Леонид Резников
Синдбад
Глава 11. Визирь-эмир
– Земля-я-я!..
– Кар-рамба!
Нет, как все-таки приятно после долгой дороги вернуться домой! Окинуть взором родные пейзажи, набрать полную грудь кружащего голову чистейшего воздуха, пропитанного ароматами трав и цветов, пройтись по знакомым улочкам, посидеть в чайхане с друзьями за пиалой чая, удивляя их рассказами о своих странствиях. А друзья будут внимать тебе, качая головами и восторженно цокая языками, недоверчиво вглядываться в твои глаза – не приврал ли ты, уважаемый, не присочинил ли чего лишнего. Ну пусть даже и присочинил где, пусть малость приврал – что в том плохого? Главное, что вернулся, что тебя кто-то рад видеть, кто-то ждет, и ты ощущаешь себя не гостем в этом прекраснейшем из уголков земли, именуемым родным домом, а его частью…
Синдбада не ждал никто. Трудно было представить, будто его длительное отсутствие изводит тоской жадного чайханщика или продажного судью, высокомернейшего из высокородных эмира или распоследнего нищего грузчика в порту. Нет, они, разумеется, вовсе не прочь повстречать Синдбада где-нибудь в городской сутолоке. У каждого из них свой интерес к его персоне.
Чайханщик, конечно же, мечтает придушить Синдбада за нанесенный материальный ущерб – чайхана, скорее всего, захирела, поскольку мусульманин, вкусивший от щедрот зеленого змия, уже не может считаться правоверным и, как правило, становится изгоем.
Судью больше волнует причиненный ему Синдбадом моральный ущерб путем внесения оплаты неустановленным шариатом и, более того, крайне оскорбительным способом.
Эмир – с этим и так все ясно. Если выжил после того памятного во всех смыслах вечера, то не иначе как в ожидании возвращения Синдбада выдумывал страшнейшую из казней, призывая на его голову все кары, какие только существуют на белом свете.
Что до нищих грузчиков, так те не прочь перекусить на дармовщинку, попутно развлекаясь свежими байками Синдбада-пустозвона, как они за глаза прозвали его меж собой.
Поэтому Синдбад, стоя на носу корабля, с грустью и некоторой тревогой взирал на знакомые очертания города, показавшегося на горизонте, откуда он так долго мечтал убраться и куда его теперь неумолимо влекло. Влекло, разумеется, не из-за судьи с чайханщиком и тем более не из-за эмира – его влекли прекрасные девичьи глаза, сразившие Синдбада в самое сердце стрелой подлого Амура, или как он здесь называется – этот мелкий шалун с крылышками, тугим луком и волшебными острыми стрелами. И совершенно неизвестно, ждет ли его еще Амаль или давно выбросила из мыслей и сердца…
– О чем задумался, мой юный друг?
К Синдбаду приблизился Сорви-голова и, взявшись рукой за канат, вгляделся в даль из-под ладони.
– Да так, – пространно отозвался Синдбад, возвращаясь к реальности. – Обо всем понемногу.
– Вижу на твоем лице печаль. Не прекрасная ли Амаль ей причиной? – Капитан шутливо подмигнул Синдбаду.
Синдбад не ответил, только помрачнел еще больше. Сорви-голова усмехнулся и приобнял Синдбада за плечо.
«Опасайся плениться красавицей, друг!
Красота и любовь – два источника мук.
Ибо это прекрасное царство не вечно:
Поражает сердца и – уходит из рук». 16
– Дайте догадаюсь: вы таким образом пытаетесь утешить? – еще больше надулся Синдбад.
– От правды жизни не уйти. Но не переживай, я уверен, все уладится. Вот увидишь!
– Давайте замнем эту тему, уважаемый Сорви-голова.
– Замнем? Отличное словечко! – хохотнул капитан.
– И по плечу меня больше хлопать не надо! – остановил он Сорви-голову, занесшего было руку для одобряющего хлопка. – И так уже сплошной синяк, а не плечо.
– Да, ты что-то совсем раскис. Что же тебя так тревожит?
Сорви-голова пристально вгляделся в лицо молодого человека. Синдбад, не выдержав взгляда, отвернулся.
– Просто плохое настроение. Давайте лучше поговорим о вас.
– Обо мне?
– Да. Куда вы намереваетесь отправиться дальше?
– Думаю, никуда.
– Почему?
– Устал я от приключений, да и возраст уже не тот, чтобы разгонять сирен и бороться с циклопами.
– Кстати о циклопах. На них можно сделать неплохой бизнес.
– Бизнес? Что это, о многомудрый юноша?
– Монету сшибить, заработать.
– А! Ну-ну, я весь внимание, – сразу же посерьезнел Сорви-голова.
– Во-первых, можно изготовлять игральные карты и толкать им за золото, которое они ни в грош не ставят.
– Постой, а зачем им столько карт?
– Если учесть их бурный темперамент, то карты, что мы им всучили, долго не протянут. Во-вторых, вы представляете себе, сколько существует карточных игр?
– А разве их много?
– Я только несколько знаю: «Дурак», «Очко», «Баккара», «Покер», «Вист». А так их десятки! Не считая пасьянсов. Нужно порыться в книгах, возможно, что-нибудь и отыщется.
Сорви-голова только присвистнул и ошалело почесал за ухом.
– И что же ты предлагаешь?
– Продавать правила игр.
– Не дурно! – воскликнул Сорви-голова. – Но…
– А еще есть рулетка. И если умудриться по уму ее изготовить…
– Ты меня не дослушал, мой дорогой друг, – перебил Сорви-голова. – Мне удалось скопить немного деньжат и теперь я могу осуществить свою давнюю мечту: бросить крайне беспокойное ремесло моряка – охотника за диковинками и заняться наконец каким-нибудь спокойным делом под стать моему возрасту и нянчить внуков.
– У вас есть внуки? – изумился Синдбад. Сорви-голова никогда не распространялся на сей счет.
– Увы, мой друг, – развел руками капитан. – У меня даже детей нет. Да и откуда им взяться, если я до сих пор не встретил женщину своей мечты?
– Так откуда же возьмутся внуки, в таком случае?
Сорви-голова как-то странно посмотрел на Синдбада.
– Нет, я, конечно, понимаю, откуда они берутся, но…
– Глупец! – Лицо Сорви-головы скривилось в презрительной гримасе. – Я вовсе не о том толкую. Ты и Амаль – ведь вы обязательно поженитесь. А где женитьба – там и дети. А теперь скажи, разве я недостоин нянчить ваших детей и стать им дедушкой?
– Достойны, разумеется, – спешно, с готовностью, заверил Синдбад капитана, – но вам не кажется, уважаемый Сорви-голова, что вы несколько торопитесь?
– Можешь не сомневаться – Амаль уже у тебя в кармане.
– Мне бы вашу уверенность, – проворчал Синдбад, но Сорви-голова, казалось, не расслышал его слов. Он пристально вглядывался вдаль. Старого капитана что-то беспокоило.
Корабль медленно подходил к пристани, где его, сгорая от нетерпения, уже встречали торговцы, менялы, грузчики и просто любопытный люд, пришедший поглазеть на иноземные товары и набраться новых сплетен, которые потом можно будет разнести по всему городу.
Сорви-голова прищурился, вглядываясь в толпу встречающих.
– Странно, – задумчиво произнес он.
– Что?
– Среди встречающих четверо стражников эмира. Видишь, вон там, слева? Что им здесь понадобилось?
– Вероятно, хотят помочь тащить проклятое тяжеленное яйцо, – безразлично пожал плечами Синдбад. – Я – пас. Уже натаскался.
– Будем надеяться, что так, мой друг. – В голосе Сорви-головы послышались тревожные нотки.
– Что вас беспокоит?
– Все, что происходит впервые. Особенно если оно как-то связано с эмирами и султанами, – загадочно отозвался капитан и пошел прочь.
Судно, ведомое твердой рукой рулевого Карима, пристало к пристани, матросы перебросили сходни и устремились по ним крепить концы. Синдбад постоял еще немного на носу корабля, размышляя над сказанным Сорви-головой, потом развернулся и направился к сходням, где капитан уже давал указания Саиду, остававшемуся на судне за старшего, как самый хитрый, языкастый и пробивной – такого с ходу не одурачишь.
Заметив сходящего на берег Сорви-голову и следовавшего за ним Синдбада, к сходням приблизились стражники и застыли по обе стороны, образовав короткий коридорчик почета.
– Мы рады приветствовать достославного принца эр-Рияда!.. –гнусаво отчеканил самый высокий стражник, держась за рукоять сабли. – Благословенный эмир, да восславится его имя в веках, с нетерпением ожидает вас! – Стражник сделал паузу, а затем добавил, недобро зыркнув в сторону Синдбада: – И вашего спутника.
Стражники низко поклонились.
Сорви-голова коротко кивнул.
Синдбад не удостоил стражников вниманием, отрешенно оглядывая пристань – ни одного знакомого лица… Хотя, нет. Под старой чинарой, кажется, притаился судья. Видимо, и вправду до сих пор носится с идеей отомстить негодному оборванцу.
– Уважаемый. – Синдбад поманил стражника, а когда тот приблизился, гаркнул ему в ухо. – Нам бы яичко одно снести к эмиру. Как, смогёте?
– Яичко? – Оглушенный стражник повертел в ухе пальцем, затем сдвинул набекрень шлем и состряпал непонимание на узком бородатом лице.
– Именно, – кивком подтвердил Синдбад. – Сувенирчик, так сказать, благословенному эмиру от щедрейших циклопов.
– Цикло-опов?! – Глаза стражника полезли на лоб.
– Слушай, завязывай уже бровями играть, а то мы на солнцепеке до вечера проторчим, – не на шутку рассердился Синдбад. – Вот ящик, – ткнул он себе за спину большим пальцем, куда двое матросов только что опустили здоровенный сундук с длинными деревянными ручками. – Взяли и весело понесли.
Стражники переглянулись меж собой, но спорить не стали. Двое из них передали копья товарищам и взялись за ручки сундука.
– Вот и умнички, – похвалил Синдбад. – А теперь все дружно и с песней идем во дворец.
Стражники растерянно похлопали глазами на Сорви-голову.
– Можно без песни, – милостиво дозволил тот и шепнул Синдбаду. – Очень тебя прошу, завязывай со своими приколами. У них туго с юмором.
– Я заметил, – вздохнул Синдбад.
Стражники, пыхтя от натуги, потащили тяжелый сундук вверх по улице, Синдбад с Сорви-головой последовали за ними. Двое других стражников замыкали шествие. И тут к ним подбежал настырный судья, который до того медленно, по стенам домов, продвигался в сторону Синдбада.
– Вот ты где, подлый оборванец! Теперь-то ты от меня не уйдешь!
Синдбад остановился и засунул руки в карманы. Стражники тоже остановились, с непониманием уставившись на раздраженного толстого судью, нервно вертевшего в руках четки.
– Что вам, уважаемый? – спокойно осведомился Синдбад.
– И ты еще спрашиваешь, собачье отродье?! – подпрыгнул судья, возбужденно взмахнув пухлыми руками. – Этот сын шакала страшно оскорбил меня дважды! – Икрам-бей ткнул два пальца длинному стражнику под нос. Стражник поморщился, чуть отстранясь. – Дважды! Меня, уважаемого человека!
– Э-э! – недовольно протянул стражник. – Любезнейший, нас ожидает сам эмир, нам не до того.
– Не до того? – задохнулся от возмущения судья. – А… как же я?
– Обратитесь с жалобой к всемилостивейшему эмиру, он рассудит.
– Ха! Да я сейчас сам поквитаюсь с этим грязным проходимцем! – пошел в атаку судья, но ему мгновенно преградили дорогу сразу четыре копья. – Вы что? – охнул Икрам-бей бледнея. – Вы на кого копья поднимаете, меднолобые псы? Да я…
Он запоздало прихлопнул рот ладонью, поняв, что дал маху.
– Что ты сказал? – сурово нахмурил брови длинный стражник. – Повтори, жирный осел!
– Ой-ёй. Я того, оговорился, господа стражники. Да-да! Само как-то вырвалось, случайно. – Судья начал отступать, явно собираясь задать деру. – Прошу простить меня. Прошу…
– Взять его! – гаркнул высокий стражник, ткнув копьем в сторону обомлевшего судьи.
Сундук грохнулся наземь, и двое ретивых служак кинулись было к судье, но Синдбад остановил их.
– Постойте. Я знаю его, он специально оскорбляет людей, чтобы получить заслуженное наказание. И плата у него стандартная.
– Какая такая плата? – мгновенно заинтересовался длинный стражник.
– Сейчас покажу. – Синдбад приблизился к судье, оплывшему на колени со сложенными у груди ручками. – Ну, уважаемый Икрам-бей, в какой глаз сегодня?
– В правый, – ответил судья с некоторой заминкой, потом обреченно вздохнул и сильно зажмурился…
Всю дорогу длинный стражник не мог успокоиться, вспоминая вытянувшееся оплеванное лицо едва не плачущего судьи с дрожащими то ли от обиды и гнева, то ли от страха и унижения губами.
– Ха! Ну, насмешил, парень. Плата… Ха-ха! Надо будет запомнить.
Синдбад лишь рассеянно и немного смущенно улыбался. Но у самых дворцовых ворот стражник вдруг посерьезнел и, дыша Синдбаду в лицо жутким галитозом17, от которого у молодого человека начался приступ головокружения, заговорщицки прошептал:
– Ты мне нравишься, парень!
«Ого, вот это новость! Не свихнуться бы от радости…» – Синдбад невольно отшатнулся от стражника, но тот удержал его, вцепившись в плечо тонкими, но сильными пальцами.
– Как сдам вас охране ворот – делай ноги.
– Чего? – нахмурил брови Синдбад.
– Поступай как знаешь, но я тебя предупредил. – Стражник повел узкими плечами. – А свое дело – доставить вас без шума во дворец – я сделал.
Он остановился у ворот и, подняв копье, изо всех сил грохнул его тупым концом в левую створку. По пустынной улице прокатился низкий металлический гул, словно кто-то огрел деревянной колотушкой по огромному гонгу.
У Синдбада заныли зубы.
– Нельзя ли немного потише, уважаемый? – поморщился он.
– Потише их не добудишься, – снисходительно пояснил стражник. – Эй вы, сонные бездельники, открывайте ворота!
За створкой ворот что-то грохнуло, и она чуть приотворилась. В щель просунулась лохматая голова с заспанными глазами и несколько припухшими со сна веками.
– Чего надо?
– К великому эмиру гости!
– Ходят тут…
Мутные, бессмысленные глаза стражника прошлись по лицам гостей, и в облике и поведении стража ворот произошли коренные изменения. Он весь как-то подобрался, сонное состояние сменилось живостью и бодростью, а взгляд приобрел осмысленность, наткнувшись на суровое лицо Сорви-головы.
– Ох, это вы, господин! Что же вы сразу-то не сказали?
Страж с натугой уперся в створку ворот. Створка медленно, словно нехотя, подалась и распахнулась настежь.
– Прошу вас, уважаемый принц, – низко поклонился страж ворот Сорви-голове. – И вас… почтеннейший.
Поклон Синдбаду оказался не столь низким, как бывшему принцу, что нисколько не задело молодого человека.
– Мы сдали – вы получили! – сказал длинный стражник, приказав своим молодцам поставить сундук.
Двое стражников, тащивших его и успевших за время пути двадцать раз облиться потом, радостно бросили сундук наземь и заспешили прочь, чтобы их случайно не заставили тащить тяжкую ношу в самый дворец. Длинный развернулся и, проходя мимо Синдбада, вновь прогнусавил шепотом, скосив челюсть влево:
– А теперь бегите!
– Вот еще! – фыркнул Синдбад. – Они нам так рады.
Стражник только рукой махнул, мол, дело твое, молодой дуралей, а я честно предупредил тебя. Сорви-голова, не проронив ни слова и заложив руки за спину, вошел в ворота и направился к парадной лестнице дворца.
– Уважаемый, а… как же сундук? – растерялся страж ворот. – Что делать с ним?
– Сундук для эмира, – бросил через плечо Синдбад, догоняя Сорви-голову. – Тащите его за нами.
Позади послышалось натужное сопение, приглушенная ругань в адрес нахального гостя и шорохи – страж в одиночку втаскивал в ворота сундук, волоча его по земле, но Синдбаду на обидные ругательства было совершенно наплевать. Он пытался высмотреть в саду фигурку Амаль.
Однако девушки было не видать, да и сам эмирский сад выглядел непривычно. Синдбад не помнил, чтобы в нем присутствовало столько стражников одновременно. Их разве что на деревьях не было, а так – расставлены на каждом шагу, плюнуть некуда. Все подтянутые, статные, глаза в кучу, ноги врозь, с копьями в руках и щитами у ног, все в черном и на всё – ноль эмоций, словно восковые статуи. У Синдбада даже возник жгучий позыв ткнуть для проверки одного из них пальцем.
– Чего их тут столько понавтыкали? – проворчал Синдбад. В его душу начало закрадываться нехорошее предчувствие. Возможно, стражник, сопровождавший их до дворца, вовсе не шутил.
– Тоже заметил? – тихо спросил Сорви-голова, все больше мрачнея. – Не нравится мне все это. Ох, не нравится.
Спина Сорви-головы была немного согнута и напряжена, а на плече сидел нахохлившийся попугай. Птица тоже была не в восторге от подобной помпезности.
У самой лестницы им внезапно преградили путь двое стражников, будто очнувшихся ото сна.
– Куда? – одновременно спросили оба.
– К великому эмиру, куда же еще? – удивился Сорви-голова.
– Зачем? – заинтересовался левый стражник.
Синдбад с Сорви-головой переглянулись.
– Разве принц эр-Рияд обязан докладывать каким-то пустоголовым стражникам о цели своего визита к эмиру? – грубовато уточнил Сорви-голова.
– Ты принц эр-Рияд? – бесцветным голосом спросил правый и с сомнением повел глазом.
– Да, я! – гордо приосанился Сорви-голова.
– Кар-рамба, – добавил попугай, расправив крылья. – Я, я!
– Вероятно, новенькие, – предположил Сорви-голова, повернув голову к Синдбаду.
– А Второй? – Левый стражник ткнул концом копья в сторону Синдбада.
– Ты того, поаккуратней с тыкалкой! – обозлился Синдбад и сжал кулаки, но Сорви-голова удержал его, ухватив за локоть.
– Кто ты, дерзкий чужеземец? – повторил вопрос стражник.
– Я Синдбад, и меня с нетерпением ожидает ваш эмир! И не только он, – мечтательно добавил молодой человек.
– Синдбад? – В голосе стражника прорезалась заинтересованность.
– Он самый!
– Взять их! – повел копьем стражник.
Позади Синдбада и Сорви-головы ожили сразу несколько «статуй», в одно мгновение окружив прибывших кольцом.
– Ведите их к эмиру, – приказал стражник и первым направился к распахнутым настежь дверям с колыхавшейся на них невесомой тканью.
В бок Синдбаду впился острый наконечник копья.
– Что такое? Ой! Как вы смеете? Ай! Да вы знаете кто я? Ох!
– Молчи и иди, – холодно процедил стражник, входя в двери.
– Вы об этом сильно пожалеете! – пригрозил Синдбад, но стражники остались глухи к его угрозам, а болезненные уколы копий возобновлялись, стоило Синдбаду зазеваться на миг или сбавить шаг.
Пройдя коридорами, процессия наконец остановилась перед дверями в тронный зал. Пленников тщательно досмотрели и отобрали у них колющие и режущие предметы. Один из стражников хотел стащить с плеча Сорви-головы попугая, но тот, гаркнув: «Р-руки!» – пребольно клюнул стражника в кисть.
– Ай-я-а! – завизжал стражник, бросив копье и завертевшись на месте от боли. – Вот я тебе сейчас!..
– Оставь ее, – приказал главный, и стражник сразу успокоился, приуныв.
– А чего он? – пожаловался клюнутый начальнику, придерживая раненую кисть здоровой рукой.
– Копье подбери, слюнтяй. Открыть двери!
Стражник шмыгнул носом и со вздохом поднял копье с пола, незаметно погрозив птице кулаком.
Как только двери отворились, пленников втолкнули внутрь.
На троне, вместо толстенького добродушного эмира, гордо восседал… главный визирь!
– О! – воскликнул тот, поднимаясь с трона и медленно приближаясь к пленникам, окруженным толпой стражников, взявших на караул. – Кто к нам пожаловал: вшивый наследный принц со своим ручным щенком! И с подарком, как я погляжу, – заглянул он за спину Сорви-головы, где, доперев до пункта назначения неподъемную ношу, остановился вконец выдохшийся страж ворот. – А что здесь делает стража ворот?
– Я это… – пытаясь отдышаться, отозвался страж. – Сундук… вот!
– Отрубите ему голову, – шевельнул пальцами визирь, и в онемевшего стража вцепились двое стражников из личной охраны новоявленного эмира.
– За что, мой повелитель? Пощадите! – заверещал несчастный, ноги которого подкосились от страха.
– В следующий раз будет знать, как покидать пост.
– Как вы себе это представляете? – спросил Синдбад.
– Ты о чем? – обернулся к нему самозваный эмир.
– О следующем разе.
– Э-э, не цепляйся к словам! – флегматично отмахнулся визирь. – В следующий раз или в следующей жизни – какая разница?
– Если так казнить всех подряд, скоро у тебя людей не останется, – вставил Сорви-голова.
– У меня их мно-ого. Видишь, сколько? – Визирь широко развел руки. – И все мне преданы!
– Оставь жизнь несчастному. К чему она тебе?
– Ладно, так и быть, у меня сегодня хорошее настроение. Отпустите дурня! И пусть немедля убирается из дворца.
Стражники выпустили из рук обмякшего стража ворот. Тот, упав на четвереньки, забился лбом в пол и быстро подполз к туфлям визиря.
– Благодарю вас, о мой повелитель! Благодарю!
Дотянувшись до левой туфли лже-эмира, он подобострастно впился в нее губами.
– Э-э, уберите от меня этого слюнявого ишака! – Визирь презрительно отпихнул ногой помилованного. – И вышвырните его, наконец, из дворца!
Охрана опять подхватила молодого стража под мышки и поволокла к дверям. Ноги его, шурша широкими штанами, волочились по мозаичному полу.
– О повелитель, благодарю-у-у! – продолжал надрываться бывший страж ворот, пока за ним не закрылись тяжелые створки дверей.
– Вот видите, великий принц, я могу быть милосердным, – похвалился визирь. – К тому же вам сейчас нужно думать о своей шкуре, а не…
– Ты мне угрожаешь, безродная собака? – сверкнул глазами Сорви-голова. В нем в одно мгновение проснулся потомок знатного султанского рода.
– О, что вы! Я не такой дурак, Ваше Высочество, – шутливо поклонился визирь, приложив ладонь к груди. – Вы можете быть свободны. Только сначала дадите слово не преследовать меня.
– Ты его никогда не получишь! Признавайся, что ты сделал с моим другом Нури?
– С полоумным пьяницей и собирателем сказочных побрякушек? Сидит в темнице, даже жаль руки о него марать.
– Да как ты посмел коснуться его?!
– Видите, Ваше Высочество, посмел, – противно захихикал визирь, от удовольствия щуря нахальные глазки. – Ну, признайтесь честно, какой из него эмир?
– А из тебя? Какой эмир из тебя, ты, гадюка, пригретая на груди нашего Нури?!
– Хороший, смею надеяться. Оч-чень хороший, – потер ладошки визирь.
– Мания величия, – скривился Синдбад.
– Но-но! – Визирь погрозил пальцем, но внезапно остыл. – Впрочем, какая разница. Завтра тебе отрубят голову.
– Мне? За что же, интересно?
– А за то! Бороду помнишь? – взвился визирь, выставив вперед тщательно расчесанную, волосок к волоску, бородку.
– Эту что ли? – Синдбад, изловчившись, ухватил визиря за бороду.
– Ай! – вскрикнул визирь, выкатив глаза. – Отпусти!
К Синдбаду запоздало кинулась стража, но тот остановил их окриком:
– Еще шаг, и я оборву вашему визирю все его достоинство!
– О!!! – Стражники замерли на месте, а визирь, поспешно сомкнув коленки, прикрылся руками.
– Идиоты! Я бороду имел в виду. Но если что могу и…
– Я понял, понял! Я очень понятливый, – быстро закивал визирь. – Стража, убейте принца!
Один из черных стражников выхватил саблю и приставил ее к горлу Сорви-головы.
– Стой! – Синдбад порывисто вскинул свободную руку.
Сабля замерла в миллиметре от шеи Сорви-головы. Попугай взвился с плеча своего хозяина и принялся колотить клювом по шлему стражника. Шлем все время сползал стражнику на глаза, тот непрестанно поправлял его, не смея отвлечься ни на секунду.
– Уберите дурную птицу! – заголосил, не вытерпев, стражник. – Эй, кто-нибудь? Уберите ее от меня!
Один из его товарищей, стоявших в сторонке, стал тыкать в попугая копьем, но все время промахивался, отчего не переставая сыпал ругательствами. Когда ему все это надоело, он размахнулся и запустил в птицу копьем. Попугай увернулся, а копье, описав короткую дугу, воткнулось в ступню другого стражника.
– А-а-а! О-у-у! – заскакал тот на месте. Потом схватил копье, погнался за нерадивым метателем копий и с треском переломил копье о его голову.
Другой стражник тем временем, не мудрствуя лукаво, выхватил саблю и, метя в верткого попугая, саданул ей по шлему удерживающего Сорви-голову стражника. Попугай взмыл вверх и уселся на потолочную балку, взирая оттуда на происходящее то правым, то левым глазом попеременно. Зашибленный стражник погрозил своему товарищу кулаком и случайно дернул саблю.
– Ай! – воскликнул Сорви-голова, ощупывая порез на шее.
– Ох, прошу прощения, Ваше Высочество!
Сабля чуть отодвинулась от шеи Сорви-головы.
– Ничего страшного, – принял извинения капитан. – Так, царапина.
– Всё, разобрались? – нетерпеливо осведомился визирь. – Или мне еще подождать?
– Всё, – уверенно сказал стражник.
– В таком случае, – визирь перевел взгляд на Синдбада, – отпусти бороду, иначе твоему дружку (или кем он тебе там приходится) придет конец.
– А если я тебе прежде сверну башку? – процедил Синдбад, вглядываясь в хитрые глаза визиря.
– Попробуй, – хихикнул тот.
Синдбад долго размышлял, переводя взгляд с бороды на саблю, потом вздохнул и разжал кулак. Визирь отскочил на безопасное расстояние, огладил бороду и вновь принял царственный вид.
– В темницу! Обоих!
