Илья Александрович Балабанов
Мир Опустел. Начнем Сначала!
Глава 3
Линия Арсена Пеликана
Пролог
От автора:
"Я не разделяю взглядов Арсена Пеликана. Не одобряю страшных способов убийства.
Считаю, что мы все должны терпеть и ничего не делать.
Обещаю, что в конце истории все будет справедливо и Арсен обязательно получит то, чего заслуживает…"
Плоская крыша частного дома. Раскалённый от солнца полдень.
Плотный мужчина привязан за руки к летнему креслу и спит без сознания. Вязкие слюни на подбородке, мерный тяжёлый храп.
Рядом стоит человек. Вертит в пальцах яркий тюбик от суперклея. Читает вслух:
"Застывает за полминуты. Нанести и прижать".
Взяв за волосы спящего, разворачивает лицом к себе и пачкается слюнями. Брезгливо кривится, вытирает руку, начинает наносить клей. Несколько капель на левый глаз, несколько – в правый. Нанести и прижать… Лучшая в мире повязка! Но это не точно… Пробует в первый раз.
Веки слиплись, стянулись морщинами. Можно начинать.
С этим бы надо поосторожнее! Опасный хищник.
Храп замолчал на секундочку и продолжился дальше… В новом ритме. Вот хитрец! Видно, очухался и теперь лишь играет в спящего. Как медведь, недобитый выстрелом. Подойдёшь – пожалеешь…
Не в этот раз.
Молодой мужчина сдернул с макушки кепку и начал обмахиваться. Чёрная майка с рисунком в виде пеликана промокла от пота, покрылась белыми пятнами соли.
"Ну и жара! – произнёс он громко и достал из рюкзака садовый секатор для обрезки кустов и молодых веток. – Хочется поскорее домой. К холодильнику и в прохладу. Хотя вру! Столько дней подготовки… Не хочу домой. Хочу приключения".
Человек сделал шаг навстречу пленнику и на фразе "Игорь Андреевич, пора просыпаться” ткнул его в ногу остриём инструмента. Связанный дернулся, прекратил храпеть, молча заерзал в кресле, пытаясь освободиться.
Не получилось.
Начал рычать, дергать лицом, чтобы открыть глаза – снова не вышло.
– Игорь Андреевич, не нужно стараться так сильно. – Мужчина наклонился к лицу своей жертвы и ощупал глаза. – Кожа здесь тонкая, сил разорвать ее у вас хватит. Но задумайтесь, я же не просто так старался, покупал клей. М? Разорвёте глаза и меня увидите… Дальше что? Легче станет? А в живых вас оставить уже не смогу… Давайте, пожалуйста, говорить. Небольшая беседа, и я начну. Не хочу затягивать…
– Что с тобой говорить, рожа? – пробурчал связанный. – Все равно не отпустишь. Думаешь, буду ныть? Просчитался. Подохну молча.
– Неожиданно, если честно, – искренне удивился палач, – первый раз получаю такое приветствие. Что ж, тогда говорить буду я. Чтобы было понятно, что все справедливо. Все, что сделаю с вами, – это заслуженно.
Игорь Андреевич не ответил, но было заметно, что слушает очень внимательно. Жилы на шее надулись, тело застыло в ожидании боли.
– Я пришёл отомстить, – продолжил мужчина, – заступиться за тех, кого вы поломали. Не могу наблюдать! Это душит меня! Несправедливо…
Выражение лица у пленника изменилось. Полминуты назад оно было презрительным, теперь стало внимательным. Появилась кривая улыбка.
– Продолжай, – сказал он, – я подумал, что ты… По другому вопросу. Но теперь не понятно в конец.
– Ты живешь, как чудовище, Игорь. Я тебя изменю. Ты не первый и не последний. Это хобби. Я делаю город чище.
– Подожди! – голос пленника стал восторженным. – Ты – тот самый?! Пришёл за мной? Но почему?! Я обычный мент… Думал, что ты выбираешь только крупную рыбу.
– Рыбу? – мужчина улыбнулся. – Забавно, что ты выбрал именно это слово. Ты такая мерзкая рыба, Игорь, так много приносишь горя, что я отложил все дела. Вне очереди выловить, подработать и отпустить обратно. Обычный мент… Очень скромно для рыбы, которая жрет всех подряд. Ты – рыба-свинья… Без совести, жалости. Только рыло и зубы.
Скольких ты посадил по заказу? Сколько пальцев сломал на допросах? Я все возьму! Рассчитаюсь за всех. Будь уверен.
– Это все наговоры, – заерзал пленник, – просто работа. Мне сказало начальство – я сделал. Понимаешь?! Есть план по посадкам… Мне надо его выполнять. Не я все придумал! Нельзя по-другому, пойми…
– Увидишь, что можно. Приступим.
Мужчина достал из рюкзака коричневый почтовый скотч и оторвал небольшой кусочек.
– Сейчас закроем твой рот, чтобы не визжал, и я отрежу тебе пальцы. Каждый, на обеих руках. Это как плата за тех, кого мучил. Закончим – и я уйду. Будешь жить. Нормальная сделка, учитывая тяжесть вины.
– Постой! – голос у связанного охрип, видимо, горло пересохло от нервов. – Зачем целых десять?! Куда так много? Оставь, прошу!!
– Да я бы оставил! Но понимаешь, есть план! Придумал с утра десять пальцев… И надо теперь выполнять. Нельзя по-другому, пойми…
Игорь Андреевич застонал очень жалобно, но вдруг остановился. Лицо сделалось решительным, он уверенно произнёс:
– Не надо скотч… Я не буду орать. Буду молча…
– Ты будешь… Спорим?! Давай пари! Сейчас я отрежу тебе указательный палец… И если ты промолчишь, не проронишь ни звука – то все! Я уйду. Согласен? Но ты не сможешь. Так получилось, что я разбираюсь, – мужчина посмотрел на свою левую руку, один из пальцев на ней был плотно заклеен пластырем.
– Режь! Я готов! И вали отсюда. Не смей обманывать. Где ты, черт? Приступай! Давай закончим!
Игорь растопырил ладонь, приглашая начать испытание, и молодой человек подошёл к нему, примерил секатор к одному из пальцев.
Щёлк!
Лезвия сомкнулись, и розовый кусочек покатился по полу, словно сосиска. Аккуратный срез начал стрелять кровью, как детская брызгалка.
– Аааа! – заголосил мужчина и тут же заткнулся перемотанный скотчем в районе рта.
– Вот видишь, – спокойно приговаривал его мучитель, – это действительно невозможно – молчать, когда очень больно. Ты же сам пытал! Должен знать… Ладно, не дрейфь – я не обиделся… Продолжаем…
Щелк!
На землю упал новый палец.
Ещё и ещё…
На четвёртом срезе Игорь потерял сознание. Получил под нос нашатырь и пришёл в себя. Разве можно продолжать без виновника?..
Десять.
Закончено.
Затянул жгутами истекающие обрубки, чтобы жертва не умерла от потери крови. Они так не договаривались. Наказанный должен пожить и все прочувствовать. Выучить свой урок.
Можно уходить.
Кровь не течёт, и скоро с работы придёт жена. Вызовет помощь.
С днём рождения, новый птенец!
Глава 4
Линия Арсена Пеликана
– Арсен! Сынок! Иди покушай. Только тебя с папой ждём!
Смуглый мальчишка двенадцати лет, лежавший с книгой на кровати, загнул уголок страницы и захлопнул её.
– Иду, мама! Минуту!
Поднялся, натянул шорты и рубаху, мать не любила, когда в доме разгуливали в одних трусах, и направился в кухню. С улыбкой остановился, вернулся в комнату и, подойдя к окну, осторожно снял с него москитную сетку. Ловко высунулся на улицу по самый пояс, дотянулся до виноградной лозы, которая взбиралась по стене и, выбрав самую спелую гроздь, аккуратно ее сорвал. Прикрепил сетку на место, выбежал из комнаты.
– Вот, садись попробуй, должна быть вкуснятина.
Мама поставила перед ним дымящуюся тарелку бобов с мясом.
– А у меня для тебя тоже кое-что есть, – Арсен вытащил из-под стола виноград и бережно уложил гронку в бледную ладошку матери.
Отец, усатый, худощавый мужчина с очень крупным горбатым носом одобрительно улыбнулся.
– Ай, Вартануш, какая ты молодец. Какой хороший виноград посадила. Теперь всю жизнь будем каждое лето его кушать.
Отец подмигнул мальчишке, мама же, наоборот, будто немного помрачнела.
– Как быстро летит время. Этот виноград твой ровесник, Арсен. Вы вообще очень похожи. Оба крепкие, гибкие и сладкие, как сахар. Мать потрепала мальчика по волосам и традиционно поцеловала в нос, такой же крупный и с горбинкой, как у папы.
– Горжусь вами, мои мужчины. А ну-ка, быстро взяли ложки, а то придётся разогревать.
Мальчик попробовал еду первым и заметно скривился. Блюдо было приторно-сладким. Он молча поднял глаза на отца, который в это время тоже попробовал первую ложку и увидел, что тот продолжает есть как ни в чем не бывало. Арсен сделал то же самое.
– Ай, Вартануш, ты сегодня сама себя превзошла. Какой-то особенный секрет узнала, признавайся?
– Ладно тебе, Ашот, обычные бобы, не перехваливай.
– Совершенно не обычные. Во рту тает, да, сынок?
Мальчик согласно кивнул и проглотил ещё одну ложку.
– Жалко, что сама не пробуешь. Увидела бы, что я правду говорю.
– Ничего, мои хорошие, вот скоро поправлюсь и снова буду есть вместе с вами. Попрошу, чтобы мяса на углях нажарили! Устроим пир. Но сейчас мне завтра снова на процедуры, так что я лучше, вот, винограда пока поклюю. Женщина положила на язык сразу несколько ягод и замотала головой, показывая, как ей вкусно.
– Сладкий, как мед! Помните, мы как-то на море ездили и недалеко от города на пасеку нечаянно заехали? Арсенчика ещё тогда пчела укусила. Бедный мой, птенчик, – мама снова погладила мальчика по голове. – Вот там был настоящий мед! Свежий, что даже ещё дымком, которым пчёл от улья отгоняют, пахнул…
Хороший был день тогда. Вообще, хорошее лето в тот год выдалось.
Глаза у женщины стали влажными, и она подошла к окну.
– Пойду-ка я, мои хорошие, прилягу, а вы, если захочется, накладывайте добавки. Я много наварила, ешьте на здоровье.
Как только мать вышла из кухни, мальчик поднялся, молча забрал тарелку у не ставшего возражать отца и счистил все обратно в кастрюлю. Затем нарезал хлеб крупными ломтями, достал из холодильника сыр и сделал два бутерброда. Оба задумчиво пережевывали черствый хлеб, думали каждый о своем, когда из глубины квартиры стали слышаться сдавленные стоны. Будто кто-то боролся с болью, при этом не позволяя себе делать это открыто, приглушал звуки с помощью подушки.
– Все бережёт нас, – сдавленным голосом сказал отец. – Думает, мы не слышим. Сколько она уже спит в твоей комнате? Месяц? Именно столько времени прошло с тех пор, как ей перестали помогать обезболивающие.
– Что доктор говорит? – Арсен отвернулся, чтобы отец не видел, как раскраснелись его глаза и смотрел на легкие тюлевые занавески.
– Говорит, что осталось недолго. Что не помогает ничего. Что нужно в больницу перевозить.
– Мы уже не надеемся, пап?
– Ты взрослый мужчина, сынок. Сделай сам вывод из того, что я сказал.
Отец встал, чтобы прижать голову мальчика к своей груди.
– Будем сильными. Мы обещали маме, что будем. Ради её покоя.
Арсен вышел из подъезда и уселся на лавочку, чтобы немного успокоить пожар, разгоревшийся в груди и мешавший нормально дышать. Хотелось рыдать, кричать, но в такие моменты он вспоминал чью-то фразу "когда мне очень тяжело и хочется сдаться, я говорю себе, что если сделаю это, лучше не станет". Он запомнил её в детстве, и в последнее время она стала его девизом. Кажется, это сказал боксёр Майкл Тайсон. Но это не точно.
На соседней лавке сидели две старушки, живущие в его подъезде. Только сейчас он заметил их и извинившись, поздоровался.
– Здравствуй, Арсенчик. Как мама? Как здоровье?
– Спасибо, тетя Симона, нормально. Живем потихоньку.
– Ты зайди ко мне вечером, Арсенчик. Я на даче орехов собрала, маме передашь. Яблоки в этом году такие хорошие! Осенью нарву вам ведерко – Вартануш порадуется.
– Не нужны никому осенью ваши яблоки! – зло прошептал мальчик. – Нет у нас никакой осени!
Он вскочил и быстрой походкой зашагал прочь. Слезы намочили ему щеки. Этот соленый вкус уже давно стал привычным.
Парень похлопал себя по карманам. Все на месте. В одном ключи от гаража и мопеда, в другом деньги, которые он копил на мотоциклетный шлем. Мопед был отцовский, но с тех пор, как ему исполнилось 12, а это уже полгода как, разрешалось кататься по району. В пределах контроля знакомых полицейских. Был бы шлем, можно было бы уезжать куда угодно, а так нельзя – штраф.
Сегодня ему было плевать на возможные проблемы, он собирался уехать из города и найти по памяти ту пасеку, о которой говорила мама. Если она хочет мёда, она получит мёд!
Добравшись до гаража и выкатив на улицу старенький, но исправно работающий мопед, мальчик проверил уровень бензина и, на всякий случай, долил пару литров из железной канистры. Не удержался и засунул на несколько секунд нос под крышку бака.
Он обожал запах бензина. Дышал бы им целый день, если бы это не было вредно. Он давно обратил внимание, что вообще многое из того, что приятно в этой жизни – вредно. Сплошная несправедливость!
Любишь сладкое? Вредно! Смотреть интересные фильмы – вредно. Гораздо полезнее сидеть за учебниками… Гонять на мопеде – опасно, не спать до ночи – неправильно. Туда не ходи, этого не хоти. Ко всем правилам мира придётся ещё очень долго привыкать. Выискивать среди рутины правильного и полезного маленькие радости плохого и с удовольствием их поглощать.
– Арсен! – оклик вывел его из задумчивости. – Привет! Куда собрался? Куда пропал?
Голос принадлежал его лучшему другу, на прогулки с которым в последние месяцы совсем не находилось времени.
– Привет, Вачик. Сам знаешь, то в школе, то с мамой, почти не гуляю теперь.
Арсен подошёл к гаражу, из которого выглядывал товарищ и поздоровался с ним за руку. Теперь он заметил ещё двух мальчишек, имена которых так и не смог запомнить, так как встречал не часто. Они молча кивнули друг другу.
– Мы, – Вачик указал рукой на своих товарищей, – сегодня собрались на дельце. Не хочешь с нами? Твоя помощь пригодилась бы.
– Вряд ли получится, а что хотели?
– Да, тут дело такое непростое, надо сказать. В общем, нас донимает один нехороший человек. Ведёт себя неуважительно, говорит разное. Нужно его проучить, как следует.
– И что? Вы втроём не справитесь? – Арсен подмигнул другу, но тот не принял иронию и продолжил.
– Там есть проблема. Днём в школе нахлобучить его не дают учителя. Мы и так все на карандаше. Нельзя светиться. А вечером этот тип гуляет с собакой. Здоровенная овчарка. Таскает её на поводке и думает, что все ему сходит с рук. Так вот я раздобыл кое-что, – Вачик вынул из кармана пачку таблеток. – Сейчас по дороге купим колбаски повкуснее, напихаем туда таблеток и подлечим собачку от туберкулеза! Ха-ха-ха!
К вечеру этой крысе уже некого будет выгуливать. – все трое зашлись нервным смехом.
– Вач, ты сейчас не шутишь? – мальчик так заволновался, что уронил в пыль связку ключей. – Ты реально собрался убить собаку? Вот так, ни за что?
– Ты охренел, ни за что? По-твоему, можно спускать такие вещи? Он всему району ходит рассказывает, что мы лохи.
– Я не знаю, что ответить. Раньше ты не был таким, Вачик. Я прошу тебя не делать гадостей. Придумай что-нибудь другое! Подозреваю, что тебе, – он запнулся, – с твоими новыми дружками… Просто хочется попробовать, сработают ли таблетки. Так вот, они сработают…
Собака сдохнет в страшных мучениях. Мне об этом способе ещё дед рассказывал. Уверяю тебя, ты пожалеешь потом, что затеял такое.
– Пацана нужно наказать, Арсен. Как провернуть иначе, придумать не могу. С тобой или нет мы все сделаем!
Мальчик взял друга за плечо и отвёл на пару шагов в сторону.
– Я читал, что в Японии, когда в одном из кланов якудза кто-то хотел кого-то убить, он сначала должен был отрезать себе кусочек пальца. Таким образом проверялось, насколько серьёзно он обижен. Чтобы не устраивать из ненужных убийств развлечения. Скажи мне, Вач, ты готов отрезать кусочек своего пальца? Заплатить за месть? Так ли сильно он тебя обидел?
Вачик оттолкнул друга.
– Я не собираюсь быть лохом! Живи, как считаешь нужным. Один хрен, мы давно уже не друзья! Только по старой памяти.
Мальчик злобно скривил рот и спиной попятился обратно к гаражным воротам.
– К тому же, твой папаша продал вашу квартиру. Скоро ты свалишь с района, а мне здесь жить! Так что давай, Арсен, езжай, куда собрался. И даже не думай, чтобы кому-то об этом рассказать. Не посмотрю, что когда-то дружили!
Выжав до упора ручку газа, Арсен летел по трассе, давно покинув пределы города. Конечно, "летел" он только в своём воображении. Мопед выжимал не больше 50 км/ч, и многие машины, обгонявшие его, не упускали возможности посигналить. Стыдили тихохода. Но он совершенно на них не обижался, субординация как никак… Иерархия!
Он и сам был не без греха – любил распугать сигналом малышню, катающуюся во дворе на велосипедах. Волосы встали дыбом от встречного ветра, на глазах были старые, ещё дедовские, мото-очки, защищавшие глаза от мелких камушков, встречных потоков и пыли, но ему было все равно, как он выглядит. Необходимо успеть найти тот самый мед и вернуться домой до вечера. В последний раз на часах было начало одиннадцатого, сейчас же, судя по солнцу, не меньше часа дня. Нужно торопиться.
Судя по указателям, до нужной деревни ехать ещё не меньше получаса, а там ещё и попетлять придётся. Но разве даётся легко что-то хорошее в нашей жизни?
Он и не ждал лёгкости, лишь бы неожиданных трудностей избежать.
Путешествие чуть было не прервалось, едва начавшись, когда постовой полицейский махнул ему палочкой, указывая прижаться к обочине. Езда без шлема каралась немаленьким штрафом.
Арсен притормозил в нескольких метрах. Толкая мопед ногами, сдал назад и, поравнявшись с блюстителем порядка, заметно нервничая, принялся тараторить:
– Здравствуйте, гражданин полицейский! Я понимаю, что еду без шлема, но у меня его просто нет. Ехать очень нужно. Буквально вопрос жизни и смерти. Я не катаюсь, не балуюсь, я, честное слово, по важному делу!
Закончив тираду, мальчик сложил ладони в молитвенном жесте и опустил голову.
– Да езжай уже, – полицейский заулыбался, – Только смотри! Не все такие добрые, как я. А штраф получишь не многим меньше, чем весь твой мопед стоит! Давай отсюда… Быстро!
Всю дорогу до нужной деревни в душе было тепло от произошедшего. Без конца прокручивая в голове ситуацию, мальчик желал постовому здоровья и бесконечного счастья. Всегда же видно, когда человек врет, а когда ему действительно очень надо. Были бы все взрослые такими! Вот это жизнь бы была.
Щурясь от солнца, которое теперь светило прямо в глаза, Арсен ехал в сторону дома. Он слишком поздно сообразил, что не взял рюкзак и теперь пол-литровая банка свежего, играющего на солнце, словно жидкий янтарь, мёда, была прикручена к бензобаку с помощью изоленты.
Правой рукой парень держал гашетку газа и одновременно рулил, а в левой – у него был внушительных размеров пирожок с картошкой и жареным луком – приятный бонус от продавца меда. Жена пасечника так расчувствовалась, услышав, что он приехал за покупкой для мамы, что наотрез отказалась отпускать без нескольких румяных, ароматных пирожков. А мальчик и не отпирался. Вкусной домашней пищи ему в жизни очень не хватало.
И зачем их семья поселилась в городе? В деревне люди душевнее и жизнь уютнее.
Два пирожка он сохранил для папы и, положив за пазуху, наслаждался их теплом.
В последнее время они часто оставались голодными. Болезнь отнимала у матери адекватность. Все чаще она вела себя странно или даже глупо. Раньше ее стряпня была известна всей округе, теперь же, даже обычный суп она могла превратить в жуткую гадость. Отец много раз настаивал взять готовку в свои руки, но женщина не соглашалась, объясняла, что хочет, чтобы от неё оставалась хоть какая-то польза. Вот и приходилось им с папой делать счастливые лица, поедая пересоленные котлеты или, как сегодня, жаркое, в котором было не меньше двух стаканов сахара.
Интересно, почему Вачик сказал, что отец продал квартиру? Ему об этом ничего не известно. Машину – да, ещё в самом начале маминой болезни. Но про квартиру речь не шла…
Бах!
До города осталось совсем немного, когда раздался сильный хлопок. Переднее колесо ударилось о крупный камень и лопнуло. Арсен еле удержал руль и, резко ударив по тормозам, остановился у самого края обочины. Поначалу он так растерялся, что просто стоял несколько минут. Вытягивал ладонь в сторону проезжающих машин, просил их остановиться.
Останавливаться никто не спешил. Мальчик принялся осматривать колесо, сам до конца не понимая, что пытается в нем увидеть. Надежды, что кто-то привезет набор для ремонта колёс нет, а значит нужно не сидеть, теряя время, а катить мопед в сторону дома.
Неприятное чувство холодком проникло внутрь. Он никого не предупредил о поездке. Вернётся поздно, а значит родители будут сильно переживать… Понимание, что мать за него волнуется, всегда причиняло ему больше страданий, чем, возможно, самой маме. Он всегда был ответственным парнем, как часто бывает в дружных семьях. Был бы сейчас чертов сотовый! Но телефона не было. Для 12-ти летнего пацана это слишком дорого.
Арсен катил мопед, придерживал его за руль, вытягивал в голосующем жесте руку, каждый раз когда слышал попутный автомобиль. Если бы кто-то остановился, он попросил бы у него мобильный. Позвонил бы домой ровно на минуточку, и жизнь стала бы гораздо легче, но машины проносились мимо. Ни у кого не было лишнего времени.
Арсен шёл уже около часа. От безнадежности ситуации хотелось плакать. Он ярко представлял, как и без того обессиленная мама мечется по двору, расспрашивая соседей, куда подевался сын.
Бах!
До самого локтя кисть наполнилась жгучей болью.
"Трехочковый!" – прокричал кто-то, и на гравий, под ноги мальчику, звякнув упала пустая пивная бутылка. Автомобиль синего цвета пронёсся мимо в сторону города, из него раздавались ликующие вопли. Словно на стоп-кадре Арсен увидел растянутый в улыбке рот и торжествующее лицо, выглядывающее с заднего сидения.
Прижав руку к животу, парнишка осторожно положил мопед на землю и уселся рядом с ним. Кисть моментально раздулась, а в одном месте от удара порвалась кожа. Проступили первые капли крови. Арсен вскочил, подхватил бутылку, замахнулся машине вслед, но не бросил. Она давно была слишком далеко…
А мне не больно! Закричал он в полный голос.
Понятно вам! Ни чуточки не больно!
Крик переломился на хрип, слезы обильным потоком хлынули по щекам.
Когда рядом раздался протяжный вздох тормозов тяжелой машины, парень не обратил на него внимания. Большой грузовик остановился в нескольких метрах, хлопнула дверь, и раздался веселый, но в то же время с легкой нотой тревожности голос:
– Ты как там, пацан? Живой?
– Все нормально. У вас мобильного не найдется? – Арсен торопливо вытирал рукавом слезы – не хватало ещё, чтобы его, взрослого мужчину, застали ревущим.
– Нет, пацан, телефона нет. Но есть грузовик, и сейчас мы тебя отбуксируем в город. Давай, помогай мопед загрузить.
Высокий, загорелый мужчина в цветастой рубашке с длинным рукавом, что было совсем не по сезону, суетился возле машины, раскрывая наружу один из бортов.
– Не стой! У меня тут доска. Сейчас по ней закатим твой агрегат, и через пятнадцать минут будешь в городе.
Арсен вскочил на ноги, наскоро отряхнулся и, поморщившись от внезапной боли, снова прижал раненую руку к животу. Вдвоём они быстро затащили тяжелый мопед в кузов, закрыли борт и уселись в удобную кабину, щедро украшенную всевозможными наклейками, брелоками и магнитами. Банку с мёдом парень открепил от бензобака и теперь держал на коленях. Пустую бутылку, которой его ударили, мальчик тоже подобрал, и теперь она торчала из его кармана, словно у заправского хулигана.
– Это мед у тебя в банке? За ним что ли ездил?
– Ездил, – пробормотал мальчик. Он приподнял повыше банку с двумя крупными, неуместными вишенками на боку и пояснил: —Другой тары у продавца не было.
Теперь, оказавшись в комфорте, Арсен особенно сильно почувствовал боль. Мужчина, заметив, как тот баюкает раненую кисть, сочувственно улыбнулся и помахал перед лицом мальчика своей правой рукой, одетой в чёрную кожаную перчатку.
– Не вешай нос, пацан. В жизни и хуже бывает. Я, вот смотри, вообще с деревяшкой вместо руки.
Теперь стало понятно откуда длинный рукав в середине июля и зачем перчатка.
– Больно было? – именно этот вопрос пришёл в голову парню первым.
– А то! – мужчина рассмеялся. – Медведь откусил. Представляешь?
Ну, как откусил, не полностью, конечно. Так… Надкусил… Но в больнице заморачиваться не стали. Оттяпали все, что неровно и нормально.
Мальчик внимательно посмотрел в лицо водителю. Не врет ли?
– А как такое случилось? В зоопарке что ли? В клетку руку засунули?
–Нет, – мужчина снова рассмеялся, – на охоте. Я думал, что медведь мертвый, а он притворился. Вот и наказал меня за беспечность. И за обиду.
Оба замолчали на какое-то время. Каждый задумался о своём.
– А у тебя все хорошо будет, – наконец сказал водитель, – заживет. Было бы чему заживать, как говорится!
– Спасибо. Вы правы. Поболит и перестанет. Должен предупредить, на всякий случай. У меня совершенно нет денег!
Мужчина снова рассмеялся. Смех у него был располагающий. Сильный и уверенный в себе. Без шакальства.
– Не поверишь, у меня тоже! Но! В твоём возрасте это нормально, а вот в моем уже заставляет задуматься. Зато на бензин всегда отложено. Могу кататься, куда захочется и помогать, кому вздумается. Тебе куда надо?
Арсен назвал адрес своего дома и получил заверение, что будет на месте не позднее, чем через час. Даже с учетом пробок в центре города.
– Меня, кстати, Павлом зовут, – мужчина протянул свою деревянную руку, и парень с некоторой опаской пожал её. – Не волнуйся, хватай крепче, не оторвёшь. Она надёжно пристёгивается – немецкая. Иначе как бы я ей скорости переключал?
В подтверждение своих слов Павел схватил ручку переключения скоростей и перевёл ее сначала на нейтраль, а затем обратно.
– Я, Арсен, – наконец сообразил ответить мальчишка, – очень приятно.
– Ты возьми там в ящичке антисептик. Рану полей.
Павел, не дожидаясь, пока пассажир сообразит, где, что находится, дотянулся до бардачка, не отрывая взгляда от дороги, пошарил там и, подцепив пластмассовую баночку негнущейся ладошкой, протянул ее парню:
– Полей на ранку!
Арсен смыл начавшую засыхать кровь и тщательно втер жидкость в рану, чтобы впиталась поглубже. Вынул из кармана неудобно давящую на ребра бутылку, положил в ноги. Сел поудобнее и почувствовал, что тревога, наконец, уходит. На душе становилось спокойнее.
– Кстати, молодец, что бутылку на дороге не оставил. – водитель одобрительно улыбнулся. – Вроде мелочь, а сразу видно – человек подрастает. Молодец…
– Папа так научил, – ответил мальчик, – выкинул мусор на землю – выкинул удачу. Я же поднял эту бутылку, значит она уже моя забота. Нельзя бросать.
– Молодец твой папа, Арсен. Мудрый мужик. Ты тоже будь мудрым и не держи зла на этих скотов, – Павел легко коснулся его раненой кисти. – Они просто ещё незрелые. Жизнь их ещё не побила, вот они и не знают, что такое боль. Свою не знают, а уж чужую тем более не чувствуют. Я вот тоже в своё время хулиганил. Пока жизнь не успокоила.
Человек такая скотина, которая пока на себе не испытает – мало о чем задумывается.
А потом, раз, несчастье. И становится человеку себя жалко. И слабость приходит и желание, чтобы пожалели. Чтобы поняли!
Вот тогда и открывается мудрость. Способность чужую беду прочувствовать. Так что несчастье бывает иногда штукой весьма полезной.
– То есть для того, чтобы дурной человек стал хорошим, он должен стать несчастным?
– Да, мой друг. Не всегда, конечно, помогает, но лучшего средства я не знаю. Верю в это. Вернуть на землю, отобрать покой, заставить бороться. Чудесное средство, когда ничего другое уже не помогает.
Машина снова тяжело вздохнула и притормаживая начала сворачивать в сторону заправки.
– Сейчас, – пояснил Павел, – немного зальёмся и снова вперёд. Не возражаешь?
Арсен не возражал. Он очень любил все, что связано с автомобилями и даже такой пустяк, как заправка, казался ему немалым приключением.
– Давайте, вы на кассу пойдёте, а я залью! – предложил он и, получив согласие, помчался к баку отвинчивать крышку.
Когда отметка на табло заправочного аппарата перевалила за сотню, ритмичное жужжание, наконец, прекратилось, и мальчик, гордый тем, что справился со взрослым делом, повесил пистолет на крючок.
– Трехочковый! Прокричал кто-то неподалёку.
Голос показался смутно знакомым, и Арсен повернулся в его сторону. Трое молодых людей вышли из здания, и один из них, допив пиво из стеклянной бутылки, готовился бросить ее в мусорку, стоявшую в нескольких шагах.
– Внимание! Трехочковый! – снова прокричал он и швырнул бутылку сильно промазав.
Зелёные стекла разлетелись по земле, а парень засмеялся и состроил разочарованную мину. Друзья подхватили дебошира под локти и повели. Неподалёку находилось строение с вывеской "Кафе".
– Баскетболист херов! – Павел вернулся из кассы и проверил, плотно ли закрыт бензобак. – Ни стыда, ни совести. Хамло малолетнее.
Арсен пробежал взглядом по стоянке и увидел синий автомобиль. Теперь все сложилось.
– Это он в меня бросил на дороге, – мальчик часто задышал и захлопал ресницами. Чувство обиды настолько явственно схватило за кадык крепкими пальцами, что Арсен схватился за горло, помогая ему проглотить подкативший комок.
– Ничего, – процедил он, – я вас всех запомнил! Встретимся ещё когда-нибудь.
Они отъехали на десять метров от заправки, когда Павел, молчавший последнюю минуту, вдруг резко нажал на тормоз.
– А ну-ка, мальчик, – сказал он тихим голосом, – пойдем-ка сходим в кафе. Выпьем по чашке чая. Посмотрим, что к чему. Я угощаю.
– Вот ты сказал, что, мол, "придёт время"… что "мы ещё встретимся", – мужчина усадил Арсена за столик, с которого лучше всего было видно пьяного и его друзей. – А почему ты так щедро даёшь ему кучу времени? Он будет веселиться. Ты – страдать.
Разве не лучше свести счёты сразу и наслаждаться покоем? Тем более, что судьба сама выкатывает перед тобой этот шанс. Катит красиво на красивом столике. Только успевай догнать!
– Я не очень понимаю, что вы сейчас говорите, – Арсен настолько оторопел от происходящего, что даже забыл про то, что спешит домой.
– Мальчик, – мужчина обращался к нему, но сам смотрел то на соседний стол, то на улицу, то выискивал что-то глазами по залу, – ты должен сам решать, как все сложится. Не возлагай свои проблему на судьбу. Немного непонятно, да? – Павел тихо засмеялся.
– Прости, всегда нервничаю во время экзекуции…Все очень просто!
Он, наконец, внимательно посмотрел на Арсена.
– Зло не должно пройти дальше тебя! Не оставляй зло безнаказанным. Если, конечно, считаешь себя хорошим человеком.
– Да что я могу сделать? Глаза мальчишки влажно заблестели. Доводы собеседника показались ему несправедливыми.
– Не хочу так говорить о себе, но я обычный пацан. А их трое. Трое взрослых.
– Пацан, – мужчина улыбнулся, – ты что, собрался их бить? – Вот, уж, глупость. Наказать зло можно по-разному…
И самое главное в наказании – сделать все так, чтобы зло не навредило тебе самому. – Понимаешь?
Нужно сделать все аккуратно…
Чтобы комар не наточил носика…
Мужчина говорил тихо и вкрадчиво. Арсену стало страшно, и на руках проступила "гусиная кожа".
