Александра Левин
Жнец и слеза Смерти
– Калеб, послушай его, сделай, так как он просит, – с мольбой в голосе попросила смертная.
Я, наверное, и в правду сошел с ума, но решил выполнить просьбу очаровательной незнакомки.
Пока я раздевался, Филипп рылся в дорожных сумках, что-то торопливо разыскивая, он расшвыривал и переворачивал все мешки.
– Что ты ищешь? – спросил я у него, оголив торс.
– Заклинание, – ответил Филипп, не поворачиваясь ко мне.
– Зачем тебе…
Я не договорил, вздрогнув от ощущения приятного тепла. Это была Кристина, она робко дотронулась до моего плеча и со страхом в голосе спросила:
– Ты совсем меня не помнишь?
Я внимательно всмотрелся в ее лицо. В нем было что-то знакомое, но где я встречал эту девушку? Почему я не мог ее вспомнить? И почему, она, простая смертная, так сильно влекла меня к себе? И почему я, жнец, осязал тепло ее прикосновений? Как такое могло быть?
– Возможно мы где-то встречались, – не смея лгать, ответил я.
– Нашел! – воскликнул Филипп, достав из сумки обрывок красной ткани, – Калеб, повернись ко мне спиной, – велел он мне.
– Зачем? Что ты задумал?
– Спасти тебя, – Фил взял нож со стола, – Ты же чувствуешь, что знаешь ее?
Филипп посмотрел на слепую девушку, не отпускавшую мою руку. Мне показалось, что она боится отпустить меня, как будто если она это сделает я забуду ее навсегда.
– Делай как считаешь нужным, – согласился я, сам не веря в то, что говорю и делаю.
Филипп что-то начал чертить у меня на спине. Кристина все это время держала меня за руку и дрожала. Я даже слышал, как сердце в ее груди трепещет от переживаний.
– Сейчас будет больно, – предупредил Филипп.
И он не соврал. Меня скрутила дикая боль. В груди все заполыхало, а голову начало разрывать от резкой, острой боли, возникло чувство, что кто-то стучит молотком внутри моей головы. Я упал на колени и не в силах сдерживать себя начал кричать.
Кристина хотела дотронуться до меня, но Филипп отвел ее в сторону, наблюдая как меня ломает от боли.
– Так и должно быть? – расслышал я голос девушки.
– Не знаю, – испуганно ответил ей мой напарник, – У меня все было гораздо проще…
Я хотел закричать, что убью Фила, но вместо этого только что-то невнятно прохрипел.
– Сделай что-нибудь! Ты слышишь, как ему больно! Пусти меня!
– Я не знаю, что сделать. Заклинание составлял Даниэль, я только скопировал его… Оно должно помочь.
Но мне не становилось лучше. Казалось тело горит изнутри. В памяти стали всплывать утраченные воспоминания о Кристине. И каждый утраченный фрагмент причинял мне такую боль, словно на меня лили раскаленный метал. К горлу подошел рвотный комок, и странная жижа вырвалась наружу.
– Кажется, ему сейчас станет лучше, – неуверенно сказал Филипп, он отпустил Кристину.
Она тут же бросилась ко мне и прижалась всем телом.
– Как ты? – спросила она меня.
– Уже лучше, – приподнимаясь на колени, выдохнул я, вытирая рот от рвоты рукой, – Что это только что было?
– Я снял с тебя заклятье, – восторженно воскликнул Филипп, – Поблагодари Даниэля, что он догадался дать мне заклинание, снимающее проклятье! Ну что, кто твой хозяин, хозяйка, помнишь ты Кристину?
– Помню, – ответил я, не смея двинуться.
Кристина от счастья рыдала у меня на спине, я ощутил, как намокла ее повязка на глазах и теплые слезы, просочившиеся сквозь нее, падали на мою спину.
– Все хорошо, – заботливо успокоил я ее, осторожно беря за руку, прижал к груди и начал гладить Кристину по ее пышным черным волосам.
Филипп недовольно фыркнул, глядя на нас с Кристиной и бросил в нас мою одежду. Я не стал ее ловить. Камзол и рубаха упали на пол.
– Одевайся, и не забудь сказать мне спасибо! Я тебя спас! Но все лавры пострадавшей стороне. Ничего необычного. Героев не замечают.
– Я куплю тебе мешок леденцов, – усмехнулся я, не желая отпускать Кристину от себя.
– Лучше два, я тебя от рабства спас.
– Если бы не клочок тряпки, никого бы ты не спас, – заметил я, зная талант Филиппа в заклинаниях, – Так что я куплю тебе один мешок леденцов и набор красок для Даниэля, отдам ему при встрече.
Гостиницу мы покинули, когда начало темнеть. Улицы опустели, торговые лавки закрылись, и стали походить на баррикады. В домах, сквозь окна стали появляться огни от свеч. Фонарщик вышел на улицу и начал зажигать фонари на главной улице города, на других улицах фонарей попросту не было, но это нас не пугало. Выходя из гостиницы, мы не забыли взять с собой небольшой свечной фонарь. Его нес Филипп, держа перед собой.
Мы шли, не опасаясь ночных разбойников и воров, не каждый осмелится напасть на слугу смерти, слишком много предрассудков на этот счет. Порой они бывают кстати.
По дороге в тюрьму, мы встретили один патруль стражи с факелами, командующий окинул нас подозрительным взглядом, и продолжил вести отряд дальше.
Тюрьма располагалась на окраине города, и была частью первой защитной стены, ночью ароматы, доносившиеся с внешней стороны стены, стали мягче, но дышать даже этим воздухом было сложно.
Освещение давали факелы, воткнутые в стену тюрьмы. И в кругу света, под стенами замка я заметил одного жнеца, он был довольно высоким и тощим, как фонарный столб. Второго я различил по тени, он сидел под стенами, погруженный в чтение.
– Эти смертные ужасны, как можно жить в такой вонище. Этот город, самый вонючий, из всех, которые мы с тобой посетили, – услышал я брезгливый голос высокого жнеца и узнал, так брюзжать мог только Рон. Из чего я сделал вывод, что второй жнец это – Оскар.
Нам приходилось встречаться с ними в землях неупокоенных на северном полюсе. Об Оскаре я не мог сказать ни чего плохого. Во многих вылазках Оскар вставал во главе отряда. Он умел повести за собой жнецов и усмирить своего вспыльчивого и острого на язык напарника.
Рон был редкой гнидой. Едкий и раздражительный. Чтобы не происходило, он всегда был недоволен. Поставь перед ним бочку с медом, он обязательно закинет туда ложку с дегтем, и будет возмущен качеством меда.
Я не знал, радоваться этой встрече или нет. На Оскара всегда можно было положиться, но вот Рон, та самая ложка дегтя. Более того у них с Филом была особая ненависть…
– Неудивительно, что тут так много неупокоенных! Как долго нам тут еще торчать? Почему мы должны ждать разрешения короля? Кто он такой, и кто мы?
Оскар его даже не слушал, он невозмутимо читал книгу, облизнул палец и перевернул страницу.
– Ты не представляешь, как меня раздражают эти глупцы! – продолжал изливаться Рон, – Костлявой больше делать нечего, кроме как защищать этих свиней, от самих себя, а они в свою очередь защищают покойников от нас. Идиоты! Сколько можно, мы целый день торчим под этими стенами, и нам не отдают неупокоенных!
– Доброй ночи, – поприветствовал я своих соплеменников, Оскар оторвался от чтения и поднялся.
– Зачем, – тихо простонал Фил, ладонью закрывая глаза.
– Доброй, – кратко ответил он, вежливо кивнув головой.
Оскар был одного роста со мной, круглолицый, с небольшими ровно подстриженными белыми усами и такой же ровной бородкой на подбородке. В одежде он, как всегда был строг, предпочитая цвета Смерти – все черное без излишеств и украшений.
– Не вижу в этой ночи ничего доброго, все кругом воняет дерьмом, мочой и навозом, – заворчал Рон, он обладал не только большим ростом, у него также было необычно вытянутое лицо и немного оттопыренные уши. В одежде он предпочитал роскошь – его камзол пестрил золотой вышивкой.
– Я смотрю, любитель сладостей, тоже тут, ночь становится ужасней и ужасней. Я слышал твоя корова Марта не ушла в небытие. Она тоже тут?
– Ее нет, – скрипнул зубами Фил, – Но я ей передам, как ты о ней отозвался, она будет рада услышать этот комплимент лично.
– А у самого кишка тонка ответить, – продолжил провоцировать Рон, кладя руку на пояс, где у него висело лезвие косы. Древка косы он лишился в схватке с одной неупокоенной ведьмой, она расщепила его, оставив лишь лезвие.
Фил отреагировал на этот выпад немедля, желая ответить силой обидчику, он снял косу и был готов ринуться в атаку, спас обстановку Оскар.
– Хватит! – приказал он, и вырвал лезвие из рук Рона, я в это время схватил Фила под локти.
– Калеб, пусти, дай мне укоротить его на полметра! – Фил попытался вырваться, но не смог.
Подобные стычки между Роном и Филом были не редкость, они начинались, всякий раз как эти двое пересекались. Главным провокатором всегда был Рон, чем ему не угодил мой напарник, я не знал и не лез в их дела.
– Тебе повезло, сладкоежка, – Рон забрал у Оскара свое оружие и вернул его на пояс, – как везет дуракам.
– Фил, лучше молчи, – предупредил я напарника, он скривил губу и пробубнил себе под нос.
– Если бы он сказал это тебе, ты бы не стал терпеть.
Настало долгожданное перемирие. Я смог начать разговор с Оскаром и рассказать ему о нашей цели прибытия в город и о происшествии в замке, опустив историю со своим свитком, который остался у колдуна.
О заклятии Оскар слышал. После гибели Боб-бо, Ильи, Петра и Ирис костлявая предупредила всех своих слуг об этой опасности. Возможно, сделай она это раньше, мы не потеряли четверых жнецов. Но на осуждение хозяйки, я не имел права.
– Значит в замке тоже неупокоенные, – произнес Оскар, задумчиво поглаживая бородку указательным пальцем, – Зачем они королю?
– Этого я не знаю, – ответил я, поглядывая на Рона и Фила, эти двое стояли вдали друг от друга. Рон прислонился к стене, и молча слушал нас с Оскаром, Фил присел недалеко от меня на землю и заедал свою обиду, – Но считаю, что колдун сможет рассказать нам обо всем.
– Конечно, станет он рассказывать тебе о планах короля, – вставил Рон своим противным голосом, – Ты должно быть глуп, раз так считаешь. И еще, я не собираюсь идти прямо в пасть к голодной собаке и становиться кормом. Может и вам не стоит доверять? Может вы оба под действием проклятья? Что если мы поверим вам, нас обратят в рабство, и вы не будете снимать проклятье? Оскар, разве я не прав?
Оскар продолжал гладить свою бородку и взглянул на меня, пронзая любопытным взглядом.
– Костлявая прислала нас зачистить тюрьму, но то, что ты говоришь наталкивает меня на плохие мысли. Я сообщу костлявой, – он развернул свой свиток, достал перо из кармана и написал в нем весть для костлявой, – Теперь если мы с Роном пропадем, Костлявая пришлет подмогу. Идем?
– Что?! – возмущенно воскликнул Рон, гневно сверкая глазами, – Оскар, я предлагаю разнести эту тюрьму и замок, чтобы камня на камне не осталось.
– Мы пойдем с Калебом – последнее слово осталось за Оскаром.
Мы вернулись в замок под утро, как только опустили мост, в этот раз нас пропустили без проблем, слуга провел нас в опочивальню колдуна.
Это была просторная комната, в центре стояла большая кровать, на ней вполне могло уместиться четыре человека, на столе стоял бочонок вина и золотой кубок. Сам маг был одет во вчерашний наряд, его вид говорил мне о том, что старик не спал ночь.
– Где вас шатало всю ночь?! – набросился он на нас, но прервался, увидев Рона и Оскара.
– Господин, – я поклонился, – Они не хотели идти.
Колдуну не потребовалось много времени, он вскинул руку и произнес заклинание, поразившее сразу двух жнецов. Я едва уловил блеск в слезе Смерти на его кольце.
– Прекрасно, король будет доволен, – Рамон самодовольно ухмыльнулся, усталость пропала с лица, он уселся на кровать, – Вы двое, помогите мне раздеться, – колдун обратился к нам.
Мы с Филом продолжили играть свою роль и помогли старику раздеться. Рона отправили за горячей водой, и он покорно принес ее и наполнил ей чугунную ванну, спрятанную за ширмой. Быть марионеткой ему даже шло. Он стал заметно молчаливей.
В то время пока колдун принимал ванну, я незаметно для остальных начертил два круга-ловушки в углу комнаты.
– Какая бессмысленная трата сил, – в комнату без стука вошел Бакл, он хромая присел возле стола и налил себе вина в кубок, из бочонка, стоящего на столе, – Эти жнецы могут гораздо больше, чем удовлетворять потребности старика.
– Кто тебе разрешил прийти ко мне в спальню?! – возмутился Рамон, к его бледному лицу прилила кровь, и он покраснел от возмущения.
– Забыл тебя спросить, если бы не я, где бы ты сейчас был? Явно не личным магистром короля. Витори тебя не жаловала. Забыл, как она едва не исключила тебя из ордена? И кто вступился за тебя?
По лицу Рамона стало понятно, что он не мог ничем парировать этот упрек, но неприязнь к одноногому тюремщику пересиливала всякую благодарность за спасение. Старик вылез из ванны и приказал подать ему халат.
– Ты ведь пришел не вина попить? Верно? – Рамон подсел за стол к Баклу достал из ниши стола хрустальный бокал и наполнил его.
– А почему бы и нет? Ты утащил себе отличное вино, старый хрен! – Бакл осушил кубок, налил из бочонка еще, отпил и вытер себе рот рукавом, – Слышал, что люди говорят в городе? Сама костлявая, в образе слепой девы, пришла в наш город в сопровождении двух жнецов.
– Месяц назад по городу ходил слух, что королевские курицы несут золотые яйца, однако от этого они не покрылись золотом, – раздраженно заметил Рамон, – Что-то еще или ты пришел поделиться со мной городскими сплетнями?
– Слух или нет, король обеспокоен нашим общим делом. Как оно продвигается?
– Туго, – скупо ответил Рамон и отведя взгляд, сделал глоток вина, – После последних событий, мне потребуется больше времени, чем я планировал.
– Король желает, чтобы ты ускорился и просит тебя не беспокоится о костлявой. Ее он берет на себя.
Рамон удивленно вскинул брови и даже усмехнулся уголком рта, но ничего не сказал. Мне же было не до смеха, все внутри перевернулось. Я понял, кого люди приняли за Смерть. Для Кристины это было очень плохо.
Бакл продолжал:
– Через месяц должна быть готова армия из двадцати отрядов с сотней мертвецов в каждом, которые не разносят мертвячку и пять десятков жнецов. Они нам потребуются, чтобы уничтожать вражеских неупокоенных.
– Женщина носит ребенка девять месяцев, раньше рождаются только мертвые или больные дети, – строго ответил Рамон, – Передай это королю, он может четвертовать меня или сделать мертвецом, но я обозначил свои сроки, – Рамон умолк, чтобы сделать пару глотков вина, – Королю придется подождать или он получит армию покойников, которые уничтожат все живое.
– Через неделю день рождение короля, и он пригласил именитых гостей с других королевств, в том числе и представителей ордена паука и гостей с крайнего севера. Ему необходима хотя бы сотня неупокоенных и десяток жнецов. Он желает удивить всех гостей, особенно орден. Ты же знаешь, какого его положение после гибели Витори.
– Если он хочет получить уважение ордена, то ему нужно раскрыть секрет камней или поймать Томаса. Он знает, как это сделать? Только тогда высшие маги, выбранные Витори, возможно, увидят в нем что-то пригодное для ордена, – зло усмехнулся Рамон, – Орден не удивишь мертвецами и подчиненными жнецами. К тому же если не будет камней – не будет и жнецов. У нас попросту не хватит сил наложить на них проклятье. Разве король этого не понимает?
– А если король и убьет смерть на дне рожденье, – Бакл с едкой усмешкой покосился на нас с Филиппом, как бы говоря нам:
«я знаю, что девушка с вами – смертная. Она поплатится за все, что из-за нее произошло в замке Витори»
Бакл допил вино и долил еще, после чего добавил:
– Король хочет, чтобы орден Паука поддерживал его власть. А для этого ему нужна хотя бы сотня неупокоенных и десяток жнецов. Этого хватит, чтобы заслужить уважение ордена и заставить боятся соседей. Четыре жнеца у тебя есть, тюрьма и подвал забиты мертвецами, нужно только сделать так, чтобы они не разносили заразу. Что для тебя проблема?
– Проблема в том, что король слишком много хочет и мало дает. Я слишком стар для всего этого. Мне нужны опытные волшебники, такие как Томас, а не недоучки, которых он мне дал. Двое из них подыхают в подвале от мертвячки. Мне нужен кто-то способный! Например, Нидли и моя дочь, которая сбежала, – Рамон сжал бокал, словно хотел его раздавить, но в старой руке не осталось сил, чтобы на стекле появилась хотя бы трещина, – У меня болит голова, постоянно жжет в груди, я ничего не могу сделать с собой! Заклинание Витори больше не дает того эффекта, которое было раньше! Я старею и теряю силы! Мне нужна хотя бы моя дочь!
– Я не понимаю тебя, – пожал плечами Бакл, снова наливая себе вина, – Ты убиваешься по дочери или ты так слаб, что ничего не можешь сделать без нее?
Рамон не ответил на вопрос собеседника, вместо этого он обрушил весь свой гнев на него, накопившийся за время разговора:
– Если бы кто-то не позволил Нидли удрать с книгой, все было бы иначе! В том, что произошло виноват ты!
– А при чем тут я? Я старый калека-тюремщик. Кто же знал, что этот жнец решит отрубить графине голову, – пожал плечами Бакл, его стало заметно пошатывать, при том, что он сидел на стуле, – Виноват этот выскочка Томас. Я уверен, он мог защитить графиню.
– Томас пусть и выскочка, но мозгов у него было побольше твоего. Он был любимцем графини, и моя дочь его любила. Будь проклят этот Томас! Он наверняка запудрил мозги моей дочери!
Бакл молчаливо пожал плечами, не сводя пьяного взгляда с Рамона.
– Ты поосторожней, – Бакл погрозил пальцем, – Если кто-то узнает, что твоя дочь спуталась с Томасом ее – убьют. По секрету скажу, – Бакл поддался вперед и Рамон поморщился, – Я слышал, что орден обвиняет его в измене. Говорят, он украл все слезы Смерти из замка Витори.
Бакл сделал несколько больших глотков допил остатки вина, потряс бочонок, убедившись, что все выпито, поднялся, покачиваясь.
– Сосредоточься на работе и сделай к тому сроку, к которому сказал король. И не думай о дочери. Я думаю, с ней все хорошо.
Рамон не стал спорить, он устало вздохнул и махнул рукой, подошел к двери и открыл ее, чтобы выпроводить надоевшего ему собеседника, но тот не торопился.
– Что-то еще? – в голосе волшебника звучали ноты раздражения
– Хотел тебя преду..предупре, – Бакл начал запинаться, облизал губы, сделал большой вдох и договорил, – предупредить, по городу ходит слух, что сама смерть в образе слепой девы явилась в город в сопровождении двух жнецов.
– Ты мне уже об этом сказал, – разозлился Рамон.
– А сказал, что король с ней разберется?
Рамон терпеливо кивнул. Бакл поднес палец к губам, обозначая этим жестом секретность, всего, что он сейчас скажет, подошел к двери и завис и упал на каменный пол, попробовал подняться, плюнул на пол и лег спать, там, где и упал. Филипп едва сдержал смех.
– Мерзкая свинья, – с омерзением произнес Рамон и пнул ногой спящего Бакла.
Рамон повернулся к Рону:
– Унеси его в его покои, пятая комната слева от моей двери, и сходи на кухню принеси мне сыра и хлеба, – приказал он ему, потирая виски.
Когда в комнате не осталось никого кроме меня, Филиппа и Оскара, старик подошел к окну и прислонил лоб к прохладному витражу.
– Господин, что случилось? – Оскар подошел к колдуну и остановился на почтительном расстоянии.
– Случилось то, что я стар и ничего не могу с этим поделать, заклятие Витори перестало работать на мне, я старею! А еще это проклятое задание короля! Нидли, единственный, кто мог помочь мне, но он предал орден и сбежал с книгой! Даже Камелия, родная дочь увязалась за предателем Томасом и пропала!
Услышав имя, мне даже стало немного жаль старого колдуна. Камелии не суждено было вернуться домой. Филипп же с трудом удержал злорадную ухмылку.
– Она хотела собрать души неупокоенных в деревнях, прежде, чем жнецы уничтожили их, – с горькой печалью в голосе закончил Рамон, – Глупая девчонка…
– Разве это возможно? – спросил я, приближаясь к колдуну.
Рамон горько усмехнулся и посмотрел на кольцо у себя на пальце:
– Возможно, этот камень слеза Смерти, крадет души людей, которые дотронутся до них. И чем сильнее была душа, тем больше сил даст камень.
Я взглянул на Филиппа и по его виду я понял, что он думает о том же, о чем и я.
– Господин, но как же бездушные? – озвучил я волнующий нас обоих вопрос.
– С чего тебя вдруг волнует эта тема, жнец? – Рамон смерил меня подозрительным взглядом.
– Потому, что это важно. Бездушные опасны для всех живых существ, они уничтожают все живое на своем пути, поглощают души и создают себе подобных.
– Глупый жнец, их можно сжечь! На крайний случай, если не успел сжечь, есть вы.
Я заметил, как Фил поник, он едва сдержал себя, чтобы не сказать, насколько глуп смертный.
– Сжигать бездушных большая ошибка, господин, только жнец может уничтожить бездушного, – даже на лице Оскара, подчиненного воле колдуна, появилась тревога, – Вы должны знать, что пепел бездушного так же опасен, как и он сам.
– Ты говоришь глупости, если бы была опасность, мы бы давно о ней узнали.
– Пепел опасен не сразу, ему нужно время, чтобы собраться и чем больше было уничтожено бездушных, тем опасней пепел, – пояснил я, представляя себе масштаб скорой проблемы.
– Ты первый жнец, который об этом говорит, почему другие молчали? – Рамон подошел ко мне, так, что я ощутил запах из его рта, – Что с тобой не так, – он схватил меня за подбородок и приблизил мое лицо к своему лицу, – Твоя печать снова цела, – задумчиво произнес он, смотря в мои глаза, – Почему?
– Ты, подойди ко мне, – велел он Оскару, и так же взял его за подбородок и заглянул в огненные глаза, – С тобой все в порядке, на тебе моя печать. Подойди ты, – приказал он Филиппу.
Филипп запаниковал и не нашел ничего лучше, чем снять косу и начать раскручивать ее.
Поднялся сильный ветер, закрутивший все вещи в небольшом смерче. В это мгновение глаза Оскара вспыхнули, он снял косу и движением руки откинул Филиппа к стене. Я успел переместиться, обхватил Оскара, и переместился вместе с ним к ловушке, куда бросил его.
– Почему проклятье на тебя не действует! – в замешательстве воскликнул Рамон, он выпрямил руку с кольцом и еще раз произнес заклятье. Кольцо блеснуло яркой искрой, но ничего не случилось.
Я переместился к колдуну, заломил ему руку и закрыл рот ладонью.
– Бесполезно, – сказал я, снимая кольцо с его пальца, – больше ты не подчинишь себе ни одного жнеца, – с этими словами я раздавил каблуком камень.
Оскар тут же пришел в себя, он прекрасно помнил, что произошло с ним и что он делал. Я передал колдуна Филиппу и разрушил ловушку.
Оскар тут же присел, сжимая кулаки и сдерживая дрожь во всем теле, он посмотрел на меня и первое, что он спросил было:
– Теперь ты сможешь наложить печать?
Я кивнул, но предупредил, что будет больно. Пока я чертил печать на спине Оскара в комнату ворвался Рон. Он был зол и вынес дверь ногой, его взбесило, что его использовали как прислугу.
– Что с ним будем делать? – спросил Фил, взглядом указывая на колдуна, которого мы туго скрутили в простыню и крепко заткнули рот лоскутом одежды.
– Его нужно будет спрятать, – сказал Оскар, держась за живот. Его мутило после снятия проклятья, – Но для начала я хотел бы с ним поговорить.
– Для начала я хочу у него кое-что узнать, – сказал я, подходя к волшебнику, – Попробуешь позвать на помощь или сотворить заклятье и очень сильно пожалеешь. Ты все понял?
Рамон презрительно усмехнулся глазами, но без уверток спокойно ответил на мой единственный вопрос. Меня интересовало место, куда колдун спрятал мой свиток. Забрав свиток из деревянной шкатулки, я хотел уйти в город. Меня волновала судьба Кристины. Люди приняли ее за костлявую, а король, с подачи Бакла, хотел уничтожить ее. Моей Кристине грозила самая настоящая беда. Я не мог допустить этого.
– Калеб, ты куда? – остановил меня Оскар, он сел напротив Рамона и собирался его допросить.
– Мне нужно в город, – уклончиво ответил я.
– Город может подождать. Ты слышал слова смертных? Король собирает армию мертвых. Мы обязаны этому помешать, – он отвернулся от меня, обращая все внимание на Рамона, – Для чего вам все это?
– Глупый жнец, ради силы, власти и богатства, вечной жизни, вечной молодости. Витори хотела стать богиней, король хочет править миром, – Рамон устало усмехнулся.
Я даже усмехнулся словам колдуна. Графиня и король отлично подходили друг другу, к счастью, планам графини уже не суждено было сбыться.
– Миром, состоящим из покойников? Так себе затея, – подметил Фил, усаживаясь на широкий подоконник, его позабавили слова колдуна.
– Что в этом плохого? Мертвецам не нужна пища, не нужен сон, им ничего не нужно, они прекрасная рабочая сила для господ, – Рамон говорил очень легко, с полной верой в свои убеждениях, как говорит проповедник, желающий обратить в свою веру неверующего.
– Значит король хочет создать идеальный мир для господ? – уточник Оскар, но отвлекся на Рона. Его напарник стоял на коленях и обнимал вазу, срыгивая туда зеленую жижу. Каким бы гадом не был Рон, мне стало его жаль, избавление от заклятия проходило для него болезненно.
– Когда же это закончится, – простонал напарник, лицо исказилось от мучительной боли, к которой он не привык, а глаза полыхали от злобы.
– Когда из тебя выйдет все дерьмо, – сказал Филипп, злорадно ухмыляясь. Было видно, как он получает удовольствие от мучений Рона.
– Ты уверен, что правильно снял проклятье? – спросил меня Оскар, в тот момент, когда я вновь хотел выйти из комнаты.
– Я уверен, – бросил я ему, остановившись возле двери. Мне оставалось только открыть дверь и уйти.
– Ты куда? – Оскар нахмурил брови и пронзил меня своим взглядом, требуя развернутого ответа.
– Мне нужно в город, – повторил я то, что говорил ему недавно, – Вы справитесь без меня. С вами останется Фил.
Оскар достал свиток, сияющий точно золотой слиток на солнце, и раскрыл его.
– Тут около сотни имен. Вдвоем мы не справимся. Рон останется со смертным. Ты нам нужен тут.
– Хорошо, я останусь – с неохотой согласился я, – Мы с тобой вдвоем сможем управится с этими мертвецами, а Фил идет в город.
– Я тебя не понимаю! Зачем тебе нужно идти в город? Что может быть важнее того, что творится в этом замке? – удивился Оскар, он завязал рот колдуну тряпкой и подошел к столу, за которым недавно распивал Бакл, -Разве не уничтожение мертвых наша задача? – он снова пристально посмотрел на меня, требуя ответа. – Ты что-то не договариваешь, уверенно добавил он.
Я выдержал его взгляд, но не ответил, а точнее не хотел отвечать ему. Но возразить мне было нечего. Оскар был прав, моя первоочередная задача была в том, чтобы уничтожить мертвых. Но меня куда больше волновала Кристина. Я боялся, что из-за проклятого Бакла ее жизнь могла находиться в опасности. Я не мог допустить, чтобы с ней что-то случилось снова. И не мог рассказать истиной причины моего рвения, поскольку знал отношение Оскара к таким жнецам, как я. Лгать Оскару бесполезно, он каким-то необъяснимым никому способом, всегда чувствовал ложь.
– Просто мне нужно в город. Это важно, поверь. Я понимаю сложность ситуации, и я готов остаться, но тогда пусть идет Фил. Выбирай либо он, либо я.
– Я не собираюсь выбирать. Мне не понятна твоя позиция, что может быть важнее, чем того что происходит в этом замке, объясни мне в чем причина?! – в спокойных глазах Оскара невозможно было не заметить огни подозрения, но тут он внезапно обратился к Филиппу, – Ты знаешь в чем причина?
Филипп вздрогнул от неожиданности и даже не задумываясь, почему я уходил от прямого ответа, рассказал о Кристине. Я тяжело вздохнул и посмотрел на напарника с укором.
Новость настолько поразила Рона, что он перестал корчится от боли, и начал смотреть то на меня, то на Филиппа с видом голодной собаки, которой только, что бросили долгожданную кость. Его едва не расперло от злорадства и восторга.
Оскар изменился в лице, он как-то сник, даже перестал задумчиво гладить свою бородку большим пальцем руки, точно узнал весть о гибели друга, и присел за стол.
Короткую паузу разрушил Рон, который не мог больше себя сдерживать:
– Как же это иронично, не находишь, Фил? Самая худшая печать и она досталась твоему напарнику! Удивительно, что тебя это не беспокоит, учитывая судьбу…
– Рон, прекратил немедленно, – резко перебил напарника Оскар, красные, огненные искры с гневом вылетели у него из глаз.
– Я бы на месте Филиппа сжег его свиток, сразу как узнал, – огрызнулся Рон, не обращая внимания на слова напарника.
– Очень плохо, что на тебе эта печать. Жаль потерять тебя. Ты был хорошим жнецом и всегда верно служил Смерти, – начал Оскар, точно решил похоронить меня, говоря он смотрел на меня, как люди смотрят на убогих нищих, выпрашивающих милостыню, с жалостью, смешанной с отвращением, – Как давно ты связан со смертной?
– Дольше, чем ты можешь предположить, – сверкнув глазами, ответил я с вызовом, – Мы с тобой уже пересекались на севере и не один раз, за последние десять лет и ни разу моя печать не мешала нам.
– Но не сейчас, – ус Оскара грустно дернулся, он дотронулся до виска несколькими пальцами, как бы поддерживая голову, – Я прекрасно слышал разговор Бакла и теперь понимаю, что тебя волнует больше, чем мертвые в замке. Ты боишься за жизнь смертной, – он пристально посмотрел на меня.
– Значит ты прекрасно понимаешь, что будет если с ней что-то случится, – ответил я, выдерживая его взгляд.
– Я так же понимаю, что случится со всем миром, если король создаст армию неупокоенных. Я понимаю, что в подвале нас ожидает около сотни мертвецов, а по замку ходят сторонники короля, которые не будут рады, если мы начнем уничтожать неупокоенных, – Оскар возмущенно разжал пальцы руки в воздухе, которой недавно держал голову, – Но кому я это объясняю? Жнецу, который, принял чувства другого человека за свои и ценит жизнь одной смертной выше тысячи жизней.
– Я спрячу Кристину и вернусь. Король начинает войну не завтра, – возразил я, – Мне нужно чуть меньше дня…
– А если уже поздно? – Оскар пронзил меня своим цепким взглядом.
– Если уже поздно, я лично убью короля или того, кто это сделал, но для начала я помогу тебе, – ответил я и вышел вон даже не потрудившись закрыть дверь.
Уходя, я расслышал противный голос Рона:
– К чему ты вел этот разговор? Думал, он выберет иной путь? С ним все ясно он и Рита одного поля ягоды.
– Филипп, ты куда? – удивленно спросил Оскар, игнорируя напарника.
Я остановился, чтобы дослушать.
– Я с ним. Я конечно понимаю, что это чувства, навязанные мне смертным, но в комнате, где осталась Кристина, мои сладости, боюсь, как бы с ними ничего случилось. Я бы хотел спрятать их понадежнее.
– Я тебя понял, – с досадой сказал Оскар, не оценив сарказм напарника. – смотри не повтори судьбу…
Фил не дослушал, он вышел ко мне и закрыл дверь.
– Ну, что? Идем в город, – расплываясь в дружеской улыбке и широко расставив руки сказал мой напарник.
Я не сказал ему, но был рад тому, что мой напарник не оставил меня. Если с Кристиной что-то случилось, он, наверное, единственный, кто сможет вразумить меня, хотя бы на время.
