.
– Милис, ты же историей интересуешься! Пойми, патриархальное общество потому и патриархальное, из-за того, что мужчина в нём жизненно необходим. У него важнейшая роль защитника, а не только осеменителя и добытчика. А это значит…
– Что за вами глаз да глаз нужен, – вставил своё ценное мнение Рик.
– Ну… почти, – поморщилась я от такой слишком вольной интерпретации. – Я бы сформулировала это иначе. Тут логика простая. Раз в каком-то обществе роль мужчины как защитника важна, то из этого следует, что этом обществе существует физическая угроза. Для женщин в первую очередь, как более слабых от природы. Их нужно попросту физически защищать. Чем больше в обществе угроз и насилия, тем выше необходимость в мужчине как защитнике. Что ты видела за эти недели вокруг? Серьёзный основательный, хоть и миролюбивый, но патриархат. Отсюда вывод, женщина здесь должна быть осторожна.
– Как хорошо ты разложила всё по полочкам, – в уважением хмыкнул Рик. – Вот, слушай, сестрица, что тебе старшие говорят.
– А я не сказала, что сразу на улицу пойдём, – быстро нашлась Милли. – За гостиницей есть садик, а вокруг высокий забор! Давайте хоть в садик спустимся! Там скамеечка у стены есть, я из окна видела!
Рик, который тоже маялся от скуки, явно дрогнул. Он немного помолчал, а потом посветлел лицом.
– Точно! Тут же есть отдельная лестница в сад. Не придётся идти через столовый зал!
Милли радостно закивала и через пару минут наша троица уже сидела на скамье в тени раскидистого дерева и разглядывала раскинувшийся перед нами небольшой и ухоженный садик. Вдоль забора мостились хозяйственные пристройки, а рядом тянулись грядки. Вполне привычный вид, хотя на клумбах и в вазонах цвели яркие неизвестные нам растения.
Наша идиллия продолжалась недолго. За забором послышался какой-то шум, ругательства, звуки ударов, а потом вопль мужским голосом:
– Лови его, уйдёт!
Снова звуки ударов, будто кто-то колотил палкой по земле, а потом тот же голос раздражённо крикнул:
– Где он! Не вижу! Улизнул, паразит! Нет, вон он вроде, туда побежал! – и топот убегающих ног.
Когда всё стихло и наступила тишина, мы переглянулись. По бушующим страстям и громкости ударов складывалось впечатление, что за забором ловили большого мощного зверя, скажем, волка или барсука, а учитывая местные реалии кого-то как минимум похожего, например, на крокодила энтона.
Каково же было наше удивление, когда через пару минут из щели между сараями задумчиво вышел достаточно крупный, но, судя по неуверенным движениям, ещё совсем молодой щенок… или огромный котёнок? В общем, нашим ошеломлённым взглядам предстал какой-то щуплый и немножко неуклюжий собако-кошачий подросток тёмно-дымчатого цвета. Он покрутил круглой головой с испуганно прижатыми ушами, заметил нас и замер.
– Ой, какой хорошенький! – обрадовалась развлечению белобрысая и сразу же засюсюкала сладким голосом: – Иди сюда, красавчик. Кис-кис-кис, иди сюда, лапушка.
– Это собака, – меланхолично заметил Рик. – Хвост собачий.
– Ты что, не видишь, это кот, – не прекращая подманивать животинку возмутилась Милли. – Кис-кис! Видишь, реагирует!
Пушистый пришелец прислушался, заинтересовано сверкнул ярко-зелёными глазами и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к нам.
– Тоже мне, специалисты по местной живности, – вмешалась в спор я. – Он вообще может оказаться ни псом, ни котом, а чем-то третьим. Лапы у него для кота слишком массивные, да и вообще великоват и длинноват. Зато глаза наоборот совсем не собачьи. Да и наше кис-кис тут наверняка звучит иначе. По-моему, сейчас зверь просто реагирует на наше внимание и пытается оценить возможную опасность.
– Ой, какая там от нас опасность?! Сидим тихо, руками и палками не машем, не кричим, его не ловим. Тишь и благодать! Интересно, чем он питается? Явно же голодный, – видимо, при виде кошачье-собачьего ребёнка у Милли проснулся материнский инстинкт.
– Подойдёт поближе, по зубам определим, – сказал Рик, с любопытством разглядывая осторожно приближающегося к нашей скамье незнакомца. – Вроде нападать не собирается.
– А зачем ему на нас нападать? От нас явно не исходит опасности. Без причины животные не нападают, – зверь был уже совсем рядом. Я взглянула в его зелёные глаза с узкими вытянутыми зрачками. Значит, всё-таки кот?
– Кис-кис-кис, маленький! – храбрая Милли протянула к дымчатому недоразумению руку.
Я поёжилась. Кто его знает это инопланетное существо, вдруг цапнет. Однако зверь повёл себя очень миролюбиво. Он понюхал её пальцы, одним текучим движением обошёл ей ноги и потёрся о них, как бы признавая главенство в наших рядах.
Я насмешливо фыркнула. Дальнейшее развитие событий легко можно было предугадать. Похоже, у нас в комнате появился дополнительный жилец.
Безусловно, мы с Риком быстро пали под обаянием настырной Милли и согласились забрать котощенка в нашу комнату.
– Вот только покормить, – с жаром уверяла она, но что-то мне подсказывало, что просто кормёжкой дело не ограничится. Так и оказалось.
Остатки от обеда наш, видимо, оголодавший питомец схомячил в мгновение ока, не особенно разбираясь, что он там ест, а потом безошибочно нашёл кровать своей нежданной покровительницы, свернулся там клубком и сонно прикрыл глаза.
– Пусть он у нас пока поживёт, Рик, – заканючила Милли. – Он безобидный совсем.
– Да уж, безобидный, как же, – закатил глаза Рик. – Зубы его заметила? А коготки? Он один раз их выпустил, когда твой обед доедал. Впечатляет. Маленькие ятаганы какие-то, а не когти. Длиннее и кошачьих, и собачьих, непонятно, где в лапах прячутся. И лапы такие мощные, и хвост. И зубки наверняка очень острые. Да и вообще, что твой старший братец скажет?
– А мы ему не скажем, – одарила Рика невинным взглядом белобрысая. – Зачем ему знать? Его вечно дома нет, а Дымок будет жить в нашей комнате. Ты же не против, Исса?
– Кто-кто?
– Дымок, я его так назвала.
Я не выдержала и захохотала. Напористость Милли впечатляла. Однако в данный момент девчонка безошибочно уловила наше с Риком настроение и просто пыталась им воспользоваться. Я и сама безумно скучала и была совсем не против присутствия этого зверя в нашей комнате. Понаблюдать за ним было бы весьма любопытно. Опять же хотелось провести эксперимент и посмотреть, как будет себя вести муж, обнаружив Дымка в нашей комнате. Поведение в нестандартной ситуации многое говорит о человеке. Шува, утащивший нас в неведомые дали, всё равно до сих пор для меня оставался загадкой.
Я вспомнила, как Эшувир свалился к нам на карниз и обнял нас с Милли утешая. Да, приходится признать, что в той нестандартной ситуации мой нынешний муж повёл себя безупречно. Вот пусть Дымок и поспособствует увидеть скрытые стороны его характера.
– Рик, я не против, чтобы эта животинка здесь обреталась, спала и ела, – кивнула я. – Правда ведь, очень скучно, заняться нечем. Надеюсь, за три дня от пятого нахлебника Шува не обнищает.
– Ладно, – поддался на уговоры Рик, – не выдам вас. Если что, то я ничего не видел и буду страшно удивлён, что у вас тут в комнате завёлся зверь. И, Милли… – парень многозначительно поиграл бровями, – за тобой будет должок.
Ушлая девчонка округлила глаза, скорчила невинную физиономию и спрятала довольный взгляд. Ха, наивный! Да от ситуации она ещё и бонус отхватила: заимела какие-то особые договорённости с Риком.
Котяра приподнял голову и внимательно взглянул на Рика, на Милли, а потом на меня. Ого! Он не дремлет, а наблюдает! Наблюдает за отношениями внутри нашей команды! Нет, речь он вряд ли понимает, мы между собой говорим на эпсосе, а вот интонации и эмоции явно считывает. Занятный зверь!
В тот вечер удача была на стороне Милли. Эшувир явился поздно и очень уставший. По его словам, весь день бегал, встречался со старыми знакомыми, закупался, договаривался да экономил нам деньги на дальнейшее путешествие.
Про нас он тоже не забыл и тому доказательством был увесистый свёрток, который принёс с собой. Там находилось бельё и одежда для нас и, что я особо оценила, пара книг. Заботиться о нашем развлечении Шува был не обязан, но догадался, что мы, запертые в четырёх стенах, без инфосети, изнываем от скуки. Так что он только поужинал и сразу без обычных разговоров улёгся спать.
Наша троица, чтобы не мешать ему спать своей болтовнёй, деликатно ретировалась в смежную комнату и уселась на лежащем на полу ковре. Так было удобнее и прохладнее.
– Повезло сегодня тебе, Милка. Шува где-то набегался до полного изнеможения и сюда, в вашу комнату, не зашёл, – произнёс Рик, глядя на то, как Дымок спрыгнул с кровати и стал медленно по очереди нас обнюхивать.
Парень осторожно протянул руку и решился почесать нашего необычного кота за ухом. Зверь явно остался доволен, повернулся и другим ухом подлез под ладонь.
– Думаешь, и завтра тебе также повезёт? А где ты его оставишь, когда мы через пару дней отчалим из Прилипса?
– Там посмотрим, – пожала плечами Милис, однако я слишком хорошо изучила эту девицу, чтобы не понять, что она сделает всё, чтобы забрать пушистого питомца с собой. Тем более, как выяснилось, от Прилипса до следующего города Амды уже есть накатанная дорога и на этот раз мы поедем не верхом, а с вещами и на колёсной повозке.
Дымок потёрся о мои ноги. Его пушистая шубка на ощупь оказалась более жёсткой, чем я ожидала. Не привычный мех, а какая-то нежная мягкая мочалка.
– Ну что, маленький, поедешь с нами дальше? – подумала я и посмотрела в его зелёные глаза, сиявшие со странной, немного по-собачьи вытянутой морды. Он шевельнул острым кошачьим ухом и, словно принимая моё предложение, согласно наклонил голову.
– Вот и славно.
В этот момент почему-то пришла уверенность, что эта необычная животинка весьма умна и хлопот нам не доставит.
Ночь прошла тихо и спокойно. Выходил куда-то Дымок или нет, осталось тайной, потому что утром мы его нашли на ковре в той же позе, в какой он там улёгся вечером. Только мне почему-то показалось, что он стал чуть больше. Нет, не может быть, чтобы он за одну ночь вырос.
В это утро Шува с Риком ушли уже вдвоём и не стали нас тревожить, оставив досыпать свои сны.
Никаких дел не было, поэтому мы с Милли в праздной болтовне провалялись в кроватях почти до самого полудня. Беседа, само собой, текла вокруг отношений мужчин и женщин. Солировала, конечно, белобрысая. От меня требовалось лишь подавать заинтересованные реплики. Знал бы Рик, что его поведение и внешность будут рассматриваться со всех сторон с такой дотошностью. После обеда я, усевшись на ковре, продиралась сквозь напыщенный и витиеватый слог принесённой вчера книги.
Милли рядом играла с котёнком, когда вдруг он зашипел и стрелой юркнул под кровать. Белобрысая полезла его доставать и именно в тот момент, когда её обтянутый белым балахоном зад торчал из-под кровати, дверь с грохотом распахнулась и на пороге возник наш глава семейства.
Я впервые видела его в таком яростном состоянии.
– Где он? – приглушённо рявкнул он, явно стараясь удержать себя в рамках.
– Кто? – голубые глаза вылезшей из-под кровати Милис излучали саму невинность. Она аккуратно расправила складки балахона пошире, закрывая собой пространство под кроватью.
– Зверь ваш! – уже более спокойно рыкнул Шува и перевёл взгляд на меня. – Ладно, эта мелкая ещё бестолковая, но ты, Анаис! Вроде уже соображаешь что к чему! Не ожидал от тебя такой легкомысленности.
– А что случилось? – усилием воли я задавила в себе рефлекторный порыв сразу каяться. Нет, пусть выскажет сначала все претензии!
Рик, стоявший за Шувой в проёме, зашёл в комнату и аккуратно прикрыл за собой дверь.
– Предлагаю успокоиться, – сказал парень и развёл руками: – Извините, девчонки, пришлось раскрыть ваш секрет. Эшувир как услышал, что за зверя вы приютили, так развернулся и сюда побежал.
– Проболтался, значит, – тоном обвинителя бросила ему Милли. – Ладно, хорошо, запомню. Но пока не очень понятно, с чего весь этот сыр-бор. Я что, преступница, нахожусь в тюрьме и не имею права котёнка покормить? Шум какой-то вселенский подняли! Иди сюда, маленький, напугал тебя мой братец, – Милис вытащила из-за спины сверкающего зелёными глазами котяру и уложила его себе на колени. – Если тебе, Эшувир, еды для него жалко, то я ему свой обед буду отдавать.
А молодец, белобрысая. Хорошую школу сопротивления своей мамаше прошла. Чувствуется класс, сразу нужный тон взяла. А я-то сразу оправдываться хотела. Тьфу, в какую тряпку рядом с Тимом превратилась!
– Уф, испугали вы меня, – выдохнул Эшувир, а потом словно сдулся и расслабленно опустился на стоящий рядом табурет.
– Да, а в чём собственно дело? С чего такой переполох? – я тоже уставилась на Шуву с видом оскорблённой невинности.
– Да вы хоть знаете, что это за животное?
– Не знаем точно, ну и что? Местный голодный котёнок, который убежал от своих мучителей, – Милли по-хозяйски погладила дымчатую лобастую голову.
– Не знаем, – поддержала я белобрысую нахалку, – а ты расскажи. Ты-то точно что-то знаешь, раз так всполошился
Эшувир молча посмотрел на нас и наставительно произнёс:
– Вы, девчонки, перестаньте вести себя, будто находитесь на Венессии. Аналогии, конечно, есть, но Ригдов – совершенно другая планета. Да, есть предположение, что местное население перешло с Венессии через портал, принесло оттуда наши правила жизни, хоть и слегка модифицировало их за тысячелетия. Но неужели не видно, что животные и растения здесь другие! Это фауна и флора совершенно чужой планеты! Ездовые ящеры – это не лошади, друлы – это не насосы, а вот этот вот ваш питомец – не кот и даже рядом не стоит!
– Какая-то местная собака? – удивлённо наклонилась над Дымком Милли и воззрилась на его необычную для кота морду. – Ну хорошо. Пусть будет пёсик.
Шува уже вернулся в своё обычное состояние и даже смог улыбнуться.
– Ох, Милли. Уж если проводить аналогии с нашей живностью, то это бабочка.
– Что? – хором воскликнули мы.
– Сейчас попробую объяснить. Для начала, чтобы вы поняли, почему я так всполошился, скажу, что пару раз доводилось видеть его родственников в естественной среде. У меня от этих встреч остались совершенно жуткие воспоминания. Первой была огромная агрессивная чёрная зверюга, которая длинными когтями рвала местную корову на пастбище. А во второй раз похожая зверюга гналась за нами при свете дня, и, поверьте мне на слово, я до сих пор с ужасом вспоминаю её зелёные полыхающие яростью глазищи. Поэтому и примчался сразу, после того как Рик мне проболтался, кого вы к себе притащили.
Рик покаянно опустил голову, но глаза у него смеялись, уж больно забавно выглядела Милли с разомлевшим от поглаживаний страшным зверем на коленях.
– Местные называют его фатрух. Редкий, дикий, малоизученный зверь. Неприручаемый. Его щенков никто не видел. Встречаются только взрослые особи, уже со сложившимся характером.
– А почему бабочка-то? – не выдержала Милли. – Он что, летать умеет?
Она бесцеремонно приподняла ему лапы, потискала круглое тёмно-серое пузо и сообщила:
– Крыльев нет!
– Потому что, судя по тому, что о нём рассказывают, первую, младенческую часть своей жизни он проводит в каком-то другом виде и состоянии, а потом или закукливается, или как-то иначе ограничивает свои контакты с миром, дозревает и из кокона выходит уже взрослый фатрух.
– Да он на взрослого пока не тянет! – Рик уселся рядом с Милли на ковёр и погладил нашего опасного фатруха, всё также сидевшего у неё на коленях. – Выходит, или он дефектный какой-то, или у фатрухов после кокона всё же есть период котёнка.
– Возможно, – кивнул Шува. – Возражать не буду. Про фатрухов мало что известно, одни сказки да легенды. Что из них правда, что нет, не отделить.
Внезапно я вспомнила как внимательно смотрел на меня вчера Дымок. Сейчас он точно также изучающе глядел на меня.
– Есть ещё вариант, – озвучила я мелькнувшую мысль, – наш Дымок не котёнок вовсе, а действительно уже взрослое животное. Правда, пока находится в процессе адаптации после кокона. Вчера его напугали, вот он к нам и прибился. Мы, напротив, не орали, не лупили его палками и вообще, совершенно не подозревая какой он исключительно опасный, вели себя очень дружелюбно. А некоторые вообще стали изображать из себя мать родную.
Я с улыбкой посмотрела на белобрысую, вспомнив её вчерашнее сюсюканье.
– Он не может быть взрослым, – возразил мне Шува, – слишком маленький. – Те звери , о которых я говорил, были величиной с очень большую собаку и намного темнее.
– Во-первых, величина тела не показатель взрослости. Бабочка тоже сначала кажется маленьким рулоном свёрнутых крыльев, а потом вдруг оказывается, что она большая и может летать. А во-вторых… – я растерянно оглядела сидевшую вокруг команду, – во-вторых, мне показалось, что он сегодня чуть больше и чуть темней.
– Милли? – требовательно перевёл взгляд на девушку Шува.
– Ну да, –нехотя выдавила из себя Милли. – Мне сегодня утром тоже так показалось.
– И что прикажете теперь делать? – страдальчески воскликнул Шува и закатил к потолку глаза. – Веником выгонять животинку? Оставить её тут хозяйке гостиницы на развлечение? Тащить с собой? Кто будет отвечать, если ваш Дымок на глазах всего каравана превратится в жуткую агрессивную зверюгу и разорвёт нас вместе с остальными?
– Никого он не разорвёт! Правда, Дымок? – Милли ласково погладила питомца.
Дымок встал, медленно и осторожно подошёл к Шуве. Мы замерли, не спуская с него глаз. Зверь издал тихий короткий рык и потёрся об руку нашего лидера, словно понимая от кого именно зависит его дальнейшая судьба.
– Знаешь, Шува, – решила я озвучить свои сомнения, – я тут наблюдаю за ним со вчерашнего вечера. Мне кажется, что он и вправду уже не детёныш. Взрослый зверь, умён и даже, возможно, разумен. Нет, не как человек, – сразу пресекла я возражения, – а как очень умное животное. Как домашний пожилой пёс, например.
– Да неужели? И что это нам даёт? – вздохнул мой муж, без сомнений, уже предчувствуя, какое предложение поступит.
– Что его можно взять с собой.
– Да, – закивала Милли обрадованно, – возьмём. Дымок умный и неагрессивный.
– Ага, – засмеялся Рик, – будем маскировать его под собаку. Шува, я в монастыре видел местных собак. Похож, если к деталям не придираться.
– Глаза у него слишком… не собачьи. Хотя, конечно, фатрухов мало кто видел. Редкие они и людей избегают.
– Ну вот, изучим заодно этого очень редкого и малоизученного зверя, – уже уверенно стала настаивать я. – Неужели тебе самому неинтересно? Ты же сунулся в портал с исключительно исследовательскими целями. А тут даже портала не понадобилось, загадка сама к нам пришла. В общем, предлагаю рассматривать нашего питомца с научной точки зрения.
– Ладно, – окончательно сдался Эшувир, – на этот раз у нас будет своя повозка. Это облегчает задачу. Если ваш… Дымок пойдёт с нами, то берём. Однако, девчонки, питомец под вашу ответственность. Вам задание: за эту пару дней разобраться, как с этим умным зверем вообще общаться. Не хотелось бы влипнуть в непредвиденную ситуацию.
