Александр Петрович Пальчун
Перестроечная кувыркайка
Чудодейственные таблетки
Если человек занимается не своим делом – обязательно ожидай неприятностей. Произошедшее с Пряхиным тому подтверждение.
Антон Пряхин подружился с болезненным Фрункисом, наслушался его советов по укреплению здоровья и выбрал один из них – индийскую йогу. Прямо скажем, это был не самый подходящий метод оздоровленья для среднерусского человека.
Кто не видел разухабистого, дюжего, краснорожего йога, тот многое потерял. Еще больше он потерял, не увидев, как этого йога вытаскивали из квартиры на носилках в позе лотоса.
А случилось вот что. То ли от длительной медитации в неудобной индийской позе, то ли от чрезмерного усердия в деле ничегонеделанья, у Пряхина что-то сдвинулось в позвоночнике, что-то переклинило в нем и раздумало становиться на прежнее место. Хорошо, что Несиделов оказался рядом и вызвал скорую помощь. Иначе Пряхину довелось бы пребывать в нирване до самого вечера.
Пошевелиться Антон Васильевич не мог – малейшее движение с библейской жестокостью наказывало его за греховную склонность к восточным практикам.
Квартиру Пряхин покинул с почетом, достойным Будды. Фельдшер, водитель скорой, Несиделов и Митрич вынесли его на носилках, сидящего с заплетенными ногами. Но при этом йог еще не полностью проникся идеей всепрощения и материл носильщиков за каждое неосторожное движение.
На следующий день Несиделов и Митрич навестили Пряхина в больнице. К этому времени вчерашнего йога немного разблокировали с помощью уколов. Он оставил хитро заверченную индийскую позу и теперь лежал на кровати по-человечьи. Чем его раньше не устраивало такое положение? Непонятно.
На тумбочке стояла чашка с водой и россыпь таблеток в блюдце.
– Привет восточным мудрецам, – сказал Митрич, изучая палату, где помимо Пряхина лежали еще два страдальца с негнущимися спинами.
– А, привет! – радостно ответил Пряхин и попытался подняться, но тут же с болезненной гримасой оставил эту затею.
– Болит? – спросил Несиделов.
– Уже меньше. Посмотрите, чем приходится питаться? – Пряхин кивнул на таблетки.
– Ты это… не тово… не очень налегай, через недельку само пройдет, – посоветовал Митрич.
– Да я и так выбираю которые покрасивше, – ответил Пряхин. – Как писали в газете, половина из них вообще плацебо.
– Чья половина? – не понял Митрич.
– Половина таблеток. Пустышки, обыкновенный мел. Помогает тем, кто верит. Митрич, помнишь, ты рассказывал про лечение на корабле?
Митрич улыбнулся, – приятно, когда твои рассказы запоминаются.
А история эта случилась давно, когда еще молодой Митрич бороздил южные моря на торговом судне.
В один из рейсов в их корабельной команде появился болезненный юноша. Его мутило от качки, знобило от вахты и ломило спину от самой пустяшной работы. Своим нытьем он до смерти всем надоел, но более всего – корабельному доктору, к которому ежедневно приходил с жалобами на здоровье. «Не иначе как наркоман», – диагностировал врач и решил избавлять от зависимости проверенным способом – послал его к чертовой бабушке и запретил приближаться к санчасти.
Горемычный матрос, лишенный доступа к официальной медицине, вынужден был обращаться за помощью к товарищам по команде. Поначалу его поддерживали анальгином и аспирином, затем – таблетками от давления, потом в ход пошло противорвотное и для расширения вен… И, что интересно, любое их этих средств помогало.
«Значит, поможет и мел», – как-то вполне резонно предположил боцман. В свободное от вахты время боцман выпилил из куска мела большую таблетку, посередке любовно изготовил канавку для достоверности и половинного приема медикамента.
А тем временем несколько матросов – не оставлять же товарища в беде – шепнули горемыке, что у боцмана в заначке имеются чудодейственные пилюли. Но этот жлобина уминает их в одиночку, как последняя крыса. «Посмотри, – говорили они, – даже во время шторма ходит с довольной рожей и что-то весело мурлычет!»
Болезненный матрос долго преследовал боцмана, умолял войти в положение и оказать медикаментозную помощь. Боцман отнекивался, хитрил и уверял, что с детства не признает никаких лекарств, но вскоре оттаял – поделился большой, собственноручно сделанной меловой таблеткой.
Чем не достойный пример взаимопомощи в открытом море?
Эффект «медикамента» превзошел все ожидания. Вероятно, сказались его размеры. После приема лекарства больной мгновенно преобразился, повеселел и ощутил невиданные доселе эмоции и прилив энергии.
Команда, знающая о происхождении «лекарства», покатывалась со смеху, разумеется, за спиной бедняги, только что вырванного из лап коварного недуга.
Но действие даже огромных таблеток, в том числе и меловых, когда-то заканчивается.
На следующий день больной вновь возвратился в свое прежнее гнетущее состояние. Он не находил себе места, понимая, что у боцмана, в рундуке, зряшно пропадает живительный препарат. Несчастный юноша трое суток донимал боцмана, и тот опять не устоял. Он протянул страдальцу кусок мела, размером с биллиардный шар:
– Ты меня заколебал!.. (Далее следовало несколько витиеватых слов, которые принято произносить только в открытом море). Делать мне больше нечего, как сидеть и строгать тебе лекарство! На, держи! Сам пили! А хочешь, можешь грызть кусок мела прямо так!
Для Пряхина увлечение йогой и рассказ Митрича о «целебном лекарстве» не прошли незамеченными. Антон Васильевич окончательно уверовал в силу внушения, тем более что и сам, как мы уже знаем, когда-то участвовал в гипнотическом сеансе.
После выписки из больницы Пряхин объяснил Несиделову свою новую теорию:
– Внутреннее убеждение – великая вещь. Особливо в таких мутных вопросах, которых, может быть, и в природе не существуют.
– Это в каких?
– Да хотя бы в любви! Что такое любовь? То она появляется, то куда-то исчезает. Как такое возможно? Вот если этот стол есть, так он всегда есть! И не пропадет и через сто лет, если его, конечно, не вынести на улицу. А любовь?.. Никто толком не знает, что это такое… Так что я придумал, как в этом вопросе помогать людям?
И вот… Впрочем, оставим эти дурацкое «и вот». Скажем так, в «Посторомкинском вестнике» появилась публикация о знаменитом йоге Антонии. В ход пошла и фотография, сделанная Алиной в момент, когда «ученики знаменитого гуру» в знак особого уважения выносили его сидящим в открытом паланкине.
«Чем же он так восхитил учеников? – спрашивалось в материале, написанном Несиделовым по настоянию Пряхина. – А тем, что йогом Антонием открыта формула любви. Открыта не в затасканном метафорическом смысле, а в химическом и материальном. Изобретено волшебное средство, пробуждающее в человеке любовь. Посторомкинский йог Антоний медитировал в течение многих лет, погружался в прану, возносился в эфир, многократно пересекал границу земных и небесных сфер, где и подсмотрел великое откровение всего сущего. И что особенно важно, – говорилось в газетной статье – он не торопился со скороспелыми выводами, а рецепт, увиденный в небесной провизорской, многократно проверял на себе».
Разумеется, редактор Сергей Крутов материал о посторомкинском йоге разместил в первоапрельском номере. Но эффект от публикации был оглушительным. Большинство читателей не обратили внимания на газетную дату – их потрясло содержание материала. Наконец-то человечество получило самое востребованное в мире снадобье!
Редактор газеты радостно потирал руки – в городе только и говорили о «Посторомкинском вестнике» и ее новой публикации. График помесячного тиража – эта разновидность умирающей змеи – подняла голову и, словно по ветке дерева, бодро устремилась вверх.
Заметим, что Несиделов перед этой публикаций пребывал в не свойственной ему меланхолии. Андрей жаловался Пряхину, что вконец исписался, что не находит достойных тем, что у него под рукой нет Александра Пушкина, который бы подкинул ему, как Гоголю, сюжетец вроде «Мертвых душ», или на худой конец «Ревизора». Чего доброго ему, как Вудхаусу, придется давать газетное объявление о покупке занятной истории.
Именно в тот момент Пряхин и последовал примеру Пушкина – предложил Андрею идею материала о йоге Антонии. И, как Александр Сергеевич, сделал это на безвозмездной основе.
Но сам Антон Васильевич за спасибо работать не собирался.
К новому бизнесу Пряхин приступил с огоньком. Он купил в «Детском мире» несколько коробок с мелками для рисования на асфальте и занялся изготовлением любвепробуждающих таблеток по рецепту Митрича. Производились они в домашних условиях при помощи лобзика и надфиля.
Но оказалось, что это вовсе непросто. Во всяком случае, непыльным подобное занятие не назовешь – как раз напротив. Квартира Пряхина теперь напоминала запорошенную мельницу. Помещение спасала только влажная уборка, а самого «фармацевта» – белый халат и шапочка такого же цвета.
Теперь, благодаря халату, Антон Васильевич напоминал доктора, а шапочка только усиливала это сходство и маскировала его рыжие вихры, не свойственные племени йогов. Смягчился Пряхин и внутренне – вероятно, надышался пылью, пробуждающей любовь.
Пациентов Антон Васильевич принимал в своей квартире. Улыбка его при этом была абсолютно натурального происхождения, как и меловые таблетки.
Первой за помощью к знаменитому йогу пришла очень робкая и стеснительная девушка. Все ее беды, как это водится, происходили от неразделенной любви. Но по профессии она медик и опасается, не будет ли побочных явлений, если, например, таблетка – разумеется, совершенно случайно – окажется в кофейной чашечке главного врача?
– Вы, как медицинский работник, должны понимать, – авторитетно заявил Пряхин – абсолютно безвредных препаратов не бывает. Побочных явлений не избежать.
– Каких?
– У вас могут появиться дети. Некоторые мужчины их так и называют – побочные.
– Нет-нет, что вы! Он не женат. Но дело в том, что он… вегетарианец. Нет ли в составе?..
– Да откуда ж им взяться?! Я, как профессиональный йог, сам избегаю животной пищи и другим не советую. Питаюсь исключительно праной. Только изредка, чтобы побаловать себя, принимаю цветочную пыльцу.
– А как быстро подействует препарат?
– Это зависит от физиологии главврача. Ну, конечно, сразу ему в голову не шибанет – все-таки не водка. Но за неделю свое дело сделает.
– И он полюбит меня?
– Да я бы на его месте и без таблеток полюбил такую красавицу!.. Простите, надышался пылью от своего препарата,– извинился Пряхин за невольное нарушение врачебной этики. – А главврач посматривает на вас?
– Да. Но когда я поворачиваюсь в его сторону, он опускает глаза и краснеет.
– Отлично! Значит, внутри у него уже имеются ростки влюбленности – пусть и крохотной породы. Но от моего средства они пойдут вверх, подобно могучим секвойям.
– Еще раз извините… а… как проводились испытания вашего препарата?
– Как и принято в таких случаях. Мы с вами – медики – не можем позволить рисковать здоровьем людей. Сначала, как водится, испробовали на собаках. Результат – стопроцентный! Ни одна из них не может спокойно пройти мимо особи другого пола. За кошек я уж молчу! Как-то случайно уронил горсть таблеток в окно – до сих пор простить себе не могу. Теперь хоть из дому съезжай – концерты до самого утра!
А вот к Пряхину пришла – да что там пришла! – ворвалась сорокалетняя дамочка с горящими глазами. Ее убеждать в эффективности средства не пришлось. Она прибежала с благодарностью. Одну из накануне полученных таблеток по ошибке проглотила мама, а вторую, как и планировалось – супруг. Теперь в их семье вместо прежних раздоров установилось такое взаимопонимание, что лучше и не придумаешь.
– Вы с этим поосторожней… не оставляйте лекарство где попало… мало ли что.
Следующая посетительница – беременная женщина. Она прорвалась к Пряхину без очереди, воспользовавшись видимым преимуществом.
– А можно ли принимать ваше средство в моем положении? – спросила женщина, осторожно присаживаясь на стул.
– В вашем случае это просто необходимо! Вы будете любить своего ребенка, как никто из матерей. А новорожденный пронесет любовь к своей мамочке до самой смерти.
Следом за будущей мамой вошла женщина роскошной комплекции. Она благоразумно отодвинула хлипкий стул и присела на кушетку. Женщину интересовало, не приведет ли прием препаратов к увеличению веса?
– Да где же вы видели, чтобы влюбленные полнели?! – удивился Пряхин наивности дамы. – У влюбленных исчезает аппетит, не считая… ну, вы меня понимаете… Разумеется, потом набор веса не исключен. Вы заметили женщину, что была перед вами?
– Конечно. Протаранила очередь животом. Наверное, на восьмом месяце.
Вскоре к Пряхину стали наведываться и мужчины.
Сутулый интеллигент в роговых очках представился Вениамином Андреевичем и, запинаясь, поделился своей проблемой.
– Видите ли… я недавно сделал биохимический анализ крови. Оказалось, не хватает пары гормонов и некоторых менделеевских элементов.
– Каких именно?
– В частности кальция…
– Вы не представляете, как вам повезло! Принимая мои таблетки, про дефицит кальция забудете навсегда! Никакого согнутого позвоночника! И вообще – никакой согнутости! Кальций проникает во все рахитические части тела. Стойкость и бодрость…
– А любовь?..
– А любовь – тем более! Особенно в нашем с вами возрасте. Вот с детьми надо поосторожней – на них он действует избирательно. Недавно одна мамаша взяла таблетки для двоих своих сорванцов, чтобы поменьше ссорились: когда любят – меньше скандалов.
– И что?
– Разодрались из-за таблеток. Но мы-то с вами не дети.
Разумеется, Алина одной из первых узнала о бизнесе йога Антония. Поэтому девушка не на шутку обеспокоило окружение Несиделова, квартировавшего у Пряхина. Ведь теперь у их жилища постоянно толпились женщины. Все это напоминало подпольный публичный дом.
– Где ты видела публичный дом, – оправдывался Пряхин перед Алиной, – чтобы в очереди стояли женщины? Не надо мне льстить. Делать мне больше нечего! А Несиделов здесь вообще ни при чем.
Действительно, женщины во всей этой истории у Пряхина отошли на второй план. Его больше занимал вопрос монетизации своей популярности. А здесь наблюдалось серьезное затруднение.
Как просветленному йогу ему не пристало думать о барышах. Поэтому поначалу – когда ему совали деньги в карманы – он изображал неловкость. Но затем догадался сворачивать беседы с посетителями в сторону нехватки оборудования и необходимости переоснащения своего медицинского кабинета. Все чаще в его речах стало проскальзывать словечко «бартер».
Сейчас невозможно достоверно установить, но не исключено, что этот очень популярный ныне термин был введен в обиход именно Пряхиным. Но и здесь выходила серьезная заминка.
Вскоре выяснилось, что несчастные влюбленные, пришедшие за спасительным средством, – не лучшие объекты для товарного обмена. Что они могли предложить взамен таблеток? Свои охи и вздохи?
И тут Пряхина в очередной раз осенило. Он вспомнил свою буйную молодость. В то золотое время у него был мотоцикл «Ковровец», который каждую весну следовало предъявлять в Госавтоинспекцию для техосмотра. Но в тот год двухколесный конь Пряхина впал в очередной свой паралич – полетел коленвал. Продемонстрировать исправность техники не представлялось возможным. Поэтому Пряхин выдумал оправдание: сообщил инспектору ГАИ, что мотоцикл находится в гараже у родителей за триста километров отсюда. Не гнать же его в такую даль?
– А насчет исправности не сомневайтесь, – заверил Пряхин инспектора, – стоит подойти к моциклету, он заводится самостоятельно… так лошадь начинает ржать, завидев хозяина.
Пряхин протянул инспектору техпаспорт «Ковровца» для получения заветного штампа. Но инспектор отвернулся, сделав вид, что не заметил документа, а затем привычным движением выдвинул ящик стола и поднялся в поисках какой-то бумаги на полке.
Ящик настолько красноречиво предстал своей незаполненной пустотой, что тогда еще молодой и неопытный Пряхин сразу обо всем догадался. Он положил в ящик десять рублей. Инспектор сел на место, задвинул ящик и поставил желаемый штамп.
Однако на следующий год процесс прохождения техосмотра заметно усложнился. Не месте прежнего инспектора оказался другой, более осторожный гаишник. За непредъявленный транспорт он назначал аналогичный штраф – все те же десять рублей. Но вносить их теперь надо было не в известный всему Посторомкино ящик, а на эту сумму купить почтовых марок в киоске «Союзпечать» и принести инспектору.
– Нет проблем, – обрадовался Пряхин. – Через минуту буду – киоск за углом.
Но инспектор схватил его за рукав:
– Бери не в этом, а в киоске который на площади.
Пряхин мгновенно оценил изящество новой схемы взимания «штрафа».
Ведь теперь никто не может обвинить милиционера в получении взятки, а тем более, поймать с поличным. Авто- и мотовладельцы покупали марки в указанном киоске «Союзпечать» и приносили их в ГАИ. Нужны марки для рассылки уведомлений? Нужны. Нерадивый владелец техники наказан? Наказан. И милицейское ведомство – то есть государство – сэкономило на почтовых расходах.
Вся хитрость состояла в том, что полученные инспектором марки вновь переправлялись в киоск, и обязательно в тот, с которым имелась договоренность. Круговорот марок в Посторомкино не прекращается, может быть, и до сих пор.
На что расходовались полученные гаишниками деньги, Пряхин не знал. Да это и не столь важно. Его восхитил безопасный способ изымания наличности. Но для извлечения прибыли из «чудодейственных» таблеток, этот метод показался Пряхину слишком громоздким.
Поэтому Антон Васильевич остановился на первой – примитивной – версии с ящиком. Вскоре он наловчился обращаться с выдвижной мебелью так изящно, что даже закоренелый скряга догадывался, что от него требуется.
Разумеется, своим друзьям и товарищам Пряхин вручал таблетки бесплатно, благо, мела вокруг хоть отбавляй. Две таблетки получил и Митрич – для себя и супружницы Катерины. Но отдавая таблетку жене во время обеда на даче, Митрич одну из них выронил. Однако горевать не стал:
– Я тебя, Катя, и без всяких таблеток люблю, – сказал он.
Катерина Михайловна после приема таблетки тоже не охладела к супругу. А вот куст малины, куда укатилась таблетка, с того времени начал плодоносить, будто селекционный, и все норовил прицепиться к Митричу своими колючками.
Несиделов поначалу не догадывался о финансовой стороне деятельности Пряхина, иначе бы воспротивился бы его бизнесу. Опять же, Андрей не верил в целебные свойства мела. На что Пряхин вполне резонно отвечал:
– А гомеопаты? Мои таблетки в десять раз больше ихних! Значит, и действовать должны в десять раз сильнее!
– Вот подавиться кто-нибудь твоей таблеткой, тогда узнаешь, как действует… правоохранительная система! – ответил Андрей.
Предупрежденный Пряхин уменьшил пилюли в размере. И, помимо того, отныне интересовался, состоит ли пациент в браке, кому предназначается медикамент и т.д.? Чаще всего ему отвечали, отводя глаза в сторону, что означало, что препарат тоже пойдет на сторону.
Когда же Пряхина спрашивали о сроках годности таблеток, он, нисколько не покривив душой, отвечал: «Срок годности не ограничен». И в самом деле, меловые отложения существуют в природе миллионы лет, и никакого вреда от них не замечено, не считая запыленности пряхинской квартиры.
Но в фармацевтическом бизнесе, как и в любом другом, случаются недоразумения. Одного дотошного старичка не устроила эффективность пряхинских таблеток. Одну из них он презентовал даме своего сердца, но особого эффекта не ощутил. Когда начали разбираться, то выяснилось, что дамочка соврала, что проглотила таблетку. Когда же ее уличили во лжи и она все-таки приняла препарат, то не пожалела об этом – девушка тут же влюбилась, правда не в старика, а в его племянника.
Пряхин не мог нарадоваться новому методу обогащения. И даже немного возгордился. Еще бы! Не всякому удается открыть свободную нишу в чрезвычайно насыщенном фармакологическом бизнесе. Непыльным это занятие, конечно, как уже говорилось, не назовешь. Виновна во всем структурная хрупкость материала. Но обрабатывается мел намного проще, чем латунь. Да и для сбыта «фармакологической» продукции не надобно шляться по вокзалу, изображая потомственного алкоголика. Кстати, свое, иной раз спонтанное желание выпить, Антон Васильевич объяснял издержками прежнего «золотого» промысла. Когда подолгу кого-то играешь, поневоле приобретаешь черты персонажа.
Соображение это почти бесспорное, ибо и нынешняя «медицинская» деятельность сказалась на Пряхине, причем – в лучшую сторону. Он стал мягче и вальяжней в манерах. Лицо его со специально приобретенными очками в золотой оправе, подсвеченное белым халатом, приобрело благородную розовую припухлость. Некоторые из клиентов допускали происхождение румянца за счет презентованного ими же коньячка и были недалеки от истины. Коньячок, как известно, приветствуется всякой наукой, в том числе и медицинской.
Сейчас невозможно установить, каким образом будущие мэтры телевизионного врачевания – Чумак и Кашпировский – прознали о методе, открытом в Посторомкино. Но, несомненно, приоритет в области медицинского оболванивания населения принадлежит именно Антону Пряхину. Разумеется, надо отдать должное и Кашпировскому. Он пошел дальше посторомкинского основоположника: отказался от материальной составляющей метода, в данном случае – от таблеток. Их с успехом заменил каталептический взгляд и заторможено-могильная речь.
Слава Пряхина в Посторомкино и его окрестностях все более возрастала. И вот однажды на прием к нему явилась супруга градоначальника – Лариса Протогорова. Темные очки в пол-лица, буйно закрученный парик и революционный макияж в стиле пьяного маляра сделали свое дело – посетители у двери «врачебного кабинета» не признали ее. Но Антон Васильевич по голосу сразу определил клиентку, когда-то щедро оплатившую фотографическую птичку. Дело принимало нежелательный оборот. В пряхинские планы не входило потчевать мелом супругу первого лица города.
Пряхин сделал вид, что не узнал Ларису Николаевну и бархатным голосом поинтересовался:
– Извините, вам надобно освежить свои чувства, или проявляете заботу о партнере?
– О супруге.
– Ах, вот оно как!..
Все оказалось еще хуже – меловые таблетки предназначались для Протогорова.
– А он… как бы это сказать… дал согласие на медикаментозное лечение?
– А разве препарат опасен?
– Нет, что вы! Но все-таки… если он откроет причину неожиданных устремлений… могут возникнуть вопросы.
– Не возникнут – я ведь не толченым стеклом его буду кормить. А он так устает на службе, что вся надежда только на вас.
– На меня?
– На ваше средство. Или оно может не сработать?
– Такого еще в моей практике не случалось.
– В вашей?
– При использовании моего препарата.
– Вашего аппарата?
– Моей биологической добавки, – ответил Пряхин. – Нет, даже не моей. При чем здесь биологические добавки, да еще мои?! Состав препарата мне приснился, как Менделееву его таблица. Но я, в отличие от Менделеева, за славой не гоняюсь и не назвал его своим именем.
Однако врожденная скромность не уберегла Пряхина от неприятностей.
Протогоров после случая с доставкой к его дому гроба установил негласную слежку за супругой. И можно только представить, как его потрясло известие, что Лариса Николаевна, соблюдая инкогнито, побывала в логове преступников. Иными словами, она продолжала встречаться со своим дружком Разумейкиным, с которым когда-то убегала в Петагонию. «Зачем я возвратил их на родину? – сокрушался Протогоров. – Мало мне было прежнего позора?!»
Но Пряхин, а тем более Несиделов, не подозревали, насколько может человека привести в ярость кусочек мела, причем – даже еще не проглоченный?
Узнал о чудодейственном препарате и Лапохват. Ему он, конечно, после знакомства с Авдотьей Васильевной не требовался. А вот Протогорову, по его мнению, мог бы помочь.
– Мне?! – удивился Роман Наумович, когда Лапохват предложил воспользоваться новой возможностью.
– Тебе! А кому же! Кто призывал к увеличению населения?
– Ты хочешь, чтобы я… чтобы мы.. с Ларисой?..
– Чтобы ты не торопился задерживать жуликов.
– Что жулики, то жулики!
– Женщины валят к ним толпами.
– А иногда и в одиночку, да еще в парике, – добавил Протогоров.
– Не важно. Главное, дамочки этими таблетками кормят мужей… или будущих мужей.
– Уж меня-то она не накормит.
– Да не о тебе речь! Наконец-то Посторомкино начнет прирастать населением – как ты и хотел.
– Но почему они?! Почему они, а не ты, Никодим, придумал это средство?
– Команды не было, – скромно ответил Лапохват. – Ты прошлый раз скомандовал написать в газету, – я написал. И теперь будем дожидаться правильной демографии.
Если с увеличением населения только наметились предпосылки, то тираж «Посторомкинского вестника» демонстрировал невиданный рост. Крутов в редакторском кресле молился на Пряхина, Пряхин молился на Несиделова, Несиделов молился на Алину и взывал к богу избавить его от всех неприятностей.
Получался не город, а огромный церковный приход, уповающий друг на друга и на небесные силы. Ну и, конечно, на таблетки йога Антония.
