Леонид Резников
Синдбад
– Они теперь все мои. Мои! – радостно завопил он. – Мне нравишься ты. – Махсуд указал на белокурую красотку с пышными бедрами. – И еще ты. И ты. И вот ты! О женщины, вас так много…
Амазонки напряглись и выставили копья, но Фриза остановила подруг:
– Спокойно, дамы! Кто ты такой?
– Я мужчина! – гордо вскинул подбородок довольный собой Махсуд.
– Мужчина? Ты уверен?
– Если сомневаешься, я могу доказать это прямо сейчас!
– Отлично! Будешь работать восемь часов день с получасовым перерывом на обед. Выходной – воскресенье. Впрочем, его еще нужно заслужить.
– Что вы имеете в виду? – Махсуд уставился на Фризу глазами, полными непонимания.
– Ты глуп, как и все мужчины, но для этого дела ума не требуется. Уведите его!
Две крепкие амазонки подхватили Махсуда под локти и шутя приподняли над землей. Матрос только дернул ногами, продолжая озираться по сторонам с глуповатой улыбкой на лице.
– Хлипкий он какой-то. По-моему, долго не выдержит. Как вы считаете, сестры? – спросила Фриза, придирчиво разглядывая болтающего ногами матроса.
До Махсуда наконец дошло, в чем тут дело, и он забился в железных пальцах воительниц.
– Я не хочу! Пустите меня. Пустите-е!..
Тапки слетели с его сбитых ног и остались одиноко лежать на пляже, а вопли несчастного еще долго оглашали округу, пока амазонки не скрылись из глаз, унося с собой свою добычу.
– А мне его все-таки немного жаль, – подумал вслух Синдбад.
– Дурака жалеть, что пальцем в носу вертеть – и то и другое совершенно бесполезное занятие, – презрительно изрек Сорви-голова. Ему матроса, напротив, было совершенно не жаль. – Во всяком случае, получит то, к чему стремился. Причем в таком количестве, что никогда и помыслить не мог… И еще, клянусь моей любимой тюбетейкой, сменю название корабля. Назову, как предыдущий.
– А чем вас не устраивает «Чайка»?
– Воспоминаниями!
Корабль вышел из пролива и, рассекая упругую водную гладь, устремился в открытое море навстречу новому дню. Вскоре острова амазонок слились в одно нечеткое серое пятнышко, растаявшее на горизонте.
Глава 8. Ледяная Долина
– Бр-р-р, холодно-то как! – зябко поежился Сорви-голова, кутаясь в меховую шубу. Ноги его были обуты в унты, а голову согревала шапка-ушанка, «уши» которой капитан завязал под подбородком. Нос и щеки Сорви-головы покрывал румянец. – Смотрю я на тебя, мой друг, и мне становится еще холоднее.
– А вы не смотрите, уважаемый, – ответил Синдбад, одетый довольно легко – собачья шапка, оставляющая алеющие уши открытыми, телогрейка с меховой подбивкой и кожаные штаны поверх джинсов. – Вы лучше подвигайтесь, и сразу станет теплее.
– Неужели тебе не холодно?
– Я выходец из северной страны. У нас двенадцать месяцев зима, а остальное лето, – пошутил Синдбад.
– Все шутишь? – Сорви-голову при этих словах передернуло.
– Шучу. Всего одиннадцать месяцев. Да шучу, шучу я – десять.
– Кончай, Аллахом заклинаю!
– Ладно, уговорили. Неплохо бы лед посшибать, – указал Синдбад на длинные сосульки и снежные, заледенелые шапки, покрывающие снасти и фальшборт. – А то корабль больше напоминает айсберг на парусной тяге.
– Да-да, я пошлю матросов! Канаты и рангоуты могут не выдержать подобной тяжести, – согласился Сорви-голова и взмахом руки подозвал к себе первого помощника. – Саид, дорогой, попроси кого-нибудь сбить сосульки.
– Слушаюсь, капитан, – вытянулся тот, затем вновь закутался в шубу и унесся на нижнюю палубу, где у печек-буржуек грелась продрогшая команда.
Через минуту первый помощник едва ли не пинками выгнал на верхнюю палубу нескольких человек, и те, что-то непрестанно ворча, полезли с ломиками вверх по вантам.
– Исполнено! – доложился Саид.
– Молодец! – похвалил Сорви-голова. – И распорядись, чтобы кок заварил нам крепкого чайку. Крепкого, ты понял?
– Будет исполнено! – козырнул Саид и опять унесся, но уже в другую сторону.
– Хороший у вас первый помощник.
– Да, с ним нам повезло, чего нельзя сказать о рулевом и коке.
– Неужели все так плохо? Я имею в виду рулевого.
– А сам погляди, – указал вперед Сорви-голова. – Этот болван ведет нас точно меж двух льдин, которые вот-вот сомкнутся.
– И вы так спокойно говорите?
– Ох, что это я, в самом деле! – всполошился Сорви-голова, кинувшись вверх по лестнице на мостик. – Куда ты рулишь, недоумок? – Капитан в ярости отпихнул рулевого и крутанул штурвал влево. – Проклятый идиот, нас же затрет льдами!
– Разве? – Рулевой Акрам, оскальзываясь, с трудом поднялся с обледенелой палубы. – Но здесь короче!
– Короче? Ты, тупое отродье шакала, – это короткая дорога на тот свет!
– Разве? – повторил Акрам, задумчиво поковыряв в носу.
– Уйди с глаз моих долой, – простонал Сорви-голова, неистово вращая штурвал.
– Тогда я пошел? – попятился к лестнице Акрам.
– Вон!!! – гаркнул капитан, обдав недоумевающего рулевого облаком пара.
Рулевой скатился по лестнице и скрылся внизу.
– По-моему, он нарочно завел нас сюда, – предположил Синдбад, тоже поднявшись на мостик.
– Почему?
– Решил погреться.
– Если так, то я скину его на первую же льдину к тюленям. Пусть греется в их обществе, – разгневанно сверкнул глазами Сорви-голова.
– Льдина на траверсе! – крикнул впередсмотрящий дрожащим от собачьего холода голосом. – И две по курсу!
– Сам вижу! – огрызнулся Сорви-голова. – Смотри, что натворил этот неуч!
Корабль, перегруженный наросшим слоем льда, с трудом лавировал меж тесно сбившихся льдин. Казалось, еще немного, и произойдет столкновение с одной или другой из них, но Сорви-голова мастерски увертывался от них, находил проход там, где его вроде бы и не было в помине, и проскальзывал в такие узкие места, что айсберги едва не касались бортов. Иногда Синдбад зажмуривал глаза, ожидая с минуты на минуту рокового удара, но каждый раз все обходилось. И внезапно все закончилось, словно ночной кошмар с криком петуха. Корабль вышел в свободное ото льдов пространство, а впереди, с востока на запад, протянулась белая полоска суши, вернее, льда.
– Неужели мы на месте? – не поверил глазам Сорви-голова, от усталости повиснув на штурвале.
– Мы добрались! Мы и вправду добрались, капитан! – возликовал Саид, поднявшийся на мостик с двумя стаканами ароматного чая с плавающими в нем скупыми дольками лимона. Из стаканов валили клубы пара.
– Действительно. Похоже, это именно то место, куда мы так стремились попасть. Оно и вправду напоминает ледяную долину, плоскую, как стол – ни холмика, ни горушки, – сказал Синдбад, принимая у первого помощника стаканы и передавая один из них Сорви-голове.
– Земля-я! – донеслось сверху.
– Мы уже в курсе-е! – крикнул в ответ Синдбад. – Спускайся оттуда и иди греться! Вот болван…
– Хорошо-о! – долетел до ушей Синдбада радостный голос впередсмотрящего.
– Главное, чтобы он не примерз к бочке, и его не пришлось выколупывать из нее.
В то время как впередсмотрящий, скатившись меховым шариком вниз по вантам, скрылся в теплом кубрике, остальная команда заспешила на палубу. Даже холод не мог помешать людям насладиться зрелищем царства льда, где, наконец, закончатся их долгие скитания. Матросы что-то бурно обсуждали и размахивали руками, радуясь, словно дети. Через полчаса корабль левым бортом прильнул к ледяному срезу, и команда высыпала на лед, принявшись крепить сброшенные концы. Застучали молотки, вколачивая в лед заранее заготовленные шипастые металлические колья толщиной в человеческую руку. Якорь Сорви-голова бросить не решился. Еще неизвестно, не зацепится ли он за какой ледяной выступ и не провалится ли в случайную лунку.
Спуск двух саней занял немного времени. За ними пришла очередь провизии, дров, печки, инструмента и вместительной палатки – мало ли сколько придется пробыть в пути. К обеду размещение груза по двум саням было успешно завершено.
Перекусив на дорожку, Сорви-голова с Синдбадом начали собираться в путь. Корабль капитан поручил первому помощнику. Абдуллу на этот раз он решил взять с собой, отчего парень пришел в неописуемый восторг и долго разливался в благодарностях, но время не ждало, и Сорви-голова, прервав нескончаемый поток славословия, отобрал еще шесть человек из команды и спустился на лед.
В сани пришлось впрягаться всем, по четыре человека на каждые. Двое тянули лямки, а еще двое толкали сани сзади. Всем, кроме Абдуллы – парень оказался не при деле. Он шел рядом со вторыми санями, которые тянули Синдбад с Сорви-головой, и давал советы, как лучше это делать.
– Как вы тяните, уважаемые? Вы их дергаете, а не тянете! Плавней надо, плавней… Смотрите, сани постоянно заносит вправо. Вы, Сорви-голова-ако, тянете слишком сильно. И торопитесь куда-то. А нужно на раз-два. И-и р-раз, И-и два!.. А печка сейчас вывалится. И дрова. Вот, я же говорил! Никогда не слушают. Нет, я что так и буду все за вами подбирать, почтеннейшие?.. Прямо нужно, а вы влево тянете! Ах, здесь кочка, оказывается! Опять дрова вывалились…
– Я его сейчас придушу! – прошипел Сорви-голова, скрипнув зубами, и Абдулла мгновенно заткнулся, но вскоре опять взялся за старое.
– Знаете, почтеннейшие, если вы так будете тащить, то мы и к следующему наврузу до места не доберемся. Давайте, я буду поленом вам ритм задавать.
– Стоп! – выкрикнул Сорви-голова и выпрямился. Широкая кожаная лямка, соскользнув с его плеча, упала на лед. – Вставай, – грозно указал капитан Абдулле на лямку.
– Зачем?
– Покажешь, как нужно правильно тянуть.
– Да нет, у вас уже ничего получается.
– У тебя получится лучше. А я тебе ритм, если что, задавать буду. Поленом.
Команда тихонько захихикала.
Абдулла повесил нос и водрузил лямку на плечо.
– Вот, молодец, – похвалил Сорви-голова, – а теперь – и-и р-раз…
– Вот она, человеческая благодарность, – проворчал Абдулла, напрягая плечи и ноги.
Сорви-голова шел рядом с повозкой, придерживая печку и вечно норовящие вывалиться дрова, но не прошло и десяти минут, как Абдулла внезапно остановился, держась за поясницу.
– Все, привал! – объявил он.
– Какой привал? Ты что, бессовестный, совсем обалдел? – всплеснул руками Сорви-голова. – Мы и полпарсанга еще не прошли!
– Прошли! – уперся Абдулла.
– Да ты назад глянь, бездельник, вон наш корабль!
– Ну и что, что корабль?
– В общем, так: либо ты тянешь, как полагается, либо возвращаешься назад, – поставил точку в споре Сорви-голова.
– А чего сразу назад? – приуныл Абдулла. – Ругаются неизвестно чего. Я же как лучше хотел.
– Будет лучше, если ты закроешь рот и поднатужишься, – поставил его на место капитан и подхватил налету очередное съезжающее полено.
– Закроешь, закроешь… – Абдулла опять накинул лямку на плечи. – Ну, чего зенки вылупили? – бросил он толкающим сзади повозку. – Толкайте! Не слышали, что капитан сказал?
Люди загоготали и уперлись в задок саней. Сани весело побежали, быстро нагоняя немного ушедшие вперед первые.
– Вот, другое дело, – похвалил мальчишку Сорви-голова. – Можешь же!
– Конечно, могу. Я все могу, – огрызнулся Абдулла.
– Поговори мне еще. – Сорви-голова погрозил мальчишке поленом.
Привал сделали к вечеру, когда солнце, скатившись к горизонту, но еще не коснувшись его, озарило льды красным сиянием. Все порядком измучились, но нужно было поставить палатку, нарубить льда и приготовить еду. Поэтому все дружно взялись за работу, даже Абдулла, которому, похоже, надоело ловить на себе презрительные взгляды остальных членов команды. Мальчишка старался помочь везде, где только мог. Он вбивал палаточные колышки, крошил ледорубом лед, наполняя им два больших чугунка, помогал разжечь печку, установленную в палатке, и даже вызвался приготовить ужин, но Сорви-голова, сжалившись над парнем, отправил его отдыхать.
Абдулла, хотя и долго сопротивлялся, но все же прилег в уголке палатки на одеяло и мгновенно заснул. К ужину его насилу добудились. А когда Синдбад решил дежурить первым, то Абдулла вызвался пойти вместо него.
– Уважаемый Синдбад-ако, я выспался – вот честное слово! И могу хоть всю ночь простоять.
– Всю не надо, – после долгих уговоров согласился Сорви-голова. – Через два часа разбудишь Синдбада, потом пойдет Фаррух, а за ним к утру – я. Вот тебе часы, – капитан вручил Абдулле песочные часы, – пистолет, – кремневое оружие с широким длинным дулом перекочевало за пояс Абдуллы, – и лук со стрелами на всякий случай. – Абдулла принял и их, повесил на плечи колчан, полный стрел, и тугой лук. – Если что – буди нас, не самовольничай.
– Слушаюсь, капитан! – салютнул счастливый Абдулла и вышел на мороз, тщательно задернув за собой полог палатки.
Команда уже укладывалась спать, кружком расположившись возле раскаленных боков печки. В палатке было относительно тепло, но никто не раздевался. Кто его знает, насколько ночью может подморозить. К тому же спали на тонких одеялах.
Синдбад с Сорви-головой отодвинулись в другой угол палатки, чтобы не мешать спать остальным, и достали бумаги.
– Нужно решить, куда идти дальше, – тихо произнес Сорви-голова.
– Я понимаю так, что нам точно на север. Напомните ориентиры, уважаемый.
– Ориентиры неточны, как все древнее. Здесь упоминается о неких скрещенных зубах саблезубых медведей.
– Саблезубых? А разве бывают саблезубые медведи?
– Не знаю. Никогда их не видел, – несколько раздраженно отозвался Сорви-голова. – Здесь так написано!
– Ясно. И что же они на самом деле из себя представляют? Забор какой из челюстей?
– Честное слово, не знаю. И еще какое-то призрачное сияние, указующее на хранилище.
– По описанию сильно смахивает на северное сияние.
– Ты знаешь, что оно такое?
– Лично не видел, но представляю. Разноцветные всполохи в небе, лентами.
– Должно быть красиво, – подумав, сказал Сорви-голова.
– Очень! Но вообще-то они уже на этой широте должны быть видны, если я ничего не путаю. К тому же, насколько я знаю, они зависят от солнечных бурь.
– Бурь? Разве на нашем светиле бывают бури? – усомнился Сорви-голова.
– О-о, и еще какие! Этот огненный шар, кажущийся таким крошечным, на самом деле огромен, гораздо больше земли и находится очень и очень далеко.
– Но прости, разве солнце – не лучезарный диск, скользящий по небесному своду?
– Нет, это именно шар, очень огромный и очень горячий!
– Угу, а сейчас ты еще скажешь, что и Земля круглая, – снисходительно заметил капитан. – И вертится она вокруг этого самого огромного огненного шара, который только кажется крошечным.
– Конечно, скажу. Так оно и есть.
– Глупости! – отмахнулся Сорви-голова. – И не забивай мне голову всякой чепухой.
Синдбад обиженно надулся, но в спор ввязываться не стал.
– Давай-ка лучше все-таки определимся с общим направлением.
– Идем к краю земли, – буркнул Синдбад, кутаясь в телогрейку, – а там видно будет.
– Не зубоскаль, я серьезно спрашиваю.
– А я серьезно отвечаю: не знаю! Идем на север, пока не увидим челюсти мамонтов или кого там написано, а потом будем сидеть и ждать, когда засверкает в зените.
– Ты слишком пессимистичен. – Сорви-голова сложил бумаги и убрал их во внутренний карман.
– Ничем не могу помочь.
– Вот те на! Проделали такой путь…
И тут снаружи палатки, совсем рядом, прогремел выстрел.
Матросы вскочили, сонно тараща глаза, а Сорви-голова с Синдбадом вывалились наружу и завертели головами в поисках Абдуллы. Мальчишки и след простыл. Лишь на снегу возле палатки стояли песочные часы, отмеряющие песчинками стремительный бег времени. Стрелы и лук лежали здесь же.
– Помогите! – донеслось откуда-то из-за палатки.
Сорви-голова первым обежал ее и замер от увиденного на месте. Синдбад налетел на капитана и тоже остановился. Рядом с ними мгновением позже сгрудились матросы. Один из них держал в вытянутой руке фонарь.
В темноте было плохо видно, но петляющего Абдуллу в развевающемся бараньем тулупе не разглядеть было просто невозможно. Мальчишка бежал изо всех сил, что-то прижимая к груди, а за ним по пятам гнался разъяренный медведь с выступающими из-под верхней губы длинными клыками, подобными тем, что украшали саблезубых тигров. Медведь уверенно нагонял Абдуллу, выбивая могучими косолапыми лапами изо льда снежную пудру.
– Помо!.. – опять заорал Абдулла, но в этот момент медведь настиг его, хрюкнув, подцепил мальчишку мордой и высоко подкинул. – …гите-е! – продолжал верещать Абдулла, кувыркаясь в воздухе.
Он раскрыл руки, и на медведя сверху посыпалась дрыгающая хвостами крупная и мелкая рыба. Медведь радостно хватал ее налету и заглатывая целиком. Про Абдуллу он и думать позабыл. Абдулла же, сделав еще один переворот в воздухе, шмякнулся медведю на хребет, вцепился пальцами в длинную густую шерсть и, вереща с перепугу, замолотил прикладом пистолета зверю по затылку.
Медведь забился, замотал головой, полосуя клыками лед и пытаясь избавиться от прилипшего к нему человека, но Абдулла лишь крепче вцепился в шкуру зверя и усилил натиск. Медведь взревел и решил перевернуться на спину, чтобы подмять под себя докучающую ему букашку, но к нему подскочили матросы, сообща повалили и распяли животное. Четверо навалились на его лапы, еще двое вцепились в длинные клыки, пригибая голову рычащего медведя ко льду, а подоспевшие Синдбад с Сорви-головой оторвали от зверя одуревшего от страха Абдуллу и вырвали из его рук пистолет.
Медведь некоторое время сопротивлялся, потом затих, злобно вращая маленькими глазками. Возможно, решил прикинуться мертвым, чтобы его оставили в покое. Но матросы не собирались его отпускать, продолжая давить на когтистые лапы всем своим весом. Бедному, ни в чем не повинному животному ничего не оставалось, как подчиниться, признав поражение.
– Ты что тут устроил, негодный мальчишка? – принялся выговаривать Сорви-голова Абдулле, которого все еще потряхивало от пережитого ужаса. – Тебя послали дежурить у палатки, а ты забеги с медведями устраиваешь? Признавайся, плут, почему за тобой погнался медведь?
– Я рыбки хотел вам принести, – еле слышно произнес Абдулла.
– Какой еще рыбки, о негодный отрок?
– Да стою я на часах, – приободрился немного мальчишка, – и слышу – кто-то возится в темноте. Ну, я и пошел посмотреть. А там вот он, – кивнул Абдулла на медведя, – в полынью ныряет, рыбу на лед выбрасывает. Я и решил немного взять. А что, он себе еще наловит, если надо!
– Значит, ты спер у несчастного голодного животного его ужин? – грозно изогнул брови Сорви-голова. – Опять взялся за старое?
– Но ведь он не человек!
– Какая разница! – прорычал Сорви-голова. – Медведь работал, нырял, ловил, а ты – воровать! Вот сейчас отпустим его и разбирайся с ним сам.
– Не надо! – упал на колени Абдулла, протягивая к Сорви-голове дрожащие руки. – Я понял. Я все понял!
– А понял, так верни животному то, что украл!
– Но он ведь часть уже съел!
– Верни то, что осталось! И чтобы все до самой маленькой рыбешки собрал! – пригрозил капитан Абдулле.
– Я сейчас, я мигом, – засуетился Абдулла, закрутившись вокруг медведя волчком.
Рыбы оказалось немного, штук шесть больших и еще несколько помельче, но Абдулла собрал все до единой и, осторожно приблизившись к морде медведя, свалил рыбу перед его носом.
– Вот ваша рыба, уважаемый! – поклонился он медведю. – Кушайте на здоровье!
У медведя удивленно дернулись брови.
– Отпустите его! – дал отмашку Сорви-голова.
– Капитан, вы в своем уме? – спросил один из матросов.
– Выполняйте!
– Как скажете, – пожал плечами тот и слез с правой передней лапы медведя.
Остальные тоже отступили, готовые в любой момент вновь накинуться на животное.
Медведь полежал еще некоторое время, явно пребывая в тягостных размышлениях относительно собственной участи. Он долго, с сомнением разглядывал окруживших его людей, потом огромный черный нос зашевелился и потянулся к рыбе. Клацнули зубы. Одна из рыбин исчезла в пасти медведя. Медведь опять оглядел присутствующих и, успокоившись, приподнялся и заглотил еще одну рыбину, потом еще и еще. Мелкую он слизал крупным языком, затем облизнул клыки и смерил задумчивым взглядом Абдуллу. Мальчишка на всякий случай спрятался за спину Синдбада. Тогда медведь подтолкнул клыком оставшуюся крупную рыбину, и та, скользнув по льду, замерла у ног сраженного подобной щедростью Абдуллы. Медведь развернулся и вразвалочку направился прочь от палатки.
– Можешь ее взять, – сказал Сорви-голова, указывая на рыбу. – Это подарок.
– Спасибо, медведь-ако! – выкрикнул счастливый Абдулла, схватил рыбу и прижал ее к груди.
Медведь, не оборачиваясь, прорычал что-то невнятное и, вихляя внушительным пушистым задом, скрылся в ночи. Матросы потянулись обратно в палатку досыпать.
– Иди тоже поспи, – сказал Сорви-голова Абдулле. – На часах постоит Синдбад. Нет, постой! Объясни мне, старому дураку, – вздохнул капитан, поплотнее натягивая шапку, – на кой тебе понадобилась рыба?..
