полная версия

Дмитрий Венгер
Перекрёстки, духи и руны

– А потом Микаэль пригласил меня в ресторан отметить окончание дела, там были все: и Лев и его родные и кое-кто из друзей, – меня благодарили, было так приятно. Он предложил меня подвезти, машина с водителем ждала нас, но после душного ресторана мне так хотелось подышать, что он тут же нашелся, и мы долго гуляли по ночному городу.

– Ночные огни, весна, и на душе было так симфонично, прямо трогательность на кончиках пальцев! – засмеялась Ира.

– Я будто почувствовала, как моя жизнь начинает меняться, – быстро, явно волнуясь, заговорила Ирина. – Это похоже на момент, когда надо загадать желание и задуть свечи на торте, вокруг тишина все ждут, когда ты это сделаешь, а потом взрыв веселья, праздника, аплодисменты.

– Так какой он? Твой Микаэль? Ты мне так про него толком, и не рассказала, – спросила Юля.

Жующее лицо Ирины приобрело задумчивый вид.

– Я думаю мы, женщины, представляем своего мужчину, как образчик определенных качеств, кому что нравится.

Юлия мысленно согласилась, она действительно думала об этом, каким он должен быть, ее в «доску мужчина».

– Мне приходится сталкиваться с разными типами мужчин, есть такие мачо, альфа-самцы, просто грубые, жесткие, настоящие мужики, чья оборотная сторона – цинизм, психологическая и моральная толстокожесть, они не способны на чуткость и понимание, может, на заботу, да и то в границах их мировоззрений. Все эти опера и следователи вынуждены платить, чтобы получить женскую любовь, потому что привыкли в силу профессии искать в людях скверну и, зацепившись за нее, раскрывать психологию людских душ, с ними очень тяжело общаться неформально, поэтому они и пользуются услугами «жриц любви». Я это к тому, что каждая из нас ищет свой баланс в мужчине между мужиком и чутким, внимательным, заботливым лекарем наших тел и душ, – закончила, наконец, свою мысль Ирина.

Юля и здесь нашла в ее словах тот смысл, к которому не раз возвращалась сама в своих мысленных поисках, но, ничего не сказав, кивнула, как бы соглашаясь и давая ей знак продолжить. Горячее уже остыло, и она, встав, поставила его в микроволновку подогреваться. Ирина тем временем продолжила:

– Ты можешь подумать, что я имею в виду расхожее мнение «мужчина-отец» или «мужчина-сын», но это слишком примитивное суждение, хотя и популярное.

– Нет, я так не подумала, – быстро ответила Юлия, которая как никто понимала и чувствовала свою подругу.

– Для меня важно домашнее тепло и уют, соответственно, для меня психологически важно, чтобы он был заботливым, внимательным, мягким, хочу завернуться в его объятья, как в шелк. Жестокости, грубости мне хватает на работе, я сыта этим по горло. Хочется нежности, ласки, ну, ты понимаешь, этакой прелюдии в постели. Многие мужчины глупо считают, что важна производительность, скорость, они относятся к интимной жизни как к выбору автомобиля – размер, объем багажника, скорость движка. Этакие кролики-энерджайзеры, набирая обороты, готовы заниматься этим до седьмого пота, чтобы потом с щенячьей преданностью искать удовлетворения или, что еще хуже, благодарности в твоих глазах. Ну, многим женщинам это нравится.

Юля, бросив внимательный взгляд на подругу, отметила для себя, что, видимо, она часто прокручивала все это в своей голове, отчего образы, смысл, стоящие за ними, утратили для нее всякую скромность и превратились просто в информацию.

– Я лично не разделяю этих вкусов, – добавила Ирина. И Микаэль, он как раз такой. С окружающими он может быть достаточно жестким, но со мной он ведет себя совсем иначе, мне с ним тепло, как в большом мягком пледе возле камина, да и в постели он очень нежный и чувственный, мы занимаемся с ним любовью, а не сексом. С ним во мне просыпается женщина, хочется иногда покапризничать, – рассмеялась Ирина.

– Тогда за него, за Микаэля Янссона, лучшего из мужчин! – подняла Юля бокал и тоже рассмеялась.

Послышался привычный «чин-чин». За темным окном городская иллюминация переливалась разноцветными огнями, и Юля, поднявшись из-за стола, закрыла жалюзи и включила бра.

– А ты?.. Что там надумала о своем мужчине, каков он? – спросила Ирина, вызывая обычно закрытую подругу на встречную откровенность.

– Я много чего думала, – ответила Юля после осмысленного молчания и взгляда, устремленного вдаль. Сейчас очень много женщин приживалок, содержанок, ничего из себя не представляющих, что прячутся за спинами сильных мужей. Они напоминают мне паразитов, хотя такие есть и среди мужчин: они не несут никакой полезной функции, не выполняют никакой полезной роли, даже не развиваются. Вся их заслуга – это найти свое место у нужного мужчины и пить кровь, жизненные блага, они, как блохи залезают в подмышку к собаке и пьют живительную влагу, считая, что все – их жизнь удалась, но сами по себе ничтожны. Я рассуждала об этом… – Юля, сделав паузу, вернулась за стол и села рядом с Ириной.

– В общем, я пришла к выводу, что должна быть сильной, не только ради себя, – тут она вспомнила влажный, слюнявый язык Леонида Аркадьевича на своей спине, и ее всю передернуло от омерзения и от того, что она допустила это, допустила его к своей спине, своему тылу, дала этому скоту повод считать себя доступной для его поганых ручонок, став его добычей.

– Быть сильной и достойной своего сильного мужчины, оберегать его тыл, возможно, бизнес, я ведь на самом деле очень много знаю о бухгалтерии и финансах. Нести часть того силового бремени, которое несет он! Мне не надо розовозадого принца с прилизанными воском волосенками и эпиляцией по всему телу, который считает, что раз у него есть деньги и смазливая мордашка, то теперь весь мир и все бабы непременно крутятся возле него, а не крутятся просто дуры, не достойные его. Этаких принцев особенно много в шоу-бизнесе. Я хочу рыцаря, закованного в сталь, сильного, крепкого, но при этом заботливого и внимательного, и я готова стать его личной ручной тигрицей, что будет оберегать его покой. Не надо каждые пять минут спрашивать, хорошо ли мне. Я хочу быть сильной, чтобы быть достойной своего самоуважения и своего мужчины, – закончила Юлия.

– Злая стала, – заметила Ирина. Это на тебя так твой дух-защитник повлиял или этот скот твой начальник?

Юля пожала плечами: – Наверное, все вместе!

Ирина поняла, что маленькая Юля выросла. Если раньше это была куколка с детским лицом и испуганными глазами, то сейчас это был ангел, от которого ветрами шел холод высокогорных равнин и скал.

– Один из законов магии гласит: «Представляй, что имеешь, пока не получишь это», я думаю, что в твоем случае он особенно актуален, ты имеешь силового духа-защитника, но на практике в реальности его не видно, его нельзя покормить, познакомить с друзьями, заняться с ним любовью или забеременеть…

– Ты думаешь, я скоро встречу своего рыцаря? – перебила ее Юлия.

– Думаю, да! – ответила Ирина.

– Чаю хочешь? – почти ласково спросила Юлия.

– Твоего фирменного?

– Угу…

– Конечно хочу, – улыбнулась Ирина. Вечер подходил к концу, близилась ночь, за время которой они еще много чего успеют обсудить и даже немного посплетничать.

Эндшпиль. Часть первая

Поддержание максимального числа боевых сил соответствует интересам стороны, обладающей в данный момент большим игровым пространством.

Александр Алехин

Воспоминания. Они похожи на сон, и, оказываясь внутри, мы не помним, как там оказались, там мы не удивляемся, что вход в магазин оказывается на крыше с ведущей туда лестницей, а мимо ходят давно ушедшие в мир иной, которых мы знали и, вероятно, любили, а если обернуться и посмотреть, что позади, то вряд ли что выйдет. С воспоминанием все так же: подсознание ищет, что нам показать взамен на наш запрос, а иногда и вовсе редактирует, блокируя болевые точки и ретушируя давно забытые образы. Тем не менее воспоминание захватывает нас, мы переживаем его события снова, не в силах подняться над ним и увидеть, то, что было до него.

Это воспоминание было для Марка самым болезненным и наиболее ключевым, повлиявшим на формирование его будущего «я», непроизвольно заложив основу его психической нестабильности и уродства. Он не хотел возвращаться к нему: оно нестерпимо остро пронизывало и мучило его всю оставшуюся жизнь.

Обычно в школах считалось за развлечение, выбрав объект для насмешек (того, кто послабее и поменьше), закинуть его вещи на высокий шкаф и смотреть, как он, подпрыгивая, неловко пытается их достать. Так было и в тот день. Марк стоял в раздевалке возле шкафа и, задрав голову, тщетно пытался линейкой дотянуться до своего мешка со сменной обувью. Урок физкультуры закончился, и ребята, посмеиваясь над ним, спешили домой. Еще стояли теплые дни бабьего лета, и задерживаться мальчишки после уроков не хотели, тем более что была суббота и многие уезжали из города. Домой хотел и Марк, он все прыгал и прыгал, пытаясь достать пакет с обувью, при этом, как назло, у него спадали и расстегивались брюки, и их приходилось поправлять, удивительно, как они вообще держались на этом худеньком тельце. Потешаясь над «местным гномиком», приблизилась группа девочек из его класса. Марк снова поправил брюки.

– Что ты там поправляешь?! – спросила одна из девочек, конечно, это была Лиля самая острая на язык и споры. – Там что, есть на что посмотреть? – продолжила она, и девчонки весело рассмеялись. А гном Марк, вспоминающий все это, сжал зубы.

– А может, посмотрим, что там у него? – шепотом спросила смуглая Элина. Девочки коварно переглянулись.

– Может, покажешь, что у тебя там? А мы за это достанем твои вещи? По-моему, справедливо, – добавила она. Марк напрягся и густо покраснел, схватившись за пуговицу брюк, и замотал головой.

– Ну покажи! Покажи! – обступили его девочки, хищно улыбаясь. Их забавляло, что этот маленький скромник так бурно реагирует.

– Не поможешь нам? – спросили они у выходящего из раздевалки Андрея, но он лишь усмехнулся над их предложением.

– А ты, Рубен? – спросили девочки у другого мальчика, не раз остававшегося на второй год. У того садистски заблестели глаза, он любил издеваться, высмеивать, унижать пользуясь тем, что за него всегда могут заступиться его старшие братья из его большой кавказской семьи, потому он позволял себе многое. Подойдя ближе, он начал бороться с Марком, стремясь схватить его за руки, пока девчонки тянули с того брюки, но Марк оказался на удивление сильным. Ему уже не было стыдно, его била нервная дрожь напряжения, а из глаз должны были вот-вот брызнуть слезы. Одной рукой он выкручивался из рук Рубена, а другой держал мертвой хваткой свои брюки.

– Ладно, давайте оставим его, – предложила Оля, и Марк с благодарностью посмотрел на нее, и его хватка немного ослабла, но Наташа, подбежав сзади, с силой рванула его брюки вниз, показав всем его сморщенный от страха член и лобок, на котором еще не начали расти волосы. Послышался смех, все показывали на него пальцем, а Рубен, обхватив его сзади, держал за руки, чтобы девушки успели получше все рассмотреть. Чем одна из них, самая любопытная, Элина, тут же воспользовалась. Подойдя ближе, она чуть нагнулась и, морщась, произнесла:

– Даже не обрезанный? Может, потому что такой маленький, если обрезать совсем ничего не останется, – справедливо предположила она, тем самым показывая, что, в отличие от других девочек, она в этом вопросе уж точно разбирается. И позже добавила:

– Мальчик с пальчик.

– Мальчик с пальчик! – закричали все, весело смеясь.

Неизвестно, чем закончилась бы эта игра с гениталиями Марка, если бы в комнату не вошла учительница.

– Что здесь происходит!! – в ужасе закричала она, и ее глаза под линзами очков даже округлились от увиденного. Было только начало учебного года.

Марк вырвался из воспоминаний, дернувшись всем телом в сторону, отчего чуть не въехал в едущую рядом машину, но он вовремя выровнял руль и, тяжело дыша, включил радио, чтобы потоком шума, рекламы, музыки, пустой болтовни ведущих отключиться от этих переживаний, так настойчиво преследующих его.

– Эта пробка на Садовом кольце никогда не закончится, – подумал он, стремясь быстрее попасть домой.

С интересом ребенка, которому подарили новую игрушку, Марк изучал мир порнографии. Первый раз он увидел раздевающуюся на камеру девушку у себя на работе, ему показали вебку, девушку проститутку, впрочем, она себя таковой не считала, показывая свое тело за деньги и даже мастурбируя на камеру. Марк вперил в маленький экран все глаза, одновременно стараясь не показывать своего возбуждения, а потому он сглатывал слюну, лишь когда отворачивался от экрана, бросая взгляд на дверь комнаты, в которой он сидел вместе с другими слесарями. По окончании рабочего дня он поспешил домой к компьютеру, маленькому нетбуку, приобрести который и где подсказал ему Денни. Нетбук был не новый, и Марк пользовался им нечасто, но в этот раз он прилип к окну компьютера основательно. Теперь он знал, как доставить удовольствие женщине и что секс бывает разным, еще Марк узнал много новых поз, кроме тех двух, что были ему известны.

– Теперь я смогу стать не только настоящим мужчиной, а настоящим и опытным мужчиной! – сказал он себе, и от этой мысли стал еще счастливее. Теперь они, женщины, будут сами просить меня продолжить, особенно с новыми игрушками, заказанными из секс – шопов по интернету!

Марк так бы и плавал в облаках своих фантазий, если бы его не позвал Денни. Сегодня они шли на охоту, их ждала четвертая жертва, которую Марк выбрал из веб-проституток.

– Тебя вызывает «Филин», – передал ему один из коллег, увидев Юрия Михайловича в коридоре, неспешно идущего в сторону своего кабинета. С этим делом маньяка он совсем замотался, отчего ноги просто гудели от усталости. «Филином» за глаза прозвали Игоря Петровича Збруева, начальника следственного отдела, за одутловатое лицо и тройной подбородок, в котором кадык и другие анатомические особенности горла просто растворялись, и когда тот поворачивал голову, у всех присутствующих возникало впечатление, что они видят чудеса анатомии, лицо уже смотрит в другую сторону, а шея осталась прежней. Дополнением к сложившемуся образу служили и большие глаза на пол-лица под толстыми линзами очков. Для Юрия Михайловича такой вызов не предвещал ничего хорошего, хвалить его пока что было не за что, особенно с тех пор, как у них завелся маньяк и это известие просочилось в прессу, причем стали достоянием подробности смерти и увечья, полученные женщинами, отчего маньяка довольно быстро окрестили прозвищем «Фаллос», а органы власти, им занимающиеся, как это обычно бывает, оказались под плотной струей словесных нечистот. От такого «потока грязи» можно было захлебнуться, все это только мешало работе, а его постоянно дергали, устраивая разнос. И вот еще одна, четвертая жертва из проституток! Хотя какая разница, откуда она.

Юрий Михайлович непрестанно думал об этом маньяке. Какая-то нечистая сила ему помогает, не иначе! Получив очередной нагоняй накануне, он вдруг задумался, что будет, если его турнут из органов? Говорят, дворники неплохо получают? Неплохо?? – дурацкие слова. Да плохо они получают! На мгновенье он даже представил себя в этой роли, и взгляд жены, когда она застанет его с метлой в руках. Ведь она ушла от него как раз из-за его «собачей работы». Что она скажет, увидев его дворником? Улыбнется? «Нет, нет, не хочу этого знать! Придется искать работу где-нибудь в регионе», – подумал Юрий Михайлович и, постучав, открыл дверь. В кабинете пахло новой мебелью и свежим лаком, Юрий Михайлович знал, что «Филин» не курит, следит в своем преклонном возрасте за здоровьем и любит комфорт, особенно санатории и курорты, куда часто ездит отдыхать с молоденькими девушками. Войдя в кабинет, он обнаружил в нем помимо самого «Филина» еще двух человек. Мужчина, лет пятидесяти, начинающий лысеть, худощавый, прищуриваясь, с интересом посмотрел на вошедшего, словно оценивая по десятибалльной шкале. Вторым человеком была женщина, она стояла возле окна, и Юрий Михайлович не смог рассмотреть ее с порога.

– Познакомься, Юрий Михайлович, – начал Игорь Петрович, когда он вошел в кабинет.

– Мацоев Казбек Айратович, доктор медицинских наук, психиатр, и старший следователь по особо важным делам Никитина Наталья Дмитриевна. Женщина, отвернувшись от окна, подошла и протянула ему руку. Рукопожатие оказалось сильным и не соответствовало первому впечатлению женской хрупкости, обручального кольца не было. Женщина была среднего роста. Немного вытянутое лицо и цепкий взгляд внимательных близко посаженных серых глаз не ускользнули от Юрия Михайловича, он поймал себя на мысли, что сравнивает женщину-следователя с гончей, которую пустили по следу. С присущей ему молчаливостью он лишь кивнул каждому, пожимая руку Мацоева, он отметил для себя, что у того почти женская ладонь и такое же рукопожатие. «Какое несоответствие», – мелькнуло у него в голове.

– Я так понимаю, дело у меня забирают? – наконец сказал он.

Игорь Петрович с серьезным видом отрицательно помотал головой, давая понять, чтобы он не торопился с выводами, предоставив слово Наталье Дмитриевне, как бы самоустранился, подойдя к дальнему окну кабинета.

– Вы же работаете по этому делу с самого начала, вот уже месяц? – спокойным, демократичным голосом спросила его Наталья Дмитриевна. Юрию Михайловичу отчего-то понравился голос женщины, открытый и светлый, он производил впечатление широко раздернутых штор в теплое солнечное утро.

– Работаю, но увы, не так успешно, как хотелось бы, – мрачно ответил Юрий Михайлович.

– Тогда нам будет полезен ваш опыт. Под «нами» я подразумеваю Казбека Айратовича и себя, под руководством Игоря Петровича, конечно. Думаю, если мы объединим усилия, у нас получится добиться большего эффекта, – деликатно, даже в какой-то степени по-партнерски сказала она. Юрий Михайлович кивнул, мысленно отметив, что женщина не так проста, как может показаться на первый взгляд. И, чуть кашлянув, прогоняя настырный ком, что образовался в его горле, когда он шел в кабинет начальника, он заговорил:

– Маньяка, если он не идиот, взять сложно. Расследуя подобные дела, полагаться на мотив бесполезно. Жертвы зачастую вообще выбираются абсолютно случайно, приходится брать след по тому, что оставит после себя маньяк: слюна, сперма, отпечатки пальцев. Но если и этого нет, приходится рассчитывать на случайных свидетелей, многие из которых даже не думают, что то, что они увидели, важно; на информаторов, за счет которых раскрываются такие дела, как кража или изнасилование, в данном случае рассчитывать не приходится. Маньяки молчаливы и не делятся впечатлениями в местном баре, вдобавок, как оно часто бывает, психопаты убийцы имеют как минимум два лица, одно из которых вполне дружелюбное и даже располагающее к общению.

– Я просмотрел дела прошлых лет в попытках обнаружить возможные схемы выслеживания, – продолжил Юрий Михайлович. Глаза Казбека Айратовича загорелись, видимо, тоже готовясь к этому делу, он занимался тем же.

Пятнадцатого августа тысяча девятьсот девяностого года в Павлодаре арестован сорокадевятилетний Владимир Светличный, маньяк-детоубийца. Ему было предъявлено обвинение в двадцати трех нападениях на малолетних девочек. За шесть лет охоты на детей на счету Светличного числилось одиннадцать убийств, семь изнасилований и пять покушений на изнасилование. Он выслеживал девочек, возвращающихся из школы, в подъездах и подворотнях. Потом нападал, сдавливал им шею руками или поясом, приводя ребенка в бессознательное состояние, после чего насиловал. Двадцать восьмого июля тысяча девятьсот восемьдесят девятого года Светличный таким образом убил свою родную дочь, девятилетнюю Олю. Этот монстр в человеческом обличье не дожил до суда. Восьмого сентября тысяча девятьсот девяносто первого года его нашли повешенным в Следственном изоляторе Управления внутренних дел Павлодарской области. Взяли его за счет того, что он вошел в раж и начал делать ошибки.

– В девяностые, когда заговорили о странном феномене Ростовской области, где маньяков оказалось особенно много, думаю, Казбек Айратович поправит меня, если что, – добавил Юрий Михайлович, сославшись на слушающего его с особым вниманием профессора, – среди них оказался садист, гомосексуалист, душитель, потрошитель, некрофил, педофил и геронтофил в одном лице, Андрей Чикатило.

Чикатило нашел свою славу под такими именами, как: «Бешеный зверь», «Ростовский Потрошитель», «Красный Потрошитель», «Убийца из лесополосы», «Гражданин X». Свою кровавую жатву он начал летом тысяча девятьсот восемьдесят второго года убийством двенадцатилетней девочки. Ее тело с ножевыми ранами нашли в Октябрьском сельском районе. Дальше дело пошло как на конвейере. Но в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году он мог оказаться за решеткой. Он был задержан по подозрению в совершении одного из своих убийств, но его спасла аномальная физиология. У сыщиков имелась информация, что у серийного убийцы сперма четвертой группы, а значит, согласно криминалистическим канонам, у него и кровь должна быть четвертой группы. Но Чикатило оказался исключением из правил. У него сперма была четвертой группы, а кровь – второй. Взяли кровь, убедились, что она не четвертой группы, и отпустили. Его арестовали только двадцатого ноября тысяча девятьсот девяностого года в Новочеркасске. В тот день, отпросившись с работы, он пошел в поликлинику, чтобы сделать рентген пальца, который во время борьбы ему прокусила одна из жертв. Палец оказался сломанным. Чикатило вернулся домой, потом пошел в киоск за пивом. По дороге он пытался знакомиться с мальчиками. Тогда его и арестовали. К этому времени за ним уже продолжительное время велось наблюдение. Десять дней Чикатило ни в чем не сознавался, но потом «поплыл» и признался в пятидесяти шести убийствах. Большинство жертв подверглось после изнасилования чудовищной вивисекции – маньяк у живых еще людей вырывал внутренние органы, откусывал груди и языки, отрезал ягодицы и другие части тела. Пятнадцатого октября ему был вынесен смертный приговор, который был встречен овацией присутствующих в зале суда. Четырнадцатого февраля Чикатило был казнен в Новочеркасской тюрьме одним выстрелом в затылок.

– И опять же, его взяли за счет того, что он обнаглел: не оставляя явных следов, он сумел долго скрываться от возмездия; если бы он сохранил прежнюю осторожность, жертв было бы больше, также мне хочется заметить, что наш маньяк тоже имеет ряд аномалий, но об этом позже.

О феномене Ростовской области весьма любопытно рассказывал в интервью АиФ Амирхан Яндиев, начальник отдела Ростовской областной прокуратуры, который и занимался расследованием злодеяний большинства этих маньяков: «Все маньяки, убивая, как бы мстили своим родителям – прежде всего матерям. Чикатило в голодные годы съели брата, он это потом всю жизнь вспоминал. Черемухин, который оставил за собой пять трупов, в восемнадцать лет узнал, что мать его нагуляла на стороне, он ее после этого возненавидел. У Цюмана мать трижды выходила замуж, сыном не занималась – отсюда его ненависть к женщинам. Муханкина мать выгоняла из дома, била. Он жил на деревьях, на кладбище. О нем вообще разговор особый. Это единственный из всех маньяков, кого мне искренне жаль. Мать его волчонком воспитала. Потом его отправили в спецшколу для малолетних правонарушителей в поселок Маньково на перевоспитание. Я сперва думал – врет, а потом разыскал его одноклассников. Оказалось, из двадцати пяти человек двадцать отсидели за тяжкие преступления – вот такое перевоспитание.

– Какой-то особый пик активности российских маньяков пришелся именно на девяностые годы, кстати, дело Олега Кузнецова, которого называют самым результативным маньяком, меня заинтересовало особо. За неполных три месяца двадцатитрехлетний житель подмосковной Балашихи совершил одиннадцать убийств, два покушения на убийства и несколько десятков изнасилований, – некоторое сходство с нашим маньяком имеется.

Кузнецов свое первое убийство совершил в мае тысяча девятьсот девяносто первого года. В то время он работал водителем грузовика. Увидел голосующую девушку. Подвез. Ночью выпили, переспали. А девица посмела требовать деньги. Кузнецов обиделся, привязал девушку к дереву и забил монтировкой. А после этого вошел во вкус, оставив свой кровавый след в Подмосковье, Киеве и Москве. В Киеве он за короткое время убил пятерых. Маньяк резал девушкам веки, ножом выкалывал глаза, втыкал палки в половые органы, чтобы «уничтожить следы спермы». Одной из жертв садист вогнал во влагалище палку на глубину шестьдесят два сантиметра. Киевская милиция даже объявила награду тому, кто поймает маньяка, – новенькие «жигули». Но тот уже был в Москве. Взяли его двадцать второго марта тысяча девятьсот девяносто второго года. Когда Кузнецова привезли для проведения следственных действий в Киев, его встречала толпа человек в триста, которая наверняка бы разорвала его живьем, если бы бойцы отряда «Беркут» не спасли маньяка от самосуда. Приговорили его к высшей мере наказания.

– В российской столице любимым местом «работы» маньяка стал Измайловский парк, наш тоже первое тело оставил в парке, – сделал пометку для присутствующих Юрий Михайлович, после чего продолжил.

– Там он знакомился с девушками, гулял с ними, потом насиловал и убивал. Взяли его, кстати, оттого, что тоже обнаглел и стал совершать слишком много ошибок, – почти закончил Юрий Михайлович.

– Я хочу сказать, что поиски нашего психопата могут затянуться, пока мы мало что имеем: белая трехдверная «нива» и наличие аномалий, таких как отсутствие потовыделения и, возможно, семявыделения. Я проверил по этим признакам всех по Москве, Московской области и даже в других соседних областях, но ничего пока не нашел, сейчас жду информацию из всех остальных областей и регионов нашей страны, но это при условии, что он обращался за помощью в больницы, в ряде случаев данные так долго просто не хранят, не исключено, что он приезжий из гастарбайтеров, – закончил Юрий Михайлович.

Игорю Петровичу не понравилась эта долгая речь следователя, особенно фраза «затянуться», но он промолчал. Теперь ему есть на кого спихнуть ответственность, если все пойдет не так, а если так, то, вероятно, ему дадут новое звание или премию накануне пенсии, это было бы неплохо. У «Филина» все уже было готово к почтенному отдыху: сын хорошо устроился в Чехии, не без помощи денег отца, заработанных на несчастье и обкрадывании людей, развернул там свой бизнес и купил несколько квартир, в том числе и квартиру для отца, недалеко от курорта Карловы Вары. Что может быть лучше для регулярного отдыха на старости лет? Игорь Петрович сглотнул и, успокоившись, отвернулся от окна. Теперь слово взял сидящий за столом профессор Казбек Айратович:

– Благодарю вас, Юрий Михайлович за столь подробный отчет, особенно по поводу психологических черт маньяков, заметно, что вы занимались этим делом с полной самоотдачей. Хотелось бы сказать несколько слов о типологии маньяков, я имею в виду, их психологических типах. Вы позволите, Наталья Дмитриевна?

– Да, конечно, – ответила следователь, изучая дело «Фаллоса», она бросала испытывающие взгляды на Юрия Михайловича, который действительно вел это дело с крайним фанатизмом, что нашло отражение в материалах дела.

Солнечный свет, пригревая, растапливал снег, радуя людей, впрочем, не всех: кто-то ругался, что стало грязно, а кому-то, как Марку, было все равно, в ушах играла музыка его любимой группы «ДДТ», и он мысленно напевал ее:

Небеса на коне на осеннем параде

Месят тесто из тех, кто представлен к награде,

А по ящику врут о войне.

Я живу на весах, в это качество года,

Моя песня, конечно, дождливого рода,

Моя песня не спета…

Проходя мимо газетного киоска, он зацепился взглядом за заголовки, про него писали сразу две газеты. Остановившись, он купил обе и с безразличным видом пошел дальше, ему очень хотелось прочесть, что в них, но привлекать к себе внимания он не хотел. Выгуляв пса, он прошел на кухню и, поставив чайник, развернул первую газету. Его взгляд так и скользил по строчкам, а лицо осклабилось в самодовольном оскале. Первая статья была уважительной, а ее автор, этот Павел Капустин, показался Марку славным писакой. С приподнятым настроением он выключил свистящий чайник, закинув в микроволновку пирожки, купленные в шаверме на углу. Марк посмотрел вниз: из дырявого носка торчал большой палец, он пошевелил им, убедившись, что края дырки не натирают, сел читать следующую статью. Вторая статья оказалась довольно неприятной. Какой-то психиатр утверждал, что все начинается с семьи и что маньяки начинают свои преступления с издевательств над животными. Чувствуя, что начинает злиться, он отбросил скомканную газету с такой силой, что лежавший пес поднял морду, посмотрев на него. Марк встал, погладил пса, положил ему корма, налил свежей воды.

«Вот еще что придумали?» – говорил про себя Марк, несправедливо, по-бунтарски глядя на газету, лежащую в углу, стремясь своим взглядом пристыдить ее, как нашкодившую кошку.

– Чего-чего, а мне никогда не хотелось, и уж тем более не нравилось, мучить животных, – сказал он уже вслух.

Чувствуя, как его засасывают неприятные, как зубная боль, воспоминания из его детства, он сел и поморщился.

…Одна за другой по дороге мчатся машины, с шумом поднимая брызги текущих у бордюра грязных ручьев. На дороге, непонятно откуда, появляется кошка, серой тенью она пытается проскочить под машинами, но одна из них сшибает животное. Марк, тогда еще первоклассник, увидев это, останавливается, с минуту сомневается, а потом, глядя, как кувыркается и кричит серый в полоску комок, не в силах выпрямить голову в нормальное положение, он спешит к ней на помощь, но не успевает: животное, дернувшись последний раз, запрокидывает голову, и глаза его стекленеют, глядя в холодное серое небо. Марк, прижимая животное, теребит его, пытаясь разбудить, и плачет. «В следующий раз я успею, я помогу», – обещает он сам себе. Проходит год, и он, возвращаясь из школы, видит собаку с кровоточащими ранами. «Может, ее покусали другие собаки», – думает он. Вокруг торопятся по своим делам люди. Животное скулит и поднимает на него полные слез глаза, Марк гладит его. Понимая, что он сейчас сильно испачкается и ему попадет дома, попадет сильно, он все равно берет животное на руки и несет в ветеринарную клинику. Идти далеко, собака тяжелая, и она не переставая скулит, но Марк не сдается и несет дальше. В клинике врач внимательно смотрит на него, потом на животное, затем спрашивает:

– Твой? – Марк отрицательно машет головой.