Ана Ховская
Легенда о половинках. Часть 2
Через минуту со стороны лестницы послышались быстрые короткие шаги. Алекс и Брэд устремили взгляды в конец зала. К ним направлялась девушка в сопровождении своего помощника, и в ее походке угадывалось нетерпение и сердитость.
– Ты, наконец, соизволил появиться мне на глаза!– возмутилась Элен, подходя ближе к брату и не обращая внимания на его спутника.
Алекс повернулся лицом к сестре и, улыбаясь Эндрю, напряженно завел руки за спину. Кроу выглянул из-за плеча друга и внимательно окинул взглядом молодую женщину. И, прежде чем Элен остановилась рядом и успела перевести на того глаза, Алекс подчеркнуто-убеждающим тоном проговорил:
– Элен, это Кроу, Брэд Кроу. Однажды он был на твоей выставке, ему очень понравилась одна картина. Он хочет обсудить с тобой ее покупку.
На лице Элен снова появилось выражение недоумения и растерянности.
– Брэд, вы уже виделись у меня. Моя сестра – Элен Ахматова, талантливый художник и хозяйка галереи,– продолжил убедительно играть Алекс.
– Мне очень приятно познакомиться с вами лично, мисс Ахматова,– непринужденно проговорил Кроу и протянул ей руку.
– Не понимаю?– заикаясь произнесла Элен и машинально протянула свою.
– Это покупатель…– недоуменно напомнил Эндрю.
Элен отвлеклась от Брайана и строго посмотрела на своего помощника.
– Эндрю, спасибо. Ты можешь идти, я сама разберусь.
– Ладно… всего доброго, господа,– пожал плечами парень и вышел из галереи.
Ахматова проводила помощника взглядом и обратилась к обоим мужчинам:
– Вам не кажется, что вы ведете себя странно?
– Элен, к сожалению, у меня нет времени быть с вами дольше. Брэд тебе все объяснит,– ответил Алекс и ободряюще посмотрел на друга.
Элен, не сводя глаз с Брайана, кивнула брату и отпустила его. Кроу приветливо улыбнулся, сделал короткий шаг навстречу молодой женщине, а затем настороженно оглянулся на уборщика, который был недалеко от них.
– Что ж, мистер… Как вас там?– с усмешкой проговорила Элен, догадавшись, что его беспокоит чужой человек.
– Брэд Кроу…
– Ага, Брэд Кроу… пройдемте в мой офис. Там нам не помешают.
Они поднялись в кабинет. Элен заперла дверь, прошла к своему столу, оперлась на столешницу и, скрестив руки на груди, изучающим взглядом окинула мужчину сверху вниз. А Брэд молчал, рассматривая ее лицо, и все еще подбирал слова для легенды о себе.
Да, от того Брайана не осталось почти ничего, только губы, овал лица и до боли родные глаза, хоть и другого цвета. Он говорил с северным акцентом, двигался иначе, был выше и шире в плечах. Она даже заметила пару родинок на щеке, которых раньше не было. Но она давно его не видела. Он возмужал. Все-таки ему было за тридцать. И Элен терялась в догадках, что же с ним такое произошло. Ее смущало его молчание, но она не отводила глаз от мужчины, зная, как много потеряла из-за своей нерешительности в прошлом.
– Наверное, сложно начать?– первой нарушила тишину Элен.– Я помогу тебе… Только, пожалуйста, не лги мне…
– Не буду,– пообещал Кроу.– Можно присесть?
– Конечно… Где ты так долго пропадал? И почему тебя зовут иначе?– чуть взволнованным голосом спросила она.– И еще: почему даже София не знает о тебе ничего? Она ведь твоя сестра!
– Столько вопросов сразу… за один вечер не ответить,– улыбнулся Брэд.
– Не уходи от темы…
– Ты говорила обо мне с Софией?
– Да, мы недавно встретились и снова подружились…
– Что она обо мне сказала?– попытался выяснить Брэд, чтобы его легенда не противоречила словам сестры.
– В том-то и дело – ничего!– расстроилась Элен.
– Тогда ты все услышишь от меня. Присядь, пожалуйста…
Ахматова обошла стол, выдвинула из-за него свое кресло и медленно присела. Кроу сложил руки в замок на коленях, сосредоточил взгляд на лице молодой женщины и с грустью поведал свою историю.
Легенда была отчасти правдой, отчасти выдумкой, каждое слово в ней должно было убедить ее сохранить в тайне существование Брайана Дьюго и все то прошлое, которое было связано с этим именем. Брэд рассказал о своей вымышленной смерти и следующей за этим смене имени, причиной чему были его свидетельские показания об увиденном убийстве помощника сенатора в Вашингтоне, после которых ФБР предложило ему стать участником программы защиты свидетелей; о том, что все родные до сих пор считают его мертвым, кроме Софии, которой он не смог не рассказать о себе и которая хранит его тайну; рассказал о недавнем «знакомстве» с Элом, который тоже ничего не знал о друге юности, и что все это было суровой необходимостью, чтобы защитить свою семью и самого себя.
–…Я очень рискую, рассказывая тебе это, но иначе ты бы начала свое расследование и только усложнила бы ситуацию,– закончил Кроу.
– Ты столько пережил?!– ужаснулась Элен.
– Это было давно, и многое стерлось из памяти. И все же я всегда держу руку на пульсе. Привычка.
– Неужели ты думаешь, что я не сохранила бы твою тайну?– чуть обиженно спросила она и поднялась с кресла.
– Не трудно смолчать, когда тебя об этом спрашивает незнакомый человек. Но в других обстоятельствах, хоть в обычной беседе с Элом у него дома, это сложно контролировать. Особенно, если не знаешь, что дом находится под наблюдением…
– Что? Его дом?!– поразилась она.
– Прошу тебя, Элен, ты должна понимать, в какой организации служит твой брат! ФАМО всех держит под контролем, равно, как и мой департамент. И лучше, если ты не будешь посещать дом брата, пока не поймешь, что сможешь вести себя естественно и не станешь смотреть по сторонам, выискивая, откуда на тебя смотрит камера или где находится «жучок». Понимаешь меня?
Элен в тревоге задумчиво свела брови и сделала несколько бесцельных шагов по кабинету. Нелегко было сразу принять рассказ Брайана, но она понимала, что ей нужно было только немного времени, и все стало бы на свои места. Она нисколько не сомневалась в своей способности сохранить тайну Дьюго и не сомневалась, что смогла бы жить с ней и помогать любимому мужчине. Только бы он остался в ее жизни навсегда.
Брэд наблюдал за Элен, вспоминая детали состоявшегося разговора, и неожиданно поймал себя на мысли, что перед ним уже не та юная девушка, что была десять лет назад, а совершенно иная, уже взрослая женщина – восхитительно выразительная, утонченная, деловая леди, от которой уже не хотелось бежать и скрываться и от которой трудно было отвести глаза. Она выглядела потрясающе. И впервые Брэд почувствовал сожаление, что его мысли и душа не увлечены женщиной, которая самозабвенно хранит свое сердце для него, а все еще принадлежат жестокосердной, амбициозной, но такой горячей и ослепительной рыжеволосой Мэри – Жанне. В груди резануло, словно лезвием. Однако он не дал воли воспоминаниям о мисс Фурье испортить впечатление от присутствия Элен и, кашлянув, обратился к молодой женщине:
– Я тебя шокировал?
– Еще как!– нервно улыбнулась она.
– Элен, знаю, что ты меня поняла, но прошу тебя – ни с кем ни при каких условиях не заводи речь обо мне. Ни с братом, ни с родителями, ни с Софией. Ни на улице, ни у кого-либо в доме – нигде… По телефону особенно!
– Бог мой!– ахнула Элен и прикрыла рот ладонью,– ведь София тоже работает в ФАМО!? За ней тоже следят!?
– Даже за уборщиками помещений…
– А она об этом знает?
– Нет. И не стоит ей об этом говорить. Она живет обычной жизнью, мы встречаемся редко, и она просто никому не говорит обо мне. София не смогла бы жить в квартире, зная, что за ней следят,– солгал Кроу, но поймал себя на том, что ему любопытно понять, как Фисо удалось свыкнуться с этим фактом.
Элен остановилась напротив Брайана, присела у его колена и вкрадчиво спросила:
– Ты ведь теперь не исчезнешь?
Брэд подался вперед и заглянул в ее глаза.
– Мне нравится моя жизнь, работа. И мне не хочется это менять. Но если ты не сумеешь держать язык за зубами, мне придется исчезнуть навсегда из жизни всех. Не причиняй мне такой боли!
– Нет! Что ты?!– клятвенно заверила она.– А мы бы могли видеться… хотя бы иногда?
– Не вижу в этом ничего опасного.
– Правда?– обрадовалась Элен и, не сдержав чувств, обняла его за шею.
И когда теплые пальцы Элен коснулись кожи на шее Брэда, он вдруг ощутил в себе решимость освободиться от власти Мэри и открыться новому чувству, появление которого никак не ожидал: такого теплого, трогательного, что невольно крепко обнял женщину и, преисполненный энтузиазма, улыбнулся себе.
– Брайан, я так рада, что ты появился!– нежно призналась Элен и отстранилась от него.
– Брэд,– поправил он, пристально глядя ей в глаза.
– Прости… Брэд, Брэд, Брэд… Кроу!– затрясла головой Элен.
– И я рад видеть тебя,– улыбнулся он со странным безымянным чувством, от которого вдруг защемило в груди и все мышцы тела разом потянуло.– Пожалуй, я пойду…
– Хорошо. А когда мы теперь увидимся?– заметно расстроенным голосом спросила Элен и поднялась вместе с Брэдом.
Он окинул ее лицо долгим нежным взглядом и ответил:
– Я попробую освободить день среди недели, позвоню тебе, и мы договоримся. Я же должен приобрести одну из твоих картин!
Элен так хотелось спросить, а может ли она ему позвонить, но не решилась, понимая, что это будет выглядеть навязчиво. Она благодарно кивнула и опустила глаза.
– С тобой все в порядке?
– Да, о-о, да… Мой рот на замке, я все забыла и… приходи в субботу, я выставляю свои старые работы. Будут и другие художники…
Элен вдруг невероятно растерялась и заметила, что делает какие-то нелепые движения руками, нервно теребит пальцы, хрустит костяшками, щелкает ногтями. Кроу мягко улыбнулся, коснулся ее руки, поднес к губам и нежно поцеловал.
– Всего доброго, мисс Ахматова! Какую картину я хочу купить, скажу вам при следующей встрече.
Элен улыбнулась и смущенно заправила волосы за уши.
Мужчина, вежливо кивнув, вышел из офиса. Элен трепетно погладила тыльную сторону ладони, к которой прикоснулись его горячие губы, и прижала к сердцу. «Вот так! Я победила!»– подумала она и, не сдержав охватившего чувства счастья, взвизгнула.
Хьюстон, октябрь 1999 года
«Миллион, миллион, миллион… Это слишком мелко для Тьерри Кристофа Гранжа. Нужно как минимум два миллиона,– подумала Фурье, озадаченно вертя в руках карандаш, пытаясь решить проблему с переводом денег на счет банка Ле Груф.– Поговаривают, что это был сбой? Может, именно из-за этого я чуть не попалась? Возможно, если я попробую еще раз, то проблем уже не возникнет? В любом случае нужно сделать это в последний раз и уже наверняка: сбросить самую большую сумму и подготовить улики против Хоуэлла».
Жанна закинула голову на спинку кресла и мечтательно улыбнулась. Неожиданно в дверь кабинета вошла Джулия Каан. Фурье выпрямилась и положила руки на лист бумаги, на котором она пыталась выстроить несколько новых планов на будущее.
– Доброе утро, мисс Каан,– учтиво кивнула Жанна.
– Доброе. Мисс Фурье, я поручаю вам заняться проверкой нескольких финансовых проектов с их юридической стороны. Для этого поработайте с мистером Хоуэллом,– вежливо попросила Джулия.
– А разве это не ваша обязанность?– поинтересовалась Жанна.
– Верно, моя. Но с сегодняшнего дня я исполняю обязанности руководителя отдела, поэтому слагаю на вас свои. Я знаю, что вы справитесь с ними… Разумеется, вам это оплатят.
Жанна удивленно поднялась.
– А что с Ахматовым?
– У него возникла срочная командировка. Так вы согласны заняться проектами? Или мне обратиться к вашей коллеге?– строго проговорила Каан, отмечая свое неприятное ощущение от разговора с этой женщиной.
– Нет, нет, что вы, Джулия, я согласна. Отъезд Алекса такой внезапный, еще вчера мы договаривались поужинать вместе…
Джулия подозрительно прищурилась, зная, что Ахматов не в восторге от Фурье, и не удержалась от того, чтобы не уязвить ее.
– Вряд ли ваш ужин состоится. Я пришлю вам документы через помощника.
Жанна окинула женщину обжигающим взглядом, но не произнесла ни слова. Когда Каан вышла из кабинета, Фурье прошипела сквозь зубы:
– Как жаль, что тебя не арестовали! Но это дело поправимое…
Она вернулась к листу бумаги, исписанному вдоль и поперек, перевернула его и написала размашистым подчерком:
1. Тьерри Кристоф Гранж.
2. София Мэдисон.
3. Джулия Каан.
Она не прощала насмешек и оскорблений и всегда наказывала своих обидчиков. И теперь не собиралась отходить от своих принципов.
***
О том, что Ахматов уехал в Европу по делам ФАМО, Тед не спешил сообщать Софии. Но она и сама не проявляла видимого желания общаться с ним, несмотря на то что очень переживала из-за последней размолвки. Она не искала с Алексом встречи, хоть и думала о нем постоянно, намеренно не появлялась в общих коридорах, чтобы не столкнуться с ним лицом к лицу, потому что все равно не знала, как посмотреть ему в глаза. Однако она невольно замечала его странное отсутствие в течение нескольких дней и злилась, что он таким образом пытается наказать ее за взрывной характер. И все эти метания от одного чувства к другому, от разума к сердцу измотали бы ее своим бесконечным противоречием, но было кое-что, чем София была озадачена и спасена от самобичевания. Теперь она могла свободно работать в сети ФАМО на любом уровне доступа без всяких опасений и выполнять основную миссию, возложенную на нее АМБ. И это было увлекательно!
София работала в сети с утра, перед обеденным перерывом и полчаса после окончания рабочего дня. У нее был неограниченный доступ ко всем реестрам операций любого терминала к любому уровню секретности. Она легко считывала и фиксировала на карту памяти всю информацию, а затем в конце рабочего дня передавала ее Андерсону, который в свою очередь передавал аналитику АМБ. София испытывала гордость за свое изобретение и ликовала всякий раз, когда видела на мониторе сообщение с зеленой подсветкой: «Доступ разрешен». Первое время она пыталась просматривать все, что уносит Андерсону, но потом в ее голове перестал умещаться такой объем информации, и она просто следовала задуманному алгоритму.
Было немного странно вести спокойную скрытую работу АМБ, не нужно готовиться на очередную «вылазку», дрожать как осиновый лист перед прыжком в неизвестность, ночами планировать ход операции. И не хотелось всего этого, но чего-то отчаянно не хватало.
Иногда возникало болезненное ощущение, что после завершения активной фазы, Ахматов оставил свои попытки ухаживать за ней, по крайней мере, это было честно, и София могла бы быть довольна. Не об этом ли еще недавно она мечтала? И тем не менее София была разочарована этим и каждый день давала себе обещание разобраться с ним в своей голове раз и навсегда, но, просыпаясь утром, ощущала такой хаос в мыслях и не могла придумать достойного оправдания себе.
Не встречаясь с Алексом вот уже четвертый день, София решилась, будто невзначай поинтересоваться его отсутствием у Андерсона. Подойти к Теду первой она колебалась, но ждала удобного случая, когда он сам будет проходить мимо ее стола.
Рабочий день проходил, а Андерсон будто испарился. Она от нетерпения каждые полчаса приподнималась над своим столом и выглядывала Теда. Отсутствие того и другого начинало нервировать. «Ладно. Если ты задумал меня переупрямить, то у тебя это не получится. Я гораздо упрямее!– мысленно обратилась София к Алексу.– Ты увидишь, что я прекрасно обхожусь без тебя!»
Она надула губы, как капризный ребенок, прищурилась и, словно копьем, резко ударила кончиком ногтя на клавишу с буквой «А».
– София, я вижу, вы не в настроении?– мягко поинтересовался женский голос рядом со столом.
Мэдисон с отсутствующим видом оглянулась на голос и, увидев мисс Каан, тут же вернулась мыслями в рабочую обстановку.
– Просто погружена в работу и немного потеряла чувство реальности,– воспроизведя в памяти вопрос женщины, вежливо ответила девушка.
– Вот вернется Александр и вынет вас из вашего виртуального мира. Нельзя так много работать,– улыбнулась Джулия.
София еще более внимательно посмотрела на женщину и с притворным равнодушием спросила:
– Вернется? Откуда?
– Разве он вас не предупредил?
– А должен был?
– Простите мою бестактность, но в агентстве давно знают о его увлеченности вами. И лично мне нравится его выбор,– откровенно проговорила Джулия.– А уехал он в командировку во французское подразделение ФАМО.
Мэдисон опустила глаза на клавиатуру и пессимистичным тоном ответила:
– Мистер Ахматов много чем увлекается, поэтому о его увлечениях следует судить осторожно.
– Не буду вас переубеждать. Когда-нибудь вы оцените его по достоинству,– сказала Джулия, теперь понимая, о каком сопротивлении девушки рассказывал Алекс.– А для меня почта есть?
– Да, кажется… Сейчас взгляну…
София вынула голубой конверт из ячейки для отдела Каан и подала женщине. Та благодарно улыбнулась, подмигнула и веселым голосом проговорила:
– Спасибо. Удачного дня!
– И вам,– без энтузиазма ответила София и досадно вздохнула, оттого что не могла быть в таком же настроении.
«Значит, он в командировке? Мог бы позвонить и предупредить… Хотя я совсем не хочу с ним говорить! С другой стороны, если мы пара, хоть и формальная, то ради соблюдения приличий он все же мог позвонить… Сумасшествие какое-то! Зачем ты мне нужен? А уж я зачем тебе нужна? Ах да, забылась – я вовсе не ему нужна, я нужна АМБ. И всей стране… и всему миру… Только не тебе…– София почувствовала, как на глазах выступают слезы и из горла рвется всхлип горечи и досады, но быстро заморгала, несколько раз глубоко вздохнула и встряхнула головой.– Ничего, я просто немного расклеилась. Погода, магнитные бури, Армагеддон… или что там еще на свете творится? Все у меня хорошо. Один человек не может испортить целую жизнь. Все… хватит. Я иду обедать».
София вышла из-за стола, набрала номер Брэда и через секунду воодушевленно проговорила:
– Мистер Кроу, если вы не заняты, пригласите меня на обед… О-о, я знаю, что немного опоздала с обедом, но я очень голодна… Что? С радостью? Окей, я жду в закусочной напротив.
София взглянула на часы, затем на отдел, который уже вернулся с обеда, и без угрызения совести вышла из холла. Потому что если она не сделает перерыв, то непременно вернется к своим скверным мыслям и угрюмым настроениям.
***
Дождь моросил всю ночь, а к утру усилился, и крупные капли звонко бились о стекла окон. Воскресный день был испорчен. Хоуэлл приоткрыл глаза, хмуро посмотрел на серое небо и перевернулся на другой бок.
Жанна лежала лицом к окну и с растущим раздражением ожидала пробуждения Кевина. Сегодня он должен был отправиться на конное поло с членами клуба «Фаворит». Но Хоуэлл ненавидел дождливую погоду и явно не собирался туда ехать, потому что будильник уже прозвонил, а он не поднимался. А Жанне, как воздух, было необходимо остаться одной, хотя бы на полчаса, чтобы не спеша выполнить последний перевод в банк Ле Груф. Она сосредоточенно водила глазами по углам комнаты и изобретала убедительную причину, по которой Кевин на некоторое время мог бы исчезнуть с территории особняка. Поднять его в такую погоду было невозможно.
В памяти Жанны неожиданно открылись картины из прошлого: когда она возвращалась из школы к тетке Александра Амалии, неожиданно разразилась гроза. В ту же минуту, словно супермен, рядом оказался Ахматов и укрыл ее своим плащом. Они шли по улице: она прижималась к его телу и прятала голову под плащом, а он шел в одной рубашке насквозь мокрый, но такой счастливый, а потом пробежал через огромную лужу, чтобы купить ей цветы. Это было благородно, романтично и трогательно…
Жанна покосилась через плечо на лежащего рядом Хоуэлла и поморщилась: «Бог мой, как им всем далеко до Ахматова. Мерзкие увальни! Уж лучше бы я была в постели с Бенджамином, чем с теми бревнами, которые пришлось уложить в свою постель за весь этот год. Интересно, как там поживает Логан? Мерзавец, как он посмел меня вышвырнуть? Ну ничего, я тебя прощаю, доктор Логан. В конце концов, я чувствовала себя с тобой сказочно… пафосно, но, пожалуй, это самое подходящее слово, чем с этим сопящим недоразумением…»
– Кевин…
– М-у-у… что, детка,– хриплым голосом протянул Хоуэлл.
– Знаю, что поло отменяется… Но у меня жуткая мигрень, а я забыла лекарство в своей квартире… Ты съездишь за ним?
Жанна обхватила свою голову руками и негромко болезненно простонала.
– Может, у нас что-нибудь найдется в аптечке?– сочувственно спросил Кевин, не желая выходить из дома в такую погоду.
– Нет. Там нет моего лекарства. Ты хочешь, чтобы я умерла?– уже хныча, проговорила Жанна и для убедительности изогнулась, будто от невыносимой боли.– Я смотрела ночью. Кевин, если ты сейчас же не привезешь мне его, через десять минут можешь печатать приглашения на похороны!
– Что ты такое говоришь?!– резко поднялся мужчина и наклонился над ней.– Что – так болит?
– Черт тебя подери!– завопила Жанна и согнулась в три погибели.
– Все-все… уже бегу…– испуганно вскочил на ноги Кевин, натянул тапочки и бросился в гардеробную.– Как оно называется и где лежит? Может, лучше в ближайшую аптеку заскочить?
Фурье открыла глаза и лихорадочно стала соображать название лекарства. Но в голову ничего не шло. Тогда она начала вспоминать, на каком расстоянии от особняка Хоуэлла находится ближайшая аптека и сколько времени займет его поездка.
– У меня так раскалывается голова, что не могу вспомнить. Купи в аптеке что-нибудь от мигрени… сильнодействующее… Умоляю, быстрее…
Кевин выбежал наполовину одетый, на бегу застегивая брюки и надевая рубашку.
– Понял, все сделаю… потерпи, моя киска. Я скоро…
Как только Хоуэлл выбежал, Жанна тут же поднялась с постели, подбежала к двери спальни и услышала быстрые шаги вниз по лестнице. Быстрее ветра пронеслась к окну и через минуту увидела, как Кевин выехал из гаража в направлении ворот. Довольно улыбнувшись, она накинула на себя пеньюар, взяла свою сумочку и спустилась в столовую.
– Иза?– громко крикнула она.
– Да, мисс Жанна?– выбежала из кухни девушка.
– Немедленно отправляйся ко мне в квартиру и забери мой страховой пакет. Он лежит в первом ящике комода в спальне. Он мне срочно нужен. Вот ключи.
Жанна вынула из сумочки ключи от квартиры и подбросила в воздух, а затем схватилась за голову и с притворной слабостью в ногах осела на пол.
– Вам плохо, мисс Жанна?
– Немедленно иди!– крикнула Фурье, скривив лицо от вымышленной боли.
Иза взволнованно махнула руками и побежала к телефону, чтобы вызвать такси. Жанна услышала ее разговор и снова крикнула:
– Умеешь водить?
– Да, мисс…
– Возьми мою машину… вот ключи. И немедленно уезжай! Возвращайся как можно скорее.
– Я боюсь на вашей…
– Немедленно, я сказала!– разозлилась Жанна и швырнула ключи в девушку.
– Хорошо, хорошо…
Горничная положила трубку, сняла передник и выбежала из столовой. Как только Жанна услышала шум двигателя своей машины, которая двинулась к воротам, поднялась с пола и пошла к парадной двери. Она заперла ее на ключ и, все еще притворяясь, прихрамывая, пошла в спальню.
В потайном кармане ее кейса лежала стопка бумаг и диск. Фурье положила их под пеньюар, крепко завязала пояс и спустилась в щитовую.
Через минуту она уже сидела за рабочим столом Хоуэлла и подключала к компьютеру блок питания. Ожидая, пока загрузится система, Жанна открыла нижний ящик стола и аккуратно приклеила несколько документов ко дну ящика снизу. Это были документы, обличающие Хоуэлла в использовании счета банка Ле Груф для перечисления денег с международных счетов ФАМО, а также все последние за этот год коды доступа на уровень «С» и в базу данных финансового комитета и, наконец, копия диска с программой, скрывающей операции со счетами. Затем Жанна выполнила вход в сеть ФАМО и подготовила платежный документ для перевода суммы на счет банка Ле Груф. После подтверждения команды выполнения операции перечисление должно было завершиться в несколько секунд. Но Жанна медлила вставлять диск и нажимать клавишу «Ввод», опасаясь провала. Однако сила желания завершить свою игру с Тьерри была превыше страха, и Фурье, решительно вскинув голову, вставила диск и с появлением знака загрузки программы-невидимки выполнила подтверждение команды.
Не успела секундная стрелка отсчитать десять секунд, Жанна вышла из программы и вынула диск. Быстро выключила компьютер и тщательно протерла влажной салфеткой все поверхности, к которым прикасались ее пальцы.
Поднимаясь в спальню после щитовой, чтобы подготовиться к следующему пункту плана для создания своего алиби в случае, если ее операцию заметили службы безопасности ФАМО, Жанна вдруг отчетливо поняла, что за все десять секунд, в которые осуществлялся перевод денег, не произошло ничего странного, вызвавшего хоть одно подозрение. У нее возникло сомнение, нужно ли выполнять следующий пункт плана или можно подождать. Жанна решила рискнуть и вновь спустилась в щитовую, отключила электричество и прошла в кабинет Кевина. Она включила компьютер и снова попробовала выполнить вход в сеть ФАМО. К великой радости, доступ по-прежнему был, а это значило, что службы безопасности ничего не заметили, иначе вся сеть была бы заблокирована.
«Ну надо же – получилось!– с ликованием зажмурилась Жанна.– Теперь я буду действовать не более десяти секунд для верности и несколько приумножу счет Гранжа. Пожалуй, рано разыгрывать карту и можно перечислить еще пару миллионов. Уж тогда спецслужбы ООН и Департамент по борьбе с экономическими преступлениями так вцепятся в Гранжа зубами, что отрывать их придется только с мясом! Тьерри, ты истечешь кровью… Будет м-о-оре крови!»
Жанна злорадно прищелкнула языком и забрала сфабрикованные улики на Хоуэлла до лучших времен.
Когда на следующий день Фурье появилась в ФАМО, она еще раз убедилась, что нет никаких признаков поиска службой безопасности взломщика базы данных финансового комитета. От этого она только уверилась в своей безнаказанности и радовалась своему бесконечному везению.
***
Трехдневный дождь сделал улицы Хьюстона непроходимыми. Система водоотведения не справлялась с обильными осадками. На всех узких дорогах между жилыми районами и на отдаленных от центра разлились широкие и глубокие лужи. Вода из-за проезжающих машин выплескивалась настоящим цунами на тротуары, и люди сбивались в кучки на каком-нибудь малейшем выступе, чтобы не быть обрызганными с головы до ног. Воздух был настолько сырой, что от одного вдоха становилось зябко и неуютно.
Такси ехало медленно. В салоне было тихо, свет приглушен. Вечерние фонари светили в окна, и резкий контраст узконаправленного света и темноты больно раздражал глаза. Мысли были свежи и бодры, но тело не подчинялось разуму – бессилие и дрожь пронзали его.
Это была внеплановая командировка Александра Ахматова, из которой он впервые возвращался в полном отсутствии физических сил. Командировка, в которой официально он находился во французском подразделении ФАМО, а реально выполнял одно из заданий в пригороде Парижа. Макстейну некого было отправить на задание высокого уровня сложности, где необходимо одновременно быть и стратегом, и исполнителем, сделать все чисто и без прикрытия. А у Ахматова была хорошая подготовка, он всегда держал себя в форме.
От таких неожиданных «вылазок» Алекс уставал больше всего. Они возникали в самый неподходящий момент, как правило, план действий разрабатывался в считанные часы, в самолете или в поезде, а предельная концентрация внимания и адреналина в крови на протяжении всей операции после валила с ног. Но в том и был весь Ахматов, что на восстановление ему хватало пяти часов сна. Обычно он прилетал в Вашингтон и брал билет в спальный вагон на поезд до Хьюстона, и по приезде в город выглядел свежим и жизнерадостным.
Операций, подобных этой, Алекс выполнял с десяток, но никогда еще не возвращался с глубоким чувством неудовлетворения собой. На сей раз ему не хватило собранности и хладнокровия, из-за чего он совершил ошибку, которая не повлияла на результат, но его выбила из колеи.
Сейчас Ахматов направлялся в штаб-квартиру, чтобы положить отчет о командировке на стол Макстейна, а утром ему предстояло выйти на работу и заняться повседневными вопросами. Но, что будет утром, Алекс не представлял, потому что чувствовал, что потеряет последние силы, как только его голова коснется подушки.
***
Увидев Ахматова в коридоре с утра, София заметила, что он был непривычно молчалив, слегка рассеян, бледен. И после весь день не выходил из своего офиса, не звонил, чтобы поприветствовать, не забирал почту и не прислал ни одного сообщения в чат. Ахматов имел право злиться на нее, но то, что он был так невежлив, пробуждало в ней тревожное любопытство, от которого ей не сиделось на месте.
У нее не хватило смелости прийти к нему полторы недели назад и признать свою неправоту, извиниться, ослабить напряжение между ними, но и сейчас быть мрачнее тучи и вести себя как ни в чем не бывало тоже не получалось: мучили угрызения совести, и отчаянно хотелось увидеть его хотя бы краешком глаза.
Андерсона, как это бывало часто, не было на месте. Софию изводило молчание Ахматова, а из гордости она не обратилась к Теду с вопросами о нем. Но почему-то ей пришло в голову позвонить Джулии Каан и разузнать что-нибудь от нее. Трубку никто не поднимал. Девушка решила немного приструнить свое упрямство и просто пройтись рядом с офисом Ахматова. «Я не стану заходить к нему, но, если дверь будет открыта, он заметит меня, и все само собою сложится… А там я что-нибудь придумаю в оправдание, что-нибудь скажет он, а я, как всегда, сострю на его слова или прикушу язык… А вообще, как пойдет…»
***
До конца рабочего дня оставалось полчаса. Ахматов уже был готов покинуть агентство и отправиться домой. Но огромная кипа документов, которые ему еще нужно было просмотреть и подписать, не отпускала. Алекс не выдержал, отодвинул бумаги и бессильно опустил голову на стол, чувствуя, что на сей раз переоценил свои силы, выйдя на работу, окончательно не придя в себя после случившегося…
Закончив операцию и уходя с объекта совсем не тем путем, на который рассчитывал, он случайно задел боком остро обрубленный конец металлической трубы, торчащей из стены здания, и рассек мышцу. В отеле Алекс оказал себе первую помощь, наложил швы, но, видимо, не смог избежать попадания инфекции. Вчера ночью медгруппа АМБ сработала оперативно, встретив его на перроне, в фургоне на парковке промыли рану, наложили профессиональные швы, ввели антибиотик, и ко времени отчета перед Макстейном Алекс как-то стоял на ногах. Но не столько рана была глубока, сколько было потеряно крови, и попавшая инфекция ослабила организм. Ему следовало принять рекомендации Макстейна и отлежаться день-два. Однако Алекс не мог позволить себе слабости и был уверен, что на утро будет в своем обычно-бодром состоянии.
