Леонид Т
Черный рассвет (original mix)
– А что мне остается? Пришлось принять их условия. Договорились встретиться после праздников и обсудить, каким образом я готов возместить им этот псевдоущерб.
– Догадываюсь, как все будет выглядеть, – сказал я.
После этого я поведал Фитилю об основном роде деятельности этих ребят. О том, как они открывают фирмы-однодневки, регистрируя их на всяких отбросов, а потом отмывают через эти конторы деньги.
– М-да уж… Ладно, не парься! Где наша не пропадала!? И не из такого дерьма выкарабкивались, – как-то обреченно произнес он.
Всю последующую ночь я испытывал сильнейший дискомфорт от присутствия этих людей в клубе. Хотя они мне не угрожали и даже не грубили во время нашего общения, но зная, на что они способны, после отдыха с ними в бане, я испытывал напряжение. И, по всей видимости, не только я это ощущал. Было заметно, что Фитиль тоже нервничает. Особенно это сказывалось на качестве нашей работы. Сведение музыки было просто ужасным, и неоднократно получалось, что Никитос тупо не попадает в бит, а пару раз так вообще он не успевал свести и после окончания одного трека просто включал другой, будто воспроизведение музыки шло не с профессионального оборудования ди-джея, а с какого-нибудь музыкального центра или магнитофона. У меня со светом тоже не ладилось, и часто он не попадал в бит музыке, несмотря на то, что многие композиции я знал наизусть со всеми переходами и проигрышами. В какой-то момент я не выдержал, пошел к барменам и попросил налить мне сто грамм водки, чтобы хоть как-то избавиться от этого беспокойства. Заказы на поздравления тоже исполнялись отвратительно, и где-то в середине ночи мы с Фитилем поругались по этому поводу, так как никто не хотел говорить в микрофон. В конце концов мы решили вообще не брать заказы, ссылаясь на то, что якобы микрофон сломался.
Ближе к концу дискотеки к нам на балкон завалился изрядно подвыпивший Волк с бутылкой водки и упаковкой сока.
– Пацаны! Давайте раздавим этот пузырь в качестве примирения и дружбы! Я знаю, что прошлый год для каждого из нас выдался чрезвычайно сложным: потеря учебы, утрата друзей, любимых, проблемы с законом и блатными авторитетами и многое, многое другое. Но я хочу предложить оставить все это в прошлом и продолжить жить без претензий друг к другу, – сказал он, параллельно разливая водку по стопкам, которые также захватил с собой.
До последнего момента Фитиль делал вид, что занят работой, как в случае с большинством клиентов, с которыми он не хотел общаться, но Волк дернул его за локоть и указал на расставленные стопки.
– Эт че? – коротко и с каким-то пренебрежением поинтересовался Никитос.
– Водка! Предлагаю выпить за мир и дружбу и оставить все разногласия в прошлом.
– А твои кенты не отрекутся от тебя после такого? Ведь по их понятиям с барыгами бухать западло, поди.
– Они уже отчалили, подцепив двух каких-то кобыл. Да и мне не надо спрашивать у них разрешения, с кем пить, а с кем нет! – пьяным и озлобленным голосом ответил Димон. – Ладно, раз твой корефан считает себя недостойным пить со мной, то давай с тобой, Колянчик, бахнем.
Тут я впал в ступор и не знал, как отреагировать на его предложение. Создалось впечатление, будто время остановилось, и я встал перед выбором между двумя друзьями. С одной стороны, у меня была масса недовольства по отношению ко многим неприятным ситуациям, в которые они меня впутывали и которые по итогу привели к печальным последствиям, а с другой – я по-своему был благодарен каждому из них. Фитилю за то, что не сдал ментам, хотя мог бы это сделать, а Волку за то, что не отдал меня на растерзание бандюкам. И в это мгновение сложилось ощущение, что каждый из них ожидает моей реакции. Никита ждал отказа от предложения выпить, а Димон с протянутой рюмкой в руке – что я возьму эту стопку и чокнусь с ним. Казалось, эта неловкая пауза тянется вечность, и больше всего тогда мне хотелось просто ударом ноги распахнуть эту чертову дверь и убежать из клуба в слезах.
В итоге я не придумал ничего более подходящего, чем одернуть Фитиля за локоть и указать ему кивком головы на стопку, стоящую рядом с проигрывателем. После этого он снял наушники, посмотрел на рюмку с водкой и задумался на долю секунды, но потом махнул рукой и снова надел наушники, продолжая заниматься своим делом и не вникая в происходящее рядом. Посчитав, что Фитиль сам определился со своей позицией в данной ситуации и что мне удалось сделать все от меня зависящее, чтобы не быть крайним, я взял стопку и, чокнувшись с Волком, опрокинул ее в себя.
После этого Димон тут же плеснул еще водки и предложил выпить за здоровье моей матери, сказав, что благодаря мне она осталась жива и что он гордится мной за такой поступок. Потом он предложил выпить за это и Фитилю, чья рюмка продолжала стоять рядом с ним. Но тот снова сделал вид, что занят, и не стал пить.
«Гребаный манипулятор», – подумал я и снова выпил предложенную им рюмку. Несмотря на то, что с виду Волк казался захмелевшим, он прекрасно понимал и знал, что делает. Как всегда, у него был холодный расчет даже в такой непростой ситуации. Безусловно, он понимал, что я не смогу отказать после такого тоста, потому что был в курсе, через что мне пришлось пройти, собирая деньги на операцию маме, и какие после этого были последствия. И в тот же момент как бы намекал, что Фитиль очередным своим отказом проявляет неуважение уже не к самому Димону, а ко мне, показывая при этом, какой он «хороший» друг. И, надо признаться, ему это удалось. Ведь по традиции считается, что выпить за здоровье родителей – это святое, и я был все-таки разочарован, что Никитос не стал пить даже по такому поводу. Конечно, таким способом Волк склонял меня на свою сторону, и в какой-то степени у него это получалось.
– Ну давай, братан! Третью, по традиции, – за усопших, не чокаясь. Предлагаю помянуть твоего кореша Илюху и Прицепа, которые покинули нас в прошлом году, – сказал он после того, как мы выкурили по сигарете, и снова одернул Фитиля:
– За усопших! Илюху и Прицепа! Не чокаясь, давай хотя бы помянем парней!?
Но и в этот раз Никита был непреклонен. А я в свою очередь снова не смог отказать, так как почувствовал бы вину, если бы проигнорировал призыв помянуть не столько Прицепа, сколько Илюху Лобанова. Ведь до сих пор я продолжал думать, что в определенной степени виноват в его смерти. И это чувство вины перевешивало чувство стыда перед Фитилем за то, что я бухаю, по сути, если не с его врагом, то уж точно не с другом и соратником. Поэтому я без зазрения совести снова взял стопку с этим горьким напитком и влил ее содержимое в себя. Занюхав прокуренным рукавом рубашки горечь, я даже не стал запивать водку соком.
Конечно, было нетрудно догадаться, что чувствовал в тот момент Никита. Если не предательство с моей стороны, то уж как минимум разочарование тем, что я отчасти принял сторону Волка. В тот момент ему наверняка было одиноко и обидно, но он сам сделал этот выбор. Чувствовалось, что он испытывает сильный дискомфорт от присутствия на балкончике Волка. Сложно сказать, как бы я поступил на его месте, зная, что ему предлагает выпить человек, чье окружение в ближайшее время доставит ему огромные неприятности. С другой стороны, он отказался выпить за здоровье матери одного из своих самых близких друзей и наверняка винил себя за это. В общем, могу сказать одно: я категорически не хотел бы оказаться на его месте в тот момент.
Что же касается Волка, то на его изрядно захмелевшем лице можно было уловить запечатленную маску самодовольства и превосходства. Пожалуй, это было связано прежде всего с тем, что ему удалось доказать себе самому, какое Фитиль все-таки ничтожество. Что он не может выпить ни за дружбу, ни за здоровье моей матери, ни за смерть парней. Также он наверняка понимал, что ему удалось показать это и мне. И что в конце концов его тактика сработала. Отчего он пребывал в приподнятом настроении и много шутил. Особенно с клиентами, которые заходили к нам в надежде сделать заказ. Вернее даже сказать, не с клиентами, а с клиентками. Большинству из них предлагал выпить, на что многие соглашались.
Дискотека подходила к концу, и народу в клубе оставалось самую малость, но Фитиль до конца продолжал стоять за пультом, несмотря на то, что раньше уже в такое время делал музыку тише и ставил какой-нибудь лайтовый микс. Делал он это по одной простой причине, чтобы не общаться с Волком. А тот в свою очередь сидел и не собирался никуда уходить. В какой-то момент Никитос не выдержал и сдался. Тем более после нескольких сигналов от Светланы Сергеевны, которая, проходя несколько раз мимо нас по лестнице, показывала жестами, чтобы мы закруглялись. После того как Фитиль поставил микс и снял наушники, Волк тут же оживился и, достав ту самую бутылку водки, с которой пришел к нам, вылил ее остатки в две пустые рюмки. После этого протянул одну мне, вторую взял сам и, обратившись к Фитилю, сказал:
– Ну давай, Никитушка, выпьем наконец-то за компанию!
– У вас и без меня нормальная компания, – огрызнулся тот и попытался пройти к выходу, чтобы покинуть нас.
– Нет, братан, ты не понял! За твою компанию, – язвительно произнес Волк.
– За какую еще мою компанию? Что ты несешь!?
– За компанию, владельцем которой ты станешь после праздников.
Тут Фитиль не выдержал, смахнул ту самую стопку водки, которая стояла рядом с ним практически полночи, на кафельный пол, отчего она со звоном разбилась. После этого накинулся на Волка, схватил его за грудки и, прижав к стене, произнес:
– Как же ты меня заебал, паскудина!
А Димон в это время смотрел прямо ему в глаза и ехидно улыбался, после чего показал взглядом в сторону лестницы, на которой стояла администратор и наблюдала всю эту сцену собственными глазами. После того как Никитос глянул в ее сторону, она позвала его к себе, сделав жест рукой. Тогда Фитиль отпустил Волка и вышел из аппаратной.
– Ну что? Опять придется вдвоем закидывать? – насмешливо поинтересовался у меня Димон.
– Нет уж! В этот раз без меня, – произнес я и поставил стопку на стол, туда, где до этого момента стояла стопка Фитиля. А потом и вовсе вышел с балкона.
– Да он тебя на иглу посадил! Как ты не понимаешь!? – раздался мне вслед пьяный голос Волка.
Дальше события развивались драматично. Светлана Сергеевна минут пятнадцать общалась с Фитилем в раздевалке для персонала, после чего тот вышел одетый, поднялся на балкон за своими дисками, махнул стоящую стопку водки и уже на выходе сказал мне:
– Давай! На связи!
Волка же примерно минут за пять до этого вывела охрана, так как он в прямом смысле слова уснул прямо у нас, сидя на стуле. Пару раз он мне еще звонил, но я специально не брал трубку, ибо не хотел слушать его пьяный бред. Когда я подметал осколки разбитой рюмки у нас на балконе, ко мне подошла Светлана Сергеевна и сказала:
– А тебе я делаю последнее китайское предупреждение, Николай. Не хватало мне еще тут разборки устраивать! Ты меня понял!?
– Понял, Светлана Сергеевна. Я так понимаю, что Никиту мы больше не увидим здесь по этой причине?
– Да! Ты правильно понимаешь!
«Фитиль догорает все стремительней и стремительней», – подумал я, когда она ушла.
***
Следующие три праздничных дня прошли в штатном режиме. Ни Фитиль, ни Волк за это время не выходили на связь, чему я был даже рад, поскольку за эти дни порядком подустал от обоих. Единственное, в чем я не мог отказать себе, так это в алкоголе и гашише, которые продолжал употреблять в клубе, несмотря на последние события. В основном, конечно, я, как всегда, соглашался на предложения употребить от барменов и официантов, особенно когда у кого-то из них был день рождения или еще какой-то весомый повод, а такое случалось часто. К тому же Андрюха тоже был не прочь бухнуть и покурить. Конечно, все это делалось с одной-единственной целью, чтобы унять страх перед публикой, который буквально парализовывал, когда ты становился за свое рабочее место, и появлялось осознание того, что от тебя зависит настроение людей, пришедших сегодня отдохнуть в это заведение. И этот страх был сильнее страха быть в очередной раз застуканным в нетрезвом виде администратором или посетителями клуба. По моей части люди могли не замечать каких-то косяков, но по части ди-джея это сразу было заметно, когда возникали проблемы со звуком. Одно неверное движение рукой могло просто остановить воспроизведение, поставить на паузу или переключить на следующий трек, ну и все в таком духе. Когда мы только осваивали оборудование, подобные ошибки случались довольно часто, и в такие моменты мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда, так как все взоры людей были направлены в нашу сторону. Но для меня еще было серьезным испытанием объявлять поздравления в микрофон. Обычно, когда я брал его в руки, то они начинали трястись от волнения, а голос дрожать. И вот в таких ситуациях с этим волнением помогали справиться различные вещества. Конечно, так или иначе у меня бывали дни, когда я находился в клубе абсолютно трезвым, но работать в таком состоянии было для меня настоящей пыткой, и я в буквальном смысле считал минуты до того, как дискотека закончится и этот чертов мандраж наконец-то спадет. Но парадокс заключался в том, что удовлетворение от проделанной работы и самоуважение появлялись именно после таких чистых ночей.
Вообще праздники довольно сильно выматывают, когда работаешь в данной сфере. Спустя буквально пару дней биоритмы сбиваются, и ночной образ жизни становится более привычным. За эти дни я практически не видел дневного света, так как, когда приходил из клуба и ложился спать, было еще темно, а когда просыпался после обеда, на улице уже начинало темнеть. Солнца катастрофически не хватало, а соответственно не хватало каких-то положительных эмоций, и это приходилось также компенсировать веществами. Естественный свет заменил искусственный посредством ярких фонарей, лазеров и стробоскопов. С другой стороны, удавалось поднять хоть немного денег на заказах, которые, правда, в основном и уходили опять-таки на употребление. Замкнутый круг.
Несмотря на выматывающий график и желание отдохнуть, окончание праздников тоже пугало и вызывало тревогу. Ведь это означало, что мне опять придется искать работу и выслушивать постоянные упреки со стороны мамы. И чем ближе были трудовые будни, тем сильнее становились тревога и нежелание с ними сталкиваться. Но самым неприятным во всей этой истории было то, что я абсолютно не знал, кем и где я хочу работать помимо клуба. По сути, я не испытывал никакого интереса к какому-либо труду, которым занималась в ту пору основная масса моих ровесников. А это были в основном менеджеры-продавцы в салонах сотовой связи, магазинах стройматериалов и бытовой техники, автозапчастей или какие-нибудь риелторы, операторы телефонных линий, страховые агенты и другие оголтелые зомби-авантюристы, которым посредством всяких тренингов личностного роста нассали в уши про успех и про кучу способов его достижения, тем самым замотивировав их приносить как можно большую прибыль их же владельцам, а самим довольствоваться крохами с лицами победителей. Ведь нет ничего проще, чем сыграть на чувстве исключительности и уникальности, чтобы вызвать у человека желание доказать это любыми доступными ему способами.
Но, к моему сожалению, была и другая сторона медали, которая как раз-таки и отражала мое восприятие ситуации. Мой случай был банален и прост, ибо хотелось совершать минимум усилий и получать максимум результата. Иными словами, получать как можно больше денег и иметь стремительный карьерный рост с мизерной ответственностью. И еще непонятно из всего этого, что было хуже, так как в отличие от замотивированных зомби у меня этой самой мотивации не было вовсе. Она появлялась только в тех случаях, когда в моем организме оказывались вещества, изменяющие сознание, и то только для того, чтобы фантазировать, размышляя, как я устроюсь на какую-нибудь престижную работу и добьюсь на ней высоких результатов, или, если сильно накрывало, то вообще представлял, как стану знаменитым актером и буду гастролировать по всему миру, раздавая автографы тем самым зомби-авантюристам и их покровителям. Но все это длилось ровно до того момента, пока меня не отпускало, и вместо того, чтобы воплощать мечты в реальность, я шел и доставал снова заветное зелье – опять бродить по просторным коридорам воздушных замков, построенных моим богатым воображением.
***
– И как вы можете мне помочь?
– Ну, в общем-то, есть у меня одна идея. Насколько я помню, ты ведь учился в техническом вузе, а соответственно, какие-никакие знания по специальности там приобрел. В общем, есть у меня один старый знакомый, который уже лет двадцать работает главным инженером у нас на радиотехническом заводе. Вот думаю поинтересоваться у него, куда тебя можно там пристроить, – сказал Леонид Иванович.
– На заводе?
– Ну да. Или ты не рассматриваешь такую работу?
– Как вам сказать? Мягко говоря, сейчас такая работа считается не очень престижной, – тактично ответил я, чтобы не обидеть старика.
– А вот тут позволю себе не согласиться с вами, молодой человек. Конечно, со времен Союза привлекательность в этой сфере сильно упала, так как многие предприятия обанкротились и закрылись. Да и рынок услуг сильно прибавил в последнее время, учитывая, что в нашей стране раньше он не был так развит, но могу тебе абсолютно точно сказать, что востребованность в такой сфере будет всегда, и конкуренции там намного меньше. Вон у меня племянник работал сначала на Урале в сфере авиастроения, а спустя буквально три года его позвали в столицу с выделенным жильем.
– Ну так у него, наверное, высшее образование есть и опыт работы, в отличие от меня.
– Потихоньку начнешь работать, набираться опыта, а потом восстановишься в вузе и доучишься в нем. Конечно, тебя не возьмут так сразу на руководящую должность, но с чего-то же надо начинать. Ты же сам рассказывал, что когда устраивался в клуб, абсолютно ничего не понимал в той деятельности, а теперь наверняка разбираешься. К тому же у тебя будет прекрасная возможность тут же применять полученные в университете знания на практике, – не унимался старик.
– Тут, конечно, вы правы, но мне нужно будет подумать над этим. Тем более не хочется подставлять вас, если вдруг у меня не заладится там, – продолжал я съезжать с темы.
– Хорошо, давай поступим так: я поинтересуюсь у него и скажу тебе результат. Тем более может случиться, что он ничем не сможет помочь.
– Я буду вам очень признателен. Спасибо.
«Какой нахер завод? Пройти через такое пекло, чтобы в конце концов стоять с чумазой рожей за станком? Ну уж нет, увольте!» – подумал я.
Это был первый рабочий день нового года, и я снова начал свои скитания по городу, имитируя поиск работы. Все происходило с точностью как было до него. Мама просыпалась, будила меня, и мы вместе с ней уходили из дома. Ключ она снова забрала. Но, как ни странно, в этот раз я уже воспринимал эту ситуацию более смиренно. Возможно, потому, что не рассчитывал на другой исход событий. Тем более у меня было место, где коротать время, и по выходу из дома я тут же отправился в ставший уже таким родным краеведческий музей.
В этот раз посещение обители Леонида Ивановича не доставило мне какого-то удовольствия, так как он вызывался помочь мне найти работу, что только раздражало, ибо я не просил этого делать. Но, будучи человеком очень проницательным, он, несомненно, понял, что я использую его музей в качестве убежища от зимних морозов и что в поиске работы я не слишком-то заинтересован. Возможно, из-за этого ему стало стыдно, и он попросту не захотел брать на себя ответственность за мой праздный образ жизни и тунеядство. Но его предложение меня категорически не устраивало, так как, даже закончив универ, я боялся такой участи для себя больше всего, а не закончив его – еще больше, ибо без высшего образования не мог претендовать даже на должность инженера. В общем, отныне путь в музей мне был заказан, потому что я не хотел разочаровывать старика и отказываться от его предложения в том случае, если бы ему удалось договориться и пристроить меня на завод. Хотя кого я обманываю? Я просто в очередной раз не хотел испытывать чувство вины и стыда за свое поведение.
***
Жалость к себе. Ох уж это угнетающе-нежное чувство. Оно так сладко обволакивает душу, будто густой, тягучий мед, убеждая при этом, что мир несправедлив к тебе, и окружающие настолько погрязли в своем невежестве, что не могут по достоинству оценить твоего величия.
Как родной матери вообще может прийти в голову выгонять своего сына из дома по утрам!? Как могут друзья использовать тебя в своих сомнительных движениях с наркотой и конторами!? Как твой приятель может позволить себе броситься под электричку, когда ты решительно взялся помочь ему? Как декан может отчислить, когда тебя предал друг, запав на твою девчонку!? Как старому коммунисту могло прийти в голову предложить тебе работать на заводе, тем самым лишив возможности появляться у него!? Несправедливость! Тотальная, сука, несправедливость! Абсолютно по всем фронтам! А когда начинаешь безуспешные поиски справедливости, то в результате натыкаешься на букет самых отвратительных чувств: протест, возмущение, несогласие, у разочарование и, конечно же, жалость к себе. Она-то как раз и толкает на самые безумные поступки, в результате которых наступают фатальные последствия.
– Здорово, чем занимаешься?
– А как ты думаешь, чем можно заниматься в такое время? Естественно, сплю еще, – произнес Фитиль в трубку сонным голосом.
– А я вот уже с самого утра на ногах! Предлагаю и тебе подняться из своего склепа, чтобы замутить чего-нибудь интересного.
– Не, братан! Я хочу покончить со всем этим дерьмом. Слишком тяжелые последствия оно принесло за последнее время. До сих пор разгребаю. Так что с меня хватит!
– А что, кстати, с этими типами из «Волчьей стаи»? Не связывались они с тобой еще? Они же вроде говорили, что после праздников наберут тебя, – поинтересовался я.
– Пока что нет, слава богу, но я, если честно, как на пороховой бочке живу сейчас, постоянно думаю об этих гандонах.
– Понимаю и представляю, как тяжело в таком состоянии находиться. У меня такое было, когда Илюха умер, и я боялся, что менты выйдут на меня, узнав, что это я подогнал ему ебучего спайса. Думал, что они вот-вот постучат в дверь и заберут меня.
– Да, но только ты не знал, случится это или нет, а я знаю, что это должно произойти, – обреченно ответил Фитиль.
– Ну, может, еще обойдется. Мало ли что может случиться!? А вдруг их самих прижмут или забудут про тебя на какое-то время, а когда вспомнят, уже будет поздно.
– Не думаю. Этот Волчара по-любому напомнит им обо мне. Ты же присутствовал при нашей последней с ним встрече в «Муссоне» и помнишь, что там произошло. Он это так просто не оставит.
– Ладно, какой смысл сейчас накручивать себя? Так башка может разорваться от этой паранойи. В любом случае тебе надо как-то отвлечься от этого всего.
– Ты прав. Но пока что не очень получается. А что делал ты в той ситуации, когда боялся, что тебя накроют мусора?
– Хмурый, – коротко ответил я.
Спустя час после этого разговора я был уже у него во дворе и ждал, пока он выйдет из дома, чтобы пойти мутить герыч. Несмотря на мороз и холод, он все-таки не смог устоять перед моим предложением, так как прекрасно понимал, что это самое эффективное лекарство, которое моментально способно снять боль и напряжение. А я в свою очередь прекрасно знал, что он при желании может достать это лекарство. Конечно же, я тоже мог достать его с помощью того цыгана, номер которого дал мне Волк, но не хотел обращаться к нему, так как все равно не доверял. Да и мне не хотелось тратить деньги на это дерьмо одному, а в случае с Фитилем мы скидывались пополам, ибо у него наверняка еще оставались средства после продажи наркоты. Хотя по большей части в этой ситуации мне хотелось банально переложить ответственность за замут на Некита, так как в случае неудачи можно было бы обвинить его, а не себя.
– Ну что, ты договорился? – спросил я, когда он наконец-то вышел.
– Да. Но только надо будет подождать немного. У барыги телефон пока что выключен, наверное, спит еще.
– Не понял. А с кем ты в таком случае договаривался?
– Да с парнишкой одним, который может помочь нам достать. Сейчас пока с ним встретимся, а там уже и барыга его проснуться должен.
– А он тоже будет скидываться или так на хвост нам и упадет?
– Ну, сольем ему по чуть-чуть раствора с каждого. Как говорится в таких случаях – за ноги.
– Блять, я думал, мы с тобой только вдвоем будем. Возьмем, раскумаримся и позалипаем в каком-нибудь торговом центре, а ты опять мутишь какую-то лажу, – с недовольством сказал я.
– Да не ссы ты! Мы с ним вмажемся и сольемся сразу же. Скажем, что уезжаем по делам куда-нибудь.
В этот момент у Фитиля зазвонил телефон:
– Да… да… во дворе у себя… Давай… Жду, – произнес он в трубку. – Все, через пять минут подойдет. И еще сказал, что барыга включился, и он уже с ним договорился. Так что долго ждать не придется.
Когда я увидел, кто собирается нам приобрести героин, то буквально обомлел. Тот самый кавказец Азамат, который был тогда с этим ебаным Костяном, когда Фитиль пытался продать им его же мобилу. В тот момент я буквально возненавидел Фитиля за то, что не предупредил меня, кто будет помогать нам замутить. Я просто не понимал, как можно общаться с человеком, который не так давно угрожал тебе ножом, при этом нагло наебывая. Если бы я знал, то не задумываясь позвонил бы цыгану, чтобы достать герыч через него.
– Давайте деньги, – сказал Азамат с акцентом после того как поздоровался с нами, и Никита передал ему необходимую сумму на грамм героина, предварительно взяв у меня пятьсот рублей. – Пойдемте.
На протяжении всего маршрута я испытывал какое-то презрение ко всей этой ситуации и прежде всего к себе самому. Мне было настолько некомфортно находиться с человеком, из-за которого испытал унижение, что всю дорогу я практически молчал. Больше всего я боялся, что Азамат начнет вспоминать ситуацию с телефоном его корефана. Но этого, к моему счастью, не произошло. После того как мы прошли пару кварталов и остановились возле какого-то продуктового магазина, Азамат сказал подождать его. Я насторожился, что он может исчезнуть с нашими деньгами, но невозмутимый вид Фитиля показывал: все нормально. Доверившись его опыту, мы стали ждать Азамата.
– Почему ты сразу не сказал, что нам будет помогать этот черт? Если бы я знал, то сам бы замутил без всяких помощников, – начал возмущаться я.
– Так ты и не спрашивал. Тем более я уже несколько раз брал так через него, и все было нормально. А если ты переживаешь из-за той ситуации с мобилой, то можешь не париться. Мы с ним все обсудили, и он признал, что был неправ тогда.
– Ага, конечно, признал он. Он так сказал, лишь бы только раскумариться за твой счет. Неужели ты не понимаешь? Ты глянь на него! Он же прожженный нарик, и ему абсолютно похуй на нас с тобой. Не удивлюсь, если он вообще не вернется!
– Сплюнь, – тихо произнес Фитиль.
Но он не вернулся. Ни через десять минут, ни через пятнадцать, ни через час. Поначалу он не брал трубу, когда Никитос настойчиво ему звонил, а потом и вовсе ее выключил.
– Ебаный чуркобес! – выругался Фитиль после очередной безуспешной попытки дозвониться до Азамата.
– Я так и знал, что нельзя доверять этому гандону! Но ты, как всегда, не стал меня слушать и в очередной раз въехал ногами в жир!
– Давай без твоих причитаний! Что ж ты сам не стал мутить тогда!? Тем более говоришь, что у тебя есть возможность достать?
– Могу! Но где теперь брать бабки? У меня есть еще пятихатка на половину, а у тебя? Плюс надо на такси, чтобы добраться. Ты сможешь достать?
– Ладно, звони договаривайся, а я что-нибудь придумаю.
Я достал телефон и позвонил цыгану. Сначала он, как обычно, не брал, но после третьего дозвона все-таки ответил. Мне удалось с ним договориться встретиться в парке через час.
– Нам нужно торопиться, – сказал я.
– Тогда берем такси и едем сначала ко мне, – задумчиво произнес Никита и резко двинулся в сторону стоянки с таксистами.
Такова была суровая реальность мира, в котором мы тогда жили. В этой наркотической среде не было абсолютно ничего святого, и самое глупое было бы ожидать какого-то сочувствия и сострадания, ибо каждая тварь, населяющая этот мир, была заинтересована только в одном – достать и употребить во что бы то ни стало. И практически любой человек, который буквально пятнадцать минут назад убеждал тебя в верности и преданности, мог исчезнуть с концами, лишь только окажись у него в руках твои деньги. Пожалуй, доверять в этой среде было самым настоящим безумием, но нестерпимое желание употребить заветный наркотик и предвкушение прихода от него было гораздо сильнее здравого смысла в такие моменты. А если спустя какое-то время ты случайным образом встречался с этим человеком, то он легко и непринужденно мог выдать какую-нибудь банальную историю о том, как его самого приняли менты или кинул барыга. Но больше всего поражало даже не это, а то, что в отсутствие других ходов раздобыть наркотик ты снова обращаешься к нему же…
***
Спустя буквально пятнадцать минут мы оказались во дворе Фитиля. Он попросил подождать за углом, чтобы не светить перед окнами, а сам зашел домой. Я прождал его минут десять, и когда он появился, то, проходя мимо, сказал:
– Пошли быстрее! Нам нужно заскочить еще в одно место.
– Ты гонишь!? В какое место!? У нас времени в обрез! Давай на обратном пути, может?
– Не получится, – произнес он и протянул мне кулак, в котором, как оказалось впоследствии, находилась золотая цепочка.
– Это то, что я думаю?
– Да! Добро пожаловать в суровую изнанку мира наркотических грез, – цинично произнес он.
Эти слова поразили меня до глубины души, ибо я сразу же догадался, чья это была цепочка. Она принадлежала его мамке, и это больше всего пугало меня, так как я всегда боялся переступить ту невидимую черту, когда ради вещества ты готов воровать у самых близких людей.
– Неужели у тебя не осталось денег с Теминого наследства?
– Увы, мой юный друг, но все они были принесены в жертву бездушной богине Фортуне и ее преданному спутнику азарту, – в своей излюбленной наигранной манере произнес Фитиль, чтобы как-то сгладить этот неловкий момент.
– Аппараты? Ты же раньше не увлекался ими вроде. Что вдруг случилось?
– Это был последний шанс, чтобы откупиться от этих выродков без их махинаций и манипуляций, но, к сожалению, он потерпел крах.
