Елена Геннадьевна Кутузова
Не оставляй меня
Адель не улыбнулась старой шутке. И постаралась аккуратно дать понять будущему свекру: его влияние на политику страны она не потерпит.
А еще… при ровном отношении к людям, Бевер старался избегать общества бастардов, а при рассказе об их родителях его откровенно передергивало. Адель попыталась понять причину. И поразилась: её жених ненавидел свою бабушку!
– Она родила того, кто мог иметь все: положение в обществе, уважение окружающих… А вместо этого её ребенок оказался незаконорожденным.
– Но ведь твоего отца признали! Он получил все, что полагается ему по положению: прекрасное образование, помощь на первых порах, наследство…
– От которого он отказался. А положение… Отец рассказывал, как к нему относились в школе.
– И это причина возненавидеть мир? – Адель поразила глубина открывшейся пропасти. И почему ты винишь только бабушку? Для рождения ребенка нужны двое.
– Кровь дворянина может только улучшить. Это бабке думать надо было…
Но во всем остальном Бевера не в чем было упрекнуть. Мало того, несмотря на то, что ему предстояло стать консортом, он не попросил для себя не то что титула, а даже просто дворянской грамоты. Ему было достаточно того, что всем этим будет обладать его ребенок:
– Какая разница, кто я, если мой сын будет наследником?
– Значит, дочка тебя не устроит? – поднимала Адель бровь в наигранном удивлении. Она уже знала ответ, который повторялся раз за разом:
– Меня устроит любое дитя, которое подарит мне моя королева…
Но со свадьбой не спешили, как ни торопил организаторов Гур Семини: полный траур еще не закончился, да и замуж выходила не обычная девчонка, а правительница страны. Готовили приглашения главам дружественных государств, составляли списки гостей, думали над организацией масштабного действа… В условиях разрастающейся засухи это оказалось непросто: пришлось очень сильно урезать бюджет. Но при этом следовало сделать так, чтобы гости этого не заметили.
Слушая прогнозы по неурожаю, глядя на карты выгоревших полей, Адель не находила себе места. Она надеялась, что сама подготовка уже отодвинет беду, утихомирит гнев Неба… В итоге беспокойство заставило её согласиться с Семини-старшим:
– Мне уже все равно, что подумают о нас остальные. Эллодия на грани краха…
– Вы считаете, что наследник укрепит династию и улучшит положение в стране?
– По крайней мере, это успокоит людей.
– Что же, смысл в этом есть, – вынужденно согласился Канцлер. – Но и торопиться с торжествами нельзя.
– Я понимаю, – Адель закрыла лицо руками, задев чашку. Давно остывший ромашковый чай выплеснулся на документы, но королева не обратила на это внимания. – Но я не знаю, что делать…
– Думаю, это можно как-то решить. Возможно, в древних протоколах сохранились не только бесполезные ритуалы. С вашего позволения я дам указания Геральдической Палате покопаться в документах…
– Да-да, прошу вас, – Адель с надеждой посмотрела на собеседника. И тут же опустила взгляд: за спиной Канцлера, у двери, стоял бледный, как мел Нэй.
– Лейтенант, вам плохо? – Канцлер заметил состояние сына. – Я велю прислать вам замену…
– Не надо, – выдохнул Нэй.
А вечером, едва он сменился, раздался телефонный звонок:
– Я заеду за тобой. Мать соскучилась, она тебя давно не видела.
В машине отец и сын молчали, стараясь не встречаться даже взглядами.
Мать радовалась визиту сына, сокрушалась, что из-за работы он похудел:
– Наверное, и поесть не успеваешь. С такой-то нагрузкой… Нелегко, сынок?
– Он сам туда рвался, так что не причитай, – бурчал отец, подкладывая на тарелку Нэя куски побольше. – Сейчас полегче будет, напарник есть. Может, почаще этого самостоятельного видеть будешь.
Мать только вздыхала. От неё не укрылось, что мужчины что-то не договаривают. Их уход в кабинет только подтвердил опасения. Оставалось только надеяться, что они решат все вопросы до наступления утра.
– Мать напугал. Ты что, совсем не спишь?
– Сплю, – Нэй принял стакан с виски. Льда было больше, чем напитка, пришлось ждать, когда он начнет таять.
– Врать ты так и не научился. По крайней мере, мне. Ладно, что там с тобой происходит?
Вместо ответа Канцлер получил встречный вопрос:
– Эта свадьба… она обязательна?
– А ты как думаешь? Её одобрили оба Совета, и Малый, и Большой… Погоди, тебя что-то беспокоит? Нэй?
– Да нет. Все в порядке, только…
Канцлер не дослушал:
– Семини? Тебе тоже их семейка не нравится? Но, надо быть честными: именно они могут вытащить Эллодию из той пропасти, в которую она стремительно катится. Их деньги, наши связи… Шанс весьма ощутимый.
Нэй молчал.
– Что? Совсем невмоготу? – Канцлер пригляделся к сыну внимательнее. И достал из ящика стола лист бумаги и ручку. – Пиши рапорт о переводе. Найду, куда тебя приткнуть, раз во Дворце не прижился. А пока посидишь в отпуске.
Нэй не стал спорить. Придвинул стул, и страница покрылась ровными, хотя и размашистыми строками.
Канцлер молча смотрел на эту картину, медленно попивая виски. Его губы кривила горькая усмешка, но как только Нэй закончил, лицо снова стало бесстрастным.
***
Адель показалось, что она осиротела. Несколько дней пугалась, когда вместо ставшего родным Нэя натыкалась взглядом на непривычную фигуру нового телохранителя. Её раздражение заметил даже всегда корректный Бевер:
– Ваше величество, так нельзя. Ваше настроение передается окружающим. Они не смогут хорошо работать в такой нервозной обстановке.
Адель понимала его правоту, но ничего не могла с собой поделать. И тогда окружающие предложили ей отдохнуть. На Острове, или в горном домике… Но королева наотрез отказалась: Остров еще зиял свежей раной, а горы сочились воспоминаниями. Отправляться туда одной, без Нэя, казалось неправильным.
Но при этом Адель прекрасно понимала, что долго так продолжаться не может. И надеялась, что замужество хоть немного отвлечет её от горьких мыслей.
Геральдическая Палата старалась вовсю. Наконец, их усилия принесли результат: в пропыленных архивах они нашли церемонию «предварительного брачного соглашения». Несколько сотен лет назад, на поле боя, правитель взял в жены принцессу соседнего княжества, приобретая сильного союзника в лице её отца. Поскольку эта свадьба проходила наспех, после победы устроили вторую.
– Но, тем не менее, именно этот случай создает нужный прецедент. «Предварительное брачное соглашение» равноценно традиционному бракосочетанию. Ваш муж наделяется всеми правами и обязанностями, но в то же время у нас остается время подготовиться к основному ритуалу, не нанеся при этом никому оскорблений.
Неделя ушла на консультации с юристами. И, получив их одобрение, назначили дату. И закрутился водоворот предсвадебной суеты.
Хоть и полуофициальное, мероприятие обязано было пройти на высшем уровне. Приглашения разослали всем послам и личным друзьям королевской семьи. Аккредитовали средства массовой информации. Дали разрешение на освещение свадьбы некоторым особо популярным блогерам.
Но Адель это все мало занимало. К её ежедневным заботам прибавились другие, которые считались радостными и волнительными: с ней обсуждали оформление зала, свадебный торт, букет…
Но больше всего времени ушло на подбор платья. Без вычурности и газовой пены, простое, и в то же время элегантное… Дизайнеры предоставляли один эскиз за другим, а мадам Алори, которой поручили организацию, отметала все. И только три лучших модели были представлены на суд её величества.
Белый атлас, слегка мерцающий в ярком свете хрустальных ламп. Простой крой. Прямая юбка чуть расширялась у колен, и недлинный шлейф мягко струился по полу. Открытые плечи обнимало болеро. Мягкое кружево казалось уютным и словно укрывало от нескромных взглядов окружающих.
Красивое платье вполне подходило для церемонии. Адель нравился подобный стиль… Но, стоя перед зеркалом, она поймала себя на мысли, что главный в жизни любой женщины наряд не приносит радости. И причину Адель знала очень хорошо, она заключалась не в платье.
Но менять что-либо было уже поздно. Выкинув из головы все мысли о Нэе и заперев чувства к нему глубоко в сердце, девушка повернулась к модельеру:
– Вы отлично справились. Благодарю.
– Позвольте предложить вашему величеству подходящие украшения… – засуетился обласканный одобрением королевы дизайнер.
Адель скользнула взглядом по заботливо расставленным на специальном столике коробкам. На темном бархате сверкали, мерцали, искрились алмазы, сапфиры, топазы. Но они не привлекали королевского взгляда.
– К этому наряду подойдет фамильный жемчуг её величества, – мадам Алори жестом велела убрать коробки и выпроводила дизайнера, чей рейтинг с этого момента взлетел к небесам.
– Нет, – вздохнула Адель, когда они остались одни. – Жемчуг тоже… лишний.
Надевать драгоценности она считала излишним – страна находилась не в лучшем положении. Беверу она тоже настрого запретила дарить себе драгоценности:
– Направь эти деньги на выведение страны из кризиса.
Бевер только улыбался в ответ, но просьбу выполнил.
Очнувшись от мыслей, Адель поймала на себе задумчивый взгляд мадам Алори.
– Что-то случилось?
– Нет, ваше величество, – женщина не стала звать горничных, сама помогла королеве снять платье. – Просто… вы не похожи на счастливую невесту.
– Не как мама, да? – Адель завязала пояс легкого халатика. – А какая она была… в тот день?
Мадам Алори задумалась:
– Она просто светилась от счастья. Она ведь очень любила вашего отца. Мы, её подруги, тогда очень ей завидовали и мечтали любить столь же сильно. Увы, сложилось не у всех, – она отвела взгляд.
– Простите, – спохватилась Адель. У самой мадам Алори семейная жизнь не удалась.
– Ничего, – женщина на минуту отвернулась и несколько раз глубоко вздохнула. – В жизни все случается. Но ваше величество, я хочу, чтобы вы знали: происходящее мне не нравится категорически! И я взялась за все это только потому, что вы – дочь моей школьной подруги.
– Мне тоже не все нравится в этой жизни, госпожа Алори, – мягко, стараясь не задеть чувств собеседницы, ответила Адель. – Но вы только что сами сказали: не все зависит только от нас. Иногда судьба толкает нас на странные пути…
– Лишь бы они привели туда, куда надо, – пробурчала мадам и откланялась.
А Адель еще долго смотрела в зеркало, словно искала в нем ответы на множество печальных вопросов.
Зелень королевского сада казалось особенно яркой. Первые краски грядущей осени еще не разбавили изумруд листвы и лужаек.
Белый шатер с вензелем правящего дома окружали кашпо с цветами. Садовники отдали предпочтение белым лилиям и розам. А в букете невесты выглядывали из кружевного обрамления незабудки. Королева лично настояла на этом цветке, навсегда прощаясь с запретным отныне чувством.
Жених ни в чем не уступал невесте. Но на атласном лацкане смокинга утопала в зеленых листьях одинокая кремовая роза.
Несоответствие букету невесты отметили все, но слишком уж красивой казалась пара у алтаря. И гимн Небу в исполнении лучшего хора Эллодии наполнял сердца умилением и восторгом.
Адель не разделяла чувства гостей. Она молчала, уголки губ чуть приподнимались в привычной дежурной улыбке… Она знала: это припишут естественному волнению, которое и должна испытывать невеста в торжественный день. Взгляд скользил по лицам гостей и вдруг… Сердце ударилось о ребра и замерло. Дыхание перехватило, и потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. А потом Адель осмелилась снова посмотреть в толпу.
Нэя уже не было. Она отчаянно пыталась найти его среди этих равнодушных и любопытных лиц… Она забыла о женихе, что терпеливо сносил невнимание невесты…
Движение возле украшенного белыми и голубыми лентами дерева привлекло внимание. Начальник Королевской Службы Безопасности вчитывался в какой-то документ. С одной стороны, ему по статусу было положено самому вникать во все, связанное с охраной королевы, но читать в такой момент…
А мужчина уже отдал приказ. И один из телохранителей пробрался сквозь толпу приглашенных к Канцлеру. Тот, оставив жену, немедленно последовал за ним.
Гимн закончился. Пришла пора клятв жениха и невесты, но Адель не слушала, что говорит Бевер. Все её внимание было сосредоточено на Канцлере. Впервые в жизни она видела, как этот государственный муж не смог сдержать эмоций. А значит, случилось что-то действительно важное. Настолько, что…
Королева подняла руку, останавливая церемонию. Свадьба может подождать, Эллодия – нет.
Бевер послушно отступил с пути невесты. А та шла прямо к своему министру, не обращая внимания на окружающих. Удивленно-возмущенные шепотки наполнили пространство. Адель хотелось закрыть уши, чтобы ничего не слышать, и страх поднимался липкой волной. Еще не зная, что в тех записках, что так внимательно изучали два важнейших чиновника прямо на свадьбе, не сомневалась: ничего хорошего.
Выстрела не услышала. Просто какая-то сила толкнула в плечо, разворачивая, а через мгновение обмякшее тело придавило её к земле.
Крики, шум, суматоха… Адель не сразу поняла, что случилось. И только увидев кровь на белом кружеве, испугалась. Не за себя. За тех, кто мог оказаться на пути бестолковой пули.
– Кто… что…
Кто-то уже накрывал распластанное на земле тело. И кремовая роза на атласном лацкане бросалась в глаза.
– Бевер! – Адель кинулась к жениху.
Но её не пустили. Телохранители взяли королеву в кольцо и силой увлекли в ближайшее здание – павильон из красного кирпича. Там, под прикрытием стен, правительница была в безопасности.
– Пустите! – она вмиг забыла о правилах. – Бевер!
Перед глазами стояли гробы, скрывающие останки родителей. Звучала траурная музыка, и ужас тех дней вернулся, как будто все произошло только сейчас. Даже запах цветов, долетавший в распахнутые окна, напоминал о похоронах – тогда весь зал устлали венками и букетами.
– Ваше величество! Ваше величество!
Она не слышала. Рвалась из крепких рук охраны, что-то кричала… пока голова не мотнулась от сильного удара. Адель задохнулась, но пощечина вернула её в чувство.
– Ваше величество! – Канцлер знал, как вернуть королеве разум – сунул в руки тот самый документ, что читал еще недавно.
Адель пришлось приложить усилие, чтобы понять, о чем речь. А, дочитав до конца, приказала:
– Немедленно арестовать Гура Семини. Посла Риллеса… – она задумалась… – Вызвать для дачи пояснений вот этого. И… извинитесь перед гостями.
В павильон вошел гвардеец.
– Ваше величество, преступник обезврежен. Вы можете проследовать во Дворец…
– Оставьте меня, – напряжение отступало.
Осталась только невероятная слабость. Поддавшись ей, Адель сползла по стенке и осталась сидеть на полу.
– Я хочу побыть одна…
Никто не посмел перечить. Адель не заметила, как выходили телохранители, не слышала долетающих в окно приказов, не обратила внимания на шум – это мадам Алори прорывалась сквозь строй охраны. Ей помог Канцлер – дал знак пропустить.
И только, когда мягкие руки обвили за плечи, словно закрывая от всех невзгод, Адель очнулась.
Школьная подруга матери сидела рядом с ней и баюкала, как младенца.
– Тщщщ, моя девочка, тщщщ… Все хорошо…
Напряжение последних дней вырвалось надсадным воем. Гости его уже не услышали – их давно отвели в безопасное место и оставили ждать допроса. Так что этот почти звериный крик долетел только до телохранителей. И Канцлера.
Он выслушивал одно донесение за другим, стараясь хоть как-то помочь начальнику Службы безопасности. Но в конце концов не выдержал и, отойдя в сторону, набрал номер:
– Ты где, Нэй?
Выслушав ответ, кинул помощнику:
– Машину! Да не представительскую – простую. Я сам поведу.
– Но господин ка…
Одного взгляда хватило, чтобы помощник закашлялся и забыл обо всех вопросах. Сев за руль неприметного авто, Канцлер вдавил педаль в пол. Машина вырулила на трассу и помчалась на пределе допустимой правилами скорости.
Нэй сидел в приватной комнате ресторана. Перед ним высилась батарея бутылок. Канцлер уселся напротив сына. Тот тут же придвинул отцу стакан, полный водки:
– Угощайся.
Вместо ответа отец оглядел стол:
– Без закуски? Или еще не нализался?
– Боишься за мой разум? – Нэй начал выстраивать перед собой бутылки, сортируя по размеру. – Так поздно уже. Считай, я сошел с ума. Хотя еще ничего не пил.
– Я знал, что ничего путного из тебя не выйдет, – Канцлер резким движением отодвинул стакан. Водка выплеснулась, и на столе расползлось мокрое пятно. – Отказаться от таких перспектив ради солдафонских бредней! Но и тогда я тобой гордился. Да, ты не воплотил мои мечты, но ты оставался храбрым, честным солдатом. Ты не прятался ни от опасности, ни от ответственности. Но как же горько я ошибся! Мой сын оказался тряпкой и трусом!
Нэй прервал свое занятие и поднял на отца злой взгляд:
– Ты никогда не говорил, что гордишься… только попрекал!
– А тебе нужны были слова? Дел мало? Хотя чему я удивляюсь, ты только языком трепать и гаразд. Честь и совесть! Фамильная гордость! И, упиваясь этими понятиями, ты спокойно смотрел, как твою любимую ведет к алтарю убийца её родителей?
– Что?
От резкого движения стол содрогнулся. Бутылки упали, некоторые скатились и разлетелись на мелкие осколки, забрызгивая все вокруг дорогим спиртным. Но ни Нэй, ни Канцлер не обратили на это внимания:
– Убийца её родителей?
– Ну, не совсем он. Его отец. Смотри! – он сунул сыну поднос пачку уже изрядно помятых распечаток. – Несколько лет назад Гур Семини просил разрешения на покупку дворянской грамоты. Готов был возместить любые материальные затраты… и почти добился своего. Но его величество самолично наложил запрет, сказав, что титул покупается честной и достойной жизнью, а не богатством. И наследник ответил точно так же. В общем, их гибель была подстроена Гуром Семини… с целью воздействовать на Адель. По его мнению, юная королева была куда более подвержена влиянию…
– Бевер… он знал?
– Наверняка мы уже не узнаем – он мертв, а Семини-старший будет выгораживать память сына всеми средствами. Даже, если придется взять на себя всю вину.
– А тогда, в кабинете? Зачем, он же…
– А вот мину в кабинет её величества подложили наши любимые соседи. Причем сделали это очень толково. Королевская Служба Безопасности чуть с ума не сошла, выясняя правду.
Но Нэй уже сам нашел всю информацию.
– Да чем они там занимаются! Проворонить такой заговор…
– Думаешь, ты бы не проворонил?
Нэй тут же сник:
– Я её даже от пули заслонить не смог… телохранитель…
Только присутствие отца удержало его от крепкого выражения.
– Вот я и говорю – тряпка! Ты даже не поговорил со своей любимой женщиной, запала не хватило. Зато смотреть, как…
– Она – королева! А я…
– А ты – сын Канцлера! Дворянин в одиннадцатом поколении! Кажется, ты забыл о том, что твои предки оставили нам не только состояние… Сын, она же при тебе рассуждала: вопрос о свадьбе от королевы будет истолкован как прямой приказ. Приказ, понимаешь? А кто осмелится…
Договаривал он уже в пустоту. А потом, усмехнувшись, выбрал бутылку из уцелевших, распечатал… Из горлышка пахнуло крепким спиртным.
– Теперь можно, – разрешил себе Канцлер и сделал глоток.
– Милая, да что же ты себя в такие рамки-то загнала? – мадам Алори наплевала и на этикет, и на правила приличия. Сидела рядом с королевой и вразумляла, как простую девчонку.
– Засухааа… – всхлипнула Адель, пряча лицо на её плече.
– Засуха… Так чувствует тебя земля-то. Запрещаешь ты себе любить-то. Строго-настрого запрещаешь. Вот и сохнет она вместе с тобой. Адель, девочка моя… Пойми, ты не только королева! Ты еще и живой человек! Позволь чувствам жить, позволь тому, кто…
Нецензурная брань, долетевшая с улицы, заставила её замолчать. Женщина насторожилась, готовясь защищать королеву, если дойдет до крайности. Но в дверь, прорвавшись через заслон телохранителей, ворвался мужчина. И мадам Алори оставалось только осторожно выпутаться из складок перепачканного платья королевы и тихонько выйти.
Но она могла шуметь, кричать, взрывать фейерверки… Двое, оставшиеся наедине, видели только друг друга.
ЭПИЛОГ
Нэй сидел в комнате слежения. Десятки мониторов показывали, что происходит во Дворце: в залах, на кухне, в кабинетах рабочего крыла… Недоступными оставались только личные апартаменты. Но коридоры возле них просматривались со всех сторон.
Но Нэя интересовали не они.
Огромный зал сверкал хрусталем и позолотой. Официанты в белоснежных рубашках сновали между круглых столов, украшая их маленькими букетами цветов и раскладывая приборы. На длинный стол у стены уже выставляли закуски. На роскошные блюда можно было полюбоваться сквозь прозрачные крышки-клоши.
У противоположной стены тоже расположился стол. На нем лежали цветы и открытки – подарки королеве в честь особого случая.
Нэй проверил обзор с каждой камеры.
– Что со сценой?
– Чисто. Проверили каждую досочку паркета!
– Охрана?
– Среди официантов треть – из Службы Безопасности.
– Хорошо. Усильте посты у входа и вдоль пути следования её величества. Если что – докладывать напрямую мне.
Когда Нэй выходил, присутствующие вытянулись в струнку, козыряя начальнику Королевской Службы безопасности.
В свою комнату он ворвался ураганом:
– Скорее!
Белый мундир лейб-гвардейца с золотым поясом и эполетами, кивер… Его Нэй отдал ординарцу:
– Подашь потом, – и быстрым шагом направился в сторону личных покоев королевы.
Адель стояла перед большим зеркалом. При виде Нэя горничная отступила в сторону и присела в книксене.
– Тебе не кажется, что я похожа на обожравшуюся корову? – Адель даже головы не повернула к вошедшему, продолжая разглядывать свое отражение то с одного, то с другого бока. – Надо было надеть черное!
– Оставьте этот цвет для печальных дней, ваше величество, – Нэй, не скрывая улыбки, завладел рукой королевы и оставил на запястье легкий поцелуй. – А сегодня вы должны блистать!
– О да! – королева сморщила носик. – С моим весом затмить окружающих будет несложно!
– Деля! – теперь Нэй даже не скрывал укора. – Ты обворожительна и прекрасна! А лишний вес… Вот скажи, где ты его нашла? Но если ты так волнуешься, потом я тебе устрою индивидуальную тренировку.
– В горах? – расплылась Адель в улыбке. И тут же повернулась к секретарю. – Как виноградники? Заморозки их не погубили?
– Все благополучно, ваше величество. К счастью, синоптики в очередной раз ошиблись, в тех краях великолепная погода! Виноделы предсказывают, что урожай будет обильным и качественным. Этот год выдался удачным для сельского хозяйства.
– А нельзя поговорить о делах потом? – не выдержал Нэй. Сейчас нас ждут другие заботы. Деля, ты готова?
Церемониймейстер трижды ударил золоченым посохом об пол. В наступившей тишине его голос звучал гулко, долетая до самых дальних закутков залы:
– Её Королевское величество Адель ас Кармина, глава правящего дома Риас, правительница Эллодии и прилегающих территорий. Его Королевское Высочество Рой ас Кармин, принц Логский, Наследник престола. Его Королевское Высочество принц-консорт Нэй Байю.
Супруги переглянулись и одновременно вошли в распахнутые двери. Адель прижимала к груди новорожденного сына, которого пришла пора представить как наследника, объявив всему миру, что Эллодия так же сильна, как и прежде.
