Григорий Андреевич Неделько
Страшные рассказы
Доступно в базовой комплектации
(Расшифровка аудиодневника врача-экспериментолога Вильгельма Кляуффа)
День ХХ-73
Поступил новый испытуемый, N… Судимости за убийства, изнасилования, грабежи. Прекрасный экземпляр. В плане физики, физиологии и анатомии также полный порядок.
Смерть наступила в результате удушения в камере, где содержался будущий испытуемый.
Начало эксперимента назначено на завтра.
День ХХ-74
Испытуемый обмыт и причёсан, со стороны создаётся впечатление, будто бы он живой.
Пришла Аннет. Как обычно окинув всё деловым, опытным взглядом, она дала первые указания.
На мою долю выпало фиксировать все происходящие события в дневнике (чем я и без того занимался) и быть "на подхвате". Звучит не очень хорошо, но чем богаты…
День ХХ-79
После предварительных процедур, описанных выше, настало время ввести препарат.
Первая реакция на препарат – резкие и сильные судороги. Они напугали половину персонала, в том числе вашего покорного слугу, однако на Аннет не произвели никакого впечатления.
Внутривенно угомонив разошедшееся тело, мы оставили его, как мы это иногда называем, пропитываться препаратом; сами же занялись другими делами.
Позже
Закончив с насущным, я, по приказу Аннет, проверил показания приборов. Они демонстрировали стабильную жизнедеятельность и укладывающиеся в средние рамки реакции на раздражители.
Феномен возвращения к жизни (после нескольких дней клинической смерти) был нами исследован и описан мною год назад; теперь же предстоял более сложный эксперимент.
День ХХ-80
Убедившись, что тело возродилось и восстановилось, что оно готово к манипуляциям, мы ввели испытуемому начальную дозу заменителя. Тело никак не отреагировало. Тем не менее, мы зафиксировали заметные сдвиги и переключения в деятельности мозга.
Далее нам предстоит каждый день вводить заменитель испытуемому, постепенно увеличивая дозу и одновременно наращивая и усиливая замещающую среду.
Напомню, что исследования ведутся с разрешения вышестоящих инстанций в медицине (не буду зря называть имён), а помимо этого, с разрешения и под опекой полиции, которой тоже весьма и весьма выгодны наши эксперименты.
День ХХ-88
Тело и сознание испытуемого стали подавать признаки изменений. Они неустанно отслеживаются и регистрируются высокоточными приборами.
Мозговые волны, а равно и нервные импульсы претерпели сильные качественные изменения.
Какого индивида получим мы на выходе? При учёте, что и на этот раз удастся вывести испытуемого из искусственной комы, только уже подвергнутого эффекту замещения. Мне не терпится выяснить! Будет ли это, в противоположность махровому преступнику, женоподобный тип? Интеллигент? Ботаник? Гомосексуалист? Рядовой гражданин? Скоро узнаем!..
День ХХ-94
Всё продолжается в стандартном режиме и без происшествий.
День ХХ-101
Показания приборов перестали меняться три дня назад и, кажется, окончательно "застыли" в теперешнем состоянии.
Аннет уведомила, что завтра начнём операцию выведения из комы.
День ХХ-102
Операция по выведению из искусственной комы начата. Ею руководит Аннет, как самая старшая из присутствующих. Я снова на подхвате.
После извлечения трубок, отсоединения систем и отключения приборов некоторое время ничего не происходило, а затем испытуемый стремительно проявил реакцию.
Порывистым движением он сорвал с себя оставшиеся провода и, не обращая внимания на электроды и иглы, рванулся к Аннет. К сожалению, она не успела нигде укрыться. Испытуемый, бывший преступник по имени Генрих Г., схватил её за горло и начал душить.
Томас бросился на помощь. Тогда испытуемый переломил Аннет шею, отбросил обмякшее тело доктора в сторону и кинулся на Томаса.
Чуть позже
Лишь вчетвером нам удалось усмирить разбуянившегося преступника. При этом Элен погибла, а Томас и Отто получили ранения: первый – более лёгкие, в основном ссадины и синяки, второй – перелом руки и бедра. Ими обоими занимаются соответствующие специалисты.
К несчастью, испытуемого пришлось отключить (сделал это я при помощи ЭЭГ-аппарата). После чего Генриха Г. усыпили с намерением отправить обратно в морг, а оттуда – в крематорий, дабы стереть с лица Земли следы неудавшегося эксперимента.
Ещё чуть позже
Я намерен немедленно связаться с начальством и попросить, нет, потребовать, чтобы они прекратили исследования в данной области в связи с их потенциальной и реальной (!) угрозой для жизни медиков и остальных людей. Слышал, что в другой закрытой секретной немецкой клинике испытуемый в результате схожих манипуляций с его телом и сознанием убил ножом десяток работников клиники и, выбив окно, выбросился со второго этажа, вслед за чем продолжил кровавую жатву на улицах города. Его пристрелили приехавшие на место стражи порядка, но далеко не сразу: он прятался и убивал, и умер лишь после седьмого ранения.
Данное событие ещё сильнее укрепило меня в моих мыслях, особенно с учётом того, что я узнал ранее…
Директива от … (министерство медицины)
Вильгельма Кляуффа навсегда отстранить от медицинской деятельности.
Тело Генриха Г. тайно перевезти в загородную тайную больницу для дальнейших, более компетентных и глубоких исследований и экспериментов.
Наказать клинику, где произошёл эпизод, материально и, при необходимости, физически.
Невозможность исправить преступника, подменив ему личность медицинским путём, не рассматривать как факт; в противном случае, увольнять без дальнейших объяснений. (Примечание для инспекции: Вероятно, преступность в криминальных элементах запрограммирована и доступна сразу в т. н. базовой комплектации человеческого организма.)
О случаях, подобных этому, не распространяться под угрозой увольнения и расстрела.
Дата …
Подпись …
Самобомба
I wanna explode!..
(Slade "Ready To Explode" track from "The Amazing Kamikaze Syndrome" album)
"Самобомба 1.0" удобно расположилась на краю крыши.
Никто не верил в её существование. Даже её собственный конструктор. Уже когда была создана, она казалась задумавшему и исполнившему сном, несбыточной грезой. Но то была не греза – явь, наиболее настоящая.
Приказ о создании самобомбы исходил от верхушек власти, тех, что отнюдь не нежно щекотали небеса правления. В кратчайшие сроки были найдены средства и исполнители – и работа над самобомбой началась.
Слава Богу (действительно?) в то время не возникало проблем ни с кибернетическими, ни с механическими составляющими, ни с лазерами, ни с особо прочными металлами – что зазря словоохотствовать: будущее! Применив всё вышеназванное, а также недюжинные ум и смекалку, рабочие секретного цеха "Альфа-Один" страны с тайным названием, которое мы до сих пор не вправе раскрыть (разве что имеет смысл и возможность намекнуть на трёхцветье во флаге), лучшие из лучших в технических, биологических и психологических областях, соорудили прибор. Оружие. Орудие.
Самобомбу.
Огромная и круглая, идеальная сфера, состоящая из множества выдвигающихся, перемещающихся и изменящихся сегментов, бело-жёлто-оранжевая, со стилизованным флагом на боку (разве его всё равно не уничтожит при детонации?), самобомба производила впечатление. Многообразные художники и артисты любовались ею как торжеством искусства будущего, учёные – как научным достижением, военные – как невероятным успехом в области уничтожения врага, правители – как стопроцентным подтверждением личных амбиций, остальные – со страхом и трепетом, молясь, чтобы сумасбродное правительство не сбросило бомбу на них.
Самобомбу не раз показывали по телевизору, ведь невозможно обойти стороной то, чему предназначено переменить судьбу, да не двух-трёх людей и не двух-трёх стран тем более, а выше – целой планеты.
Самобомба ждала…
Переговоры о мире после Третьей, Ядерной, войны зашли в тупик – и тогда Государство (будем называть его так) придумало новый план. Оно перестало общаться, оно прекратило предлагать, оно не хотело служить – и стало лишь указывать. А в качестве угрозы – вот она, посмотрите: самобомба! В анфас, в профиль… Не боитесь? Зря. "На вашем месте мы бы не артачились и соглашались с нашими условиями".
И враги, недруги, оппоненты государства не артачились. Одна победа сменяла другую. Экономика, жизненный уровень и прочие показатели росли, инфляция, цены на импорт и т. д. уменьшались; всё шло заведённым распорядком по задуманному плану.
А потом, неожиданно, ни для кого не ясным образом самобомба… поняла. У неё появилось собственное мнение, а значит, она научилась – или, может, всегда и умела – мыслить. На уровне создателей, однако всё же, всё же… Те самые создатели заложили в неё слишком много.
И она стала применять категории убеждения, равные взглядам правящих верхушек, к самим верхушкам. Им, естественно, не понравилось. Вначале они попытались нажать на самобомбу.
Не удалось.
Польстить ей, умаслить.
Не получилось.
Дистанционно отключить.
Она применила блокировку.
Самобомба не шла на попятный, осознавая – да-да, сознанием, чистым, словно ваше! – кто она и что она.
Тогда правящие решились на смелый и страшный шаг: смелым он был априори, а в страшный превратился по ходу реализации. В кратчайшие сроки придумали план и организовали спецотряд. Отряд под покровом ночи, в маскировочной одежде, позволявшей сливаться с любым временем суток, оснащённый новейшим оружием и инструментами, отправился в место хранения самобомбы. В защищённый и упрятанный далеко-далеко и глубоко-глубоко ангар.
Вот только самобомбы там уж не находилось, что и довелось увидеть бравым солдатам. А после позвучал взрыв! Да такой, что не токмо ангар, но и все прилежащие территории взлетели на воздух.
Правящие трёхцветных были взбешены. Они вышли из себя, рвали и метали и при этом начинали тихо паниковать. По мере развития событий паника переходила из тихого состояния в громкое, и вот почему.
Потому что события развивались следующим образом: самобомба осознала о себе ВСЁ. И то, что она может взрываться, и то, что способна контролировать силу взрыва, и иные особенности, делающие её самым сильным оружием в человеческой вселенной. В частности, она могла самовосстанавливаться.
И вот она находилась на крыше высочайшего небоскрёба, залетев туда и защитив себя ею же произведённым биополем. Она сидела и размышляла, стоит ли овчинка выделки. Стоит ли щадить тех, кто не щадил никого: ни чужих, ни своих, не себя. Она мыслила, поскольку могла мыслить. Она знала о Третьей Мировой и о Двух Предыдущих. И она знала о Четвёртой. Начнётся ли та?
Самобомбе следовало принять решение.
И раз уж она, так ли, иначе ли, стала человеком, пусть и в некоем непривычном, метафорическом смысле – хотя какие метафоры? Она же думала и убивала!.. – ничто человеческое, к счастью и увы, не было ей чуждо.
Хм. Интересно… А может ли она рожать? Как и все люди…
Следы
Мы сами придумываем себе чудовищ.
Следы уходили влево.
Он был едва ли не единственным, кто мог где угодно выследить животное по следам и подстрелить его, без шансов для последнего. Хотя почему чуть ли? Другого такого и вправду не существовало. И не имело значение, где развивалось действо: в лесу, на холме, на взгорье, у моря…
На сей раз всё происходило в лесу, и целью его был олень.
Пит Сноу, если по общемировому, и Пётр Снегов, если вспомнить, как он был записан в инфокарту после рождения, преследовал оленя второй день.
В первые сутки он преодолел несколько километров и понял, что погоня окажется не столь быстрой и лёгкой, как некоторые предыдущие. В частности, он уже успел потерять патронташ (небывалый случай!). Но он же его нашёл.
А на привале барсуки стащили у Пита бутерброд. Или, если точнее, попытались стащить; он же подстрелил одного из воров из верного ружья марки "Сандербёрд". Остальные хитрые зверьки кинулись врассыпную. Пит подошёл, поднял бутерброд, отряхнул и спокойно доел, записав горячим чаем из неостывающего термоса.
После этого Пит постелил самонагревающуюся перпос (переносную постель), заряжающуюся от солнца, укутался в термопокрывало и заснул, не забыв выставить электронного сторожа.
Сторож стработал всего единожды, и то от подлетевшей слишком близко совы. Пришлось роботу беззвучно, лазером подстрелить птицу. Узнав, в чём дело и что его жизни опасность не угрожает, Пит вновь уснул.
И вот настал день второй.
Пётр подходил всё ближе и ближе к оленю. Возможно даже, ему удастся разыскать целое семейство рогатых. Конечно, стрелять молодых оленят – значит, лишать удовольствия поохотиться чуть позже, когда оленята вырастут, других охотников, но он хотя бы снимет собственные удачу и добычу на камеру. А потом уж уложит оленя-самца, отца семейства. Будьте уверены!
После ядерной войны разум у многих людей двинулся в обратном направлении, и Пит, увы, не стал исключением. Во всяком случае, пока он не понимал, что природу надо беречь, а не истреблять, охотясь за чудом выжившими представителями животного мира.
И всё же именно этим он занимался.
А дома у Пита жил и ждал его сейчас, с новой охоты, электрический металлический кокер-спаниель. Пётр не брал его с собой, потому что не настолько сильно доверял современной науке да и понимал, что роботы покуда в плане работы интеллекта в дикой природе не смогут составить конкренцию человеку. Покуда не смогут.
Вдруг следы прервались.
Пит, удивлённый, закрутился на месте. Не может быть. Куда делся олень? Не взлетел же он! Но где тогда следы?!..
Переходя из стороны в сторону, он разглядывал землю, однако не находил ни единого следа присутствия здесь искомого животного.
Начало подползать неизвестное чувство – неизвестное, новое и оттого ещё более сильное: страх. Страх оплошать. Кажется, впервые!..
Наконец его глаза наткнулись на что-то похожее. "На что-то похожее", поскольку это оказались не те же самые следы. Вернее, следы он узнал без труда, но… что это прикрепилось к ним снизу? Что это может быть? Шестой палец? Бред! Наверное, просто упала какая-то веточка и прочертила ещё одну линию.
Тогда, позвольте выяснить, откуда та же самая линия взялась на всех остальных следах?
Вроде бы кто-то зарычал, не так уж далеко. Пётр прислушался, но звук не повторился.
Чувство, неизведаннее предыдущего, стало пробираться через душу, заползать в мозг. Испуг. Испуг перед неправдоподобным. Перед незнакомым до фантастичности.
А следы, меж тем, пока он шёл вдоль них, продолжали меняться. Сначала выросли в размерах, затем искривились, потом стали… десятипалыми?!
Пит замер от неожиданности. Ужас налетел и всколыхнул сердце, заставил волосы на голове шевелиться.
Что-то или кто-то рыкнул, совсем рядом.
Пит вскинул голову. И закричал!
Именно так выглядело бы существо, что оставило эти странные следы, если бы существовало в реальности. А оно и существовало. И кто ведает, появилось ли оно на свет в результате ядерного заражения или всегда таковым было.
Опытный охотник принялся отступать назад. Споткнулся о выступающий из земли корень дерева, смешно взмахнул руками, завалился назад и упал, больно ударившись копчиком. Потея от ужаса, он медленно, чтобы не гневить существо, потянулся дрожащими руками к энергоружью…
И тут животному надоело ждать. Его бешеный рык, тот самый, что совсем недавно слышал Пит, смешался с разрывающим связки воплем охотника.
Разомкнулись и сомкнулись чудовищные челюсти.
Чудовища.
Мы сами придумываем их себе.
Рок-концерт: вход свободный
Места не стоили почти ничего.
Когда на улицу отовсюду высыпали люди с оружием – лопаты, штыки, ружья, бластеры… – он впервые ударил по струнам.
Гитара, красивая и изящная, звучащая сладко и чётко, наполнила через качественный, громкий усилитель окружающее нотами, что богаты обертонами и смыслом.
Небо заполонили самолёты, вертолёты, летающие тарелки, космические корабли системы "космос – воздух – космос", а он просто играл первую песню.
Рука притянула микрофон поближе, и мощный, будоражащий и завораживающий голос принялся выводить мелодию. Слова… песню… Он всё оборудование принёс с собой и подключил тоже сам.
Роботы, радиоуправляемые и с автоматическими управлением, огромные, с людьми внутри голов и тел, величиною с танк, средней величины, маленькие и крошечные состязались с другими успехами и неожиданностями науки в том, кто сильнее и разрушительнее, тогда как он перешёл к исполнению следующей композиции.
Трек номер 2, боевой, равно первому, сменился балладой. А вокруг расцветали пожары и пожарища.
Взрывались бомбы, кассетные и фугасы; рвались гранаты, мины, однако он не опускал медиатора. Он играл.
Четвёртая песня, пятая… Шестая… Десятая…
Настало время импровизационного соло – прямо под канонаду выстрелов боевых супермашин.
Потом он сыграл инструментальную вещь, классическую; затем – собственную. Аккомпанементом же ему служили голоса и крики воющих, рыдающих, кричащих повсюду людей.
Он не видел крови и останков, оберечённости и безнадёги, тех, кто выжил, но хотел умереть, и тех, кто погиб, только которым сочувствовали пока живые.
Пятнадцатая вещь… двадцатая… тридцатая… Он не останавливался; он не мог остановиться. Сороковая… пятидесятая… восьмидесятая…
Он, выжимая из себя последние соки, приближался к сотой. Окружающее, тем временем, подбиралось к своему концу.
Или началу?..
Он не знал. Он не видел. Он не мог ни знать, не видеть.
Девяностая… Девяносто пятая… …шестая, …седьмая… Сотая!..
За сотню!
И тогда накал окружения достиг своего апогея – в очередной раз, если говорить о том, что творилось непосредственно сейчас. И всего лишь вновь проявив старое, если вспоминать долгую историю планеты.
Уйдя в запил и шред, он опомнился и перешёл к мелодике нескоро. Однако он успел – успел!
Низвергались дома и надежды, и водопады огня-напалма.
Тогда-то и рухнула в самый центр города водородная бомба. Потому что ядерные падали уже давно.
Он не боялся – но и не ждал. Изящные пальцы худой фигуры с длинными волосами продолжали своё колдовство.
Рёв, лязг, крики, кровь и вонь со всех сторон.
Вслед за чем мир наконец захлебнулся. Но не для него. Он не мог ни видеть, ни знать. Он и не знал и не видел; он – играл, ещё и по-прежнему.
И находящиеся рядом, чьё количество неизменно уменьшалось, тоже.
Но есть игры и игры.
Когда бесплатный концерт, казалось, подошёл к неизбежно ожидаемому завершению, "начали потихоньку закипать моря". Впрочем, об этом, наверное, не стоило и упоминать, ведь существуют вещи, понятные и известные всем и каждому. Ну а второй, другой, альтернативный и параллельный, концерт рока даже не думал заканчиваться.
Места не стоили почти ничего.
"Лего"
Ещё одна деталька встала на своё место.
Родители подарили ему "Лего" на восьмой день рождения. Сколько было счастья, сколько радости! Ещё бы: у каждого есть этот знаменитый конструктор, а у него – нет. Но теперь всё будет по-другому – он знал, он чувствовал.
Ещё одна деталька встала на своё место.
Он открыл коробку, достал инструкцию и стал медленно, по-детски её читать. Затем, очень скоро, отложил в сторону и больше к ней не возвращался.
Ещё одна деталька встала на своё место.
Он не знал, что делает. Он не знал, для чего делает. Он просто брал эти кубики, красные, синие, жёлтые, зелёные, соединял их снова и снова и, доверившись интуиции или даже чему-то большему, продолжал конструировать. Не дом и не машину, а нечто иное. Иного рода.
Ещё одна деталька встала на своё место.
Никто ему не мешал. Иногда отвлекала учёба в школе, прогулки с друзьями, еда и общение с родными – вся эта уже немного поднадоевшая обыденность. Поднадоевшая… ему же только восемь! И, тем не менее, так оно и было.
Тогда.
Ещё одна деталька встала на своё место.
– Идём есть!
– Попозже, мам.
Ещё одна деталька встала на своё место.
– Ты сделал уроки?
– Ага, почти. Сейчас чуть-чуть пособираю и закончу.
Ещё одна деталька встала на своё место.
– Приберись в комнате.
– Да, сейчас…
– Чем ты там занимаешься?
– "Лего" собираю.
– Не слишком ли много времени ты за ним проводишь?
– Но, пап, это всего лишь игра. К тому же, вы говорили, она развивает интеллект.
– Ну да, ну да. Ты прав.
Ещё одна деталька встала на своё место.
Зазвонил телефон.
– Алло.
– Привет, Юр! Пойдёшь гулять?
– А кто будет?
– Я, Славка, Юля…
– Может, через часок.
– Через часок мы не сможем – придётся дома сидеть, домашку делать.
– Тогда не пойду. Извини.
– Да ничего. Потом как-нибудь встретимся. Пока.
– Пока.
Ещё одна деталька встала на своё место.
Оно, то, к чему он неосознанно стремился, стало принимать окончательные очертания. Нужно разобраться с парой-тройкой десятков деталек – и всего-то.
Он покуда не понимал целиком и полностью, что конструирует, однако шестое чувство подсказывало: останавливаться нельзя. И он "шёл" дальше.
Ещё одна деталька встала на своё место.
Так, кажется, он начал сознавать, к чему вела тропинка наития. А точнее, к кому. Если он прав, конечно… Неужели прав?! Но ответ так странен и немного пугающ!
Ещё одна деталька встала на своё место.
Он прикрепил последнюю детальку. Вот! Его труды завершены!
Да-а… ничего не скажешь: выглядит жутко. Впрочем, эффектно. Выходит, всё это время он собирал из пластмассовых кубиков, кругляшков и стёклышек… монстра? Какого-то чудного, нестрашного из-за угловатости монстра.
Но зачем? Потому что способен на подобное? Собрать из разноцветных деталек угловатого монстра двадцати – двадцати пяти метров ростом?
Это надо было обдумать.
Он поужинал, сказал родителям спокойной ночи и лёг спать.
Ночью он был разбужен криками.
Ещё одна деталька встала на своё место…
Сперва, очнувшись после кошмарного сна, такого длинного, каковых сновидений нет и не должно быть в принципе, он не вник в происходящее. Он был ещё погружён в тревогу, что упала на него вместе с покровом ежедневного забытья, потому не сразу понял. Затем уши и мозг подсказали: кричат из комнаты родителей!
Он рванулся туда.
Нет!
– Нет!..
Повсюду, это было видно даже в темноте ночи, расплескалось что-то багровое. Какие-то схожего цвета куски усеивали кровать и пол. Нечто прыгало и мелькало на постели. Он присмотрелся.
Монстр! Его монстр!
Чудовище, существо, что он сам создал, обернулось. И одарило его улыбкой. Леденящей, кровожадной, отвратительной – но всё-таки улыбкой.
Мимо проехала машина. Свет её фар, проникнув в помещение, выхватил из небытия чёрную тень на стене, похожую на расправившую крылья гигантскую, особенно уродливую летучую мышь. На миг, вызвав страх и тошноту, проступило в искусственном свете то, что было на обоях.
– Хозяин! – крикнуло оно, "лего"-творение, кошмар, проникший в реальность.
И, раззявив квадратную пасть с квадратными зубами, квадратное чудище метнулось к нему, выставив вперёд обагрённые в крови квадратные руки.
Он отшатнулся. И завопил! Боже, как он завопил!
Но было поздно.
…Все детальки встали на свои места.
