Леонид Т
Черный рассвет (original mix)
– Я что-то не могу никак понять. То есть для кого-то церковь делает исключение, а для других – нет. Как-то несправедливо получается, вы так не считаете? – с ухмылкой спросил я.
– Это делается уже под ответственность священнослужителя.
– И перед кем же вы эту ответственность несете тогда, позвольте вас спросить? – никак не унимался я и хотел подловить батюшку.
– Перед Богом.
6. Бог
—
7. Про свет
– «Наконец-то это закончилось», – подумал я, когда вернулся домой с похорон. Но оказалось, что все только начиналось…
В тот день я предпринял еще несколько тщетных попыток связаться с Алисой по телефону, но она не брала трубку. Мою голову одолевали самые разные мысли, почему она не хочет общаться со мной, но вывод напрашивался сам собой: «Она все знает». Знает обо всех моих проделках, связанных с наркотой и оформлением фирм-однодневок на левых людей. А раз знает она, то знает и декан. Но откуда? Кто так любезно предоставил ей или ему (в зависимости, кто первый узнал) эту так тщательно скрываемую мной информацию? Но над этим вопросом мне не пришлось долго ломать голову, и я снова взял в руки мобильный телефон.
– Алло, здорово! Ты че сегодня даже не подошел и не поздоровался со мной? – начал я издалека.
– Да как-то не получалось все. Я думал, ты пораньше приедешь, и мы с тобой побазарим, а когда все началось, уже неудобно было.
– Ну с Алисой зато ты нашел время побазарить, я смотрю.
– Она о тебе интересовалась и переживала, почему тебя нет. Кстати, это она попросила позвонить тебе с утра, – начал оправдываться Колючий.
– Только почему-то сама не общается теперь со мной. Ты не знаешь, почему?
– Нет, – коротко ответил он.
– И ты ей ничего не говорил о наших с тобой движениях? – продолжал давить я.
– Конечно же, нет. Я что, ебанутый?
– А декану?
– Тем более. Бля, братан, я тут занят немного. Давай попозже созвонимся, а? Я тебя наберу, – как-то напряженно проговорил он и сбросил вызов.
– Пиздабол! – крикнул я в трубку, но там уже шли короткие гудки.
От ярости я начал колотить подушку кулаком и орать в нее:
– Сука-а-а, падла-а-а, гнида-а-а!!! Пидор!!! Мразь конченая!!! Я тебя убью, суку!!! Найду и угандошу!!! – с ненавистью кричал я в подушку сквозь слезы. Я был обессилен и опустошен. Мне стало страшно. На тот момент мне хотелось одного – сдохнуть! Но перед этим завалить этого Иуду – Колючего. Чтобы он мучился и страдал как можно дольше. Я мечтал отомстить ему, и чтобы это было красиво и максимально жестоко. Ведь если он рассказал все, что знал, то, получалось, лишил меня практически всего того, что мне было дорого. Конечно, я не мог предъявить ему очевидных доказательств, но других вариантов не было. Немного успокоившись, я решил не поддаваться эмоциям и все-таки какое-то время подождать, чтобы окончательно убедиться в своих подозрениях. В любом случае я увижусь с ним в универе, и там все решится, заключил я и начал собираться в клуб. Но перед этим зашел на кухню и налил стопку водки из початой бутылки, чтобы помянуть Илюху. Естественно, в тот день Колючий мне не позвонил…
***
На этот раз в клубе я решил обойтись только алкоголем, потому что чувствовал: мой организм практически истощен. Да и к тому же была пятница, а следовательно, на следующий день мне необходимо снова проводить дискотеку, и перспектива вновь не спать двое суток от амфетамина меня не привлекала.
Руководство клуба знало о том, что я был на похоронах, и разрешило взять отгул на эти выходные, но я решил выйти и поработать. Не потому, что хотел выслужиться перед начальством и показать, какой я ответственный сотрудник, а потому, что эта деятельность хоть как-то отвлекала от тех безумных мыслей, которые генерировала моя голова. Особенно после последних событий, случившихся в процессе и после похорон.
В клуб я заявился уже ближе к полуночи и изрядно накидавшись еще с пацанами в подъезде. Поприветствовав Андрюху, который также продолжал временно замещать Фитиля на посту ди-джея, я выстроил световые приборы и пошел к пацанам в бар. Бармены часто давали нам алкоголь в долг, вот и на этот раз я решил попросить у них бутылку водки, чтобы было не скучно коротать ночь. Посмотрев на мое состояние, они попробовали отговорить от этой сомнительной затеи, но я был непреклонен и настоял на том, что еще достаточно трезв. Причем выглядело это достаточно глупо: я то пытался коснуться одновременно пальцами носа, то рассказывал скороговорки. В итоге заветный «пузырь» был спрятан под кофту, чтобы не попасться на глаза администратору, и я, немного покачиваясь, проследовал в нашу «аппаратную», откуда по проводам, словно огромный спрут, растекаллись свет со звуком, создавая атмосферу веселья и праздника. Зайдя внутрь, я достал «дежурные» стопки, которые всегда хранились на нижней полке за эквалайзерами, и налил себе и Андрюхе. Не помню уже, в который раз я предложил помянуть Илюху, так как неоднократно делал это еще с ребятами в подъезде и дома.
– Не чокаясь, – произнес я, – за Илюху, братана!
Где-то ближе к трем часам ночи я уже был готов и после пары коктейлей, которыми нас угостил Андрюхин приятель, отправился спать в раздевалку на диван. С утра меня разбудила Светлана Сергеевна, администратор, и сказала, что меня уже ждет такси. Я поблагодарил ее и пошел на улицу, еще толком не понимая, что происходит.
Проснулся я дома с дикого похмелья. Голова напоминала огромный колокол, в который постоянно бил неумелый звонарь, отчего создавался не гармоничный перезвон, а отвратительный гул. С трудом запихнув в себя кофе с парой бутербродов, я все-таки решил, что надо выравнивать свое состояние, так как предстояла еще одна бессонная ночь в клубе. Тут я уже подумал, что выправить ситуацию может только «фен», и, сходив за «кухней» в ближайшую аптеку, где, надо сказать, меня уже знали, я достал из тайника остатки порошка и забрал с собой домой. Уколовшись, я ощутил себя как новеньким. От похмелья не осталось и следа, а вокруг все стало радовать, и в голове заиграли те самые колокольчики приятным, чистым и светлым перезвоном из легких мыслей.
По дороге в клуб я купил пару банок коктейлей и жвачку, чтобы не так сильно сводило скулы при разговоре. А когда вошел внутрь, меня подозвала Светлана Сергеевна, и между нами состоялся следующий разговор:
– Николай, я, конечно, все понимаю. Утрата друга, поминки и так далее, но прошу тебя больше не повторять подобных ситуаций. Клиенты клуба все видят, и может пострадать наша репутация, тем более конкуренции сейчас хватает, и это станет лишним поводом для того, чтобы ходили слухи, будто наши сотрудники позволяют себе выпивать на работе до беспамятства.
– Я понимаю, Светлана Сергеевна. Прошу прощения за вчерашнее и обещаю, что впредь такого не повторится.
– Пойми, никто не против, когда вы задерживаетесь здесь после работы и выпиваете друг с другом, но при посетителях прошу этого не делать. Я думаю, мы друг друга услышали.
– Да, – виновато произнес я.
– И еще кое-что. Мне на днях звонил Никита и говорил, что через пару недель готов вернуться играть. Но тут до меня дошли слухи, что у него есть проблемы с наркотиками, собственно, поэтому он сейчас и отсутствует. Я донесла это до руководства клуба, и встал вопрос о том, стоит ли его теперь возвращать. Ты что-нибудь об этом знаешь?
– Вы знаете, мне он об этом ничего не говорил, но я тоже слышал про подобные вещи, и не от одного человека, – с наигранной грустью произнес я.
– Просто его поведение в последнее время наталкивает на мысль, что это действительно имеет место быть. Так как он нередко опаздывает, включает какую-то слишком невменяемую музыку, приводит странных людей.
– Я ему тоже об этом говорил, но он меня особо не слушает. Тем более, я же ему не начальник и не могу как-то серьезно повлиять на него.
– Все-таки, вероятнее всего, нам придется с ним расстаться, – заключила она, – ты как на это смотришь?
– Я не могу принимать такие решения, это должны решать вы с руководством. Тем более, он же мой друг, и именно благодаря ему я работаю здесь, – начал стелить я, чтобы меня не обвинили потом, будто это я слил Фитиля.
– Это я прекрасно понимаю. Ну а как у тебя отношения с новеньким Андреем? Вам удается ладить? – поинтересовалась она.
– Вполне.
– Ну вот и отлично. Откровенно говоря, нам он тоже больше нравится, чем Никита, – призналась она и добавила: – Надеюсь, ты никак не связан со всеми этими наркотиками? А то у нас тут уже были случаи с официантами и барменом одним.
– Конечно же, нет, – сказал я, а у самого сердце в пятки ушло, так как испугался, что она меня сейчас «спалит» и выведет на чистую воду, определив, что я стою перед ней, «наюзанный в хлам».
– Смотри, а то мы с такими не церемонимся, – грозно предупредила она.
После этого разговора я быстро поднялся на наш балкончик, сел на стул к стенке, открыл банку коктейля и чуть ли не залпом выпил ее. Потом закурил сигарету и минут десять молча думал о том, что сейчас произошло. Благо под «шустрыми» язык подвешен как надо, и можно вести любые разговоры, но после нашего диалога с администратором меня все равно потряхивало. Что дни Фитиля в клубе были сочтены, я догадался с первой минуты и, честно признаться, был не против такого расклада. Так как с ним реально было невозможно работать. С каждым разом он «палился» все больше и больше. Я неоднократно говорил ему об этом, и у нас не раз возникали конфликты по этому поводу. Плюс ко всему меня раздражало то, что он постоянно опаздывал, и все претензии по поводу дискотеки предъявлялись в его отсутствие мне. Ну и, конечно же, я испытывал злорадство по тому поводу, как он тогда поступил со мной возле дома барыги-Артема и в больнице, так что это была своего рода месть ему за мое унижение. Но больше всего в тот момент я боялся, конечно же, того, что вместе с ним могут попереть из клуба и меня, если узнают о наших делах. Ведь работа в клубе, судя по всему, оставалась единственным, что меня радовало на тот момент в жизни…
***
Наступил понедельник. День, которого я ждал меньше всего. Черный понедельник по-настоящему пугал меня, так как мне необходимо было выдвигаться в универ, и это не предвещало ничего хорошего. Как назло, погода в это утро стояла ясная, и из-за горизонта не спеша начало выползать яркое осеннее солнце, протягивая свои холодные лучи навстречу ноябрьскому дню. Воистину черный рассвет серого ноября…
Как только я зашел в аудиторию, староста сказала, что меня срочно вызывает к себе декан, и мне необходимо отправляться к нему. Такого никогда еще не случалось. Обычно он вызывал на беседу к себе после окончания дня, чтобы не препятствовать учебному процессу. Из-за этого настроение у меня упало еще ниже. По дороге к корпусу я мысленно проигрывал предстоящий разговор, определяя, какую роль мне необходимо играть. Но все перечисляемые варианты сводились только к тому, что придется раскаиваться и признавать свою вину. Чем ближе я подходил к кабинету, тем сильнее было волнение, и в какой-то момент мне захотелось уйти и никогда больше не возвращаться сюда. Но что бы тогда я сказал дома маме? В конце концов я решил: будь что будет – и, стоя перед дверью в кабинет декана, постучал. Дверь оказалась заперта, и мне пришлось еще полчаса ждать, пока он вернется с совещания. За эти полчаса у меня в голове пролетели сотни мыслей вплоть до того, что он сейчас явится с операми, и они на месте повяжут меня, после чего заберут в СИЗО, так как я не знал, что наплел про меня этот гандон Колючий.
– Здравствуй, Николай, проходи, – поприветствовал меня декан, и открыв ключом дверь, пригласил внутрь. – Я сейчас был на совещании, и преподавательским составом было принято решение отчислить тебя, – как снег на голову обрушил он.
– Как отчислить? За что? – недоуменно спросил я.
– А ты разве не знаешь? У тебя две задолженности с той сессии и одна с позапрошлой. Руководство головного вуза в связи с проверками Министерства образования дало распоряжение на отчисление студентов с двумя и более задолженностями.
– Но, Петр Сергеевич, может быть, вы дадите мне какой-то минимальный срок, чтобы закрыть их. Я же всегда закрывал их, когда вы говорили, – дрожащим голосом попросил я.
– На этот раз не получится, – сурово произнес он. – Потому что есть еще кое-что, о чем преподавательский состав не знает, но, к сожалению, знаю я. Это твоя деятельность, связанная с регистрацией юридических фирм на некоторых студентов и распространение наркотиков в стенах нашего вуза. Я очень не хотел верить в это до последнего, Николай, но факты говорят сами за себя.
– И кто же сообщил вам эту информацию?
– Сначала ходили слухи, а потом я решил лично убедиться в этом, и пришлось пообщаться с некоторыми студентами, но их имена я называть не буду, потому что не считаю нужным. В общем, официальная причина отчисления – неуспеваемость. Приказ уже подготовлен.
– Но я уже давно этим не занимаюсь, – попытался оправдаться я. – Это была вынужденная необходимость, чтобы собрать деньги маме на операцию.
– Не ври мне! В случае с Ильей Лобановым ты тоже оказывал помощь маме? Да! Я в курсе всех этих событий от начала и до конца! Это не оправдание таким поступкам. Твоя мама знает об этом? Уверен, что нет! Ты интересовался у нее, нужна ли ей помощь, доставшаяся такой ценой? На что ты рассчитывал, когда принимал такое решение, Николай? – с досадой произнес он.
– А как бы вы поступили в моей ситуации? Где я мог найти такие деньги в такой короткий срок?
– Есть целая куча законных способов найти средства! От кредитов в финансовых организациях до долгов у знакомых. Как говорится, с миру по нитке – голому рубаха. Но ты выбрал самый худший путь из всех возможных. Но что меня больше всего разочаровывает – то, что ты при всем этом спутался с моей дочерью и нагло врал ей о способах своих доходов. Она ведь и правда верила тебе, любила, восхищалась тобой, что, несмотря на учебу, ты смог в такой непростой ситуации помочь матери. Постоянно просила меня проявлять к тебе снисхождение и идти навстречу в учебе. И я шел.
– Я ее об этом не просил.
– Это неважно. Важно то, что ты предал ее. Предал меня. Предал Илью Лобанова, который теперь гниет в могиле! Предал свою мать, в конце концов! И я не сообщаю ей обо всех твоих делах только потому, что уважаю ее и, учитывая состояние ее здоровья, понимаю, что ей сейчас нельзя нервничать. Хотя, когда узнал обо всем этом, под напором эмоций хотел сразу сказать ей, но потом посчитал, что все-таки она не виновата. Признаюсь, я был очень разочарован. Не буду скрывать и того, что ты мне нравился. Несмотря на твое нежелание учиться, я всегда давал тебе шанс. Верил в тебя, потому что никогда не считал тебя глупым и в глубине души надеялся, что в конце концов ты возьмешься за голову, но, к сожалению, прогадал. Поэтому иногда приходится жертвовать единицами, чтобы спасти сотни и тысячи. Особенно, когда подвергается опасности коллектив.
– Я тоже любил и люблю вашу дочь, Петр Сергеевич. Я не хотел причинять ей боль и говорить обо всем этом. А в случае с Ильей мне действительно хотелось помочь ему, так как он употреблял сильнодействующие наркотики, и я искренне верил, что смогу помочь, но, к сожалению, ошибся, – виновато произнес я.
– Ошибся он. Почему ты не посоветовался, прежде чем совершать подобные действия? С чего ты взял, что компетентен в таких вопросах? Ценой твоей ошибки стала человеческая жизнь! Ты хоть понимаешь это? – продолжал давить он.
– Понимаю. И сожалею.
– В общем, так. После отчисления и оформления соответствующих документов вход в университет тебе закрыт. И пока я работаю в этом вузе, восстановиться здесь ты не сможешь ни через год, ни через два, ни через пять. Это чтобы ты не питал ложных надежд. Также предупреждаю, что если ты продолжишь заниматься этими вещами, то чтобы я не видел тебя ближе, чем на расстоянии пушечного выстрела от университета! И если я снова узнаю, что кто-то из студентов стал жертвой твоих махинаций или тем более как-то замешан в наркотической среде, то тобой займутся уже соответствующие органы, и поедешь ты далеко и надолго! Благо связи имеются. К Алисе советую тоже больше не приближаться, в противном случае результат будет аналогичным! – убедительно выпалил он. – Тебе все понятно?
– Да. Можно напоследок две просьбы?
– Валяй, – перешел он на неформальный тон.
– Первая. Я хочу передать матери Ильи деньги, которые принадлежали ему и которые я не успел ему отдать. Поэтому прошу вас это сделать. Вы сможете помочь?
– Решил проявить благородство? Хорошо. Я подумаю, как это можно сделать. Вторая?
– Я прошу вас помочь мне поговорить с Алисой и попросить у нее прощения. Всего один разговор, пожалуйста, и вы меня больше не увидите, – чуть ли не взмолился я.
– Я подумаю над этим. Но даже если я ей сообщу об этой просьбе, то не уверен, что она захочет тебя увидеть. Уж слишком сильно ты ее огорчил, – более спокойно произнес он.
– Я понимаю, что не заслужил этого, но хочу хоть как-то загладить свою вину.
– Я тебя услышал. Теперь можешь идти к методисту и взять у него обходной лист. Даю тебе времени до конца недели, чтобы рассчитаться с вузом.
– А как же те деньги, которые я не оплатил за обучение за этот семестр? – поинтересовался я.
– Я этот вопрос решу. Конечно, мне стоило немало усилий, чтобы поручиться за тебя у ректора и руководства университета, но это была моя ответственность, и мне ее нести перед ними ценой своей репутации.
– Скажите, а Колю вы отчислять не будете? Ведь у него даже больше задолженностей, чем у меня, – хитро спросил я.
– Нет. Не будем.
– Почему?
– Тебя это не касается! Все, свободен! – резко выпалил он.
– До свидания, Петр Сергеевич. И, пожалуйста, не говорите маме обо всем.
– Не буду. Но искренне надеюсь, что после отчисления тебя призовут в армию, и там ты придешь в себя! Прощай, Николай!
Никогда еще я не видел декана в таком состоянии. Обычно спокойный и уравновешенный, он являл собой образец невозмутимости, но тут его как будто подменили. Такое чувство, что во время нашего разговора он еле сдерживал себя, чтобы не накинуться на меня. Глаза блестели от ненависти, а взгляд будто испепелял меня. Было действительно страшно…
***
Зайдя к методисту, я взял обходной листок и решил по максимуму закрыть его в этот день. Так как домой возвращаться не хотелось, а делать было больше нечего. Проходя мимо учебного корпуса, я заметил среди курящих ребят и девчонок своих сокурсников, а если точнее, то уже бывших сокурсников. И тут мне захотелось пройти мимо, чтобы они не задавали лишних вопросов, но вдруг во всей этой толпе я заметил его…
«Вот ты и попался мне, ебучий-Колючий», – промелькнуло у меня в голове, и, нащупав в кармане куртки зажигалку, я крепко сжал ее в кулаке. Как можно аккуратнее и незаметнее подобравшись к толпе, я протиснулся сквозь нее к своей жертве, словно хищник к добыче. И как только он обратил на меня внимание, я, подняв глаза, со всего маха въехал ему кулаком в челюсть так, что он рухнул на жопу. Тут же я хотел накинуться на него, но меня успели оттащить, а он, в свою очередь, успел подняться и ударил меня ногой в живот, но его сразу же тоже схватили и стали удерживать.
– Вы чего, пацаны? – выкрикнул кто-то.
– Совсем ебанулись? – прозвучало откуда-то.
– Ты, паскуда! Все из-за нее, да? Запал на телку кореша?! Я знал, что ты веденый на них, но не думал, что способен на такое, гнида! – орал я ему в лицо, не замечая окружающих.
– Ты ебанулся, что ли? Какая телка? Нахуй она мне не сдалась! Меня декан, сказал, отчислит, если я ему не расскажу все как есть! Да и к тому же благодаря мне ты вообще с ней сошелся! Кто тебе фотки в клубе делал тогда? – вытирая кровь с губ, злобно прокричал он в ответ.
– Не пизди, Иуда! Ты всегда мне завидовал! Во всем! Что я учусь лучше, работаю в клубе, у меня водятся бабки! А тут еще и телку такую себе отмутил, причем дочь декана! – продолжал я предъявлять ему.
– Ты ебучий барыга, и все! Какая телка? Какой клуб? Толкаешь наркоту пацанам и сам же на ней торчишь! Даже на друзьях не брезгуешь навариться! Вон один уже скопытился по твоей милости! Кто из нас еще Иуда тут? – парировал Колючий.
– Ты че несешь, черт помойный!!! Какой он тебе друг был? Ты ему каждый раз ебало собирался бить, как обожрешься дешевой синевы! Или не помнишь хотя бы тот случай, когда мы в музей собирались? Кто там кричал про говнаря и тому подобное? Хотя откуда тебе помнить, ты же был в говно тогда!
– Да пошел ты!!! Наркот конченый! Что с тебя взять!? – сплюнул он кровь, которая никак не останавливалась.
– Взять, говоришь, нечего!? Только вот бабки брать не брезговал от дел, в которые я тебя, выродка, подтянул на свою голову!
– Так, все! Хорош грызню устраивать тут! Отношения свои выясняйте за забором! А то сейчас обоих вас тут размотаю! – пригрозил какой-то бугай со старших курсов.
– Реально тормозите, пацаны! – поддержал его еще кто-то из толпы.
– Все! Расход! – сказал третий, и все побрели кто куда, так как перерыв между парами уже закончился.
– Сука!!! Не попадайся мне лучше на глаза! – крикнул я в спину Колючему, которого часть парней провожала в корпус.
– И ты мне, гандон!! – выпалил он в ответ и скрылся в дверях.
После этой перепалки пацаны отвели меня в сторону, поинтересовались, как себя чувствую, и отправили по своим делам, подождав какое-то время – окончательно убедиться, что я не вернусь.
Больше в тот день я не стал предпринимать попыток закрыть обходной листок и решил покинуть стены этого злоебучего универа. Потому что был в бешенстве, меня всего колотило и трясло от всей этой ситуации. Полностью опустошенный и сломленный, я чувствовал отчаяние, безысходность и беспомощность. Меня как будто бы загнали в тупик. Теперь стоял открытым вопрос об армии, в которую у меня не было абсолютно никакого желания идти. Но больше всего мне не хотелось возвращаться домой, так как я не знал, что сказать маме. Она потратила столько сил, средств и нервов, чтобы я получил это образование, а в итоге я подвел ее. Да еще в такой момент, когда она только начала приходить в себя после операции. Больше всего мне не хотелось, чтобы она после случившегося в очередной раз звонила декану и, унижаясь, просила за меня. Не имея ни капли мужества в тот момент и полностью поглощенный страхом, я так и не смог признаться ей, что меня отчислили. Ни в тот день… ни на следующий… ни через неделю. Вплоть до определенных событий.
***
– М-да уж… Ну что я могу сказать? В принципе, я не удивлен, и, по-моему, все к этому и шло, – заключил Волк после моего рассказа обо всем случившемся. – Я тебя сразу предупредил, чтобы не наводил никаких движений в своей шараге, но ты меня не послушал.
– Вот только ты не начинай причитать тут! Я этого декана гребаного наслушался уже! Еще один человек-комар! Всю кровь мне выпил.
– Что за человек-комар? – недоуменно спросил он.
– Ну это такая определенная категория граждан, которые мнят себя супергероями и знают, как тебе жить типа. Ладно, не заморачивайся особо, – махнул рукой я. – Лучше налей чайку, что ли.
– У меня есть и покрепче кое-что, – подмигнул мне Волк и достал из холодильника полбутылки вискаря. – Может, обмоем твой досрочный выпуск?
– Очень смешно. Я вот даже не знаю, что мне теперь матери говорить про все это.
– Ну, рано или поздно придется сказать как есть. Тут уже деваться некуда.
– Согласен. Но больше всего меня цепануло то, что этот крысеныш Колючий остался там и продолжит учиться. Хотя он, конечно, бревно полное в этом деле, и за это вдвойне обидно, – разочарованно произнес я. – Не, спасибо, я не буду бухать. Просто чаю сделай, и покрепче, если можно.
– Если я правильно понял с твоих слов, то он там остается учиться только потому, что за него мазу тянет этот твой декан, так? – подозрительно спросил Волк и поставил на стол чашку чая.
– Ну, по большому счету, да. Так оно и есть. Тем более после всего случившегося декан еще больше будет его опекать, как мне кажется.
– А если этого декана не станет, то его отчислят?
– Вероятность этого возрастет многократно, если придет новое руководство. Только я не пойму, к чему ты клонишь? Ты хочешь завалить декана, что ли? Нанять киллера? – иронично спросил я и рассмеялся от одной только мысли об этом.
– Ну зачем же так грубо? Можно сделать все гораздо элегантнее и технично слить его. Ты же сказал, что занесешь ему те бабки, чтобы он передал матери твоего покойного кореша, так? С помощью нехитрых манипуляций мы можем обыграть это так, что будто бы это взятка, и подтянуть на эту акцию в момент передачи соответствующих людей из органов. И буквально в один момент твой уважаемый всеми декан превращается в ненавистного коррупционера и предателя. Тем более ты сам сказал, что у вас в шараге какая-то проверка идет. А еще ему обязательно припомнят тот случай, когда он за тебя впрягался по поводу того, чтобы отложить платеж за обучение, и по-любому этот случай тоже вызовет определенные подозрения у его начальства, – с усмешкой заключил Волк.
– Хм… а повод для взятки какой будет? – поинтересовался я.
– Да абсолютно любой, связанный с обучением и оценками. Например, чтобы тебе закрыли какие-то долги, не с последней, а с предпоследней сессии, и ты официально закончил курс обучения по определенным предметам.
– Мне кажется, все это слишком рискованно, и если проводить серьезное расследование, то найдут много несостыковок. Да и к тому же человек он достаточно известный в городе, и у него найдется много защитников, – с сомнением произнес я.
– Ну так я же сказал, что мы тоже со своей стороны подтянем «соответствующих» людей, которые будут заинтересованы в том, чтобы дать ход этому делу.
– А если он начнет в ответ сливать нас? У него же тоже есть определенные связи, да и к тому же те долбоебы, которые подписали на себя конторы, могут стать свидетелями против нас.
– Да кто ему после этого поверит? Тем более к нам сложно будет подкопаться. Впрочем, смотри сам, мое дело предложить, – сказал он. – К тому же ты в скором времени, судя по всему, уйдешь в армию, и про тебя все быстро забудут.
– Спасибо, что напомнил, – с сарказмом ответил я. – Но это заманчивая тема, так что я подумаю надо всем этим.
Покинув логово Волка, я всерьез задумался над его предложением, ведь оно действительно было таким привлекательным, и я бы мог убить двух зайцев сразу. Слить этого тошного декана и поставить под угрозу обучение Колючего, а зная его «способности» к учебе, я не сомневался, что с новым руководством он надолго не задержится в вузе. К тому же после службы в армии (к чему я был уже морально готов) у меня появилась бы возможность восстановиться в универе и доучиться до конца. С другой стороны, где-то в глубине души я понимал, что всю эту кашу заварил я сам, и случившееся со мной было закономерным результатом. Но тотальное чувство несправедливости, а как выяснилось позже, банальная обида крайне мешало взять и принять все как есть. Я не мог взять ответственность за свои действия. В конце концов решил отложить все эти проблемы до разговора с Алисой, на который я очень надеялся и рассчитывал. Я дал себе срок, в течение которого, по моим ожиданиям, этот разговор должен бы был состояться, и если бы этого не произошло, то выбор бы пал за то, чтобы воплотить в жизнь предложение Волка.
***
Я не торопился выходить на связь с Алисой, так как понимал, что она испытывает очень неприятные чувства, и видеть меня в это время, пожалуй, ей хотелось меньше всего. Но после трех дней, прошедших с момента нашего разговора с деканом (по истечении которых, как мне казалось, чувства должны поостыть), я написал ей смс:
«Привет! Прошу, пожалуйста, давай поговорим? Всего один разговор, и ты меня больше не увидишь».
Никакой реакции не последовало. Спустя сутки предпринял попытку ей позвонить – то же самое. Затем последовал наш разговор с Волком, и я снова отправил ей смс:
«От этого разговора очень многое зависит, прошу, не игнорируй».
Прошло еще около суток, и я уже не рассчитывал, что она выйдет на связь, но уже ближе к ночи пришло заветное смс:
«Завтра. В 15:30 у моего подъезда. У нас 15 минут».
«Хорошо», – написал я в ответ.
Практически всю ночь я не спал и думал о предстоящем разговоре. Мою голову буквально разрывало на куски от мыслей. Я смоделировал огромное количество вариантов разговора и несколько раз даже засекал время по пыльным часам на стене, чтобы уложиться в эти долбаные пятнадцать минут и сказать ей все необходимое. Конечно, я испытывал призрачную надежду на то, что эти отношения каким-то чудом удастся спасти, хотя здравый смысл говорил об обратном.
За десять минут до назначенного времени я пришел к подъезду Алисы, закурил сигарету и стал ждать. Она появилась спустя минут двадцать, подъехав к дому на такси.
– Привет, – тихо произнес я. – В первую очередь я хотел бы извиниться перед тобой за все это. За то, что лгал тебе и причинил столько вреда.
– Это ничего не изменит, – сурово сказала она. – Не скрою, я согласилась поговорить с тобой только потому, что отец меня попросил об этом.
– Понимаю. Позволь мне хотя бы угостить тебя кофе, – предложил я.
– Нет уж, спасибо. Зная теперь, откуда у тебя деньги на него, я бы даже не стала пить его под дулом пистолета. Да и времени в обрез.
– Мне не хотелось, чтобы так получилось, правда. Я действительно испытывал нужду в деньгах, особенно когда встречался с тобой. Только от одной мысли, что не могу позволить себе купить для тебя цветы или конфеты, приводила меня в ужас, как и то, что не могу угостить тебя ужином в кафе или отправить на такси до дома после очередной нашей встречи. Я сразу начинал чувствовать себя никчемным и ничтожным, – виновато сказал я.
– Только при этих воспоминаниях меня начинает коробить. Неужели ты так и не понял, что такие нюансы не играли решающей роли в наших отношениях? Не скрою, конечно, мне было приятно, когда ты таким образом ухаживал за мной и проявлял заботу, но, понимая теперь, откуда все это, я даже не знаю, как мне отмыться от всего этого. Ты думаешь, что я не поняла бы, если бы на очередное свидание ты явился без букета цветов или шоколадки? Думаешь, я бы отвернулась от тебя? Это унизительно, если ты считаешь, будто я какая-то дешевка, которая повелась на букетик цветов или бижутерию и только по этой причине встречаюсь с тобой. А может, тебе просто было проще откупиться от меня таким способом, чтобы не вызывать подозрений? А? – сквозь слезы проговорила Алиса.
– Просто я запутался, – честно признался я.
– Запутался он. Не ври! У тебя с самого начала был холодный расчет! Начиная с того, как взять мой номер тогда в клубе, и заканчивая тем, что это ты спровоцировал в ту ночь моего бывшего засосать бухую девку, точнее, спровоцировал ее поцеловать его! Да!!! Теперь я все знаю! Коля мне все рассказал уже! И про то, как он делал фотографии, и про ваши махинации с учреждением фирм на всяких там наркоманов, игроманов, алкоголиков, включая отцовских студентов. И даже про употребление наркотиков!!! Все!!! Я теперь знаю абсолютно все! – уже откровенно рыдала она.
