Наталья Николаевна Землянская
Хроники Шеридана
– Я не прощаюсь… – шепнула она, шагнула за порог, и скрылась во тьме длинного коридора, точно растаяла.
Каггла какое-то время оцепенело всматривалась в темноту, потом, опомнившись, быстро захлопнула дверь и несколько раз повернула ключ. Но что-то подсказывало, что никакие запоры теперь не помогут…
***
– А тебе никогда не приходило в голову, что ваш дом внутри гораздо больше, чем снаружи?
– Замок-то?.. Если это так, я и не удивлюсь.
Рио и Толстяк Дю болтали на скамеечке у ворот Замка, наблюдая, как в подъехавший экипаж загружают вещи тётки Матильды: после инцидента на Кухне, тётка заявила, что ноги её здесь больше не будет!.. Папа, узнав, в чём дело, потребовал от дяди Винки извинений. Но тот лишь развёл руками: он не виноват, дескать, что в этом доме не умеют готовить, да и вообще рад, что так получилось, поскольку «некоторые особы в своем стремлении заполучить в мужья порядочного человека чересчур уж настырны». Матильда, присутствовавшая при том, разозлилась окончательно – её влюбленность, видимо, сгорела вместе с париком, – и ответила, что «завести себе такого мужа как он, можно только из любви к животным»
– Теперь у вас станет чуть просторнее, – заметил Дю-младший.
– Не думаю. Наверняка ещё кто-нибудь заявится, – равнодушно отозвалась Рио. – Пойдем лучше куда-нибудь.
Они поднялись вверх по улице, свернули в тенистый боковой переулок, прошли мимо книжной лавки, мимо подвальчика, торговавшего антиквариатом, миновали ресторан, где на открытом воздухе за столиками в тени каштанов прохлаждались парочки, вышли к остановке на пересечении улиц, и минут через двадцать веселый звенящий трамвай вынес их к Центральной площади.
Здесь среди зелени огромных старых деревьев и затейливых цветочных клумб, пылающих самыми немыслимыми оттенками, и облитых гранитом фонтанов, было царство уличных музыкантов, художников, бродячих артистов, фокусников, гадальщиков, коробейников, торгующих всякой всячиной, назойливых фотографов, и карманных воришек… Здесь можно было приобрести самые удивительные вещи, за пару монет узнать свое будущее, запросто встретить какую-нибудь знаменитость, в прилежащих погребках – отведать чудеснейшего вина со страшным названием «Кровь императора», послушать импровизации какого-нибудь джаз-банда, концерты которого в Европе и Америке собирают аншлаг, но тут ребята играют вот так запросто, поставив инструменты на отполированные тысячами ног плиты тротуара, для собственного удовольствия… Здесь какой-нибудь художник напишет углём ваш портрет – и как знать, может, через годы этот набросок окажется шедевром признанного мастера… Здесь можно попасть в лапы умелых шарлатанов, именующих себя магами или колдунами, завести шашни с какой-нибудь мнимой, но очень милой ведьмочкой… Наконец, тут можно встретить свою любовь.
Но если даже ничего такого с вами не случится, пьянящая атмосфера вечного праздника и волшебства оставит долгий след в вашей памяти.
Потолкавшись среди туристов и праздных горожан по аллеям примыкающего к площади парка, дети уселись за столом кафе. Порывшись в карманах, они подсчитали наличность: хватало только на лимонад и пару бутербродов.
– Негусто! – подытожила Рио.
С реки донесся призывный гудок прогулочного пароходика.
– Хорошо бы сейчас на катере покататься, – мечтательно сказал Толстяк, вытирая салфеткой взмокший лоб, – или съездить за реку поплавать…
– В лес на пикничок не хочешь? – буркнула подруга. – В лапы к гоблинам?..
– Да ерунда это всё! – со снисходительностью старшего отозвался мальчишка. – Все эти Провалы и прочее… Туристов заманивают.
– Почему же ерунда? – пылко возразила Рио.
– Нет, ну когда-то что-то здесь конечно было. Вон, ведьмы на шабаш собирались, и вообще, даром что ли Церковь накладывала на город интердикт?
– Чего? – не поняла она.
– Интердикт, говорю… Это когда от церкви отлучают. Из-за твоего барона, между прочим!
– Мою семью не трогай! – серьезно предупредила Рио. – Сами-то хороши… Или теперь ты мне скажешь, что всё придумал тогда про картину?..
Лицо Толстяка помрачнело.
– Я никогда не вру, а картина… Чёрт её знает, откуда она взялась. По-моему, отец купил её когда-то как раз здесь, на площади.
– Надо бы проверить твои сказки, – решила Рио, дожёвывая бутерброд, – что-то я всё-таки не помню ничего.
– Не выйдет.
– Это почему? Трусишь что ли? Или врешь?
– Картина-то тю-тю! – развел руками приятель. – Ее у нас отец Себастьен выкупил.
Но Рио не услышала последних слов: её глаза выхватили в праздной толпе гуляющих знакомое бородатое лицо. Как же она забыла про него?!
– Слушай, дружище, – повеселев, сказала она Толстяку, – я знаю, как нам подзаработать!.. – и, показав ему Бородатого, поведала о встрече в кондитерской.
– Что ты хочешь ему подсунуть? – заинтересовался Дю-младший. – На прошлой неделе, представляешь, Свинус и пара его дружков продали какому-то дурню кусок медвежьей шкуры под видом шерсти оборотня… Вот смеху-то было! Родители, правда, всыпали ему за испорченную шкуру. Зато хватило на классную видеокарту и новые ролики!
Рио между тем наблюдала, как Борода под руку с какой-то симпатичной брюнеткой сел в экипаж и уехал.
– Ничего, – пробормотала Рио, – у меня есть его телефон… Чего мы тут сидим? – вскинулась она, чувствуя, как в ней просыпается её всегдашняя тяга к авантюрам. – Поехали скорее к нам!…
Обратный путь дети проделали раза в два быстрее.
Вихрем ворвавшись в холл, Рио, не сбавляя хода, помчалась на Кухню, оставив Толстяка отвлекать Бабушку. Она хотела опять набрать углей, но под котлом вовсю бушевало пламя.
– Чёрт!… – ругнулась Рио, и тут же воровато оглянулась – не услыхала ли кто?..
Усевшись за обеденный стол, она забарабанила пальцами по столешнице. И тут её озарило.
Воровато оглядевшись по сторонам, Рио направилась в самый дальний угол Кухни. Там, на одном из многочисленных настенных шкафчиков висел массивный замок. Вытащив из кармана кусок проволоки, она принялась ковыряться в замке. Из шкафчика между тем доносились попискивание, стук, шорохи, пыхтение… Прислушавшись к этим звукам, Рио оставила свою работу и, пошарив на полках, отыскала стеклянную банку с крышкой. Поставив банку рядом с собой, она вновь принялась терзать замок. Спустя несколько минут её упорство было вознаграждено: что-то щелкнуло, и дужка замка подалась вверх. Затаив дыхание, Рио чуть приоткрыла дверцу. В образовавшуюся щель тотчас высунулся чей-то зеленый хвостик. Подобно кошке, охотящейся на мышей, девочка молниеносно вцепилась в него, дернула, – и через мгновение обладатель хвоста оказался в банке под крышкой.
Навалившись плечом на дверцу шкафчика, Рио проворно защелкнула замок и прижалась ухом к деревянной поверхности. Внутри пищали и ругались. Она хихикнула и легонько постучала – в ответ тут же забарабанили десятки маленьких лапок.
– А ну, тихо!.. – по-хозяйски прикрикнула Рио и шлепнула ладонью по дверце. Там примолкли, потом снова завозились, но она уже потеряла к шкафу всякий интерес. Взяв банку, спрятала её в бумажный пакет, и отправилась искать Толстяка.
Дю-младший с сонным видом сидел в холле на диванчике, наблюдая за перепалкой между Бабушкой и служанкой. Старая хозяйка выговаривала Орфе за какие-то мелочи, на что та резонно возразила, что, мол, «вас много, а я – одна и вообще». На это Бабушка в сердцах ответила, что «ежели она – вообще, то пусть и совсем!». Эта туманная фраза несколько озадачила бойкую служанку, и Бабушка пояснила: она может покинуть их дом хоть сейчас!.. Но Орфа нахально заявила, что ей тут очень нравится, поскольку «жутко весело и такого дурдома она еще не встречала», а потому она пока остаётся.
– Ну и ладно, – совершенно спокойно согласилась старуха. – Надоест – сама уйдешь…
И они принялись мирно обсуждать список текущих дел, как-то: отдать грязное белье в прачечную, вызвать полотера и мойщика окон, заказать продукты из супермаркета… Рио не стала дослушивать: подобные перебранки между хозяйкой и служанкой уже стали привычными и доставляли удовольствие им обеим. Вместо этого она незаметно указала Толстяку на выход, и спустя несколько минут они уже были в укромном уголке в саду.
– Видал? – хвастливо спросила Рио, садясь на траву под деревом и демонстрируя ему свою добычу.
– Класс!.. – восхитился приятель, вертя в руках банку с трофеем.
Там, в стеклянном плену метался толстый зелёный чёртик размером с полевую мышку. Он грозил им крохотными рожками, стучал копытцами, плевался и что-то пищал.
– Что он говорит? – опасливо спросил Толстяк.
– А!.. – небрежно отмахнулась Рио, – Ругается… Они больше ничего не умеют говорить.
Чёртик состроил рожу и высунул длинный язык. Девочка щёлкнула по стеклу. Пленник вздрогнул, но тут же, повернувшись к ним задом, согнулся в неприличной позе, и азартно похлопал себя по филейной части. Рио встряхнула банку, чёртик покатился кувырком, но радостно захихикал и закривлялся.
– Где ты раздобыла эту гадость? – рассмеявшись, спросил Толстяк.
– У Бабушки на Кухне.
– Ну, разумеется, где же ещё? – с серьезным видом кивнул мальчишка. – Там, где у нормальных людей – мыши, в Замке Лостхед разводят чертей.
– Вовсе нет! – слегка обиделась Рио. – Это осталось от одного заезжего. Помнишь лорда Пальмера?
Этот самый пресловутый Пальмер был давним другом отца Рио – еще со студенческих времен. Помимо титула, огромного состояния и массы прочих достоинств, лорд, к сожалению, унаследовал проклятье своей семьи – пристрастие к горячительным напиткам. От этого изъяна больше страдали окружающие, нежели он сам: будучи в трезвом уме, Пальмер являлся человеком самого благородного поведения, но во хмелю был буен и сумасброден. Семья лорда постоянно рисковала репутацией и состоянием из-за его выходок, и тратила огромные деньги на его лечение, но, выйдя из очередной клиники, Пальмер тут же принимался за старое с новыми силами. И только Замок Лостхед поставил в этой бесконечной карусели решительную и жирную точку.
В один из своих приездов лорд изрядно опустошил винные запасы местных погребов, и с ним приключилась белая горячка. Общими усилиями буяна заперли в его комнате. Спутница лорда умоляла не вызывать врача – семье не хотелось лишний раз становиться мишенью для бульварной прессы. Пальмер же, человек с богатой и буйной фантазией, упился в тот раз, как выяснилось позже, в буквальном смысле до зелёных чёртиков. Будучи под парами, он всю ночь развлекался, лупя по ним из пистолета, но каково же было его негодование, когда наутро, протрезвев, он обнаружил, что мерзкие создания и не думают исчезать! Мало того, они ухитрились испортить ему весь гардероб, погрызли обувь, и съели бумажник вместе с кредитными карточками! К вечеру маленькие пакостники довели своего создателя до изнеможения: карабкаясь по одежде, они щипали его, кусали, дергали за волосы, кололи беднягу иголками, гадили в пищу, плевались дымящейся серой, верещали ему прямо в ухо разные непристойности – словом, маленькая преисподняя на дому! Пришлось вызвать священника…
В тот же день лорд Пальмер торжественно поклялся бросить пить, занял денег на обратную дорогу, и навсегда исчез из Замка. По слухам, он сдержал свою клятву.
– Хорошо, ему не привиделось чего-нибудь похуже… – философски заметила тогда Бабушка. – Вот было бы мороки!
Лорд уехал, а мелкая нечисть долго ещё досаждала обитателям Замка, пока Зануда не вычитала в какой-то старой книге специальное заклинание и не заманила её остатки в пустую винную бутыль. Отец Себастьен предлагал принять радикальные меры, но Бабушке стало жаль малышню, и она распорядилась поставить бутыль в шкафчик и запереть его на замок:
– Да откупорьте пробку, а то вдруг задохнутся!..
В ответ же на вопрос, к чему ей в доме такая зараза, она лукаво заметила, что хорошей хозяйке все сгодится. С тех самых пор винные черти и жили в шкафчике на Кухне, и, как подозревали домашние, Бабушка порой подбрасывала парочку-другую тем из гостей, которые ей не очень нравились…
– Как думаешь, – деловито спросила Рио, закончив свой рассказ, – сколько можно за него выручить?
Толстяк пожал плечами:
– Проси больше – тогда, глядишь, получишь сколько нужно.
– Дай-ка мне свой телефон! – сказала она и, нахмурив брови, набрала запомнившийся номер: три девятки … и еще три девятки…
Моргая, она слушала неторопливые гудки. Один, второй, третий…
– Алло? – отозвался наконец чей-то голос.
Тут только Рио сообразила, что не знает, как зовут Бородатого. Представляя свою компанию тогда за столиком, он, кажется, не назвал своего имени. Или она забыла?
– Гм… – неуверенно откашлялась девочка. – Это – Санни…
– Санни? – удивился голос. – Ах, да! Привет, дружище! Чем обрадуешь?
– Есть кое-что… – заговорщически начала она, но собеседник тут же резко перебил ее:
– В семь, у Театра, – и в трубке снова раздались гудки.
Рио обиженно выпятила губы:
– Тоже мне, Джеймс Бонд!
– Надо бы узнать, кто он такой, – лениво проговорил Толстяк. Откинувшись на спину, он лежал на траве и, щурясь, смотрел на проплывавшие облака.
– Зачем? – удивилась она.
– Так… На всякий случай.
До назначенного времени оставался ещё час, но, посовещавшись, дети решили отправиться в условленное место заранее – понаблюдать за противником.
Борода появился точнехонько в семь – возник вдруг откуда-то из толпы вместе с последним ударом часов на Городской Ратуше. Одет он был по-вечернему: костюм, белая рубашка, галстук, блестящие туфли, дорогие запонки…
– Добрый вечер, коллеги! – он был просто сама галантность.
– Здрасьте! – испытывая вдруг неловкость за свои потертые джинсы и простенькие футболки, вразнобой поздоровались дети.
– Ну-с?.. – Борода вопросительно уставился на Рио.
Мэрион огляделась по сторонам.
– Отойдем?..
– Только быстренько, – согласился Бородатый, – у меня билеты на вечерний спектакль.
Они прошли по аллее парка – навстречу им катились пестрые волны гуляющих. Смех, музыка, ароматы…
Свернули под деревья, туда, где поменьше людей, и, присев на скамеечку, надежно укрытую от лишних взглядов кустами сирени, Рио торжественно предъявила банку.
Лицо Бородатого сразу изменилось – всего лишь на мгновение, но Рио успела заметить, как сверкнули его глаза.
– Что это?… – пробормотал он, вертя в руках стекляшку. – Неужели винный чёртик?
– Откуда вы знаете? – насторожилась Рио.
– Кто же их не знает?– усмехнулся Борода. Сняв крышку, он двумя пальцами ловко вытащил чертёнка за хвост, и приподнял его над головой, разглядывая.
– Осторожно! – предупредила Рио. – Цапнет…
Но вместо этого пленник изловчился и пустил тонкую пахучую струйку – прямо покупателю на белую рубашку.
– Вот гад!.. – беззлобно возмутился Бородатый, поспешно доставая платок и засовывая рогатика обратно в банку. – Сколько же ты хочешь за это чудо?..
Рио задумчиво посмотрела в небо. Толстяк незаметно пихнул её локтем в бок.
– Надо бы новый велосипед … – словно сама себе сказала она. – Спортивный… Два!
– Идём, купим… – тотчас по-военному быстро согласился Борода.
Рио подскочила на скамейке и, не веря, уставилась на него. Покупатель истолковал её взгляд по-своему.
– Идём! – повторил он. – Я сам куплю вам велики. Денег не дам, а то потратите на какие-нибудь глупости…
Они почти бегом покинули парк и, спустя каких-то пару часов, Рио и её приятель стали обладателями замечательных спортивных красавцев. Борода получил свою банку и удалился.
– Звони… – кинул он на прощанье.
– Чудак! – прошептала Рио ему вслед, всё еще не веря их удаче.
Толстяк же, хмуро глядя вслед уходящему, буркнул:
– Надо было просить машину…
Бородатый, отшагав два квартала, свернул в какую-то подворотню. Достал из пакета стекляшку: на его руке сверкнул перстень, – дети могли бы поклясться, что ранее его там не было. Несколько минут он изучающе разглядывал содержимое банки – и его лицо приобрело строгое и брезгливое выражение. Пленник внутри замер, увидев перстень на руке, сжимавшей его темницу, а потом затрясся, беззвучно разевая рот.
– Ага! – кровожадно оскалился новый хозяин. – Видно, знаешь, что это такое… – и с этими словами направил перстень прямо на несчастного хвостатого. Перстень полыхнул коротко и ярко, и на дне банки осталась лишь серая кучка. Человек задумчиво высыпал пепел на землю.
– Дела-а… – вздохнул он, и выкинул банку в урну.
***
Как обычно, каждый раз в начале летнего сезона мэрия устраивала торжественный прием в честь наиболее именитых гостей города – так называемую «Большую субботу». Каггла фон Гилленхарт, разумеется, была в списке VIP.
– Что-то мне не хочется идти, – призналась она Бабушке. – Надоели эти великосветские сборища.
– Не ходи… – коротко ответила старуха. – Хотя Виктору и Элен было бы приятно.
После этих слов она поняла, что должна принять приглашение.
«Большая суббота» этого лета собрала на редкость богатую коллекцию знаменитостей, и Каггла с некоторым удовольствием отметила, что на неё обращают не меньше внимания, чем на звезд кино или эстрады. За какие-нибудь полчаса ей представили около дюжины поклонников её творчества, жаждавших личного знакомства с мастером. Бокал превосходного шампанского и прекрасная музыка – вечер сопровождал знаменитый симфонический оркестр из России – окончательно подняли её настроение. И она позволила себе расслабиться, не думать о себе, не ощущать себя, – так, словно бы стала совсем другим человеком, смеха ради нацепившем странный маскарадный наряд. Глаза её засияли, лучась неведомым светом, придавая ей волшебный облик, и многим в тот вечер казалось, что за спиной у неё – просто сложенные крылья.
Но вдруг знакомый женский голос прошипел прямо в ухо:
– Не обольщайся: ты для них – всего лишь забавная умная обезьянка!
И крылья снова превратились в горб.
Каггла резко обернулась, но обидчица уже смешалась с толпой. Горбунья бросилась за ней вслед, расталкивая встречных и на ходу бормоча извинения. Её душила бессильная ярость. Она готова была убить! – и неизвестно, каким скандалом закончился бы этот вечер, но на её пути возник официант с подносом. Бедняга не успел увернуться и все двенадцать бокалов дружно поехали прямехонько в сторону какого-то черноволосого молодого мужчины. Тот ловко отскочил, и налетел на виновницу происшествия.
– Простите… – сконфуженно прошептала горбунья.
– Пустяки! – весело отозвался он, и наградил её такой улыбкой, что ее гнев мгновенно улетучился.
Официанты быстренько кинулись собирать осколки, а незнакомец, продолжая улыбаться, сказал:
– Теперь вы моя должница! Придется вам подарить мне вальс…
– Но я никогда… никогда не танцевала! – испугалась Каггла. – Это невозможно!…
Но он уже подхватил её и закружил под звуки бессмертного творения Штрауса.
– Макс Линд. Журналист, – представился он, когда стихли последние аккорды.
– Вы – итальянец? – предположила она, с любопытством разглядывая его смуглое лицо, обрамленное модной бородкой. Этот Линд определенно вызывал у неё симпатию.
– О, в моих жилах течёт кровь многих племён, – с живостью отозвался он. – Испанцы, арабы, немцы, ирландцы… Итальянцы тоже были в числе моих предков. Я – дитя мира!– и он снова наградил её ослепительной улыбкой. – Но, если верить слухам, ваша генеалогия представляет куда больший интерес!
Они проболтали весь остаток вечера. Макс был очень мил и остроумен, Каггла чувствовала, что ему в самом деле интересно, и в том не было никакой фальши или снисходительности, но всё равно ей было прескверно: она постоянно ожидала мерзкого шепотка за спиной… Глаза её невольно блуждали по залу, и она почти не понимала иногда, о чём он рассказывает.
– Вас что-то тревожит? – участливо спросил Линд, заметив её состояние.
– Нет, – соврала Каггла и вздрогнула: та, которую она искала, сидела прямо против неё на маленьком диванчике у стены. Её глаза смотрели холодно и дерзко, она словно бросала ей вызов!
– Что с вами? – голос Линда вернул её из бездны. Каггла почувствовала прикосновение его теплой руки.
– Всё нормально, – и добавила, желая отвлечь его внимание: – У вас красивый перстень!
– Фамильная драгоценность, – небрежно пояснил он, и тут же совсем иным тоном спросил снова: – И все-таки, что же вас так беспокоит? – пытаясь её расшевелить, он предложил вдруг: – Хотите, я вам погадаю? Моя прапрабабка по матери была цыганкой! – и со смехом перевернул её кисть ладонью вверх.
Он нёс какую-то милую чепуху, но она не слушала, хотя её обидчица исчезла.
– Вам сделали какое-то предложение. Очень необычное!.. – вещал между тем Линд. – Но линии говорят, что вам не стоит его принимать.
Каггла почувствовала, как на неё накатывается огромная усталость.
– Извините, мне пора, – проговорила она тихо. – Было очень приятно познакомиться с вами. Вы – милый. Но мне, правда, пора! – и, высвободив свою руку, встала и направилась к выходу.
Линд что-то ещё говорил ей вслед, но его слова вязли в наполненном музыкой пространстве, и она почему-то уже забыла о нём, и не понимала: что это за люди вокруг, и почему им так хорошо, и зачем она здесь, и почему всё плывет в глазах?.. Близкая к обмороку, она покинула вдруг ставшие душными залы, и выбралась наружу.
Ночь бросилась ей в лицо яркими звёздами, свежая прохлада вернула ясность рассудка. Усталость сменилась отрешенным спокойствием человека, принявшего после мучительной борьбы окончательное решение. Теперь всё просто, всё ясно.… Из темноты возникла знакомая фигура – Каггла поняла, что ждала её появления.
– Через три дня… – произнесла та. – Смотри, не передумай, больше такого шанса не будет! – и чужой смех рассыпался стеклянными бусинками.
Горбунья не удостоила искусительницу ответом.
Подали экипаж. В этот момент ударили пушки на стенах, небеса над ночным Городом вдруг вспухли разноцветным огнём, и под треск фейерверка Каггла унеслась в ночь…
***
Пользуясь тем, что большинство взрослых отправились на приём, Рио решила устроить дяде Винки ещё какую-нибудь каверзу. Она уже не очень сердилась на него, но ей было жаль Матильду – тётушка по сравнению с другими была вполне ничего. Лучше бы уж этот противный капитанишка сам убрался восвояси!..
У девочки не было определённого плана действий, и она решила придумать что-нибудь прямо на ходу. Прихватив Зелепусов, Рио отправилась разыскивать свою жертву, надеясь устроить дядюшке нечто вроде того, что случилось со Сколопендрой, а может, и получше. Но дядя-грубиян как сквозь землю провалился.
– Сегодня же суббота! – спохватилась Рио. – Верно, отправился в какую-нибудь пивнушку…
Развлечение, похоже, откладывалось.
Но, проходя мимо его комнаты, она заметила, что дверь приоткрыта. «Интересненько…» – подумала маленькая хулиганка. Обычно, уходя, дядя всегда запирал свое жилище. «Может, он всё-таки дома?» – и она осторожно заглянула в щель. Внутри было темно.
– Есть кто-нибудь?.. Эй, дядя Винки-и…ку-ку! – сладким голоском пропела девочка, и, поняв, что там никого нет, прибавила басом: – Ку-ку, старый дурак!..
Потоптавшись немного у двери, – нет, она прекрасно знала, что лезть без спроса в чужую комнату… Но ведь всё-таки это её дом.… А она в этой комнате никогда не была! Борьба с совестью длилась недолго.
Споткнувшись обо что-то у самого порога, Рио нашарила выключатель.
– Уютненько! – подвела она итог, бегло оглядевшись.
Логово морского волка выгодно отличалось от комнат других жильцов массой занимательных вещей. У окна стоял большой телескоп, рядом на подоконнике она заметила огромный морской бинокль. В углу пылился гигантский, выше её роста, глобус, стилизованный под старину. По стенам были развешаны всякие обалденные сувениры – маски, стрелы, луки, старинные пистолеты… На полках она насчитала больше десятка прекрасных моделей парусников, каждая деталька которых была выполнена с большой тщательностью. На массивном письменном столе покоились какие-то приборы – Рио не знала их названий и назначения, сумев угадать только песочные часы: толстое стекло в серебряной оправе, внутри вместо песка – какой-то голубоватый светящийся порошок.
Маленькая разбойница подумала, что здесь всё так здорово, что даже неловко как-то… И всё же руки у нее так и чесались!
И тут ей на глаза попалась знаменитая капитанская фуражка. Дядя очень чванился ею.
– Эге!.. – обрадовалась пакостница.
Чтобы достать её, Рио пришлось встать на кровать. Фуражка висела рядом с картиной, изображавшей Замок. Она отметила про себя, что дядя не удосужился заправить постель: простыни и подушки были смяты так, словно кто-то уже становился на них ногами.
– Неряха! – презрительно фыркнула Рио. – Прыгал он тут что ли?..
Её воображение живо нарисовало забавную сценку: толстый и пыхтящий дядя Винки, с трубкой во рту скачет по кровати как какой-нибудь шкодливый мальчишка.… Это её рассмешило. Похрюкивая, Рио влезла на кровать, – критикуя её владельца, она сама не сняла обуви, – и потянулась за дядюшкиной реликвией. Пружинный матрас – ненадежная опора. Покачнувшись, она инстинктивно выставила вперед руку и… ощутила пустоту! Рука прошла сквозь поверхность картины как через воздух!.. Едва не упав, Рио резко отпрянула назад, и отдёрнула руку.
Сказать, что она испугалась, значит, не сказать ничего.
Но испуг тут же сменился жгучим любопытством: так вот о чём говорил Толстяк!
Её сердечко заколотилось как бешеное, она дышала, точно за ней гнались, и ей очень-очень захотелось поскорее уйти отсюда. Но внутренний голос говорил, что ведь следующего раза может и не быть… Безрассудство взяло верх, и, прихватив со стены тяжеленный длинный меч в дорогих ножнах, Рио, умирая от страха, упрямо полезла вперёд.
…Оглядевшись, она поняла, что находится возле сторожевой вышки. Было пасмурно и тихо. Дорога, огибавшая вышку, уводила вдаль, к темнеющему лесу. «Туда я не пойду…» – решила Рио. На толстом слое дорожной пыли отпечатались чьи-то следы. Они шли в сторону Замка. «Кто это здесь бродит?..» Осторожно вытащив меч, она повесила ножны на куст рядом с собой, чтобы не заблудиться на обратном пути. В кармане у неё вдруг что-то зашевелилось, и она чуть не завизжала, но вовремя вспомнила, что положила туда Зелепусов.
– Тихо!.. – приказала она шёпотом, но они вылезли наружу и уселись ей на плечо.
– Где это мы? – громко спросил один, а второй зевнул во весь рот.
– Тс-с!.. – разозлилась Рио.
Волоча меч по земле, она крадучись пошла по обочине дороги, стараясь на всякий случай держаться за кустами. Следы привели к крепостному рву. Она остановилась.
Замок выглядел безжизненным. Закопчённые стены, сумеречные глазницы выбитых окон, ржавые цепи подъемного моста… Сквозь распахнутые ворота виднелся поросший могучим бурьяном двор. Кругом, куда ни посмотри, лежала печать страшного запустения.
– Боже, что здесь случилось? – в страхе прошептала она.
Её охватила паника: что, если всё это – взаправду?! Но что же тогда с её родителями? С малышами?.. А может, это только должно случиться?..
– Спокойно! – приказала она себе. – Надо подняться на холм и посмотреть, что с Городом… Может, это наоборот – прошлое? Тогда всё нормально.
Тут она вспомнила о следах на дороге. Возможно, в Замке есть кто-то… Но кто?.. Присев на землю, она до боли в глазах всматривалась в лежавшие перед ней руины Замка, но так и не уловила ни малейших признаков жизни. В небе раздалось печальное и нежное курлыканье: там, высоко-высоко тянулся к лесу журавлиный клин. Осень?.. Она теперь только заметила, что и кусты и деревья одеты пожелтелой, местами подёрнутой багрянцем, листвою. А ведь она пришла сюда из лета!.. Летящие журавли навели её и на другое умозаключение: ведь кроме них здесь могут быть и другие живые существа. Волки, например… Она читала, что во время эпидемии чумы, унесшей почти всё население Долины, волков в здешних лесах было в десятки раз больше, чем людей.… Угораздило же её! Теперь ей казалось, будто за ней наблюдают тысячи маленьких враждебных глаз, и оставаться на месте стало просто невмоготу. Но открытое пространство между кустами, где она пряталась, и воротами Замка пугало не меньше.
– Хорошо, – наконец решилась она. – Дойду до ворот, загляну одним глазком – и назад!
Поминутно озираясь, она добралась до подъемного моста. Ей казалось, прошла целая вечность. «А вдруг здесь время течет по-другому? – спохватилась незадачливая путешественница. – Вернусь домой, а там все уже умерли?..» Но она прогнала эту мысль – и без того тошно!..
Перебравшись на другую сторону рва, девочка короткими перебежками подобралась вплотную к воротам. Прижавшись к шершавой холодной стене, Рио перевела дух: пока с ней ничего не случилось и это обнадеживало. Сжав покрепче тяжеленный меч, – он был в два раза длиннее, чем она сама! – девочка осторожно поглядела в щель между каменной кладкой и створкой ворот. Отсюда ей было видно, что масштабы разрушений гораздо больше, чем это казалось издалека: практически все дворовые постройки были разрушены чьей-то безжалостной рукой. Или пожаром… «Про это мы тоже слышали…» – подумала она.
– Сюда кто-то летит… – безмятежно сообщил один из Зелепусов.
– Где?!
Над лесом чернелась какая-то точка. У Рио разом пересохло в горле. Она вдруг вспомнила чёрную птицу, напавшую на неё ночью в Замке. Ладони стали мокрыми и холодными, она бросила своё оружие, и, пытаясь унять мелкую противную дрожь, вытерла руки о траву.
– Это – не птица… – сказал второй. – Это какая-то крылатая тварь. А на ней кто-то сидит…
– О… откуда ты знаешь? – шепотом спросила она, снова подбирая меч.
– Пора сматываться отсюда! – вместо пояснения ответил глазастый. – А то будем висеть, как этот…
– Как кто? – не поняла Рио.
Вместо ответа её спутники молча указали наверх. Она подняла глаза – и окаменела!
То, что она издалека приняла за длинную тряпку, болтавшуюся на ветвях дерева рядом с воротами, на деле оказалось человеком. Он висел, точно воздушный шарик, из которого выпустили воздух: только высохшая кожа да остатки одежды, словно кто-то высосал всё его бренное содержимое, оставив оболочку. Ветер медленно качнул, поворачивая, останки погибшего, и Рио увидела его лицо…
***
– Ведь это был не твой дядюшка! – неловко утешали девочку Зелепусы, когда спустя несколько часов, она рыдала у себя в комнате. – И вообще, может, это все понарошку?
– Пусть это и не дядя Винки, – всхлипывала в ответ Рио, – но ведь я его знаю!..
У неё, правда, тоже оставалась слабая надежда, что всё её приключение – плод воображения.
Следующим же днём, пользуясь очередным отсутствием дядюшки, она снова проникла в его комнату – на сей раз, вскрыв замок, – и утащила картину. Опасное полотно нашло свой конец в костре, который они с Толстяком развели в укромном месте на берегу реки.
– Вдруг он хватится? – спросил белобрысый.
– Ему какое дело? – угрюмо ответила Рио. – Картина принадлежит моей семье.
