Леонид Т
Черный рассвет (original mix)
Ночь прошла в таком же аварийном режиме моего тела и разума, с различием только в том, что физических сил было еще меньше, так как я толком ничего не ел и не спал. На следующий день я вновь попытался достать медленного, но барыга сказал, что помочь не сможет, а Фитиль по-прежнему был недоступен.
***
Несмотря на все эти страдания, в выходные дни мне все-таки удалось хоть немного прийти в себя до выхода на новую работу. Конечно, мое состояние еще было очень далеко от удовлетворительного, но по крайней мере я уже мог употреблять в свой рацион пищу и немного спать. Продолжал испытывать слабость, и мне приходилось прилагать большие усилия не только чтобы взаимодействовать с окружающими, но еще и скрывать свое состояние от них же. В общем, как это обычно и бывает на новом месте, мне пришлось принять огромное количество новой информации, с которой справиться было нереально, а переспрашивать то, что не получилось усвоить, не было никакого желания из-за отсутствия сил. Поэтому самым простым решением в данной ситуации было сделать заинтересованное, понимающее лицо и покорно махать гривой, когда кто-то что-то пытался мне объяснить.
Не вижу смысла углубляться в профессиональные подробности, так как это достаточно скучное и рутинное занятие. Но могу сказать одно: как только я оказывался на проходной, то машинально начинал смотреть в ту сторону, где находился отдел кадров. Так было в начале рабочего дня и в его конце на протяжении всей рабочей недели. Сложно было признаться себе, но делалось это в надежде, что снова получится увидеть Алису. И в пятницу это случилось. Я поздоровался с ней, плохо скрывая радость от этой «неожиданной» встречи, на что она поздоровалась тоже и спросила, как я устроился на новом месте.
– Все хорошо. Потихоньку вливаюсь в новый коллектив и вхожу в курс дела, – ответил я.
– Это хорошо, что все хорошо.
Все последующее время я с нетерпением ждал нашей встречи, и когда это случалось, то непременно здоровался с ней и пытался произвести какое-то впечатление. То доставал телефон и делал вид, что веду серьезный разговор, или, наоборот, остроумно пошутить с невидимым собеседником. Ну или с видимым, например, с коллегой, но обычно это все выглядело скорее глупо, чем смешно. В такие моменты я был похож на школьника, который влюблен в девчонку из параллельного класса и на каждой перемене стремится увидеться с ней, чтобы сотворить что-нибудь несуразное и любыми путями привлечь ее внимание. Только разница заключалась в том, что по возрасту я был уже далеко не школьником, который попросту не знает, как привлечь к себе внимание, и не имеет такого опыта. По возрасту я был не школьник, а по поведению – самый что ни на есть настоящий ребенок, у которого так и не появилось навыков, чтобы вести настоящую, полноценную взрослую жизнь. Почему же я так себя вел? Почему боялся поступить по-взрослому и попросить ее номер телефона, чтобы начать общаться, позвать на свидание и все в таком духе? Все очень просто, и ответ лежал прямо на поверхности. Потому что в те моменты, когда получалось с ней увидеться, в моем теле не было вещества. И вспоминая предыдущий опыт знакомства в клубе с дочкой декана и последующее наше общение – на начальном этапе я практически всегда находился под кайфом. Исключение было, пожалуй, только тогда, когда мы ходили в музей. Но как раз тогда я больше всего ненавидел себя за то, что пригласил ее туда, и то сделал это от впечатления, которое получил при первом посещении с Колючим и Илюхой, предварительно накурившись.
От осознания этого мне стало страшно, что только вещество становится стимулом для выработки социальных навыков. А без него меня начинают сковывать страхи и сомнения, которые буквально не дают совершать действия, чтобы хоть как-то развиваться и расти. Без вещества я становлюсь рабом своих страхов, а без страхов – рабом вещества.
После такого печального вывода я принял твердое решение завязать с «тяжелыми» наркотиками и ограничиться только употреблением марихуаны и алкоголя. Но единственное, чего я еще не осознавал, так это то, что моя зависимость уже перешла черту, когда я мог бы завязать употреблять самостоятельно. Ведь продержаться у меня получилось всего… две недели.
***
– Здорово! Ты не в курсе, куда Фитиль пропал? Я уже третий день не могу с ним связаться. Тут надо кое-какие бумаги подписать, а этот бес гасится где-то, – поинтересовался у меня Волк.
– Не знаю. Сам никак не могу его найти. Мобильный выключен уже третью неделю, а когда звоню на домашний, то родаки просто говорят, что его нет. Пацаны с района тоже не знают, куда он пропал. Странно все это как-то.
– Я к нему пару дней назад заходил домой, так его батя чуть не накинулся на меня с кулаками. Говорит, нет его больше и не будет, мол, не приходите сюда и не звоните больше. Видать, Никитка знатно им крови попил.
Тут я вспомнил золотую цепочку, которую он вынес из дома, и мысленно согласился со словами Димона.
– Может, менты приняли или в дурку упекли? – предположил я.
– Да не. Я у своих кентов пробивал за ментов, и они сказали, что такой персонаж не попадался им. Ну, насчет дурки, правда, не могу точно сказать, но думаю, что Фитиль давно бы уже оттуда соскочил. В общем, мутная какая-то херня. Может, крякнул где-нибудь от передоза так же, как Прицепчик?
– Это вряд ли. Тогда его предки по-любому кипиш бы подняли. Ну со мной они в таком случае связались бы уж точно. И, скорее всего, обвинили меня во всех смертных грехах, так как особо меня не жаловали в последнее время. Короче говоря, я уверен, что они в курсе, где этот неадекват гасится.
– Вот сучий потрох! Постоянно с ним какой-то геморрой возникает. Ладно, придется как-то развязать язык его родакам.
– Слышь!? Ты че задумал!? Давай подосади коней! Они тут вообще ни при чем, – опешил я от такого заявления.
– Да ты расслабься, братан! Ты не так меня понял. Никто его предков трогать не будет. Или ты думаешь, что я совсем в беспредельщики записался!? Да и время сейчас уже не то совсем, чтобы действовать грубо. Просто, я думаю, они расколются, если им, допустим, позвонят представители налоговой или банка.
– И что, будут кошмарить их? Они и так уже хапанули с ним горя, так же, как и наши с тобой матери.
– Ну а что поделать? Никитка сам во все это ввязался, посчитав себя чуть ли не колумбийским наркобароном. Как говорится, что посеешь, то и пожнешь, – начал философствовать Волк, и в такие моменты я испытывал отвращение от этих заезженных фраз. – Кстати, ты не надумал относительно моего предложения? Оно все еще в силе.
– Нет, братка. Я, пожалуй, откажусь. Слишком уж все это неопределенно выглядит. Да и к тому же я практически адаптировался к новой работе.
– Смотри сам. Если тебе по кайфу больше среди потных мужиков с перегаром вращаться, чем в уютном офисе за компом пасьянс раскладывать, то мне тебя не переубедить. Ты скажи, там хоть телки есть на этом заводе нормальные?
– Ты не поверишь – есть! Да и мужики вполне нормальные там работают. Ты просто мыслишь какими-то шаблонами и предрассудками. Хотя я тоже так думал до недавнего времени, пока собственными глазами не убедился в обратном.
– Ну хорошо. Пусть будет по-твоему. В общем, на связи, – разочарованно сказал Волк и отключился.
Честно говоря, поначалу я переживал за Никиту, когда он долгое время был недоступен, и почему-то больше всего думал, что его в очередной раз повязали менты, наверное, мысли об этом тоже помогали мне держаться подальше от наркоты. Ведь я все-таки не исключал возможности, что он может меня заложить, потому как, погружаясь все больше и больше в это наркотическое болото, начинаешь понимать, что полностью доверять кому-то является абсолютным безумием. И если взглянуть на все это движение со стороны, то можно заметить, как раз за разом слетают все ценности, принципы и убеждения, из которых состояла твоя личность. По сути, вся эта среда превращает тебя в какого-то падальщика, который рыскает среди точно таких же падальщиков в поисках добычи, чтобы удовлетворить свой наркотический голод.
Тем же вечером после нашего разговора с Волком я отправился на работу в клуб. Это должны были быть третьи выходные, когда я намеревался ограничиться исключительно алкоголем. Но, как это обычно бывает, все пошло не совсем по плану. В этот день у Андрюхи был день рождения, и мы практически всем персоналом клуба начали праздновать его с самого начала дискотеки. Где-то часам к двум ночи мне уже с трудом удавалось следить за светом и делать поздравления в микрофон. Пару раз я даже перепутал имена тех людей, кто поздравляет, с теми, кого поздравляют. Благо этот конфуз удалось замять, правда, не без помощи Андрюхи. После этого он сказал, что меня надо срочно приводить в чувство, и ненадолго вышел. Когда же вернулся, то с ним был какой-то парень, который оказался одним из его приятелей, праздновавших день рождения.
– Так вот этот, что ли? – поинтересовался он и улыбнулся. – Хотя вижу, вижу. Тут невооруженным глазом видно, что наш пациент.
– Ты еще кто? Андрюх, что происходит? – начал спьяну бурагозить я.
– Братан, расслабься. Это мой кореш – Пашка. Тебе надо немного прийти в чувство, а то Сергеевна уже недобро косится в нашу сторону.
– Я – Колян! – поприветствовал я гостя и протянул ему руку для знакомства.
После этих слов Андрюха закрыл дверь на ключ, достал из своей диджеевской сумки диск и протянул его Паше. Тот присел на корточки, положил диск на нижнюю полку под столешницей и достал из кармана скрученную слюду из-под пачки сигарет с белым порошком внутри.
– Дай карточку еще! – попросил Павлик у Андрюхи и спустя пару минут позвал меня. – Давай, Колянчик! Настал твой звездный час!
Я хотел было поначалу отказаться и сделать вид, что не приемлю таких раскладов на работе, но выходило это слишком наигранно. В конце концов Андрюха просто схватил меня крепко за плечо и осадил вниз. Пашка дал купюру, и я вынюхал две жирные дороги с компакт-диска. Потом поднялся и сел на свободный барный стул рядом с Пашкой, который в свою очередь попивал какой-то вкусный коктейль.
– Дай хоть горло смочу, – попросил я и пару раз затянулся напитком из трубочки прямо из рук неожиданного гостя.
Спустя где-то пять минут я был уже абсолютно трезв и с кристально чистым взглядом объемных зрачков стоял за световым пультом.
Дальше события стали развиваться по предсказуемому сценарию. По прибытии домой после нескольких неудачных попыток уснуть в невыносимом состоянии отходняков и похмелья мозг, как всегда, нашел самый простой и эффективный способ выхода из сложившейся ситуации.
– «Героин… ГЕроин… ГЕРоин… ГЕРОин… ГЕРОИн… ГЕРОИН!!!» – словно азбукой Морзе выстукивалось в голове это слово, постоянно усиливая сигнал.
В конце концов, истратив последние силы на сопротивление этому состоянию, я, не выдержав, схватил телефон и набрал цыгана. Дальше в дело вступила одержимость, которая представляет собой бушующую, разрушительную стихию, сопротивление которой невозможно, даже если обладать самой большой силой воли. Под ее воздействием тело и разум высвобождают такой потенциал, о котором вряд ли может мечтать самый замотивированный и целеустремленный человек на планете, никогда не сталкивавшийся с природой химической зависимости. В мире нет более замотивированного человека, чем наркоман, ищущий себе на дозу. Ни один политик, спортсмен или бизнесмен, которого можно назвать успешным в своей области, не может похвастаться такой целеустремленностью и мотивацией. Почему? Да потому что ни одна победа на соревнованиях или на выборах, ни одна успешная сделка не может высвободить в организме здорового человека такое количество удовольствия, как доза наркотика. Его там попросту нет.
Поэтому спустя полтора часа я уже безмятежно сидел на ступеньках в каком-то обшарпанном подъезде с истлевшей сигаретой в зубах и вяло почесывал лицо…
8. Просвет
– Всем привет, меня зовут Стас, и я наркоман.
– Я Леха – зависимый.
– Любовь – наркоманка.
– Меня зовут Илья. Я – зависимый.
– Алексей – алкоголик и наркоман.
– Анна – зависимая.
– Я Аркадий – наркоман и алкоголик.
– Лена – наркоманка.
– Юра – зависимый.
– Николай – зависимый, – неловко произнес я.
– Диман – наркоман, – сказал последний из присутствующих в помещении, и после приветствия ведущего раздались аплодисменты.
После этого прозвучала молитва, затем ведущий озвучил правила, и кто-то зачитал отрывок текста из какой-то литературы, который послужил темой собрания. Само собрание проходило в подвале жилого дома, где, судя по различным поделкам из пластилина на полках, ярких картинам на стенах и старому музыкальному инструменту в углу, также располагались детские кружки. Здесь три раза в неделю собирались выздоравливающие зависимые от различного рода веществ, которые являлись членами сообщества, где всем желающим помогают справляться с этой проблемой, то есть бросить употреблять наркотики и алкоголь.
– Дима – наркоман. У меня сегодня девять месяцев трезвости, и я благодарен Богу за этот небольшой срок новой жизни. Еще девять месяцев назад я и подумать не мог, что смогу хоть пару дней продержаться без наркотиков. Я практически смирился с тем, что умру от этой болезни. Мне казалось, что я обречен, и ничто не могло прервать эти отчаяние и безысходность, в которых я находился. Я не видел абсолютно никакого просвета сквозь эту темную пелену зависимости. Когда я первый раз попал на собрание, то и подумать не мог, что присутствующие на нем люди могут хоть как-то помочь мне. У меня было лишь одно желание, чтобы оно побыстрее закончилось, и я пошел бы снова мутить лекарство. Но я попал в западню, и мой барыга был недоступен, других вариантов достать наркоты в тот день у меня тоже не было, и мне не оставалось больше ничего, кроме как сидеть и слушать весь тот бред, который, как казалось на тот момент, мне говорили. На улице была отвратительная погода – шел мокрый снег, и шляться по городу в таком состоянии мне не хотелось. В магазины на районе меня уже перестали пускать, так как я повыносил из них огромное количество продукции, чтобы продать ее и купить наркотики. Из дома меня выгнали, так как оттуда я тоже вынес все драгоценности и практически всю бытовую технику, и мне приходилось скитаться по притонам или ночевать на теплотрассах и в подъездах. В тот вечер после собрания мне предложили остаться и попить чаю. Барыга, на мою беду, так и не включился, поэтому ночь я провел в отвратительном состоянии на кумарах. Но это была первая чистая ночь в моей новой жизни. На следующий день мне позвонил кто-то из ребят и проговорил со мной почти два часа. Потом мы встретились, и он угостил меня чаем. В этот день я так и не употребил, и это было чудо. Потом я снова пришел на группу и остался трезвым. Так день за днем я стал воздерживаться от наркотиков.
На втором месяце трезвости у меня обнаружили турбоВИЧ, и в тот день я хотел покончить с собой, несмотря на то, что догадывался об этом статусе давно, но мне не хватало мужества пойти и сдать анализы, чтобы убедиться в этом окончательно. Мне хотелось приобрести смертельную дозу наркоты и сделать себе золотой укол. Но в этой ситуации мне также помогли ребята и девчонки из сообщества, которые поделились своим жизненным опытом с такими страшными диагнозами. Оказывается, и с ВИЧ можно жить и быть при этом полноценным и полезным членом общества.
Сейчас у меня постепенно налаживается жизнь. Взаимоотношения с родственниками, соседями, старыми друзьями. С теми людьми, которые, по сути, поставили на мне крест. Они не верили в меня, потому что я сам не верил. Но сейчас эта вера есть, и с каждым новым трезвым днем она крепнет. Только вот вера эта не в себя, а в Бога. Только Он может спасти меня от себя самого. Избавить от этой эгоистической сущности, которая лежит в основе моей личности и долгие годы руководила ею, полностью подчинив своей воле. Спасибо.
– Спасибо, – хором ответили остальные участники, что означало конец высказывания.
Все это время я смотрел на него, а он на меня, отчего сложилось стойкое ощущение, что все это высказывание Дима посвятил исключительно мне. Надо сказать, что, несмотря на весь скепсис, я проникся его словами, так как говорил он достаточно убедительно и искренне. Но это было еще не все. На протяжении всего собрания меня не покидало чувство, что я где-то видел его раньше. Только вот никак не мог вспомнить, где.
Дальше продолжили высказываться другие присутствующие, и большая часть делилась своими историями и жизненным опытом решения различных проблем. В основном они, конечно, касались взаимоотношений с людьми – с родственниками, начальниками, друзьями, любимыми и так далее. И все это обильно смазывалось неустанными благодарностями Богу и всем присутствующим за трезвость в сегодняшнем дне.
Я же тихо сидел в углу за детской партой и слушал всех участников собрания. Надо сказать, выглядели они в большинстве своем довольно бодро, и на первый взгляд было очень сложно разглядеть в них наркозависимых, но при более детальном наблюдении у меня перестали возникать сомнения на этот счет. В первую очередь, конечно, бросались в глаза проблемы с зубами у многих ребят. У некоторых из них зубы вовсе отсутствовали, а у других, кто выздоравливал подольше, явно стояли имплантаты. Я даже удивился своему везению, когда подумал, что мне каким-то чудом удалось сохранить на месте все свои зубы после стольких лет употребления, хотя проблемы с ними возникали регулярно. Но если такие сложности возникают и у большинства людей в наше время, учитывая стоимость лечения зубов, то одна деталь не может ускользнуть от тех, кто знаком с данной темой. Это кисти рук. При долговременном внутривенном употреблении наркотиков кисти начинают опухать и становятся похожими по объему на боксерские перчатки. На них невозможно разглядеть вены, а на фоне остального тела они выглядят непропорционально большими. Особенно это почему-то распространено у женщин.
– Привет, Коль! – поприветствовал меня Дима по окончании собрания, чем прервал мои размышления на этот счет. Он протянул руку, которая была как раз такой же опухшей и вызывала отвращение. Пытаясь скрыть накатывающее чувство брезгливости, я крепко пожал ее, но вспомнил о том, что он рассказывал буквально полчаса назад, и это чувство не покидало меня на протяжении всего общения. – Ты, наверное, меня не помнишь? Хотя я сам практически все это время посвятил тому, чтобы вспомнить, где тебя видел.
– К сожалению, не помню. Но твое лицо мне тоже показалось знакомым.
– Года три-четыре назад мы виделись с тобой в одном притоне. Ты еще был с двумя какими-то пацанами тогда. Потом там произошел какой-то кипиш. То ли кто-то отъехал, то ли тряхануло кого-то. Я смутно сейчас помню, так как был на кухне и видел только, как барыга метался туда-сюда, – сказал он, и в моей голове сошелся весь пазл. Я как будто снова окунулся в тот день, и в памяти стали возникать его фрагменты.
Я, Волк и покойный Прицеп бухали в парке, а потом поехали варить мак в притон к Алхимику. Там-то на кухне в углу и сидел этот тип, который тогда больше был похож на зомби, чем на человека. Он был настолько незаметен тогда, что я про него сразу же забыл, как только мы вмазались. Да и ситуация с отъехавшим Прицепом, которого мы долго приводили в чувство, как-то вытеснила из памяти данного персонажа.
– Все! Точно! Теперь я вспомнил, где мы виделись, – сказал я. – Правда, тебя сейчас сложно узнать. Ты заметно посвежел с того момента, и это впечатляет.
– Спасибо! Все это благодаря сообществу и поддержке людей, состоящих в нем. А ты, видимо, все-таки смог, как и я, уйти с головой в эту торбу, раз оказался здесь? Я, признаться, когда вас увидел, то подумал, что совсем еще «зеленые» ребята. Хорошо выглядят, румяные, свежие.
– Ну помотало немного, конечно, есть такое. А что, кстати, с этим алхимиком? То есть варщиком – хозяином хаты. Забыл, как его зовут.
– Мишаня-то? Сгорел, бедолага, в той самой хате пару лет назад. И с ним еще какой-то пассажир. По слухам, там еще третий был, но ему удалось спастись.
– М-да уж… Печальный конец. Тот парень, который тогда с нами был и отъехал, тоже умер.
– Болезнь никого не щадит, братан. Так что возвращайся, – сказал он и снова пожал мне руку.
***
Это событие состоялось три года спустя после череды тщетных попыток бросить употреблять с той ночи в клубе, когда мы праздновали день рождения Андрюхи. Не вижу смысла углубляться в подробности этого промежутка времени, так как все развивалось по достаточно предсказуемому сценарию. Моя жизнь в этот период времени превратилась в жизнь среднестатистического наркомана, смысл которой заключался в одном – найти наркотик и употребить его. Я просыпался с этой мыслью и засыпал с ней, если это, конечно, удавалось.
Все это время я продолжал работать на заводе. Несмотря на огромное количество косяков с моей стороны, связанных прежде всего с прогулами, опозданиями и левыми больничными, начальство меня не увольняло, так как свою работу я выполнял весьма качественно. Основной проблемой было попасть на завод. Ведь с таким образом жизни я очень часто бывал в состоянии, когда в отсутствие допинга в виде наркотиков не мог даже встать и принять душ. Или же, наоборот, был слишком упорот, чтобы появляться в таком состоянии на работе. И каждый раз начальству приходилось выслушивать огромное количество нелепых отмазок и причин, по которым я опаздывал или вовсе не мог выйти. От проблем со здоровьем до прорванных батарей или сломанных дверных замков.
Все это время я продолжал неравнодушно поглядывать в сторону отдела кадров в надежде хотя бы мельком увидеть Алису, чтобы каким-то чудом привлечь ее внимание. И однажды судьба свела нас на летнем корпоративе, который устраивался каждый год для всех сотрудников предприятия. Там я, изрядно захмелев от выпитого алкоголя, все-таки набрался смелости и решился заговорить с ней. Выяснилось, что она живет в том же районе, где находится сам завод; в квартире, которую предоставило ей государство по достижению совершеннолетия, так как оказалось, что Алиса является круглой сиротой и с двенадцати лет жила в приюте. Этот факт поразил меня, ибо внешне девушка выглядела так, будто была воспитана в полноценной семье. Оказывается, до приюта ее воспитывала бабушка, после смерти которой она и попала туда. Ее вежливая и мягкая манера общения буквально заволакивала, словно в какой-то эфир. Такой нежный и приятный, что хотелось находиться в его присутствии постоянно. К моему удивлению, она знала, что я работал в клубе, и даже видела меня там однажды. Хотя я совсем забыл, что писал об этом в анкете перед собеседованием. Я удивился и спросил, почему она не зашла к нам в гости, на что Алиса сказала, что не хотела нам мешать. Единственное, о чем я побоялся спросить у нее тогда, так это об отношениях. Мне было страшно услышать о том, что у нее есть парень, поэтому я не стал интересоваться этим. И втайне надеялся, что она сама заведет такой разговор, но этого, к моему сожалению, не произошло.
После нашего общения в тот день я уже не испытывал скованности при ее виде на работе и не стеснялся с ней заговорить при встрече, но, с другой стороны, мне все так же было страшно делать следующие шаги ей навстречу. Например, пригласить на свидание. К тому же наркозависимость постоянно уводила меня в сторону от решительных действий, напоминая, что есть гораздо более «важные дела». А именно – утоление наркотического голода. Так я и метался между зависимостью и влюбленностью в Алису. Но самое смешное – когда наркотики попадали в мой организм, я начинал представлять, как буквально же на следующий день подойду к Алисе и приглашу на свидание. Я рисовал в своей голове мельчайшие детали, репетировал наш диалог, заучивал сценарий, но, естественно, ничего этого не происходило ни на следующий день, ни в другие. И от этого каждый раз становилось тошно от самого себя. От своей трусости и никчемности.
Что же касается Волка, то он все-таки уехал в столицу заниматься тем, чем и планировал. Достаточно быстро он там освоился и ближе к концу года сумел приобрести себе неплохую иномарку. Правда, с его слов, она принадлежала фирме, на которую он работал, но у него в планах было выкупить ее по минимальной цене. Периодически он приезжал к нам в город, и мы отрывались с ним, употребляя амфетамин, но с течением времени эти встречи случались все реже и реже. Особенно когда правоохранительные органы начали вскрывать все эти фирмы-однодневки, которые мы с ним регистрировали. Хотя, может, это было всего лишь совпадение, так как по сути нам нечего было вменить за ту деятельность.
Тех ребят, которые продолжали активно сотрудничать в этой сфере и не глядя подмахивали разные финансовые документы, постигло наказание. Правда, об этом я узнал уже много позже. Кому-то дали реальные сроки, кому-то большие штрафы, а кого-то даже нашли в ближайшей лесополосе или подвале в уже безжизненном состоянии. Чаще всего такие тела имели признаки передозировки наркотиков или последствий употребления алкоголя. Типа переохлаждения в холодное время года, отравления суррогатами и тому подобное, но я в такие «случайности» особо не верил. Таким бедолагой оказался один из тех двух игроманов, которых завербовал Колючий возле клуба игровых автоматов. Не обошла вся эта история и многострадального Оленя. Ему, судя по слухам от пацанов, впаяли два года в колонии-поселении. Это было не удивительно, ведь с каким рвением он подписывал документы, будучи учредителем, – иного ожидать было сложно.
В общем, Дима Волков, можно сказать, добился того, к чему стремился, и, честно признаться, я был рад за него. Возможно, даже в какой-то степени сожалел, что не поверил ему тогда и не поехал с ним покорять столицу. Забегая немного вперед, скажу, что вскоре он женился, и у него родилась потрясающая дочка, в которой он души не чаял. Буквально за год до этого он уволился из той конторы, в которую приглашал меня, и устроился работать в какую-то инвестиционную компанию, где занял должность заместителя директора, а параллельно поступил в вуз на заочное отделение. Да, кстати, это он дал мне номер телефона человека из сообщества, в которое я в результате и попал. Где он его достал, я так толком и не понял, но сам Волк в этом сообществе не состоял.
Надо отметить, что не всем фортануло так же, как и Волку, из его компании криминальных единомышленников. Те, кто остался на плаву, уже не представляли такой силы, как раньше, ибо буквально за три-четыре года вся власть полностью перешла к ментам и другим силовым структурам. Этим ребятам пришлось серьезно опуститься в иерархии влияния на наш городок, поэтому большая их часть ушла в легальный мелкий и средний бизнес. Насколько мне было известно, те двое молодых ребят, которые «собеседовали» меня в самую первую нашу встречу, открыли свое кафе и салон красоты. Иногда я встречал их в городе, и мы приветствовали друг друга, но получалось это без какого-то энтузиазма, и я не особо был рад встречам, испытывая больше смущение и неловкость. И если мне удавалось оставаться незамеченным в таких случаях, то я старался не привлекать к себе внимания. То же самое происходило и с их стороны. Но однажды такая встреча обернулась интересным рассказом. Речь зашла о том самом Михалыче, который воспитывал проститутку Сару в бане, когда мы отмечали новогодние праздники.
Оказывается, он был причастен к массе темных делишек, тянувшихся еще с девяностых годов, и, естественно, не хотел мириться с переделом власти. В нашем городке он был одним из владельцев сети игровых клубов с автоматами, и когда вступил в силу новый закон об азартных играх, в котором предполагалось закрытие всех игорных заведений подобного рода, Михалыч не растерялся и договорился с местным прокурором о подпольной деятельности своих клубов. В итоге в таком режиме им удалось продержаться года полтора, пока всю лавочку не прикрыли. Был большой ажиотаж вокруг этого дела, ибо суммы в нем проходили весьма внушительные. Прокурор сбежал в Европу, откуда его достаточно быстро экстрадировали, а вот Михалычу повезло больше, и на какое-то время его след затерялся. Но, как сказал мой рассказчик, это был бы не Михалыч, если бы не банальная и тупая ситуация, в которой он обосрался. В общем, нашли его в Тайланде, где на него местным полицаям пожаловалась за избиение то ли очередная проститутка, то ли его сожительница. В итоге при обыске у него нашли наркоту и оружие, а в конце еще выяснилось, что он находится в розыске у Интерпола, несмотря на поддельные документы. Короче, сидеть теперь ему долго и несчастливо.
Да, кстати, о суде – «гуманном и непредвзятом». Артему дали шесть лет строгача за хранение и сбыт наркотических средств в особо крупном размере.
Теперь о самом грустном. Спустя где-то полтора года после той ночи в клубе скончался Леонид Иванович – смотритель местного краеведческого музея. Он ушел из жизни в возрасте семидесяти шести лет и сыграл огромную роль в моей жизни. Случилось это по воле судьбы в том самом музее, когда он сидел в своем старом советском кресле. Леонид Иванович, как обычно, читал местную коммунистическую газету, и его поразил инсульт. В результате его так и нашли, читающим газету, в очках без одной дужки. Помнится, как-то при одном из визитов я удивился, почему он не приобретет себе новые очки? На что он загадочно ответил, что новые очки нужны тем, кто хочет видеть по-новому этот мир, а его и так все устраивает. После того момента я загорелся идеей все-таки подарить ему новые очки, но практически все деньги всегда спускал на наркоту, объясняя это тем, что не знаю, какие нужны линзы. И лишь спустя много времени я понял, о чем говорил тогда старик. На самом деле он намекал на то, что новые очки нужны таким, как я, а вовсе не ему…
Спустя буквально полгода музей и вовсе закрыли. Вместо него сделали очередной продуктовый супермаркет. Так что можно сказать, что Леонид Иванович ушел из жизни как истинный капитан своего судна, прямо на капитанском мостике.
Чего, к сожалению (а может, и к счастью), не случилось со мной. Я говорю о клубе. Опять же, если брать отчет с той самой ночи дня рождения, то через два года меня оттуда все-таки уволили. Точнее, даже не уволили, а я попросту больше не приходил туда после того, как меня нашли в туалете для персонала с передозировкой от метадона. Рядом со мной валялся шприц, хотя даже без этого было вполне очевидно, что со мной произошло. Панику забил Андрюха после того как под конец дискотеки я сказал ему, что пойду в туалет. И когда спустя сорок минут он спустился, чтобы поторопить меня, то понял, что я не отвечаю ему. Тогда он позвал официантов, и те в итоге приняли решение выбивать дверь. Сначала все хотели утаить от администратора, но, естественно, это не получилось, так как вынести дверь по-тихому невозможно. Меня долго приводили в осилами персонала, обливали холодной водой, давали нюхать нашатырь и били по щекам, но потом все-таки вызвали скорую, когда поняли, что не справляются. Скорая приехала довольно быстро, так как была еще ночь, и дороги в городе оказались пустыми. После укола я практически мгновенно пришел в себя, и врач предложил госпитализацию, но я отказался, и пришлось расписаться в каком-то документе. Руководство клуба тоже не было заинтересовано в этом, чтобы не марать свою репутацию, и, как я понял, щедро вознаградило труд врача за молчание об инциденте. Итого в сумме я проработал в клубе «Муссон» чуть более четырех лет. По возможности старался не появляться в том районе, где находился клуб, чтобы не попадаться на глаза его сотрудникам, ибо мне было действительно очень стыдно за то, что произошло. Еще долгие годы я продолжал скучать по этой работе, хотя в глубине души прекрасно понимал, что она, безусловно, способствовала тому, чтобы моя жизнь стала хаотичной и неуправляемой. Самым смешным оказалось то, что прогноз Волка в отношении этого заведения полностью подтвердился. И спустя где-то два года после моего увольнения клуб закрылся, так как руководство не было заинтересовано в его развитии. По странному стечению обстоятельств на его месте появился продуктовый супермаркет, принадлежавший той же сети, что открыла магазин на месте краеведческого музея, и назывался он «Просвет».
