Елена Геннадьевна Кутузова
Не оставляй меня
По широкому плацу, за годы утрамбованному до каменной твердости, прохаживался лейтенант. Перед ним, выстроившись в две шеренги, замерли двадцать человек в пятнистой форме зеленых оттенков.
Офицер остановился и оглядел новобранцев. Каждому заглянул в лицо, осмотрел от подбородков до высоких ботинок на шнуровке и черных баулов, стоящих у правой ноги. И вздохнул:
– И они назвали вас лучшими?
Собравшиеся мало соответствовали этому званию. Форма сидела мешковато, да и сами новоиспеченные солдаты, хоть и старались держаться как положено, еще не приобрели той безупречной выправки, что отличает армейскую элиту.
– На вступительных экзаменах вы показали лучшие результаты. Но это ерунда. Уверяю вас – до итоговых тестов доживут не многие. Я об этом позабочусь. Вопросы есть? Тогда…
– Есть!
Невысокая девушка вскинула руку:
– Господин лейтенант, тела тех, кто не доживет, вернут семье?
Сдержанные смешки оставили командира безучастным. Он медленно подошел к любопытной и оглядел с ног до головы.
Маленькая, даже хрупкая. Но держится уверенно. Козырек форменной кепки закрывает половину лица, приходится наклониться, чтобы разглядеть. И попасть под прицел огромных карих глаз.
– Шаг вперед. Звание. Имя. Головной убор снять.
Девушка выполнила приказ:
– Рядовой Кара Хань.
Она уставилась на лейтенанта прямо, без капли трепета, к которому он успел привыкнуть за те несколько лет, что обучал молодежь. В глазах прыгали золотые искры, и чуть пухлые, но хорошо очерченные губы были готовы растянуться в улыбке. Лейтенант поймал себя на мысли, что пялится, как голодный малец в пубертатный период.
– Итак, Кара Хань, для начала вы вызубрите Устав. Ту часть, где говорится о внешнем виде солдата. И о допустимой косметике.
– Господин лейтенант, я не накрашена!
– Обращайтесь как положено, рядовой. Сегодня ваш первый день на службе, поэтому я спущу некоторые вольности. Но только однажды. Здесь. Сейчас. Еще одно нарушение Устава и… Вам понятно?
– Так точно!
Карие глаза уже не смеялись. Командир удовлетворенно кивнул:
– Встать в строй. Отныне ответственный за вас я, лейтенант Байю. А это значит, вы забудете, что такое спокойно спать, есть и даже ходить в туалет. Я стану вашим дневным и ночным кошмаром. Но те, кто переживет тренировки, выживет и в реальном бою. Все поняли? Вижу, поняли. У вас полтора часа, чтобы освоиться и привести себя в порядок. Нале-во! В казармы шагом марш!
Приземистое одноэтажное здание, окруженное газоном, не потерявшим яркость даже в эти жаркие дни, распахнуло двери новым жильцам. В правом крыле располагались классы, в левом – спальни.
Новобранцы шли по полутемному коридору, читая имена на табличках. По четыре на каждой двери. Находя свое, торопливо заходили, чтобы наспех познакомиться с соседями и хоть немного оглядеться в отведенное время.
Девушкам повезло – комнату пришлось делить на двоих. Больше никто из женщин не прошел строгий отбор.
– Ну, давай знакомиться. Ты – Кара Хань, я уже знаю.
Высокая светловолосая девушка протянула руку. Её ладонь была крепкая и сухая.
– А ты кто? Я видела тебя на испытаниях, – спросила Кара.
– Лу Роис. Надеюсь, мы подружимся.
Они улыбнулись друг другу и оглядели новое жилище.
Маленькая комнатушка вмещала две двухъярусные кровати, два встроенных шкафа и четыре тумбочки. Длинный подоконник, судя по придвинутым стульям, заменял рабочие столы. Вместо занавесок полагались серые жалюзи, а на потолке прижились три люминесцентные лампы.
Лу тоскливо протянула:
– Убого как. Но читать в кровати будет удобно.
И она радостно сцапала со стола светильник.
Её надежды провалились. Розеток у кроватей не было, а провода оказались слишком короткими.
– Ну вооот.
Лу разочарованно повернулась к Каре. Та, скинув куртку на крайний стул, быстро раскладывала вещи по полкам.
– Слушай, а…
– Лу, может, перестанешь из угла в угол ходить? Тебе что, делать нечего?
– Какая ты скучная! – Лу сморщила носик, чуть тронутый веснушками. – Успеется. А ты всегда такая… правильная? На плацу…
– Командир дал нам полтора часа. И я не правильная. Просто в семье жесткая дисциплина. Правда, папа считает, что мы с ней не совместимы.
– С семьей?
– С дисциплиной! Тебе помочь?
– Я сама.
Лу насупилась и принялась раскладывать вещи, но тут же отвлеклась, глядя, как соседка причесывается перед небольшим зеркалом на двери.
– У тебя красивые волосы. И стрижка… мастер делал, сразу видно. Жалко её будет.
– Ты о чем?
– По Уставу у женщин длина волос – не ниже плеча. А у тебя до лопаток.
Кара отложила расческу и залезла в сумку. Достала ножницы:
– Режь.
Лу опешила. Портить такую красоту!
– С ума сошла? Да я и не умею!
– Отрезать по прямой линии сможет любой. Даже ты. И скорее, а то еще один нагоняй получу.
– Жаааалко… Какие густые! Ножницы не берут!
Лу радостно попыталась отвертеться.
– Режь!
Кара мужественно терпела все время, пока новоявленная подруга пыталась привести прическу в порядок. Наконец, Лу удалось подровнять кончики, и Кара тут же стянула волосы в хвост.
– Теперь правильно?
Лу не ответила. Отвернулась, разбирая вещи. Разговаривать с варваром ей не хотелось.
Кара собрала рассыпавшиеся по полу пряди, смела в корзину.
– Пойду узнаю, как тут насчет душа. Надеюсь, отдельный.
Надежды не сбылись. Вдоль кафельных стен тянулись изогнутые трубки с лейками на концах. Напротив выстроились умывальники.
– Ну, как тебе? Позовешь спинку потереть?
Кара смерила зубоскала взглядом и постаралась не сильно хлопнуть дверью. Пылая от возмущения, она мчалась по коридору, и, не рассчитав силы, буквально впечаталась в лейтенанта.
– Рядовой Хань!
Кара вытянулась, очень стараясь изобразить стойку "смирно". Её потуги насмешили командира. Он, проследив траекторию её движения, вздохнул:
– Вы и рядовой Роис можете пользоваться офицерским душем. Там замок. Ступайте. Стоп. Чтобы в следующий раз ноги не опережали голову – наряд вне очереди. Плац – ваш.
– Есть! Разрешите идти?
Каре хотелось как следует заехать кулаком в стену. Закричать. Запустить в лейтенанта чем-нибудь тяжелым. Вместо этого она послушно пошла в свою комнату.
– Хорошие новости, Лу! Нам разрешили пользоваться офицерской душевой. Иначе не знаю, как бы мы обошлись. В общей даже занавесок нет!
Громкая команда эхом пронеслась по коридору, заглядывая в комнаты. Новобранцы кинулись к плацу, на бегу поправляя кепи, застегивая форменные куртки. В назначенное время уложились не все.
Лейтенант скептически оглядел опоздавших и произнес:
– Сегодня – один за всех. А поблажки закончились. Упор лежа принять!
Двадцать человек отжимались под ровный счет.
– Тридцать семь… тридцать восемь… Десять… одиннадцать…
Стон, смешанный с хриплым дыханием, долетел до командира. Тот оглядел вспотевших подчиненных:
– Чем-то недовольны? Пять, шесть… Смирно!
Покачивающиеся люди мало напоминали солдат. Лейтенант вздохнул:
– Первая шеренга, два шага вперед, маааа-рш!
Они двинулись и остановились. Командир даже не поморщился, слушая, как вразнобой ударяют о землю подошвы.
– Рядовые Люц Айр, Эйс Урм – выйти из строя.
Старательно печатая шаг, названные выполнили приказ.
– Круууу-гом! Первая шеренга – первое отделение. Командир – рядовой второго класса Люц Айр. Второе отделение, ваш командир Эйс Урм.
Вместе с назначением лейтенант вручил новые погоны. На темных квадратиках серебрились тонкие полоски.
– Занять свои места.
Повышенные в звании встали во главе вверенных шеренг.
– Расписание будет вывешено на стенде у входа в казарму. Надеюсь, все найдут время ознакомиться. А сейчас, командиры – ведите свои отделения обедать. После – оба ко мне за указаниями.
***
Король сидел за простым рабочим столом. Напротив, с папкой в руках, замер секретарь. Он получил указания для дальнейшей работы и готовился уходить.
– И передай, что как только принц вернется – я его жду.
– Да, ваше величество.
Принц явился почти сразу.
– Я думал, тебя дома нет.
– Минут через пятнадцать уже не было бы. Что-то случилось? Ты редко вызываешь в середине рабочего дня.
– Да?
Король встал из-за стола и пересел в широкое кресло. Жестом велел сыну занять второе, напротив.
– Ты знаешь, где твоя сестра?
Молодой человек замялся.
– Ну… В университете?
– Уверен? А мне сообщили, что Её Высочество Адель ас Кармина, принцесса Логская, из правящего дома Риас, изволила взять академический отпуск сроком на год с возможностью продления. Как это объяснить?
Принц потупил взгляд.
– Так где она? Что опять учудила?
– Пап, ты не волнуйся…
Король, зная характер дочери, насторожился:
– Мне уже не нравится… Зачем Дели отпуск взяла?
– Решила в армии послужить.
– Что?
Привыкший оставаться невозмутимым в любой ситуации король вскочил.
– Вы рехнулись? Оба? Ладно эта бешеная, но ты чем думал? Принцесса правящей династии, вторая в очереди на престол – и в армии?
– И что? Женщины тоже служат. Почему Дели нельзя?
– Потому что она – прин-цес-са! Немедленно верни её!
– Пап, думаешь, это хорошая идея?
– Что? – Король возмущенно уставился на сына. – Что ты сейчас сказал? Плохая идея? Есть другие?
– Оставить Делю в покое. Пап, ты же её знаешь – запрети, и она наизнанку вывернется, а своего добьется. Пусть уж хлебнет полной ложкой. Может, ответственней станет…
– А если узнают?
– Ну и что? Всегда можно преподнести это в выгодном свете. И к славе династии. Сын окончил Военную Академию. Дочь тоже отдает долг Родине в рядах вооруженных сил…
– А выдержит? Все же армия.
– У Дели хорошая подготовка. Она справится. А если нет… У неё документы на другое имя. Отзовем тихонько, без лишнего шума.
– Ладно. Возможно, ты прав. Кто еще об этом знает?
– Я, мой секретарь, ну и теперь вы.
– Не ёрничай. И посвяти во все Тхирака. Пусть он держит руку на пульсе.
– Не доверяешь?
– Перестраховываюсь, – король встал. – Ступай, у тебя тоже дел много. И передай матери, что вечером я хочу суп из моллюсков.
– Да, отец.
Пожилой мужчина долго смотрел на закрывшуюся дверь. Дети, хоть и проказничали иной раз сверх меры, никогда не подводили. Нет причин для беспокойства. Но все же, как там его Дели, его кроха… Вздохнув, король вернулся за стол и погрузился в работу.
***
Физическая подготовка сменялась строевой муштрой. Лу и Каре поблажек не полагалось. Они наравне с мужчинами бегали кросс, отжимались и крутились на перекладине. Разве что шуток в их сторону отпускалось больше.
Тренировки разбавлялись теоретическими занятиями. Звания, Устав, структура вооруженных сил Королевства… Толстые тетради заполнялись схемами, в учебниках появлялись карандашные пометки. В недолгие часы отдыха хотелось кинуться на кровать и хоть ненадолго отключиться, но тут курсантов подстерегала еще одна напасть – наряды вне очереди.
Каре, которая так и не научилась сдерживать язык, доставалось больше всех. Она то плац мела, то на кухне помогала. Осторожная Лу только головой качала:
– Ну что ты как маленькая! Так сложно промолчать?
– Не могу. Не получается. Стоит его услышать…
– Командирская доля у него такая – нас тиранить. Эй, тебе что, марш-броска мало?
Кара промолчала. Она отжималась. Каждый вечер, независимо от самочувствия. Останавливалась, только когда пот пропитывал футболку. Тогда она брала полотенце и шла в душ.
Лу, смущенная таким рвением, поначалу тоже начала заниматься, но пыл быстро угас. Чтобы не портить настроение видом занимающейся Кары, она уходила в гости в соседнюю комнату. Там её ждали:
– Лу, скажи честно – ты тайная дочка короля? Вон, и фамилия…
– Ну… – кокетничала девушка, – я Роис, а не Риас…
Успехом у парней обе пользовались одинаково – сказывался дефицит женского общества. Правда, помогать в повседневных делах мужчины не спешили. Спокойно захлопывали дверь перед носом, смотрели, как подруги тягают ведра, полные воды, а уж руку на лестнице подать…
– Исчезли нынче галантные кавалеры…
Лу, закончив драить пол, кинула тряпку в ведро. Мимо, кивнув в знак приветствия, протопали двое сослуживцев. Девушка грустно посмотрела на цепочку грязных следов.
– Ну, и что с ними делать?
– Наплевать. Или бросить учебу. Мы для них не женщины. Кавалеров надо в других местах искать. И в другой одежде.
Лу вздохнула. Зеленые футболки и пятнистые штаны стали привычным нарядом. Из украшений – металлический жетон с именем и группой крови.
– Скорей бы присяга… Хоть в увольнительную пойти. На нормальных парней посмотреть…
– Только посмотреть?
Кара ткнула подругу пальцем в бок, отчего та взвизгнула.
– Разумеется! Ты за кого меня принимаешь?
– Поверь, наши с тобой приятели тоже только об увольнительной и мечтают!
Лу рассмеялась:
– А ведь и правда! Все разговоры – только о ней. Но доживут немногие…
– Надеюсь, я к тому времени не паду смертью храбрых в неравной борьбе… – Кара со вздохом посмотрела в окно, на плац.
– Язык за зубами держи, и все получится!
– Если бы! Еще нужно во время кросса выжить и на турнике не повеситься!
Кросс и турник с первого дня стали кошмаром новобранцев. Первое, что делал взвод после утреннего построения – бежал. В дождь, жару, по сухой земле или выдирая ноги из жирно чавкающей жижи… Лейтенант всегда выбирал новый маршрут, так что привыкнуть не получалось.
– Бегите! Если выдержите до присяги – с тоской вспомните эти моменты!
Справедливости ради – лейтенант всегда преодолевал маршрут вместе с подчиненными. А потом подавал пример на турнике, кувыркался так, что цирковые акробаты могли побледнеть от зависти. Но сколько раз он мог подтянуться, не знал никто. Поначалу в казарме даже пари заключали. Ставка так и повисла – командир отбил желание спрашивать первому же любопытному.
– На турник – марш!
И сам взялся за перекладину.
После двадцати восьми подтягиваний новобранец сдулся. Лейтенант подтянулся еще пару раз и спрыгнул. Его грудь ровно вздымалась, только футболка слегка потемнела от пота.
– Кросс побежим?
Желающих сдавать внеплановый норматив не нашлось. И вопрос о физических возможностях командира навечно повис в воздухе.
Нагрузка росла тем сильнее, чем ближе становился долгожданный день. Дисциплина подтянулась, и на плацу взвод все больше походил на военное соединение.
Но Кара никак не могла заставить себя угомониться. И лейтенант позволил себе не слишком корректную шутку:
– Похоже, так и пройдет твоя служба – в обнимку с метлой… Не видать тебе Гвардии.
– Кое-кому – тоже. Я тут без чужой помощи. А некоторые и с протекцией в сторону Гвардии только смотреть и могут…
Лейтенант побледнел. Но, вместо того, чтобы вкатить Каре очередной "вне очереди", резко развернулся и скрылся в казарме.
– Зря ты так, – Лу грустно посмотрела в след командиру. – Такого он точно не заслуживает.
– Я тоже. Посмотри сама – разве я тут хуже всех? А как снайперу здесь мне вообще равных нет. Почему со мной так? Что я ему сделала?
– Жалишь больно. Карочка, милая, ну будь… поумнее, что ли? Он все-таки начальник, от него наши судьбы зависят.
– И сильно? Вот твоя, например. Ты что, серьезно рвешься в Гвардию? Оно тебе надо? Лу, я же знаю – выскочишь замуж и пошлешь армию куда подальше!
– Не скажи. Я телохранителем хочу стать. Хорошим. И дослужиться до… генерала!
Кара крякнула от такого откровения. И рассмеялась, ничуть не поверив подруге.
– Запросы, однако!
– Ну, а ты? Ты о чем мечтаешь? Только о винтовке своей и говоришь…
– Потому и говорю, что в планах – только она. Я снайпер, Лу. Понимаешь? И хороший. А этот… – Кара мотнула головой в сторону казармы, – меня плац мести заставляет. Каждый день. А случись что – метла мало поможет.
Девушка с ненавистью посмотрела на орудие труда, но не бросила, а продолжила методично убирать плац.
– Эй, девочки! Новость слышали?
К подругам подошел Рик.
– Говорят, на нашу присягу сам Его Высочество Наследный Принц пожалует. Ну? Что скажете? Заколотились сердечки?
– Он женат! – хором ответили девушки и переглянулись.
Веселый хохот заглушил дальнейшие слова Рика. Тот вздохнул:
– Да ну вас!
И умчался разносить новость дальше.
– Тебе тоже фан-клуб принца побоку?
– С женатыми не кручу. А ты чего? – Кара даже мести перестала, ожидая ответа.
– А я ставлю перед собой реальные цели. Наследник для меня слишком высокая планка. Ну, пока генералом не стала, – Лу хохотнула. – А вот о сыне министра подумываю. В крайнем случае, сойдет и наследник полковника лейб-гвардии.
– Ууууууу.... – Кара присвистнула. – Так вот о чем ты думаешь, пока кросс бежишь. А то я думаю – чего это наша Лу поближе к командиру держится? Хорошо, что предупредила, постараюсь держаться от него подальше.
– Тоже мне – соперница, – фыркнула Лу. – За вами двумя глаз да глаз нужен, того и гляди до смертоубийства дойдет. Надеюсь, он тебя первую прихлопнет.
– Ну, спасибо, подруга.
– Нет, а чего ты удивляешься? Мне что, во вдовах раньше времени ходить? Хотя, пожалуй, присмотрю еще кого, про запас. У лейтенанта должность нервная, а он совсем не бережется…
– Прямо-таки горит на работе! Ой, Лу, смотри – позавидую. Из ненависти-то знаешь, какая любовь рождается? Обжечься можно!
– Вот и держись подальше, а то шкурка запузырится. Подметай вон лучше, или снова наряд схлопочешь.
– Не схлопочу, если кое-кто под ногами путаться не будет…
– Как скажешь! Пойти позаниматься? Командир грозился, что за каждый "неуд" дополнительный круг бежать. Всему отделению.
Кара посмотрела вслед разобиженной подруги.
Сама она за теорию не беспокоилась – хорошая память помогала усвоить информацию во время лекций. После достаточно было бегло просмотреть записи.
***
Отведенные на предварительную подготовку три месяца, наконец, закончились. Как и предрекал лейтенант, выдержали не все. Из первого отделения отчислили двоих, второе покинул один, по состоянию здоровья.
Остальные, нагладив форму, выстроились на плацу. Волнение ощущалось даже в воздухе – после присяги новобранцы получат заветные шевроны курсантов. А главное – долгожданную карточку. Двухдневная увольнительная! Достаточно, чтобы навестить родителей, сверкнуть парадной формой перед девушками и покутить в любимом баре. Несильно – дисциплина в Академии железная. Вылететь можно прежде, чем поймешь – за что. Но пути-дороги выпускников ждут феерические: от отряда специального, куда входят лучшие, до лейб-гвардейского полка, часть офицеров которого станут личными телохранителями для королевской семьи.
Командир с удовольствием осматривал строй. Его усилия не пропали даром – толпа новобранцев исчезла. Вместо них на плацу замерли курсанты. Конечно, до настоящих воинов им далеко, но и обучение пока не начиналось.
– Поздравляю! Можете собой гордиться! Скоро вы поймете: все, что узнали, чему научились – меньше капли в океане. Но это завтра. Сейчас же насладитесь новым днем, а для начала – не опозорьте себя, меня и Академию!
– Так точно! – громыхнул строй.
– Не слышу!
– Так точно! – взметнулось к безоблачному небу эхо.
Лейтенант кивнул. Из некоторых будет толк. Другие… Взгляд задержался на вытянувшейся в строю Каре. Чтобы не испортить настроение, командир отвернулся – сегодня и без этой язвы волнений хватает.
В ворота въехал кортеж и, обогнув здание казармы, остановился возле плаца. Лейтенант быстро занял свое место, и едва нога первого из приехавших пересекла границу площадки, скомандовал:
– Смирно!
И, чеканя шаг, подошел к молодому человеку в капитанской форме лейб-гвардейского полка:
– Господин капитан! Учебный взвод для принесения курсантской присяги построен!
Тот отсалютовал в ответ и улыбнулся. Его взгляд пробежал по замершим на плацу новобранцам.
– Смотрю, в этом году и девушки есть?
– Так точно! Рядовые Лу Роис и Кара Хань показали отличные результаты при отборе, обойдя других претендентов.
– Надеюсь, они и дальше не подведут.
Из шеренги, старательно, как учили, вышел курсант. Отсалютовал и раскрыл красную с золотым тиснением папку. Над притихшей Академией зазвучала Клятва. Взвод слаженно повторял зазубренные слова, а под конец дружно опустился на правое колено – как и положено при принесении присяги в присутствии члена королевского дома.
– Благодарю вас! – голос наследного принца легко заполнил плац. – Надеюсь, ничто не помешает вам сдержать данное слово, и мы будем гордиться вами. Поздравляю, господа курсанты!
Строй качнулся, салютуя в ответ.
Принц козырнул, четко развернулся кругом и направился к машине.
Лейтенант смотрел ему вслед, пока не захлопнулась черная блестящая дверь. И только некоторые курсанты заметили во взгляде своего командира звериную тоску.
– Вольно! Разойдись!
Ради праздника в увольнение отпустили всех, даже штрафников. Но ни один из парней, отвешивающих комплименты подругам, не пригласил их на свидание.
– И кто они после этого?
Лу кипятилась, перебирая гардероб.
– Кара, скажи, что лучше надеть – блузку с брюками или вот этот комплект?
– Оба варианта нравятся.
– Ну нет. От штанов я и тут устала. Юбочку хочу. А ты? В чем пойдешь? С ума сошла? Хоть украшение надень. Вот, эти бусы к водолазке подходят.
Кара улыбалась, глядя, как суетится подруга. Вышли вместе, отметившись на пропускном пункте.
– Ты куда сейчас?
– Родителей навестить надо. А ты?
– Я тоже сперва домой. До вечера!
И девушки разошлись.
***
В небольшом кафе сидели двое. Они не скрывались, да и не нужно было – только очень предвзятый взгляд мог опознать в молодом человеке наследного принца, каким его привыкли видеть по телевизору и на фотографиях. Девушка и вовсе не беспокоилась – последние шесть лет она провела за границей, в закрытом учебном заведении, приезжая домой только на каникулы. У журналистов были лишь статьи да куча фотографий улыбающейся девчонки с косичками.
– Деля, ты понимаешь, что натворила? Отец будет в ярости.
– Ему придется принять это. Я не отступлюсь.
– Но два года! Ладно армия, оттуда можно было вытащить тебя в любой момент, но Королевская Академия! Представляешь, что будет, если станет известно?
Принцесса пожала плечами:
– Ну, узнают. Всегда можно наплести о патриотизме. Журналисты любят такие истории. Еще и рейтинг поднимется.
– Зачем тебе это? – рука мужчины нежно накрыла женскую. – Там нагрузки нечеловеческие, да и дисциплина… Ты ведь никогда с ней не ладила.
– Так может, пора начинать? Выросла уже.
– Вот именно. Должна понимать…
– Я понимаю, братишка. Теперь скажи, что меня ждет впереди? Престижная профессия и диплом в рамке на стене, как память? А мне найдут подходящего мужа. И я всю свою жизнь буду играть роль примерной жены и матери, стараясь, чтобы никто не догадался о настоящих чувствах. Веселая перспектива, да?
– Тогда чего ты хочешь? Скажи, я помогу.
– Я не скрываю. После Академии сдам экзамен на профпригодность. А потом возглавлю королевский отряд телохранителей. Согласись, что в идеале командовать им должен член семьи.
– В идеале… – принц усмехнулся. – Ты совсем не изменилась. Вечно эти твои прожекты.
– Так поможешь?
– Да куда я денусь? Тебе мороженого заказать? – принц жестом подозвал официантку. – Два клубничных, пожалуйста. С шоколадом.
Принцесса облизнулась, когда перед ней поставили креманку.
– Деля, ты родителей-то навестишь?
– Очень хочу, но нельзя. Думаешь, меня из дворца выпустят, если отец правду узнает? Да и репортеры…
– И как?
– Ну, брааатик, ну пожаааааалуйста! – принцесса скорчила умильную гримасу.
Принц вздохнул:
– Хорошо. Я уговорю отца. Но прошения у него сама потом просить будешь!
– Я тебя люблю! – Адель послала брату воздушный поцелуй и, забыв обо всем, запустила ложку в розовый холодный шарик.
***
Два дня свободы пролетели непростительно быстро. Огорошенные таким вывертом времени, курсанты торопились к воротам Академии: лейтенант обещал спустить шкуру с любого, кто опоздает, невзирая на причины. В вопросах дисциплины он был неумолим.
И на вечернем построении увидел все: помятые лица тех, кто перебрал вчера; слишком блестящие глаза и кривые усмешки веселившихся сегодня.
– Прекрасно! Ну, сами напросились! Напрррра-во! Бегом марш!
Оба отделения нарезали круг за кругом вокруг плаца. Кара бежала легко, за два дня она успела отоспаться, а вот Лу пришлось нелегко.
– Вот гад! Чтоб его приподняло да приложило…
– Сама же говорила: работа у него такая, нас гонять, – хмыкнула Кара и посоветовала: – Не сбивай дыхание.
Лу замолчала, но по лицу видно было, что монолог продолжается.
На счастье, душ оказался свободным. Девушки быстро смыли пот и пыль и с блаженными вздохами растянулись на кроватях:
– Ты чем занималась? – зевнула Лу.
– Да так. Спала. По магазинам ходила…
– И все? – удивилась Лу. – А что купила?
– Не поверишь – ничего! – рассмеялась Кара. – А ты как выходные провела?
– О! – мечтательно закатила глаза Лу. – Это было незабываемо! Впервые согласилась на свидание вслепую.
– И как? – заинтересовалась Кара. – Понравилось?
– Оно того стоит! – снова зевнула Лу и тут же оживилась. – А хочешь в следующий раз со мной?
– Может быть, – задумчиво протянула Кара. – А теперь давай спать. Я все силы на этой дорожке оставила. Монстр какой-то, а не отец-командир.
И услышала сонный смешок Лу.
Лейтенант говорил правду – дни до присяги казались теперь очень спокойными и легкими.
– Я сдохну на этой чертовой дорожке! – Лу нависла над умывальником, упираясь в него двумя руками. Казенное зеркало на стене отразило покрасневшее лицо, мокрое от пота. – Хотя нет. Не дождется лейтенант от меня такой радости! Я сначала его самого грохну!
– Так что, – Кара довольно фыркала, подставив голову прямо под струю холодной воды, – мне не к свадьбе, а к похоронам готовиться?
– Иди ты! – толкнула её в плечо Лу и утащила полотенце – свое она, по обыкновению, оставила в комнате. – Что, думаешь, кого другого не найду? Так что не бойся – попляшем еще!
– Если с голоду не окочуримся! Лу, верни полотенце, а то на завтрак опоздаем!
В столовую теперь ходили не просто строем – шли в ногу, как на параде, да еще пели. Наличие слуха не требовалось, но вот вид на марше требовалось иметь залихватский:
– Вы – гордость Королевской армии! Ну, те из вас, кто выдержит экзамен. Но до тех пор ни один из вас не смеет своим видом бросить даже тень на Академию! – не уставал повторять лейтенант, и курсанты, скорчив «суровые» мины, старательно чеканили шаг.
Лу с трудом сдерживала смех – ей, несколько лет положившей на занятия музыкой, такое пение казалось сродни ударам палкой по крышкам кастрюль:
– Ну, сама посуди, – жаловалась она подруге, – какое же это пение? Рожу кирпичом и знай топай погромче и ори в такт…
– То есть чувства ритма ты не отрицаешь? – посмеивалась Кара, которой подобное тоже удовольствия не доставляло.
– Какой уж тут ритм… – вздыхала Лу, и старательно выполняла команды.
Лейтенант спуску не давал – каждый шаг чуть не с линейкой вымерял. А потом просто растянул на плацу рулетку, и начал гонять по одному, по двое, отбивая ритм ладошами. За временем не следил:
– Вы будете заниматься строевой до тех пор, пока с вами не стыдно будет на параде мимо его величества пройтись!
И мучения курсантов продолжались. Иной раз лейтенант лишал их и личного времени. Всего час, но, как оказалось, значил он очень много.
Курсанты не успевали ни сами письма написать, ни весточки из дома прочитать – звонки разрешались только по выходным дням, в строго отведенные часы. Лу это ограничение злило куда больше, чем остальные лишения:
– Нет, ну ты представляешь? Я даже родителям позвонить не могу! Не то что подругам.
Кара только посмеивалась да отшучивалась, когда подруга интересовалась, почему ей родители не пишут:
– А чего писать? Жива, здорова, да и ладно. Лу, у меня отец в длительной командировке, мама с ним поехала. Письма долго идут, так что позвонить проще.
– Бедная! – тут же забывала о собственных горестях Лу. – Я своих хоть в увольнительных вижу!
Но и этих дней становилось все меньше. Лейтенант зверствовал – лишал выходных за малейшие провинности.
Плохо убранная комната. Недостаточно тщательно выметенный плац. Нечеткие повороты на строевой, неровный марш:
– Я должен слышать один удар, когда вы ноги на землю опускаете. Один! А не десяток разрозненных! Еще раз!
Но, как он ни ругался, сам, как и прежде, от занятий не отлынивал: шагал, пел, замирал «на караул» вместе со своими подопечными. И только убедившись, что курсанты поняли, что именно от них хотят, требовал исполнения. Но всегда – безукоризненного.
За это его ненавидели.
– В соседнем отряде так не издеваются! Строевая строевой, но личного времени не лишают, да и увольнительных тоже. Можно подумать, их из его кармана оплачивают!
– Да в лейб-гвардию не взяли, вот и зверствует… другим туда дорогу перекрывает.
Кара на все эти заявления молчала. Та реплика про протекцию, когда командир впервые не нашелся, что ответить, оказалась единственной на эту тему. Девушка не говорила об этом ни прилюдно, ни наедине с Лу:
– Это как острой палочкой в ране ковыряться. Без меня, пожалуйста.
Но сам лейтенант то ли не знал об этом, то ли не оценил. Каре, как и прежде, больше всех доставалось. И окриков, и нарядов. Только теперь они плацем не ограничивались. Девушка то в столовой работала, то в прачечной. Но чаще – замирала без движения у «позорного столба» – так называли особый пост у въезда в Академию. Единственное место для дежурного, не защищенное ни от солнца, ни от ветра, ни от дождя. И стоять следовало, как у входа в парадную залу королевского дворца: навытяжку, не шевелясь, даже моргать рекомендовалось через раз, а то и через два. Церемониальное ружье оттягивало руку, и только раз в два часа разрешалось сделать особые приемы с оружием для разминки. И не приведи судьба ошибиться хоть в одном!
Но раз за разом движения становились все увереннее. Ружье уже не казалось таким неподъемным, да и упражнения давались легче. Лу, которую тоже время от времени отправляли на этот пост, не скрывала зависти:
– Видела бы ты себя со стороны! Стоишь, прямая, как кипарис, а ружье, словно бабочка порхает! Ощущение, что рук и не касается, само все делает!
– Если на задании оно еще и стрелять без моего участия будет… – бурчала Кара, разминая затекшие мышцы.
Остальные, вымотанные ежедневной муштрой, с ней соглашались.
Недовольство зрело исподволь, кто-то из отряда молча переносил самодурство лейтенанта, кто-то, как Кара, тихо бурчал, не принимая никаких попыток изменить происходящее. Но некоторые набирались смелости высказать все командиру в лицо. Вместо объяснений лейтенант привычно назначал наряды. Но руку на пульсе событий держал.
И, когда бунт практически назрел, он выстроил подчиненных на плацу.
Осень уже сорвала с деревьев всю листву, и ветер трепал застегнутую на все пуговицы и молнии форменную одежду курсантов. Сами они ёжились под его ударами, шмыгали покрасневшими носами, но старательно тянулись, выполняя команду «смирно». Лейтенант ходил вдоль строя, подмечая все огрехи.
