Леонид Резников
Синдбад
Глава 7. Старушка За-сун-туды
Уже третий день не прекращались торжества в честь добрых и могущественных пришельцев, избавивших несчастный народ Китотама от страшного бога Ням-ням и вернувших похищенных отвратительным жрецом Коши-киндаром сынов и дочерей в лоно родного племени. Третий день гремела однообразная музыка, молодежь кружила в танце, лился рекой хмельной напиток, похожий на слабенький, плохо очищенный самогон, а старейшины разливались в хвалебных речах. Веселье стихало поздним вечером и возобновлялось с новой силой с раннего утра.
Синдбад с Сорви-головой, уставшие до изнеможения, клевали носами и тупо таращились красными глазами на происходящее вокруг, уже плохо себе представляя, где они находятся, что вообще здесь делают и, главное, совершенно не понимая, когда же все закончится. На четвертый день нервы Сорви-головы все-таки не выдержали, и когда с восходом солнца один из аборигенов задорно ударил в там-там, старый капитан вскочил с циновки, вылетел из шалаша и с размаху заехал по зубам так ничего и не понявшему музыканту. Народ тут же высыпал из своих плетеных домов и замер в немом потрясении, глядя на Сорви-голову, стоявшего над поверженным с яростно вздымающейся грудью и сжатыми кулаками.
– Хватит! – выкрикнул капитан, схватившись за голову. – Хватит! Не могу больше! О Аллах, еще один праздничный день, и я сойду с ума! – застонал он.
– Что с вами, наш дорогой спаситель? – К Сорви-голове осторожно приблизился вождь Са-зан.
– Не могу, – замотал головой Сорви-голова, продолжая стенать, и без сил опустился на землю. – Лучше сразу прирежьте.
– Ну-ну. – Са-зан успокаивающе погладил его по головке. – Вам надо было просто сказать. Мы же не знаем, сколько у вас принято праздновать, а вы все молчите и молчите.
– Сказать? – не поверил ушам Сорви-голова, вскинув взлохмаченную голову. – Нужно было просто сказать, и все? О, какой же я осел!
– Вы думаете, нам это нравится?
– Все так просто, а я, старый дурак, терпел столько времени! – закачался из стороны в сторону Сорви-голова.
– Ну-ну. Уже все закончилось.
– Закончилось… Да-да, конечно… – Сорви-голова с трудом поднялся с земли и поплелся в шалаш досыпать. – Извинись за меня перед несчастным, – бросил он вождю через плечо.
– Не беспокойтесь, дорогой Сорви-голова. Он уже привык, – сказал Са-зан, делая знак соплеменникам, чтобы те не шумели и дали выспаться измученному герою.
Ужасный храп сотрясал деревню полдня. Памятуя о последствиях недосыпа всенародного героя, люди ходили на цыпочках и говорили лишь шепотом, а некоторые и вовсе предпочитали помалкивать. И когда храп внезапно стих, и из шалаша, потягиваясь, показался сонный Сорви-голова, все с облегчением вздохнули. За Сорви-головой, чмокая губами и сонно потирая глаза, плелся Синдбад.
– Доброе утро, дорогие спасители, – приветствовали их жители племени.
– Утро? – переспросил Синдбад, задрав голову и щурясь на солнце, висящее в зените.
– Разве так важно, утро или день? – пожал плечами Са-зан. – Прошу вас к столу!
– Что? Опять? – нахмурился Сорви-голова.
– О, что вы! Всего лишь легкий завтрак.
– Тогда другое дело. – Сорви-голова парой легких хлопков по плечу вождя одобрил идею насчет завтрака.
Легкий завтрак был накрыт в доме вождя племени, стоявшем в центре селения, и состоял из: козьего сыра и молока в глиняных жбанах, жареных свиных ребрышек, тушеной с картофелем и зеленью рыбы, салата из молодого тростника и морских водорослей, мидий, домашней куриной лапши, вареных омаров, поджаристых петушиных гребешков, маисовых лепешек и… кокосовой водки.
Сорви-голову при виде подобного изобилия слегка замутило, особенно от последнего. Он отодвинул подальше бутылку с водкой, отломил небольшой кусочек лепешки, покрыл ее хрустящим петушиным гребешком и уныло принялся жевать. На немой вопрос удивленно надломившего тонкие брови вождя, капитан ответил просто:
– Нам, старикам, вредно много есть.
– О! – только и сказал Са-зан.
Синдбад, напротив, набросился на еду, словно голодный лев, не евший по крайне мере неделю. Он с непостижимой скоростью сметал со стола все, до чего мог дотянуться, запивая большими глотками молока. К спиртному Синдбад тоже не притрагивался. Вождь, чтобы не остаться голодным, поспешно набросал себе на большое глиняное блюдо всего понемногу и теперь не спеша, изображая важную персону на светском рауте, ковырял палочками еду.
– Не скажете ли, какая причина привела вас, дорогой Сорви-голова, на наш благословенный остров? – спросил Са-зан, промокнув губы пальмовым листом.
– Не скажу, – отозвался тот, запихнул в рот остатки лепешки и отряхнул руки от крошек.
– Почему же? – удивился вождь. – Разве это тайна?
– Вы скажете «нет».
– А вдруг я скажу «да»?
– Очень сомневаюсь, почтенный Са-зан, – сказал Сорви-голова.
– И все же.
– Ну, хорошо! Вы сами напросились. Мы приплыли, чтобы достать ваш Амулет.
– Нет! – подпрыгнул обомлевший Са-зан.
– Я же предупреждал, – безразлично пожал плечами Сорви-голова и налил себе немного молока.
– Нет, нет и нет! – Вождь грохнул кулаком по столу. Молоко расплескалось, омары подпрыгнули, рыба скользнула с тарелки на пол, мидии захлопнули раковины.
– Милейший, вы бы не могли стучать потише, – возмутился Синдбад, подхватив со стола свое блюдо.
– Простите, но это так неожиданно!
– Амулет нужен нам для дела.
– А как же без него будем жить мы?
– Вы всерьез верите, будто ваше благополучие зависит от какой-то железяки с камушками? – рассмеялся Синдбад.
– Конечно!
– Если он вам так дорог, то мы его обязательно вернем. Потом. И заметьте, мы честно сказали.
– Но зачем он вам? – никак не унимался вождь.
– Надо. Во! – Синдбад полоснул по горлу пальцами и впился зубами в омара. Тот возмущенно брызнул соком.
– И все же? – Са-зан отер с левого глаза сок омара и облизнул палец.
– Экий вы настырный. – Синдбад нехотя отложил омара и, размышляя, побарабанил пальцами по столу. – Видите ли, уважаемый Са-зан, некий злой колдун похитил мою жену. За ее освобождение он требует ваш Амулет, поэтому, сами понимаете…
– Колдуну? Священный амулет? Ни-ког-да! – раздельно и твердо произнес вождь.
– Мы же пообещали вернуть Амулет!
– Верю и сочувствую вашему горю всей душой, но ничем помочь не могу.
– Вот и помогай людям после этого, – проворчал Синдбад, отодвигая от себя тарелку.
– Вы меня неправильно поняли, дорогие чужестранцы! Я не могу помочь, даже если бы захотел. Дракон допускает нас к Амулету лишь раз в году, да и то ходит за нами по пятам. Невероятно прилипчивая зверюга! Но проводить вас к его пещере я могу.
– И что же мы, по-вашему, там будем делать?
– Договариваться с драконом – что же еще? – недоуменно воскликнул Са-зан.
– Так он у вас еще и говорящий? – восхитился Синдбад, ополаскивая руки в предложенной девушкой миске.
– О, очень! – пылко заверил Синдбада вождь. – Да вы сами все увидите.
Са-зан поднялся из-за стола и предложил следовать за собой…
Остроконечные конуса соломенных крыш селения племени Китотама давно скрылись за верхушками пальм. Потянулись маисовые поля с аккуратно высаженными рядами кукурузы в рост человека. Жаркое полуденное солнце нещадно палило, напекая непокрытые затылки Синдбада и Сорви-головы, даже не подумавших захватить с собой ни шляп, ни платков. Откуда им было знать, что идти придется так далеко. Плюс приставучие насекомые, которые почему-то игнорировали вождя племени и сонмами роились над головами чужаков, словно пчелы над украденным у них медом.
– Уважаемый Са-зан, долго ли нам еще идти? – спросил Синдбад, истекая потом и неистово отмахиваясь кукурузным листом от мошкары. Над молодым человеком явственно вздымалось облачко пара.
– Вы куда-то торопитесь? – уточнил вождь, легкой, пружинящей поступью вышагивая меж кукурузных грядок.
– Вообще-то, нам хотелось бы как можно скорее покончить с этим делом.
– Сейчас закончится маисовое поле, за ним начнутся рисовые…
– А за ними пещера, – не дал договорить Синдбад.
– Не совсем, – отрицательно покачал головой Са-зан. – За ними будет река и кокосовые плантации.
– И вот за ними…
– Вы нетерпеливы, – пожурил вождь. – За ними начинается дорога в горы. Видите, во-он там!
– Вижу, – буркнул Синдбад. – Но сегодня-то мы дойдем?
– О, обязательно! В день Великой Весны мы всегда выходим ранним утром и к обеду приходим в пещеру.
– Вы что, издеваетесь, милейший? – Синдбад остановился.
– Почему?
– Да я уже насилу ноги волочу!
– Странно, – вождь почесал ногу об ногу. – Для нас это всего лишь легкая прогулка.
– А для меня – казнь египетская! Постойте, но ведь гора справа, а мы идем шайтан знает куда.
– Есть, конечно, более короткая дорога, – замялся Са-зан.
– Так что же ты молчал, балда эдакий!
– Балда? Что такое «балда»?
– Э-э… великий мудрец, который… скажем, перемудрил немного.
– Значит, я великий балда? – обрадовался вождь.
– О, и еще какой! Так где, вы сказали, короткая дорога?
– М-м, знаете ли, есть одна проблема. Там живет старуха, вредная такая, с во-от таким языком. – Вождь отмерял полруки и продемонстрировал спутникам. – Любого до смерти уболтает, а потом… – Са-зан зажмурился и помотал головой, словно хотел избавиться от наваждения. – За-сун ее имя. Мы ее зовем За-сун-туды.
– И вы, такой большой и сильный, испугались какой-то старой ведьмы? – поразился Сорви-голова.
– Не то чтобы испугался… Мы не связываемся с ней. Просто так спокойнее.
– Честно говоря, мне плевать на ее во-от такой язык. Да и на нее саму, собственно, тоже, – сказал Синдбад, припечатав ладонью рассевшегося у него на лбу здоровенного кровопийцу. – Так что идем прямой дорогой. Показывайте, милейший.
– Как знаете, – нехотя согласился вождь и свернул вправо, зашагав наперерез грядкам.
Поле закончилось внезапно, и трое путников оказались перед покосившимся плетнём, тянущимся в обе стороны на многие десятки метров. Чуть правее в изгородь была вделана кривая калитка. За изгородью бурно разрослась сорная трава, среди которой торчали толстые и низкие стволы платанов с корявыми сучьями и низкорослые пальмы. За пальмами виднелась небольшая избушка на невысоких сваях, выполненная по той же технологии, что и изгородь. Крыша была стандартной для этих мест – соломенный остроконечный купол, кое-где прохудившийся от времени.
Вокруг стояла полнейшая тишина. И ни души.
Са-зан, потоптавшись в нерешительности на месте, направился на цыпочках к калитке.
– Только не шумите, – предупредил он остальных, приложив палец к губам. – Может, все еще и обойдется.
– Куды тя несет, туды твою! – остановил вождя громкий окрик из травы, и к изгороди вынеслась древняя старуха с кривой палкой в руках.
Ее седые космы паклями торчали во все стороны, выцветшие, подернутые пеленой глаза грозно сверкали. Большущие бородавки на носу и щеке шевелились в такт постоянно жующим морщинистым губам. Обвисшая до пупа грудь колыхалась на ветру. На вид старухе было никак не меньше ста, но живости в ней – как в молодой.
Подлетев к калитке, старуха взмахнула кривой деревянной клюкой, едва не заехав ей в лоб вождю. Са-зан еле успел увернуться, присев, и отскочил назад.
– Мамма миа, – пробормотал Синдбад, разглядывая реликтовое создание.
– Вот! Я же говорил, – сказал вождь, прячась за спину Сорви-головы. – Лучше пойдемте отсюда.
– Это всегда успеется. – Синдбад выступил вперед. – Здравия желаю, бабуля! – проревел он, рассчитывая, что старуха перетрусит от его зычного голоса и слиняет подобру-поздорову, но та лишь повела ухом, подперев его сухонькой ладошкой.
– Ась?
– Я говорю, здравствуй, добрая женщина! – Синдбад наклонился вперед, гаркнув почти в самое ухо старушенции.
– Чего орешь-то? Я не глухая, туды твою.
– Нам бы к горе пройти.
– Ишь, чего удумал, туды твою!
– Нам очень надо!
– Всем надо. Ходють тут, топчуть, калитки ломають. Некому даже изгородь поправить или бамбука бабушке наколоть. Бамбук-то умеешь колоть, туды твою?
– Я…
– Так и знала, все вы мастера токма языком чесать да девок охмурять. – Бабка задорно подмигнула Синдбаду. – А вот дровишек бамбуковых…
– Да я…
– Вот-вот – я, я! А как до дела-то дойдет, туды твою, так никого и не сыщешь, прохвосты вы эдакие, кобели проклятые, тунеядцы паршивые!
– Но…
– Шакалы бесхвостые. Так что с дровишками-то? Наколешь али как, туды твою?
– Вы…
– А энто кто с тобой? – пригляделась повнимательнее бабка к прячущемуся за спиной Сорви-головы Са-зану. – Никак сам вождь пожаловал, кобелюка подколодная? У, злыдень! А водички можешь принесть? – Старуха опять переключилась на медленно косеющего Синдбада. – Чего молчишь, туды твою?
– Я…
– Не можешь, значит. Так и знала. А кобеля энтого на кой припер? Терпеть его, проходимца, не могу, туды его, – погрозила старуха клюкой. – Вот я те!
– Э-э…
– Ох! – Бабка вцепилась свободной рукой в поясницу, явно переигрывая. – Старость – не радость. Чего зенки-то выпучил? Долго я еще ждать буду? Не можешь бамбук наколоть, водички принесть, так хоть крышу-то почини. Дырища вона какая, вишь, туды твою? Как дождь, так хоть тазами воду выноси. Ах, я несчастная-а-а! Никому до меня, стареньк-о-ой, дела не-е-ет. Ну?
– Чего? – не понял Синдбад.
– Чегось делать-то будешь: воду таскать, крышу чинить али бамбук рубить?
– Ну-у…
– Да ты не стесняйся, не стесняйся. Вот те для начала топорик… – Бабка выхватила из-за спины боевой топор и взмахнула им. Синдбад инстинктивно отшатнулся. – Ой, какой пужливый, какой молоденький, туды твою! Да неужто я тебя рубить-то стану? А кто мне тадыть водички натаскает, бамбуку наколет, ась? А вот ентого, – старуха погрозила клюкой вождю, – зарубила бы, туды твою! Бабник окаянный. К бабушке приставал, топорик украсть хотел, дырку в крыше проломил.
Синдбад почувствовал легкое головокружение, а вождь вдруг кинулся на старуху, вытянув перед собой скрюченные пальцы.
– Задушу, карга старая!
Синдбад успел в последний момент перехватить Са-зана за пояс, но вождь вырывался из его сильных рук, порываясь дотянуться до старухи.
– Во, видал чего вытворяет, туды его! Кобель паршивый!
– Заноза в заднице!
– Щенок кривоногий!
– Развалина беззубая!
– Хва-атит! – рявкнул Синдбад. Са-зан внезапно успокоился, опустил руки, а бабка уставилась на Синдбада, наконец замолкнув.
– Идем! – сказал Синдбад, решительно направляясь к калитке.
– Куды енто ты собрался, туды твою? – поинтересовалась бабка, напирая сухой грудью на калитку.
– Уйди, старая, ради Аллаха! – толкнул калитку Синдбад, но бабка оказалась настырная. Она бросила клюку, выхватила второй топор, лихо крутанула оба в руках и встала в боевую стойку.
– Ты чего? – попятился Синдбад. – Сдурела, что ли?
– Моя калитка! Моя земля! – прорычала старуха. – Хошь пройти – наруби бамбук, натаскай воды, туды твою!
– Ща, разбежался, оккупантка звезданутая!
– Тады не пущу!
– Пустишь!
– Нет!
– Хорошо!
– Нет!.. Что ты сказал, туды твою?
– Ведра говорю, неси.
– Не вздумай! – быстро зашептал Са-зан на ухо Синдбаду. – Сейчас она тебя в дом поманит, а потом… – Вождя аж передернуло, видно, от весьма «приятных» воспоминаний.
– Все будет как надо, – заверил Синдбад, распахнув калитку. – Ну, долго мне еще ждать?
– Ох, милай, туды твою! Ведерки-то в дому, пойдем-ка со мной.
– Ну, пошли раз так, – согласился Синдбад, делая незаметный знак Сорви-голове и Са-зану, чтобы входили следом.
– А энтого не пущай! – резко взмахнула топором бабка, будто все видела спиной. Остро отточенное лезвие замерло в миллиметре от лица вождя. Глаза Са-зана медленно сошлись на лезвии топора, кое-где покрытом ржой. – Знаю я его.
Вождь сглотнул и попятился.
– Смотри у меня, туды твою! – предупредила бабка.
Са-зан понятливо закивал.
Старуха зыркнула на него, опустила топор и потащилась к дому. Синдбад, засунув руки в карманы, зашагал следом.
– В домике они, ведра-то, – повторила старуха, взбираясь по лестнице. – Иди возьми.
– О, что вы! Даму вперед, – галантно прогнулся Синдбад, жестом указав на дверь.
– Какой культурный, туды твою! – восхитилась бабка и шмыгнула внутрь.
Синдбад, недолго думая, прихлопнул дверь и подпер ее толстой бамбуковой палкой.
– Вот и все! – сказал он, отряхивая руки.
– Ах ты, козлище облезлый, надул бабушку! Вот я те покажу, туды твою! Только вот выберусь.
Старуха с разбегу ломанулась в дверь. Стены домика заходили ходуном. Лезвие топора с треском проломило плетеную стену дома.
– Кажется, пора линять, – пробормотал Синдбад, пригибая голову и спешно сбегая по лестнице. Дом сотрясался от основания до самой крыши, грозя в любой момент развалиться. Удары топора следовали один за другим.
– Чего стоите? Бежим!
Синдбад обогнул дом и припустил по петляющей, едва приметной в траве тропинке. Вождя долго уговаривать не пришлось. Сверкая пятками, он легко обогнал на повороте Синдбада и скрылся в зарослях кустарников.
– Ну почему с тобой всегда приходится бегать? – возмутился Сорви-голова, однако следующий удар чего-то тяжелого в стену дома отрезвил его и капитан рванул за Синдбадом. – О Аллах, она что, тараном лупит?
Дом содрогнулся в последний раз. Передняя стена затрещала, подалась и рухнула. Клубами поднялась пыль.
– Ага-а! – обрадовалась бабка, выбежав с топором в руках из дома, внезапно превратившегося ее стараниями в милую летнюю террасу. – Все, туды твою! – топнула она ногой. – Тебе кры…
Боковые стены закачались, а в следующий миг дом сложился, словно карточный. Рухнувшая сверху соломенная крыша накрыла вредную старуху с головой.
Все стихло. Потом край крыши зашевелился, из-под него показалась бабкина голова. Старуха выплюнула изо рта пучок соломы и утерла огромный, с крупными порами нос.
– Мой дом! Мой прекрасный домик, туды твою! – За-сун погрозила топором вслед Синдбаду. – Погодь, злыдень проклятый, попадешься ты мне!..
Глава 8. Дракон Зарсарпертордыр… и так далее
Они остановились перевести дух только у самой реки, за которой начинался подъем в гору.
– А вы говорили, полдня! – произнес Синдбад, опускаясь на камни.
– О мне! – Сорви-голова растянулся на спине, держась за сердце. – Лучше бы спокойно прогулялись средь чудных полей. Там нет никаких злобных старух с топорами и… вообще никого нет.
– Окромя комаров. Но что они в сравнении вот с этой… этим… Кстати, милейший Са-зан, – обратился Синдбад к вождю, загребающему ладонями чистую речную воду, – я так и не понял, чего хотела ненормальная карга?
– О, вам лучше не знать! – произнес вождь, напившись. – Однажды я, как и ты, решил помочь старушке. Она выглядела такой несчастной и одинокой… Хотя она и вправду одинока! Так вот, я пошел в дом за ведрами, а когда оказался внутри… О, вы не представляете, что было дальше!
– Ну же, не тяните. Я сейчас просто лопну от любопытства.
– Какое там любопытство! Я до сих пор с ужасом вспоминаю те страшные мгновения. Старуха вошла в дом за мной и, пока я искал ведра, закрыла дверь, а затем… скинула юбку! Такого кошмара я не испытывал никогда в жизни!!!
Синдбад живо представил себе напирающую старуху без юбки, с топорами в руках, и у него по спине пробежал холодок.
– Вижу, тебя проняло, – заметил вождь. – А каково было мне? Это… это зверь какой-то, а не старуха! Я тогда насилу вырвался от нее, выбравшись через крышу… Только вот до сих пор вспомнить не могу, как же я на нее забрался, – сказал Са-зан. – Обратно я бежал объятый ужасом и еще целых три на десять дней меня мучили ночные кошмары.
– Да уж, досталось вам, – посочувствовал Синдбад.
– С тех пор мы стороной обходим дом старой карги. Лучше полдня потерять, чем… – Са-зан красноречиво замолчал.
– Резонно, – согласился молчавший до того Сорви-голова. – Похоже, в старую каргу вселился джинн. И не один.
– Ладно, – хлопнул по коленкам Синдбад, поднимаясь с земли. – Куда идти дальше?
– А мы уже почти пришли, – оживился вождь, довольный тем, что неприятная тема закрыта. – Во-он за теми камнями, видите?
Синдбад проследил за его рукой. Тропинка, взбегающая на гору, упиралась в два огромных валуна, похожих друг на друга, словно близнецы. Меж ними виднелся широкий вход в пещеру.
– Мы их зовем Стражами, – пояснил вождь.
– А они… не того? – на всякий случай уточнил Сорви-голова.
– О, нет! По сравнению с За-сун-туды совершенно безобидны.
– По сравнению?
– Уверяю вас, бояться совершенно нечего – то обычные камни. Только вроде как стоят на страже пещеры.
– Понятно. Только прошу вас, не надо больше подобных сравнений, – сказал Синдбад. – У меня на них начинает развиваться аллергия.
Вождь понятливо кивнул.
– Я подожду вас здесь.
– Разве вы не пойдете с нами? – спросил Сорви-голова.
– Ни в коем случае! А вы идите.
– Вот вы где! – возник из воздуха Ала-джинн. – Вы что, не могли меня разбудить?
– Явился – не запылился! – проворчал Синдбад. – Главное – вовремя. Мы тут, понимаешь, с озабоченной каргой сражаемся, а он дрыхнет себе.
– С кем?
– Да есть тут одна особа. А может, уже «была»?
– Не дождетесь, туды твою!
Все разом вздрогнули и обернулись назад.
Старая карга, с ног до головы покрытая соломой, медленно наступала, поигрывая топором.
– Попались, туды твою? – скалилась она трехзубой улыбкой. – Я вам сейчас покажу, как над старыми людями измываться!
– Ты спрашивал, с кем, – сказал Ала-джинну Синдбад. – Вот с ней.
– С ней? – не поверил Ала-джинн. – Вы, наверное, шутите, уважаемый Синдбад.
– Какие уж тут шутки. Не видишь, она совсем с катушек слетела.
– Эй, паршивец этакий, а ну подь сюды, туды твою, – махнула топором старушенция, подзывая к себе Синдбада.
– Нет уж, покорнейше благодарю. Я лучше здесь постою, – произнес Синдбад, спрятавшись за спину Ала-джинна. – А вы, бабуля, шли бы домой, а?
– Домой? – взвизгнула старуха. – Нет моего домика-то. Развалил его да еще и измываешься, щенок пучеглазый?
– Если мне не изменяет память, вы его сами, так сказать, обрушили.
– А почто дверку-то запер, ась? Ладно, некогда мне с тобой препираться. Сказала, подь сюды, туды твою!
– Не пойду!
– Не пойдешь?
– Нет!
– Ах так, туды твою?! – Старуха замахнулась топором и…
Раздался громкий хлопок. Топор рухнул на землю, а рядом с ним упала на камни здоровенная зеленая жаба.
– Ква? – спросила жаба, выкатив на Синдбада огромные бельма.
– Вот-вот, – сказал тот, не веря глазам. – Спасибо, Алик.
– Ква, – повторила жаба, высоко подпрыгнула и скрылась в высокой траве.
– Это не я, – отозвался Ала-джинн.
– Как не ты? А кто же тогда?
– Я, – громыхнуло из-за спины.
Синдбад с Сорви-головой и Ала-джинном медленно повернули головы. Совсем рядом, стоя по колено в воде, над ними возвышался дракон. Внушительных размеров серое змеевидное тело, покрытое переливающейся на солнце перламутром чешуей, мерно вздымалось и опускалось в такт дыханию. Тело поддерживали четыре кривых коротких ноги. Огромная, сильно вытянутая голова с раздувающимися ноздрями покачивалась на длинной шее с игольчатым гребнем и поводила перепончатыми ушами. Сложенные на спине кожистые крылья нервно подрагивали.
– Старая ведьма очень долго воровала у меня лягушек и таскала яблоки, а я их так люблю. К тому же когда я спал, она мне едва не отрубила…
– Мы поняли, – быстро сказал Сорви-голова.
– …Хвост, – закончил дракон. – Не пойму только, зачем он ей понадобился.
– Может, просто промахнулась? – предположил Синдбад.
– Что ты имеешь в виду? – пахнул серой дракон.
– Да так, ничего, – ушел от ответа Синдбад.
– Я долго пытался ее выследить, но моя магия не действует за пределами этого места, а старуха каждый раз ускользала от меня, словно угорь, пока я собирался с мыслями.
– Сочувствую. Ты и есть дракон?
– Я есть дракон, – высокопарно подтвердил тот. – Что вы здесь делаете?
– Да мы, собственно, к тебе по делу.
– По делу? – изумился дракон. – Ко мне никто четыреста лет не ходил по делу. Кто ты?
– Я Синдбад, и мне нужен Амулет.
– Амуле-ет?! – Дракон выступил из воды, надвинувшись на людей. Два клуба дыма вырвались из ноздрей пораженного животного.
– Да, Амулет. Но только на время.
– Что-то такое было в правилах на этот случай, но вот что?.. – Дракон задумчиво прикрыл тяжелые веки. – Да, вспомнил! – Он вытянул длинную шею и грозно произнес: – Назови мое имя или умри!
– Зачем тебе? – нахмурился Синдбад. Дракон не казался страшным, хотя и пытался сделать все, чтобы выглядеть таковым.
– Так положено, человек! В правилах сказано: если кто придет и потребует Амулет, я должен взамен потребовать назвать мое имя. Если вопрошающий назовет его – он сможет забрать Амулет Четырех стихий, нет – я должен буду убить его. Или, на худой конец, превратить во что-нибудь.
– Но я не требую Амулет, а всего лишь прошу одолжить его, на время.
– Пустые слова, – щелкнул челюстями дракон. – Назови мое имя или умри!
– Нет, вот же привязался… – Синдбад задумался, потом взглянул на притихшего Сорви-голову. – Уважаемый, вы не помните, случайно, его имени?
– Увы! – развел руками капитан. – Ты сказал, что это неважно, и я не стал читать.
– И книгу вы, конечно, не додумались захватить?
– Конечно, нет! Она же тяжеленная.
– А выписать текст нельзя было?
– Увы!
– Назови мое имя или умри! – нетерпеливо повторил дракон и топнул задней лапищей по воде. Во все стороны полетели брызги и мелкая рыбешка.
– Да что же ты такой нетерпеливый? Дай подумать.
– Думай, – разрешил дракон.
– Как же там было…
Синдбад заложил руки за спину и прошелся вдоль воды. Дракон неотрывно следил за ним. Его шея медленно изгибалась, поводя головой вслед молодому человеку.
– Ну? – не вытерпел дракон.
– Не торопи меня, животное!.. Сармаркарды?..
– Нет!
– Погоди, я просто рассуждаю, а ты меня сбиваешь с мысли.
– Хорошо, молчу.
– Сардармурлы?.. Сарматоглы?..
Дракон только отрицательно качал огромной головой и довольно скалил острые, в полруки зубы.
– Старпертуды?.. Вообще не из той оперы. Что же там было? – Синдбад потер переносицу, напрягая память. – Сарайкирдыкперды?..
– Чего дразнишься? – обиделся дракон, пыхнув колечками дыма.
– И в мыслях не было! Сам попробуй такое запомнить.
– Ты закончил? – Дракон грозно вытянул шею, повел ушами и нетерпеливо переступил на этот раз передними лапами.
– Нет!
– Человек, ты тратишь впустую мое время.
– А куда тебе торопиться?
– Ты прав, некуда, – поразмыслив, признал дракон. – Вспоминай!
– Да вспоминаю я, вспоминаю, – буркнул Синдбад. – Не дави на меня!
– Может, Сурок-прожор-зерно-пер-в-нор-хрум-хрум-запор-сурок-помер?
Синдбад с драконом с уважением уставились на Сорви-голову.
– Или вот еще, Бербер-Сардар-запор-кошмар…
– Вы бы, почтеннейший, лучше помолчали со своими вольными импровизациями на тему запора.
– Я просто предположил, – пожал плечами Сорви-голова.
– Обойдемся без предположений.
– Назови мое имя! – снова напомнил о себе дракон.
– Да что же это такое! Один забавляется, сочиняя балаганные стишки, другой требует напомнить ему собственное имя, склеротик несчастный! Как здесь можно сосредоточиться?
– Я не склеротик, мне всего четыреста лет, с хвостиком.
Дракон возмущенно щелкнул длиннющим хвостом.
– Ну-ну. А сам-то ты помнишь свое имя?
– Конечно!
– Не верю! – Синдбад сложил на груди руки и вызывающе уставился на дракона. – Такое не под силу запомнить ни одному человеку. И животному тоже. Тем более с «хвостиком».
– Ах так! – грохнул по камням когтистой лапой дракон. – Я скажу, но после я тебя съем! Согласен?
– Рискну.
Дракон выкатил глаза и приоткрыл пасть, но вместо слов из пасти вылетело облачко удушливого дыма.
– Ну-ну, я тебя внимательно слушаю.
– Э-э… – Дракон поскреб макушку когтем.
– И? – не отставал Синдбад.
– Не мешай! А все вы со своими «запорперды».
– Значит, не помнишь?
– Помню! Зармартор… Нет, постой! Сарторшардыр… Нет-нет! Сартордурдыр?.. Забыл, – печально повесил голову дракон. – Нет, ну это же надо – забыть собственное имя!
– Так что же ты, ушастая четырехлапая змеюка, нам мозги конопатишь?! – разгневался Синдбад, наступая на дракона. – Мы честно стараемся, вспоминаем…
– Но я помнил! Я точно помнил! – оправдывался дракон, отступая к пещере.
– Помнил он! Память плохая – записывать надо! Тоже мне, ящерица-переросток – два пишем, один в уме.
– Но… – Дракон от горя выпустил из пасти густую струю дыма. Синдбада заволокло.
– Где ты? – выкрикнул Синдбад, отмахиваясь от окружающего его зловонного тумана. – Не прячься, я тебя все равно достану, крокодил пернатый!
– Может, хватит обзываться? Ну, забыл! С кем не бывает?
– Вот ты где! – Синдбад вывалился из дыма и накинулся с кулаками на дракона. – Все, держись!
– Стой! – Дракон предупредительно выставил когтистую лапу. – Я дам вам Амулет!
– Дашь? – Синдбад застыл на месте.
– Думаю, так будет честно.
– Согласен!
– Но ты должен мне сказать, зачем он тебе.
– Видишь ли, один злой колдун похитил мою жену и требует в качестве выкупа Амулет. Я должен его достать.
– Амулет? Но зачем он ему?
– Кто бы знал.
– Амулет не служит силам зла! – Дракон нравоучительно выставил палец толщиной в руку человека.
– Мы в курсе, но мужику, видишь ли, вштырило: подай Амулет, и все тут!
– Хорошо! – согласился дракон. – Я дам вам Амулет, но отнесу его сам!
– Поплывешь за нами?
– Нет! Я полечу.
– Ты и летать умеешь? – восхитился Синдбад.
– Глупый ты человек! А на что мне тогда крылья?
Дракон гордо расправил перепончатые крылья, похожие на паруса, и повел ими. Поднялся сильный ветер. Люди прикрылись руками, склоняясь вперед под его напором. Вода в реке расступилась, мелкие камушки брызнули в стороны.
– Все-все, я верю тебе, – остановил Синдбад дракона. – Так будет даже лучше.
– Хорошо, – кивнул дракон, складывая крылья. – Ждите меня здесь, я сейчас вернусь.
Он развернулся и вразвалочку поковылял к пещере.
– Да, – обернулся дракон уже у самого входа в пещеру. – Ты что-то говорил про какую-то книгу.
– Все насчет своего имени переживаешь?
– Как можно жить без имени? У меня было такое прекрасное длинное имя.
– Не беспокойся, мы напишем его тебе на бумажке. Нет! Выгравируем его на жестяной табличке.
– Лучше золотой, – подсказал Сорви-голова.
– Жесть практичнее, – отмахнулся Синдбад.
– Меня устроит и жесть, – с готовностью согласился дракон, глядя на людей умоляющим взглядом. – Только бы вспомнить.
– Вспомнишь, я обещаю!
– В таком случае и я исполню свое обещание. – Дракон скрылся в пещере. Длинный змеящийся хвост, шурша, вполз в расщелину.
Наступила тишина.
– Не может быть! – К Синдбаду приблизился Са-зан. – Вам удалось уговорить дракона.
– Что же в том удивительного?
– Мы полагали, он злобный.
– Озлобишься тут со скуки, когда тебя навещают раз в год, да еще всякие старые ведьмы таскают твоих лягушек и яблоки и примериваются к твоему… хвосту.
– Ты прав, дорогой гость! Теперь мы чаще будем навещать его и приносить его любимую пищу. Тем более короткий путь теперь свободен. Вы много сделали для острова, чужеземцы!
– Вы сильно преувеличиваете наши заслуги, милейший. Если бы вы дружно и без глупых предубеждений взялись за дело, то без проблем избавились бы и от грозного бога и от дрянной старухи.
