Август Котляр
Записки прохиндея
Я бы всем порекомендовал прочесть Гражданский и Гражданско-процессуальный кодекс, хотя бы полистать оглавление, и почитать что-то выборочно. Это очень отрезвляет. А перед тем, как поддаваться на чьи-то уговоры и вкладывать куда-то свои трудовые копейки, почитайте книги про фондовый рынок, такие как “Алчность и слава Уолл-Стрит” Джеймса Стюарта, “Бал хищников” Конни Брук, “Вышел хеджер из тумана” Бартона Биггса, “Трейдеры, пушки и деньги” Сатьяжита Даса, “Человек, который разгадал рынок” Грегори Цукермана и “Король капитала” Джона Морриса. Это и чтиво крайне интересное, увлекательное, интереснее любых фэнтази, и крайне поучительное, просвещающее и отрезвляющее. Я бы также порекомендовал бы вам посмотреть очень поучительные фильмы: “Прачечная” (“Ландромат”) (2019), “Игра на понижение” (2015), “Слишком крут для неудачи” (2011) и, конечно же, оба фильма “Уолл Стрит” (1987) и “Уолл Стрит: Деньги не спят” (2010).
Затевая любую активность, думайте: как бы мне обезопасить себя и своё имущество от претензий, как свести риски отъёма денег и собственности к минимуму, как бы лап не замарать, как бы спрятать свою собственность от чужих глаз, частных и государственных, кто мне сможет помочь, если меня прихватят за задницу, куда бежать, если что, за помощью или где прятаться, кто меня не выдаст и кто меня не съест. Надо всегда помнить, что не только родина, скажем, в лице налоговой, прокуратуры, следственного комитета, МВД, ФСБ, финмониторинга и прочих интересуется вашими деньгами или крупной собственностью. Есть ещё интересанты, серьёзные неулыбчивые дяди, не понимающие ни шуток, ни отмазок, и у них в руках могут быть такие структуры, как печально известный “Атолл” или какие-нибудь структуры, вроде фирмы по частной конкурентной разведке. Есть приличные фирмы, которые занимаются разведкой, например, “Р-Техно”, но эта компания заявляет, что не сотрудничает с криминалом. А есть наверняка группы лиц, которые не связаны химерой чести и совести, а возможности, аппаратура и навыки специальной работы у них есть. И бывает связка таких лиц с должностными лицами в силовых структурах. Это обстоятельство почти необоримой силы. Мне пришлось как-то в середине 1990-х прокрутиться в таких жерновах и пройти через лопасти мясорубки. Простой человек, скажу по опыту, абсолютно беззащитен и беспомощен в подобных обстоятельствах, мне пришлось приложить всю свою изобретательность, чтоб уцелеть пару раз, хотя имущество я подрастерял. И можно было сказать, что мудрый в такое дерьмо не залипнет, потому что он мудрый. Ничего подобного. В игре, где нет правил или правила меняются на ходу, на любую старуху найдётся проруха, а ещё и прокурор или киллер, которые не дадут вылезти из этой прорухи. Для тех, кто сдавал ЕГЭ – прорухой в раньшие времена называли всякие косяки, промахи и ошибки.
Глава 21. Паршивцам порой крупно везёт
Всего 22 года назад мне было 35 лет, и я думал, что всё хорошее ещё впереди. Моя жизнь состояла из коротких отрезков. Два-три года один проект, год следующий проект, снова пару лет другой проект. Турбулентность в России не позволяла сосредоточиться на одном объекте. Приходилось быть очень гибким, чтобы обеспечить себе достойную жизнь и избежать неприятностей. Конечно, есть много ребят, которые рано обрели дело всей своей жизни и преданы этому. Проблема в том, что ситуация всегда была нестабильной. Все успешные ребята в России имеют в знаменателе одну профессию – решальщики вопросов и проблем. А в числителе они могут быть журналистами, менеджерами, владельцами бизнеса, врачами, полицейскими и тому подобными. Но, опять же, в знаменателе, каждый из них – фиксер (это решала на американском сленге), человек, который может соединить множество концов и примирить множество разнонаправленных интересов, представлять проблему со множества точек зрения, и находить не умное, а единственно верное решение.
Деловым людям приходится всегда действовать во враждебном окружении. Всегда, без исключений. Население ненавидит бизнесменов, правительство и полиция охотятся на них. В массовом сознании все они – воры и бандиты. Их жизнь – один сплошной кошмар. Буржуев не любят ни в России, ни в Америке, ни во Франции, нигде. В России дядьки, которые должны защищать людей, в том числе деловых, и бороться с коррупцией в полиции и правоохранительных органах, за несколько лет становятся мультимиллионерами. Отсутствие надлежащего контроля позволяет им создавать схематозы и в большинстве случаев уходить от ответственности. Россия в этом отношении удивляет мир, когда стало известным, что скромный полковник милиции в Москве накопил 130 миллионов долларов трудовых сбережений и держал их наличными в своей квартире в Москве. Одна из спален была полностью заполнена 100-долларовыми купюрами. Вид восьми миллиардов рублей наликом в квартире у простого и не особо умного чиновника убеждает лучше всяких слов. Такая ситуация развращает юношество. Молодые люди не хотят становиться бизнесменами и делать что-то полезное, потому что велики шансы закончить свои дни в тюрьме. Они хотят стать полицейскими, чтобы получать деньги от тех, кто делает что-то полезное, дабы не посадили в тюрьму.
Самое большое преимущество американского образа жизни – предсказуемость. Вы можете разработать план и следовать ему. Не так много стран могут похвастаться своей безопасностью, предсказуемостью и невероятным национальным богатством. На сегодняшний день США – самое организованное государство на земном шаре с работающими социальными институтами и неограниченными возможностями для подъема по социальной лестнице.На сегодняшний день США – последняя страна на Земле, где можно вести бизнес в сравнительно честных условиях и дружественной среде. К тому же здесь пока ещё есть платежеспособный спрос на всё. Просто принесите что-то на местный рынок и оповестите. В США можно заработать большие деньги даже на таких бесполезных вещах, как бейсбольные карточки.
Самое нехорошее, что американское население не хочет больше пользоваться этими преимуществами и делать что-то выдающееся. Я не видел ни одной бензоколонки или гостиницы, принадлежащей белым американцам. Одни индусы по фамилии Патель. Значительное количество малых предприятий принадлежит иммигрантам или их детям в первом поколении. Многие стартапы в Кремниевой долине основаны иммигрантами.
Личная история. Будучи свежеиспечённым иммигрантом, я не мог пройти мимо Кремниевой долины. Летом 2013 года я приехал из Хьюстона в Кремниевую долину, в город Маунтин Вью (Mountain View), штат Калифорния, прямиком в знаменитый бизнес-инкубатор под названием Y Combinator. Мне казалось, что я попал в хорошее время, было что-то вроде ужина. Я пытался сидеть на скамейке и слушать умных людей. Но предупредительные сотрудники решили, что я не приглашен, и выгнали меня. Конечно, меня не приглашали, я сам пришёл. Но инвесторы потеряли во мне многомиллиардный стартап.
Одной из идей, которую я пытался реализовать, было создание специальных цифровых карт местности. У нас есть карты Google, и они хорошо работают, но их было недостаточно для земле- и градостроительства. До переезда в США, в 2009-2010 годах, я был статс-секретарём в Союзе архитекторов, отвечал за связи нашего Союза с госорганами. Я участвовал в межведомственных совещаниях по разработке схем территориального планирования России. Правительство было озабочено трудностями использования огромных земельных ресурсов. Прежде всего, у России не было сводной картины земельных ресурсов. Я предложил сделать следующее. За основу мы возьмем любую цифровую географическую карту. Затем добавим цифровые слои: литография, почвы, гидрография, минеральные ресурсы, изотермы климата и естественные осадки, растительность, дороги, электролинии, железные дороги, демография, черты городских поселений и много других характеристик. Это могли бы быть очень полезные карты. Например, кто-то хочет построить завод. Он сразу же узнает, есть ли хорошие земельные участки, достаточно ли воды и электричества, достаточно ли населения для работы и возможности привлечения дополнительной рабочей силы и так далее. С помощью этой общей цифровой карты России мы могли бы найти идеальное место для развития любых производств или использовать правильные участки под любые нужды – нужно только ввести критерии, чего нам надо. За несколько секунд эта система могла бы показать несколько подходящих мест для нового автомобильного завода или электростанции в разных регионах России. Речь шла о создании нового подхода для системного развития территории России, самой большой в мире. На самом деле, земли поселений занимают всего 1,2 процента территории России, страна практически безвидна, безлюдна и пуста, две трети территорий лежат на вечной мерзлоте, из оставшейся трети половина малопригодна для жизни, бедные почвы и холодный климат. Люди не понимают, насколько более выгодные географические условия в США: северная граница Штатов с Канадой лежит на широте Одессы, южная – на широтах Саудовской Аравии, Калифорния – на широтах Туниса, Техас – Египта, город Хьюстон лежит на широте Эр-Рияда. По уму, Россию надо перерасселять, строить новые дороги, новую инфраскруктуру и новые города. Российская градостроительная школа была самой мощной в мире, в период Советской власти было построено около тысячи новых городов и поселений.
Мой товарищ и единомышленник Олег Андреевич Харченко, некогда главный архитектор Санкт-Петербурга, а на момент описываемых событий главный архитектор Олимпстроя, возводившего объекты к Зимним Олимпийским играм 2014 года в Сочи, сказал, что идея достойная и он готов оплатить пилотный проект в Имеретинской пойме.Оставалось найти подрядчика, который смог бы воплотить эти идеи в цифру. Одна чудесная женщина из кибермира, Наталья Ивановна Касперская, познакомила нас с Анатолием Карачинским, основателем огромного киберхолдинга IBS, и Сергеем Мацоцким, директором IBS. Карачинский и Мацоцкий сказали, что их гении могут это сделать. Они сразу оценили идею и тут же сообразили, как выполнить эту многослойную карту.
Проблема возникла неожиданно. Мы не знали, что в России нет ни цифровых, ни бумажных точных карт. Может быть, у Воздушно-космических сил такие карты и были, но это был их секрет, и они не хотели делиться им с гражданскими. Я предложил купить цифровые карты у NASA, но не нашел понимания в кругах российских серьезных ребят. Мне донесли, что на политическом верху прослышали о моих проделках, сказали, что в картах и программах есть какие-то уязвимости и через них можно получить допуск к секретным сведениям, и что за такие проделки мне бы следовало отвинтить части тела, которые бы мне ещё пригодились в будущем. Я насторожился. Я делал это не ради денег (как общественный деятель я получал символическую зарплату 200 долларов в месяц от Союза архитекторов России), а ради блага матушки-России, от чистого сердца. Поэтому я не стал настаивать и отступил. Не потому, что я был трусом, а потому, что у меня было чувство меры. Слишком настаивать – значит получить репутацию упрямого козла и тупого баклана, который не понимает прозрачных намёков и лезет, куда его не просят. А я намёк понял очень даже ясно. Не хотелось также испортить отношения с союзниками, кто меня поддержал, и заодно нажить очень сильных врагов. Эти люди всё ещё придерживались менталитета времен холодной войны, и, как показали последующие события в мире, не напрасно.
Возвращаясь к моему вояжу по Кремниевой долине. Сотрудники Y Combinator бесцеремонно выгнали меня из здания. Я не обиделся, хотя это было унизительно. Но я попытался, и это было правильно, ибо откуда мне было знать, как ещё можно было действовать? Действовал как понимал, исходя из лучших побуждений. В тот момент руководства по созданию стартапов Сэма Альтмана или Питера Тиля ещё не были доступны. Очень серьёзная и обстоятельная книга Питера Тиля о стартапах “От нуля к единице” была опубликована только в следующем, 2014-м году. Было бы лучше, если бы сотрудники Y Combinator дали мне какую-нибудь брошюрку или хотя бы гиперссылку на свои правила; нехорошо грубо и резко выгонять людей, мотивируя это тем, что это частное мероприятие, питчинг каких-то проектов. Как будто я претендовал на то, чтобы сожрать все их жалкие закуски и выпить весь холодный чай! Мои детки только были напугана таким недружелюбным отношением, нас нечасто в Америке выталкивали взашей и обращались невежливо; когда мы приехали в кампус Google, дети чуть не плакали и просили не заходить в здание, чтобы избежать унижения.
У них был негативный американский опыт несправедливого и хамского обращения. В марте 2013 года я увидел объявление на сайте одной общественной структуры, Хьюстонской лиги искусств, державшей выставочный зал и какие-то арт-пространства, что они просят помочь разобрать какую-то выставку. Я позвонил, предложил помощь – это был способ подружиться с новыми людьми. Я со своей семьей поехал и помогал выполнять очень грязную и опасную работу по демонтажу одной инсталляции: на лестницы-стремянки было наложено огромное количество грязных резиновых труб, из которых торчали ржавые гвозди. Какая-то прибабаханная училка искусств, придурочная фемка, назвала эту бездарную поделку каким-то замысловатым силлогизмом, типа “исследование сотворения мира через вагину”. Грязь, вонь, слизь, ржавые гвозди. Я работаю как волонтёр, то есть бесплатно. Кураторша этого идиотизма, которой требовалась наша помощь, по имени Дженнифер, сказала, что очень благодарна за отличную работу, и спросила, что она может сделать для меня. Я спрашиваю тогда: не поможет ли она мне организовать выставку моих работ, если она захочет взглянуть на них. Дескать, я рисую необычные и интересные вещи. Она пообещала. На следующей неделе я пришёл и принёс несколько своих работ. Но она не захотела посмотреть на них, сказав, что слишком занята, чтобы мельком взглянуть на них: она пила капучино с булочкой. И пообещала прислать мне письмо по электронной почте, чтобы назначить встречу. Сказала, что мне нужно подождать полгода. Я ждал шесть месяцев, а потом написал ей письмо. Вместо того чтобы назначить встречу, мне позвонил её начальник, новый директор этой арт-шарашки по имени Майкл, и стал угрожать мне полицией, потому что она ничего мне не обещала. Он кричал, требуя прекратить погоню за мисс Дженнифер. Он визжал, как хряк при кастрации. Наверно, это были очень забавные и милые люди, но они очень удивили меня своим подходом к работе с творцами – они угрожали административным или уголовным художнику, который хотел показать им работы.
В Америке встречаются в мире искусства какие-то милые, но странноватые люди. Я бы сказал, это необычный тип педерастов, которые нашли себя в мире искусства. Если им что не так, они начинают истерить и верещать, совершенно не контролируя свои эмоции. Они нездоровые. И, я думаю, достаточно безобидные. Ну и что было бы, если б эти придурки позвонили в полицию? Сказали бы: тут один художник хочет нам показать свои работы, мы не хотим на них смотреть, но он нас домогается, чтоб мы посмотрели, посадите его в тюрьму скорее, он опасен для общества! Но моя семья, детки, были напуганы. Они думали, что я сделал что-то ужасное, попросив сотрудников Хьюстонской лиги искусств выполнить данное мне обещание и исполнить свои служебные обязанности обязанности. Американские реалии в сфере изящных искусств бывают непредсказуемо жёсткими. Хотя и в России я встречался с махровым идиотизмом и хамством в среде искусств, например, в галерее Vladey. Какие-то встречаются персонажи с перекошенными набок мозгами, и я удивлялся, как же такие заведения выживают? Потом я понял: всё дело в некомпетентности покупателей, которые, заслышав, что тут дают искусство, и любое купленное дерьмецо, например, работы автора Димы Королёва, скрывающегося за ником “Самуилл Маршак”, освящается именем Овчаренки. Ну ладно, мы понимаем, что Дима Королёв развлекается и стебётся. Но эти лохи при бабле, и их безмозглые куры-содержанки, забашляв нехилое лаве за мазню, не сумняшеся, вешают купленную блевотину дома на стены и потом восторженно всем демонстрируют свой изысканный вкус. Ну как же, мы купили у Овчаренки! Следующий уровень лоховства – это выставлять пылесосы Джеффа Кунса, а также вешать репродукции “Красной Мэрилин” Уорхола и кружочки Дэмиена Хёрста. Показывать такое тонким людям – это тоже вид насилия и хамства.
Глава 22. Сдаться и отступить – разные вещи
Итак, переносимся снова в Кремниевую долину. Я не пошёл в здание Google, дети висели на рукавах. Но покидать Кремниевую долину было еще рано. Я попытался связаться с кем-нибудь из тамошних русских. Я нашел дамочку по имени Анна Дворникова и предлагал ей встретиться в любое удобное время. Она писала, что очень занята, и никак не могла найти десять минут в течение нескольких недель, пока я оставался в Кремниевой долине. Она была кем-то вроде руководителя в нескольких организациях – в Американской бизнес-ассоциации русскоговорящих профессионалов, в Клубе предпринимателей (TEC) и в SVOD (Silicon Valley Open Doors). Я отчаянно хотел поговорить с этой Анной, чтобы сориентироваться в этом цифровом курятнике вокруг Стэнфорда, и решил навестить эти компании лично, поскольку они были расположены по одному адресу 555 Bryant St., Suite 392, Palo Alto. Я желал найти эти "Открытые двери Силиконовой долины" и войти в них. Примерно три часа я искал эти открытые двери в Пало-Альто вокруг дома № 555. Наконец, один сообразительный местный ботан подсказал мне, что это почтовый ящик номер 392 в отделении UPS. Будучи свеженьким иммигрантом, я ещё не знал, что это была обычная практика для бедных или несерьёзных компаний – имитировать офис по престижному адресу. Вы никогда не поймёте, что пытаетесь иметь дело с корпорацией "Микки Маус и партнеры", пока не проверите это своими ногами и глазами. Конечно, я могу ошибаться, и это может быть Анна Дворникова в самом деле была большой шишкой, выскочившей на чём-то большом и важном, но только очень скромном и неброском.
С этой Анной мы переписывались в конце июня 2013 года. На самом деле, я хотел найти единомышленников для запуска русскоязычного интернет-СМИ из Кремниевой долины. Тогда этот проект мог бы стать отличным информационным подспорьем для талантливых ребят по всему русскоязычному миру. Новости, советы, интервью, аналитика, рекомендации – масса полезной информации для тех, у кого есть идеи и которые хотят реализовать свой замысел. Но Анна спряталась от меня в ячейке 392 и не открыла для меня свои Open Doors Кремниевой долины.
Я позвонил Наталье Касперской в Москву. Я спросил ее, есть ли у нее программное обеспечение для продажи. Она владела компанией InfoWatch, которая создавала программное обеспечение для предотвращения утечки/потери данных (DLP). У Натальи Ивановны большое сердце, и она сказала: попробуй, хотя вряд ли что-то из этого выйдет. Она дала мне полномочия, а я начал попытки продвигать это программное обеспечение в США. Она как в воду глядела, когда честно поделилась сомнениями, что мне удастся что-то продать. Я всё же свою часть сделал: я нашел инсталляторов, могущих ставить DLP софт – профессиональных русских программистов и программистов – и начал стучаться во многие двери Кремниевой долины. И никак не понимал, почему люди смотрят на меня как на сумасшедшего. Когда я им говорил, что предлагаю лучшее российское DLP-программное обеспечение, они смеялись как психи. И тут один умный парень из Индии спрашивает меня, знаю ли я, что происходит? Я понятия не имел. Я телевизор не смотрел, и не знал, что Эдвард Сноуден сбежал в Россию с кучей американских секретов. Июль 2013 года был как раз апогеем скандала со Сноуденом. Вот оно, еврейское счастье: нельзя было выбрать более подходящее время для продвижения российского программного обеспечения именно для предотвращения утечек данных, особенно в США и тем паче в Кремниевой долине.
Я предпринял еще одну попытку зацепиться за жизнь и остаться в районе залива. В Сан-Франциско, педерастической и бомжатской столице Америки, находится галерея Сержа (Сергея) Сорокко. Он очень приятный дядька, и у него красивая жена Татьяна, которая работала манекеншей и потом стала собирать красивые платьица. Я посетил его галерею и мне понравились работы, которые он выставлял, особенно зайчиков Ханта Слонема. А жил я в тот момент в городе Реддинг, штат Калифорния. Доехать до Сорокко – это 300 км в один конец, и потом обратно. На следующий день я совершил поездку в город Сент-Хелена в долине Nappa. Я специально заезжал в продуктовый магазин Dean and Deluca, чтобы купить несколько подарков для Татьяны Сорокко. В конце того дня же мы доехали до Сан-Франциско и я зашел в галерею Сорокко и оставил эти подарки с письмом для Сержа и Татьяны. Серж был джентльменом и позвонил мне на следующий день, чтобы поблагодарить за подарки. К сожалению, мы не смогли встретиться, ясное дело, что у него не было времени. Серж сказал мне, что он не берет безымянных художников. Я возразил, что если он возьмет меня, то мы очень быстро сделаем мне громкое имя. Мои работы ничем не уступают зайкам Слонема. Серж ответил, что на следующий день ему нужно лететь в командировку. Я понял, что меня вежливо послали. Я не стал настаивать. Приличия были соблюдены.
Было начало августа 2013 года. Мне нужно было возвращаться в Хьюстон. Мы путешествовали на очень старом Nissan Pathfinder, который я купил за 3000 долларов у своего товарища Ивана, когда мой Кадиллак приказал долго жить. Мы все время были без денег, и даже покупка еды и бензина были для нас проблематичными во время всех поездок из Хьюстона в Калифорнию и обратно. Мне, с Божьей помощью, очень повезло, что я нашел друга, Сергея Графутко, с которым мы росли в 1970-х годах в России, наши мамы гинекологи очень дружили. Мы не виделись более 25 лет, но я нашел его на FB, и мы встретились. Он разрешил нам остаться на месяц в его доме в городе Campbell. Мы поселились рядом со штаб-квартирой Netflix. Мой друг Серёжа предложил помочь мне найти работу тестировщика, дабы проверять различные программы. Было очень соблазнительно, но мне нужно было возвращаться в Хьюстон. Переезд для меня был очень трудным. Мне нужно было сначала найти работу и подписать контракт, снять квартиру в Кремниевой долине, потом поехать в Хьюстон, чтобы расторгнуть договор аренды старой квартиры, заплатить штрафы и неустойки за досрочное расторжение аренды, потом нанять транспортную компанию с грузчиками, все это стоило кучу денег, которых у меня не было. Калифорния намного дороже Техаса. Одно дело, когда серьёзная компания приглашает меня на хорошую должность и готова оплатить переезд и все издержки, дать подъёмные, помочь обустроиться в хорошем районе. А вот другое дело – бросить всё, оставить насиженное место, сняться с него со всем скарбом, переехать в другой конец страны, с побережья на побережье, без денег, без твёрдых гарантий, без чётких перспектив, на свой страх и риск, да еще и с детьми на руках – это совсем другая история.
Мы прилетели в Нью-Йорк из Москвы в середине декабря 2010 года. Вышли мы на улицу из аэропорта Джона Кеннеди, уже темно, 10 часов вечера, и мы не знаем, куда нам идти. Ни денег, ни друзей, ни знакомых, ни языка, ни одного человека, к которому мы могли бы обратиться за помощью. То есть вообще ничего у нас нет, абсолютно ничего, за что зацепиться. Куда идти? Что делать? На такси мы приехали в Сохо в маленький частный отель и умоляли хозяина, парня с Ближнего Востока, впустить нас, был час ночи. Три дня мы слонялись по Нью-Йорку с некоторыми приключениями, а потом сели на автобус Greyhound и за два дня, с шестью пересадками, доехали до Хьюстона. В Хьюстоне мы поселились в недорогой гостинице и попытались найти квартиру. Никто не хотел нас впускать. Что такое кредитный рейтинг? Мы не знаем, что это такое. Какой у вас номер социального страхования? А это что ещё такое? У вас есть работа, вы можете принести справку о зарплате? Да откуда, мы ж только приехали! Извините, ребята, извините, единственное, что мы можем для вас сделать – взять арендную плату за 6 месяцев вперед.
Нам очень повезло, что мы в Хьюстоне встретили 60-летнего джентльмена Тима Шоу. Его огромное сердце сжалилось над нами, и он стал созаемщиком. Он же помог мне приобрести первую мебель на гаражной распродаже – стол, стулья, диванчик, кой-какую утварь. Он помог мне и нанял грузовик U-Haul (типа ГАЗели или Бычка от какого-нибудь “Грузовичкоф”), чтобы доставить матрас, который я купил на распродаже, и некоторые предметы первой необходимости из Walmart – посуду, постельное белье, подушки, одеяла и всякую мелочевку. Этот святой человек очень заботился о нас. Позже его друзья подарили нам несколько подержанных вещей из мебели и иногда помогали с транспортом. В Хьюстоне нет такого развитого общественного транспорта, как в Нью-Йорке. У нас не было машины в течение 5 месяцев, и на свою первую работу я добирался на нескольких автобусах с пересадками.
Интересно, как я получил свою первую работу. Не могу сказать, что я совсем не говорил по-английски. В 1983 году я закончил 72-ю английскую спецшколу в Москве, я хорошо знал грамматику и помнил много слов. Но за тридцать лет я почти не говорил на языке, да и учили мы английский язык по Марку Твену и Чарльзу Диккенсу. То есть я говорил на другом английском языке. Ясное дело, что никто в Техасе не мог догадаться, что я говорю с ним по-английски. Они всегда спрашивали меня, на каком языке я говорю с ними. Для меня было очень трудно понять современную беглую речь американцев, и особенно южный акцент техасцев. Кто не жил в Америке, тот не знает, что британский английский и американский английский – это уже два разных языка, в качестве основных общеупотребительных слов используются синонимы: в Британии грузовик lorry, в Америке truck, в Британии магазинная тележка для шоппинга trolley, в Америке cart, и так во всём. Поэтому мне пришлось искать работу, связанную с русским языком или вообще не требующую языка.
Я позвонил в одну российскую газету и поговорил с главным редактором, расторопной еврейской тётенькой, спросил, не нужен ли им талантище, который может писать всякие статьи. Она пригласила меня на интервью. В день интервью я пришел в офис своего апарткомплекса и попросил администраторов вызвать наше местное желтое такси. Я вышел из дома с большим запасом времени, чтоб приехать за час до собеседования. Гугл-карты рассчитали пятнадцать минут на дорогу. Через сорок пять минут ожидания такси не приехало. Я попросил администраторов позвонить в компанию желтого такси, спросить, где машина. Диспетчер объяснил, что у них нет свободных такси и мне нужно подождать. Я впал в состояние расстройства и бешенства. Я опаздывал, это была катастрофа. Я побежал по улице к автобусной остановке и попытался поймать машину на улице. Но Хьюстон – не Нью-Йорк, и поймать машину невозможно. Частники не останавливаются. Я бросился через оживлённое шоссе в цветочный магазин и купил букет красивых белых роз. Это стоило 25 долларов. Я спросил у продавца, есть ли у них доставка. Да, сказал он, всего за 22 доллара в любой пункт назначения в Хьюстоне. Я дал ему еще $25 и попросил немедленно доставить этот букет главному редактору русской газеты. И взять меня с собой в качестве говорящей открытки. Мы прыгнули в его Линкольн Навигатор и через 15 минут я был на месте.
Главный редактор была удивлена, что я пришёл на собеседование с красивыми цветами. “О, – сказал я, – если бы вы знали историю этих белых роз!” И я рассказал эту историю. Она смеялась минут десять, а потом, сквозь смех, сказала: “Нам такие люди нужны, я беру тебя на работу и оформлю нужные документы!” Кому не нужны смышлёные и толковые люди? К тому же у меня был огромный опыт работы журналистом, что тоже не мешало трудоустройству. Через год, весной 2012, мы получили рабочие карты, а до этого, чтоб не нарушать законы, я работал в газете как фрилансер.
Наверное, если бы я решил остаться в Кремниевой долине, я бы придумал, чем заняться. Меня смущало одно – IT не была моей основной профессией, и ставить все ставки на возможную карьеру в этой области, где у меня даже не было базовой подготовки, было слишком рискованно. Откуда угодно и где угодно я мог писать статьи, мог издавать журналы, мог управлять заводом, продавать что угодно, организовывать что угодно и делать много других вещей. Для этого не надо было тащиться на другое побережье. Но раз я не был инженером, раз не был хард- или софтверщиком, то что мне было ловить? Оставаться дольше в районе Залива и голодать среди красот Северной Калифорнии не имело смысла.
Иногда вы долгое время делаете все возможное, но безрезультатно. Иногда внезапные, спонтанные решения меняют всю вашу жизнь. Вы планируете что-то одно, но на ходу приходится менять план. У меня было несколько планов на Кремниевую долину и Северную Калифорнию, и ни один не сработал.
Я взял направление домой. Но через Южную Калифорнию, через Беверли-Хиллз. Я хотел увидеть одного дельца по поиску талантов русского происхождения, Виктора Круглова, чтобы спросить о возможных перспективах поиска работы в Голливуде. Ведь во мне кипели и побулькивали, помимо таланта большого художника, ещё и таланты драматурга и артиста.
Глава 23. Соломку расстилать надобно заранее
Личная история. Работа в русской газете в Хьюстоне была увлекательной и познавательной, она меня сразу ввела в круги приличных людей, но не давала мне достаточного дохода для оплаты счетов. К тому же я работал преимущественно с русскоязычной средой. Мой английский был плоховат. Я же хотел понять настоящую американскую жизнь. Не витрины, представленные Голливудом и телевизионными сериалами, а реальную жизнь. Работая в русскоязычной газете и общаясь в основном с русскими, я не приближался ни к своей мечте, ни к реализации некоторых проектов моей "журналистики прямого действия". Я приступил к поиску путей втянуться в американскую среду и общаться в основном с американцами.
Я начал думать о продаже автомобилей. Я спрашивал людей, на что похожа эта работа и как её найти. Но люди только гримасничали от отвращения. Дескать, не самое приличное занятие для порядочного человека, намекали они.
Однажды я пошел брать интервью у одного продавца в дилерском центре Audi Momentum. Это был русский дяденька по имени Юрий Пошуменский. Он был бывшим военно-морским офицером, переехавшим в США в начале 1990-х годов. В Хьюстоне он стал продавцом автомобилей Audi номер один в стране. Он сказал, что я никогда не буду зарабатывать достаточно и говорить по-английски сносно, если не найду настоящую американскую работу, такую как продажа автомобилей. Я согласился. Юрий дал мне рекомендации к своему другу в одном дилерском центре Volkswagen. Я приехал на собеседование, но не впечатлил генерального менеджера, друга Юрия. После беседы я попытался выйти через стеклянное окно его кабинета, ударился сильно, упал, расшиб себе лоб до крови. Стекло было очень чистое, поэтому я его не заметил, как и небольшого порожка: я перецепился через порожек, и, падая, вошёл своим ленинским лбищем в толстенное стекло. В общем, чуть не вышиб башкой стеклянную стену, заляпал полы в кабинете начальства кровищей, употребил громко русские слова, которые понятны всем во всём мире без перевода. Одним словом, произвел яркое, неизгладимое впечатление на работодателя. Наверное, он представил, как я паркую на стоянке новенькие машины, или объясняюсь с занудливыми клиентами, и решил не брать меня на работу.
