полная версия

Николай Александрович Гиливеря
Ювенилия Дюбуа

Девочка идёт с мамой и пытается ударить родителя маленькими кулачками, приговаривая: «Ну купи, купи, купи!»

Меня умиляет это не только с точки зрения наивности, но и с точки искренности настоящей трагедии, сравнимой с потерей чего-то действительно дорогого. Приоритеты меняются. Последний штрих: молодая мама игнорирует ребёнка, пытаясь внутренне собраться в другую структурную идею. Делегирование в пустоту. Ребёнок должен превратиться в уроборос.

Я понимаю, последние строки не должны были быть такими размазанными и «ни о чём». Простите. Честное слово.

Хотелось бы закончить на действительно сильной ноте, словно я смог сделать какие-то выводы. Или, допустим, мне что-то открылось такое (даже пусть и почти неуловимое), что смогло бы изменить меня и вас. Где прожитые годы стали бы тем самым опытом, который принёс пользу и дал будущему хороший запал. Но, увы, записывая свои последние бесцельные шатания по чужому городу, я не хочу врать.

А все эти несвязанные предложения – всего лишь попытка не расплакаться за себя и за всех вас. Таких же ранимых, как и я. Таких же потерянных. Заблудших. Непонимающих ровным счётом ничего. Теряющих каждый день по чуть-чуть себя. Медленно гаснущих под натиском, и замешанных событиями, где, казалось бы, уже ничего нельзя исправить, но мы всё пробуем и пробуем обмануться и поверить в новую сказку.

Свет дня

Уступает ночи,

забирая жару,

забирая солнца лучи

Фонари

Редкие их лучи,

монотонно освещают куски,

в промежутках своих –

скромны

Темнота

Женщина в чёрном

заполняет собою пространство.

А фонари, как сверчки –

разбавляют её в тиши

Небо

Имеет свои фонари.

Для людей –

звёзды они.

У женщины в чёрном

свои светлячки

Их свет

Он из будущего

своего настоящего,

светит в наше

настоящее – прошлое

Что же сейчас?

Закурить сигарету,

смолить и смотреть –

сберечь в голове

Образ

А может печаль

(добрая грусть с улыбкой)

Не запечатлеть момент,

он упущен секундой назад

Остаётся

Только смотреть на сейчас,

прослезиться – дым в глаза.

Уяснить раз навсегда

Что

Солнце тоже звезда.

Смерть тоже время.

Молчание тоже слова.

Эпилог

Дневник

3 декабря

Последняя точка была поставлена. Когда? Мой нежный свет (ведь грубой тенью я представляюсь сейчас) замирает на вполне трогательной и невинной ноте.

Описывая отдельные фрагменты взросления, я как бы по-настоящему снова проживал их. Несмотря на частую скверность собственных действий, моё нынешнее отражение испытало радость, окунаясь в ум того мальчика, который любил драматизировать. Того самого мальчика, который придумывал себе судьбу, затем создавая пародию на её исполнение и свято веря, что всё это имеет вес. Того самого мальчика, который изображал из себя безнадёжную жертву, втайне мечтая о чуде.

«О боже, услышь меня и сделай всё наоборот, чтобы я уверовал!»

До сих пор не могу понять, что же я чувствую после крика? Публично открывать мысли того, кем я был – сейчас кажется странным. Сложно сказать, насколько в действительности я был правдив в деталях. Может их и вовсе не было.

Нужно немного отдохнуть и подумать об этом.

П.С.: до сих пор не могу поверить, что двенадцать лет пролетели настолько незаметно.

10 декабря

У взрослого человека есть много преимуществ перед молодостью. К таким, в первую очередь, можно отнести жизненный опыт, включающий в себя два аспекта. Атрофированный максимализм и нехватка здоровья, чтобы предаваться блаженному разрушению (хватает и биологического). Также можно добавить самостоятельность, способную расставить всех на свои места.

Богатые и подмазанные занимают нагретые должности. Бедность и праздность получают своих бедных, но пугающе весёлых слуг. Средний класс биологических машин так и останется средним классом со своими плюс-минус да ценностями семейного очага.

Художники же (сейчас я говорю про настоящих деятелей, а не тех, кто стремится поглощать коктейль «Голливуд-парк») получают свою порцию страданий, благодаря чему их жизненный запас достаточно быстро заканчивается, оставляя на редкую старость безумие и голод. Есть ещё те лица, которые умудряются найти баланс между своими стремлениями и возможностями, но случайных критериев так много, что редкие потуги к таковой жизни всё равно приравниваются к рулетке. Благо, иногда эта рулетка бывает благосклонной.

Лично я не смог к своим годам добиться желаемого, но никто не говорит о моём смирении. Нет. Пока я не уронил свою мечту в грязную лужу, как бросают сигаретный бычок мимо урны, делая вид, словно так и должно быть. Хамство и свинство. А ещё: слабохарактерность – когда ты осознаёшь свой мелкий проступок, с благостной мыслью, что никто не видел.

Прошла неделя с последней записи. Я обещал себе подумать над написанным и, честно говоря, процесс анализа в заданной плоскости за отведённые дни привёл меня лишь в тупик. Одним из оправданий своих странностей и ошибок могла бы послужить фраза: «Всё это сделало меня тем, кто я есть сейчас», но мы ведь прекрасно понимаем, что работает она исключительно в тех случаях, когда n-ый субъект что-то по итогу из себя представляет, либо, если речь строится в негативно-показательном ключе.

В моём же случае весь предыдущий опыт не сформировал из меня ни художника, ни полноценную ячейку общества, которая могла бы похвастаться локальными достижениями. У меня нет ничего, чем я мог бы гордиться. Есть только ощущение, что я немного не понял правил игры, оставшись в промежуточной невесомости между бортом парохода и холодным морем.

Мимолётные отношения. Литературные вечера. Подработки на низкооплачиваемых местах. Мечта, поселившаяся в голове, да так, что скальпелем не вырезать, разве только полностью лишить себя головы.

И всё казалось, что времени много. Казалось, вот он, есть прогресс. Ещё чуть-чуть и получится! Вот увидишь. Только за пеленой мнимого движения скрывалась вкопаность. Моргнул и прощай, моя бедная молодость.

Поэтому, когда я обещал подумать над своей исповедью – я не лгал. Просто не смог прийти к чему-то однозначному. Это чувство… знаете, того банального счастья, когда в жизни было всё, а ты не видел его, гоняясь за призраками.

Я улыбаюсь, вспоминая время, когда человечество ещё не умирало от новой чумы. Я улыбаюсь, вспоминая здорового себя, такого «дурака», который с сигаретой в зубах умудрялся наматывать зимой круги в лесу на лыжах, ни капельки не уставая. Того себя, который мог позволить себе не спать целую ночь, занимаясь любовью с собственной фантазией. Того себя, который…

11 декабря

Сейчас моя жизнь вполне походит на ту самую жизнь, к которой стремится средний человек (за исключением семьи с женой и ребёнком, которыми я не успел обзавестись). У меня есть работа на скотобойне и свободное время, которое тратится на алкоголь для чувства онемения мыслей.

У меня нет долгов. Я никому не враг, и я никогда не убивал людей. Совесть моя чиста именно по этим пунктам. Заповеди, отнюдь, принадлежат не только ярым религиозным умам, но и простым людям, у которых имеется элементарная совесть.

Вот допустим, вся эта идея с покаянием пришла мне неспроста. Один из свободных вечеров в неделю я начал тратить на психолога. Людям постоянно нужно с кем-то коммуницировать, иначе тишина может запросто свести с ума.

Я одинок, само давление имеет более высокий показатель. Кем бы человек ни был, делиться эмоциями (и знать, что кто-то их пытается понять) – одна из важнейших и фундаментальных функций наших несовершенных жизней. А когда делиться не с кем, остаётся только разговор самим с собой.

Какого же было наслаждение вытаскивать на страницы себя. Да. Именно. Я вытащил себя почти настоящего. Того, кем может прямо сейчас являетесь и вы: живыми, изучающими, размышляющими и мечтающими.

Кто бы что не говорил, но для меня абсолютно равнозначным является стремление «посмотреть Мир» со стремлением «заглянуть в собственную душу». Это два вида путешествий, для которых нужна определённая смелость. Но если в первом случае достаточно просто денег, то во втором место денег занимает отчаяние на каждом своём этапе.

12 декабря

С каждым днём число смертей увеличивается. Люди в панике, врачи разводят руками, боясь не меньше остальных. Только лица с экранов пытаются держаться по причине имеющегося телесуфлёра.

Когда всё только начиналось, я ужасно испугался. Как так?! Молодой я, да попасть под риск вот так исчезнуть в муках?

Сколько же во мне развилось неврастенических настроений! С того времени прошло несколько лет. Теперь я действительно повзрослел. А ещё я устал бояться. Это ли не блажь?

15 декабря

Кто не был на скотобойне – счастливый человек. Видеть кусок мяса в красивой упаковке на прилавке и слышать истерическое блеяние – сильно разнятся. После полугода работы я даже не мог думать о том, чтобы съесть что-то некогда живое. Тогда я напрочь потерял границы между смертью животных и людей. Убийство – есть убийство, и это чистая правда.

Но время лечит. Это тоже правда. Дни смягчают в нас многое, в том числе мысли. По итогу я смог прийти к элементарному заключению о цикличности.

Человек поглощает существ, чья плоть даёт энергию для выживания. Время поглощает людей – и мы удобряем землю. В обоих случаях происходит один из самых важных моментов почтения, когда смерть всех нас несчастных приобретает хоть какой-то смысл. Будь мы все бессмертны то, что тогда? Бессмыслица.

16 декабря

Вчера забыл написать о причине такого странного решения пойти на бойню. Да. У того, кто будет читать эти клочки, может возникнуть вопрос: «Почему именно скотобойня?»

Ответ прост: в такие дни – это лучшее, что смог найти человек с высшим образованием.

17 декабря

Снова снилась работа. Причём в таких деталях, что аж в дрожь берёт. Только на мне не было привычной формы. Футболка, домашние шорты и носки.

Шум механизмов мешался с криками. Иногда они достигали такого критического момента, когда уже было не разобрать: плачут ли это испуганные дети или коровы в мясорубке. И пьянящий запах тёплой крови. Густой, буквально поглощающий помещение; пропитывающий каждый миллиметр тела. Теперь не отмыться, как ни старайся.

Когда же я проснулся, нижняя часть лица была в засохшей крови. «Лопнул сосуд в носу» – подумал я, но сам сильно испугался. Наволочку попробовал отстирать, теперь она с бледным пятном.

18 декабря

Сегодня сожаление укололо точно под рёбра, когда я вспомнил о родителях, которых не видел уже лет… пять? шесть?

У меня была возможность уехать в родной городок, когда границы ещё не перекрыли из-за этой проклятой эпидемии, но я всё надеялся на лучшее. Думал, через месяц, максимум полгода – пойдёт на спад. Увы, предполагать спокойно может и дурак.

В своей исповеди я писал о том, что на образ родителей лучше смотреть издалека, как бы запечатлевая их бессмертный светлый лик. Мои божества. Да.

Сейчас же, как человек, немного познавший жизнь, я хочу хотя бы на мгновение пасть перед матерью и отцом на колени, попросить у них прощения просто так, даже если я ничего для них плохого не сделал, и просто обнять. Но будет ли ещё возможность?

19 декабря

Ххххххххххххххххххххххххххх

20 декабря

Иногда заранее пишу дату со странной уверенностью, что будет желание поделиться мыслями, а самое главное – это «повод» сделать хоть коротенькую, но запись. Сейчас мне нечего сказать, но этот пробел уж очень сильно раздосадовал. Пусть моё оправдание послужит тем самым мифическим пальцем, который собою пытается заткнуть огромную брешь в корпусе тонущего корабля.

25 декабря

В голове каша. Постоянно пытаюсь примирить тело и ум. Первое хочет бежать, кричать, искать выход. А вот ум говорит о том, что деваться нам некуда. Что есть силы куда могущественнее собственных желаний, и что порою нужно пустить ситуацию на самотёк, надеясь на лучшее.

Периодическое дрыганье мышц на нервной почве раздражает. Особенно когда прихватывает во время смены. Жуть!

Стоишь в этом аду, и глаз так дёргается в такт грохочущим пурпурным лезвиям. Коллега спросит: «Нервы сдают?». Идиот. А разве не видно?

26 декабря

Всегда не любил холод, как и жару. Идеальное для меня время: ранняя осень и поздняя весна. В этом году не спасает даже самая тёплая одежда, новую же купить проблематично. Тут кто во что вкладывается. У меня съём маленькой комнаты, психолог, еда и таблетки. У кого-то одежда, еда и кредиты на бессмысленную машину.

Кто во что вляпался, как говорится.

29 декабря

Скоро Новый Год, но никто, похоже, праздновать не будет. Ну и чёрт с ним, всё равно наступит. А там, глядишь, и лето не за горами.

31 декабря

Я немного слукавил, когда сказал, что 19 числа мне нечего было написать. Врать в собственном дневнике – интересно, конечно. В тот день я звонил маме, а когда она не взяла трубку, то и отцу. С того дня я каждый день звоню им. Всё пытаюсь вбить себе в голову, что проблемы с вышками. Такое уже как-то было. Связи не было, наверное, дня два, но сейчас прошло почти две недели.

Мам, пап… Я очень сильно переживаю, и даже не могу сказать вам об этом. Я так скучаю. С Новым Годом. С будущим счастьем.

3 января

Меня трясёт. Высокая температура. Одеяла не хватает. Последние месяцы я боялся, что этот момент наступит. И вот он настал. Приехали.

Я бледный. Кости ужасно ломит. Сухие глаза. Зато тело всегда в собственном поту. Сразу же звоню в скорую помощь, где мне прямым текстом сообщают, что не приедут.

Тут уж пятьдесят на пятьдесят. Говорят, лекарства всё равно нет. Чего приезжать? Только распространять. Может и обычный грипп, а может, нет.

Теперь, когда общая напасть коснулась и меня – страх исчез. Сам не пойму, как и почему, но тело моё, под давлением свалившихся невзгод, перестало барахтаться, уволакивая и мысли в бессмысленную ересь.

С огромным усилием смог доковылять до кухни и принести себе воды к кровати. Хозяйка, увидев измождённое лицо квартиранта, ойкнула, убежав под мнимым предлогом в свою комнату. Я вроде даже услышал её «Отче наш…» Испугалась, а сама знает, что, скорее всего её и не заденет. Куда уж там. У стариков особо нечего брать. Болезни любят молодых и крепких. Организмы, в которых есть, чем поживиться. Есть совсем не хочется. Спасибо, сыт по горло. Оставьте меня в покое.

Вспоминаю тот далёкий месяц, когда лежал в инфекционке. Это бледное, но повзрослевшее лицо. Неужели, когда пойду на поправку, то снова увижу ту самую метаморфозу? Было бы смешно…

Как же хочется заботы. Звучит эгоистично, но я помню родительское тепло в те дни, когда мне было безумно плохо. Моё тонкое, размазанное тельце на диване под слоем толстых одеял. И матушка всё суетится. То воды даст, то температуру меряет. Как заварит крепких трав! Или заставит над картошкой попариться. А затем спинку поразминает, а отец с работы придёт и хорошенько ноги разогреет мазью и помнёт. Сразу так хорошо становилось. Вроде и плохо, но и хорошо…

А потом ещё вот, одно из моих любимых воспоминаний, которое уже никак не связано с болезнью. Ну, может только краешком, когда мама и отец в четыре руки меняли мне промокшие от пота простыни. Я уже шел на поправку, мог позволить себе немного побеситься. Катается пятилетний карапуз, смеётся, лёжа на диване, а отец и мама махают руками с зажатой простынёй, создавая волны, затем накрывая меня ими с головой. Как же было прекрасно!

Краем ума понимаю, что вся культура человека – одна большая выдумка. Но когда думаю о родителях, то хочу, чтобы чудаковатые сказки оказались правдой. Я хочу, чтобы был Бог. Я хочу, чтобы было добро и зло. Я хотел бы, чтобы все добрые и честные люди попадали именно к Богу, где их ждала самая высшая награда – бессмертие и бесконечный поток блаженного света. Потому как мои родители святые, и когда я их увижу! Да, читатель, кто бы ты ни был, знай: в особенно самый трудный час человек может открыть в себе то, что ему никогда не было доступно. И в моём случае это не просто надежда, а та надежда, которая вот-вот, да обязательно сбудется!

Сейчас я плачу, но только от мысли, что действительно скоро увижу своих родителей. Живых, здоровых. Возможно, слегка постаревших, но ещё крепких и таких же светлых, какими они всегда были. А пока надо понаблюдать за болезнью, мне кажется, она уже начала медленно отступать. Посмотрим, что принесёт мне завтрашний, такой ещё таинственный, день…

4 января

Поэзия, не вошедшая в сборник [СТЕНА]

Свои нужды

Катаклизм несчастий человеческих

исходит от естества своего

в присущей форме.

Как зубы чистить,

как испражниться всем,

так и природе

нужно причаститься.

Акации

Холодная роща с землёй,

под ногами твердь.

Дитя заката-матери,

отца Пилата…

вырви из сердца души моей

несуществующей,

все тревоги из головы.

Холодная роща… ножевыми

своими острыми стеблями,

заточи сильней себя

путём нанесения увечий плоти,

что, как следствие взаимо-

исключения –

точит и тело мне.

А сердце,

поддавшись на провокацию,

поддавшись мифу,

высаживает вокруг себя

чумные акации,

поросшие скорбью в сито.

Сварог

Жёлтые фонари горят бледно, поверхностно.

Они портят ночь в отсутствие страшного ребёнка –

прародителя своего,

обидчика, что, взойдя на трон дня,

свергает тишину ночи,

выключая своих верных апостолов.

Всё перекрикивая их своим прошлым светом.

Затянутые шторы

Ранний утренний день –

шторы затянули божки,

окрасив в грязный цвет

облака непогоды.

Стена.

Каждая, которая видна,

навивает мысли о

расстреле. Кровь на ней –

лишь вопрос времени.

По стеклу бьёт потоп,

дождевые капли –

манифест жизни!

Размывая зримый пейзаж,

заставляет увидеть важное,

то, что ближе сейчас.

Переключатель

Заплывший взгляд, сухость в горле,

стекляность костей…

Что ещё может дать новый день?

Маленький человек выбирает путь пчелы,

в улье всегда теперь полны плоды.

Измученность суждений,

Объёмы несвободного времени.

Так начинается сумасшествие и

заканчивается личность, заканчивается её…

перерождение.

Свет меркнет в палате.

Каждый думает, что знает, где выключатель.

Каждый думает, что может переключиться

в любой момент.

Но!

Сомнение гложет, не даря покоя.

Каждый вдалеке понимает,

переключателя нет в природе, но для счастья

без усилий об этом забывает.

Новые двери

Чешуя моей старой кожи

висит в гардеробе проглаженная

на узких плечах бедняка.

Кругом равномерный слой

пыли. И холод, сколько не борись –

один исход.

А за окном натыкано сотни тысяч домов,

что сравнимы разве с пустыней.

Череда событий и действий…

каждый ждёт удачного момента

для начала новой жизни.

Но пока солнце не встало,

и час от часа будет только выше.

Поэтому, надевай свою чешую,

претворись серой мышью.

Ты ещё не готов, я – не готов,

к открытым новым дверям.

Или, просто ещё не нашел, не нашли

эти новые! Открытые!

Цели? Или, может, возможности

быть своим собой,

владеющие индивидуальным языком

африканской (неизведанной) степи.

Молитва

Сколько раз твердил неугомонный старик страсти:

брось дурные сны, освободи себя от осознания

правды.

Что грубо берёт за ворот твоё чувство страсти,

макая в непереваренный стыд.

Заставляет нюхать чужие истины

под эгидой структурированных суждений.

Но на деле, по правде, все они – требуха

грубого мясника, не имеющего ничего,

кроме своего ремесла.

Без отклика, без мечты, прильнуть бы к груди

светлой девы-развратницы,

пришедшей в сердце когда-то давно в образе агнца,

спасителя личного ума.

По ночам ребёнку особенно страшно.

В тёмной комнате, даже когда горит свет – ясно:

везде, повсюду летают падальщики,

сеющие сомнения, питающиеся исключениями

из собственной правды.

Выключая свет, взрослый ребёнок читает молитву

себе, возводя голову к небу, где его слова услышат

сонные птицы, и тусклый свет надежды станет жить

на рассеченной, от удара, губе.

Я

Я – полусумасшедший из абсурда.

Я – полугодовалый раб тоски.

Я – невезучий тип в маршрутке,

что разбилась в полдень воскресенья.

Я – чудотворец, я – чудак,

который зиждет грубой ласки.

Я – часть строений в новой части,

там я сгнивал ещё в зачатье.

Я – узник мод, узник новых шмоток,

я раб любви к святому и дурному.

Я – тот, кто застрелился от тоски,

пред этим выпуская кольца дыма.

Я кит и рысь, я ручка и ботинок,

я атом, глаз и слёзы ивы.

Я – всё на свете, всё, что я,

ведь каждый я – имеет всё на свете.

Наваждение сна

В бреду сетей, в вечерний зной,

так сильно слышен зов мышей –

распятий сложных дум.

В час мук, сомнений нерадивых,

спасает дух отца и сила двух

новорождённых смыслов.

Зима в апреле

Снег выпал в апреле посреди дня.

С дали похож на пейзаж тумана.

Зима, что школьный хулиган,

пришла на занятия

в конце финального звонка.