Леонид Т
Черный рассвет (original mix)
– Ну вот теперь у меня сошелся пазл, почему вдруг ты так резко решил завязать с кайфом. У тебя просто не было на него бабла, – с сарказмом сказал я.
– Ну и это, конечно, тоже.
Дальше мы зашли в ближайший ломбард и заложили цепочку. При этом всю дорогу Фитиль убеждал меня, что обязательно выкупит ее обратно на днях, но мне показалось, что он и сам не сильно-то в это верил. Наш куш составил всего лишь девятьсот рублей, и в сумме с моими деньгами этого впритык хватало, чтобы взять лекарство, кухню и оплатить такси в один конец.
Подъехав к парку, я сразу же набрал цыгана, как только вышел из машины, ибо мы опаздывали минут на пятнадцать и сильно торопились. Но, как оказалось впоследствии, зря, так как барыга попросил подождать еще минут пятнадцать, предварительно поинтересовавшись, один ли я. Это были банальные меры предосторожности, которых придерживались абсолютно все барыги, и, понимая это, я попросил Фитиля подождать меня возле магазина, в котором в свое время Прицеп покупал минералку перед тем как вмазаться в тот день герычем на обочине дороги. Часто бывает, что какие-то места или вещи ассоциируются с тем или иным периодом жизни. Вот и этот небольшой магазинчик на всю жизнь запечатлел в моей памяти картинку: как из него ясным, теплым днем выходит довольный Прицеп, держа в руках небольшую бутылочку минералки. И ведь никто бы не мог подумать тогда, что через несколько месяцев этот молодой парнишка будет лежать в сырой земле от передозировки героином.
Вспоминая тот день и ностальгируя по нему, я даже не заметил, как ко мне подошел барыга-цыган.
– Давай лавэ, – не утруждая себя приветствием и не размениваясь на всякие любезности типа «Как дела?», «Что нового?» и так далее, сказал он.
Взяв у меня деньги, произнес:
– Стой здесь и жди. Я тебе позвоню через пять минут.
В такие моменты у меня сразу же возникало напряжение и волнение, так как в этом жестоком мире было заведено, что как только твои деньги оказываются у человека, то игра полностью переходит под его контроль, и он начинает устанавливать в ней свои правила, которые практически всегда расходятся с твоими. Но на этот раз все прошло гладко, и он действительно позвонил мне, минут через десять, правда. Я забрал грамм героина в указанном месте, и мы с Фитилем пошли в первый ближайший подъезд, предварительно купив в аптеке необходимые инструменты.
– Алло… да… кто это?.. да, узнал… хорошо… да… ладно, – севшим голосом проговорил в трубку Никитос.
– Кто это?
– Все, пиздец, Колян! Это один из тех Волчьих приятелей, который был тогда в клубе. Сказал, что завтра в полдесятого утра он с Волком заедет за мной, и чтобы я был готов к этому времени и прихватил с собой паспорт.
– И что теперь делать? Неужели никак нельзя решить вопрос по-другому?
– Не знаю. Не хочу сейчас думать об этом и обламываться. Давай лучше разделим то, что осталось, и пойдем по домам. Все равно на улице делать нечего, да и лавэ нет, чтобы хотя бы в подъезде пивка попить.
– Как скажешь, – с сожалением ответил я. – Только мой дом пока еще заперт.
***
Дальше события развивались достаточно предсказуемо. Волк и компания благополучно зарегистрировали на имя Фитилева Никиты Михайловича новую контору, которой было суждено мгновенно вспыхнуть и прогореть, словно маленькое небесное тело, на бескрайнем небосводе многочисленных юридических лиц. Но стоит отметить, что в этот раз Фортуна не обошла его стороной, как в случае с аппаратами, и об этом свидетельствует дальнейшая цепочка событий, но о ней чуть позже.
Я же в свою очередь продолжал жить от выходных до выходных на протяжении всего января. Будние дни в основном были посвящены тому, чтобы достать героина и раскумариться. Чаще всего происходило так: я выходил из дома вместе с мамой и сразу отправлялся к Фитилю, чтобы потом вместе с ним поехать за дозняком, после чего мы иногда шли к нему домой, если там никого не было, или напрашивались к кому-нибудь в гости с предложением попить пивка, которое мы покупали по ходу. А когда не получалось ни того, ни другого, то просто тусовались и залипали в каком-нибудь подъезде. В большинстве случаев мы приобретали наркотики на мои деньги, которые я поднимал за выходные в клубе, но иногда и у Никитоса водились гроши с каких-нибудь очередных движений, в которых он продолжал участвовать. Бывало и такое, когда к нему обращались за помощью, чтобы достать наркоты, и мы брали по несколько раз в день через того же цыгана, что и себе. Естественно, в таких случаях Фитиль отсыпал нам довольно внушительную часть порошка. С неминуемой быстротой на нас двигалась «система», словно огромная снежная лавина, готовая переломать наши хрупкие кости под своей холодной тяжестью. Наверное, все так бы и продолжалось, если бы у меня не случился очередной неприятный разговор с мамой, к которому в принципе все и шло.
– В общем, так! Если в течение этой недели ты не находишь работу, то в пятницу вечером я приезжаю в твой долбаный клуб и устраиваю там скандал! Рассказываю руководству обо всех твоих приключениях и потребую твоего увольнения!
– Как же ты заебала меня! Сколько можно!? – с ненавистью ответил я хриплым от наркотика голосом.
– Как ты со мной разговариваешь!? Ты посмотри на себя! Не человек, а какое-то ничтожество! Уже даже соседи шушукаются между собой и говорят, что ты наркоман!
– Да тебе-то что? Путь пиздят что хотят! Недоноски опущенные! Своей жизни нет, вот и обсуждают чужие! Этих выродков хлебом не корми, только дай кого-нибудь обсудить! А ты не думала, что они, может, мне просто завидуют, а!?
– Тебе!? Ты в своем уме вообще? Чему тебе можно завидовать!? С учебы отчислили, работы нет, девушки нет, и это они еще про твой гепатит не знают!
– Ну пойди расскажи им еще об этом! Пусть самоутвердятся за мой счет! Ведь их никчемные чада так и не выбились в люди, а стали унылыми, безликими, провинциальными пустышками. Которые обречены волочить жалкое существование в этом гнилом захолустье! А я, в отличие от них, нашел хоть какую-то возможность заниматься тем, что мне действительно нравится. Но ты хочешь сделать из меня такую же серую мышь, как и они, чтобы только не слышать за своей спиной шепот их осуждения, а когда у тебя это получится, то это осуждение перейдет в надменную ухмылку злорадства от того факта, что остервенелая толпа в очередной раз обломала мечты и надежды еще одному энтузиасту, который посмел из нее выделиться в попытке стать счастливым и свободным человеком. Но толпе этого не надо! Потому что в ней привыкли мучиться и страдать! – на повышенных тонах произнес я.
– Что ты несешь!? Какие чада!? Какая толпа!? Какие мыши!? Неужели ты не понимаешь, что счастливому и свободному человеку не надо употреблять наркотики, чтобы быть таковым!? Ему не надо пить, курить, колоться, выхватывать передозировки и болеть гепатитом С в конце концов! Ты придумал себе каких-то абстрактных врагов (толпу) и пытаешься с ними бороться, обвиняя их в своем несчастье! Мол, они тебе мешают выделиться!? Пожалуйста, выделяйся! Кто тебе мешает!? Но ты всего лишь хочешь оправдать свое положение, перекладывая при этом ответственность на других! Как раз-таки в нашем гнилом захолустье, как ты выразился, так и принято делать!
– Ты так нихера и не поняла из того, что я тебе сказал!
– Возможно! Но с каждым разом я все больше понимаю одно, что лучше бы рак добил меня тогда, чем мне пришлось наблюдать то, что сейчас с тобой происходит, – сказала мама и заплакала.
Даже сквозь наркотический кумар эти слова пронзили меня до глубины души, словно осколок разбитого зеркала, в котором перед замахом я едва ли успел разглядеть свои убитые глаза с узкими как булавочная иголка зрачками. Эта фраза была сказана с таким отчаянием, что больше была похожа на приговор, чем на эмоциональный всплеск.
– Прости меня, – сказал я и обнял маму, прижавшись к ней влажной от слезы щекой. – Я просто запутался и потерял контроль. Но это временно, обещаю, что скоро все изменится.
– Я очень на это надеюсь и молюсь о том, чтобы это скорее произошло.
И в тот момент, произнося эти слова, я в них свято верил. Я верил и думал, что у меня просто наступил сложный период в жизни, и что когда-нибудь он пройдет, оставив лишь печальный опыт. Но, как оказалось впоследствии, это был не жизненный период, а сама жизнь. Сколько потом я давал подобных обещаний себе и другим людям, пожалуй, сосчитать будет сложно. Да и ни к чему это, ведь после каждой подобной «клятвы» меня все больше и больше угнетало чувство вины, стыда, сожаления и обреченности. И единственным спасением от этих чувств было снова пойти и употребить. Замкнутый круг.
***
– Что от меня требуется? Я ведь толком никогда не работал в такой области и имею только поверхностное представление обо всем этом.
– Ну, всегда приходится с чего-то начинать и чему-то учиться. В этом и заключается развитие. Главное – желание и стремление, а все остальное приложится. Опыт так или иначе требует времени. Просто кому-то нужно больше, а кому-то меньше, но результат при этом есть всегда, – попытался подбодрить меня Леонид Иванович.
– Просто я даже не знаю, что вы ему скажете, когда он спросит, что я умею. Вы же в курсе того, как я учился и как мне это все давалось.
– Но ведь ты сам говорил, что вы проходили практику на каком-то предприятии. Ты же наверняка видел весь процесс, который там происходит. Выполнял какие-то задания и поручения?
– Да разве это работа? – усмехнулся я. – В основном это были какие-то элементарные поручения, типа перебрать и отсортировать брак, наклеив на него этикетки, или распаять забракованные части изделий, чтобы потом списать их. Но даже это у меня получалось не совсем удачно. Да и посещал я эту практику, лишь бы мне только зачли ее.
– Ну вот видишь, значит, паять умеешь. Уже неплохо! Наверное, давали изучать какие-нибудь чертежи и схемы, так?
–Было дело. Только я не особо-то вникал в них, если честно.
– Вникнешь. Было бы только желание.
– У меня не остается выбора, Леонид Иванович. Поэтому я хочу согласиться на ваше предложение, если оно еще в силе.
– Конечно же, в силе. Сегодня же и позвоню своему приятелю после работы и поговорю.
– Тогда я завтра к вам зайду, и поговорим, – сказал я и начал собираться. – До свидания, Леонид Иванович, и спасибо вам.
Все-таки я решился принять предложение старика, чтобы тот пристроил меня на завод. Но я дал себе обещание, что эта работа будет временной и что я приложу все возможные усилия для того, чтобы как можно скорее уйти оттуда в более приемлемую для меня сферу деятельности. Впрочем, это было всего лишь очередное мое обещание. Если бы мои обещания можно было зарегистрировать в качестве товарного знака, то по нему легко бы получилось определить продукт, который нельзя приобретать ни при каких условиях.
После нашего разговора за чашкой горячего чая я отправился на встречу с Фитилем, чтобы приобрести в очередной раз герыча. Но перед этим мне позвонил Волк и предложил встретиться, чтобы обсудить одно дело как он выразился сам.
– У меня к тебе есть одно дело. В общем мне поступило предложение от влиятельных людей занять одну из управляющих должностей в инвестиционной компании, которую планируют открыть в ближайшие месяцы в столице. Я хочу подтянуть тебя к себе, пока там будут решаться организационные вопросы, – сказал Димон деловым тоном.
– Опять какие-то темные махинации? Я же уже проходил все это с тобой. Забыл, что ли?
– Нет. На этот раз все абсолютно легально. Нас, по сути, не будет затрагивать финансовая часть, касающаяся непосредственно самих инвестиций, а только хозяйственные вопросы. Даже в случае каких-то вопросов со стороны органов ко всей деятельности этой конторы мы в любом случае сможем выйти сухими из воды. Так что можешь не переживать на этот счет. В этом плане все надежно.
– И что за хозяйственные вопросы мы будем решать?
– Ну, например, обеспечение оргтехникой, расходными материалами, комплектующими и так далее. Тем более контора новая и механизмы закупок не отлажены, а это просто золотое дно. Ты как будто маленький, ей-Богу. К тому же нам арендуют жилье и дадут корпоративный транспорт. Братан, соглашайся! Это реальная возможность соскочить из этой проклятой дыры и перебраться жить в столицу.
– Все ты гладко расписал, конечно. Но как быть с клубом? – поинтересовался я. – Предлагаешь снова мне уйти оттуда?
– Блять, да что ты заладил со своим клубом опять!? Я за последнее время побывал во многих столичных клубах и клубах нашего города и могу с уверенностью сказать, что твоей забегаловке осталось совсем немного. Год, максимум два. Учитывая, как ваш старпер вкладывается в ее развитие. Ты сам говорил, что ваш хозяин практически не заинтересован в развитие клуба. А это значит, либо он собирается продать его в ближайшее время, либо вообще закрыть. И даже если случится первый вариант, то будешь ли ты нужен новым хозяевам, большой вопрос.
– По крайней мере, там все легально, и я не сижу постоянно на измене, что меня могут закрыть в любой момент. Да и к тому же я, вероятней всего, в ближайшее время буду устраиваться работать на завод, – с досадой произнес я. – Завтра будет точно уже известно.
– Понятно. Все-таки ты решил себя здесь и похоронить. Ну ладно, если все-таки надумаешь, то дай знать.
Это нездоровое желание Волка «вытащить» меня из «Муссона» уже начинало приобретать какую-то навязчивую форму. Неужели он действительно так хотел помочь, считая, что эта работа вредит мне? Или, может, он просто сам боялся ехать в новое место и решил подтянуть меня для того, чтобы чувствовать себя комфортнее рядом с другом, который сможет поддержать его? Конечно, его предложение было весьма заманчивым и перспективным, но в очередной раз это было связано с большими рисками, а значит, пришлось бы опять жить в постоянном страхе и напряжении быть разоблаченным и схваченным отважными ментами. Стоило ли оно того? Возможно, да. Но к тому моменту я так устал испытывать эти чувства от тех движений, которые мы производили до этого, что мне хотелось просто отдохнуть и успокоиться хоть на какое-то время. Скорее всего, Димон продолжал испытывать какой-то кайф от того, что постоянно жил на волоске быть схваченным, но мне уже это не приносило абсолютно никакого удовлетворения, как раньше. И хотя я не отказал ему сразу, но подсознательно чувствовал, что эта его очередная партия будет проходить уже без меня.
***
На следующий день Леонид Иванович сообщил приятную новость, что его приятель готов взять меня к себе на работу на должность монтажника электрооборудования. Он дал его номер телефона и сказал позвонить, чтобы договориться о собеседовании. Признаться, я не ожидал, что все будет вот так просто, и этот человек согласится взять меня на такую ответственную работу.
В этот же день я позвонил ему ближе к вечеру и договорился о встрече, которая должна была состояться утром следующего дня. После этого звонка я начал испытывать сильное волнение, ведь по сути это было мое первое официальное собеседование, если не считать то, которое состоялось в прошлом году с Волчьими корешками. Чтобы унять это волнение, я по привычке решил прибегнуть к старому, проверенному и, пожалуй, самому эффективному способу – героину. Вмазавшись пару раз вечером, я оставил еще немного на утро, чтобы опять-таки снять волнение перед собеседованием. Преимущество наркотика перед алкоголем было в том, что от него не оставалось никакого запаха, и если употребить его не так много, чтобы начало вырубать, то заметить такое опьянение очень сложно. Чем я с успехом и пользовался какое-то время.
Когда я сообщил о собеседовании маме, то она не выразила практически никакой радости от этой новости, а только лишь устало вздохнула. Видимо, она уже настолько отчаялась, что попросту перестала верить в мои способности. Конечно, мне не придало это энтузиазма, но я принял решение доказать ей, что все не так плохо, как ей казалось.
Собеседование выпало на пятницу, а следовательно, вечером я должен был быть в клубе на очередной дискотеке. Когда я пришел на проходную завода, то со стационарного телефона позвонил в отдел кадров, как и сказал мне главный инженер – знакомый Леонида Ивановича. Потом за мной пришла молодая и очень симпатичная девушка:
– Добрый день. Вы, должно быть, Николай? – приятным голосом поинтересовалась она.
– Да. Он самый.
– Меня зовут Алиса. Я специалист отдела кадров. Давайте ваш паспорт, и я оформлю вам временный пропуск.
– Алиса!? Да неужели??? – удивленно спросил я, и эти слова вырвались будто на автомате. После ее имени я уже ничего не слышал, и она спросила:
– Что-то не так?
– Да нет, все хорошо. Просто у вас очень красивое и редкое имя.
– Спасибо большое. И все-таки можно ваш паспорт?
Мы, оформив разовый пропуск, прошли через пост охраны в пустой кабинет, который, видимо, был специально выделен для собеседований. В нем висели цветные плакаты с историей предприятия и выпускаемой продукцией этого завода. Надо признаться, что меня впечатлила чистота, которая была вокруг. Вопреки моим ожиданиям увидеть осунувшихся чумазых людей, пропитанных запахами мазута и масла, я видел вполне аккуратных сотрудников предприятия, включая рабочих, которые успели попасться мне на пути. В переговорной стояло несколько столов и современная мебель. Мне показалось, что от нее даже исходил такой свежий фабричный запах, как будто ее установили недавно. Алиса вела себя на удивление вежливо и попросила заполнить анкету, пока придут люди, которые и должны были со мной беседовать. С ее слов, это были мастер и начальник производства.
Все это время я в буквальном смысле наслаждался ее присутствием. От нее исходил очень приятный тонкий аромат, который хорошо подчеркивал ее женственные черты. Одета она была в деловую белую блузку и темные брюки. Черные шелковистые прямые волосы и аккуратный маникюр свидетельствовали об ухоженности их обладательницы. Также меня сильно впечатлила маленькая родинка над пухленькими губами и ямочки на щеках. Но больше всего, конечно, меня поражали ее глаза. Они были ясно-голубыми, словно два самых кристально чистых сапфира отражали солнечный свет и придавали ее взгляду необычайную мягкость и ясность. Он буквально заволакивал твою душу и растворял ее в этих бескрайне-глубоких голубых озерах восхитительных глаз. В общем, взгляд Алисы вызывал абсолютное доверие, и от этого я испытывал ощущение какой-то безопасности, находясь рядом с ней.
«Да не. Такого быть не может. По-любому линзы», – подумал я, когда уткнулся носом в анкету. Потом она забрала мои документы и вышла.
Спустя минут десять зашли те самые люди. Двое мужчин. Одному было лет пятьдесят, а второму приблизительно сорок, а может, даже и меньше. Начальник производства был одет в темные брюки и водолазку, а мастер – в джинсы и заправленную в них рубашку. Оба выглядели вполне свежими и на удивление для меня даже приятно пахли дезодорантом или одеколоном. Опять я не ощутил запаха ни пота, ни мазута и моторного масла. Складывалось впечатление, что я устраивался работать не на завод, а в какое-то конструкторское бюро или НИИ.
– Итак, Акимов Николай Николаевич, – произнес начальник производства после того как представился и взял в руки мою анкету, которую я наспех заполнил буквально перед их приходом. – Неполное высшее образование, работа в клубе, коммуникабельность, целеустремленность, уверенный пользователь ПК… Короче, стандартный шаблон резюме молодого человека без опыта работы. Мне нравится, Георгич, читать подобные произведения от студентов. Они, видимо, думают, что чем больше нальют воды в резюме, тем больше у них шансов устроиться на работу. Вот ей-Богу, если бы ты сейчас не сидел передо мной, Николай, то, судя по резюме, я бы подумал, что к нам в электромонтажники сам Спаситель решил устроиться, – с юмором произнес он.
– А вы не судите, да не судимы будете, – с улыбкой парировал я, чем вызвал бурный смех у мужиков.
– А почему не написал про чувство юмора в анкете? – поинтересовался уже Георгич. – Это, пожалуй, в нашем случае гораздо важнее, чем все эти коммуникабельности и целеустремленности. В общем, ладно, давай по существу. Каким инструментом умеешь пользоваться?
– Ну паяльник там, плоскогубцы, отвертки, ключи, – сказал я, что первое пришло на ум.
– А обжимным инструментом пользовался когда-нибудь? Клещи там, кримперы, обжимки и так далее. У нас в основном сейчас работы по объемному монтажу идут, и не хватает рабочих в этой области.
– Ну, приходилось на практике в вузе. Там ничего сложного нет. Зачищаешь кабель и спрессовываешь контакт.
– Все верно! А электрические и принципиальные схемы читать умеешь?
– Умею, – уверенно солгал я.
– Ну все тогда! Вы нам подходите, Николай Николаевич! По поводу оплаты, графика работы и всего остального тебя уже ознакомят в отделе кадров, – сказал начальник производства, пожал мне руку и вышел. То же самое сделал и мастер Георгич.
– И это все? – удивленно спросил я вслух сам себя.
Спустя минут десять за мной вновь пришла Алиса и отвела в отдел кадров, где со мной еще пообщалась их начальник. Она больше интересовалась моими личными качествами, отношениями с родственниками, хобби, вредными привычками и тому подобное. Ей врать было намного проще, чем тем двоим, так как в любом случае проверить мои слова она не могла. После непродолжительного собеседования она предложила мне заполнить заявление о приеме на работу, предварительно рассказав об условиях оплаты. Это было десять тысяч в месяц на испытательный срок и от двенадцати до пятнадцати после него. Время работы – с восьми утра до пяти вечера с перерывом на обед и перекурами раз в два часа. В общем, с понедельника я уже должен был официально трудоустроиться и подписать договор. Но до этого мне нужно было сделать колоссальное усилие над собой.
– Скажите, а это у вас линзы или натуральный цвет глаз? – поинтересовался я перед уходом у Алисы, подойдя к ее рабочему месту.
– Вы не первый, кто интересуется, – смущенно произнесла она и добавила: – Этой мой натуральный цвет глаз.
***
Ломка. Это пугающее слово я нередко слышал от опытных наркоманов, но никогда не придавал ему серьезного значения. Я думал, что меня это не может коснуться ни при каких обстоятельствах. Ведь у меня же все всегда было «под контролем». Да и однозначного понимания этого явления у меня тоже не было, так как я неоднократно слышал от других, что на самом деле никаких ломок не существует, и все это является плодом больного воображения, то есть по сути самовнушением. Но как говорится: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Я увидел, и я охуел.
Все началось с того, что я принял твердое решение завязать с героином в связи с трудоустройством на новую работу и готовностью начать новую жизнь. Хоть я и не могу сказать о супердлительном периоде употребления герыча, но после полутора месяцев на ежедневной основе его отсутствие в организме начинает ощущаться крайне остро.
Все началось с утра пятницы, когда перед собеседованием я сделал себе последнее, что оставалось со вчерашнего замута. Исключительно для того, чтобы снять волнение. После успешного прохождения собеседования я принял решение, что употреблять больше не буду, так как в понедельник на работу, и мне нужно было быть в форме. Дискомфорт я начал испытывать уже вечером в клубе, когда пора было начинать привычную программу.
Очень сложно описать то состояние, которое я испытывал. В помещении клуба было достаточно комфортно для нормального человека, но с меня пот лился ручьем. Малейший сквозняк вызывал мурашки по всему телу. Казалось, что тело реагирует на минимальное изменение температуры в помещении вплоть до десятых долей градуса. Долго стоять или сидеть на одном месте я не мог, так как испытывал очень неприятное ощущение в области мышц спины, предплечий и ног. Внутри этих мышц будто бы ощущался какой-то зуд, и чем дольше я находился в одном положении, тем отчетливее он выражался. Из-за этого я не мог найти себе места и постоянно перемещался по заведению. Все окружающее меня начинало сильно раздражать и напрягать. Резкие запахи, громкие звуки, яркий свет. Больше всего мне хотелось тогда уйти в раздевалку и завалиться на диван, укрывшись одеялом. Чтобы хоть как-то избавиться от этого паскудного состояния, я решил попробовать «сняться» алкоголем. И это было моей фатальной ошибкой. После трех стаканов водки с апельсиновым соком это состояние только усилилось. Чувства на внешние раздражители обострились, и стало просто невыносимо находиться в клубе. Я пошел на кухню и попросил что-нибудь перекусить в надежде, что еда хоть как-то придаст мне сил. После небольшой порции салата, который я еле в себя запихнул, я вернулся на свое рабочее место. Синдром отмены набирал все больше и больше оборотов. Становилось все хуже и хуже. Воспаленный мозг будто бы подавал сигналы аварии всеми возможными путями, воздействуя на тело, душу и разум. Желтый, оранжевый и теперь красный уровень тревоги разносились по всему организму. Свет в клубе, за которым я следил, буквально отражал ту боль, которую я испытывал, играя зелеными лучами лазеров и пульсируя стробоскопами в дыму. Мозг в прямом смысле требовал наркотика. Того волшебного средства, которое могло потушить пожар и унять эту невыносимую тягу. Меня начало тошнить, и я резко подорвался в туалет, где на протяжении десяти минут блевал, стоя на коленях. Потом я сел на кафельный пол, облокотившись спиной о стену, положил локоть на заблеванный унитаз и начал рыдать. С моего лица на мокрую от пота рубашку текли слезы, сопли и слюни. В ушах пульсировал отдаленный бит музыки, вызывая только ненависть ко всему, что происходило вокруг меня. Понимая, что мне придется здесь находиться по меньшей мере еще три часа, я начал молиться, чтобы меня отпустило:
– Боже! Если ты все-таки существуешь и наблюдаешь сейчас за мной, то прошу тебя, сделай так, чтобы меня отпустило! Уйми эту одержимость внутри меня! Пусть меня оставит в покое! Забери эту невыносимую боль и желание вмазаться, чтобы она прошла! Если ты только есть, прошу, сделай это! А если нет, то иди тогда НАХУЙ!
С трудом пересилив себя, я поднялся и вышел к умывальнику. Включив холодную воду, просто засунул голову под струю и стоял так минуты три.
– Коль, у тебя все хорошо? – спросила проходившая мимо официантка.
– Все нормально. Не парься, – сказал я ей, не высовывая голову из-под струи воды, – можешь принести мне чистое полотенце, пожалуйста!?
– Да! Конечно!
Я выключил воду и взглянул в зеркало, висевшее над раковиной. Два расширенных зрачка словно блюдца смотрели на меня так, будто в них отражалась черная бездна.
С трудом я заставил себя подняться на свое рабочее место. Эти три часа показались мне вечностью. Самое трудное в этом всем было общаться с клиентами, особенно бухими.
«Ну и какого хуя ты сюда прешься?» – каждый раз проносилось у меня в голове, когда я видел очередной силуэт в дверях. Мало того, что мне нужно было выслушивать их бред, так еще и записывать все это в блокнот, а потом бодрым голосом объявлять в микрофон. Каждое поздравление в тот момент для меня становилось буквально подвигом, учитывая, что не было сил даже общаться с Андрюхой. Ощущения в теле были примерно такими, будто у меня закончилось масло, которое смазывало все детали в организме, и теперь они трутся друг о друга и скрипят, причиняя сильный дискомфорт. В какой-то момент я хотел предложить Андрюхе отказаться от поздравлений, как мы делали с Фитилем, но решил не делать этого, чтобы не возникало лишних вопросов, так как отвечать на них у меня также не было абсолютно никаких сил.
Когда дискотека наконец-то закончилась и в клубе включили общий свет, я как можно скорее разделил заработанные за вечер деньги с Андрюхой и вызвал себе такси до дома. Я почему-то думал, что самая мучительная часть ломок позади, и дома у меня наконец-то получится отдохнуть в тишине и покое, но в тот момент я даже представить не мог, насколько сильно я ошибался.
Лежа в кровати, я столкнулся со всем ужасом абстинентного синдрома. Мои ноги выкручивало настолько сильно, что, сколько я ни пытался, никак не мог найти удобного положения, чтобы хоть как-то облегчить это состояние. Под одеялом было сильно жарко, но стоило мне немного приподнять его, как тело покрывали мурашки от холода. Но самое страшное было даже не это, а то, что я остался один на один с собой. С этим пораженным болезнью, словно вирусом, отравленным мозгом, который продолжал испытывать крайнюю потребность в веществе. Если в клубе в какие-то моменты удавалось отвлечься от этого адского состояния при помощи внешних раздражителей, то тут я столкнулся лицом к лицу со всеми поражающими факторами и последствиями отказа от героина. В голове начинают рождаться такие мысли, что самым простым и эффективным решением избавиться от них было бы прибегнуть к суициду, так как становится страшно, что это состояние никогда не пройдет. Все попытки заснуть приводят только к нарастанию жалости к себе, которая начинает звучать в голове как огромный колокол, чьи удары раздаются по телу все сильнее и сильнее. Вскоре к ней присоединяются и другой звон в виде тревоги, апатии, депрессии. И вся эта какофония звуков буквально разрывает мозг, и в голове появляется куча способов, как можно избавиться от этого. Лимон, алкоголь, успокоительные лекарства, травяные чаи, транквилизаторы, стимуляторы, галлюциногены, теплая ванна, холодный душ, спортивные упражнения, молитвы, медитации, мыло и веревка… выстрел в голову! Но нет!!! Единственное средство, которое может помочь в данной ситуации и успокоить истерзанный мозг, – это новая доза. Ну еще, может быть, смерть…
Чтобы хоть как-то отвлечься, я включил компьютер, поставил на нем первый попавшийся мне на глаза фильм и с закрытыми глазами стал вслушиваться в его сюжет. Первый фильм, второй, третий, а сна все нет. За окном рассвет. Ясное солнечное морозное утро выходного дня. Люди вышли по своим делам. Кто за покупками, кто погулять с детьми, катая их на санках и играя в снежки, лепят снеговиков и радуются жизни, а я, потный и вонючий, лежу в мокрой кровати и мечтаю сдохнуть.
С невыносимым отвращением я взял в руки телефон и набрал барыгу. Потому как пришло понимание, что еще одну такую ночь в клубе, как была сегодня, я попросту не переживу. Но его телефон оказался недоступен. Тогда я решил набрать Фитиля, но этот абонент также оказался вне зоны действия сети, о чем мне поведал механический голос оператора. Теперь у меня появилась новая навязчивая идея – дозвониться до кого-нибудь, кто может помочь мне достать лекарство. Но по истечении нескольких часов я не смог дозвониться ни до кого из них, и каждый раз, когда я снова слышал в трубке противный голос оператора, он казался мне самым мучительным на свете. За эти часы меня даже посетила мысль позвонить этому Азамату, так как его номер остался в памяти набранных телефонов, когда Фитиль тщетно пытался связаться с ним в тот день, когда он нас швырнул. Но каким-то чудом здравомыслие восторжествовало, и я не сделал этого. Ближе к вечеру в полном отчаянии я смирился с тем фактом, что мне не удастся вмазаться, и, выпив успокоительного вместе с травяным чаем, который мне принесла мама, предпринял очередную попытку уснуть. И о чудо! Буквально на пару часов у меня получилось. Это было сложно назвать сном в традиционном понимании, скорее, больше похоже на дремоту. После этого я вновь отправился на работу в клуб, словно на фронт.
