Леонид Т
Черный рассвет (original mix)
***
– Добрый день, Петр Сергеевич! Можно войти? – поздоровался я с деканом.
– Да. Конечно, проходи, Николай! Присаживайся, – поздоровался он в ответ и жестом указал на свободный стул.
– Спасибо! Мне методистка сказала, что вы меня срочно вызывали.
– Да, вызывал. У меня к тебе есть серьезный разговор. Для начала хочу задать тебе один вопрос: насколько я понимаю, вы с моей дочерью Алисой в данный момент находитесь в романтических отношениях, это действительно так?
– Это правда, – признался я.
– Что же, я не буду скрывать от тебя тот факт, что новость разочаровала меня, когда дочь сказала мне об этом. И, честно признаться, я не в восторге от ее выбора, зная твое отношение к учебе. Но я не могу запрещать общаться с тобой Алисе, так как считаю, что это глупо, да и к тому же она уже взрослая девушка и вправе сама выбирать себе круг общения. Но скажу тебе однозначно, Николай, что отныне я буду требовать с тебя намного больше как в плане учебы, так и в плане мужской ответственности по отношению к своей дочери. Надеюсь, ты это понимаешь? – сурово спросил декан.
– Я понимаю вас, Петр Сергеевич.
– Я хочу, чтобы моя дочь жила с достойным и уважаемым человеком! Счастливой семейной жизнью! Поэтому, Николай, тебе придется поменять свое отношение не только к учебе, но и к жизни в целом, если ты хочешь, чтобы мы с тобой подружились. Это я тебе сейчас не как декан говорю, а как отец Алисы.
– Я осознаю всю степень своей ответственности, Петр Сергеевич! И я действительно люблю Алису, поэтому приложу максимум усилий, чтобы доказать вам, что я ее достоин!
– Мне не надо ничего доказывать, ты это ей докажи! Потому что ты и вправду небезразличен ей, – с каким-то сожалением в голосе произнес он.
– Хорошо.
– Да, кстати. Алиса сказала мне, что у твоей мамы серьезные проблемы со здоровьем и ей срочно необходима платная операция, это правда?
– Да. Правда. Операция назначена на конец этого месяца.
– Ясно. Дочь просила меня помочь тебе в этой ситуации, и я могу переговорить с головным представительством вуза, чтобы тебе отсрочили платеж за этот семестр и перенесли на следующий, но с одним только условием: ты будешь посещать все занятия. Тебя устраивает такое предложение?
– Да, Петр Сергеевич. Буду очень благодарен вам, – не думая согласился я.
– Хорошо. На следующей неделе я поеду туда и по приезду сообщу тебе результат.
– Спасибо. До свидания! – начал было ретироваться я.
– До встречи, Николай… Хотя нет, постой. Хочу поблагодарить тебя за то, что пригласил Алису в музей, и они смогли найти документ на имя моего деда.
– Все-таки это был он? – удивился я.
– Да. Спасибо.
«Вот это праздничный разговорчик, – подумал я про себя, когда покинул кабинет. – Будто ушат холодной воды вылили».
Этот разговор случился первого сентября, после того как все вернулись с летних каникул. Надо признаться, я ожидал такой беседы в будущем, но не думал, что она состоится так стремительно. Мои предположения насчет разговора сводились к тому, что он произойдет, как это обычно бывает, при знакомстве с родителями в уютной семейной обстановке за аппетитным ужином, а не в грубых стенах кабинета декана факультета. Поэтому я абсолютно был не готов к разговору и по большей степени оказался растерян, когда Петр Сергеевич так прямолинейно общался со мной.
По правде говоря, больше всего меня заботило то, что я «подписался» регулярно посещать занятия, а на это я абсолютно не рассчитывал. Ведь теперь я должен был ему за то, что он вызвался мне помочь. А больше всего на свете я ненавидел быть кому-то должным. Но это абсолютно не означало, что мне придется отказываться от своей деятельности. Это означало, что придется приспосабливаться к ней в условиях вуза…
***
– Привет! Что за срочность такая? Зачем хотел встретиться? – спросил я у Фитиля, пожимая ему руку.
– Надо Теме бабки отдать, которые сейчас есть! У него какие-то проблемы возникли, – хриплым голосом сказал он.
– В смысле бабки отдать? Мы только четыре дня назад товар у него взяли.
– Ну он попросил отдать то, на сколько продали.
– Слушай, не нравится мне все это! Это уже второй раз за последний месяц! Все это становится слишком подозрительно. Да и ты постоянно какой-то чересчур ушатанный в последние дни!
– Я нормально, просто приболел немного, – попытался оправдаться Фитиль, почесывая подбородок.
– Бля, ты че меня, за мудака держишь? Думаешь, я не вижу, что ты постоянно под медленным гоняешь? Вечно с Волком шкуру трешь, потому что он может достать тебе герыч!
– Да ладно, хватит гнать! Это было-то всего пару-тройку раз! А ты тут уже жути нагнал, как будто я тут на ломках у тебя мелочь стреляю, – злобно огрызнулся он и продолжил: – Ты и сам-то нет-нет, да убиваешься им! Думаешь, я не знаю? Короче, давай лавэ за товар и остатки наркоты, не еби мозги!
– Нихуя я тебе не отдам! Чтобы ты проторчал остатки кайфа и потом с меня спрашивали те, кто этого Артема крышует? Либо идем вместе, и я лично в руки передаю Теме все, что у меня есть, и мы с тобой прощаемся!
– Да конечно! Чтобы ты ему вот этой херни на уши навешал, которую только что мне пытался втюхать? Мол, Фитиль совсем сдулся… На герыч подсел и твой товар протарчивает, а сам подсуетишься и будешь через него брать? А меня хочешь за бортом оставить?
– Ты что несешь? Совсем, что ли, с катушек съехал? Если бы я хотел, то давно бы уже подсуетился!
– Короче, или ты мне сейчас возвращаешь все, что я тебе передал от барыги, или твоя Алиса узнает, откуда у ее Коленьки денежка ей на мороженку и цветочки! – с ядовитым сарказмом театрально произнес Фитиль.
– Ну ты и мразь! Сука, жди меня здесь через полчаса! Чтоб ты передоз выхватил от этих денег! – проклял я его и ушел домой за остатками кайфа и деньгами, которые успел поднять с продажи наркоты.
Честно признаться, я давно уже догадывался, что Никитос начал употреблять героин, несмотря на то, что в последнее время мы виделись с ним довольно редко, ведь все свободное время я практически всегда проводил с Алисой или дома с мамой. Встречались же мы в основном только по выходным в клубе и тогда, когда он отдавал барыге Артему деньги за сбытый кайф и брал новую партию. И если, находясь в клубе, ему хватало ума не употреблять, ибо было очень «палевно», и это сразу бы бросилось в глаза руководству, то при наших встречах вне стен «Муссона» он часто был «убитым» и вызывал у меня серьезные подозрения. Да и к тому же не случайно они так сблизились с Волком, потому что тот знал: у Фитиля есть бабки и есть порошок, которым он может с ним поделиться, а на деньги Волк брал им еще и герыча через Прицепа. В общем, Димон увидел в Никитосе идеального спонсора для удовлетворения его наркотических запросов. А запросы эти постоянно росли по причине такого явления, как толерантность…
С Волком в свою очередь я тоже встречался все реже и реже. В основном только в процессе нашей совместной деятельности. Так как он знал, что я практически все деньги откладываю на операцию маме, то особо не испытывал желания куражиться со мной за свой счет, да и к тому же Фитиль на тот момент подходил ему больше по той причине, что он не был загружен всякими проблемами в отношениях с больной мамой и девушкой. Единственное, для меня оставался загадкой тот факт, что Некит до сих пор не рассказал Волку о том, что я тоже барыжу кайфом, являясь его напарником, и Димон после этого не начал периодически просить меня угостить его. Объяснение этому я видел исключительно в том, что Фитилю нравилось позиционировать себя таким выдающимся наркодилером, и он всем своим видом показывал это. Но у меня такая позиция вызывала только умиление, а у других же – раздражение и презрение, так как он очень часто начинал себя вести высокомерно по отношению к тем людям, которым продавал отраву. И он, по всей видимости, не хотел разделять это звание со мной. Да я и не настаивал особо, потому что не считал наше занятие достойным, а думал, что занимался им только из-за болезни мамы.
Вообще, когда занимаешься подобным родом деятельности, то личность претерпевает практически необратимые изменения. Потихоньку начинают пропадать такие качества, как сострадание, благодарность, милосердие, забота, прощение, любовь. Их вытесняют корысть, цинизм, эгоизм, безразличие, невежество, равнодушие. И дело не только в употреблении различных веществ. Так как ни один наркотик не сравнится с тем ощущением, которое возникает, когда ты начинаешь чувствовать абсолютную власть над людьми. Когда за каких-то пару граммов белого порошка человек готов сделать практически все, лишь бы добыть его. И под воздействием этой одержимости ты можешь манипулировать им как хочешь! Например, попросить выбросить мусор, погулять с собакой, спустить колеса на машине соседа, который постоянно делает тебе замечание за то, что ты куришь на балконе, или поцарапать его «колымагу» за то, что он криво паркуется, вынести из магазина бутылку элитного алкоголя, чтобы подарить его на день рождения отцу твоей девчонки, который по совместительству является твоим же деканом, ну и на десерт предложить ему оформить очень сомнительную сделку по его же документам, с которой ты получишь неплохую прибыль. Власть пьянит гораздо сильнее любого наркотика, и это испытание может выдержать далеко не каждый. Ведь под ее влиянием самооценка взлетает до небес, а эго раздувается до катастрофических размеров. Тем более, что у Никитки была возможность оторвать от меня по сути моего единственного старого школьного друга.
Но Фитилю, судя по всему, этого оказалось мало, и он еще захотел при этом славы. Ему мало было того, что он работал ди-джеем в одном из лучших клубов города, и многие его и так знали, уделяя при этом много внимания. Видимо, он хотел еще и другой славы – дурной. Черного пиара и так далее. Он хотел и получал все, так как у него была возможность делать это, и меньше всего ему хотелось делиться этой славой с кем-то еще. И могу однозначно заявить, что зависимость от этого гремучего коктейля (славы и власти) развивается в разы стремительнее, чем от наркотиков.
После того как я отдал ему отраву и деньги, мы на какое-то время перестали общаться. Я даже перестал посещать «Муссон» по выходным и выполнять свою работу там. Обида на Никитоса еще долго не проходила у меня после той встречи…
***
– Понял, в чем суть дела? – переспросил я у Колючего и втянул в себя густой дым из бутылки.
– А что тут непонятного? Находим лохов, чтобы оформить на них контору, и срубаем с этого лавэ, – ответил он.
– Все верно! Только смотри, чтобы это ни в коем случае не просочилось в деканат и выше! Не то нас погонят из универа, как котов помойных, мы и так тут находимся под честное слово, можно сказать.
– Не очкуй, братан, все будет сделано на высшем уровне! Как в армии под присягой, – весело сказал Колек и подмигнул мне, – только я не понял относительно своей доли.
– В общем, терпила получает двадцатку, мы с тобой по пять со сделки, а ты, если хочешь, можешь еще с его доли в свою пользу накинуть, понял?
– Теперь понял, а то ты мне все какие-то проценты называешь. Еще бы калькулятор или счеты достал.
– Ладно, давай еще по плюхе, и погнали на пару, а то и так уже опаздываем.
– Ты читаешь мои мысли, старик.
После долгих размышлений я все-таки решился подтянуть Колючего в свою тему. Особенно после того, как он помог мне тогда в клубе с бывшим бойфрендом Алисы, запечатлев его супертанец на фото. Тем более у него было достаточно много связей со студентами как старших, так и младших курсов. К слову, большую часть курсовых работ, которые нам приходилось делать, доставал именно он у старшекурсников по своим каналам. Короче говоря, в Колючем я увидел надежного и перспективного партнера.
К моему приятному удивлению, Колян не стал откладывать в долгий ящик наше сотрудничество и с энтузиазмом взялся за дело. И надо признаться, его успехи превзошли все мои самые смелые ожидания. Если я в свое время праздновал с Волком доход с первой сделки, то Колючий смог отпраздновать одновременно две сделки сразу. А случилось это приблизительно так.
Я в свое время забыл упомянуть, что мой тезка был любителем игровых автоматов. Да и, наверное, не было в этом нужды, так как я особо не разделял его увлечение. Правда, он не был заядлым игроманом, но периодически позволял себе скормить бездушной машине несколько соток под пару баночек алкогольного коктейля. Помню, я тоже пытался приобщиться к этому развлечению, но как-то оно меня не впечатлило.
В общем, в очередной раз посетив игровой клуб и в азарте спустив пару соток, Колян наткнулся там на двоих его приятелей, которые учились на параллельном курсе экономического факультета. Изрядно накидавшись коктейлями, они с ним откровенно разговорились. Сказали, что тусуются и играют в этом клубе постоянно. Наблюдая за тем, с каким безумным азартом играют эти парни, мой друг впоследствии смекнул, что они являются идеальными кандидатами для нашей маленькой авантюры. Ему оставалось только одно – дождаться, пока у них закончатся бабки. И, естественно, это произошло довольно-таки стремительно. Пробив последнюю ставку, один из них отчаянно въебал кулаком по автомату, за что и был выдворен охраной из клуба. А второй спустя полчаса, тоже покачиваясь, покинул это сомнительное заведение несолоно хлебавши.
Выслушав несколько десятков минут досадное нытье с их стороны о том, какие пидорасы работают в этом задутом клубе, Колючий сделал им заманчивое предложение об оформлении конторы и получении неплохой для студентов суммы денег. К тому же он добавил, что при помощи этой «капусты» они уж точно смогут «наказать» прожорливые аппараты и вытряхнуть их наизнанку, сорвав джек-пот, и что те самые гандоны-охранники, которые работают там, еще будут вызывать им такси домой за пару-тройку соток чаевых. Что-что, а Колян умел преподнести красиво практически любую информацию, если это касалось какой-либо наживы. Видимо, общение со старшаками все-таки дало определенные плоды.
Вдохновленные его речью, они, недолго думая, согласились. И уже через три дня мы с Волком провели замечательную операцию. Когда я увидел этих парней, то в их глазах мне довелось заметить очень знакомый блеск. Такой же блеск до этого я видел только у одного типа людей – одержимых веществами, то есть у наркоманов.
Единственное условие, которое я поставил, когда брал Коляна к себе в партнеры, заключалось в том, что он не будет присутствовать при заключении сделки, так как я не хотел, чтобы они сошлись с Волком и в конце концов оставили бы меня не у дел. Да и к тому же Волк наверняка настоял бы на том, чтобы Колючий, как и я в свое время, проходил бы собеседование. В этом деле приходилось просчитывать немало возможных вариантов развития событий.
***
– Откуда ты смог достать эти деньги? – с недоумением спросила мама, когда я выложил перед ней сумму, необходимую для оплаты операции.
– Я же тебе уже объяснял, что помимо основной работы в клубе подрабатывал еще на корпоративах и свадьбах, – ответил я.
– Неужели такую сумму можно заработать таким способом в такое короткое время?
– Ну я еще немного занял у знакомых, – соврал я, чтобы это больше походило на правду.
– Сколько?
– Не много. Не переживай. Я скоро все отдам. К тому же еще декан договорился с ректором, чтобы мне отложить платеж за этот семестр.
– Сынок, если ты действительно говоришь правду, то я счастлива и горжусь тем, что у меня такой замечательный сын. Ты моя опора и надежда. Но у меня почему-то все равно есть какое-то беспокойство по поводу всего этого.
– Опять ты начинаешь? – раздраженно произнес я. – Мы знаем дату операции, нашли деньги, отсрочили оплату за обучение, что тебе еще не нравится?
– Я не говорю, что мне что-то не нравится. Просто какая-то тревога есть. Волнуюсь я за тебя, понимаешь? Ты становишься каким-то агрессивным, замкнутым, неразговорчивым. Постоянно уходишь, когда тебе звонят по телефону, как будто боишься, что я могу услышать, о чем ты говоришь.
– Да брось ты! Я просто разговариваю со своей девушкой, вот и все, и не люблю, когда кто-то это слышит.
– Кстати, ты говорил с Ильей? Помнишь, я тебя просила? Я недавно опять его маму видела и вспомнила про наш разговор.
– Если честно, то нет. Я забыл совсем про это. Но я как увижу его, то обязательно поговорю. Он в последнее время редко появляться стал на учебе.
– Обязательно поговори. Я обещала его маме.
– Тебе сейчас не об этом думать надо. У тебя через пять дней операция, так что сконцентрируйся лучше на ней.
– Да, у меня к тебе будет еще одна просьба, – задумчиво сказала мама. – Я хочу попросить, чтобы в день операции ты помолился за меня в храме и поставил свечку. Я хочу попросить батюшку, чтобы он провел небольшой молебен за мое здравие, и ты на нем поприсутствовал.
– Мам, ты же знаешь мое отношение ко всему этому! Я ненавижу все религиозные обряды! – разгневался я.
– Сынок, я знаю, но прошу сделать это ради меня.
– Ладно. Я сделаю это, но только ради тебя! Надеюсь, этот поп не будет долго причитать над моей грешной и убогой душой, – язвительно проговорил я.
– Не надо так.
Несмотря на все сомнения, я все-таки добился своей цели и нашел деньги маме на операцию. Пускай даже они были заработаны незаконным путем и сомнительными махинациями, все равно в тот момент, когда я выложил их перед мамой, я испытал гордость и глубокое удовлетворение от проделанной работы. Казалось, что все шло в елочку. У меня была любимая девушка, я посещал занятия в вузе и перестал быть на грани отчисления, у мамы должна была пройти операция с большой вероятностью благополучного исхода, у меня водились деньги, несмотря на то, что я перестал сбывать наркоту, но и от этого были плюсы, так как мне больше не приходилось постоянно жить в страхе, что могут повязать менты и прикрыть на немаленький срок.
После того, как мама уехала на операцию, я почувствовал некоторое облегчение, потому что перестал чувствовать на себе постоянный контроль с ее стороны. Алиса в тот момент тоже уехала на несколько дней к бабушке с дедушкой, и я смог позволить себе расслабиться.
Стоял солнечный осенний день. Я, Волк и Прицеп решили попить пива в центральном парке, в том самом, где мы тогда повстречали Прицепа. Естественно, пивом все не закончилось. Изначально мы договорились, что не будем употреблять тяжелую наркоту, но все пошло не по сценарию. После нескольких банок пива мы поняли, что оно как-то не особо цепляет, и Волк предложил бахнуть коньячку. Когда коньячок начал цеплять, я предложил всем покурить гашиша, который так кстати прихватил с собой. Потом мы начали угорать, прикалываться над прохожими, клеить девчонок, а когда это надоело, Прицеп решил снять вето на запрет особо тяжких веществ. Мы отправились на поиски героина, словно отчаянные лихие пираты, искавшие древние сокровища и артефакты, которые обожрались рома и, всей командой погрузившись в свою посудину, отправились навстречу приключениям. Посудиной же нам, естественно, послужила тачка Егора, которому и выпала роль капитана, так как все, что касалось приобретения «герыча», относилось к нему.
Как назло, в тот день все барыги, к которым обращался Прицеп, не могли достать нам отравы. Кому мы только не звонили. Я даже не мог предположить, что у нас в городе может быть столько наркоманов. Мы убили где-то на все эти «мутки» часов пять, периодически «догоняясь» алкоголем, но нам так никто и не смог помочь. В последний момент Егору все-таки удалось кое-что организовать, но это было не совсем то. В общем, через каких-то третьих лиц он смог выйти на старых «опиушников», которые были последователями ортодоксального наркотического течения и употребляли исключительно мак.
Когда он сообщил нам об этом, то мы с Волком отреагировали на новость с отвращением и пренебрежением. Потому что перед нашими глазами сразу встал образ облезлого наркопритона с валяющимися повсюду кровавыми шприцами, окурками и вонючими телами.
– Братан, мне кажется, это уже слишком, – брезгливо произнес Волк.
– Мне тоже так кажется, – поддержал я его.
– У вас есть другие варианты? Я сегодня четыре раза деньги на телефон клал, чтобы придумать кайф, и везде облом, – обиженно сказал Егор.
– Может, не судьба тогда нам сегодня раскумариться?
– Сам подумай, это же пиздец! Хуй его знает, что они нам сейчас там приготовят, если мы согласимся, может, тряханет так, что схватим какое-нибудь заражение крови или еще что-нибудь из этой серии, – убеждал я его.
– Мы купим все сами, они только будут варить на наших глазах, и пусть делаются первыми, а мы посмотрим на их реакцию. Если с ними ничего не случится, то и мы поставимся.
– Ну а что там надо? – поинтересовался Волк.
– Я еще не узнавал. Если будем мутить, то узнаю.
– Что скажешь, Колян? – спросил у меня Димон. – Мне лично стремно как-то лезть во все эти движения.
– Мне, если честно, тоже, – признался я.
– Ну тогда отбой.
Расстроившись оттого, что не получилось убедить нас вмазаться маком, Прицеп предложил взять еще бухла и поехать ко мне домой, чтобы уже с концами там остаться на ночь. Я поддержал эту идею, так как сам уже хотел поехать домой, тем более, что на следующий день мне надо было идти в церковь по просьбе мамы. Но тут случилось кое-что неожиданное. Волк внезапно согласился на предложение Егора замутить мака. Получается, что я оставался в меньшинстве. Радостный Прицеп тут же набрал «варщика» и попросил скинуть сообщение с перечнем необходимых ингредиентов для приготовления этого чудо-раствора. Когда он зачитал список, то я, конечно, опешил оттого, что в него входило. На мгновение мне показалось, что если добавить к этому списку какой-нибудь радиоактивный материал, то легко можно было бы создать атомную бомбу. Растворитель, уксус, сода, таблетки и другие не самые заманчивые вещества, которые меньше всего хотелось бы ощущать в своих венах. Но решение было уже принято, и мы поехали на поиски ингредиентов.
***
Самым сложным оказалось приобрести растворитель, так как был уже вечер, и практически все магазины с этим товаром оказались закрыты. К тому же нам нужен был именно определенный растворитель, и в итоге мы потратили больше часа на его поиски. Неожиданно для себя эту заветную жидкость мы нашли в маленьком магазине автозапчастей на окраине города. Потом на нашу голову свалилась новая проблема. Прицеп никак не мог дозвониться до «варщика». Телефон долго был недоступен, по всей видимости, он готовил зелье очередным флибустьерам, которые попали к нему раньше нас. Спустя где-то сорок минут Егор все-таки дозвонился, и мы наконец-то отправились по заветному адресу.
Пришвартовав свое судно в самом темном месте двора, наша команда с необходимыми ингредиентами покачиваясь двинулась в сторону подъезда. Попав внутрь, я сразу понял, что мы не ошиблись, так как в нос ударил резкий запах растворителя вперемешку с уксусом. Несмотря на то, что квартира находилась на третьем этаже, запах ощущался во всем подъезде. Я почему-то сразу мысленно пожалел соседей, которые живут в таких условиях. В пролете между этажами валялось несколько упаковок от шприцев и колпачки от иголок, которые, опять же, являлись как бы подсказками о том, что мы на верном пути. Ну и последним доказательством стала облезлая, дряхлая дверь, которая, казалось, могла вот-вот отвориться от малейшего сквозняка, и неработающий звонок рядом с ней. Аккуратно постучали, сначала нам никто не отворил, но когда Прицеп ебнул в эту дверь так, что она чуть не слетела с петель, в квартире послышался шорох.
– Ты от Альфонса? – спросил какой-то тип у Егора, когда отворил нам дверь.
– Да, – ответил Егор.
– А эти двое кто?
– Они со мной тоже.
– Вам сколько надо?
– Ну чтобы нормально было и еще завтра поправиться, – сказал Волк.
– Тогда бабки давайте сразу, – потребовал с ходу он.
– Сколько? – спросил я.
– Полторашку.
– Значит, с каждого по пятьсот, – сказал Прицеп и передал ему деньги после того, как мы скинулись.
– Заходите, – пробурчал нарк и впустил нас в хату.
Попав внутрь, я сначала даже зажмурился от того, что мне в нос ударила гремучая смесь из самой разнообразной вони. Запах основных ингредиентов для приготовления опиумного раствора – растворителя и уксуса – перемешивался еще с целой кучей самых отвратительных ароматов: сигарет, пота, вонючих носков, сырости из ванной и прочих. Я как будто оказался в средневековой таверне, где нашли свое пристанище самые низшие слои общества того времени – прокаженные, чумные, юродивые и так далее. Пол устилал черный от грязи паркет, в который с годами въелись отчаяние и безысходность положения обитателей данного места. Отсутствовавшие кое-где доски этого самого паркета как будто вели обратный отсчет времени, отведенному местным постояльцам. И это было похоже на своего рода проклятие, которое, казалось, спадет в тот момент, когда на полу останется определенное количество паркетных досок, и однажды в дверь постучатся доблестные опера и снимут заклятие, или же, может, случится пожар от вспыхнувшего растворителя, который сожжет дотла это богом забытое место. Ну а может, произойдет еще что-то. В любом случае страдания людей так или иначе прекратятся, и это будет облегчением для них.
Дальше случилось то, чего я больше всего боялся… Хозяин притона любезно попросил нас разуться. Меньше всего в жизни мне хотелось бы ходить в светлых носках по такому полу, но я ничего поделать не мог, и пришлось разуваться. Мы прошли на кухню, где сидело за столом на табуретке еще одно тело. В его рту медленно тлела сигарета, а сам он то и дело залипал, медленно покачивая головой, словно маятником, чтобы сохранять баланс и не рухнуть с этой табуретки. Глаза резало от табачного дыма, который застилал абсолютно все пространство этой богадельни. В углу кухни стояла старая советская газовая плитка с четырьмя конфорками – двумя маленькими и двумя большими. С одной большой была снята насадка, и из нее полыхало огромное пламя, как будто из Вечного огня. Потолок кухни был почерневшим от копоти, и местами с него осыпалась побелка. Справа от плитки располагалось окно, прикрытое желтыми занавесками, которые, по всей видимости, изначально были белыми, но, годами впитывая никотин и смолы, исходящие от табачного дыма, приобрели новый оттенок. В противоположном от плитки углу находилась раковина, в которой громоздилась целая гора немытой посуды: сковородки, тарелки, рюмки, чашки и так далее. В общем, данное место можно было назвать эталонным притоном, и если бы здесь задумали снять фильм, посвященный классическим наркоманам, то лучшей обители было не найти.
Мы поздоровались с втыкающим на табуретке туловищем, которое, как оказалось, звали тоже Дима, как и Волка. Потом хозяин притона, которому я тут же дал прозвище Алхимик, встал на табуретку и полез рукой в вентиляцию, предварительно сняв с нее решетку. Достав оттуда два черных небольших целлофановых пакета, он спустился и положил их на стол. Взяв один из них в руки, я увидел внутри маковые семечки. И тогда до меня дошло, что это и был основной ингредиент для приготовления нашего чудо-вещества.
Проверив содержимое пакета, который мы принесли, и убедившись, что мы ничего не забыли, Алхимик велел кому-то одному остаться на кухне, а остальным пройти в зал, чтобы не мешать в приготовлении опиума. Помогать вызвался Волк, а мы с Прицепом пошли в зал дожидаться, когда произойдет заветная реакция, и мы наконец-то будем вознаграждены за наши труды.
Зал представлял собой не менее удручающее зрелище, чем кухня. В углу стояла старая скрипучая кровать, у которой отвалились один подголовник и ножки, а на ней валялось сальное ватное одело с многочисленными прожженными дырками, которые образовались от не затушенных бычков. Напротив обнаружился древний советский телевизор с антенной сверху. на экране шло какое-то очередное модное ток-шоу, которое едва можно было разглядеть из-за помех. Я и не думаю, что оно вызывало интерес у хозяина этой квартиры. Скорее, телевизор работал просто для фона, чтобы создать иллюзию присутствия здесь некой домашней обстановки. Но даже шум этот не мог приглушить давящего, гнетущего чувства одиночества, которое пропитало собой всю квартиру…
Спустя где-то двадцать минут запах уксуса и растворителя резко усилился, и это подсказывало нам, что алхимики, которые заперлись на кухне, вот-вот изготовят волшебный эликсир. И действительно вся окружающая обстановка как будто бы свидетельствовала о том, что завсегдатаи и постояльцы этого места каждый раз приходят за новой порцией магического эликсира, который изготавливает для них местный алхимик. Зелье, которое может на какое-то время вдохнуть в их усопшие души жизнь, становится для них ее же смыслом. Но самое печальное заключается в том, что, приходя в очередной раз за новой дозой, они больше всего мечтают никогда больше сюда не вернуться, в глубине души надеясь, что этот визит теперь уж точно станет последним…
– Ну что, ребятки, вы готовы отведать нашей кухни? – спросил Волк, еле шевеля языком, когда зашел в комнату. По его виду сразу можно было сказать, что он уже вмазался, и его конкретно убило.
– Давай быстрее, а то мы уже чуть не уснули здесь! – пожаловался Прицеп. – Так вы еще там и вмазывались, оказывается.
– Ну естественно, должны же мы были убедиться в качестве нашего раствора, – прохрипел барыга.
– Вот, держите, господа, – залипая, пробурчал Волк и выдал нам по огромному шприцу с темно-коричневой жидкостью внутри.
– Как таким баяном делаться? – с недоумением спросил я.
– Ладно, давай я тебя сделаю, а ты мне потом поможешь зажать и подержать руку, – предложил Прицеп, – так как на это туловище (махнул в сторону Волка) рассчитывать уже не приходится.
– Хорошо, давай.
Признаться честно, мне было страшно вгонять этот раствор в свою вену, так как он выглядел очень ядовито, и его было очень много – где-то в районе трех с половиной кубов, а я до этого никогда не употреблял такое большое количество внутривенно. Но деваться некуда, и я, закатав рукав, оголил «центр» для укола. Надо сказать, что у Егора рука уже была набита, и ему не составило труда вмазать меня. Спустя несколько секунд после введения последней капли раствора я просто обомлел от того, что начало происходить со мной. Если бы я в тот момент стоял на ногах, то наверняка бы они у меня подкосились, но хорошо, что я сидел на диване, а потом и вовсе лег на него, свесив ноги на пол. С ног начала подниматься волна тепла, растекаясь по всему телу и отдавая приятными покалываниями в кончиках пальцев рук. На лицо как будто сползла маска умиротворения и покоя – абсолютного блаженства. Голос стал хриплым, зрачки сузились до размера иголки, а движения стали плавными и размеренными.
