Ана Ховская
Легенда о половинках. Часть 2
Самолет начал разгон по взлетной полосе и вскоре поднялся в воздух. По инерции Софии отклонилась назад и прижалась к спинке кресла. Она нехотя обратила взгляд на женщину.
Жанна была неподвижна с того самого момента, как села, и тоскливо смотрела в иллюминатор. А когда самолет выровнялся, она осторожно откинулась на спинку и бессильной рукой падающую на глаза челку. Моргнув, она отвела взгляд в сторону и вдруг встретилась глазами с той, кого точно не ожидала увидеть, – Софией Мэдисон. Внутри у Жанны все задрожало, и она растерянно покосилась на сопровождающего ее мужчину, а потом снова на девушку.
Софии хотелось отвести взгляд от женщины, которую она презирала, но не могла преодолеть желание выразить в нем все то, что хотела бы высказать. А Жанна бесстрастно молчала и не проявляла никаких признаков враждебности. София еще недолго буравила женщину пристальным взглядом и, напоследок пренебрежительно скривив губы, отвернулась к подлокотнику кресла с маленьким пультом и нажала кнопку вызова.
Через минуту к ней подошла миловидная стюардесса, дежурно улыбнулась и спросила:
– Мисс, что-то не так?
– Могу я попросить вас найти мне другое место в салоне?– вежливо-настойчивым тоном попросила София.– Я согласна на эконом-класс…
Стюардесса удивленно вскинула брови, оглядела соседей девушки и любезно ответила:
– Мисс, свободных мест нет, и, пока мы набираем высоту, я не могу разрешить вашу проблему. Но как только выйдем на курс, я попробую что-нибудь придумать. Вы могли бы подождать?
– Разумеется,– натянуто улыбнулась София и досадно вздохнула.
Жанна прищурилась, вздохнула с невероятной тяжестью в груди и, отвернувшись к иллюминатору, подавленно положила подбородок себе на плечо.
Еще несколько минут «Боинг» набирал высоту. И вот в микрофон объявили, что можно расстегнуть ремни и изменить положение кресел. София с нетерпением посмотрела в конец салона на темно-синие шторки, за которыми находились стюарды. Но те не спешили показаться. А ей было неловко проявлять назойливость.
Вдруг мужчина, который сидел рядом с Жанной поднялся. Из-за отвернувшейся полы пиджака показалась черная рукоятка. София сразу догадалась, что это пистолет. Мужчина быстро застегнул пиджак, строго оглянулся на спутницу и категоричным тоном вполголоса сказал:
– С места не сходить, ни с кем не разговаривать! Я вернусь через минуту.
Жанна, не поднимая глаз, но, слушая его очень внимательно, покорно кивнула и напряженно сложила сцепленные в замок пальцы на колени.
Только мужчина отошел на приличное расстояние, как Жанна нарушила запрет на молчание и тихо заговорила:
– Неужели он тебе все рассказал?
София напряженно покосилась на женщину, а затем повернула голову в ее сторону и с сарказмом ответила:
– Неужели вас не посадили?
– Значит, рассказал,– заключила Жанна и с горькой усмешкой опустила голову.
– Что-то на вашем лице не блещет самодовольство?!– с наигранным удивлением отметила девушка.
– Мстишь? Презираешь?
София усмехнулась, осуждающе покачала головой и обвиняющим тоном высказала:
– Вы причинили столько бед моим родным, влезли в жизнь каждого дорогого мне человека… Мне кажется, я имею право вас презирать и ненавидеть!
– Я? Не понимаю?– недоуменно пожала плечами Жанна, откровенно не понимая, о чем говорит девушка.– Я впервые увидела тебя в агентстве, и знать не знаю твоих близких.
– Вы обанкротили ферму Дьюго! Наверное, это для вас такая мелочь, что вы и не помните об этом?– раздраженно напомнила София.
– Какое ты имеешь отношение к Дьюго?
– Я его дочь!
– Бог мой, да у вас тут клан какой-то!– беззлобно усмехнулась Жанна.
– И Бенджамин Логан – мой крестный!– жестко добавила София.– Как вы могли?!
– Добрый доктор Логан… Так вот, с кем он все пытался меня познакомить?!– поняла Фурье.
– Дьявол, и вы еще смеетесь? Мне жаль, что вас не сгноили в тюрьме! Я бы вас на электрический стул отправила!– возмутилась София внешнему спокойствию женщины.
– Ты не знаешь, что это такое, поэтому не бросайся такими словами,– грустно сказала Жанна и, отвернувшись к иллюминатору, закрыла глаза.
На нее вновь нахлынули чувства жалости и презрения к самой себе. Это было унизительно, больно переживать. Ее лицо осунулось. Слегка подрагивали морщинки у глаз. Ногти впивались в ладони, оставляя красные лунки.
– Когда-нибудь ты простишь меня… но я себя – никогда,– с чувством огромного сожаления и раскаяния проговорила она.– И не старайся меня наказать, я уже наказана… Все будто сон… Хм… сон! Как прозаично! Но еще недавно я была наполнена ненавистью, злобой и жаждой мести. А разве я была виновата в том, что со мной сделали?
– Легко перевести вину на других,– сквозь зубы бросила София и сердито оглянулась на непоседливую девочку, которая пнула ее по ноге.– Мне противно говорить с вами! Когда я увидела вас впервые, я поразилась вашей красоте, манере держаться, уверенности и безотказной обаятельности… Как с такими дарами природы можно было так низко пасть? Вы – чудовище!
– Да, ты права… Были люди, которые, наверное, любили меня, но я умудрилась потерять даже их снисхождение! В моей жизни было несколько мужчин, искренне добрых ко мне… любили меня… Но я растоптала чувство каждого из них… И Патрик, и Логан, и мой дорогой Александр…
Жанна сморщила лоб и скривила губы в отчаянной попытке не выпустить слезы наружу. Но глаза ее стали влажными, она судорожно задышала и обняла себя.
– Я уехала во Францию, чтобы стать кем-то большим, чем нищая, изнасилованная девчонка. Я хотела быть достойна его. Рядом с Александром должна была быть идеальная женщина… Я хотела такой стать. Но, что бы я ни делала, он никогда не принадлежал мне!– дрожащим голосом почти прошептала женщина.
Десятилетняя девочка хмуро покосилась на двух женщин и замерла с открытым ртом.
– Да, проще было упасть в болото и утопить все, что было самого дорогого и светлого!– не сдержалась София.
– Конечно,– досадно усмехнулась Жанна.– Ты имеешь право быть жестокой. Но не уподобляйся мне. Иначе, сама не заметишь, как окажешься в одном болоте со мной…
София опустила голову, чтобы не видеть лица Фурье и не расчувствоваться. Эта женщина не была достойна ее сочувствия и даже понимания. Но сейчас Жанна была смятена, беззащитна и открыта, как на ладони.
– Мне вас жаль!
– Хм, тебе меня жаль?! Как вы все великодушны! Одна я – безжалостная тварь!– отчаянно рассмеялась Жанна.– И мне жаль… Никогда не жалела о содеянном… Никому не плакалась, но сейчас я жалею, что не могу оказаться на твоем месте!
– На моем?!– поразилась София.– Да вы и на своем-то удержаться не смогли…
Жанна покрасневшими от напряжения глазами взглянула на девушку и оценивающе смерила ее взглядом, а затем обтерла ладонью горящие щеки и с сожалением выговорила:
– Я жалею об одном: Александр никогда не смотрел на меня так, как смотрел на тебя… Хотя еще неделю назад нас и рядом нельзя было поставить…
– Какая же вы самовлюбленная стерва!– поразилась София и бросила взгляд на приближающегося сопровождающего Фурье.– А вот и ваш пес, кажется!
Жанна быстро оглянулась и тихо сказала:
– Будь спокойна. Ты больше не увидишь меня…
– Упаси меня господь еще раз встретить вас на пути!– холодно перебила Жанну София и поднялась с кресла, заметив следующую за мужчиной стюардессу.– Простите… я просила меня пересадить?
– Я как раз к вам, мисс. Я нашла вам место во втором салоне, пройдите за мной,– вежливо ответила та.
Мужчина сел в свое кресло и строгим взглядом окинул спутницу. Жанна потерянно втянула голову в плечи, опустила глаза в пол и ссутулилась над коленями.
София повесила на плечо сумочку, взяла свой жакет и, делая первый шаг за стюардессой, мельком оглянулась на Фурье. Чувства удовлетворения от высказанного ей не было, но не было и злорадства. Непонимание и глубокая жалость сменялись чувством тяжелого осознания несправедливости жизни, на душе скребли кошки, и отчаянно хотелось унестись на много лет вперед, забыв все, что с ней случилось за эти полгода.
***
Через долгих унылых три часа самолет сел в аэропорту Вашингтона. Софию встретили сразу же, только она вошла в зал прибытия. Любезная молодая девушка, непринужденно болтая о погоде, о настроении предложила сопроводить на ее новую квартиру.
Новый связной – Кайли Рэйман была общительной и открытой девушкой. На первый взгляд, она была неприметной: невысокого роста, почти вровень с Софией, худенькая, но подтянутая, спортивного телосложения, с резкими чертами лица и короткой стрижкой, которая скорее подчеркивала недостатки формы головы, чем скрывала их. Но она сразу завоевала симпатию своей естественностью, энтузиазмом, живой выразительной речью и внутренним обаянием. И это были единственные положительные впечатления за вечер, потому что, когда они направлялись в новую квартиру, София почти не реагировала на рассказ Кайли о здешних порядках и условиях жизни, на мимолетный показ достопримечательностей Вашингтона и приличных мест для отдыха. Они проехали почти через весь центр, и София интуитивно поняла, что этот город ей не по душе: огромный, чужой, полон суеты и равнодушной учтивости. К тому же она уже скучала по своему уютному и такому знакомому Хьюстону, в котором каждое здание отзывалось в ней радостным трепетом, каждая улица была полна своими воспоминаниями, а морской воздух был особенно приятен.
Квартира находилась чуть в стороне от центра в небоскребе в пятьдесят этажей. Вокруг располагались парковые аллеи и несколько крупных торговых центров. Все было под рукой и создано для комфортной жизни. Кайли въехала на подземную парковку, вынула из багажника сумки и проводила Софию на ее одиннадцатый этаж.
Квартира, и в самом деле, была в два раза больше предыдущей, с высокими потолками, огромным холлом-гостиной с несколькими симметрично расположенными колоннами и высокими широкими окнами, просторной спальней с выходом в ванную, где установлена джакузи, и на лоджию, уютным кабинетом и маленькой кухней-баром. Во всем присутствовал стиль минимализма и исключительной функциональности каждого предмета и мебели.
– Вот твой новый дом,– обойдя всю квартиру вместе с девушкой, сказала Рэйман и присела на сумки, оставленные у порога.– Стены и окна изолированы специальным материалом, если двери и окна закрыты, ты можешь не бояться прослушки. Камеры ночного и дневного видения установлены по всему периметру. Наблюдение за квартирой будет вестись автономно. Пленки просматриваются раз в месяц или по особым случаям… Ну тебе хоть нравится?
София внимательно смотрела на Кайли и была удовлетворена тем, что теперь она могла быть более раскрепощена, чем в прежней квартире, но чувство чуждости всего этого, начиная с самого первого взгляда и вздоха, не оставляло ее. Она пыталась уговорить себя не спешить с выводами и немного адаптироваться к новой обстановке. Так бывало, когда она оказывалась в незнакомой среде, и обычно дискомфорт проходил через два-три дня. Но в этот раз внутренний голос упрямо твердил ей, что тремя днями не обойдется, и это тяжелое, непримиримое чувство останется с ней надолго.
– Спасибо, Кайли. Я вам очень благодарна за помощь… и экскурсию,– вежливо проговорила София, тщательно маскируя желание остаться одной.
Но Рэйман была проницательна, как и все профессиональные агенты. Она понимающе кивнула и взялась за дверную ручку.
– Во-первых, можно на «ты», а во-вторых, хотела тебя предупредить, что мы подруги. Легенду нашего знакомства не выдумывай. Будь максимально правдива: мы познакомились в аэропорту и по дороге в город подружились. И в любом деле используй максимально достоверные события, чтобы случайно не забыть о том, что придумала… А теперь отдыхай, высыпайся, устраивайся. Завтра тебя никто не потревожит, а вот послезавтра поедешь в кадровый офис ООН со всеми документами. Да, вот визитка, звони в любое время дня и ночи…
Кайли щелкнула языком, подмигнула и удалилась.
София обвела глазами холл-гостиную, поежилась от еще большего чувства тоскливости и невольного неприятия новой обстановки, оперлась на одну из колонн и в мрачной задумчивости сложила руки на груди.
Неожиданно из сумочки на плече раздался глухой звонок мобильного. София нехотя достала телефон и, не глядя на дисплей, поднесла его к уху.
– Слушаю…
– Здравствуй, Фисо,– отрывисто прозвучал голос мистера Кроу.
– Здравствуй, Брэд,– и радуясь звонку брата, и чувствуя свою вину за проявленное недоверие к нему, тихо ответила София.
– Ты меня очень разочаровала!– сухо продолжил он.– Мы, кажется, были друзьями?
– Брэд, ты все неверно понял…– начала оправдываться она, но от волнения запнулась и замолчала.
– Мне, конечно, известен твой характер, импульсивность и упрямство, но я думал, что ты хотя бы поделишься со мной своим решением, а не скроешься, как беглянка…
– Я не скрылась… Нужно было быстро принимать решение… Я решила в последнюю минуту. Извини, что не рассказала тебе?! Ты ведь не сердишься?
Кроу промолчал.
– А как ты узнал?
– Позвонил твоей семье, искал тебя… и узнал… Но прежде я спросил у твоего кавалера. Ты не представляешь, в каком он был изумлении и как расстроился…
– Брэд, меня берут на такую шикарную работу… Ну что я забыла в Хьюстоне?– избегая говорить об Ахматове, быстро высказала София.
– А разве души мало?
– А у меня здесь потрясающая квартира! Здесь можно устраивать такие вечеринки…
– София!
– Ты знаешь, здесь настоящий снег…
– София!
– Ну что ты все сердишься? Приезжай ко мне вместе с Элен? На следующих выходных, а?
Кроу тяжело вздохнул и грустно сказал:
– Ты всегда была умницей, но такой глупости я от тебя не ожидал!
– Глупо то, что я решила стать кем-то большим, чем была?– рассердилась София и несколько оскорбилась непониманию брата.
– Разве я когда-нибудь желал тебе зла?
– Ты не понимаешь меня!– возразила София.
– Ты обозлена не только на кого-то, но и на себя. От этого ты болезненно воспринимаешь все, что тебе говорят. Я желаю тебе стать кем-то большим, искренно желаю. Но ты знаешь, чего это тебе стоило!..
Оба напряженно замолчали, понимая, что говорят не о переезде в Вашингтон и не о скрытности родных людей, но о том, о чем София на протяжении всего разговора избегала даже думать.
Брэд еще раз вздохнул, подчеркивая, как переживает за нее. Сестра продолжала молчать.
– Доброй тебе ночи!– проговорил он и нежно добавил:– Ты все еще дорога мне и можешь на меня рассчитывать. Не забывай об этом!
София ничего не смогла ответить от волнения, перекрывшего дыхание. Она уронила трубку на пол. С необычайной силой вспыхнули в ней чувства собственной глупости, пустоты в самой себе, которую ничем нельзя было заполнить, тяжкого отчаяния и свирепой обиды на свое сердце, которое сделало ее жизнь невыносимой, и на свой обозленный разум, который отнял у нее все шансы быть счастливой, запугал и настроил против собственной души. Она ненавидела себя за то, что всегда была слабее, чем казалась себе.
София заплетающейся походкой прошла к окну, приникла лбом к прохладному стеклу и взглянула на ночной город.
В Вашингтоне была зима. София впервые видела настоящий снегопад. С темного неба размеренно падал мелкий снег и, чем ниже он опускался, тем больше его кружило сквозным ветром между высотными зданиями. Свет в окнах соседних домов все чаще гас. Все происходящее напоминало конец света. Медленно леденело внутри. Невыносимо ноющие и грызущие ощущения пустоты притупили всякие физические ощущения и замедляли движения. Ее взгляд опустился еще ниже и коснулся огромного рекламного щита, на котором мелькали картинки, буквы, цифры. И вдруг глаза уловили одну картинку: голубые волны разрезала белоснежная яхта, а над ней мерцал рекламный слоган: «Управляй своей мечтой!»
И когда до ее сознания дошли эти слова, она ошеломленно осела на пол, обхватила голову руками и поняла, что никогда не простит себе то, что натворила.
Хьюстон, январь 2000 года
Операция «Леди» была завершена. Был найден и обезврежен человек, который поставлял секретную информацию заказчикам из Европы, Востока и Азии. После выяснения всех подробностей его работы, анализа связей было установлено наблюдение за деятельностью ряда политических организаций и ведомственных структур, не только в Европе, но и в США.
Когда была установлена прямая связь Кевина Хоуэлла с правительственной службой экономической безопасности Франции, он стал сотрудничать с АМБ, заключив договор о невыдаче его французской стороне, назвал всех известных ему заказчиков информации, раскрыл пути передачи, пароли и места явок. После его показаний были арестованы курьеры и выписаны санкции на задержание высокопоставленных лиц, замешанных в этом процессе.
Это был один из тех случаев, когда все линии расследования идеально сходились в одной точке. Поставленные Биллом Макстейном задачи были выполнены максимально эффективно, и комиссия АМБ была удовлетворена результатами работы его подразделения. Вся его группа была награждена небольшим отпуском, в том числе и его незаменимый помощник Эд Стивенсон.
Но одно маленькое звено в произошедшем оставалось загадкой. Вся оперативная группа знала, что в ФАМО работал еще один человек, который вел иную деятельность, на первый взгляд, не связанную с целями Хоуэлла. И выяснилось это в тот самый момент, когда была подставлена активная участница операции – сама Леди. Хоуэлл отметил, что наблюдал за странными операциями со счетами и сам сообщил об этом скрытой службе внутренней безопасности, но не имел понятия, откуда и кем производится эта деятельность.
Откуда-то появились подробные показания, которые помогли предъявить основному заказчику информации Тьерри Кристофу Гранжу, директору СЭБ, более суровые обвинения и арестовать его, лишив права на дипломатическую неприкосновенность; были арестованы счета, на которых лежали деньги, украденные с международных счетов ФАМО, а также документы, обличающие многих других высокопоставленных лиц в незаконной деятельности на территории США и Европы.
И единственные, кто был посвящен в тайны разоблачения, – это Александр Ахматов и Брэд Кроу. Жанна Фурье предоставила исчерпывающие сведения о своей многолетней работе в СЭБ. Ахматов знал и о том, что на покрытие недостающей суммы с международных счетов, которую Жанна потратила в личных интересах, были выданы ею с секретных счетов Гранжа. Алекс тайно от группы посвятил Брэда в ход собственных расследований, и они совместными усилиями работали над выявлением новых связей в деле Хоуэлла и Гранжа.
– Я не понимаю, почему ты отпустил ее?!– с жаром произнес Брэд, когда Алекс рассказал ему, что после всех показаний, он не сдал Мэри АМБ, а выдворил ее из страны.
Ахматов, сознавая вину, с твердым убеждением в справедливости своего решения ответил:
– Знаешь, если бы с Софией что-нибудь случилось, я бы не дрогнул… Но только потому, что все обошлось… я не смог… Нет… Я не смог. Когда я с ней говорил, передо мной была не Жанна, а Мэри. Та Мэри, которую мы знали… Я знаю, сколько всего она натворила, сколько греха на душу взяла, но… прости, я не смог ее сдать нашим… Я наказал ее, но по-своему. И одновременно дал ей шанс. Еще один…
Брэд задумчиво помял пальцами переносицу. В его памяти всплыли все события, связанные с Мэри, а потом и с Жанной. Несмотря на всю неприязнь, он помнил свои трепетные чувства к ней, и после долгого молчания и переглядов с другом, глухо отозвался:
– Ты прав… Я бы тоже не смог. Уж как бы я ни презирал ее, я бы тоже не смог. Она была в нашей жизни, и это были незабываемые мгновения… Главное, чтобы она оценила все то, что ты сделал для нее…
– Она поняла. Ты не представляешь, как сложно было пойти на этот шаг. Но, когда я прощался с ней, увидел ее глаза, – уверился в правильности своего поступка,– ответил Алекс.– Недавно я получил отчет наблюдающего за ней. Она ведет себя благоразумно. Это меня успокаивает.
– Как непредсказуема жизнь!– с тоскливой задумчивостью заметил Кроу.
– Ладно, давай больше не будем вспоминать о ней. Это прожитый этап,– вздохнул Алекс и сменил тему:– Как Элен? Я давно ее не видел.
– Она готовится ехать с выставкой в Нью-Йорк,– умиленно улыбнулся Брэд, заговорив о своей любимой.
– Мне нравится твоя улыбка!– проницательно заметил Алекс.– Надеюсь, когда Элен заполучила того, кого ждала всю жизнь, она перестанет делать глупости?
– Ты о ее вздорном характере?– засмеялся Кроу.
– О ее невыносимом характере,– тоже засмеялся Ахматов, но потом вдруг затих и погрузился в себя.
С лица Брэда медленно сошла улыбка, и он внимательно посмотрел в глаза другу.
– Почему ты не остановил ее?
Зрачки Алекса тут же сузились, и он жестко ответил:
– Никогда меня так не оскорбляли. Она сбежала от меня, как от чудовища, как от… от чумы! Она всегда была упряма, горда и… и боялась меня…
Ахматов взволнованно вздохнул и отвернулся к широкому окну бистро.
– Я и сам не понимаю, почему она так поступает,– растерянно проговорил Брэд.– В детстве Фисо всегда чувствовала ложь и лицемерие раньше меня, она сразу распознавала человека, кто он есть на самом деле. Но когда дело касалось любви, у нее срабатывали какие-то иные механизмы, словно отключающие внутренний голос. Она не видела ничего перед собой, не принимала разумные доводы, факты – вела себя совершенно нелогично. А потом терпела крах надежд, озлоблялась и теряла веру. И то, что произошло между вами, испугало ее… В ней говорил только страх. Она любит тебя. Я видел это в ее глазах. Если бы было возможным, я помог бы ей… Но разобраться во всем можете только вы сами.
Алекс слышал все, о чем сказал друг, но он был настолько рассержен, расстроен, растерян и не мог примириться с мыслью, что София так поступила с ним. Его тоскующее сердце каждый раз будто переворачивалось в груди, когда он вспоминал, что ее уже нет рядом, нет в городе, нет в его жизни. Все было просто и понятно, когда он влюблялся в очередную женщину и приятно проводил с ней несколько месяцев, но теперь, когда в его жизни побывала София, он сомневался в своей способности понимать женщин и проявлять к ним то, что проявлял раньше. А самым болезненным было то, что Алекс не мог забыть о ней ни на минуту. Не мог расстаться с трепетными воспоминаниями о проведенной с ней ночи, не мог забыть ее пылких поцелуев, робкого шепота: «Люблю тебя», не мог вычеркнуть всего того, что происходило с ними за все эти месяцы. Он тосковал по ней. Его тело томилось от желания обладать ею. Но Алекс не сделал ни одного шага, чтобы вернуть ее из Вашингтона. Он больше не мог позволить над собой издеваться. Был горд и упрям и больше не хотел поддаваться своей слабости к ней. Жизнь должна была вернуться в прежнее русло. Алекс хотел вернуть свое самообладание, уравновешенность и не быть скованным неуправляемыми чувствами. Он горячо желал, чтобы и следа от Софии не осталось в его сердце.
– Спасибо, Брэд. Но с меня хватит,– серьезным тоном произнес Ахматов.– Я сам на себя не похож. Мне нужно возвращаться в реальную жизнь… Я не стану унижаться и умолять ее вернуться.
Кроу понимал боль друга, но и понимал, что тот неправ. Ему было грустно и обидно за сестру, но и досадно за Ахматова.
– Не горячись, может быть, все изменится?
– Ее присутствие во всем, что я делаю, напрягает меня. Мне нужно отвлечься. У меня скоро командировка в Токио. Ты же знаешь меня? Я умею работать над собой. Все пройдет. Главное – задаться целью.
После отъезда Софии Ахматов еще много и долго размышлял о своем решении забыть девушку. Где-то ему помогала напряженная работа в ФАМО, где-то он сознательно загружал себя оперативной работой в группе АМБ. Ему нужно было занимать свои мысли, только чтобы оградить себя от соблазна бросить все и полететь за Софией. Он хотел забыть ее, забыть все, что было связано с ней, забыть, как забывают все бесполезное, гнетущее, безнадежное.
Однако перед поездкой в Японию Макстейн рассказал Ахматову новость, от которой у него дрогнуло сердце, и все несколько недель, посвященных его упорной работе над собой, смело одним махом.
Сначала Билл передал ему важный пакет информации, который он должен был доставить в Токио. Затем Ахматов посвятил директора в изменения в ФАМО, которые произошли после нового года и были связаны с работой Хоуэлла и неизвестного лица. А потом Макстейн неожиданно спросил:
– Я вижу, тебя что-то гнетет?
– С чего вы взяли, сэр?– с невозмутимым спокойствием ответил Ахматов.
– Ты так расстроен, потому что Мэдисон уехала?– прекрасно зная ответ на свой вопрос, спросил Билл.
– А вы откуда это знаете?! Вы продолжаете за ней наблюдать?
– Я могу все объяснить…
– Нет, сэр. Меня это больше не касается,– ровным тоном ответил Алекс, ни на секунду не изменившись в лице.
– Мэдисон отлично себя проявила. Нам нужен был такой специалист, как она. И в Вашингтоне ее уже оценили.
– Она работает на АМБ?– спокойным голосом спросил Алекс, но, несмотря на решение забыть Софию, от тревоги за нее внутри будто обожгло огнем.
– Не волнуйся, только с информацией,– успокоил Макстейн и улыбнулся, вспоминая отчеты агентов Келтона и Андерсона об отчаянном поведении Леди во время операций.
Билл понимающе похлопал мужчину по плечу и грустно добавил:
– Мне жаль, что у вас не сложилось…
– О чем вы, сэр? Операция закончена. Я вышел из своей роли,– уверенно перебил Алекс.
– Хм, ты всегда поражал меня высокой степенью самообладания… Но я думаю, тебе нужно записаться на прием к Сибил. Это будет лучше всего.
– Я выполню ваш приказ, сэр,– без малейшего сопротивления ответил Ахматов.
– Это не приказ… Это ради твоего же благополучия,– раздраженно буркнул Билл, видя как тот упорно не признается в своей слабости.
– Хорошо, сэр. Я выполню вашу просьбу,– смягчил тон Ахматов,– когда вернусь из Японии…
