Если говорить о моем состояние, то это можно было бы описать как «внезапная телепортация маленького мальчика из затхлого барака, воняющего перегаром на Кремлевскую елку с морем игрушек, разноцветных гирлянд, подарков и, конечно же, Дедом Морозом и Снегурочкой». Моей радости не было предела. И это учитывая, что дискотека еще даже не началась.
Поднявшись в диджейскую, Фитиль с деловым видом стал мне объяснять, что есть что.
– Это микшер, включается здесь. Это деки, включаются вот тут, эквалайзеры, смотри сюда, мониторы и свет. За ним ты сегодня и будешь следить, – надменно сказал Фитиль и щелкнул подряд восемь тумблеров.
– Я как бы не умею. И вообще я в первый раз это все вижу.
– И что теперь? Я тоже не сразу во всем разобрался. Будешь учиться, что я, просто так тебя с собой взял?
– Да хер его знает, думаешь, я сразу смогу так во все вникнуть? – неуверенно спросил я.
– Вникнешь. Тут много ума не надо. Это на первый взгляд сложно, а когда принцип действия поймешь, то надрочишься, не очкуй.
– А музыку ты где брал?
– По-разному. Что-то в наследство досталось, что-то покупал, что-то в интернете нашел. Как говорится, с миру по нитке.
– Ну а что-нибудь серьезное есть? Из нашего? – намекая, спросил я.
– Не. Я сам здесь только вторые выходные, поэтому пока присматриваюсь, а жесть даже не записывал, чтобы по синей лавочке не врубить здесь. Хотя есть кое-что интересное. Специально для тебя сегодня записал, чтобы ты заценил. На, держи наушники.
После этого он вставил диск в проигрыватель и после его загрузки несколькими нажатиями нашел нужный трек. На цифровом дисплее высветилось название:
«Черный_рассвет_original_mix».
– Бля, вот это впечатляет, конечно! Срочно к себе в плейлист! Че, бухаешь тут?
– Ну так. Я, кстати, взял нам по парочке банок коктейлей, на вот, держи, – Фитиль расстегнул рюкзак и достал из него банку с коктейлем.
– О, благодарю.
– Не стоит. Ладно, ты пока побухай тут, музыку послушай в наушниках и изучи, какие кнопки за что отвечают, там они подписаны – «Фонари», «Лазеры», «Головы», «Стробоскопы», «Дым машина» и так далее, а я пока пойду с коллективом пообщаюсь, надо же налаживать отношения, – быстро протараторил он и скрылся.
Вначале, когда я нажимал все эти кнопки по очереди, меня как-то не сильно это впечатлило, но лишь до того момента, пока не выключили основной свет и не включили звук через колонки. Фитиль поставил какой-то «лайтовый микс» и позвал меня с собой в помещение для персонала. Там был туалет, в который он завел меня. Поначалу я подумал, что он просто проводит экскурсию и показывает внутреннюю, так сказать, рабочую часть процесса, но потом он задвинул щеколду…
– Че стоишь? Закатывай рукав, не тупи!
– Ты еще достал? – шепотом спросил я.
– Типа того, – промычал он, сжав зубами шприц и нащупывая вену.
Конечно, ничего он не доставал. У него изначально все было рассчитано на два раза. И тогда, дома, он просто нагло наебал меня, когда я предложил ему занюхать эту дрянь, но, видимо, ему не хотелось вмазываться одному, и поэтому он сказал мне, что там мало. Я, конечно, решил не протестовать, потому как мог вообще оказаться за бортом этого праздника, но определенные выводы сделал. Так тогда мне казалось…
И опять этот безумный приход. Мурашки по голове и уже знакомый вкус то ли яблока, то ли фиалки во рту. На самом деле мне хотелось подольше оставаться в этом туалете, и желательно одному, но спустя пару минут Фитиль тихо отодвинул щеколду, осмотрел коридор, чтобы никто не проходил мимо, и резко шмыгнул в него. Я, еще не до конца пришедший в себя от прихода, двинулся за ним, а в голове как будто играл тот самый безумный трек – «Черный рассвет».
– Ну че, как тебе? – ехидно поинтересовался Фитиль, когда мы пришли в диджейскую.
– Охуенно, конечно, но мог и предупредить, что у тебя еще есть, – как будто обидевшись, произнес я.
– Да меня самого только угостили, не гони.
Дальше, сами не замечая того, мы стали кивать в такт музыке, и пошли разговоры ни о чем. Просто было желание говорить, не важно, о чем, лишь бы общение не заканчивалось. Потом зашла официантка Саша и тоже присоединилась к нам, пока не начал подтягиваться народ, и ей пришлось идти собирать заказы. Сначала я не сразу врубился, что она тоже «обутая», но потом пригляделся к ее глазам и увидел огромные зрачки, а жвачка у нее во рту, которую она интенсивно пережевывала, окончательно убедила меня в этом. Потому что мы с Фитилем тоже очень активно пережевывали этот продукт, который буквально каждые двадцать минут просто превращался в кашу во рту, и мы закидывали все новые и новые резинки, не замечая этого. Тут у меня все срослось, откуда у Фитиля мог быть порошок, хотя это лишь мои предположения.
– Она что, тоже прикалывается?
– А ты че, сам не замечаешь? – улыбнулся он. – Здесь половина таких «работничков».
Больше я не стал вдаваться в темную сторону клубной жизни, а стал просто наслаждаться происходящим. Потихоньку, приблизительно к полуночи, клуб стал наполняться посетителями. Красивые, стройные девушки в коротких платьях и мини-юбках с шикарными прическами и маникюром, парни в шикарных рубашках и брюках или в ярких кофтах и футболках, подогретые алкоголем, начали активно выдвигаться на танцпол. Громкость музыки заметно возросла, и Фитиль стал выманивать все больше и больше людей, неумело сводя ротационную клубную попсу. Качество сведения было, конечно, ужасным, но знаменитые треки делали свое дело, несмотря ни на что. Я периодически пытался рулить светом и дым-машиной в такт музыке, и в один момент мне показалось, что у меня начало получаться. А может, просто кайф так разгонял, что казалось – ты само совершенство! Нет, даже казалось, что совершенно все вокруг! Периодически к нам заходили постояльцы, которые знали предыдущих сотрудников и возмущенно интересовались, где старые ди-джеи. Но одних, самых негодовавших, мы вежливо слали на хуй, а с другими, которые вели себя дружелюбно, знакомились и выпивали (конечно же, за их счет).
Обычно клуб работал до последнего посетителя, но чаще всего такого «персонажа» назначала охрана, и мы потихоньку делали музыку тише, а треки подбирали самые «унылые». В итоге самый шлак расползался сам собой, кому-то успевало перепасть, и они уходили парочками, а кто-то, увы, в этот вечер оставался в пролете, но, скорее всего, лишь до следующего раза…
***
Я искал себя в прошлом и будущем,
Я засыпал и просыпался спящим,
Я ходил по затерянным улицам,
Но меня даже нет в настоящем.
Хотя, может, и где-то парю,
Не подчиняясь безумному ветру;
В другом измерении молча стою,
В глазах отражая радужный спектр.
Или в виде чернеющей тучи?
Плююсь грозовыми ветками!
Разрывая громом могучим
Спящие нервные клетки.
Ну а может быть, в виде озера:
Спокойного, тихого, гладкого,
По которому никогда не елозила
Волна, как безобразная складка.
Или просто огромное дерево
В бесконечном осеннем лесу,
Теряющее листья растерянно,
Которых я уже не спасу…
«Что за гребаное нытье, блять? Опять какое-то унылое гавно!» – раздраженно подумал я, поджег клочок бумажки, на котором были написаны карандашом эти несколько строчек, и прикурил от пламени сигарету.
О да… это было оно, то самое утро после ночного куража. На секунду решил задуматься, сколько же я проспал? Час, два, три? Черта с два! Максимум, насколько мне удавалось отрубиться, так это пару раз минут по двадцать, и то только за счет действия огромного количества алкоголя в моем мозгу, который я, естественно, употреблял на голодный желудок. На секунду задумался, что если бы я был суицидником, то именно такой насыщенный букет давно завядших чувств я бы испытывал перед тем, как наложить на себя руки. Довольно сложно описать то состояние, которое приходит на «отходах» для тех, кто его не испытывал. Но я бы, наверное, назвал его самой неприкрытой, самой естественной ненавистью.
В момент прекращения действия фена ты начинаешь ненавидеть все пространство, что тебя окружает. Ты ненавидишь запахи, даже самые приятные в обычной жизни, на отходах они кажутся крайне резкими и противными. Ты ненавидишь любые звуки от шелеста листьев до пения птиц. В горло не лезет абсолютно никакая пища, хотя с последнего ее приема прошло уже больше суток, и желудок понимает, что пора чем-то подкрепиться, но ты не можешь. Ты не можешь абсолютно ничего, ведь за несколько часов до всего этого ты выплеснул в свой мозг такую дозу удовольствия в виде дофамина, серотонина и так далее, что его запасов банально теперь не хватает, чтобы поесть и ощутить вкус еды. И вот тут, казалось бы, сам организм дает тебе подсказку – нужно всего лишь… поспать!
«Поспать?!. ПОСПАСТЬ, блять!?.» – в голос спрашиваю я себя и начинаю в припадке колотить кулаком по подушке. На протяжении последних девяти часов я только и пробовал, что заставить себя уснуть.
Но это было нереально. Малейший звук или сквозняк возбуждали во мне такую ярость, что, заорав, я мог бы выбить стекла во всем доме, но… я тупо уткнулся в подушку, замотавшись в одеяло с ног до головы, и слушал отрывки какого-то тупого шоу, которое я включил по ящику, потому что в тишине мне просто хотелось вскрыться…
***
Не знаю, сколько часов я пробыл в таком «овощном» состоянии, но помню одно: в один прекрасный миг все мои мысли сконцентрировались на входной двери. Кто-то лихорадочно звонил в дверной звонок. Естественно, мамка это быть не могла (у нее имелся ключ), да и рано еще. Значит, кто-то пожаловал по мою душу. Неловко словил себя на мысли – может, это смерть наконец-то пожаловала, и в моем случае это был бы не самый худший вариант, но… вариант оказался действительно хуже. Снова Фитиль.
– О, здорово! Смотрю, постигаешь все прелести выходов?! – ехидно спросил он, хотя мне не удалось не отметить, что по сравнению со мной он выглядел как цветущая сакура, а я – просо, обильно поеденное тлей.
– Че хотел-то? Позлорадствовать пришел?
– Ну зачем же так-грубо-то? Сразу позлорадствовать? Мы же теперь напарники!
– В смысле напарники? – не сразу врубился я.
– Ну вообще-то сегодня суббота, если ты не забыл.
– И что теперь, у нас по субботам какой-то обряд делать положено? – ехидно спросил я.
– По субботам у нас теперь работать положено! С вечера и до утра!
– Чего? Ты охуел? Ты меня видел? Какая к хуям работа?
– Мы теперь с тобой ответственные за проведение вечерних мероприятий в самом пафосном клубе «Муссон»! – официально заявил Фитиль, только фанфар не хватало.
– Не, братан, ты, конечно, извиняй, но тут без меня. Да и посмотри на меня! Какой из меня ведущий дискотеки, я еле языком ворочаю.
– Именно поэтому я и здесь, мой юный, несмышленый друг, – быстро проговорил он, разулся и двинулся в сторону кухни.
Тут он снял с плеч знакомый мне уже рюкзачок и извлек оттуда инсулиновый шприц.
– Ну, вот и доктор пожаловал, будьте так добры закатать локоток, – снова перешел он на деловой тон.
Если сказать, что меня передернуло, то это не сказать ничего. На мгновение на чашах весов встало то вчерашнее состояние блаженства и сегодняшняя абсолютная депрессия, в которой я, к сожалению, еще находился. Естественно, раздумье было недолгим, и я закатал рукав, пару раз качнул кулаком, и… ГОТОВО! Вот оно, то лекарство, которое было необходимо. Снова этот яблочно-фиалковый выхлоп изо рта на приходе, снова эти мурашки забегали по голове, и ты в сказке. Скурив по парочке сигарет на приходе, мы начали собираться в клуб.
Я старался как можно быстрее убраться из дома, еще до прихода мамы, но, к сожалению, это не получилось. Она вошла в дверь, когда мы уже практически обувались.
– О, привет, мамуль! – вежливо поздоровался я и помог ей, взяв пакеты с продуктами.
– Здрасьте! – поздоровался Фитиль.
– Привет, ребят! Вы что, куда-то собрались? Там на улице слякоть такая, да и поздно уже!
– Да, мам, мы в клуб пойдем, – напряженно ответил я.
– Как это? Опять в клуб? Вчера же только там были, пить опять будете, вон до сих пор перегар в комнате стоит, и вся одежда табаком пропахла! – рассерженно сказала она.
– Да нормально все будет, мамуль, я обещаю! Нас там, может, работать оставят, – восторженно заявил я, но Фитиль этого восторга не разделил, прекрасно понимая волнения моей мамы.
– Этого еще не хватало – по ночам где-то шляться!
– Блин, ну мне же не пятнадцать лет, в конце концов.
– Теть Лен, все будет хорошо, я проконтролирую, обещаю, – сказал Фитиль и начал ускоряться, чтобы побыстрее ретироваться.
– Ладно, давайте, но учти, Николай, что я опять не усну, пока ты не явишься!
– Хорошо, мамуль, я буду аккуратно себя вести, не беспокойся, нас в конце всех на такси развозят, а внутри охрана сидит, так что не переживай, прошу тебя.
Если бы не Фитиль, то я так бы и трепался с мамкой, пока меня не отпустило, но его этот диалог, по всей видимости, конкретно напрягал, может, чувствовал какую-то вину за собой, а может, просто торопился попасть в клуб.
***
Не хочу повторять все вышеописанное, что творилось в клубе, добавлю лишь, что пятница по сравнению с субботой была детским утренником. Народу в ночь на воскресенье являлось раза в два, а то и в три больше. Стройных девочек в мини-юбках и мини-платьях просто пожирали глазами стройные самцы с короткими прическами и упругими кожаными аксессуарами в брюках, и я сейчас не про члены. Бабки! Лавэ! Капуста! Как только ни называй эту волшебную бумагу, но на нее липли все! Как навязчивые насекомые в самый жаркий день к липкой ленте. За деньги ты можешь поздравить кого угодно через микрофон на весь клуб, естественно, не сам, за тебя это сделает ди-джей, но от твоего имени. Как раз в тот вечер мы с Никитосом, еще сверху фена накурившись гарика и шлифанув все это парой коктейлей водки с энергетиком, начали открывать в себе дар ведущих. Сначала для вида мы пару раз поздравили каких-то выдуманных персонажей, чтобы толпа заглотила приманку и поняла, что у нас есть такая функция. Но потом заказы посыпались, как из рога изобилия. Специально для этого я у официантов намутил себе блокнот, чтобы записывать туда поздравления, который впоследствии сыграет большую роль в моей жизни. Старался писать как можно короче, чтобы Фитиль мог все это зачитывать, потом он просто перестал разбираться в моем почерке или сделал вид, что не понимает написанного, после чего в дело пришлось вмешиваться мне. Какие эпитеты я только не использовал, поздравляя то именинников, то молодоженов, то вновь ставших отцами, матерями и бог еще знает кем. Народ был в восторге до тех пор, пока не случился конфуз.
Два изрядно подпитых быка не поделили очередь на поздравления. Все мои уговоры на них не действовали, каждый хотел быть впереди, и в итоге они устроили гладиаторские бои прямо в нашей каморке. Охране пришлось впрягаться, но после этого случая поздравления на вечер автоматически отменились. Но зато мой «ораторский» талант не обошел администрацию, и в скором времени заказные поздравления стали фишкой нашего клуба. Благо еще, что все деньги за заказы мы оставляли себе. Это было золотое дно!
В тот период моя жизнь разделилась на две части. Это серые, унылые будни, проходящие в универе, изредка украшенные несколькими плюхами «гарика» и накуренной физиономией Колючего, с одной стороны, и волшебный мир клубной жизни – с другой, где воздух был пропитан запахами табака, дорогого алкоголя, парфюма, кофе и многого другого. Я жил от выходных до выходных. А будни в основном были посвящены изучению светового оборудования на форумах в интернете.
Когда Колючий узнал, что я устроился работать в клуб, то был искренне рад за меня и, конечно же, сразу поинтересовался, смогу ли я протащить его туда. Впоследствии мне часто приходилось проводить людей к нам, но я не испытывал от этого большого удовольствия, ведь это значило, что мне надо было нести ответственность за них и за их поведение. Но после нескольких случаев с пьяными приятелями, заблевавшими туалеты, я резко сократил число людей, которых проводил в клуб.
Тут, думаю, стоит упомянуть об отношении моей мамы к тому образу жизни, который я вел. Безусловно, я замечал, что она беспокоится. Да и сама она мне неоднократно об этом говорила, но я, чтобы не испытывать чувства вины, старался максимально проявлять заботу по отношению к ней. Часто с утра после клуба на заработанные деньги я в пьяном угаре покупал ей большие букеты цветов и конфеты. Будучи еще достаточно молодым, я выполнял какие-то обязанности по дому, но, естественно, только после того, как на это внимание обращала мама. Я старался показывать ей, что стал уже самостоятельным. А если она начинала причитать, то с недовольством объяснял ей, что я уже не маленький и что сам хочу решать, чем мне заниматься дальше. Конечно, это была абсолютно неравная борьба житейского опыта и мудрости с маминой стороны против юношеского максимализма – с моей.
Вскоре наступила зима, и средой моего обитания стали обшарпанные подъезды с компанией друзей и ночной клуб. Между ними изредка мелькал университет. В нашей компании в разное время насчитывалось от пяти до двенадцати человек. Это была типичная для тех времен компания. Думаю, в каждом городе, каждом дворе были такие сообщества по интересам. А интересов обычно оказывалось немного: выпить, покурить, потрахаться. В общем, получение удовольствия от жизни самыми примитивными и наиболее известными человечеству способами.
***
– Здравствуйте, Петр Сергеевич, можно войти?
– О, какие люди пожаловали, проходи, Николай, присаживайся.
– Мне методистка сказала, что вы меня вызывали.
– Еще недели две назад, но ты, как я понимаю, объявился только сейчас.
Да, просто у мамы проблемы со здоровьем были, и мне
пришлось отсутствовать какое-то время на занятиях, – жалобно произнес я.
Так в очередной раз начинался разговор с деканом, который снова вызвал меня для беседы по причине моих регулярных пропусков занятий и низкой успеваемости. Безусловно, я знал, что это рано или поздно случится, но каждый раз находил причину не появляться у него. В конце концов методистка связалась с моей мамой, и та закатила дома скандал, сказав, чтобы я на следующий же день пошел в деканат.
Петр Сергеевич стал деканом моего факультета незадолго до моего поступления, и мне он, честно говоря, нравился. Я уважал его, потому что он создавал образ современного управленца и преподавателя, в отличие от тех пропахших нафталином преподов, с которыми мне приходилось общаться на парах. Он носил строгий серый костюм, который безупречно сидел на нем и создавал образ энергичного и целеустремленного человека. Острые черты лица и проницательный взгляд выдавали достаточно умного руководителя. И, честно говоря, мне не доставляло удовольствия постоянно врать ему, так как я понимал, что мой пиздеж он чувствует за версту, словно хищник, преследующий добычу, у которой открытое кровотечение.
– Странно, эту же причину называл твой боевой товарищ и тезка Николай Громов. Только в его случае заболел отец, – с сарказмом произнес Петр Сергеевич и продолжил: – В общем, ситуация у тебя непростая, Николай, и я надеюсь, ты в курсе, не так ли?
– Да, но я сейчас стараюсь максимально исправить ее.
– Сколько у тебя задолженностей?
– Три. По взаимозаменяемости, сопромату и термеху.
– А по моим данным – четыре. Еще по физкультуре. Или я ошибаюсь? – иронично спросил декан.
– Нет, Петр Сергеевич, не ошибаетесь. Я просто забыл про нее, к своему стыду.
– Хорошо, тогда ближе к делу. Скоро начнется летняя сессия, а потом будет практика. У тебя на сегодняшний момент четыре задолженности с прошлого семестра, и в институте ты появляешься реже, чем заочники. Как мы поступим с тобой?
– Я буду исправляться и гасить задолженности, – виновато произнес я.
– Звучит недостаточно убедительно с учетом того, что это уже не первый наш разговор на данную тему.
– На этот раз точно. Я обещаю вам!
– Хорошо. Сколько тебе надо времени, чтобы погасить все?
– Две недели, – поразмыслив, ответил я.
– Хорошо, через две недели я жду тебя в этом кабинете. Удачи.
В коридоре меня уже ждал Колян:
– Бля, че так долго? Я уже успел сходить купить бутылку и фольгу, а ты там все мозги ебешь! Че сказал-то хоть?
– Дал две недели, чтобы погасить задолженности, – ответил я.
– Мне тоже. Я к нему на прошлой неделе ходил. Всю кровь мне выпил. Но я не думаю, что нас вот так просто отчислят, им же бабки тоже нужны. Это если бы мы на «бюджетке» учились, тогда еще может быть, а так вряд ли.
– Такие, как мы, на «бюджетку» не попадают, – с иронией произнес я.
Разумеется, спустя две недели я не закрыл все долги по зимней сессии. За это время я смог сдать только один зачет. Думаю, довольно просто догадаться, какой. Естественно, это был зачет по физкультуре. К остальным зачетам и экзаменам я не был допущен по разным причинам. Где-то не сдал лабораторные, где-то курсовую, где-то контрольную и так далее. Но посещение декана все-таки дало мне кратковременный стимул для того, чтобы закрыть сессию. Эту ситуацию я в целом также рассматривал как некий квест, в котором декан сыграл свою роль – требовательного, но справедливого руководителя, а я свою – раскаивающегося студента, обещавшего взяться за ум. Задачу, поставленную Петром Сергеевичем, я смог выполнить только спустя месяц, когда уже начиналась летняя сессия.
Вообще мое положение в институте было обусловлено двумя стимулирующими факторами, которые заставляли меня хоть как-то грызть этот гранит науки, но я скорее даже не грыз его, а вяло лизал. Первым фактором была моя мама, которая постоянно пилила меня за учебу дома, а вторым – деканат во главе с Петром Сергеевичем со стороны института. Получается, что я как бы находился между молотом и наковальней, и лишь «Муссон» был моей настоящей отдушиной. Когда я становился за световой пульт, то чувствовал себя волшебником, который может при помощи магии создавать неповторимую атмосферу вокруг себя и дарить праздник окружающим. Конечно, световику в клубе не уделялось столько внимания, как тому же ди-джею, но я в этом и не нуждался, потому что был полностью поглощен процессом. Игра лазеров, стробоскопов, ультрафиолетовых ламп и остальных световых приборов окунала меня с головой в этот мир насыщенных, ярких цветов, приправленных дымом и сверкающих в такт музыке. Брызги световых красок будто разрезали мрачную действительность и на какое-то время заполняли ее собой. Порой мне казалось, что я даже могу осязать эти цвета и звуки, они будто вселялись в меня, и я мог вдыхать их и выдыхать обратно уже другие, более насыщенные. Даже спустя какое-то время после вечеринки у меня могли возникать яркие вспышки света перед глазами и были заложены уши от нескольких киловатт звука.
***
– Че так долго? Где тебя носит? Ты время вообще видел?
– Успокойся, не кипишуй! Ты микс нашел, который я просил? Зарядил его? – поинтересовался у меня Фитиль.
– Да.
– Вот и отлично! За это будешь поощрен «Орденом мужества за заслуги перед Отечеством» и еще кое-чем, более приятным, – загадочно произнес он.
– Чем же?
– Всему свое время! Сходи лучше на кухню и замути нам чайник чая.
– У меня есть пара банок коктейлей.
– Просто сделай, что я тебя прошу, пожалуйста, – настаивал на своем Фитиль.
По его расширенным «болтам» и челюстям, яростно перемалывающим жвачку, я сразу понял, что он уделанный. Но вел себя он все равно необычно. Вместо тысячи бесконечных вопросов он как будто не хотел общаться со мной, такое чувство, что это обламывало его, и поэтому он попросил меня сходить за чаем.
Намутив чаю, я пришел в нашу «аппаратную», как мы между собой называли балкончик, и сел на стул, который стоял у стены. Никит налил себе чашку чая, потом отхлебнул из нее и стал что-то нащупывать в маленьком кармашке джинсов. Спустя какое-то время он достал спаянную слюду из-под пачки сигарет, в которой находилась таблетка белого цвета. Естественно, мне не надо было объяснять, что это такое, так как на ней был отчетливо виден рисунок в виде четырехлистного клевера. «Экстази» – «ешки», «ехи», колеса, покрышки – вот как называлась эта чудо-таблетка. Единственный вопрос, который я задал Никитосу, заключался в том, сколько мне проглотить:
– Целую или половину?
– Я целую хавал, – не отводя глаз от пульта, ответил он и добавил: – Вообще жопа.
– Это радует! – ответил я и закинул колесо в себя, запив его чаем.
То, что происходило дальше, описать словами практически невозможно. Создавалось ощущение, как будто внутри меня взорвалась ядерная бомба, начиненная обогащенной любовью. По моему телу начали гулять эйфорические волны, которые то приливали к самой голове, то спускались в грудь. Казалось, что внутри меня каждая клетка представляет собой совершенную единицу блаженства, и в совокупности они представляют собой абсолютный механизм любви. В тот момент я испытывал удовольствие абсолютно от всего, что меня окружало: музыки, света, запахов, посетителей, общения, чая. Даже Фитиль мне казался прекрасным, отзывчивым и щедрым человеком. Такое чувство, что я находился в какой-то среде, некоем эфире счастья, которой был невидим и неосязаем, но я мог ощутить его присутствие. Одним словом, меня разрывало от эйфории. На пике действия наркотика дошло до того, что мне даже стало в напряг говорить, потому что я чувствовал, как это начинало меня обламывать, поэтому я просто встал за свой световой пульт и делал вид, что полностью поглощен работой, но через какое-то время появилась она…
– Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, к кому я могу обратиться по поводу поздравления? – обратилась она к нам.
На какое-то мгновение мне показалось, что в нашу «аппаратную» залетела фея из детской сказки, нарисованная японскими аниматорами в стиле аниме. Она была одета в короткое белое платье с глубоким декольте, обтягивающее стройную, сексуальную фигурку. Каштановые длинные струящиеся волосы, спадающие на обнаженные плечи и спину. Огромные зеленые глаза сияли, словно два изумруда, от которых невозможно оторваться. Сочные губки, накрашенные алой помадой, которая была безупречно подобрана в цвет аккуратного маникюра. А ее парфюм! Я готов был дышать им вечно в тот момент, и мне даже на секунду показалось, что если я перестану чувствовать его, то немедленно начну задыхаться, как рыба, которую прибоем вынесло на берег.
Было видно, что она растеряна, так как Фитиль вообще проигнорировал ее появление ввиду того, что стоял в наушниках и подбирал очередной трек для сведения. Он часто так поступал, когда не хотел общаться с клиентами, делая вид, что погружен в работу. А я попросту был очарован, и если бы не сушняк, который одолевал меня от «Экстази», то я бы залил всю аппаратуру слюнями от созерцания такой красоты.
– Здравствуйте, мадмуазель! – звонко поприветствовал я девушку и боковым зрением отметил, что Никитос судорожно перебирает папку с дисками, не обращая на нас абсолютно никакого внимания.
– Здравствуйте еще раз, подскажите, пожалуйста, как мне поздравить подругу с днем рождения и заказать для нее песню?
– Как зовут? – спросил я.
– Алена.
– Очень приятно. Николай, – сказал я и протянул девушке руку.
– Да нет же. Это подругу так зовут, а меня зовут Алиса, – рассмеявшись, сказала моя собеседница и пожала мне руку.
– Какое красивое и редкое имя.
– Спасибо.
В этот момент случилось в какой-то степени шокирующее и пугающее своей непредсказуемостью событие. Видимо, концентрация серотонина в крови у Фитиля достигла своего максимума, и он после того, как нашел нужный ему диск в папке, засунул его в проигрыватель и сделал то, на что вменяемый человек вряд ли бы отважился. Сначала он несколько секунд послушал и убедился, что нашел именно тот трек, который искал, потом задрал голову вверх, резким движением снял наушники и что есть мочи заорал в потолок. Сказать, что я испытал недоумение, не сказать ничего. Ведь я пытался всеми силами скрыть даже малейшее проявление того, что находился под кайфом, а это животное, как мне показалось, в один миг развеяло все сомнения у нашей очаровательной посетительницы. Мне трудно предположить, кем он тогда себя возомнил. То ли самцом гориллы, который вот-вот намеревается спариться со своей самкой в разгар брачного периода, то ли драконом, который, пуская огонь из пасти, угрожает сжечь поселение крестьян, то ли еще кем-то… Естественно, никто в клубе не слышал этого рева из-за громкой музыки, кроме одного человека, но в тот момент мне показалось, что лучше бы это услышал весь клуб, чем Алиса. Понятно было одно: его прет как последнюю скотину, и мне надо было исправлять ситуацию.
– Здрасти, – улыбнувшись, сказал Фитиль Алисе и как ни в чем не бывало, надев наушники обратно, продолжил заниматься своим делом.
– Может быть, мне зайти позже, когда ему станет полегче? – иронично произнесла гостья.
– Нет… нет, что ты? Просто мой дружище немного перебрал с клиентами. Все же приходят, предлагают выпить, закусить, ну, сама, наверное, понимаешь, какая тут непростая работа.
– Понимаю. Ну так что там с поздравлением?
– Держи ручку, блокнот и пиши: как зовут, с чем поздравлять, от кого и так далее.
– На, держи, посмотри, все понятно? – Спустя некоторое время Алиса протянула мне блокнот с написанным поздравлением.
– Да, все понятно.
– Сколько я тебе должна?
– поинтересовалась девушка.
– Давай поступим так. Я выполню это поздравление бесплатно, но ты пообещаешь зайти к нам после его объявления и выпить с нами в честь дня рождения твоей подруги.
– Договорились, – улыбнувшись, сказала Алиса и протянула мне руку для пожатия.
Когда она вышла, оставив за собой шлейф сладкого запаха духов, то я тут же отхлебнул коктейля из банки и закурил сигарету. Все последующее время у меня не выходили из головы эти пять букв: А, Л, И, С, А. Я подумал, что если в какой-то момент на нашей планете пропадут все языки, на которых говорили, говорят и будут говорить люди, и от всех языков останется только одно слово из этих пяти букв, то мне будет вполне достаточно, чтобы жить и радоваться с таким словарным запасом. Это имя как будто выгравировали тем вечером в моем сознании, и чтобы я ни делал, как бы ни пытался отвлечься, оно не выходило из моей «убитой» головы.
С нашего балкона мы могли наблюдать за всем, что происходит в клубе, как с маленькой сцены. И, естественно, на всю следующую ночь я сфокусировал свое внимание на одном хрупком силуэте в потрясающем белом платье. Под светом ультрафиолета в этом платье она напоминала мне ослепительно яркую, белую жемчужину, которая была самым редким экземпляром среди себе подобных, своего рода мифом, и считалось, что ее можно найти только в самой глубокой части мирового океана. Жемчужину, за которой охотились все ювелиры мира во все времена, которая восхищала свой красотой и чистотой. И вот она здесь: в обычном клубе самого обычного провинциального городка грациозно танцует под самую обычную ротационную попсу. Все это кажется так необычно…