полная версия

Николай Александрович Гиливеря
Ювенилия Дюбуа

130.

Нельзя представить тишину космических пустот, как нельзя ощутить своё небытие. Ни это ли объединяющий фактор новой формы?

131.

Человек должен запомнить раз и навсегда, что только в голове «приёмника» формируется подлинное искусство. Больше нигде.

Если у приёмника нет координат, то волны соприкосновения ему не услышать. То есть, объект пропадает с поля зрения, как феномен созерцания.

132.

В каждом своём трауре мы забываем две вещи.

Первое. Смерть настигнет даже саму смерть.

Второе. Наше страдание носит в себе эгоизм. Ушедшие люди обретают покой, полностью теряя свойства, которые мы ошибочно приписываем им, хотя исходят они из нашего собственного нутра.

133.

Родину можно сравнить с отношениями в семье. Ваше мнение может отличаться от мнения мамы, папы или сестры в виду многочисленных факторов и точек соприкосновения. Также у вас могут царить разногласия более серьёзного масштаба, где поступки родственника могут выбиваться, очерняя (как только может просто казаться) лично вас.

Но если в вашу семью приходит третье лицо, пытающееся внести свои коррективы и объясняя, как жить, то родные в таком случае должны объединиться, дав отпор тому, кто понятия не имеет в чём вся «соль земли».

Выносить ссору из избы нехорошо. А семью нужно любить всем сердцем, как и родину.

Бонусный роман 2007|2008

Это самое первое произведение, написанное ребёнком, которое не должно было увидеть свет ввиду абсолютной несостоятельности, но скелеты не могут утаиваться вечно.

Однажды очнувшись – умереть

Часть 1. Обратный отсчёт жизни

Когда откроешь ты глаза

и вдруг поймешь, что жизнь скучна.

В пустую тень душа ушла,

и не вернется никогда.

1

На электронных часах семь утра. Сработал назойливый будильник. Сквозь сон начал доноситься наглый звон, который безудержно звенел, не прекращая своей песни, пока хозяин не проснется и не успокоит его, нажав кнопку «заткнись». Не открывая глаз, на привычном уже для Марка автономном режиме, он правой рукой выключает злодея, который нарушил его покой. Марк Фаст – человек лет двадцати семи-восьми отроду, среднего роста, приятной наружности, с карими глазами, волосы по плечи волнистые. На лице присутствовала недельная щетина. Марк писатель-современник. Если ему приходила какая-либо идея, то он мог месяц не выходить из дома, записывая свои идеи, фантазии, так и появлялись книги, которые пользовались популярностью во многих странах. Проживал писатель в Лондоне, в районе West End, неподалеку от театра. Его квартира располагалась на последнем, а именно на четвертом этаже, где открывался вид на главную трафальгарскую площадь. Марк так бы и спал, беззаботно видя сны, но чья-то рука упорно трясла его за плечо, нарушая покой.

С большим трудом он протирает глаза и, не совсем придя в рассудок, видит Мэри, мило улыбающуюся с добрым заботливым взглядом. Её голубые глаза святились как фонарь в ночи на безлюдной улице. Черты лица очень мягкие, волосы длинные, каштанового оттенка. Мэри Катранзу с детства воспитывалась очень строго и именно с того раннего этапа ее жизни ею правили самые положительные для этого мира качества. Кроме интеллектуальных способностей она обладала не менее привлекательной красотой, которая завораживала и въедалась в самые неприступные сердца мужчин. Сочетание скромности, красоты, смекалки, упорства делали её особенной девушкой, такие рождаются очень редко в наше время. Такие, как она, становятся первыми во всем. Закончив с отличием школу, а затем и институт, девушка стала журналистом в Вашингтоне, своем родном городе. Через пару лет, набравшись бесценного опыта и репутации, он уехала в Лондон, где и устроилась работать в один из самых известных журналов «Open itself». В этом журнале было все о всемирной моде, выдающихся людях и всевозможных интересных вещей. Также у Мэри был свой блог, где она брала интервью у знаменитых людей, и в одном из таких интервью ей попался Марк. В то время напечатали его первую книгу, которая бесспорно вывела автора на путь богатства и славы. Слово за слово и интервью превратилось уже в свидание, а через неделю они уже жили вместе. С того момента прошло четыре прекрасных года.

– Дорогой, вставай, кофе с бутербродами ждут тебя на кухне.

– Сколько времени и куда ты собралась? – Голос Марка был хриплым и севшим, в голове была мозаика, которая собиралась с трудом.

– Утро, дорогой, и я ухожу на работу. Тебе тоже советую заняться делом и начать уже писать новую книгу. – Мэри успела накраситься, одеться и направлялась к двери.

– Стой, а поцеловать?

Мэри не могла отказать в столь маленькой просьбе своему гражданскому мужу.

– Спасибо за завтрак. – Добавил писатель, провожая любимую одним лишь взглядом.

Дверь захлопнулась. Марк не спешил вставать, но спать тоже не хотелось. Он просто лежал с закрытыми глазами, летая в своих мыслях; искал что-то очень важное, только не знал, что именно. Провалявшись в кровати пару часов, он всё же смог пересилить себя и встать. Не став одеваться, умываться и вообще приводить себя в порядок, Марк пошел на кухню, где его ждал обещанный-остывший завтрак.

Кухня была выдержана в европейском стиле. Просторная, стол большой, с белой столешницей, напоминающую барную стойку. Рядом уткнулись высокие стулья без спинок. Холодильник с двумя дверцами был встроен в стену, что помогало сэкономить пространство. Расправившись с завтраком, Марк отправился в свой кабинет, который располагался с противоположной стороны коридора. Кабинетом являлась небольшая комната с деревянным столом посредине, на котором располагались ноутбук, тетрадки, ручки, карандаши, всевозможные записи, заметки и стакан с недопитым кофе. Слева от двери стоял декоративный канапе, обитый малиновой тканью. Фоном стола являлся огромный, во всю стену, книжный шкаф, который придавал комнате еще более заставленный вид. Справа находилось одинокое окно закрытое от света жалюзи.

Пройдя за своё рабочее место, Марк включил ноутбук. На экране появилось загрузочное окно «Windows XP», а через четверть минуты загрузилась и сама система. На рабочем столе стояла картинка обнаженной непорочной девушки, что символизировала свободу от земных пороков. Открыв «Microsoft Word», перед Марком предстал пустой лист бумаги. Вдохновение как на зло уехало в отпуск.

Время шло. Секундная стрелка на часах нервно тикала и давала понять, что время не вечно. Мысли и идеи тихо спали в голове, всё никак не желая просыпаться. Настал момент использовать секретное оружие. Выдвинув из стола вторую полку, писатель выудил открытую пачку сигарилл «Partagas Chicos». Такая сигара обычно хороша в час аперитива, но сейчас не тот случай. Достав одну из пяти чудесно пахнущих сигар, ширина каждой из которых равнялась двадцати миллиметрам, а длина составляла чуть меньше обычной ручки, писатель зажал ее зубами. Пачка с оставшимися сигарами отправилась на свое место. Взяв из коробка спичку, плавным движением черканулась головка, на конце появился теплый огонек. Рука поднесла символ разрушения к сигаре, пошел удовлетворительный дым.

В квартире царила полная тишина. Встав с удобного кресла, Марк подошел к единственному окну в этой комнате, отодвинул жалюзи. На улице шел ливень, судя по тому, как затопило дороги, шел он еще с ночи. Люди в спешке шли по своим делам. Над головами почти у всех были раскрыты зонты разных цветов и оттенков, только единицы прикрывались пакетами и всевозможными вариациями сумок. По дорогам мчались бездушные машины, разбрызгивая лужи на тротуар, иногда попадая на пешеходов. Общая картина была в серых оттенках, но она, отнюдь, не навивала грусть, только спокойствие, умиротворение и сосредоточенность.

Сигара была скурена наполовину, как раздался прерывистый сигнал звонящего телефона. Этот сигнал был тихим, скорей всего телефон лежал где-то в зале. Подойдя к столу и взяв пепельницу, Марк затушил сигару и без промедления пошел искать трубку. Звонили на домашний телефон не часто, родственники Марка и Мэри предпочитали приезжать к ним в гости. Если кто и звонил, то только по делам. Зайдя в зал, писатель не сразу обнаружил бунтаря, звук доносился в области дивана, но на поверхности его не было. Наконец он нашел трубку под подушкой, нажав кнопку ответа.

– Я вас слушаю. – Говорить начал запыхавшийся Марк.

– Здравствуйте, я стал свидетелем… взял телефон и позвонил вам, чтобы сказать… мне очень… я не знаю, кем… но в списке этот номер… приезжайте…

Марк слышал только отрывки фраз, которые говорил мужчина на том конце. Сердце писателя колотилось в безумном страхе. В глазах помутнело, ноги подкашивало, в горле образовался ком, который не давал ровно дышать. Телефон выпал из рук и с грохотом упал. От удара вылетела крышка, а вместе с ней и батарея. Следом за телефоном рухнул и Марк. В голове произошел взрыв всех мыслей и пониманий, смешавшись в один ком. Организм писателя от такого шока просто отказался функционировать, по телу прошел холодок, веки медленно закрывались.

Последнее, что видел Марк – фотографию в рамке, которую он сбил с тумбочки пока падал, где был изображен он и Мэри. Фотография была сделана годом раньше во Франции, на фоне Эйфелевой башни. Оба были счастливы на ней, улыбались и ничто не могло предвещать плохого. Глаза Марка крепко закрылись, а затем потекли немые слёзы…

2

Звонок на перемену. Второклассник Марк, как всегда, заснул на истории и только со звонком на перемену проснулся с помятым лицом. Взглянув на сорока пятилетнею мисс Линдлей, мальчик уловил ее возмущенный взгляд, но ему было плевать, так как это был последний урок на сегодня.

Мисс Линдлей работала учительницей уже как лет двадцать. Ее лицо выражало крайнюю усталость, добавляя учительнице возраста. Нос крючковатый, с горбинкой на переносице. Волосы длинные и шелковистые. Они всегда были собраны в пучок и зафиксированы черной резинкой. Миссис Линдлей была стройной и высокой женщиной. Любила носить расклешенные черные брюки со стрелками и черный приталенный жакет на двух пуговицах. Учила она строго и редко когда улыбалась. Дети ее не любили, но они не знали, что пятью годами ранее у нее умер сын, а затем и муж. Жизнь этой женщины превратилась в простое существование и ожидание конца.

Сняв с крючка свой рюкзак, Марк начал торопливо складывать в него учебники, которые лежали на парте. Повесив его на плечо и подняв стул, мальчик пулей вылетел из класса. В детской рекреации было пусто. Дети уже ушли на первый этаж за своими вещами, кто-то даже успел покинуть школу и топал в сторону дома.

Спустившись вниз, Марк взял пакет с обовью и направился к выходу. У двери как обычно дежурили старшеклассники. Прежде чем выпустить его, дежурные спросили, какой класс и только после этого разрешили выйти на свободу, где царствовал чистый и прохладный воздух. На улице стоял апрель-месяц, в некоторых местах еще оставался грязный снег, солнце светило ярко, но грело не особо сильно. Природа только раскрывала свои глаза. Школа, где учился Марк, находилась на PO Box 13401 Houghton Street. Сам же он проживал на 553 Finchley Road. Нужно было преодолеть весь Higham Rd, затем центральный парк Downhils, и только после этого он оказался бы дома. Весь путь составлял около двух с половиной километров, в школу его возила мать на белом Mini, а назад забирал дядя, Томас Худ. Бросив взгляд на дорогу, Марк сразу узнал сидящего на мопеде дядю, как всегда курящего при любой удобной возможности. Подойдя к нему, мальчик поздоровался, сев на пассажирское место. Без лишних слов они тронулись с места и по обычному маршруту поехали домой. Пробок на удивление не было и уже через пятнадцать минут они оказались на месте. Томас высадил мальчика у дома, а сам поехал на работу. Фасты проживали в четырехэтажном доме на втором этаже. Семья была не бедной, но и не богатой. Марк достал ключи, открыл дверь. Зайдя в квартиру, его уже встречала мать в привычном фартуке, скорее всего недавно хлопочущая на кухне.

– Привет, дорогой. Как прошел твой день?

– Привет, мам. Как всегда скучно.

– Я приготовила блинчики. Сгущенку найдешь в холодильнике.

– Хорошо, спасибо!

Поцеловав своего сына, женщина удалилась в зал, начинался ее любимый сериал, который шел уже лет пять и казалось, что конца никогда не будет. Мальчик же, сняв обувь и бросив рюкзак в прихожей, уставший и вымотанный школой, пошел на кухню, где на столе лежала тарелка с целой горой блинов. Как и говорила мать, сгущенка оказалась в холодильнике, уже открытая и съеденная наполовину. Он размазал ее по блинам, принявшись жадно поедать один блин за другим, запивая иногда зеленым чаем. Через полчаса на тарелке остались только крошки и стекшие с блинов липкие капли. Поблагодарив маму, Марк отправился к себе в комнату, где его ждал мягкий, салатного цвета диван и два часа сна. Это уже стало обыденным для мальчика. Каждый день после школы он ложился до пяти вечера спать, потом, проснувшись, делал уроки, рисовал, смотрел телевизор, чистил зубы и ровно в двадцать три часа ложился спать. Сегодняшний день был не исключением. Будильник прозвенел ровно в семнадцать часов. Проснувшись, Марк выпил воды из графина и принялся делать уроки. Задали немного, поэтому через час он уже расправился с уроками. Затем, взяв лист бумаги, карандаши, начал рисовать могущественного слона. Получалось у него не очень, но родители всегда восхищались его каракулями, предсказывая большое будущее.

Послышался звук входной двери, с работы пришел отец, как всегда уставший, но добрый и любящий. Никогда он не срывал злобу, ни на жене, ни на сыне. Поужинав все вместе, Марк и отец Брайан отправились смотреть телевизор, а мать осталась мыть посуду. По «BBC» начался фильм «Тропик рака». Главный герой встретился со своей женой, они поехали в отель, началась эротическая сцена. Отец попросил выйти сына, так как ему было рано такое смотреть. Марк сам был не против. Ему было стыдно и неловко смотреть такие сцены. Пожелав спокойной ночи родителям, мальчик отправился в ванную комнату чистить зубы. Она находилась напротив его комнаты. Зайдя, Марк закрыл дверь, включил свет. Покрутив ручки крана, настроил теплую воду. Взял щетку, выдавил на щетинки целую полосу пасты. Дело было сделано. Вдруг за спиной послышался неразборчивый женский шепот, мальчик повернул голову, но никого не увидел. «Показалась» – подумал он в ту секунду. Повернув голову обратно к зеркалу, Марк с ужасом увидел в отражении не себя, а бледную разлагавшуюся женщину. На её шее был глубокий ножевой порез, волосы в грязи, зубы давно сгнили, а глаза были покрыты белой пеленой. Она хрипло дышала и смотрела Марку прямо в душу. Мальчик не мог ни убежать, ни крикнуть, ни упасть от ужаса в обморок.

– Марк, любимый. Помоги, помоги мне… – Удушающим голосом говорила тварь, изо рта была ужасная вонь, валившая наповал.

Неожиданно тварь выпрыгнула из зеркала прямо на мальчика, вцепившись руками в голову. Он бездыханно рухнул на выложенный зелеными плитками пол. Из-за болевого шока потемнело в глазах.

Темнота. Резкая боль в области лба, а может макушки, разобрать тяжело. Воздуха в легкие поступало мало, писатель начал жадно ловить его ртом. По телу гулял сильный озноб. Открыв глаза, он увидел ножки тумбочки и низ дивана. Лежал он все там же, где и рухнул. С большим усилием поднялся, облокачиваясь на мягкий диван, затем без замедлений рухнул на него, потихоньку приходя в чувства. Лоб сильно болел, немного подщипывало. Потрогав правой рукой ноющую область и взглянув на кончики пальцев, писатель увидел кровь. Мысли потихоньку собирались в один расфасованный ряд по стойке смирно. Только один момент был погребен глубоко от воспоминания, а именно: событие, из-за которого Марк очнулся на полу. Полежав так десять минут, мужчина пошел в ванную, умылся ледяной водой. Выйдя из нее, подошел к большому окну в зале, которое было закрыто занавеской, распахнул ее. На улице стояла непроглядная темнота. Людей не было, только изредка проезжали уставшие машины. Лоб все еще болел, на месте удара образовалась шишка. Писатель посмотрел на циферблат часов, на нём красовалось полпервого ночи. «А где Мэри?» – подумал Марк. Дыхание участилось. Руки полезли в карманы штанов за мобильным, но его там не оказалось.

Быстрыми шагами писатель добрался до кабинета, обнаружив телефон на столе. Не заходя в записную книжку, набрал номер. Пошли гудки. Один, два, три гудка. Никто не отвечал. Переживание перешло уже в неизлечимое волнение, которое нарастало с каждой секундой. Марк в спешке начал одеваться, особо не смотря, что натягивает на себя, взял ключи от машины. Не закрывая входную дверь на ключ, выбежал в главный коридор, нажал кнопку лифта. Наконец дверь распахнулась, Марк выбежал, боковым зрением заметив взволнованное лицо вахтерши. Его темно-зеленый BMW был припаркован недалеко от дома. В кромешной темноте писатель добежал до машины, разблокировал дверь, сел внутрь. Ключи как нарочно выпали из рук, упали под сиденье. Достав их, Марк уже хотел было завести машину, но в зеркале заднего вида он увидел бледную Мэри. Быстро вылез из машины, подбежал к ней.

– Ты где пропадаешь?! Я чертовски переживал, уже хотел ринуться искать тебя! – Марк крепко обнял её.

– Извини, задержалась по делам. – Голос Мэри был каким-то безразличным, смотрела она в пустоту.

– А почему телефон не брала? Я звонил, черт возьми!

– Потеряла…

– Ладно, пошли в дом. Ты, наверное, устала. – Он поцеловал ее в холодные губы.

Рядом проходили две женщины среднего возраста, которые смотрели на него непонимающим взглядом. Марк не придал этому значения. Он и Мэри пошли домой. Вахтерша опять смотрела на него удивленно, писатель поинтересовался, в чем проблема, но та неправдоподобно усмехнулась, и отмахнувшись, сказала, что все хорошо, ей просто нездоровится. Зайдя в квартиру, Марк принял душ, затем в ванную пошла Мэри. Было уже десять минут второго, парочка легла спать. Писатель заточил девушку в объятия. Сегодня он столько всего пережил, его организм был истощен, как морально, так и физически. Через пару минут он заснул, обнимая свою любимую.

3

В глаза попали лучи дневного солнца. Марк повернулся на правый бок, но не стал спать, а просто лежал, приходя в себя. Дотянувшись до тумбочки, он взял телефон, на часах было четырнадцать часов ровно. Пора было вставать. Посмотрев через плечо, писатель не обнаружил Мэри. «На работе уже». Встав с постели, побрел на кухню, где его поджидал пустой холодильник. Не осталось иного выбора, как сходить в магазин.

Ближайший супермаркет располагался в десяти минутах ходьбы от дома. Марк одел на себя то, что попало под руку. Захватив бумажник и ключи, писатель спустился на первый этаж пешком, поздоровался с вахтершей. Выйдя из дома, повернул направо и пошел по дороге, смотря себе под ноги. День выдался прохладным, но солнце светило во всю свою мощь. Навстречу шла большая масса людей, кто-то вышагивал на работу, кто-то гулял с девушкой, а некоторые брели с грустинкой в глазах, но Марк их не замечал. Как и прежде, он оставался наедине со своими блуждающими мыслями, он вечно придумывал, изобретал, обдумывал, рассуждал. Его мозг работал двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. До магазина оставалось рукой подать, как писателю ужасно захотелось покурить. Не сворачивая с намеченного пути, он купил в ларьке пачку. Странно, ведь он уже давно бросил курить обычные сигареты и только иногда баловался дорогими сигарами. Марк сразу приметил эту странность, но его это не остановило. Ловким движением руки распаковал пачку, закурил. За три минуты он докурил до фильтра, выбросив небрежно окурок на асфальт. Зайдя в супермаркет, взял корзину и пошел по рядам, бросая в прутья необходимые продукты. Через пятнадцать минут продуктового шопинга в корзине Марка оказались: две пачки крабового мяса, чипсы, сосиски, два ящика пива, плавленый сыр, буханка белого хлеба, сок, печенье, тарталетки, быстро приготовляемая лапша, копченая курица, салат, один блок сигарет и, ко всему прочему, два мужских журнала, на чьих обложках красовались полуголые девушки. Простояв на кассе минут десять и расплатившись, писатель уместил купленный товар в два, скорее больших, чем средних пакета, и вышел с сигаретой в зубах. Обратно он пошел все той же дорогой, только народу было куда меньше. Шел Марк неспеша, и только через десять минут было пройдено половина пути. Вдруг сзади за плечо схватила рука, останавливая его и тут же разворачивая. Перед мужчиной предстал друг детства, с которым Марк иногда встречался в баре, говоря о жизни и обсуждая насущное. Друга звали Адам Краузе. По происхождению немец, но его семья переехала в Лондон, когда ему было пять лет. Учился с Марком в одном классе. Мужчины оставались лучшими друзьями и по сегодняшний день. В отличие от своей фамилии (Краузе в переводе с немецкого – кудрявый), у Адама были прямые черные волосы длиной ниже плеч. Тело худощавого строения, ростом сто восемьдесят сантиметров. Редко брился. Являлся очень перспективным и известным художником-скульптором. Неизменно носил штаны малинового цвета, белые просторные футболки, на которых изображались разные герои из мультфильмов. Выглядел он не очень ухоженным и всегда был потерянным с немного безумным взглядом. Марк, увидев друга детства, расплылся в ностальгирующей улыбке.

– Адам, мой милый друг, какая встреча! Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Привет, Марк. Да я ехал домой, завидел тебя и решил поздороваться. Уже как неделю не виделись. – Он определенно не был рад встречи, говорил сниженным голосом. На лице читалось сочувствие к другу. – Как ты, друг?

– Я отлично. Отлично! А вот ты, какой-то хмурый. Что-то случилось?

– Отлично? Хм, хорошо, что отлично, – задумчиво ответил тот. – Нет, все хорошо у меня, просто устал. Вчера была выставка, посвященная современным деятелям искусства. После нее я и Майк подцепили девочек и поехали к нему, напились, здорово оторвались. [ЦЕНЗУРА] было больше, чем снега в Альпах. – Ухмыльнувшись, осмотрелся по сторонам, затем пристально взглянул на Марка.

– Ты с [ЦЕНЗУРА] поосторожней, альпинист.

– Хорошо друг, постараюсь высоко не лазить.

Оба были рады встрече. Адам чувствовал, что Марк хотел что-то еще спросить у него, но пока держал рот на замке. Наступила неловкая пауза, длившаяся не больше двадцати секунд, но им так не показалось.

– Почему ты не спросишь, как поживает Мэри? – Вдруг заговорил писатель.

– Извини, что? – От неожиданности мозг друга не сразу понял вопроса.

– При встрече ты всегда спрашивал, как дела у моей девушки, Мэри, а сейчас не спросил. Почему? – Марк был абсолютно спокоен, просто этот факт показался ему странным.

– Ну, я даже не знаю, Марк. – Друг замялся, не зная, что и сказать.

– Что ты не знаешь?

– Забыл, наверное! Марк, хватит этого спектакля! – Раздраженно прорычал он. – Слушай, мне пора, дела. Потом поболтаем, друг, а ты главное держись, не забрасывай себя. – Похлопав по спине писателя, Адам двинулся к своей машине.

– Пока, друг. – Недоуменно смотрел уходящему.

Постояв с пакетами на месте еще пару мгновений, Марк пошел дальше, куда и держал путь. Его начал терзать вопрос, почему его верный друг так вспенился, из-за какого-то невинного вопроса. Хороший повод задуматься. Десять минут спустя писатель уже был дома и забрасывал продукты по полкам. Небрежно оторвав кусок курицы, а именно ножку с частью грудинки и открыв банку пива, Марк пообедал, и, не став убирать за собой, завалился на диван. Живот удовлетворенно молчал, тело расслабилось. Пред глазами был белый потолок, который гипнотизировал своей бесконечностью. Вроде все было хорошо, но героя что-то мучило внутри, словно предвещая беду, волнение нарастало. Такое состояние беспощадно терзает. Человек не знает, куда ему деться, как из этого вылезти. В такие моменты жизнь кажется пустой и неинтересной. Тебе ничего не нравится, ты просто потерял желание жить. И что самое интересное, ты не знаешь из-за чего это, не понимаешь, что могло вызвать такое ужасное состояние. И эта неизвестность пугает тебя, не дает покоя, уверенности, стремления двигаться дальше. Ты становишься животным, которое только ест, срет и спит. Твое хобби становится для тебя неинтересным, твоя любимая работа становится каторгой, твои друзья становятся просто людьми, твой любимый кот становится обузой. И от этого не убежать. Время приближалось к вечеру. Чтобы скоротать время до того, как Мэри придет с работы, Марк пошел в свой кабинет поработать. Зайдя в кабинет, включил ноутбук, в пепельнице лежала недокуренная сигара. Перед писателем опять предстал чистый лист без единого предложения, без единой буквы. «Всегда тяжело начать» – сказал он сам себе. Приблизительно через час на листке появилось название: «Сон разума». Сюжет этого рассказа Марк придумал уже давно и только сейчас вспомнил о нем. Появилось желание продолжить мысль и довести рассказ до ума. Основная идея драмы заключалась в следующем: главным героем являлся преступник, который убивал, грабил не имея пощады, но однажды, при очередном ограблении банка, его сильно ранили. Преступник впал в кому. Он бродил сам у себя в голове, выхаживал по своему сознанию в поисках истины. По дороге ему встречались разные персонажи, очень странно и смешно одетые, которые подталкивали героя на определенные выводы. В конце рассказа герой понимает, насколько была скудна его жизнь, он плачет. И в этот момент у него останавливается сердце, и он умирает. В кратком содержании вроде бы все просто, но, чтобы расписать все это грамотно, нужен огромный талант, уйму времени и море алкоголя.

Первая страница далась писателю тяжело. За ней последовала вторая, третья, четвертая. Он вошел во вкус, потеряв счет времени. На столе уже стоял недавно купленный ящик пива. Банки опустошались одна за другой. Мир вокруг Марка исчез, он остался один на один со своим рассказом, потихоньку оживлял его, чувствуя каждую напечатанную им букву. Фантазия кипела словно чайник. Все, что он писал, видел у себя перед глазами как наяву. Писалась строчка за строчкой, лист за листом. Телефонный звонок вытащил писателя из штопора. От резкого звука он подпрыгнул и испугано оглядел комнату, на секунду забыв, где находится. Заработало левое полушарие мозга и все встало на свои места. Палец нажал кнопку ответа.

– Алё, я вас слушаю.

– Мрак, это я. – Голос Мэри звучал уставшим.

– Привет, дорогая. Когда ты будешь дома? Я соскучился.

– Я тоже соскучилась, но понимаешь, меня нету… в городе, я улетела по приказу в командировку.

– И не предупредила меня? – Писатель был ошеломлен.

– Извини, для меня это тоже было неожиданностью.

– Когда ты вернешься обратно? – Марк был чертовски расстроен.

– Через неделю, примерно. Еще раз извини, что так получилось.

– Ничего страшного, ты не виновата, а твой босс козел последний.

– Ах да, еще кое-что забыла сказать.

– Что?

– Мы не сможем с тобой созваниваться.

– Почему?! – Он совсем перестал понимать Мэри.

– Потом, Марк. Все мне пора. Люблю.

Не успев ничего ответить, писатель услышал гудки брошенной трубки. Волнение, которое он испытывал, оправдало себя. Взглянул на часы, было без десяти минут два часа. Марк сохранил написанное, выключил ноутбук. Захватив пачку сигарет и зажигалку, направился в зал, где лег на диван. Сна не было ни в одном глазу, все из-за дурацкого переживания. Сигарета скуривалась одна за другой. Чувство одиночества начало преследовать его. Пролежав так до десяти утра, хотя казалось, что целую вечность, он начал потихоньку засыпать. Пачка уже давно закончилась, да и мысли тоже. За этот промежуток времени Марк успел подумать обо всем, что только можно. Тело так ослабло что, попытавшись встать с дивана, он просто не смог. Наконец-то триумф, глаза слиплись, от гробовой тишины запищало в ушах, разум опустился в темноту. Спустя еще пару мгновений, писатель спал, но никаких снов не видел, перед глазами была черная пелена, только сквозь сон он что-то говорил неразборчиво и хмурился, и хмурился…

Весь следующий день он проспал как убитый. Звонков больше не было. Проснувшись, чувствовал себя куском никому ненужного дерьма. Накануне выпитый алкоголь давал о себе знать в виде жуткого похмелья. Вчерашний разговор казался злым сном или выдумкой, но, повернув голову, он не увидел Мэри. Сходив на кухню и опохмелившись последней банкой пива, Марк снова лег отдыхать. Через день скитания по квартире у писателя закончилась еда, выпивка и прочая дребедень. Позвонил в супермаркет «Waitrose», заказав кучу полуфабрикатов, алкоголя (начиная с пива и заканчивая абсентом), туалетную бумагу. В общем, заказал все, что нужно было для жизни и зализывания душевных ран.

Последующие дни протекали в творческом опьянение. Что бы время не бежало как олимпийский спортсмен, он задвинул все окна жалюзи и остановил часы дома. Только на телефоне поставил будильник, который прозвенит ровно через шесть дней. И тогда вернется она, милая, милая Мэри. Рассказ писался в хорошем темпе. В организме писателя алкоголя было больше всего, что вообще может быть внутри человека. Голова круглосуточно ходила ходуном. Никакого общения, никаких прогулок, он даже не знал, день сейчас или ночь. Время замерло. Душ не принимался, вся цивилизованность уехала на недельный отпуск. С каждым днем Марк все больше и больше терял окружающий мир. Он начал нашептывать сам себе, какие-то слова. Диалоги самим с собой тоже приветствовались.

Люди делятся на два типа: те, которые создают, и те, кто только потребляет. Людей, которые только потребляют – восемьдесят процентов на земле, а может даже и больше. У всех этих так называемых личностей типичные идеологии, они редко переходят черту дозволенного, которую им навязывают с детства. Эти «обитатели планеты Земля» живут типичной жизнью: учатся, заканчивают колледж или институт, заводят подружку, которая залетает, и они женятся. Потом живут или на съёмной квартире, или у родителей. Если кто-то из супругов поудачливее, то у них своя купленная квартира, хотя в наше современное время это редко бывает. Если вы мужчина, то значит, вам нравится капаться в машине, вы любите футбол, пиво и лежать на диване, читая газету или смотреть телевизор, в котором крутят деградирующие шоу, зомбируя ваш разум. Скорее всего вы презираете других людей, верите, что всевышний всеми командует, когда вам что-то нужно, допустим помощь, вы не помогаете сами себе, вы скрещиваете ручки и просите, чтобы тот за вас все сделал, но такого не бывает. Вера – это хорошо, но нужно верить в себя.

У людей творческих, у тех, кто создаёт, все обстоит иначе. Такой тип людей не обращает на стандартные идеалы, стереотипы, их не волнует, что про них могут сказать. Возможно, в школе они не преуспели по оценкам, но лишь потому, что эта чепуха вгоняла их в тоску. Люди, которые делают, не могут быть как все, в каждом таком индивиде есть примесь безумия, неадекватности и частичное отсутствие нормативных идеологий. Такие люди и создают новое для тех, кто потребляет и не в состоянии что-либо изобрести. Такие люди идут до конца, даже если знают, что для них это добром не кончится. Мы должны быть им благодарны за то, что не сидим в пещерах у костра. Фанатичный труд, самоотречение и одиночество – вот их удел. За это их распинали на Голгофе, сжигали на кострах, в лучшем случае они погибали в нищете, сходя с ума. Создавшие эпохальные вещи, но не покушавшиеся на общепринятое, имели деньги, славу, почет, были творцами, но не гениями. Гении шли вопреки, предлагая безумные теории и решая нерешаемые задачи. Изгнание, болезни, одиночество, безумие и дети с диагнозом «идиотизм» – список их наград.