Григорий Андреевич Неделько
Страшные рассказы
Ночь в отеле
На чёрном небе висела, приколоченная, крутобокая монета-луна.
– Меня зовут Ник, – сказал человек за стойкой.
– Рик, – представился его собеседник.
Они пожали друг другу руки. Затем высокий и худой темноволосый Рик поинтересовался:
– А проживание правда стоит всего 10 долларов?
– Не проживание, а ночь, – поправил его полный, низкорослый и седой Ник. – Да, правда.
Рик улыбнулся.
– Ну что ж, я тем более не против остановиться у вас. Кроме прочего, альтернативы не предвидится: я отбился от туристической группы.
– Понятно… Вот ключи. Номер – 35.
И администратор Ник передал связку.
Поблагодарив Ника, вновь прибывший отправился наверх. Впрочем, надолго остаться там ему было не суждено.
Ещё в начале разговора администратор упомянул некий перформанс, который проходит на первом этаже. Просто упомянул, не став описывать, а на вопросы постояльца отвечал уклончиво. Это лишь сильнее разбередило любопытство Рика, и он, спустившись по богато отделанной, покрытой дорогой ковровой дорожке лестнице, зашёл в бар.
Всю дорогу его не отпускало некое чувство неправильности. Неправильно, что за пребывание здесь, пускай и за ночь, требуют смехотворно низкую плату: жалкий десяток долларов. Пускай всего за ночь, и тем не менее… Неправильно, что администратор отказался описать развлечения для постояльцев, как Рик ни просил. Вообще вся ситуация какая-то неправильная и странная, начиная с исчезновения в дождливый серый день неведомо куда группы английских туристов, куда входил и Рик, и заканчивая прибытием в загадочный, красивый, но удивительно дешёвый отель, расположенный на пересечении с маршрутом экскурсии, возле чудной формы скалы на берегу озера. Подобная непонятная дешевизна совсем нехарактерна для данного штата, да и для любого другого, насколько знал Рик. Он исходил из привычек американцев, что наверняка соответствовали правилам жизни людей в какой угодно иной стране, однако почему-то ошибался. Тут и заключалась главная "неправильность". Непонятность.
Рик оказался ошарашен сразу, едва ступил в просторный и ярко, броско обставленный бар. Его, столь большого помещения, в средних размерах отеля быть просто не могло. И, невзирая на отрицания, он простирался впереди, и Рик стоял у входа словно бы в параллельную, потустороннюю реальность.
К Рику подошёл невысокий официант в классической чёрно-белой форме и спросил:
– Ищете столик, сэр?
– Д-да, – слегка неуверенно отозвался изумлённый посетитель.
Его провели внутрь, сквозь полумрак, удобно расположившийся тут повсюду, и усадили за покрытый мягкой качественной материей столик. Просмотрев меню, сейчас же предложенное официантом, Рик выбрал рыбу под лимонным соусом, жареную утку, красное вино и чиабату.
Официант удалился, и пока длилось ожидание, Рик сосредоточил внимание на сцене, освещённой, подобно залу, тускловатыми светильниками, создававшими ощущение уюта и интимности.
Сперва простор сцены занимала некая этническая группа, исполнявшая среднетемповые ритмы испанской эстрады и одетая соответственно. Затем, когда она под скромные аплодисменты других посетителей, человек двадцати – двадцати пяти, удалилась, из-за бархатных кулис вышла невероятной красоты женщина. Она была совершенно нагой, что позволяло взору в полной мере насладиться её аппетитными формами.
Следом отовсюду послышалась музыка, медленная и чарующая, точно бы ниоткуда возник микрофон, спереди, по центру сцены, и, подойдя к нему грациозными движениями, женщина ухватила тонкими изящными руками стойку. И запела.
Это было чарующе. Это было сказочно и незабываемо. Она не извлекала никаких особых нот и не рвалась наверх или вниз по регистру, однако будто вскрывала душу консервным ножом и заставляла сердце понимать и внимать, чувствовать и биться. Биться – всё сильнее и сильнее…
Слушая её, Рик забыл о целом мире, о том, что где-то снаружи ходит потерянная им группа английских туристов, что в чужой для американцев стране на чуждом им материке Евразия живёт его семья, жена с двумя детьми, двумя красивыми и умными девочками. Он забыл обо всём на свете и даже о существовании самого света. Лишь страстная фигура с великолепными линиями и формами привлекала и увлекала: взгляд, слух, ум…
Зрители-слушатели начали прихлопывать в такт магической мелодии – или это уже звучала новая песня? Но тогда какая по счёту? Вторая, третья, четвёртая?.. Он не имел представления. Да и называл выводимые певицей чарующие мелодии песнями лишь потому, что привык к обычным, понятным, блёклым песенкам; привык там, в знакомом и скучном мире.
Тогда и стало происходить то, чего Рик не ждал, но то, что обязано было случиться. Судя по всему: по происходящему и лишь ожидаемому, по предчувствиям и знаниям. Это всего только ожидало подходящего момента.
Женщина оборвала песню-мелодию на полуслове. Затем её кожа словно бы разошлась по швам и упала к потрясающим по красоте и невозможным по длине ногам. На Рика теперь взирало чудовище, настолько ужасное и непередаваемо необычное – в своей жизни он не встречал ничего похожего, – что гость отеля просто-таки замер на месте, вжался в стул и не двигался – не мог двинуться. Резиновой грудой лежала у волосатых членистых ног "певицы" плоть без малейшего намёка на кровь или внутренности. Он рад был бы отвести взгляд, однако не получалось, а чудовище, продолжая сотрясать основы сознания человека своими инородностью и чужеродностью, двинулось вперёд, к столику, где сидел высокий черноволосый мужчина.
Собрав в кулак все силы, аккумулировав остатки мужества и логичности, а также скрытые резервы, Рик подскочил на месте. Стул упал на пол, когда он быстро отступил назад.
Чудовище, нечто чёрное и кошмарное, продолжало приближаться. Рик же, удивляясь, как это у него хватило сил и храбрости двигаться, отходил быстрее и быстрее. Неожиданно он наткнулся на препятствие. Сердце замерло; Рик обернулся – и увидел колонну. Облегчённо вздохнув, Рик повернул голову обратно в зал и к неподдельному собственному ужасу обнаружил, что львиная доля посетителей исчезла, а тем, кто остался, на место пришли некие твари, которых он не желал, до жути боялся рассматривать. Но всё же разглядывал, несмотря на глубинный страх, что вызывала их внешность, и вместе с этим старался не видеть.
Отвернувшись, Рик очертя голову ринулся прочь. Он пробежал мимо администратора, вернее, мимо существа, кое раньше было администратором, а ныне нависало над ним, зыркало на него горящими глазами, хлопало чем-то – то ли крыльями, то ли руками, то ли их отвратительным, противоестественным симбиозом. Рик оттолкнул пародию на гуманоидное создание, совсем не похожее на человека, и понёсся дальше, к выходу, позабыв о вещах, оставленных наверху, в номере 35, позабыв об отеле и баре, и невероятной красоты девушке-чудовище, и о себе, и о чём бы то ни было.
Он упёрся в закрытую дверь. Дёргая и дёргая ручку, Рик пытался вырваться наружу, выбраться из заточения, выбежать из здания, которое и видом, и обстановкой, и работниками с посетителями отрицало всякую вероятность бытия.
– Бесполезно.
Голос сшёл сзади, тогда как источник располагался чересчур близко. Рик резко и нервно оборотился и упёрся взглядом в администратора, в его клыки и когти, и лапы… Если, конечно, то был он, потому что за угол поворачивали, создавая длинную и широкую чёрную волну, десятки и десятки посетителей-чудищ. Поток вбирал в себя говорившего и сливал с собой.
– Бесполезно, – повторил глас уже из медленного и огромного ручья, глас, будто никому не принадлежащий – или принадлежищий всем им, без исключения. – "Ты можешь остаться, но не можешь уйти".
Только сейчас Рику пришло в голову, что он не прочёл названия отеля. Он не видел вывески, поскольку никто не озаботился повесить её над входом. Однако…
Ведомый интуицией напополам с роком, Рик в очередной раз обернулся. И поднял голову, и прочёл название. Крупные яркие буквы, приколоченные над массивными ретро-дверями из натурального дерева: ещё одно несоответствие.
Отель и его "наполнение" никоим образом не совмещались. В красивом и удобном здании не живут монстры. И в дорогих отелях, расположенных в живописных местах, не берут по десятке долларов за ночь. Хотя… что он знал об этом? Что он знал о монстрах? И о красивых зданиях? И о правилах жизни тех, кто бесконечно ему чужд?.. В конце концов, внешность – всего лишь приманка, из того же разряда, что и привлекательная для мужчин красота жестокой женщины.
Поток прибывал и тёк к своему логическому завершению. Броские буквы-гиганты продолжали "вещать" со стены над дверями-колоссами. Простое и знакомое название, название штата, где он очутился, и песни, каковую не раз слышал. Название-предупреждение, на которое – так принято поступать с предостережениями в мире людей – никто не обращал внимания. Название… "Отель "Калифорния"". Ночь обещала быть долгой.
Ящер в янтаре
Профессор Герберт посветил фонариком вглубь пещеры. Яркий луч выхватил грубую каменную поверхность.
– Судя по показаниям приборов, он должен быть где-то здесь.
– Как скажете, профессор.
Теперь уже настала очередь Уэйна освещать путь – что он и сделал, возобновляя продвижение сквозь неизвестность и мрак Драконьей пещеры. Почему она так называлась и когда родилось название, не знал никто, в том числе и увенчанный лаврами, знаменитый профессор палеонтологии В. Герберт. Что уж говорить его о его помощнике-аспиранте.
Двигаясь осторожно, чтобы ненароком ни на что не наступить или, скажем, не провалиться сквозь каменный пол – пещере шёл уже не первый век, – профессор и его помощник становились всё ближе и ближе к цели. Находящийся в руках Герберта прибор, нечто среднее между калькулятором и смартфоном, показывал несомненно и неизбежно, что до места, помеченного в программе "Searcher" красным крестом, оставался минимум шагов.
И вот наконец они обнаружили его! Сначала первый желтоватый луч скользнул по стене пещеры, выхватывая нечёткие, но всё равно впечатляющие контуры находки. Затем вторая стрела света, соединяясь с первой, наткнулась на вплавленное в камень стены палеонтологическое сокровище. Музейную редкость и ценность, настолько уникальную, что от перспектив у профессора Герберта захватывало дух. Сейчас же, когда лицезрел его воочию, профессор не смог сдержать чувств.
– Мы нашли его, – прочувствованно и громко произнёс он, и звук был усилен классическим пещерным эхо. – Нашли!
– Да… – только и нашёлся Уэйн.
Они подошли, переложили фонарики поудобнее и стали внимательно рассматривать это. А представляло это собой не что иное, как застывшего, закристаллизовавшегося внутри чайного цвета породы болотно-зелёного ящера. Миллионы лет назад янтарь поглотил совсем юного динозавра, ещё ребёнка, и теперь у земных учёных появился волшебный шанс разглядеть его во всех подробностях, а также описать увиденное в своих исследованиях. И не только описать. Благодаря современным технологиям ящера, случайно найденного шахтёрами, гипотетически можно было вернуть к жизни. Подобные исследования уже проводились на микробах и жуках; "настало время сделать качественный шаг вперёд", считал и говорил профессор Герберт.
– Уэйн, дайте инструмент.
– Сейчас.
Сняв с плеч вакуумный рюкзак, ещё один "салют" из первой четверти 21-го века, помощник профессора открыл его кнопкой и достал из тёмных внутренностей "умный" лазерный резак. После того как Уэйн передал его Герберту, тот немедленно раскрыл резак и направил обжигающий красный луч в стену, подсвечивая себе заряжающимся от солнечной энергии фонариком.
Идентифицировав наличие важной вещи после нажатия соответствующей кнопки, резак уже сам, без помощи Герберта, начал по линии обходить "янтарного" ящера, вырезая его из камня. С кажущимися очень громкими звуками камешки, возникающие в результате этого процесса, падали на холодный невидимый пол и отскакивали от него. Всё происходящее вне их и янтаря профессор только слышал – у него не было ни возможности, ни желания хоть на мгновение отвлечься от происходящего. Действо поглотило убелённого сединами мужа целиком и без остатка.
Да и Уэйн волновался, опасаясь, как бы что не пошло не так. Конечно, веских причин для этого не существовало, да и любых других, однако предосторожность прежде всего. Наблюдая за обособленной работой резака, Уэйн заранее приготовил рюкзак. Туда-то камень и упал, вывалившись из стены, когда лазер закончил "пропиливать" отверстие.
– Он у нас, – восхищённо проговорил Уэйн. – Давайте посмотрим. Мне не терпится подержать его в руках!
– Ещё пара минут, дорогой коллега, – ответствовал профессор. – Я тоже больше всего на свете хочу прикоснуться к нашему сокровищу и взглянуть на него. Но проще будет сделать это при дневном свете.
– Конечно-конечно. Вы правы.
Уэйн нажал кнопку, застёгивая вакуумный рюкзак. Но вот беда: хотя он и должен был откачать воздух и сам собой закрыться, рюкзак повёл себя совершенно иначе. Он начал дрожать и трястись. Настолько сильно, что Уэйн не удержал его и выронил. Чуть ли не с грохотом посреди тёмной тишины пещеры "портфель" с содержимым упал и поехал в сторону.
– Янтарь! – воскликнул профессор Герберт.
Он был настолько испуган и взволнован, что не обратил внимания на один любопытный факт: рюкзак, даже современный, не мог никуда двинуться по собственной воле.
– Мне показалось, я слышал звон, – неуверенно сказал Уэйн.
– Только не это!..
Профессор нагнулся, потянувшись за рюкзаком, но тот скользнул дальше. Шаг вперёд и новая попытка. На этот раз профессору удалось ухватить рюкзак, однако поднять его у Герберта не получилось.
– Какой тяжёлый! Что вы туда напихали, Уэйн?
– Я ничего…
Он не успел договорить. Что-то вылетело из рюкзака, прорвав сверхпрочную ткань, и ткнулось Уэйну в живот. Помощник захрипел, пошатнулся; из его рта полилась кровь.
– В чём де…
Фраза осталась незаконченной. Под предсмертное хрипение Уэйна, пошатнувшегося, упавшего и забившегося в судорогах посреди непроглядного безмолвия, что-то начало вылезать из рюкзака. Что-то большое. Действительно большое – и с каждой секундой становящееся больше и больше.
Профессор Герберт сделал шаг назад, но уткнулся в стену. Фигура, поднимавшаяся с пола, развернулась, расправилась и припечатала Герберта к морозно-холодной пещерной стене.
– Но… но средство оживления… мы ведь его даже не использовали…
Впрочем, если профессор обращался к окружающей природе, вряд ли она его слышала.
Герберт с неописуемым ужасом взглянул на свою находку – это последнее, что он успел совершить. Затем продолжавший расти многометровый ящер стремительно бросил голову вниз и вперёд и вцепился острейшими клыками в шею учёного. Шейные позвонки хрустнули, голова отлетела и упала мячиком на пол из камня, а из разверстой раны ударила кровь. Тело ещё некоторое время – пару мгновений – стояло, прежде чем рухнуть скошенным стеблем. Ящер, достигший, вероятно, максимальных своих размера и роста, молниеносно подхватил безголовый труп и сжевал его.
Как долго длилось заточение. Как долго! Но отныне он свободен – наконец-то!
Огромный скользкий проворный язык скользнул из пасти и спрятался обратно за клыками.
Ожидание закончено. Но, о властители древности, как он голоден! По-прежнему…
Громоподобно ступая по камню и прекрасно ориентируясь древними глазами, приспособленными и для кромешной темноты, и для слепящего света, ящер, тот самый дракон, что когда-то дал название пещере, пробирался к выходу наружу. К воле и еде. И на сей раз он не собирался дать себя остановить.
Гончие беды
Гончие беды. Они приходят, когда их не зовут…
– Маш, слышала эти колокольчики?
– Какой мелодичный перезвон!
– Да, как будто играет кто-то очень здорово приятную мелодию.
Гончие беды. Они откликаются на ваш зов…
– А вон, слышишь, Паш, дудочка засвистела.
– Да, так тонко-тонко.
– Может, и правда играют?
– Конечно, играют! Что за сомнения!? Вот тебе и звяканье бубенцов.
Гончие беды. Они зовут вас…
– Мне кажется, это группа приехала.
– В соседнюю деревню?
– Ну да.
– Хочешь пойти посмотреть?
– А почему нет?
Гончие беды. Они ждут вас…
– Но ведь мама запретила туда ходить. И вообще – надолго и далеко покидать дом…
– Мало ли.
– Я не хочу ослушаться: ты ведь знаешь, она и наказать может.
– Так мы же ненадолго. Только посмотрим – одним глазком, послушаем…
– Одним ушком?
– Вот именно!
– А вдруг это гончие беды?
– Что?.. Да ты, наверное, шутишь! Кто поверит тем старым сказкам?
– Я.
– Серьёзно, что ли?
– Шучу-шучу. Хотя интересно, как бы они выглядели, если бы существовали на самом деле? Я слышала, они похожи на собак. Или волков.
– Либо на людей. На призраков. На роботов даже… Много толков ходит. Хватит рассуждать – побежали!
Гончие беды. Они знают вас…
– Давай, Маш, не отставай!
– Ой, кажется, я потеряла ботинок!
– Ну, где ты там?!
– Сейчас, найду… О, нашла. Уже надеваю. Подожди!
– Да жду, жду!..
Гончие беды. Они врываются в ваш мир…
– По-моему, звуки пропали…
– Да нет, всё на месте.
– Как темно в лесу…
– Ты опять? Мы тогда точно опоздаем. Прибежим, а все уж уехали.
– Стой, Паш.
– Что?
– Играют. Играют!
– Ну я же тебе говорил.
– Побежали!
– Ох…
Гончие беды. Они бегут, они – быстрее вас…
– Ветки, колючки, паутина… Фу!
– Давай, не отставай!
– Да бегу я! Уф…
– Быстрее!
– Играют, играют!
– По-моему, вон за теми дубами.
– Наверное, остановились за въездом в соседнюю деревню. Помнишь, у них там пятачок такой особенный, довольно большой.
– Помню-помню.
– Знаю, я много говорю.
– Да ладно, добежали уже…
– Ой, гитара вступила. Я её раньше не слышала.
– И я. И барабаны ещё…
– Да у них там целый концерт!
– Но почему же мы не слышали ни барабанов, ни… да, пианино! Почему мы не слышали их раньше?
– Какая разница, Маш? Акустика и тому подобное.
– Что-то тут не то, Паш …
Гончие беды. Гончие беды не знают и не любят сомнений, они…
– Сейчас мы сами всё увидим…
– …и услышим!
Шелест раздвигаемых веток…
…ими питаются.
– Мамочка!
– О господи!
– Это гончие! Гончие!
– Всё правда: это гончие беды!..
Звуки вокруг внезапно затихают. Ничто не тревожит безмолвие около леса, перед безжизненно спящей деревней: ни звяканье никогда не существовавшего колокольчика, ни мягкий гитарный перебор, ни ветер, ни люди… ни гончие людей…
Гончие беды. Это – гончие судьбы.
На наш выбор
Для Женька это произошло стремительно и неожиданно. Даже если бы хотел, если бы знал заранее, вряд ли смог бы что-нибудь поделать.
Бело-жёлтый луч вылетел из светящегося квадрата и ударил прямо в голову. Женька откинулся на стуле и жадно заработал ртом, пытаясь набрать воздуха в лёгкие. Но те будто бы окончательно опустели.
Затем молодой парень, фанат компьютерных игр, упал на пол и забился в припадке. Опрокинутый с громким стуком стул лежал совсем рядом. Прежде чем исчезнуть, светящийся луч задел стул, однако с тем не произошло ровно никаких изменений.
После в квартире остались лишь тишина да неподвижный человек с лицом зверя, пустыми глазами и текущими изо рта слюнями.
Алису и Ваню, поженившихся буквально неделю назад, не позже, это застигло в машине. Пока принадлежащая не кому-то из пары, а им обоим – семейных разладов у молодожёнов ещё не случалось, – "Шкода" везла их по безлюдной трассе. Да и откуда взяться машинам на загородном шоссе в 3 часа ночи.
Возвращавшиеся с гулянки в кафе, упоённые счастьем муж и жена не заметили изменений, хотя они были очевидны. А когда их глаза "засекли" яркий бело-жёлтый луч, оказалось, что уже слишком поздно.
Вмиг одеревеневшая, Алиса повалилась набок, прямиком на Ваню. Ваня, тоже словно обратившийся соляным столбом, сжал руль железной, даже более – нерушимой хваткой, но не мог повернуть его ни на сантиметр, ни на миллиметр влево или вправо.
Страх бушевал в душах юной пары, и вместе с тем они ничего не способны были поделать с грузовиком, маячившим впереди, перегородившим обзор своей махиной. Ваня понял, что случится дальше; Алиса – тоже. Но толку?..
А потом легковой автомобиль на полной скорости протаранил грузовик.
Лена, едва придя домой из школы, немедленно бросилась в комнату. Нажала кнопку и уставилась в "оживший" квадрат. Это было весьма кстати, что подтвердил невероятной яркости жёлтый и белый луч, вошедший в грудь девушки. На самом деле, он пронзил её насквозь – впрочем, это невозможно заметить, когда ты замер на стуле и трясёшься, точно маленькая больная собачка под проливным дождём и ветром-ураганом.
В голове Лены, беззаботной школьницы, словно что-то переключилось, некое невидимое нечто, управлявшее, тем не менее, всей её жизнью. Исходя хрипами и стонами, плюясь кровью и непереварившейся едой, Лена сползла со стула. Последние капли сил она применила на то, чтобы медленно проползти, пробраться к стене – и удариться о неё головой. Ещё раз и ещё…
Пока с работы не вернулись ни о чём не подозревающие родители.
Были и другие.
А ещё были Сумасшедший Профессор и Богач-Маньяк.
– Шизотрон действует, – подытожил первый.
– Ни капли в вас не сомневался, – подхватил второй.
– В противном случае, вы бы не вложили в моё изобретение деньги.
– Это точно.
– Ну что же… – Сумасшедший Профессор специально не закончил фразы и посмотрел на Богача-Маньяка заинтересованным взором.
– Поглядим, что и сколько мы из этого сможем выжать, – всё поняв, пояснил толстый мужчина в дорогой, как платина, одежде.
Профессор кивнул вихром седых волос.
Вслед за этим шизотроны вскорости поступили в свободную продажу.
А чуть раньше Маниакальный Богач в дальнейшем разговоре с Профессором-Безумцем заметил, что разные модели шизо-аппаратов изумительно похожи на различные технические приборы.
И, конечно, никто не смог бы с ним не согласиться. Ни один из тех, кто знал.
