bannerbannerbanner
полная версияЛегенда о половинках. Часть 2

Ана Ховская
Легенда о половинках. Часть 2

Полная версия

***

В сочельник девушка приехала к родителям, чтобы вместе с семьей провести рождественские каникулы. Добрые, теплые, заботливые отношения в семье спасали ее от душевного смятения и тоскливого одиночества. Она ни на минуту не оставалась одна. Она наблюдала за матерью и крестным и умилялась их взаимопониманию, терпению и бесконечной, всепоглощающей любви друг к другу. В их сердцах было еще столько пыла и нежности, радости и вдохновения, они дарили их друг другу и делились со всеми остальными. И София чувствовала себя спокойнее и благополучнее, потому что в последнее время заметила, что все больше погружается в себя и теряет свои самые яркие черты – живость, легкость, открытость. Казалось, она совсем утратила способность получать удовольствие от простых вещей и целиком была устремлена в ожидаемое будущее. София возлагала столько надежд на переезд в Вашингтон, была уверена, что все ее печали и горести забудутся, станут незначительными, будто после перелета через несколько штатов, все, что гнетет, само собой останется позади. Но пока она была с родными и близкими, тревога и уныние отходили на задний план, и это позволяло дышать полной грудью.

Но рождественский ужин стал для нее настоящим испытанием. Несмотря на то, что вокруг было так много любящих ее людей: мама и Бен, Лили и Томас, Милинда и Джейсон – София чувствовала себя виноватой и бессердечной. Она всех любила и уважала, и ей было уютно и приятно среди них, но весь праздник она промучилась мыслью о том, как рассказать родным о своем неожиданном переезде. Она буквально заставляла себя быть веселой и радостной, даже слишком старалась, и оттого была не похожа сама на себя. Но вино и пунш поправили ее настроение. И к середине праздничного ужина София осовела и потеряла остроту восприятия мучивших ее забот. Она просто решила оставить их на потом, не хотела омрачать Рождество своим близким и поэтому собиралась молчать до того, как в ее руках окажется билет на рейс Хьюстон – Вашингтон.

Рождественская индейка была великолепна. Пироги крестной и закуски Милинды – объедением. Бенгальские огоньки, гирлянды вокруг елки, горящий камин и висящие над ним сапожки, хор гномиков за окном завораживали и делали этот вечер теплым и неповторимым. Казалось, что этой ночью точно приедет Санта Клаус, разложит свои подарки у елки, и утром что-нибудь изменится, станет лучше, легче и беззаботней. А в полночь исполнится самое заветное желание. Об этом мечтала София, глядя на часы. Но стукнуло двенадцать, а затем стрелки поспешили к часу, а волшебства не происходило. Мысли трезвели, становились тяжелыми и уносили прочь покой.

Харды ушли к себе. Милинда проводила Джейсона. Хелен и Бен собирались спать. И только София боялась остаться одна, коснуться головой подушки и вновь вернуться мыслями на яхту. Но и вызывать к себе лишнее внимание и волнение ей не хотелось. Поэтому она все же поднялась в гостевую комнату и села на край постели.

Веки опускались, голова склонялась набок, но девушка отчаянно боролась с желанием снять одежду и лечь под одеяло. На протяжении всей прошлой недели постель была ее врагом. Его губы, руки преследовали ее во сне, и она просыпалась в липком поту, будто от кошмара и долго не могла уснуть, сначала в клинике, потом в своей квартире и уже вторую ночь в доме родителей. Он стал ее наваждением. А она продолжала не верить его признаниям, истязала себя сомнениями и желаниями, которые возникали сами по себе, – бесконтрольные, неодолимые и непокорные. И все же тосковала по мечте, которая преследовала ее – не то призрак, не то реальность. Но страх обмануться и предать себя был выше всех разумных доводов.

София раздраженно встряхнула головой, обессилевая от терзающих воспоминаний, и вернулась в гостиную, где еще недавно шумело пышное застолье. Она тоскливо обошла овальный стол, касаясь рукой спинки каждого стула, поправила рождественский венок со свечами в его центре и устроилась на диване перед пылающим камином. Подарки в блестящих обертках заманчиво выглядывали из-под елки. София подогнула ноги под себя, накрылась мягким пледом и заняла мысли тем, что пыталась угадать, что находится в той или иной коробке. Где-то среди этих коробок были и подарки от мистера Кроу, который уже тысячу лет как не присутствовал на их семейных праздниках, а только присылал анонимные подарки, дорогие и изысканные. Проснулись воспоминания детства, юности, София стала перебирать все самые душевные, дорогие мгновения своей жизни в Эль-Пачито, в Хьюстоне, с самого первого дня, как оказалась здесь, как училась в колледже и университете, как познакомилась со своими незабываемыми друзьями из департамента, с которыми она частенько переписывалась по электронной почте… И отчего-то на душе сделалось так упоительно грустно и смирно. И здесь, на диване в гостиной, пока горел огонь и трещали древесные угли, пока не наступило утро, пока дремало утомленное тоской сердце, она нашла в себе силы обдумать разговор с родителями. Разумные аргументы сами пришли на ум. Оправданные, веские и отважные…

***

Рождественское утро София встретила первой. Неожиданно пробудившись от звука визжащих тормозов проехавшей машины, она протерла глаза и увидела перед собой елку, где под пышными ветвями лежала гора подарков. Внезапно возникший интерес – распечатать все коробки и получить свой подарок от Санты взбодрил ее и заставил подняться с дивана.

София оглянулась на холл, откуда скоро должны были появиться Лин и родители и, хитро улыбаясь, присела рядом с коробками. Детское ожидание сюрприза придало девушке настроения. Она, как семилетняя девочка, стала разрывать шелестящие упаковки и раскрывать одну коробку за другой.

– Эй!– воскликнула Лин, увидев сестру у елки.– Я должна была сделать это первой! Ты меня перехитрила!

София весело засмеялась и махнула рукой сестре, приглашая присоединиться к приятному занятию.

– Здесь еще много! Давай заглянем во все, пока мама с Беном не проснулись?

– Эй, кто это не проснулся?– громким басом заговорил Бен из-за угла.– Ну и шустрые девчонки! Наверное, всю ночь не спали, чтобы не проспать этот момент?!

Бен присел на диван и, умиленно улыбаясь, смотрел на девушек.

В дверь раздался звонок. Милинда мгновенно отвлеклась от подарков и побежала к двери.

– Это, наверное, Джейсон!

Но, открыв дверь, она увидела перед собой парня в курьерской форме.

– Добрый день, мисс. Могу я видеть мисс Софию Мэдисон?– спросил парень.

– Да… Фисо, это тебя,– оглянулась Милинда.

София поднялась и настороженно подошла к двери.

– Мисс София Мэдисон? Ваш заказ. Распишитесь, пожалуйста,– сказал курьер и протянул девушке фирменный конверт с авиабилетами.

София расстроенно черкнула свою подпись на ведомости курьера, тихо поблагодарила его и закрыла дверь.

Бен вопросительно посмотрел на конверт в руках крестницы и выдерживал паузу в надежде, что она сама разъяснит происходящее.

София завела руки за спину, пряча глаза, натянуто учтиво улыбнулась и без объяснений ушла в свою комнату. Бен беспокойно нахмурился и, вытянув шею, выглянул в окно. От их дома отъезжал фургон авиакомпании Continental Airlines. Бен оставил Милинду, снова увлекшуюся подарками, и поднялся в комнату Софии.

Когда он подошел к комнате, замедлил шаг, заметив приоткрытую дверь. Невольно заглянув в проем, увидел Софию, задумчиво сидящей на кровати и рассматривающей запечатанный конверт, будто не решаясь его открыть. Бен тихо постучал и вошел. По взгляду девушки он сразу догадался, что она напряжена и вряд ли хотела сейчас что-то обсуждать. Он медленно прошел к окну.

София проводила крестного сосредоточенным взглядом. Бен потоптался на месте и ненавязчиво мягко спросил:

– Ничего не хочешь рассказать?

– Я хотела… давно хотела, но не решалась,– с виноватым вздохом проговорила София.

– Может быть, сейчас самое время?

– Я… Только, прежде, ты должен знать, что в этом нет ничего страшного…

– Ты уже пугаешь меня!– оглянулся тот и беспокойно окинул девушку взглядом.

– Я переезжаю в Вашингтон,– смело проговорила крестница.– Мне предложили хорошее место… И я согласилась.

– И Брэд об этом знает?

– Узнает. Это совершенно не зависит от него. Меня переводят от ФАМО,– почему-то начала лгать София.– Я выполнила свою часть сделки, и теперь у меня есть выбор…

Она повернулась лицом к крестному и взволнованно проговорила:

– Бен, разве я не могу выбирать? Это новая, еще более интересная работа. У меня есть желание, способности, и я хочу достичь всех высот в своем деле. Разве это ненормально?

Бен недоверчиво сдвинул брови и присел рядом с девушкой. Она продолжала смотреть на него открытым, ожидающим одобрения взглядом.

– А почему ты молчала, если это действительно не опасно?

– Не хотела портить предпраздничное настроение чувством расставания,– опуская глаза, ответила она.

Бен долго молчал, смиряясь с решением девушки, но потом все же спросил:

– Ты уверена в своем решении?

– Как никогда!– без сомнений в голосе ответила та.

– И когда ты летишь?

– Завтра… вечером.

– Ну… что ж… если это твой выбор, то я принимаю его. Хотя, я не понимаю, почему это случилось так внезапно…

– Бен, я уже взрослая… Просто порадуйся за меня,– уже скучая по нему, проговорила крестница.

Вместо ответа Бен мягко притянул девушку к себе и обнял. София положила голову ему на плечо и быстро заморгала, чтобы высушить глаза.

– Ты же знаешь, как я тебя люблю? Я буду звонить, приезжать на каждый праздник… и очень по вас скучать. Но я должна двигаться дальше…

– Я понимаю,– ответил Логан и погладил ее по голове.

Она отстранилась и тяжело вздохнула:

– Ну вот, тебе сказала… Теперь предстоит рассказать маме… Не представляю, как она отреагирует.

– Хочешь, я поговорю с ней?

– Ты бы мне очень помог,– любя потерлась лбом о его подбородок София.

Бен поцеловал девушку в лоб, вздохнул и поднялся.

 

– Пора завтракать. Мама, наверное, уже поднялась. Я поговорю с ней после обеда, когда она вернется от Лили. Они хотели пройтись по магазинам.

София ласково улыбнулась и восторженно произнесла:

– Хорошо, что ты у меня есть, Бен!

***

Вечером в комнату Софии зашла Хелен и, кутаясь в плетеную шаль, одиноко присела в углу на кресло-качалку.

– Ты все еще расстроена?– спросила София, отвлекаясь от сбора вещей, которые она брала с собой, переезжая к родителям на Рождество.

– Я обо всем подумала,– грустно начала Хелен.– У меня не было таких возможностей. А жизнь такая разная, богатая, и ты в ней выживешь. Софи, ты очень талантливая, я очень хочу, чтобы у тебя все сложилось. Но, когда мы говорили с тобой об этом за ужином, мне показалось, что ты бежишь сломя голову…

Хелен проницательным взглядом смотрела на дочь и снова видела подтверждение своих догадок. София не смогла удержать решительный взгляд и опустила голову.

– Мам, если ты о нем… то не надо. Я это переживу. Он не первый и не последний… А разницы между ними никакой!

Хелен с горечью усмехнулась, покачала головой и медленно поднялась. Она напряженно потерла руки и с печальным вздохом опустилась рядом с дочерью.

– Выбирать, конечно, тебе, но смотри, как бы ты не отвергла самое настоящее чувство. А потом – у меня все-таки есть опыт, и я вижу, что ты неискренно отвергаешь этого мужчину…

Не успела мать договорить, как София категорично выпалила:

– Неправда!

– Ну прости за нелепую догадку,– сразу отступила Хелен и решила больше не напоминать дочери об Ахматове.

София взволнованно скрестила руки на груди, а через секунду нервно размахивая ими, расстроенно проговорила:

– Мама, я должна тебе признаться в том, о чем никому не могу сказать, и это гложет меня… Вот сейчас я тебе все расскажу и перестану об этом думать…

Хелен беспокойно поймала руки дочери в воздухе и, соединив ее ладони, прижала их к своей груди. София тут же упала лицом в колени матери и напряглась всем телом. Женщина ласково провела пальцами по вороту ее майки и склонилась над ней.

– Что бы ни произошло, оно уже в прошлом… Детка, да ты вся дрожишь!..

София сбивчиво, с чувством стыда рассказала матери о том, чему сама позволила случиться на яхте Ахматова. Она говорила дрожащим голосом, извиняясь и каясь, ей было больно это вспоминать, но она не могла остановиться, пока не выговорилась. Хелен и улыбалась, и переживала за свою принцессу, и ободряла ее, и просто понимающе поглаживала по спине.

–…То, что между нами произошло, было так чудесно… э-э-э… магически, невероятно и трогательно. И так было всегда на протяжении всего нашего знакомства… Меня тянуло к нему, как магнитом, он обладает чудовищной силой… Все это и вызывает у меня опасение и недоверие к этому человеку. Нельзя иметь такую власть! Раньше такого со мной не было. Я никогда не испытывала такой силы чувств, такой боли, никогда не хотела быть ни с одним другим человеком, как с этим. И все это убеждает меня в том, что это пропасть, в которой мне не выжить.

– Ах, Софи, стрекоза ты моя глупенькая!– Хелен ласково подняла дочь за плечи и взглянула ей в лицо.– Нет ничего удивительного и фантастического в том, что тебе было хорошо с любимым человеком. Ведь так и должно быть! Ты испытала это в первый раз и поэтому так напугана.

Дочь недоверчиво поморгала мокрыми ресницами.

– Именно так я чувствовала себя с Беном, когда была молодой, и сейчас, когда уже не молода,– без утайки и с материнской заботой поделилась Хелен.– Может, дело в том, что ты испугалась его чувств к тебе? Может, ты была не готова к своим чувствам?

– Вот уж глупости!– всхлипывая возмутилась София.– Разве можно испугаться своих чувств?!

– А как насчет его чувств? Это они вводят тебя в панику, начинают влиять на тебя и безумно хочется им подчиниться? Ты боишься потерять контроль над своей жизнью?

Хелен сделала паузу, видя, как плечи девушки непроизвольно задрожали.

– На первом месте должна быть голова!– категорично вставила София, зная, что сама не верит в то, что говорит.

Мать поняла, что дочь не переубедить так скоро, отодвинулась, поднялась с кровати и как бы невзначай добавила:

– В бизнесе, возможно, но не в любви!

– Ты сейчас против меня?!– удивленно спросила София.

– Да что ты такое говоришь? Как мать может быть против собственного ребенка? Просто я все поняла. Тебе нужно время… и произойдет чудо.

– Верно,– твердо согласилась София,– я его забуду!

– Ладно, стрекоза, только задай себе вопрос: сколько ты еще сможешь сопротивляться реальной жизни? А если решишь, что с тебя хватит? Не знаю, будет ли тот, кто нужен рядом?

Дочь упрямо вздернула нос и уверенно заявила:

– Все, кто нужен, – всегда рядом!

Хелен только опустила глаза и кивнула. София сердито нахмурилась и скрестила руки на груди.

– Вот увидишь, у меня все будет хорошо!

– И я этого очень хочу. Доброй ночи, у тебя завтра напряженный день. Ложись спать пораньше.

Девушка осталась неудовлетворенной разговором с матерью. «И откуда она могла разобраться в моих чувствах? Ее мужчина не был дамским угодником – Логан преданный и порядочный. А Ахматов – это огромное недоразумение в моей жизни. И я забуду тебя во что бы то ни стало!»– яростно подумала София и утвердительно себе кивнула.

***

Ровно в 10:00 София сидела в приемной Леона Фарлонга и ожидала его появления. Секретарь Хайди недовольно косилась на сотрудницу поверх очков, потому что та собиралась попасть на прием к директору без предварительной записи.

Фарлонг появился с большим опозданием и пролетел мимо, как ветер, громко предупредив секретаря, чтобы она никого к нему не пускала.

Но София быстро поднялась с дивана и, вопреки возмущенному возгласу Хайди, проскользнула в кабинет директора, захлопнув дверь прямо у той перед носом.

– Я же сказал, я занят!– недовольно возмутился Фарлонг, еще не видя, кто вошел.

– Сэр, я прошу прощения, но у меня дело, не терпящее отлагательств,– твердо проговорила София.

Фарлонг оглянулся, почесал затылок, присел и махнул рукой.

– Что у вас, мисс Мэдисон?

– Вы были так любезны, пригласив меня на работу, но я пришла сообщить, что оставляю свою должность. Я подумала, что сама должна сообщить вам об этом. Вы были так добры ко мне…

– Да что это с вами со всеми? Одного ценного сотрудника недавно потерял… Теперь вы?– расстроенно возмутился тот.

«Вы еще не знаете, кого потеряли»,– мысленно усмехнулась София, догадываясь, что он говорит о Фурье.

– Вы мало получаете?

– Нет, сэр, что вы! Дело не в этом…– растерялась София.

– У меня на вас такие планы, а вы нас покидаете? Вы меня разочаровали, мисс Мэдисон!

– Сэр, я ухожу, но могу порекомендовать замечательных специалистов, вы не пожалеете….

Фарлонг досадно причмокнул губами и кивнул:

– Ладно, оставьте их координаты у Ла Саль. Но, надеюсь, Ахматова вы у меня не уведете?

Девушка напряженно сглотнула, косо улыбнулась и, пряча глаза, сказала:

– Мой отъезд с ним никак не связан…

Заметив удивленный и сомневающийся взгляд мужчины, она сразу же добавила:

– Но вы не могли бы напоследок оказать мне услугу?

– Написать вам рекомендательное письмо?

– Нет… Вы могли бы сегодня никому не сообщать о моем уходе?

– Не проблема, а в чем секрет?

– Не хочу прощаться,– повела плечом она.

– Ох-х,– вздохнул Фарлонг, встал из-за стола и приблизился к девушке.– Жаль, что вы уходите. Куда?

– Я переезжаю в другой штат,– увильнула от ответа София.

Неожиданно мужчина развел руки и крепко обнял девушку, по-отечески тепло хлопая ее по плечу.

– Хороший вы специалист… Но, если что, я возьму вас назад!

София оробела от откровенности мужчины, смущенно отстранилась и покивала.

– Ну все, идите… Не расстраивайте меня. Я позвоню Ла Саль, пусть перечислит все компенсации.

– Спасибо вам огромное,– улыбнулась София спешно вышла.

После трогательного прощания с директором София вышла из здания, ни с кем не попрощавшись. Она чувствовала угрызения совести, но боялась, что встретит Ахматова, и ее охватят сомнения. Так было легче. Уйти молча…

София прошлась пешком до своей квартиры. А там Лин уже собирала сумки и ожидала сестру. София вызвала такси, и, пока сестра переносила сумки в парадный холл, она с тоской обошла каждую комнату, но недолго, чтобы не расчувствоваться до слез. А затем спустилась на первый этаж и постучала в квартиру домовладельца.

– Здравствуйте, мистер Зелвегер. Вот, пришла, чтобы отдать вам ключи от квартиры…

– А что случилось?– взволнованно прохрипел пожилой мужчина.

– Я переезжаю. Спасибо, что были таким заботливым и терпеливым,– София сердечно пожала ему руку.– Вот чек за последний месяц…

– Ты что, нашла квартиру лучше?– подозрительно прищурился тот.

– Нет. Я нашла другой штат,– шутливо улыбнулась она.

– Ай-ай-ай! А я уже хотел снизить плату… Но, если ты захочешь вернуться, я всегда буду рад принять тебя,– уверенно заявил хозяин дома.

– Спасибо. Вы такой замечательный… Но я уже не вернусь,– грустно поджала губы девушка и сделала шаг в сторону.– Прощайте, мистер Зелвегер.

– Ну… тогда удачи тебе! Жаль, поселится здесь какой-то пройдоха и будет нарушать тишину…

София невольно улыбнулась, но в горле стояли слезы.

– Я думаю, вам повезет… Всего доброго!

– И тебе, девочка…– провожая ее взглядом, прохрипел мужчина.– Ай-ай-ай, такая девушка, вот бы сыну в жены…

София медленно спустилась по лестнице, мысленно пересчитывая каждую ступеньку и вспоминая, как на последней Алекс впервые поцеловал ей руку, а там, у перил – дарил букет роскошных цветов… А вот тут – у края тротуара – всегда открывал дверцу своего «мустанга», подавал руку и усаживал в машину… София окинула дом сверху донизу, тяжело вздохнула и, резко повернувшись, села в такси.

«Все! Это больше не моя жизнь! Хотя многое в ней мне нравилось… Но я больше не намерена разрывать душу на части… Я сильная, и всегда такой была! Я все переживу… Главное, не увидеть тебя перед отъездом… Больше никогда… Прощай!»

– Куда едем, красавицы?– спросил таксист.

– Франклин-авеню, пожалуйста,– назвала адрес Милинда и обратилась к сестре.– Мама готовит прощальный ужин… Все твое самое любимое!

София глазами отпустила свой дом, крыльцо и потерянным голосом, глухо повторила:

– Да, все… самое… любимое…

***

Вечер был прохладным. Промозглый ветер, рваные облака на горизонте и постепенно сереющее небо предупреждали о новом сезоне дождей. И на душе было мерзко и тоскливо.

После необычно долгих размышлений, а шесть дней – для Ахматова было чересчур, он принял одно очень непростое решение, которое далось ему с небывалой тяжестью на сердце и противоречило всем его принципам. Но Алекс не мог поступить иначе и сам откровенно поражался себе.

Заехав после работы домой, он переоделся в простой теплый свитер и строгие брюки и вызвал специальное такси. С собой у него был маленький кожаный кейс и «чистый» мобильный телефон. Он сел в такси и выехал почти на окраину Хьюстона.

– У тебя все готово?– спросил Алекс агента за рулем.

– Да, все, как ты просил. Документы и билеты в бардачке.

– Человек уже там?

– Да. Не волнуйся.

Ахматов вынул из бардачка пакет с документами, тщательно проверил каждый и аккуратно сложил в кейс.

Начинался мелкий дождь. Алекс смотрел на ветровое стекло и сосредоточенно обдумывал последние шаги. Его не раздирали сомнения, но то, что он собирался сделать, напрягало его, и внутренности поочередно обдавало то холодом, то жаром.

Через полтора часа такси остановилось у неприметного высотного дома. Ахматов вышел из машины, непринужденно огляделся, взял кейс и вошел в дом.

На четвертом этаже он постучал в дверь квартиры, и ее тут же отворили. Алекс строгим оценивающим взглядом окинул открывшего ему дверь мужчину и, одобрительно кивнув, подал ему кейс:

– Все здесь. Там же «чистый» мобильный. Позвонишь сразу, как прибудете на место.

– Хорошо, сэр,– по-военному отчеканил мужчина и отошел в другую комнату.

Ахматов постоял с минуту, будто набираясь решимости, и с бесстрастным лицом подошел к запертой комнате, повернул ключ и открыл дверь.

Из угла темного пустого помещения на него испуганно глядели зеленые глаза. Глаза, потерявшие блеск и прежнее очарование. Алекс захлопнул за собой дверь, пересек комнату и, закинув руки за спину, встал перед женщиной.

Жанна замерла в ожидании приговора.

– Поднимайся,– жестко приказал он.

Она медленно разогнула ноги, уперлась руками в пол и тяжело встала. Ее лицо было худым, бледным, без косметики, под глазами виднелись темные круги, губы пересохли и потрескались, волосы не уложены и засалены. Но все равно ее тонкие красивые черты были неподвластны временному недомоганию и дискомфорту.

 

Алекс смерил женщину ледяным взглядом и твердым тоном объявил:

– Я не прощаю тебя! И никогда не прощу… Более того, я буду презирать тебя. Но… я принял непростое решение. Я помню, какой принес тебя в клинику Эль-Пасо, я помню твой взгляд и твой страх… и я дарю тебе жизнь.

– Жизнь!– осипшим голосом повторила Жанна и смятенно отклонилась назад, ударившись спиной о стену.

Тяжелый взгляд Ахматова словно приковал ее к стене, мышцы лица и тела одеревенели.

– Это только жалость! Но вот, что тебя ждет… Сейчас назовешь мне страну, в которой ты поселишься. У тебя будут новые документы, новая личность, профессия, чтобы ты могла зарабатывать на жизнь. Знай, что твое имя, фотография, личные данные будут внесены в базу данных запрета выезда из этой страны… Ты не сможешь сменить документы, не сможешь распоряжаться недвижимостью и банковскими счетами. Все твои прежние счета будут арестованы. На все у тебя будет жесткий лимит. Ты больше не сможешь выехать из этой страны ни в США, ни в какую-либо другую страну. И поверь мне: СЭБ тебя не спасет.

Жанна шокировано прикрыла дрожащие губы ладонью, и на ее глазах появились слезы.

– Ты… заточишь меня?– дрожащим голосом выговорила она и, не сумев удержаться на ногах, сползла вниз по стене на колени.

Ахматов сделал короткий шаг назад. Его взгляд был холоден и неприступен.

– Ты даришь мне заточение?– прошептала Жанна.– Ты безжалостен!

– Я само великодушие!– пренебрежительно усмехнулся он.

– Ты не выдашь меня спецслужбам? Разве они не знают обо мне все?

– Это не твоя забота. И лучше молчи, пока я не передумал!

Жанна нервно икнула и крепко сжала губы. Ее испуганные глаза смотрели на него и ждали пощады.

– Приводи себя в порядок. Ты уезжаешь через тридцать минут.

– Я могу позвонить одному человеку?

– Кажется, ты не понимаешь, что здесь для тебя все закрыто?– нетерпеливо отрезал Ахматов.

– Я хочу попрощаться с другом…

Алекс хладнокровно усмехнулся:

– У тебя еще остались друзья?!

– Да, прости… я и так много от тебя уже получила,– задрожала Жанна всем телом и пригнулась к полу.

– У тебя уже двадцать пять минут,– предупредил Алекс и шагнул в сторону двери.– Какая страна, Жанна?

Фурье пришла в чувства, глубоко вздохнула и произнесла:

– Пусть это будет теплая страна… Австралия…

– Отлично. У твоего сопровождающего авиабилеты с открытым местом назначения, его впишут в аэропорту. Сопровождающий – профессиональный чистильщик, поэтому не трать время на мысли о побеге. Он доставит тебя в Австралию и передаст все документы. За тобой будет вестись наблюдение. Если ты допустишь хотя бы одну ошибку и вернешься к прошлому, тебя не убьют, но ты горько пожалеешь, что не воспользовалась вторым шансом…

– Второй шанс!– с тайной надеждой произнесла Жанна и зажмурилась.

Ахматов оглянулся, и в его взгляде на долю секунды появились жалость и смятение, но через мгновение он стал непроницаем и несокрушим.

– Прощай!– сурово бросил он и исчез за дверью.

***

Одинокое такси плыло по ночной дороге, изредка мигая идущим навстречу машинам. В салоне не было света, потому что перегорела лампочка, но так было спокойнее. Таксист молча смотрел на девушку в зеркало заднего вида и не пытался ее развеселить, как это было принято по их негласному уставу, чтобы клиент оставил больше чаевых: слишком угрюмый и подавленный был у нее вид.

Она уезжала далеко, бежала от себя, от любви и от человека, который был дорог ей больше жизни. Но ее глупая гордость обрывала все ниточки, что связывали с ним, и душила все, что тянулось к нему. Глаза стали влажными, и ночные фонари ярче отражались в них. Наверное, было слишком поздно искать оправдание себе и возвращаться назад. Было горько-уютно впечатать спину в сиденье и мчаться со скоростью прочь от всех сует.

Ночь все ниже опускалась на землю, а дорога все дальше уводила Софию от Александра Ахматова, разрывая мир пополам – там, где был Он и там, куда уезжала Она.

Девушка ехала в аэропорт одна, заранее попрощавшись с родными за ужином. Так было проще. Она никогда не любила расставаний. И боялась потерять твердость решения.

Аэропорт был полон людей. Но среди них София была, словно в пустыне. Что-то мельтешило вокруг, голоса за спиной сливались в монотонный гул, но перед ее глазами было широкое окно в темное беззвездное небо и взлетная полоса, с которой через каждые десять минут взлетали самолеты и исчезали за облаками. Больше ее глаза ничего не касались.

Вскоре София сидела в салоне «Боинга» в кресле двухместного ряда бизнес-класса и по указанию стюардессы застегивала ремень безопасности. Она несколько раз застегивала и расстегивала пряжку ремня, ощущая внутреннюю растерянность, будто забыла в аэропорту чемодан с самыми дорогими и нужными вещами. Но талончики в руках говорили о том, что все ее вещи были в грузовом отсеке, и она понимала, что это паника.

Рядом в кресло села девочка лет десяти и сразу же начала беспокойно возиться со своим рюкзачком, роняя игрушки, книжки и шелестящие упаковки шоколадного печенья на пол и на колени Софии. Девушка улыбнулась ребенку, подала с колен ее вещи и тут же с усмешкой отметила, что все три часа до Вашингтона девочка не даст ей скучать. Взгляд упал на стоящие впереди пустые сиденья, но она не сдвинулась с места, дав беспокойной соседке шанс проявить себя с лучшей стороны.

Но девочка стала перепрыгивать со своего сиденья на сиденье напротив, болтать ногами, задевая девушку по голени, и возвращаться назад. София терпеливо вздохнула и скрестила руки на груди.

Медленно усиливался гул двигателей самолета. София отвернулась к иллюминатору и смотрела, как крупные струйки дождя скатываются по стеклу. От хмурой погоды и непроглядной темноты было не по себе и, казалось, она летит в никуда. В эту же минуту вдруг что-то снова упало на ее колени и скатилось на пол. София, уже не собираясь терпеть проказы девчонки, повернула голову в сторону соседнего кресла и тут увидела, что еще два пассажира занимают пустые кресла напротив, а женщина, уронившая перчатки, склонилась к ее ногам и, неуклюже покачиваясь, почти шепотом проговорила:

– Прошу прощения…

– Да ничего, здесь узкие проходы,– вежливо ответила София, переводя взгляд на мужчину, который терпеливо ожидал, пока его спутница присядет в кресло.

Но вид у мужчины был весьма строгий, непроницаемый и сосредоточенный. Он вызывал неприятное впечатление. Но когда София перевела глаза на женщину, которая уже присела у окна, словно молния поразила ее и обездвижила. Она широко раскрыла глаза и перестала дышать. Перед ней сидела Жанна Фурье. Не та роскошная, изящная, манерная, гордая, несокрушимая леди, а небрежно одетая, неухоженная, угрюмая и потерянная, с безумно тоскливыми глазами, дрожащими губами женщина. Она не смотрела по сторонам, а опустив голову, отрешенно перебирала перчатки в своих тонких пальцах.

София сразу напряглась, убрала ноги под кресло и поерзала на месте. Присутствие этой женщины в самолете ее шокировало. Невольно хмурясь, она снова посмотрела на мужчину, сопровождавшего Жанну, и заметила, что тот ведет себя очень странно: почти немигающим взглядом сосредоточенно сканирует пространство вокруг, оборачивается на каждое движение спутницы и строго хмурится, и глаза его убийственно холодные. София с минуту напряженно наблюдала за обоими соседями и внутренне вздрагивала каждый раз, как мужчина бросал на нее мимолетный взгляд, а потом отворачивалась к иллюминатору, но уже не могла спокойно сидеть на месте.

«Почему ее не взяли?! Что она делает в этом самолете в таком ужасном виде? Почему Алекс обманул меня? Ничего не понимаю! Она в таком виде, будто ее выпустили из камеры после недельной пытки. А этот мужчина… в дрожь бросает от выражения его глаз и этих жутких прыщей на лице. Уф, какая мерзость!– София на секунду зажмурилась и содрогнулась от легкого озноба в плечах, затем поднесла ладонь к губам, чтобы не дать воли рвущимся из груди словам.– Так и подмывает высказать все, что я о ней думаю… Интересно, если ее сопровождает человек из АМБ, то почему она не в наручниках? Я бы ее приковала к креслу и рот кляпом заткнула! А еще надела бы черный мешок на голову, как смертникам… Эта змея пыталась разрушить мою жизнь! Единственное, что утешает, что она не усмехается мне в лицо… Похоже, весь яд вышел…»

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50 
Рейтинг@Mail.ru