Илья Александрович Балабанов
Мир Опустел. Начнем Сначала!
Пляж уже видно и даже беглого осмотра достаточно, чтобы понять – больные ушли. Присмотревшись внимательнее, я все-таки замечаю два силуэта, согнувшиеся в тени большого камня. Они глодают кости и делают это очень увлечённо, постанывая и причмокивая от удовольствия.
– Падальщики, – шепотом объясняет дедушка, – дно пищевой цепочки. Вы утром настреляли еды, но этим всегда достаются только объедки. Они сами почти еда. Первые претенденты. Самые слабые. – он достаёт из-за пояса охотничий нож и передаёт его Олегу. – Нужно их тихо убрать. Чтобы не позвали остальных вернуться… Я для таких дел старый, а Енот молодой.
– Смотри, – ловит на ходу ситуацию Гриша, – если мы сейчас вон там спустимся, они нас из-за камня не увидят. Подкрадёмся ближе, я их отвлеку, а ты зарежешь. Пойдём?
Олег тяжело и часто задышал, махнул напарнику, чтобы двигался за ним и спрыгнул на склон.
– Отлично, – сказал Андрей, – будем прикрывать отсюда, если все пойдёт через задницу.
Словно из зала кинотеатра, мы наблюдаем, как ребята спускаются вниз. Как Гриша, добравшись до места стоянки, роется в наших вещах и, наконец, победно дёрнув кулаком в воздухе, демонстрирует нож с широким лезвием. Я, приподнявшись, показываю ему большой палец вверх, очень переживаю, но сразу принял решение, что помощь там не нужна, задача как раз для двоих.
Ребята обходят камень с двух сторон, двигаясь навстречу друг другу. Больные лежат на песке, выгрызают зубами мясо, оставшееся на костях в неудобных местах. Гриша уже видит Олега и перестаёт пригибаться. В полный рост резко выскакивает перед обжорами, и те, подпрыгнув от страха, пятятся назад. Олег делает два длинных быстрых шага им наперерез и четкими движениями всаживает нож по самую рукоять сначала в одного, потом в другого. Обжоры, будто и не было нанесённых ран, разворачиваются к нему, и той секунды, в которую они думают куда бежать, Грише хватает, чтобы подскочить и ударить их ножом ещё по разу. Один из больных падает на четвереньки, закрывая голову руками, а другой, несмотря на то, что из него обильно вытекает кровь, последним рывком сбивает Олега с ног и, не разобрав направления, бежит в море. Забегает почти по грудь, понимает ошибку, обреченно скулит и, превозмогая сопротивление воды, оставляя кровавый след, видный даже с нашей позиции, бредёт к берегу. Силы оставляют его, и он оседает. Просто держит голову над водой и вяло перебирает руками. Ему, как и его товарищу, осталось совсем не долго.
Гриша мечется среди растерзанных куч, бывших когда-то нашими вещами. Поднимает, смотрит, в сердцах бросает обратно на землю. Откопав из-под заваленной палатки свой рюкзак, он лихорадочно ощупывает его. Забирается внутрь, ищет там что-то и, наконец, воздев руки с рюкзаком к небу, начинает кружиться и скакать.
– Видно цела его аппаратура, – мудро замечает Таня, – а на остальные вещи плевать. Пока сами целы, ещё раздобудем.
– Вы представляете, какая удача, – Гриша сильно запыхался, поднимаясь в гору, и теперь стоит на коленях, стараясь отдышаться, – нашёл свой рюкзак! – он, сплевывает и добавляет, – а в нем ключи от машин!
– Твою налево! – стукнув себя по лбу, произносит Олег. – Долбанные ключи! Шли за машинами, а что ключи на пляже оставили, забыли.
Он достаёт из закрытого на липучку кармана звенящие связки и бросает их мне.
– Давайте, наверное, убираться отсюда. Купаться тут больше никто не захочет!
– Ребята, – Андрей хватает Гришу за локоть, – а как же остальные обжоры? Давайте-ка, раз уж подготовились, их навестим? Тут рядом совсем. На все про все не больше получаса.
Я смотрю на лица своих друзей и вижу, что у них настроение не столь воинственное. День выдался тяжелый, да и страшно соваться в самое логово. Но дед и внук тут живут и не помочь им избавиться от постоянной угрозы, как минимум, неблагодарно.
– Заедем, конечно, дедушка Андрей! Вы только показывайте, куда и командуйте.
Ехать, действительно, оказалось недалеко. На дне не слишком глубокого песчаного карьера, была устроена рабочая деревушка. На площадке сто на сто метров уютно, стенка к стенке, стояли в два этажа строительные бытовки. Мы стараемся не высовываться, осматриваем округу и насчитываем две сотни больных, копошащихся перед жилым комплексом. Остальные, видимо, спят внутри.
– Ну, что ж, – заключает наш полководец, – мешать им спать мы никак не намерены. Чем крепче сон, тем легче нам в бою. Айда за мной ребята!
Он подводит нас к багажнику своего автомобиля, показывает чёрный деревянный ящик и гладит его ладонью.
– Ф1, – говорит дед нежным голосом, – это название вам о чем-нибудь говорит?
– Примерно, – нервно сглотнув слюну, отвечает Олег, – а можно посмотреть?
Андрей открывает шпингалет и откидывает крышку. Двадцать новеньких, похожих на аппетитные лимоны, гранат спокойно лежат в удобных гнёздах. Смотрят на нас, потревоживших покой и просятся на ручки.
– Значит так, – дед берет в руку одну из адских машинок и показывает, – эти усики разгибаем… Крепко, но не перебарщивая, там сила не нужна, зажимаем этот рычаг. Фильмы видели про войну когда-нибудь? Тут все так же. Когда готовы бросать – бросаете. Рычаг отпускается, и начинается отсчёт. Примерно три-четыре секунды. Потом рванет.
Я хочу, чтобы каждый из вас взял по гранате. Разойдёмся по верхушке и окружим карьер. По моей команде все бросим вниз гранаты и сразу, – он погрозил тяжёлым кулаком, – сразу падать на землю. Потом уши разжимаем и встаём с ружьями. Дальше все, как на сафари…
– Я думаю, Варя не справится, – говорит Гриша, – у неё руки слабые, – но девушка решительно поджимает губы, показывает брату несколько жестов и первой берёт из ящика лимонку.
– Правильно, девочка, – смеётся дедушка, – так его! Но тем не менее, он прав. Концепция меняется! Вы, с ружьями наготове стоите возле машины и ждёте моей команды. Когда позову – поможете мне добивать этих тварей. Все понятно? – мы молчим, – ну, тогда я пошёл.
Дед Андрей вынимает тяжелый ящик из багажника и тащит его к самому краю карьера. Не теряя времени, вытаскивает две гранаты, разгибает усы, выдергивает чекушки и, встав в полный рост, швыряет их вниз.
Кричит нам "зажимайте уши", и начинается ад. Я и не думал, что в жизни может быть так громко. Когда обе гранаты рванули, сливаясь в один большой взрыв, все мы, как по команде падаем на землю. Дед, наоборот, вскакивает на ноги и, выхватив из ящика ещё два подарка для врагов, забрасывает их к цели. Снизу после первого взрыва доносятся истошные вопли, но второй взрыв перекрывает их шум. Дед повторяет процедуру снова и снова, а я настолько уже породнился с землёй, на которой лежу, что вставать не хочу совершенно. Во рту песок, в глазах песок, но Андрей кричит "пора", и все мы вскакиваем и подгоняемые лютым адреналином бросаемся ему на помощь. Внизу картина, как в масштабном фильме. Вместо аккуратных домиков – покорёженное горящее железо. Десятки больных кричат, мечутся, сталкиваются друг с другом. Они обезумели от страха, но большая часть уже мертва. Сотни покалеченных тел, некоторые из которых ещё движутся, выстилают дно карьера, остальных, видимо, не видно под завалами разрушенных бытовок.
– Что раскисли? – кричит нам дед, который все это время не перестаёт стрелять, – помогайте! Кончайте их. Рядом со мной раздаются спокойные, ровные автоматные очереди. Маленький Енот старается не расходовать патроны вхолостую и тщательно, как учил дед, прицеливается. Я присоединяюсь к нему и отправляю вниз выстрел за выстрелом. Периодически сбиваю с ног очередного противника. Наконец, патроны заканчиваются, и я кричу "пустой!". Отхожу к машинам, и по одному ко мне подтягиваются остальные.
Настроение поганое, чувствую себя мясником. Оглядевшись вокруг вижу, что мои товарищи испытывают что-то похожее. Варя и Таня вытирают слезы и сопли.
– Большое дело сделали! – дед Андрей подходит к нам и присаживается на землю рядом. – Жалко, что гранаты закончились. С ними спокойнее живётся.
– Вы знаете, – Таня убирает слезы кулаком, – так нельзя делать, как мы сейчас делали. Это неправильно! Ведь они тоже живые. Им больно!
Мне кажется, что все, кроме Енота, который влюблёнными глазами смотрит на деда, поддерживают эту мысль.
– Конечно, неправильно! – Андрей медленно встаёт, кладёт ружьё в багажник и, усевшись обратно, продолжает. – Я понимаю, что у тебя это первый раз. Потому, не обижаюсь. Но вот скажи, кто, по-твоему, должен был это сделать?
Я?
Чтобы тебе настроение не портить? Или, может, Роберт?
Вы сами только благодаря чуду сейчас сидите живые. И жалеете их? Думаете, надо было просто уехать, и потом хоть трава не расти? А то что теперь тут, – старик махнул рукой в сторону моря, – можно будет купаться спокойно? Что никто больше в ловушку не попадёт? Разве это не важно?
Вы себя ведёте как ребёнок, барышня…
Мясник плохой! Мясник убивает зверушек.
А потом идёте в магазин за вкусной курочкой, как будто она там и выросла.
Прям в коробке с надписью "куриные крылышки".
Нет!
Кто-то должен брать на себя ответственность. Делать грязную работу. Вокруг нас дерьмо! Но мы можем сделать доставшийся нам мир немного лучше.
Дед закончил говорить и, устало привалившись к машине, попросил подать ему воды. Олег и Гриша одновременно вскочили на ноги, но маленький Енот уже протягивал бутылку.
– Вы не обижайтесь на нас, пожалуйста, – сказал я, – спасибо вам большое за порядок. За неравнодушие. Думаю, мы научимся все делать правильно. Со временем разберёмся.
Подготовившись к отъезду, мы выходим из машин, чтобы попрощаться.
– Вы обязательно отыщите нас в городе, – Таня говорит, не поднимая глаз, – ещё стыдится своей недавней претензии, – я оладушек напеку, чая попьём.
К тому же, мальчику, – она треплет Енота по мягким темным волосам, и он довольно жмурится, – мальчику полезно расти в обществе. У нас места на всех хватит, правда ребята?
Мы одобрительно киваем и поддакиваем.
– Нам нужен такой человек, как вы, – добавляет Олег, – и вам скучно не будет. А яблоки, – добавляет он секунду подумав, – особого ухода не требуют. Приедем осенью – соберём урожай!
Андрей улыбается. Видно, что ему приятны наши уговоры.
– Обязательно приедем, – говорит он, – в самое ближайшее время. А там уж на месте разберёмся.
Мы жмём друг другу руки и обнимаемся. Маленький Роберт ещё и целует каждого из нас в щеку. Рассаживаемся по машинам и выезжаем колонной в сторону асфальта. Посигналив друг другу на прощание, разъезжаемся в разные стороны и ещё долго обсуждаем, как здорово было бы объединиться. Что очень повезло встретиться и бросать на самотёк это не стоит.
Из бардачка раздаётся характерное шипение, и Варя, достав рацию, передаёт ее мне.
– На связи! Приём! – говорю я.
– Приём! Это Таня!
– Понял, Таня! Чего хотите?
– Мы с Олегом спрашиваем, цел ли Гришин компьютер!
Парень кивает, и я отвечаю: – вроде цел! Приём!
– Как там космонавт? Как Том? Отвечает?
Гриша резко нажимает на тормоз и, остановившись на обочине, одним прыжком перелазит ко мне на заднее сидение. Вынимает из багажника рюкзак, из рюкзака компьютер и с минуту что-то там набирает.
– Таааак. Сейчас, – он заметно нервничает, – Том написал: "Видели меня? Разглядели?" следующее сообщение:
"Черт возьми! Вы что, запустили салют? Готов поклясться, что вижу салют!" "Связь пропала, спасибо за все, свяжемся позднее".
– Он все видел! Гриша хватает сестру за голову и смачно целует в щеку, – это все благодаря тебе, мой маленький любитель фейерверков!
А я в это время беру рацию и сообщаю:
"Том в порядке! Наш салют видел! Продолжаем общение!"
Глава 20
Линия реального времени
Последнее приключение так утомило нашу компанию, что хочется только лежать, сидеть и есть. Больше не хочется ничего. Таня предлагает состряпать вареников с вишней, и все соглашаются, остаётся только ее раздобыть. Мы живём в чудесном южном городе, и спелая вишня растёт прямо на улицах. Любой желающий всегда может нарвать сколько хочется, просто проходя мимо, увидев ничейное дерево.
С помощью детской считалочки роль добытчиков выпадает мне и Олегу. Захватив ружьё, два ведерка и небольшую лесенку, мы отправляемся за урожаем. Первое вишнёвое дерево растёт у ворот соседнего дома, и Олег, как человек более легкой комплекции, принимается собирать плоды. Я стою внизу, готов забрать наполненное ведро и подать пустое, озираюсь по сторонам, наслаждаюсь замечательным летним днём.
– Как тебе машина у деда Андрея? – пробует завязать беседу Олег. Его голос доносится с самой верхушки, хотя ещё минуту назад он был на нижней ветке.
– Слушай, ты бы не лазил так высоко, – отвечаю ему я, – вареники это чудесно, но если ты покалечишься, ни у кого не будет аппетита!
Олег улыбается и продолжает ритмично стучать по дну ведра, бросая в него спелые ягодки.
– Вишню не хорошо так бросать! Она же давится.
– Я уже набрал на вареники. А в компот любая сгодится, – мужчина упрямо швыряет ягоды. Ему просто лень тянуть руку.
– Хорошая машина, – я меняю тему, понимая, что спор не стоит усилий, – думаю, нам тоже нужно заморочиться. Обновить автопарк.
– Именно к этому я и клоню, – радостно сообщает Олег, – предлагаю заняться этим вопросом. Когда все устанут от отдыха… Слушай, – его тон вдруг становится задумчивым, – все эти дни не даёт покоя одна мысль, – мужчина спускается с дерева, и я принимаю ведро. Помогаю спрыгнуть.
– Маленький Роберт, когда мы ехали на пляж, сказал, что у них в Америке многие построили бункеры и спаслись, помнишь? – я киваю. – А помнишь, мы с тобой, уже как будто тысячу лет назад, нашли у губернатора карту? – я снова киваю. – Так вот. Я вообще не понимаю, как мы, до сих пор, даже не задумались о том, чтобы проверить этот бункер?! Там же могут быть люди. А мы можем помочь. – он весело смотрит мне в глаза и добавляет, – да и просто, блин, интересно! Ты когда-нибудь был в бункере? Вот я, никогда не был…
– Это действительно странно, Олег. Но объяснить можно. Ты посмотри, как мы живем в последнее время! Каждый день веселей предыдущего. Вроде стало потише, теперь можно и бункер.
Взяв по ведерку, мы отправляемся в сторону дома. Мой напарник, закидывает в рот несколько вишен и кривится от кислого вкуса.
– Никогда не любил вишню, – признаётся он, – с сахаром или в пироге нормально. А вот так, без ничего – редкостная гадость… Ну, а кроме шуток, предлагаю поднять вопрос перед всеми. Думаю, можно разведать, что там на карте. От нас не убудет.
От большой фарфоровой миски замечательных ароматных вареников осталась только кучка темных вишневых косточек. Таня налила всем горячий компот, и мы пьём его вместо чая. Гриша принёс ноутбук, поставил во главе стола, чтобы всем было видно, а Олег подключил к нему флешку, найденную в кабинете у местного главы. На самом деле, флешку мы подключили просто для наглядности, чтобы добавить затее интересности, нового на ней не появилось, а старое мы и так помнили наизусть.
– Если сравнить эту карту с теми, что есть у меня, – рассуждает Гриша, – эта метка указывает на один из пирсов, уходящих в море. – он открывает спутниковую карту местности и тыкает пальцем в чёрную, асфальтовую дорогу, выходящую прямо к воде. – Видите? Гора, дорога, море. Вроде, как и нет больше ничего, но если присмотреться… – он берет в руки нож и самым его кончиком, не касаясь экрана, указывает на серый ровный прямоугольник, – вот эта штуковина, похоже, сделана из бетона. А если в горе есть что-то из бетона… – он дает нам время помочь ему закончить фразу, но никто не может догадаться, что сказать. – А если в горе есть бетон, – заканчивает Гриша, – то в ней наверняка прячется серьёзное строение.
– На самом деле, – вступает в разговор Таня, – тут нет никаких сложностей, съездить туда и проверить. Часов пять пути в одну сторону. Если поспешить, одним днём можно управиться.
– Хорошо, – пытается резюмировать Олег, – как считаете, что нужно для этой поездки?
– Расслабиться! – весело вставляет Татьяна, – выспаться хорошо, да и ехать. Не усложняя.
– На самом деле, – Гриша, поджав губы, сморит на сестру, – я бы хотел, чтобы ехала только мужская часть группы. Если начнётся заварушка, будете больше мешать, чем приносить пользу. Уж простите за откровенность. Предлагаю дождаться Андрея с внуком и попросить его остаться до нашего возвращения. И тогда уже со спокойным сердцем выдвигаться.
Мы с Олегом согласно киваем, а женщины картинно обижаются, хотя, конечно, понимают, что Гриша прав.
Наконец в качестве примирения Таня говорит, что не очень-то и хотелось, что у девушек и по дому дел найдётся, наливает всем ещё по кружке компота, и мы сидим за столом до самого вечера, уютно обсуждаем все на свете.
На следующее утро я решаю не валяться в кровати и встаю пораньше. Дохожу до кухни и с удивлением замечаю, что все остальные приняли точно такое же решение. На столе большое блюдо, доверху наполненное горячими оладушками. На плите в глубокой чёрной сковородке дожаривается очередная порция омлета.
– Ты следующий в очереди, – Таня указывает на меня лопаткой, блестящей от подсолнечного масла. Я благодарю её за заботу и выясняю, что моя доля завтрака будет готова через десять минут. Объявляю, что иду поливать посадки, на что сидящий в махровом халате Олег сообщает, что смысла в этом нет, что он все уже сам полил и ждёт от меня "спасибо".
– Спасибо?! – говорю я подчёркнуто удивлённым тоном, – ты лишил меня утреней радости! Я обожаю поливать чертов укроп.
Олег с фальшивым удивлением смотрит на меня, приспустив очки и отложив журнал многолетней давности, делает предложение:
– Давайте тогда делить грядки! Вам, Илюша, так и быть, достанется укроп. Я же, как умеющий уступать мудрец, возьму себе кинзу, лук и петрушку.
Обалдев от такой наглости, я обдумываю, что можно ответить, но тут Варя, взяв листок бумаги и ручку, пишет на нем "кинза", "петрушка" "возьму я". Пока мы приходим в себя от нового поворота, в игру вступает Таня и, поправив на груди кухонный фартук, говорит, что:
"Раз девочка хочет поливать, то пусть она и поливает. А мы, если хотим вкусно жрать, должны найти себе занятие соответствующее своим размерам и силе".
Мы все дружно хохочем, а Варя, снова схватив листочек, пишет на нем "спасибо".
Хороший, солнечный день.
Когда на улице, прямо под нашим забором, раздаётся резкий автомобильный гудок, мы с Гришей, вышедшие во двор и только что расставившие на доске шахматные фигуры, натурально подпрыгиваем, а черный король падает с доски и катится по плитке. Я кричу в сторону дома "Андрей приехал!", поднимаю с земли фигуру и бегу открывать ворота.
Черный Гелендваген чинно закатывается во двор. Из него, не дожидаясь полной остановки, вылетает маленький Енот. Так как я оказываюсь на его пути первым, запрыгивает на меня и целует в щеку.
– Рад тебя видеть, малыш, – чуть смущаясь, говорю я, а мальчишка, забыв ответить, уже скрывается внутри дома.
– Привет, Илюша, – дед Андрей подходит и протягивает руку. Рукопожатие у него, как у железного робота, видимо, приходилось в жизни поднимать что-то потяжелее ключей от Мерседеса.
– Здравствуйте, Андрей, – отвечаю я , – заходите, пожалуйста, в дом. Все очень рады вас видеть. Вы не поверите, но у нас уже есть к вам новая просьба. Я смущаюсь своей наглости и добавляю, – но все просьбы после приветственного чаепития! У нас тут вообще, без чаепития ни один вопрос не решается.
Конечно же, он соглашается. Даже не дослушав до конца, говорит, что "все правильно, надо ехать" и "не волнуйтесь, мы с Енотом обо всех позаботимся".
Я смотрю на кухонные часы, сообщаю Грише с Олегом, что ещё только полдесятого и что целый день впереди. Они оба кивают, и мы решаем не откладывать.
Тойота Рав4 шелестит резиной по горячему асфальту. На спидометре 150, но по хорошей дороге скорости не чувствуется. Пристегнувшись, мы расслабляемся в удобных креслах, вертим головами, наслаждаемся сочной зеленью вокруг.
Симпатичная плетёная корзина с едой, собранной в дорогу, наполняет салон соблазнительным ароматом. Хочется поскорее отыскать достойную полянку и устроить пикник.
Машина до упора заправлена, в багажнике две канистры на всякий случай.
Несколько часов дороги пролетают незаметно, и теперь, прочитав название одной из проносящихся мимо деревень, мы узнаём, что половина пути уже пройдена.
Я давно для себя решил, что быть пассажиром гораздо приятнее и потому каждый раз, когда Олег и Гриша спорят, кто будет сидеть за рулем, тихонько радуюсь.
Я снова на заднем сидении, мирно смотрю в окно и удивляюсь, скольких вещей не видишь, пока крутишь баранку. Радостно и страшно подмечать, как быстро заживляет природа, оставленные человеком раны. Широкие поля, на которых раньше созревала пшеница, отвоёваны полевой травой. Она долго ждала своей очереди пожить и теперь старается утолить накопившийся голод. Только-только ушла в расход человеческая цивилизация, а природа уже прячет, заметает под ковёр следы её пребывания. Буйная трава не растёт только на асфальте, но и это вопрос времени. Наберется сил – сковырнёт и его. Пройдёт каких-нибудь сто лет, совершенно незаметных для планеты, и словно и не было никогда человека. А сколько было разговоров… Сколько любования собственной важностью!
Правильно говорил Джордж Карлин: "Давайте называть вещи своими именами. Мы засоряем Землю и думаем, что ей скоро конец. Но это не ей конец. Это нам конец!".
Олег резко сбавляет скорость. Присматривается куда-то вдаль и понемногу полностью останавливается. Глушит мотор.
– Ребята, – говорит он радостно, – смотрите внимательно вперёд! Сейчас будет шоу.
Мы впиваемся глазами в дорогу, и вскоре, острожно раздвинув носом траву, на асфальт выходит упитанная хрюшка. Пятна на боку и темные полоски на спине напоминают мне рисунки в школьном учебнике – перед нами настоящая лесная свинья.
Гриша в порыве охотничьего азарта опускает окно и, протянув руку между сидений, пытается нащупать ружьё.
Олег хватает его и, сделав круглые глаза, шипит:
– Это не еда, парень! Подожди ещё две секунды…
Свинка разворачивается обратно, тычется в заросли розовым носом и вдруг, весело повизгивая, один за другим из кустов появляются поросята! Все как один маленькая копия мамки, они бегут через дорогу, быстро постукивая чёрными копытцами. Деловито перехрюкиваются, стараются не отставать.
Когда оригинальная процессия заканчивает своё гордое шествие, Олег трогается с места и, сияя от восторга, заявляет:
– Шестнадцать замечательных свинят и красавица-мама! Ну, разве не чудо?
Через несколько километров мы подъезжаем к мосту через мелкую горную речку и очарованные окружающей красотой решаем устроиться на пикник именно здесь. Шелест воды, текущей по камням, птичьи переклички и ласковая прохлада способствуют аппетиту. Мы съедаем большую часть запасов, приготовленных для нас Таней. Пирожки с консервированной ветчиной, соленые огурчики и большая банка холодного сладкого вишневого компота восхитительно дополняют красоту горного леса. Вытащив из лукошка очередной пирожок, Гриша обнаруживает листок бумаги, сложенный в несколько раз. На нем, крупным неаккуратным почерком написано: "Очень хочу сюрприз! Пожалуста. Конфеты сладко чтото поиграть!!
С уважением Роберт".
Вдоволь наумилявшись таинственному посланию, мы решаем, что бедный Енот действительно заслужил чего-нибудь детского в своей неоправданно взрослой жизни, и что мы обязательно выполним его просьбу. Умывшись после обеда ледяной горной водичкой, продолжаем движение. Ещё час, от силы полтора и будем на месте.
Проезжаем через мертвый прибрежный город. Олег отчаянно сигналит на каждом перекрестке, а мы внимательно смотрим по сторонам, не найдётся ли знаков присутствия здоровых людей. Пока ничего. Похоже, здесь никому не удалось сохранить разум. Заметив магазин с вывеской "детский мир", притормаживаем. Выбив ногами пластиковую дверь, заходим внутрь и через минуту разочарованные уезжаем – магазин оказывается пустым. То ли не успели завезти товары, то ли оптимист хозяин решил их спрятать, надеясь, что все когда-нибудь уляжется.
За все время нам не встретилось ни больных, ни собак и, честно говоря, это вселяет в нас тревогу. Хочется выехать поскорее из города, не смотреть на чужие, мертвые дома, словно загоняющие нас в ловушку. Оказаться на просторе и прибавить скорость.
Проезжаем перекинутый от горы к горе мост, город остаётся позади, но облегчения не приходит, возвращаться, в любом случае, предстоит этой же дорогой. Гриша включает ноутбук, сверяет местоположение с картой и просит, чтобы Олег приготовился свернуть с дороги в лес, на ближайшем асфальтовом повороте. Поворот этот оказывается перекрыт мобильными ограждающими блоками из металлической сетки. Нам приходится серьезно постараться, чтобы растащить преграду и организовать дыру для проезда.
– Как думаете, зачем это все? – Гриша заваливает в траву очередную стойку.
– Чтоб такие, как ты, тут не ездили! – Олег делает удивленную гримасу, – сам что ли не смог отгадать?
Гриша смеётся:
– Я не точно выразился! Зачем мы этим занимаемся? Что нам здесь надо?
– Ну, просто мы с Ильей, – Олег снова серьёзен, – пришли для себя к выводу, что странно будет не попробовать. Ответь сам себе честно, сможешь ты жить спокойно, зная, что рядом есть неизведанный бункер?
Или чем, по-твоему, нам ещё заниматься теперь?
Петрушку посадили, топливо запасли…
– Да, – отвечает Гриша, – глупый вопрос. Это, наверное, от того, что мне как-то тревожно. Предчувствие дурацкое. Как будто ничего доброго нас впереди не ждёт!
– Гони это, Гриша, – Олег по-отечески кладёт руку ему на плечо, – в тебе говорят стереотипы. Мир погиб… Пробираемся в секретный бункер… Чего тревожиться? Рутина…
Мы едем по горе, заросшей лесом, и дорога постоянно уходит в крутые повороты. Чтобы не вылететь с трассы, наша скорость не больше 20 километров в час.
Периодически, на обочине встречаются дорожные знаки, смысл которых понять можно, но внешний вид для нас не знаком. Гриша предполагает, что так как это военная дорога, ведущая к спецобъекту, знаки, скорее всего, тоже военные. Мы сходимся на мнении, что в экзаменах на права таких знаков точно не было.
Выезжаем на большую стоянку. В дальнем конце виднеется несколько машин и будка зелёного цвета, похожая на КПП.
Останавливаемся.
Олег сигналит несколько раз громко и протяжно, ведь если на проходной есть солдаты, пусть нервничают поменьше. Увидят нас издалека.
Ноль реакции.
Тихим накатом, слушая и озираясь, движемся дальше. Каждый раз когда мне удаётся не таращиться испуганно вперёд, а посмотреть направо в боковое окно, я вижу море. Оказывается, мы спустились на самый берег. Чистая синяя вода в двадцати метрах манит и успокаивает.
Пост охраны совсем близко.
Теперь уже очевидно, что он пустой.
– Обалдеть, твою мать, – ругается Гриша, – посмотрите на эти машины! В каждой сотни дырочек! Я даже небо сквозь них вижу!
На парковке пять или шесть дорогих автомобилей, каждый из которых похож на решето.
В нескольких можно рассмотреть силуэты человеческих тел, но они сильно тоньше, чем привыкло сознание, явно давно мертвы и даже успели высохнуть.
– Видимо, огонь вели прямо отсюда, – Олег указывает на площадку возле проходной, которая полностью усеяна гильзами от патронов.
– Тела не съедены, – добавляю я, – похоже, что здесь никогда не было обжор. Но что же тогда случилось?
– Скоро узнаем, – перебивает меня Олег, – а пока, предлагаю придумать, как открыть эти ворота, – он машет в сторону перекрывающего проезд сеточного ограждения.
– Есть одна идея, – говорю я и демонстративно пристегиваю ремень безопасности, – делов-то! Отъедь обратно и протарань.
– У дураков мысли сходятся, – сосредоточенно отвечает водитель и, откатившись на 20 метров, нажимает газ в пол. Мы влетаем носом в ограду, выбиваем искры и с громким скрежетом тащим по асфальту зацепившуюся за днище сетку.
Чтобы избавиться от противного, царапающего звука, Олег съезжает одним боком с дороги и старается наехать на какой-нибудь куст. Наконец, слышится глухой удар, машина подпрыгивает и оставляет позади кусок покорёженного металла.
– Я думал, мы уже в бункере, а мы только первый КПП проехали, – Гриша разочарованно кривит губы и полностью открывает пассажирское окно. – Хочу купаться! – громко кричит он, высунувшись из машины практически наполовину.
– Перенервничал парень, – спокойно замечает Олег и, нажав кнопку на своей двери, пугает Гришу начавшим подниматься окном.
За очередным поворотом мы снова на стоянке, где помимо десятков дорогих гражданских авто, припарковано несколько военных джипов. Есть даже бронетранспортёр с пулеметной башней на крыше.
Увидев мощный бетонный тоннель, построенный прямо в горе, мы понимаем, что достигли цели. По обоим краям тоннеля расположены бетонные дзоты, из которых в нашу сторону, вызывая холодок в груди, смотрят дула крупнокалиберных пулеметов. Олег останавливает машину и по сложившейся традиции несколько секунд жмёт на сигнал.
Ни одного движения.
Ни шороха, ни тени.
Мы выходим из машины и вооружаемся самым ответственным образом. Топаем в сторону тоннеля, огибаем неаккуратно припаркованные Тойоты, Мерседесы, Лэндроверы. По слою пыли, покрывающей краску, можно предположить, что стоят они не один месяц.
Дойдя до входа в бункер, мы видим огромные металлические ворота, а в них небольшую дверь, которая приоткрыта и будто приглашает посмотреть, что внутри. Заглянув в один из дзотов, я не могу удержаться от соблазна впервые в жизни подержаться за рукоятки настоящего военного пулемета. В него заправлена патронная лента и, видимо, если нажать на один из крючков, он начнёт стрелять!
Стрелять из пулемёта!
Восторг!
На полу бетонного укрытия, в котором прохладно даже несмотря на жаркий день, стоит несколько ящиков, в которых укутанные в промасленную коричневую бумагу мирно лежат крупные патроны.
– Ну-ка, дай-ка, – теснит меня плечом Олег и, схватившись за рукоятки двумя руками, некоторое время водит стволом по сторонам, словно выискивая цель. Большим пальцем отщёлкивает что-то, бросает через плечо: "Сохраняйте спокойствие", – и начинает стрелять!
Та-та-та-та-та!
Размеренно выкрикивает машина, и здоровенные гильзы выпрыгивают в воздух. Звона их падения совершенно не слышно, потому что мы буквально оглохли от грохота и волнения. Олег направляет вздрагивающий ствол в сторону леса, и стволы деревьев разлетаются на крупные щепки. Затихает на секунду.
Переводит дуло на море, и вот уже на воде вздымаются высокие блестящие фонтанчики.
Наконец, последний патрон, скрывшись в стволе, вылетает из него огненной вспышкой и пулемёт замолкает.
– Просто охренеть! – кричит в нашу сторону Олег. Лицо у него красное, а руки дрожат. – Не зря, получается в армии служил!
