Ирина Леонидовна Касаткина
Улыбка Амура
− Уже съела? − искренне удивилась она. − А было так много.
. − Может, еще? − расщедрилась Катька. − У меня осталась сотня − на полпорции хватит.
− Ого, порция − двести рублей! − испугалась Настя. − Не надо, ты что! Идем отсюда, пока все не истратили, а то пешком придется назад тащиться.
− Да не боись, в случае чего отец за мной приедет, не пропадем. Давай, купим тебе чего-нибудь на память рублей за сто, какую-нибудь безделушку. Смотри, какая собачка хорошенькая.
− Нет, нет, нет! Поехали домой! − И схватив Катьку за руку, Настя потащила ее к метро.
− Ну, поделись, с кем ходишь, − спросила Катька, когда они, сидя в полупустом вагоне, возвращались обратно.
− Ни с кем. Нет у меня никого. − Настя насупилась. − На что они сдались!
− Тю на тебя! Как это − на что? Нет, ты, правда, какая-то − с прибабахом. Сама, вроде, симпотная, но рожа вечно постная, как на похоронах. Может, поэтому на тебя никто не западает. А у меня сейчас такой парень − супер! Хорошенький-прехорошенький! Десятый заканчивает. И в ансамбле нашем играет. Я с ним уже неделю хожу. Целуется − м-м-м! Наверно, я с ним первым состыкуюсь.
− Катя, ты соображаешь, что говоришь? Тебе сколько лет?
− Почти четырнадцать. А что тут такого? У нас полкласса уже трахались. Ты хоть знаешь, что означает настоящий поцелуй?
− Что?
− Это звонок на верхний этаж, чтоб открывали нижний, вот что. Он мне сразу предложил, но я пока не решила. Как думаешь, стоит?
− Ты что?! − заорала Настя на весь вагон. − С ума сошла? Ни в коем случае! Зачем тебе это надо?
− Ну как − зачем. Интересно же. И вообще, я не соглашусь, другую найдет. А ты что − еще целка? В твои годы?
− Катя, как ты можешь! Это же мерзость что ты несешь! Тебе самой не противно? Неужели ты не понимаешь, что он тебя просто не уважает! Раз предлагает такое, когда вы едва знакомы. Да если бы мне кто такое предложил, сразу бы дала по морде! Слышали бы твои родители.
− При чем здесь родители? Я же с тобой делюсь, − надулась Катька. − Не думала я, что ты такая, − ничего сказать нельзя! Одно слово − провинция.
Она отвернулась и демонстративно уставилась в окно. Настя тоже отодвинулась и стала смотреть в другую сторону. Молча доехали они до своей станции, так же молча дошагали до дому и разошлись по разным комнатам.
− Ну и как тебе нынешняя Москва? − встретил Настю отец. − Что-то ты невеселая вернулась.
− Просто, устала. И если честно: не понравилась. В метро бомжи, на Арбате толкотня, на улицах мусор. А цены − на миллионеров что ли рассчитаны?
− Так ведь московские зарплаты не чета нашим, − вмешалась Галчонок. − Вся страна на них вкалывает да еще и Лужков бюджетникам доплачивает, − чего же не жить? У них учителя вдвое больше наших получают. И врачи.
− А давайте завтра уедем, − неожиданно предложила Настя. − Чего тут делать? В магазинах то же, что и у нас, только дороже. В музеях везде уже были. Лучше в Муроме подольше побудем, в лес походим. Или в Питере.
− Вот дожились! − изумилась мать. − В Москве нам уже делать нечего. Ты вспомни, как каждое лето в столицу рвалась. С весны канючила «хочу в Москву, хочу в Москву, когда в Москву поедем?».
− Так я тогда еще маленькая была, все было интересно. А сейчас: ну Кремль, ну Третьяковка − но ведь везде уже были.
− А действительно, раньше мы в Москву в основном за дефицитом мотались, − задумчиво согласился отец, − помнишь, как меня на конференцию послали, и я тебя с собой потащил. В магазинах у нас было шаром покати, а здесь продукты имелись, да и барахло тоже.
− Помню, как же, − невесело отозвалась мать. − Помню, перед отъездом заскочила в «Арбатский», там кофе давали. Очередь длиннющую выстояла, − и прямо передо мной он закончился. Стала умолять продавщицу хоть баночку продать, ведь, наверняка, у нее под прилавком припрятано, а я сейчас уезжаю. Так она губы поджала и цедит: «И очень хорошо, скатертью дорога!». Как я ее тогда возненавидела со всей Москвой в придачу!
− А где я была? − встряла Настя.
− А тебя еще на свете не было.
− Да, тогда все из Москвы тащили, особенно продукты. Даже загадка была: угадайте, кто такой: синий с красной полосой, весь пропахший колбасой. И отгадка: ростовский поезд «Тихий Дон».
− Неужели в магазинах продуктов не было? − Дочь недоверчиво уставилась на родителей. − А что вы ели?
− Что удавалось достать. Мама твоя с одной девицей занималась пару лет, а ее мать «Кооператором» заведовала, вот мы тогда пожили более-менее. И сосиски она нам доставала, и сливочное масло.
− А помнишь, как я чуть сознание не потеряла в очереди за окороком? В ГУМе на Красной площади. Ты пошел занять очередь в кассу, а я стою в толпе, духота − и вдруг у меня перед глазами все как поплывет. Ну, думаю, сейчас упаду людям под ноги. Прислонилась к колонне, а вокруг все кружится, кружится.
− Да, тебя потом в очередь еле впустили. Зато, какой окорок был, помнишь? Со слезой! А аромат! Теперь такого не продают − не ветчина, а какая-то резина. Там, наверно, не мясо, а одна соя.
− А помнишь, как мы чуть на поезд не опоздали? Из-за нашей проректорши, − засмеялась Галчонок. − Она накупила в Москве продуктов: тридцать оклунков и все их пересчитывала да пересчитывала. Уже надо в вагон садиться, а она расставила свои котомки с авоськами вдоль вагона, − и все никак не сосчитает. И тут как накатил на нас смех! Представляешь картину: доктор наук, проректор вуза, ученый с мировым именем − и прет из Москвы макароны, колбасу, сыр, конфеты, только тортов «Птичье молоко» шесть коробок! Два дня за ними стояла − вместо того, чтобы сидеть на заседаниях. Мы как начали хохотать, − никак не могли остановиться. Поезд отходит, а мы все ржем. Еле успели покидать все в тамбур, на ходу запрыгивали. Да, времена были!
− А сейчас что − хорошо? − тяжело вздохнул отец. − Все есть, зато денег нет. Не знаешь, что лучше: когда деньги есть, а купить нечего, или когда всего полно, а денег нет.
− Лучше последнее, − убежденно отозвалась Настя. − Деньги можно заработать, в конце концов. А вот когда купить нечего, тогда никакие деньги не помогут.
− Нет, тогда тоже все можно было достать, правда, втридорога. Только из-под полы. У кого деньги были, тоже не бедствовали. Так что мы решили: завтра уезжаем?
− Давайте денек еще побудем, − не согласилась Галчонок. − А то хозяева обидятся. Побродим по центру, посмотрим, что там новенького понастроили, на Манеж заглянем.
− Только ничего не покупать! Денег в обрез.
Но, когда они на следующий день сообщили хозяевам, что собираются отчаливать, те возмущенно заявили, что раз гостям столица не нужна, то все едут к ним на дачу. Должен же хозяин новой дачей похвастаться? И оба семейства после завтрака погрузились в машины.
Катерина не захотела ехать с ними: она еще дулась на Настю, да и планы у нее были другие. Поэтому они с Настей как следует и не попрощались. Сказали друг другу «пока» и на том расстались.
Да, это была дача! Было на что посмотреть! Перед двухэтажным теремом с колоннами красовался причудливо изогнутый бассейн. За деревьями виднелось бревенчатое строение, в котором угадывалась сауна, обшитая изнутри золотистой древесиной какой-то немыслимо ценной породы. В тереме имелся обширный холл с камином, на второй этаж вела витая лестница, там была даже гостевая комната. И небезызвестные удобства на обоих этажах. Неплохо живет столичная милиция.
Продемонстрировав гостям все апартаменты, хозяин угостил их своими яблоками и смородиной размером с вишню. Затем разжег камин и пригласил всех располагаться поудобнее, чтобы чувствовать себя, как дома. Но, поскольку дома у гостей и близко ничего подобного не наблюдалось, они вели себя скованно и больше помалкивали. Объяснив себе их неразговорчивость понятным потрясением от увиденного, Анатолий поинтересовался произведенным впечатлением.
− Камин зачем разжег? − насмешливо спросил Олег. − Вроде не холодно.
− А похвастаться? И удовольствие получить. Сам никак к нему не привыкну, все насмотреться не могу. Живой огонь − до сих пор не верится, что осилил все это. Зато теперь, как только Катька замуж выскочит, мы с Ларисой здесь обоснуемся, а квартиру дочке оставим, пусть сама хозяйничает. Вот такие планы.
− Это ж какую уйму деньжищ отвалил? Миллиона два, не меньше. Наследство получил или как?
− Все кредиты, кредиты, − вздохнул Анатолий, − десять лет теперь расплачиваться. Правда, кредит льготный: по блату один банк предоставил. Директор − мой клиент.
− Клиент − это как? Крышуешь его, что ли?
− Да бандюки его доставали, а я отвадил. Так он мне и с материалами помог, и с деньгами. И строителей своих прислал.
− Выходит, крышуешь. А сам бандюков не боишься? У тебя же семья.
− Кто, я? Бандюков? Да я ж их поименно знаю! Не, у меня с ними консенсус. А продавцы сами бабки предлагают, − знают же, какие у нас оклады.
− А если кто в прокуратуру заявит? Не боишься?
− Могут, конечно. Такая у нас ментов нынче жизнь: возьмешь − тюрьма, не возьмешь − расстрел. Крутись, как хочешь.
− А почему вы бандитов не переловите, если знаете поименно? − поинтересовалась Настя. − Они же людей грабят. Во всех газетах пишут. Продавцов ларьков и на рынках.
− Это сложный вопрос, Настенька. Так сразу и не ответишь. Ловим, конечно, помаленьку, но в основном всякую шушеру. А серьезные люди и покровителей имеют серьезных. Кроме того, продавцам зачастую все равно, кому отстегивать: бандюкам или родной милиции. Иногда бандюкам даже безопаснее.
− Почему? Что, милиция еще больше грабит?
− Настя, прекрати! − сердито оборвал ее отец. − Думай, что говоришь! Ладно, оставим эту тему. Давайте лучше по грибы, − лес рядышком.
− Лес-то недалеко, да только грибников в нем вдвое больше, чем грибов. Спозаранку шастают. Потому, кроме поганок да мухоморов, в нашем лесу сейчас ничего не найти. За грибами надо подальше ехать, во Владимирскую область. Вот там наберете.
− Так мы же туда и направляемся − к родне в Муром. К «заповедным и дремучим страшным муромским лесам». Вот уж где я душу отведу − и на рыбалке, и на «грибалке», − мечтательно вздохнул Олег. − Вы не обижайтесь, но после шашлыков мы отчалим, чтобы к вечеру быть там. А то у нас в планах еще Питер, а времени уже в обрез.
Поев шашлыков из молодой баранины, наши путешественники расцеловались с хлебосольными хозяевами, погрузились в машину и взяли курс на восток.
Глава 19. Муромский лес
Дорога теперь пролегала через лес, горячо любимый Настей и ее отцом. Только Галчонок была к лесу равнодушна и даже побаивалась его. А в грибах не разбиралась совсем. Зато Настя была настоящей «грибницей» − этому делу научила ее тетя Нина, жена отцовского брата Юрия, проживавшая с семьей в славном городе Муроме. В прежние приезды они с Настей пропадали в лесу с утра до вечера. Там ели, там и отдыхали, постелив одеяла прямо на мох. Настя вечно что-нибудь забывала на полянках: то зонтик, то кружку, то книжку. И поиски, как правило, ни к чему не приводили, − лес все забирал.
− Значит, вернешься еще, примета такая, − смеялась тетка.
Сидя на заднем сидении, Настя мучительно размышляла об услышанном на даче. Выходит дядя Толя тоже обирает продавцов. И вообще, живет нечестно. Конечно, иначе, откуда у него такое богатство: и иномарка, и дача. И у Катьки деньги не переводятся. Неужели все, кто живет богато, нарушают закон: берут взятки, обманывают? Наконец, не выдержав, она поделилась своими мыслями с родителями. Они долго молчали, потом отец изрек:
− Думаю, дочка, в нашей стране настоящее богатство честным путем приобрели единицы. А большинство толстосумов просто обманули и ограбили государство. Причем, грабили с попустительства тех, кто стоял в то время у руля. Все началось с этой непонятной приватизации. Раздали людям ваучеры, наобещали с три короба, а вышел пшик. Но кое-кому, кто сумел воспользоваться всякими лазейками в законе, удалось хапнуть. Мы живем в очень сложное время первоначального накопления капитала. Но надеюсь, что в дальнейшем все уладится. Нашему поколению, конечно, придется смириться с этой жизнью. Но вы должно жить лучше, честнее, а уж ваши дети и внуки, уверен, выведут страну из кризиса.
− Свежо предание, да верится с трудом! − скептически отозвалась Галчонок. − Пока ученый получает меньше неуча, ничего хорошего страну не ждет. На вашей же кафедре мне Анисимова жаловалась, что она, кандидат наук, старший преподаватель, получает чистыми четыре с половиной тысячи. Это при полной ставке. А уборщица в соседнем офисе − пять. Так сынок Афанасьевой смеется, мол, бросай, мать, эту работу, ступай в уборщицы. А взять нас с папой. Мы, работники вуза, папа доцент, живем беднее Белоконевых. Кто Наташина мама? Старшая медсестра в больнице. И у отца твоей подруги среднее образование, он в торговле работает. Но у них деньги всегда водятся, уж я-то знаю. Не раз занимать приходилось. Квалифицированный специалист должен зарабатывать больше неквалифицированного, как во всем мире, иначе страна превратится в банановую республику, никто учиться не захочет. Зачем? Чтобы потом работать за гроши? Уж лучше торговать. И мозги не напрягаешь, и живешь красиво.
− Мам, но неужели вы не можете ничего изменить? Почему бы вам не поднимать эти вопросы? В прессе, например. Обсуждать со студентами. Искать какие-то пути, а не надеяться на нас. Мы же ваши дети! Если вы не боретесь с безобразиями, то почему думаете, что мы станем? А может, мы еще хуже вас будем?
− Но, дочка, что лично мы можем сделать? Мы с папой? Только жить самим честно и быть честными со студентами. Да и то не всегда получается. Вот я, например, занимаюсь репетиторством, значит, уже нарушаю закон.
− Как? Разве это запрещено?
− Нет, конечно, но я должна зарегистрироваться в налоговой инспекции и платить налоги с каждого ученика. И занимаюсь я в нашем университете, а за аренду помещения не плачу. Чтобы все было законно, нужно собрать кучу справок, и все равно ничего хорошего не выйдет. Кончится тем, что меня просто уволят, да и папе не поздоровится.
− А ты зарегистрируйся в налоговой и занимайся дома. Разве нельзя?
− Скоро так и придется, − мрачно отозвался отец, − ректор предупредил, чтобы прекратили эту практику. Узнает, что кто-то занимается репетиторством на работе, выгонит, да еще и накажет заведующего кафедрой.
− Я чувствовала, что к тому идет, − вздохнула Галчонок. − Да я бы зарегистрировалась в налоговой, но боюсь! Начнут ходить домой с проверками, станут вымогать. Не напрямую, конечно, − но где гарантия, что кое-кто из них не связан с криминалом? Наверняка, связан. Нет уж, лучше буду заниматься потихоньку и не высовываться.
− Так, может, лучше оставить это дело? Как-нибудь проживем на две ваши зарплаты.
− Не проживем. Уже пробовали. На еду и за квартиру хватит, а на одежду и прочее нет. А если, не дай бог, кто заболеет, тогда вообще труба! На одних лекарствах разоришься. А врачи? Им же тоже надо платить.
− Но разве у нас медицина не бесплатная? Есть же какие-то полисы. Разве по ним не обязаны лечить?
− Знаешь, дочка, даром лечиться − лечиться даром. Залечат! Нет уж, когда речь идет о здоровье, денег жалеть нельзя. Так что, куда ни кинь – всюду клин! Ты уж извини, что мы с мамой тебе такую горькую правду раскрыли. Но ты уже большая, должна кое-что понимать в этой жизни.
− Да, невесело! − Настя погрустнела и крепко задумалась. Она и представить себе не могла, что им так непросто в материальном плане, − всегда считала, что денег у родителей если не много, то, по крайней мере, на жизнь хватает. А выходит, не очень-то и хватает. Может, не надо было им пускаться в такую дорогую поездку? Может, лучше было откладывать деньги на черный день, − вдруг кто заболеет или еще что-то стрясется.
Но, когда она поделилась своим сомнением с родителями, отец запротестовал:
− Нет, мы же так мечтали об этой поездке! Когда еще удастся? Ничего, как-нибудь справимся. Вернемся, начнем понемногу откладывать. И потом − почему кто-то должен заболеть? Зачем предполагать худшее? Надо беречь здоровье и быть осмотрительными, тогда ничего не случится. Ты лучше глянь в окно, какие березки пошли − просто сказка! Давайте выйдем, прогуляемся?
Они свернули с трассы на просеку − и скоро оказались в густом березовом лесу. Вышли из машины и замерли от восторга. Стройные стволы высоких берез в отдалении сливались в сплошной белый туман, сколько глаз ни всматривался, невозможно было заметить между ними промежуток. Никакой чужеродный ствол не разрезал эту молочную белизну, и казалось, ей нет ни конца, ни края.
− Грибами пахнет! − Настя потянула носом. − Ой, папочка, как хорошо! − И словно маленькая девочка принялась бегать между стволами, радостно подпрыгивая и повизгивая от восторга.
− Наверно, подберезовики здесь водятся. − Отец, посветлев лицом, смотрел на развеселившуюся дочку. − Может, насобираем на жаренку? Заодно и перекусим, − полдень уже.
− А когда до места доберемся? − обеспокоилась Галчонок. − Собирались ведь засветло приехать. И твои муромчане будут волноваться, небось, нас к ужину ждут.
− Да мы недолго, часик всего. Ты готовь еду, а мы рядышком поищем, может, и правда, чего наберем. Пошли, котенок. − И папа с дочкой устремились вглубь леса.
Сейчас найду свой первый гриб! − мечтала Настя. Какой он будет? Наверно, сыроежка, они чаще всего встречаются. А может, что получше? И она внимательно всматривалась в невысокую травку, окружающую мощные стволы берез. Вон что-то малиновое проглядывает под кустиком. Так и есть − розовая сыроежка. Да какая крупная, сахарная, без единой червоточинки! Жаль, нет корзинки: в кульке она может рассыпаться, ведь сыроежки такие хрупкие. Ну, ничего, мы ее все равно поджарим. А вон как будто картофелина у самого ствола. Ой, да это же гриб! Подберезовик, да какой хорошенький! Ножка стройная, белая в черных штришках, а шляпка куполом, тугая, коричневая, так бы ее и съела! Наберем, наберем на сковородку! А вот еще и еще − целая семейка подберезовиков, а рядом несколько сыроежек. Ого, кулек уже почти полон!
− Пап, я уже много насобирала, − подала она голос. − А у тебя как?
− Немного есть. Погоди-ка, а это что под елкой? Ого, котенок, вот так находка! Три белых, один другого краше. А вот их сыночек, не гриб, а игрушка! Иди, полюбуйся.
− Ой, пап, не срезай. Я сама хочу.
По его голосу Настя выбралась на небольшую полянку, где обнаружила своего папу, сидевшего на корточках под елкой. Присев рядом, она раздвинула еловые лапы и увидела тройку боровиков, выстроившихся по росту, как на параде, а неподалеку еще один поменьше. Дрожащими руками она поочередно открутила их от грибницы, как учила ее тетя Нина. − Ты бери грибок нежно за ножку, − говаривала она племяннице, − и аккуратненько откручивай, откручивай, тогда вся грибница в земле останется и не будет загнивать.
Правда, Настин отец никак не хотел следовать советам невестки и упрямо срезал грибы ножом.
Обследовав полянку, Настя к полному восторгу обнаружила еще один белый и с пяток сросшихся ножками янтарно-желтых лисичек. Ее кулек изрядно потяжелел.
− Давай остановимся да покушаем − мама, наверно, уже все приготовила. А потом еще с полчасика побегаем.
− Ой, мне отрываться не хочется. Хочется собирать и собирать. Ну ладно, пойдем, а она рассердится и заставит сразу ехать.
Они поели, потом отец решительно заявил:
− Или я убрюкаюсь на полчасика, или засну за рулем, выбирайте, что вам больше нравится. Не могу, спать хочу! Видно кровь прилила к желудку.
− Когда ж мы доедем? − всплеснула руками мать. − Ночью?
− Да я вас за час домчу! − Отец растянулся на подстилке. − Там меньше сотни километров осталось.
− Ага, будешь гнать, пока вляпаешься.
Но отец уже не слышал ее: по блаженно застывшему лицу было видно, что он отключился. Обреченно вздохнув, Галчонок прикорнула рядом.
− Мам, можно я поброжу поблизости, может, еще чего насобираю?
− Только недалеко, а то еще заблудишься, − ищи тебя потом.
И Галчонок закрыла глаза. А Настя отправилась на дальнейшие поиски, твердо решив найти еще хотя бы один белый. Но удача отвернулась от нее. Сколько девочка ни вглядывалась в траву и подножья деревьев, ничего не попадалось. Иногда казалось: вот он, гриб, но, наклонившись, она обнаруживала высохший лист, замаскировавшийся под шляпку боровика. Нашла всего две сыроежки, да и те трухлявые.
Незаметно она добрела до края березовой рощицы, плавно перешедшей в густой ельник. Здесь ей повезло больше: попалась россыпь лисичек, пяток сыроежек и две волнушки. Увлекшись поиском, Настя незаметно углубилась в лес, где росли высоченные ели, было темновато, а земля покрыта плотным ковром сгнивших иголок, сквозь которые никакой гриб пробиться не мог. Она повернула обратно, но, как ни пыталась выбраться в знакомый березняк, это никак не удавалось: кругом росли одни елки, перемежавшиеся с невысокими соснами. Временами между ними показывался просвет, но, выйдя на поляну, Настя обнаруживала совсем незнакомое место. Наконец, Настя поняла, что заблудилась.
Сначала она не очень испугалась, − принялась аукать, в надежде, что ее услышат. Но кругом стояла тишина, нарушаемая только посвистом птиц. Внезапно резко потемнело, и стало довольно прохладно. Настя принялась кричать изо всех сил, периодически останавливаясь и прислушиваясь, но безуспешно. Тогда она по-настоящему запаниковала.
А вдруг мама с папой пойдут меня искать и тоже заблудятся, с ужасом подумала она. Что я наделала! Бросят машину, а потом не найдут. Вот ужас! И ей отчаянно захотелось кинуться бегом, куда глаза глядят, только бы поскорее выбраться из этого мрачного леса. Но благоразумие взяло верх: она села на пенек и стала внимательно слушать тишину. И услышала: далеко-далеко призывно загудел автомобиль. Она встала и медленно пошла на его зов, временами останавливаясь, чтобы не сбиться с пути. А он все гудел и гудел, делаясь отчетливее, и вот, наконец, лес посветлел, пошли знакомые березы, звук стал совсем громким, березы расступились, открыв полянку с вопящей машиной и папой, давящим изо всех сил на клаксон.
− Напугалась? − Галчонок сердито посмотрела на взлохмаченную дочь, в волосах которой застряли сосновые иголки. − Будешь знать, как уходить одной в незнакомый лес! А если бы на тебя кабан напал? Их здесь немало водится. И собаки дикие, мы слышали лай с той стороны.
− Ладно, не пугай ее, она и так натерпелась страху. − Отец повынимал из волос дочки иголки и сочувственно погладил ее по голове. − Она больше не будет. Садитесь, поехали.
Они выбрались на трассу и покатили в направлении Владимира. Дорога была неширокая, но хорошая − ровный асфальт и веселые картинки за окном: то елки, то сосны, то смешанный лес, так и манящий под свои зеленые кроны. Но они больше не останавливались и, проскочив мимо областного центра, понеслись к желанному Мурому. Не прошло и двух часов, как добрались до места.
Глава 20. Грибная поляна
Муромские Снегиревы проживали в самом центре города. На втором этаже в двухкомнатной квартире панельной «хрущевки» обитал брат Настиного отца Юрий Владимирович с супругой, а прямо над ними в такой же квартире − их дочь Светлана с мужем и сыном, второклассником Мишкой. Старшая дочь Юрия Наталья жила в Петербурге − именно у нее и собирались остановиться наши путешественники по приезде в северную столицу.
Все семейство муромчан с нетерпением поджидало гостей, высматривая их с балкона. Когда долгожданный «Жигуленок» подкатил к подъезду, они дружно заорали, замахали руками и понеслись по лестнице навстречу прибывшим издалека родственникам. Снова начались объятия и поцелуи, затем перетаскивание наверх вещей и подарков. Главным и самым желанным гостинцем были десять килограммов баклажан, купленных Галчонком по дешевке еще на южной трассе. «Синенькие» были любимым лакомством муромчан с тех далеких времен, когда молодые южные Снегиревы впервые посетили Муром, привезя лиловые овощи, и Галчонок научила Нину делать из них «сатэ». Всю долгую зиму по большим праздникам муромчане наслаждались дивным кушаньем, накладывая его по ложечке на блюдечко, − и с тех пор «синенькие» стали для них самым желанным угощением. Зная это, Галчонок не поскупилась: баклажаны заняли почти весь багажник, вытеснив остальные вещи в салон машины.
− Мойте руки, и за обед. − Нина со Светланой принялись проворно расставлять тарелки. − Мы грибов нажарили, Юра с утра на рынок сбегал. Нынче грибы дешевы: год на них урожайный. − И хозяйка поставила на стол огромную сковороду, доверху наполненную жареной картошкой с грибами, посыпанными мелко порезанным зеленым луком. По комнате поплыл густой аромат грибного жаркого, от которого у проголодавшихся путешественников дружно заурчали животы.
− Ой, а мы тоже набрали грибов по дороге. − Настя высыпала на кухонный стол собранное в лесу богатство. − Давайте сейчас переберем и тоже пожарим?
− Не надо, оставь их на ужин, а то все остынет. Еще сосиски есть, а на десерт мы хворосту нажарили. Будем чай пить с медом.
К полному восторгу хозяев Галчонок открыла трехлитровую банку «синеньких» и вывалила содержимое в большую миску. Братцы хлопнули за встречу по стакану водочки, а женщины − по рюмке сладкого домашнего вина, и все дружно накинулись на еду.
После трапезы мужчины направились на Оку, − там покачивалась на волнах новенькая лодка, купленная Юрием к приезду дорогих гостей. Должен же он был продемонстрировать любимому брату приобретение перед предстоящей рыбалкой. А Нина принялась показывать Галчонку с Настей свой «зимний садик»: два десятка разнокалиберных кактусов самых невероятных форм и размеров, украшавших все подоконники в обеих комнатах. Особенно поразил Настю кактус в виде лепешки, с обеих сторон которой росли «заячьи уши» − два длинных овальных отростка. Тетя с гордостью продемонстрировала ей грамоту, полученную на выставке диковинных растений, и газету, где отмечалось это событие.
− А я читала, что спать в комнате с колючими растениями вредно. − Галчонок лизнула уколотый палец. − Вроде бы у них энергетика плохая.
− Ах, это все предрассудки! − воскликнула золовка. − Какой может быть от этих прелестей вред? Они ж мои цветочки, мои сыночки, знают, как я их люблю! Так и тянутся ко мне, когда поливаю. Вот эти через недельку зацветут. А какие у них цветы красивые! − это надо видеть.
Налюбовавшись колючими красавцами, они направились на кухню чистить грибы, привезенные гостями. Настя любила это занятие. Ей нравилось перебирать собранные грибы, обирать с них иголки и кусочки мха, срезать почерневшие места, вдыхая ни с чем не сравнимый грибной аромат, − и вспоминать лесные уголки, снова переживая радость находки. Вечером все с аппетитом уплели большую кастрюлю макарон с тертым сыром и поджаренными на сливочном масле грибами. Всем по ложечке досталось, ни грибочка не осталось.
За ужином состоялось бурное обсуждение планов на завтрашний день. Мнения разделились: половина спорщиков желала отправиться по грибы, а другая во главе с Юрием настаивала на рыбалке. Галчонок придерживалась нейтралитета: ей что рыбалка, что «грибалка» были одинаково «до лампочки». Этим сомнительным, с ее точки зрения, удовольствиям она предпочитала чтение или прогулки по магазинам.
В конце концов, большинство с перевесом в Мишкин голос приняло сторону «грибалки». Вздохнув, Юрий смирился, только потребовал, чтобы послезавтрашний день был целиком посвящен Оке.
− Встаем рано, − распорядилась Нина, − поздняя пташка только глазки продирает, а ранняя уже носик очищает. Нужно часов в семь быть в лесу, а то после восьми местные грибники все подчистят.
Утром, еще затемно все были на ногах. Наскоро перекусили бутербродами, попили чаю и погрузились в машину. Галчонок сонно пробормотала, что лучше займется готовкой, а пока еще поспит с часок, − и ее решили оставить в покое.
− Едем за Оку, − распорядился Юрий, − мы недавно открыли такое место, − закачаешься! На электричке с сотрудниками ездили, а потом еще с полчаса пешком. Красота неописуемая! Чистый сосновый бор, а на земле серебристый мох. А воздух! Можно ложками есть. Грибов тогда набрали несколько корзин.
− А какие там грибы? − поинтересовалась Настя.
− Разные. В самом лесу в основном моховики, но и белые попадались. А в подлеске маслят видимо-невидимо!
Он открыл атлас и принялся объяснять дорогу. Путь оказался неблизким: около часа езды. Зато лес там был действительно сказочный: чистый, прозрачный, корабельные сосны до неба и пружинящий мох под ногами.
− Какой запах! − Выскочив из машины, Настя азартно втянула носом воздух, настоянный на сосновых опилках. − Век бы отсюда не уходила! Вот бы где жить.
− Тогда тебе надо в лесничие, − засмеялся Юрий, − приезжай, у нас есть такой техникум.
− Нет, я уже решила: буду учительницей. Хочу преподавать точные науки. А поступать поеду в Питер.
− Значит, жить будешь у Натальи. Квартира у нее теперь большая, комнату тебе выделит. Ее соседи свалили за бугор, а две их комнаты ей достались.
− Вот повезло! Как же ей удалось? − изумился Настин отец.
− Удалось. Она же бухгалтер в ЖЭКе. Теперь у них на двоих с сыном четыре комнаты. Своего Петра она поперла, совсем спился. И выписать сумела.
− Где ж он теперь?
− Вроде подался на Колыму, на заработки. Давно от него нет вестей. Ну что, потопали?
− Я буду возле машины, далеко забираться не хочу, − заявила Настя, из памяти которой еще не выветрился страх, испытанный накануне. − Какая разница, где искать? И за машиной буду присматривать. А вы почаще аукайтесь, чтобы не так страшно было.
− Тогда я тебе ключи от машины оставлю, а ты чуть что гуди. − Отец протянул ей связку. − И если нас долго не будет, подавай периодически сигнал, чтобы мы далеко не разбредались. Как тут: звери встречаются?
− Да не слышно, вроде. Но кабаны есть − это точно. Может, и волки водятся, только они летом людей не трогают. А вот дикие собаки, что с волками спариваются, − эти опасны. Но я что-то не слышал, чтоб они в наших лесах безобразничали, они где-то севернее. Лисы есть, зайцы и прочая мелочевка. Так что, особенно бояться нечего. Но раз опасаетесь, давайте аукаться и далеко не разбредаться.
Разобрав корзины, взрослые углубились в лес. Мишка сначала потоптался возле Насти, но потом, передумав, побежал за дедом. А Настя побрела вдоль просеки, время от времени оглядываясь на машину.
Грибы стали попадаться сразу. Сосны-великаны стояли, как на параде, и пространство между ними хорошо просматривалось. Зоркая Настя издали замечала проглядывающие из-под белесого лишайника аппетитные головки маслят, россыпи лисичек под небольшой елочкой, яркие сыроежки. Вот валуй, который она сначала приняла за боровик, а вот еще сыроежка. А что там за деревьями желтеется? Ого, целая поляна одуванчиков. Постой: откуда в августе одуванчики?
