Ева Ночь
Тот, кто меня купил
Глава 55
Эдгар
Когда мне позвонили эти два олуха, я ушам своим не поверил. Тая пропала. Исчезла. Телефон её молчит, и куда могла деться моя жена из университета, если кто и знал, то не они.
Я сразу же выехал. В голове рвались снаряды, в глазах темнело. Челюсти я стискивал с такой силой, что зубы не выкрошились только чудом. Я готов был убивать. Всех. А этих двух идиотов – в первую очередь.
Пока ехал, сделал несколько звонков. Надо было с чего-то начинать. Я не хотел думать, что всё плохо. Я найду её, чёрт побери, и тем, кто к ней хоть пальцем прикоснулся, круги ада покажутся милыми игрушками из глубокого детства.
– Мы можем найти её по выключенному телефону? – спрашиваю я своего старого знакомого, бывшего сотрудника известной структуры.
– Неофициально – можем. Но если предполагать самое худшее, то Таисия твоя в одном месте, а телефон – совсем в другом. Надо хотя бы от чего-то оттолкнуться, чтобы начать поиски. Или ждать, пока не позвонят те, кто её украл.
Ждать я не хотел. И отталкиваться решил всё же там, откуда она пропала.
Перепуганная Синица побледнела так, что в гроб некоторых краше кладут. Она ничего не знала.
– Мы сразу после консультации расстались. Я думала, она домой, – лепечет она помертвевшими губами, и её начинает трясти, как от холода. – Я ж экзамен завалила. Договаривалась. В библиотеку пошла. Она сказала, что за мной приедут. Но я хотела в общагу. Сколько можно у вас ошиваться. Но Тая ж не слушала. Ничего не понимаю.
Потом её подбрасывает, как куклу-неваляшку.
– А вы Ольку спросите! Они вместе уходили! Может, Олька что-то знает!
Какая Олька?.. Я с трудом соображаю, но Игорь кивает, доставая телефон. Кажется, эта та самая мышка-тихоня, что на свадьбе была. Да. Точно. У Игоря номер её телефона? Кажется, я чего-то не знаю.
Я вижу, как мой водитель хмурит брови. Бросает отрывистые фразы. Лина мечется и трещит без умолку, и мне стоит большого труда не одёрнуть её, не наорать. Я каким-то чудом помню про её интересное положение и сдерживаюсь. Но зато не понимаю ни слова из разговора Игоря и Ольги.
– Она что-то знает, – говорит он, как только нажимает на красную кнопку. – Юлит. Если ты разрешишь, я нажму. Встречусь с ней.
У Игоря – звериная интуиция. Я уже не раз убеждался в этом, поэтому киваю, давая «добро».
– Я с тобой, – бросаю ему на ходу. – Костик, отвези Лину домой. К нам домой, – уточняю. Мне не хватало сейчас только Синицу потерять. Тая с меня голову за неё снимет. Тая… я не хочу думать, что с ней что-то случилось. Не могу.
– Я бы хотел поговорить с Ольгой наедине, – сжимает твёрдо челюсти Игорь. Высший пилотаж. Меня только что отбросили в сторону, а я даже не делаю попыток показать, кто в доме хозяин.
– Я. Еду. С тобой, – чеканю каждое слово и штурмую переднее сиденье с таким видом, что пусть попробует рискнуть меня тронуть или возразить. Игорь мрачнеет и заводит машину. Что бы у него внутри ни творилось, трогаемся мы мягко, словно он младенца из роддома везёт. Вот же выдержка.
– Поговоришь с ней сам. Я посижу здесь, – иду на компромисс, потому что понимаю: я там не нужен, и только всё испорчу.
Игорь расслабляется. Это настолько явно, что хочется сделать какую-то гадость. Сказать что-то резкое. Я бешусь. Схожу с ума.
Мы подъезжаем к какому-то дому. Это спальный район, зачуханный до невозможности. Таина тётка и то в лучшем месте живёт. Не знаю, зачем я думаю сейчас об этом.
Игорь уходит, а я остаюсь. Прислоняюсь горячим лбом к стеклу. Но оно не холодит – на улице жарко. Тая. Моя девочка. А я осёл. Нужно было обезопасить её полностью. Заставить этих двух баранов ходить за ней постоянно. Я ругаю себя. Я злюсь на всех. Мне тяжело держать себя в руках. Разрушитель. Отпусти я сейчас внутренние вожжи, мог бы натворить бед. Но я взрослый мужик. Мне не пристало. Лишний скандал в сложившийся ситуации на руку мне не сыграет. Я и об этом думаю, и поэтому содрогаюсь от омерзения к самому себе.
Его нет долго. Я уже готов хотя бы выйти из машины и шагами мерить пространство, когда Игорь возвращается. Он садится на своё место и молчит. Несколько секунд, наверное, но для меня они подобны столетиям.
– Она ушла сама, Эд, – наконец-то открывает он рот. – Сказала, что хочет сделать тебе сюрприз. По магазинам проехаться. Но, кажется, это ложь. Я так думаю. Ольга прикрыла её побег. Тая ушла через чёрный ход. Даже одежду сменила, чтобы чей-то взгляд ненароком за неё не зацепился.
Он говорит, я вижу, как шевелятся его губы. И слова я понимаю, но не могу осознать, что случилось. Тая убежала?.. Ушла тайком?.. Сама?.. Бред.
Я лихорадочно прокручиваю в голове последние события. Да, я её обидел невольно. Но мы помирились. Я сделал всё, чтобы по-своему извиниться. Чуть в любви ей не признался. И вдруг такой поворот.
Она не могла так поступить. Не могла сбежать неизвестно куда. Даже если она бросила меня, а как же дети, чёртов пёс? Вот так всё, с размаху, не думая?.. Нет. Не моя Тая. Не в её манере уйти трусливо, молча, без объяснений. К тому же, у нас договор. А она обязательная очень.
В голове моей ураган. Цунами. Волны в несколько метров высотой.
– Эдгар, ты меня слышишь? – Игорь пробивается сквозь рёв моей персональной стихии. – Подумай, куда она могла уйти и для чего.
Я как раз об этом думаю. Не к тётке же. К подругам она тоже не ушла. Линка под присмотром. Ольга?
– А твоя малышка не могла солгать? Спрятать Таю по дружбе?
Игорь не возражает на слово «твоя». Губы лишь сжимает, и глаза у него становятся холодными, жёсткими, как асфальт.
– Нет. Не тот вариант. Она выложила всё, что знала. С подробностями.
– Надеюсь, ты её не бил? – спрашиваю невольно. У Игоря такое лицо, что на ум всякая ерунда идёт.
– Нет. Надавил немного. Ей мало нужно, чтобы осознать. Не беспокойся. Живая и здоровая. Испугана до слёз. Переживает за Таю. Не верит, что подруга её коленце выкинула. Верит, что шляется по магазинам и сюрприз тебе готовит.
– А может, и правда? – разжигаю я в груди бесполезную надежду. Игорь только головой сокрушённо мотает. Он прав. Уже давно бы появилась. И телефон отключать нужды нет.
Снова звоню подполковнику в отставке. Плевать. Я должен её найти. В глаза посмотреть. Никуда она не денется. Лишь бы жива была. Остальное я как-нибудь переживу. И её нелюбовь ко мне тоже. Мне ли не привыкать?
– Давайте всё же попробуем вычислить по телефону, – прошу, не вдаваясь в подробности.
– Ну давай, коли не шутишь, – крякает старый прощелыга и отключается.
Время тянется безумно медленно. Я прикидываю, сколько прошло времени с тех пор, как Тая покинула стены университета. Много. Уже несколько часов прошло. За это время можно было сгонять в Америку и обратно, образно говоря. Ни о каком сюрпризе речь не идёт, конечно. Но я всё равно не верю, что она сбежала. Не хочу. Сердце не желает. Мозг не понимает. Тело сопротивляется.
Мне не помогает даже осознание того, что с ней, наверное, всё в порядке. Что её никто не украл, не убил, не прикопал, не испугал. Я понимаю, что должен бы испытать облегчение. А в груди – тяжёлая гранитная плита в несколько тонн весом. И я пока не знаю, смогу ли её сдвинуть.
Когда я получаю координаты и ищу место на карте, мозг отключается окончательно. Зачем её туда занесло? Что случилось? Почему? И смогу ли я её уговорить уйти со мной, если она не захочет или упрётся?
– Поехали, – приказываю Игорю, – всё лучше, чем на месте топтаться. Потом подумаем, как быть. Человек не иголка. Найдём.
Слова вылетают из меня зло. Ничего не могу сделать. Чем больше времени мы её ищем, тем сильнее я завожусь. Я достану её хоть из-под земли. Ей не отвертеться. И за свои поступки придётся отвечать. Плевать, что она там себе в голову вбила.
Я знаю, что телефон её молчит. Онемел. Отключен. А может, тупо сигнал не проходит. Возможно, сел. Кто знает? Но я продолжаю названивать. Бесконечно. Мне кажется, что от того, насколько я буду настойчив, зависит, найду ли я жену.
В какой-то момент я устало опираюсь головой в изголовье кресла. Прикрываю глаза. И тут раздаётся звонок. Сумасшедший. Громкий. Похожий на взрыв.
Тая Гинц. Судорожно пытаюсь провести пальцем по экрану, чтобы включиться. Получается только с третьего раза. За эти три секунды я, наверное, поседел ещё больше. Всё казалось: сейчас упущу – больше не смогу её ни поймать, ни найти.
– Тая?! – я кричу, рычу, не владею собой.
– Эдгар, – всхлип, – забери меня отсюда.
Моя девочка плачет?.. Просит забрать?.. Кажется, оттого что рухнула плита в моей груди, я чуть не загнулся. Так легко стало и больно одновременно.
Глава 56
Эдгар
– Тая, ты где? – я, наверное, так мягко никогда не разговаривал. Даже с детьми.
Она что-то бормочет невразумительное, половину слов вообще не разобрать, отчего кажется, что на неё напал серый волк, дракон и баба-яга одновременно.
– Выдохни. Вдохни. Успокойся. И, пожалуйста, объясни, где ты застряла. Я не смогу тебя забрать, если ты не скажешь, где мне тебя искать.
– Только не пугайся, ладно? – произносит она почти нормально. Это она меня пытается успокоить? Да я сейчас задницей кресло продавлю в автомобиле, а головой крышу пробью. Что она успела натворить за эти несчастных несколько часов?! – Я не в городе, – признаётся тихо. Ну, это я и без неё уже выяснил. Осталось только добиться, где конкретно её искать.
– Тая, я приблизительно знаю, где ты сейчас находишься, – снова пытаюсь говорить спокойно, но, кажется, всё равно рычу. Но девочка моя, к счастью, не из робких.
– Да?.. – слишком испуганно для той, что несколько минут назад просила её забрать. – Я тут неподалёку от монастыря, – вздыхает судорожно и пытается сбивчиво объяснить.
Пока мы ехали, погода резко испортилась. Небо затянуло тучами, сверкали молнии, грохотал гром. Ничто не предвещало.
– Если поедем дальше, можем застрять, – останавливает машину Игорь. Сейчас хлынет дождь. Дороги нет. Только грунтовка. Будем не столько ехать, сколько толкать машину.
– Да понял я, понял, – рывком открываю дверь и вываливаюсь в объятия природы и грозового фронта. В модельных туфлях, костюме и галстуке – обнять и плакать. Надеюсь, она так и сделает, когда я её найду.
Это был не дождь, а настоящий ливень. Я промок насквозь в считанные минуты, но это и хорошо, с одной стороны: успел остыть снаружи – слишком жарко мне было в последние пару часов. Внутри я продолжал кипеть.
Серебристый «Пежо» торчал на размытой дороге, как случайно оброненная новогодняя игрушка в царстве троллей. Полбашни от ревности у меня снесло сразу. Вторую половину я потерял, когда из машины выбежала под дождь моя жена и кинулась по грязи ко мне.
Честно признаться: я думал не о ней, а о том, кто остался в салоне авто. Хотелось голыми руками перевернуть машину, чтобы не сжать пальцы на Таиной шее. Отелло по сравнению со мной – жалкий щенок.
– Эдгар! – если она хотела меня остановить, то зря. Я продолжал целенаправленно двигаться вперёд. Должен же я увидеть, с кем удрала моя жена? А почему – буду выяснять позже.
Она вымокла. Волосы прилипли к лицу и вились змеями. Синие глаза смотрели радостно и виновато. Ещё бы. Тая кинулась в мои объятия, но прижимать её к себе я не спешил. Слишком зол. Будь она одна посреди дороги, я бы зацеловал её до смерти. Или до беспамятства. Радовался бы, что нашёл. Но наличие серебристого «Пежо» спутало все мои благие намерения. Оказывается, найти жену мало. Нужно ещё понять, что произошло.
– Я пыталась тебе дозвониться, но тут сигнал очень плохо проходит. А потом я опоздала на последний автобус. Ульяна хотела меня отвезти в город, и вот…
Ульяна?.. Я как-то туго соображаю. Вместо мифического любовника в машине женщина?..
– Мы в аварию попали. Чуть не перевернулись. Колесо пробили.
– Колесо? – как я огнём на неё не дыхнул – не знаю. Делаю шаг вперёд. Вид у меня, наверное, зловещий, потому что Тая пятится. Ноги у неё разъезжаются в этой невероятной грязище. Я успеваю подхватить её. Сжимаю так, что она охает. Подожди, милая, это только начало. Судорожно вспоминаю, есть ли у меня подходящий ремень. Пошире желательно. С пряжкой.
Из «Пежо» появляется женщина. От неожиданности я ослабляю хватку.
– Ульяна Грановская? – то ли спрашиваю, то ли глазам не верю. Пытаюсь навести резкость. Хочется головой тряхнуть.
Она ничуть не изменилась. Разве что коса сбивает с толку.
– Собственной персоной, – улыбается мне она. – Где бы мы ещё с вами встретились, Эдгар Гинц.
– Ну уж точно не на российском бездорожье рядом с женским монастырём, – бормочу я, и в голове всплывают сплетни, что сыпались довольно щедро – одна другой краше, когда она вдруг исчезла. Сколько прошло? Лет пять?
– Забирайте жену, Гинц, – мягко указывает мне она.
– А вы? – спрашиваю, прикидывая, что можно сделать. Менять колесо сейчас – не самая лучшая идея. Да и есть ли оно у неё запасное – тоже вопрос.
– А я останусь здесь. Вы не переживайте. Здесь я дома. Тая вам расскажет.
– Спасибо вам за всё! – горячо благодарит Ульяну моя жена. – Надеюсь, скоро встретимся!
Она собирается сюда возвращаться? Ну уж нет. Дудки. Как только мы попадём домой, я её запру. История о Синей Бороде покажется ей доброй сказкой.
– Желаю удачи! – произношу банальщину и тяну Таю за собой. Как-то неправильно бросить Ульяну здесь. Но она отказалась. И моя добрая Тая не настаивает. Видимо, пора узнать, зачем ей приспичило ехать в это место, причём тайно. Но пока мы в зоне видимости и слышимости, скандалить я не собираюсь: Ульяна – журналист. И она всё так же стоит возле своего авто и пялится нам вслед. Не хватало ещё попасть на первые полосы газет или журналов, или интернет-сплетен.
Мы бредём как две понурые лошади. Ноги разъезжаются, ливень перешёл в мелкий нудный дождь. Я крепко держу Таю за руку, словно боюсь, что она сейчас вырвется и умчится куда-то вдаль.
Да почему «словно». Я и… нет, не боюсь. Опасаюсь. Лучше всё же мою непредсказуемую жену удерживать от опрометчивых поступков. Она мудра не по годам, но этот поступок говорит о том, что и ветра в её голове хватает.
Неподалёку от нашей машины я снимаю и бросаю пиджак в грязь. Он безнадежно испорчен, а мне без него будет лучше.
Мы промокли насквозь, а нам ещё возвращаться. И опасения Игоря не беспочвенны. Будет чудо, если мы отсюда выберемся без приключений.
Я молча усаживаю Таю на заднее сиденье и падаю рядом. Она замёрзла. У неё синие губы. Игорь включает печку, но не знаю, поможет ли это.
– Снимай платье, – приказываю. У Игоря есть покрывало. К счастью.
Тая пытается сопротивляться, но против меня редко кто устаивает. Отжимаю бесполезную тряпку. Чтобы ей спокойно было. Домой она может войти и в покрывале. Укутываю её.
– А т-ты? – стучит она зубами.
– А я обойдусь, – стягиваю рубашку. Мы наконец-то трогаемся с места. – Игорь, едем осторожно. Дорога ни к чёрту.
Я мог бы этого и не говорить. Наш водитель только челюсти сжимает. Молчаливый робот. Скрытный и себе на уме. Надёжный, как несгораемый шкаф, где можно хранить даже собственные мозги. Убережёт.
– А теперь рассказывай, какого чёрта тебя занесло сюда. И какого чёрта ты удрала, отключила телефон?
Я киплю, а внутри такое дерьмо бушует, что хочется долго и нудно ей высказывать, что я говорил, предупреждал, просил. Что своим непонятным побегом она поставила на уши всех. А я чуть с ума не сошёл.
Она сидит такая усталая и жалкая. Укутанная в покрывало с головой. У неё грязь на щеке и носик торчит. Поэтому я мысленно начинаю считать: раз, два, три… чтобы не сорваться.
– Эдгар, – гладит она меня по руке. Осторожно, с опаской. Пальцы у неё ледяные. Я ловлю её руку и сжимаю ладонь в своей. Наверное, от ярости, что бродит у меня внутри, как злобный недоспавший медведь-шатун, ладони у меня горят.
Хочется закрыть глаза и расслабиться. Она рядом. Всё хорошо. Плевать на всё. Нашлась. Живая. Остальное как-нибудь переживём.
– Я нашла твою мать, Эдгар, – бьёт она меня по кумполу своей доверчивой простотой. – Поехала сюда, чтобы встретиться.
Ярость моя раскаляется добела. Знала. Промолчала. Ничего не сказала. Я слышу Таин сдавленный крик и понимаю, что слишком сильно сжал её пальцы. Как бы не сломал. Но в этот момент у меня хватает сил только отбросить её руку. Пытаюсь справиться с собой. Из груди рвётся рёв мамонта. Надо попытаться сосчитать до ста. Нет, лучше до тысячи. Чтобы не наговорить лишнего. Не сделать ей больно.
Её поступок – сродни предательству. Я открывал ей душу. Изливал боль, а она плела интриги за моей спиной.
– Эдгар, – голос её звучит тоненько. Наверное, будет плакать или уже. Но сейчас никакие слёзы меня не тронут. Я поворачиваюсь и смотрю ей в глаза. В бесстыжие лживые синие глаза, полные слёз.
– Мы вернёмся домой, и ты всё расскажешь. Всё. И попробуй только соврать мне, Тая Гинц. Одно слово лжи – и ты пожалеешь, что не осталась доживать век со своей мерзкой тёткой.
Глава 57
Эдгар
Она морщилась и баюкала руку – на коже уже проступили багровые пятна, что скоро превратятся в синяки. Нужно сделать рентген. Я сволочь и гад, забывшаяся скотина. Но чувство вины и проснувшаяся совесть не отменяли моей ярости.
Тая не плакала больше. Не проронила ни слова, пока мы добирались домой. Не выглядела она и поникшей: плечи расправлены, губы упрямо сжаты.
Дети было кинулись к ней, забросали вопросами, но, увидев наши каменные лица, сникли. Марк оттянул Настю. Они пятились до самой комнаты. Смотрели испуганно. Чёрт.
– Я скоро приду, – крикнула им Тая. – Под дождь попала, мокрая. Замёрзла.
Хоть кто-то из нас попытался их успокоить. Если честно, не находил слов. Каменный идол, с куском породы вместо сердца.
Тая зашла в спальню, набросила халатик и отправилась в душ. Молча. Собственно, ей не нужно было ни о чём спрашивать. Я бы сам её туда засунул после всего. Но она не нуждалась ни во мне, ни в моей заботе. Я душ принимать не стал, лишь переоделся.
– Ида, – попросил я домработницу, – приглядите за детьми. Нам с женой нужно поговорить.
Не сговариваясь, мы отправились на кухню. Не в спальню и не в большую комнату, а на нейтральную территорию, где будет легче произнести любые слова.
Я плотно закрыл за нами дверь. Сел за стол. Чувствовал себя царьком недоделанным, но продолжал пылать.
– А теперь я хочу услышать правду, – цежу слова, словно через мелкое сито. Сдерживаю себя. Пытаюсь говорить ровно. Выходит холодно и угрожающе. Пусть. Сейчас мне важно, чтобы она не начала юлить.
Тая садится напротив и смотрит мне в глаза.
– Я скажу. Скажу правду. Я и не собиралась тебе лгать, Эдгар. Поступила неправильно – согласна. Этому есть объяснение. Но прежде чем я начну вываливать тебе на голову кирпичи, хочу, чтобы ты уяснил: я не рабыня, Эдгар Гинц. И не заслужила такого отношения к себе. Не заслужила боли и недоверия. И вот этого – тоже не заслужила, – показывает она мне многострадальную руку. – Ты мужчина, и, будь добр, умей держать себя в руках, а руки свои каменные – подальше от меня. А уж если тебе хочется показать свою силу – выйди и трахни кулаком о стену. Можешь и головой приложиться, если слишком припекает. Я не твоя собственность – уясни это. Я всего лишь должна тебе деньги, но ты меня не купил, как рабыню на рынке.
«Я купил тебя», – крутится в голове, но я стискиваю челюсти, чтобы не произнести эти слова вслух. Моя смелая девочка. Злюсь и восхищаюсь тобой. Но это не даёт тебе права поступать со мной, как с плюшевым мишкой. Я не мальчик для бития, и уж тем более – не тот человек, с которым можно играть.
– Ты хотел найти мать, я помогла тебе.
– Как ты это сделала, Тая? – в голосе моём – обманчивая мягкость. – Её искали профи. Искали среди живых и мёртвых. Но я аплодирую стоя: никому в голову не пришло искать её в женском монастыре. Как же ты смогла вычислить? Или у вас был сговор, о котором я не знал?
Она смотрит на меня с жалостью.
– Не знаю, лечится ли твой маньячизм, Эдгар. Когда мы только познакомились, именно этого я и боялась. Ты слишком подозрителен и ищешь чёрную кошку в тёмной комнате. Только кошки там нет, к счастью. Я подобрала бумажку с телефоном, который дал тебе Сева. Там, в ресторане. Решила позвонить. После того, как ты сказал, что не можешь её найти.
– Ты украла этот клочок бумаги, – обвиняю в сердцах.
– Пусть украла, – не сдаётся она, – но зато она помогла мне её найти.
– Почему ты сразу ничего не рассказала?
Тая отводит глаза, вздыхает судорожно, поправляет влажные волосы здоровой рукой. Не могу смотреть на то, что натворил. Надо бы к врачу. Идиот.
– Она просила… И потом, я хотела, да, хотела с ней встретиться с глазу на глаз. Ты бы не дал спокойно пообщаться. Рычал бы и обвинял её во всех грехах. Ты же не умеешь любить, Эдгар. Копишь какие-то непонятные обиды. Удрал из дома и ни разу не спросил, не поинтересовался, как она. Ты даже не знаешь, почему она ушла от твоего отца.
– А ты, я так понимаю, знаешь, – я мягок, слишком мягок. Ручной котёнок с глубоко спрятанными саблевидными когтями тигра.
– Он бил её и издевался.
– Неправда! – я грохнул кулаком по столу так, что и сам вздрогнул – настолько это вышло сильно. – Я бы заметил! Он любил её без памяти. На руках носил. Боготворил. И умер, потому что она его предала, спуталась с очередным любовником, из дома ушла. А сейчас она наговорит, что хочешь. Ты слишком доверчивая, Тая. Людям веришь безоговорочно. А жизнь намного сложнее. Не розовая вата, в которую заворачивают хороших девочек.
Она поднимается из-за стола и подходит к окну. Дышит часто. Я вижу, как вздымается её грудь. Невероятно тоненькая, хрупкая, уставшая. Тёмные круги пролегают у неё под глазами. Уголки губ опущены, отчего она кажется старше.
– Ты забываешь, Эдгар, – дёргает Тая жалюзи. Туда-сюда – бесцельно. – Я не девочка из радужной сказки. Возможно, для тебя это прозвучит смешно, но я слишком много повидала за свою короткую жизнь. И ложь от правды тоже отличаю. Когда люди хотят казаться лучше – вижу. Пытаются выпятить свои достоинства и скрыть недостатки – чувствую. Твоя мать… наоборот. Склонна винить себя во всём. Она терпела издевательства, пока могла. Ждала, чтобы ты вырос. Не смела разрушать семью.
– Что ещё она наплела тебе, чтобы подобраться ко мне поближе? Ей мало того, что она детей на меня оставила? Это хитрый ход? Давление на жалость?
Тая поворачивается и смотрит на меня пристально.
– Ты не слышишь меня. Не хочешь услышать. Ты и её не стал слушать, хоть она готова была с тобой поделиться несчастьем. Маленькой частью, что свалилась на неё. Ты забываешь: она не пришла к тебе просить деньги, когда умирал её муж.
– А он умирал? – перебиваю я её.
Тая осекается, словно сболтнула лишнее. По её глазам всё видно.
– Ты даже этого не знаешь, – говорит тихо. – Ты наводил справки о своём биологическом отце. А о матери ничего и узнавать не захотел. Тебе неинтересно. Ты обвинил её ещё тогда, в юности. И с тех пор ничего не изменилось. Зачем ты искал её, Эдгар? Если не хотел выслушать, попытаться понять и поверить?
– Это ты не хочешь понять, Тая, – говорю жёстко. – Она бросила детей. Пусть не ради какого-то мифического мужика – она даже в этом солгала. Сбежала, скрылась, спряталась. Умыла руки.
Тая молчит. Смотрит на меня с какой-то затаённой грустью. Долго-долго. Мне стоит большого труда выдержать её взгляд. А затем она отрицательно качает головой.
– Неправда. Даю руку на отсечение. Да что там – голову. Она оставила тебе их на время и обязательно заберёт, как только справится с бедой. Ты ведь никаких документов на них не оформлял? Не брал опекунство? Нет, конечно. А это значит, что официально дети – её. И если бы ты потребовал этого, она бы не отдала их. Придумала бы что-то другое. Нашла иной выход. У них ничего не осталось. Продали всё, чтобы спасти отца. Бедствовали. Нищими остались. Пришла ли она к тебе? Попросила ли помощи? Нет. Она наступила на собственное горло, лишь когда поняла, что не справляется. Они… голодали. А ты в это время бегал от неё. Не хотел встречаться. Вот и вся правда, Эдгар.
– Браво! Всё, чего она добилась, – настроила тебя против меня. Рассорила нас. Влезла в семью. Взбаламутила всех. Я тоже руку на отсечение даю: она попросила не говорить ничего мне. Подбила тебя убежать, чтобы встретиться с ней.
Тая устало опирается о подоконник. Вздыхает. Прикрывает глаза.
– Не могу больше. Я тебе об одном, а ты мне о другом.
– Ты хочешь доказать мне, что она – хорошая мать? Почему же она не осталась рядом с детьми? Не наступила на горло своей гордости поглубже. Попросила бы – я бы и её приютил. Наверное. Или деньги дал. Но она пошла по лёгкому пути – сбыла их и удрала. С глаз долой – из сердца вон. Ты не разжалобила меня, Тая. Не нахожу я в своём сердце ей оправдания. Можешь сделать ещё один заход, чтобы убедить меня в обратном. Давай, валяй. Что ещё я должен знать о своей прекрасной матери?
Тая бледнеет. Выпрямляется. Становится словно выше ростом.
– Ты должен знать, что она у тебя есть. Многие бы за эту привилегию отдали бы не только руку. Но ты не ценишь того, что тебе дано и не отнято. Не можешь ни понять, ни простить. Слишком мало в тебе любви. Слишком ты суров и зациклился на одиночестве, неприкосновенности, защите собственного достоинства. Это не плохо. Но и не хорошо. Ну, да ладно. Что теперь об этом. И ещё есть одно. Она больна, Эдгар. Больна, но пытается справиться с болезнью. Может быть, хоть это немного смягчит тебя.
Тая проходит мимо меня. Толкает дверь. Я смотрю ей вслед, и у меня не хватает сил ни окликнуть её, ни осознать, что она только что сказала.
А ещё меня грызут сомнения. Может, я и правда слеп?.. А она права, моя маленькая мудрая жена?..
