Александр Зиборов
Сокровище Потерянного Мира
Уже в следующую минуту мне уже стало ни до чего дело – я словно бы нежился под тёплым солнышком на песочке приморского пляжа в «бархатный сезон». Мне даже показалось, что неподалёку плещется море, реют чайки, шуршат листвой зонтичные пальмы.
Не знаю, сколько времени мы простояли так.
Первым опомнился Ведун, с усилием выдавив из себя:
– Наверное, хватит. Хорошего понемножку. Алексей, пожалуйста, верните цветок в бокс.
Мне очень не хотелось делать этого, но я послушался. Превозмогая себя, наложил сверху крышку, надавил на неё и постепенно наваждение спало. Странно, что свечение воздуха в комнате какое-то время сохранялось. Оно прекратились лишь через несколько минут.
Не сговариваясь, мы с Ведуном вышли на улицу. Присели на лавочку.
Некоторое время сидели молча.
Ведун покачал головой:
– Удивительная штучка. Никогда не видел ничего такого. Ощущения были несказанно хорошими, я словно бы вернулся в безоблачное детство, когда весь мир был новым, неизведанным, всё было интересно, а мама с папой обеспечивали безопасность и комфорт. Чувствовал, что у вас были схожие ощущения. – Задумался на несколько секунд, а затем задумчиво произнёс. – Знать бы, на что он годен? Наверное, способен на очень многое. Но на что именно?
– Никто этого не знает, – заявил я. – Я не успел вам рассказать, но я по профессии – специалист по Потерянному Миру. Работал в фирме консультантом. Правда, знания имел преимущественно теоретические. В Потерянном Мире провёл в общей сложности всего месяца полтора. Пару вылазок сделал с напарником, а потом решил сделать самостоятельную ходку в одиночку. Понимаете, хотелось проверить себя. Мой напарник до этого обычно один ходил в Потерянный Мир.
– А как его зовут?
– В Потерянном Мире он известен как Федот.
– Слышал о нём пару лет назад от одного стрельца. Я его тогда у сонного дерева отбил, как вас, и долго лечил. Он оказался в худшем состоянии, чем вы. Едва оклемался. Отозвался о Федоте неплохо. Немного завидовал его удаче. Но был уверен, что его одинокие хождения по Потерянному Миру кончатся плохо. Оказался неправ. Это радует.
– Последние две вылазки он был не один, а со мной…
– Так я рассказываю про более давнее время… Мы с вами говорили про «огненный цветок»? – напомнил Ведун. – Что вы о нём знаете? Вы же специалист, как сами сказали.
– Практически ничего. И не только один я ничего не знаю, вообще никто. Я изучил чуть ли не всё, что о нём известно. Многие авторитеты сомневаются в существовании «огненного цветка». О его свойствах и качествах ничего достоверно не говорится. Ходит слух – только слух, не более – что один «огненный цветок» был найден и продан неизвестным стрельцом куда-то за рубеж.
– Куда именно?
– Назывались предполагаемые страны – Китай, США, Израиль, ЮАР, Англия…
– Значит, Дмитрий добыл второй «огненный цветок». А где именно и как?
– Он ничего не сказал. Не успел. Я же вам сказал, что тогда не понял, что речь идёт именно об «огненной цветке». Он же его сначала именовал аленьким цветочком.
– Нужно серьёзно обдумать, с чем мы имели дело, – заключил Ведун. – Цветочек удивительный.
Я сделал согласный кивок головой.
– Заметили, что от света этого чуда не было теней?
– Да, – снова кивнул я. – А ещё обратил внимание, что этого свечения больше было около вас. Преимущественно с левой стороны.
– Это так? – посмотрел на меня ясными серыми глазами Ведун. – А я подумал, что мне это лишь кажется. А потом перестал обо всём постороннем думать. Застыл в блаженной истоме. Давно не испытывал такого умиротворения.
– У меня было точно такое же состояние, – признался я. – Просто утонул в сплошном удовольствии.
Дело шло к вечеру. С юго-востока дул приятный тёплый воздух.
Глава 20. Коварный «брызгун»
На следующий день я встал в отличном настроении. Во мне всё словно пело от ощущения своего здоровья, силы и энергии. Вспомнил шутку Андрея про схожее ощущение у него, он тогда сказал, что готов с голыми руками кинуться на бульдозер. Я сейчас был готов совершить и такое. Жаль, бульдозеров нет под рукой, а то бы я им показал!..
Губа под повязкой не болела. Я провёл по ране пальцами и к своему немалому изумлению не обнаружил её. Поверить себе не мог.
Тут же бросился к зеркалу, сорвав повязку с головы: от удара когтём раптора не осталось ни малейшего следа. Губа имела совершенно обычный вид, как до ранения, зажила полностью. Вот это да!
Ликуя внутри и с трудом останавливая желание кричать «Ура!», вышел из комнаты, поискал Ведуна. Нашёл его на улице, где он усердно колол дрова.
Остановил свой порыв энтузиазма, сначала поздоровался, а потом рассказал ему о своём открытии.
Ведун остановился, глядя на моё лицо. Удивлённо покачал головой:
– Глазам не верю, зажило так, словно ничего и не было. Просто чудо из чудес! Нужно сказать за это «спасибо» вашему «огненному цветку». Кстати, и моё самочувствие заметно улучшилось. Раньше колка дров была для меня тяжёлым занятием, а сейчас управляюсь вполне нормально. Вчера у меня имелись кой-какие догадки на сей счёт, но я боялся верить своим ощущениям. Теперь вижу, что они оказались верны. Возможно, у «огненного цветка» имеются и другие свойства, но оздоровлять он способен, это несомненно. Ему цены нет, истинное сокровище! Да все богатства мира можно отдать за него! За своё здоровье! Здоровый нищий счастливее больного короля. Это древняя мудрость.
Я потёр щёку:
– Зарос щетиной, свыше двух суток не брился из-за раны.
– А я почему с бородой хожу? У меня же почти вся левая сторона тела, вместе со щекой, была изуродована после того, как угодил в «брызгун», – признался Ведун. – Только на самый край ступил левой ногой, снизу он и окатил меня струями жуткой смеси кислот, в сравнении с которой любая другая из нам известных выглядит безобидной водичкой. В некоторых местах до костей проело тело. Особенно пострадала левая нога. Как оклемался, сам не знаю. Чудом выжил, не одни сутки провалялся неподалёку от брызгуна, пока не дополз до канавы с водой, которая там собралась после последнего дождя. Местами полз, а местами перекатывался. Потом не один день провёл около воды. Пока вместо неё не осталась лужица грязной тухлятины. Даже я в таком состоянии пить не смог. Пролежал сутки, а потом поднялся и пополз на четвереньках… Не знаю, как долго это было…
Помню, срезал ножом палку с сучком в верхней части, чтобы можно было опираться на неё при ходьбе… Добрёл до речушки с пенным потоком жутких вонючих вод. Глядеть было страшно, и мне пить расхотелось, несмотря на то, что я буквально умирал от жажды… Повалился наземь в беспамятстве… Проснулся от холода и страшного ливня… Обвёл пространство вокруг глазами и увидел, что моя голова лежит в лопухах. Я срезал огромный лист одного из них, расправил и держал над лицом вроде зонтика и так, чтобы дождинки собирались на нём и текли мне в рот… Не поверите, этот лист лопуха мне казался несусветной тяжестью, я ощущал себя мифическим атлантом, держащим Землю. Мне сие удавалось последними усилиями… Зато я напился, жажда прошла. Начало трясти от холода. Тогда я перебрался под молодой самшит, сел, прислонившись к нему спиной, обхватил себя руками, стараясь согреться. Лист лопуха не бросил, ноги им укрыл. Сидел и трясся от холода, твердя про себя: «Не сдамся! Не замёрзну! Буду жить!» Это стало моей постоянной мантрой, внушением, молитвой…
– Представляю, что вы пережили. Такое и врагу не пожалеешь, – посочувствовал я. – А что было дальше?
– Представляете, окончился дождь, выглянуло солнце, стало теплее, и я почувствовал себя немного легче. Огляделся, раны на мне уже подсохли, почти не кровоточили. Я сумел встать и пойти дальше, опираясь на палку. Удивительно, что я, наверное, с неделю пробыл практически в беспомощном состоянии, но ни один хищник меня не тронул, я вообще таковых не видел.
– Да, удивительное дело, – согласился я. – Но это – Потерянный Мир, в нём всякое может быть, даже самое невероятное.
– А позже наткнулся на останки какого-то стрельца, только что убитого пещерным медведем. Он лежал, словно живой, с белым-белым лицом, глядя в небо ничего не видящими серыми глазами. Каюсь, я взял у него большую часть того, что нашёл. Вплоть до комбинезона и обуви, от моей одежды к тому времени остались клочья и ошмётки, и я страшно мёрз. Забрал оружие и часть припасов, остальное упрятал в колючем кустарнике. Взвалил рюкзак и побрёл дальше, шатаясь под его тяжестью. Несколько раз падал. Один раз после такого случая улёгся совсем без сил, но слышу шаги. Едва повернул голову, словно ставшую по весу свинцовой, и увидел истукана. Автомат находился под рукой, но у меня не было сил даже просто поднять его… Подумал, что настал мой последний час…
– Но вы же спаслись тогда! Как?!
– Ни ногой, ни рукой не мог двинуть. Только мыслишки шевелились. Я проник в его мысли. Истукан хотел задушить меня, отобрать автомат, а затем палить из него во всё, что шевелится… Я спросил его, мысленно: а зачем тебе этот автомат? Не очень он тебе и нужен. Иди себе дальше, там много других автоматов, куда лучших…
– И?..
– И истукан ушёл. Послушно прошагал мимо меня, начисто потеряв интерес ко мне и моему автомату.
– И после этого вы так с ними разговариваете? Ну, со зверьми, с хищниками?
– Да. И не только с истуканами, обычно подобным образом или несколько иначе удаётся «побеседовать» и с другими.
– А куда вы пошли после этой встречи с истукан?
– Отдохнул, встал, приободрился, ведь я чудом избежал смерти. Сил будто бы прибавилось. Рюкзак уже казался менее тяжёлым. И я прибрёл сюда. Избу эту увидел, – Ведун кивнул на дом, около которого мы сидели на скамейке. – Подошёл я к ней с другой сторону, там в лощине родник пробивается с удивительно чистой водой. Она даже кажется сладкой. Напился всласть! Двинулся к дому, и ещё на полдороге почувствовал мысли тех, кто в нём тогда обитал. Они заметили меня через окна и готовились принять по-свойски. Стая гиен здесь тогда жила. Аж одиннадцать особей…
– И как вы от них избавились?
– Одна ринулась на меня, глупая была и сильно голодная. У меня хватило сил нажать на курок автомата – очередь прошла от сердца к центру живота. Она сразу померла. Остальные поняли, что я весьма опасный соперник. Я вступил с ними в мысленный разговор: мол, это мой дом… Соврал, конечно, не был он тогда ещё моим. Но я так сказал, имея в виду, что дом человеческий, пусть они уходят… Убедил, что со мной связываться опасно, а мир огромен, в нём немало и других неплохих местечек. Пусть поищут, найдут не хуже…
– И они ушли?
– Да. Если бы все разом кинулись на меня, то могли бы и одолеть. Но ушли мирно, даже не ворчали. А я стал жить здесь, поживать, как говорится в сказках, и добра наживать. Конечно, я многое тут со временем изменил: избу починил, лужок расширил, избавился от неприятных трав, какие-то добавил. Некоторые деревья вокруг посадил, чтобы были мне вместо стены, а между ними кусты ежевики, они заполняют все промежутки между ними, только с одной стороны можно сюда пройти. Да и там я заготовил для непрошенных гостей сюрпризы.
– Теперь ваш дом – стал вашей крепостью.
– Это точно, – добродушно хмыкнул Ведун. – Да и в других местах вокруг моей усадьбы за деревьями меня не только одна ежевика охраняет, там появляются аномалии, и обычно я их не удаляю и не гашу…
– Вы их гасить умеете? Как?!
– По-разному. К каждой аномалии нужен свой подход. «Пекун» исчезает, как бы перегорает, ежели в неё бросить «пустышку». «Вертушка» много энергии тратит на свои включения, потому её можно обессилить до полного исчезновениями бросанием мелких предметов – камушков, палочек и тому подобного, если их бросать в неё два-три часа, не давая ей восстанавливаться, набираться сил. Понимаете, «вертушка» как бы усваивает массу своих жертв, словно питается ими, но если её заставляет активизироваться совсем малое, не компенсирующее затраченных усилий, то она как бы умирает словно от голода… Против «брызгуна» нет лучшего средства, чем «мёртвая вода». Для этого и собираю её. Ежели где-то примечу «брызгуна», то сразу же уничтожаю его.
– Получается, вроде вашей мести за свои раны.
– Пожалуй, это так, – согласился Ведун. – Как увижу «брызгун», так вспомню, что со мной их собрат учинил. Простить не могу.
– Правильно, – поддержал я Ведуна, – и другой человек потом не угодит в «брызгун».
– Да, это так.
Ведун посмотрел на свои наручные часы и воскликнул:
– А мы с вами засиделись, уже впору не завтрак, а обед готовить!
– Давайте я дрова поколю?
– Колите, мил-человек, ежели охота. Вообще-то, я уже достаточно их наколол, на готовку завтрака хватит, но они позже нам пригодятся. Да и потренируетесь, примените силу богатырскую. Вижу, она в вас просто кипит после вчерашнего сеанса с «огненным цветком».
– Наверное, следует его повторить. Что вы думаете на сей счёт?
– В любом случае не помешает. После завтрака этим и займёмся… А сейчас я предлагаю вам вместо рубки дров баньку принять.
– Баню?
– Ну, таковой её можно назвать лишь с небольшой натяжкой. Называю банькой для краткости и по сути – моюсь в ней.
Я с радостью согласился, ведь баня – поэзия русского быта. Давно в ней не был.
Ведун пошёл за мылом и полотенцем, а я тем временем взял бритву. Затем он повёл меня к низенькому сарайчику, сделанного из чего попало. Я догадался, что материал собран в округе на свалках. В землю были вкопаны столбы чуть выше меня, к ним по бокам в три ряда – сверху, посередине и внизу – приколочены доски, к которым в свою очередь прибиты большими гвоздями листы фанеры разнообразного размера. Некоторые крепились встык, а другие внахлёст. Видимо, хозяин не имел возможности отпилить ненужную часть и подогнать к уже имеющимся листам. Сбоку оказалась небольшая дверь со стеклом в верхней части.
Внутри строения я увидел две бочки. Одна поменьше располагалась справа в углу, а другая стояла на огромных валунах на противоположной стороне. Она находилась наполовину внутри помещения и примерно на столько же наружу.
Ведун объяснил:
– С внешней стороны эта бочка нагревается, а вместе с ней и вода. Во второй бочке холодная вода. От родника провёл сюда трубу. Наклон почвы способствует самотёку воды в ней, потому даже насос не требуется.
– И чем же она греется?
– «Пекуном».
Видя недоумение на моём лице, Ведун пояснил:
– Он маленьким был. Дал себя уговорить, и я перенёс его сюда.
– И приспособили для бани?
– Да. Но не сразу. Он прожигал металлы, асбест и даже камни.
– А как с этой бочкой? Он же её явно не прожигает?
– Не прожигает. Я долгое время экспериментировал. Ничего не получалось. Вышел из себя – что у меня крайне редко случается – и в сердцах воскликнул: «Да сколько же ты будешь издеваться надо мной? Хватит, остановись!»
– И он вас послушался?
– Я сам несказанно удивился, когда убедился в этом. Бочку он уже не тронул. Греет исправно. Даже когда она пустой остаётся, без воды, тогда «пекун» умеряет свой пыл, как бы затихает, а мог бы расплавить в момент. Когда же попросишь, так он снова начинает жарить. Пока мы с вами шли сюда, я попросил «пекуна» оказать нам любезность, побаловать банькой. – Ведун коснулся бочки. – Вода чуть тёплая, но пока разденетесь, то будет в самый раз. У «пекуна» с этим быстро. Не сомневайтесь, проверено мною многократно. Купайтесь, а я готовкой перекуса займусь.
Ведун повесил полотенце на один из крючков в левом углу, частично отгороженном от прочего пространства вертикальным листом окрашенной фанеры шириной почти метр. Передал мне мыло и ушёл.
Я разделся. С мылом подошёл к уже горячей бочке. Рядом находился полок с приступком. Тут же был таз и ковш, березовый веник.
Сначала я вымыл голову и побрился, радуясь безукоризненной гладкости лица и отсутствию раны. Пришёл в восторг. Вспомнил Олесю, теперь можно встречаться с ней без опаски, даже шрама нет.
Тем временем вода в бочке начала прямо кипеть. Принялся плескать кипяток на камни и оказался в плотных клубах пара. Пустил в ход веник.
Скоро почувствовал, что слишком уж жарко. Приоткрыл дверь, выпуская пар.
Посидел, отдышался, а затем принялся не спеша вытираться полотенцем и одеваться.
Давно не испытывал столь хорошего чувства. Вспомнил пословицу: «Который день паришься, тот день не старишься».
Поблагодарил «пекуна»: «Спасибо, милый, за баньку! Поумерь свой пыл. Отдыхай!»
Надеюсь, он понял мои слова.
Направляясь к дому, размышлял, как же мне отблагодарить Ведуна за спасения от пут дерева-кровососа? А ещё и за столь любезный приём и великолепную баньку? Все слова и способы казались мне недостаточными, а ничего иного придумать не мог, как ни старался.
Стол был уже накрыт и хозяин ожидал меня. Он спросил:
– О боже! Я не подумал, что вы же баньку принимаете и приготовил окрошку на холодном квасе. Только сейчас спохватился, когда уже поздно было что-либо менять. Не простудитесь?
Я заверил его:
– Нет, не простужусь. Не бойтесь. А что, у вас есть погреб?
– Имеется. Но этот квас из холодильника.
– Как, у вас холодильник работает? Неужели есть электричество?! – я вспомнил, что на кухне действительно видел большой холодильник, но думал, что он просто так стоит, используется как шкаф для продуктов.
– Электричества нет, но голь на выдумку хитра, – улыбнулся Ведун. – Наткнулся однажды я на «студень». Вы должны знать, что температура внутри него близка к абсолютному нулю. Даже в метре от него холод арктический. Поговорил со «студнем», отобрал частичку – с десяток ложек. Предварительно надел на руки варежки, черпал керамической ложкой и складывал в обычную столовую тарелку. Страшно замёрз. Долго согревался, пока не понёс к своему дому. Десятка два раз в пути останавливался: окоченевшими руками махал, дул на них, разминал, чтобы отошли. А день тогда солнечный был.
– Принесли «студень» и залили в холодильник вместо фреона или холодильной жидкости?
– Даже и не пробовал. Бесполезно, не удалось бы в любом случае. Я пошёл другим путём. Внизу холодильника находился мотор, я его убрал и на подставке из кирпичей установил тарелку со «студнем». Он охлаждает дно, там слой изморози, а дальше на полках чем выше, тем менее холодно. Наиболее высокая температура в морозильнике, который на самом верху. Вот такая штука! Только это вовсе не шутка, а истинная правда.
– Но я проходил мимо холодильника и не чувствовал, что от него холодом веет. Наверное, какая-то изоляция внутри имеется?
– Конечно же, как без неё! Поначалу на кухне из-за «студня» холодрыга была даже в погожий летний день. Терпеть долго не мог. Тем более, раны ныли от неё. Пришлось подумать о термоизоляции. Поискал в округе, попробовал, но ничего подходящего не сыскал. Даже стекловата не спасала, сколько бы я её внутрь ни набивал.
– И что же вы сделали?
– Обратил внимание, что возле того «студня», от которого я брал исходный материал, росла трава. Необыкновенно прочная, мягкая, приятная на ощупь. Холод словно бы игнорировала. Я назвал её шёлк-травой. Нарвать не удалось, едва срезал под корень ножом, там она была заметно мягче. Испробовал, оказалась лучше любой изоляции. Потому со стороны «студень» не заметен, а холодильник кажется обычным, если не замечать, что у него всё наоборот – самое холодное место внизу. Там у меня грибы, ягоды заморожены и некоторые продукты.
После завтрака мы отправились с хозяином в мою комнату. Я снова достал из бокса «огненный цветок», и вокруг всё волшебно преобразилось: на этот раз я сохранял больше хладнокровия и зрелище воспринимал более адекватно. Заметил, что действительно светится не сам артефакт, а воздух вокруг, потому не образовывались тени. Опять большая яркость свечения наблюдалась вокруг Ведуна с явным креном в левую сторону его тела. А вот вокруг меня на этот раз особенного сгущения светоносного вещества не было, как в прошлый раз. Это я отметил в памяти, но задумываться над загадкой не хотелось. Впал в прежнюю душевную прострацию, испытывая очень приятное чувство внутреннего расслабления и комфорта…
Опомнился, когда ко мне шагнул Ведун с тихими словами:
– Убирайте чудо-цветок. Достаточно он нас побаловал.
Словно очнувшись, я аккуратно уложил «огненный цветок» обратно в бокс.
– Как ваше самочувствие?
– Отличное, хочется горы ворочать, – признался я. – а как вы?
– В этом я похож на вас. Горы ворочать не тянет, пусть себе стоят там, где находятся, но чем-то заняться хочется. Очень много энергии. Сейчас вот вспомнил Дмитрия, который подарил вам сей аленький цветочек. Вернее, у меня появилась догадка насчёт того, почему он, лишившись обеих ног и потеряв много крови, прожил ещё свыше суток.
– Догадка? И почему же он смог столько протянуть до нашей с ним встречи?
– Конечно же, это лишь моё предположение. Дмитрий нашёл артефакт и, наверное, уже тогда подвергся его воздействию. Оздоровился по полной программе. Возможно, по пути доставал и у него тоже проходили сеансы оздоровления. Потому аномалия не смогла его сразу погубить. А затем, даже находясь в боксе, «огненный цветок» оказывал на него воздействие какой-то своей эманацией, поддерживал его жизнь.
– Это похоже на правду. Несмотря на чудовищные травмы, он выглядел очень хорошо. Понятно, в лице не было ни кровинки, но более ничего такого. Словно он просто прилёг и лежал…
– Без ног, – напомнил Ведун.
– Да. Без ног. Меня поражал этот контраст, когда я видел его ноги… вернее, их отсутствие. Снова переводил взгляд на лицо Дмитрия. Ну, и слушал его, когда он говорил. Порой он говорил совсем тихо…
– Несомненно, было и что-то другое. Возможно, главным было то, что он хотел жить… вернее, дождаться того, с кем мог отправить своё последнее послание родителям. Давно подмечено: человек живёт настолько долго, насколько он этого хочет. Действительно хочет, всем своим естеством. А Дмитрий этого очень хотел.
– Действительно, он умер вскоре после того, как было записано видеопослание.
– Царствие небесное рабу божьему Дмитрию! – перекрестился Ведун.
Я последовал его примеру.
– Я многое думал-передумал над этим, – продолжил Ведун, – и у меня появились догадки. Например, такая: я хорошо знаю, что такое «вертушка», встречался с ними часто, приглядывался к ним, пытался понять. В них – необузданная сила, слепая и мощная. Никогда я не видел, чтобы от того, кто в неё попал, хоть что-то оставалось… Помню, встретил одного бедолагу без рюкзака… Оказалось, что он не заметил «вертушку», проходил мимо неё, в какой-то момент оглянулся в сторону – и тут с него словно сорвало рюкзак, который находился за плечами. Этот рюкзак лишь самым краем своим угодил в поле действия аномалии, потом ничего от него не осталось. Едва самого туда же не утянуло, чудом удержался… Пришлось выручать стрельца, наделить его всем необходимым. У меня сарай почти полон тем, что остаётся от несчастливцев, угодивших в зубы зверей или в аномалии. Дмитрий же лишь лишился ног…
Я оживился:
– Только сейчас вспомнил! Он даже нашёл силы пошутить, что аномалия попалась какая-то «хилая»…
– Так и сказал – хилая?
– Да, именно так.
– А не сделал ли её таковой «огненный цветок» в боксе?
– По теории боксы сделаны такими, что экранируют любое действие артефактов…
– Только «по теории», как вы заметили. В жизни не всё происходит в соответствии с ней. Интересно проанализировать: а как этот аленький цветочек взаимодействует с другими артефактами? А как с аномалиями? Не он ли лишил немалой части мощи «вертушка»? А если бы он не находился в боксе, тогда что, вообще бы нейтрализовал её?..
– Это что-то на грамме фантастики… простите, за шутку, на грани фантастики.
– Весь Потерянный Мир – за гранью фантастики, – весомо произнёс Ведун.
Я согласно закивал. Он был прав на все сто процентов.
Некоторое время мы сидели молча, каждый думал о своём.
Ведун задумчиво произнёс:
– Чем же нам заняться? Хозяйственные дела подождут, не буду вас ими утруждать, вы же у меня гость. Думаю, можно сделать вылазку по окрестностям. Посмотрите местные «достопримечательности»… О, Уголёк летит! Что-то он давно ко мне не являлся. Интересно: а почему? Наверное, имеется веская причина.
Я принялся оглядываться по сторонам, кого же он называет Угольком, но тут сверху на нас стал падать огромный ворон. Дёрнул Ведуна за рукав и закричал:
– Сверху!..
Он устоял после моего рывка, хотя основательно пошатнулся, перехватил мою руку и с улыбкой произнёс:
– Не боись! Это Уголёк и есть собственной персоной. Тоже мой воспитанник, птенцом принёс его сюда и выкормил. Вон какой вымахал, стал вожаком стаи. Он крупнее и сильнее всех своих сородичей. По привычке норовит сесть на мои плечи, на которых я его таскал, а теперь уже сил нет… Впрочем, силы у меня появились, но лучше пусть отвыкает, – затем крикнул уже в сторону птицы, которая в последний момент взмыла вверх и села на большой брус, прибитый к козырьку над входом в дом. Несомненно, он был устроен именно для этого. – Больше так не делай, ты же уже взрослый, отвыкай от моих плеч. Ну, что каркаешь? Чем недоволен?
Послушал Уголька и сказал мне:
– Всех гостей он ревнует ко мне. Я ему всё объяснил и он смирился. Уже не сердится… Алексей, вы очень странно смотрите на меня. Почему?..
В моей голове все отдельные факты и фактики сложились в ясную картину: теперь я знал, почему мне что-то кажется тут знакомым, даже что-то в лице Ведуна. Его «не боись!» дало подсказку. Мы молча смотрели друг на друга. Даже ворон молчал, разглядывая нас.
Пауза слишком долго затянулась, я прервал её, сказав:
– Николай, Олеся верит, что вы живы и ждёт вас.
Лицо Ведуна исказилось, глаза затуманились и помимо его воли из них потекли слёзы.
Я повторил:
– Олеся верит, что вы живы и ждёт вашего возвращения домой. И её мать тоже.
Голова Ведуна понурилась, он глухо сказал:
– Я виноват перед ними. Очень виноват. Я вам рассказал, что со мной было… Тогда я рвался дойти до Пирамиды, а Люба меня ну никак не хотела отпускать, словно что-то предчувствовала…
Так вот как зовут на самом деле Маму Мира, подумал я, – Люба, Любовь!
– Люба словно предчувствовала что-то и никак не желала отпускать. Но мне это втемяшилось в башку, и я всё же пошёл, вопреки её воли. Наверное, всё произошло именно по этой причине: я ушёл без благословления Любы. С плохим настроением, всё у меня валилось из рук, шло наперекосяк. До Пирамиды не дошёл, потерял к ней всякий интерес. А до того тянуло со страшной силой, было любопытно посмотреть, а что там? Много диковинного наслышался о ней, было интересно поглядеть на неё и центр Потерянного Мира. Но в пути этот интерес пропал, словно его и не было. Мне захотелось быстрее вернуться домой и попросить прощение у Любы и Олеськи за то, что их оставил… Повернул, пошёл обратно. Спешил, а потому угодил в «брызгун»…
Встала проблема выживания. Физического выживания. Я был изуродован и в таком виде показаться им не хотел. Я не был человеком, не был мужчиной, а был изуродованным существом… Эх, если бы вы меня тогда видели, то всё поняли. Потом частично здоровье восстановилось, я стал ходить, пусть и не слишком резво. Обезображенное лицо скрыла борода, а левую руку и ногу – одежда. Я даже вам без неё не решусь показаться, а уж перед ними. Это ныне отчасти я похож на человека, а раньше вообще была только одна видимость. Потому и от имени отказался, стал называть себя Ведуном, если с кем сталкивался… Вернее, первый спасённый мной из лап сонного дерева стрелец назвал меня Ведуном. Я подумал, и принял это имя. Он меня словно бы окрестил. Стал именовать себя именно так. Думалось, что опозорю своё настоящее имя столь отвратным нынешним состоянием.
– Вас дома ждут. Очень ждут! – я постарался вложить в слова как можно больше убедительности. – Я видел, как Олеся плакала, вспомнив вас.
Ведун глубоко вздохнул, помолчал, потом вдруг от какой-то пришедшей ему в голову мысли вздрогнул всем телом и замотал головой:
– Нет, в таком виде я им не покажусь. Ни за что! Они же видели меня совсем другим. Не таким уродом, каким я сейчас являюсь. Пусть помнят таким, каким я ушёл от них…
