Александр Петрович Пальчун
Перестроечная кувыркайка
Репетиция Сплетняковского
Спору нет, Сплетняковскому таланта не занимать – имелась, имелась в нем искра божья.
В тот вечер, как всегда, город обгавкивал режиссера автомобильными клаксонами – Сплетняковский возвращался домой. Но режиссер не слышал города, его воображением завладел Станиславский. Константин Сергеевич закрывал глаза и вертел головой, словно капризный ребенок, уворачиваясь от ложки с ненавистной кашей. При этом еще и повторял: «Не верю!»
Сплетняковский тоже не многому верил. Он добивался сценической правды, как алкоголик похмельной рюмки. «Достоверность не может быть второсортной. Придется репетировать дома!» – сказал себе режиссер.
В тот памятный вечер супруга Сплетняковского – Фелиста – тоже приняла ответственное решение. Она сыпанула ложку мышьяка в одну из обязательных для мужа бутылок пива.
– Пивовары хреновы! Им касторку в аптеке готовить! – возмутился режиссер, отхлебнув пару глотков прямо из бутылки. Затем он блеснул в сторону жены расширенными зрачками и схватился за сердце.
– Фелиста, умираю!
Согнувшись пополам, Сплетняковский сделал несколько шагов по кухне. Причем одна его нога, обгоняя другую, рисовала круг, подобно циркулю. Сразу становилось понятно – розовощекого пешехода из него уже не получится.
– Священника… испове… – прошептали обескровленные губы. Режиссер разорвал ворот рубахи, рухнул на колени и выдохнул. – Подлая злодейка!.. Стража!
На этом силы оставили Сплетняковского. Его обездвиженное тело распласталось на полу меж столом и холодильником – хоть мелом обводи.
Свидетельница трагического финала размышляла не долго. Она бросилась к телефону и набрала номер соседа-любовника:
– Коля, Коленька! Он готов!.. Да, да!.. Это ужас! У меня волосы дыбом!
– А Станиславский не верит! – Сплетняковский пружинисто, в одно движение, вскочил на ноги и снова потянулся к бутылке.
Теперь пришла очередь падать в обморок Фелисте.
– Не убедила, – профессионально заключил режиссер, повернувшись к жене. – И звонила искусственно, и падала фальшиво. Заводская самодеятельность! А вот пиво – настоящая отрава, – со знанием дела добавил он, прикладываясь к бутылке.
Сплетняковский наклонился к супруге:
– Вставай, кто же так играет! Сейчас пригласим Николая и втроем повторим эпизод.
На пороге появился упомянутый Николай:
– Что случилось?!
– Фелиста… у… умерла, – выдавил Сплетняковский, талантливо сотрясаясь в рыданиях.
Сосед медленно сполз по стене.
– Молодец, Колян! Почти натурально. Да я по-шу-тил! – благодушно повинился режиссер, склоняясь над соседом. – Жива она. Жива! На, хлебни пивка, полегчает.
– Не смей! – как ужаленная, завопила жена, вскакивая на ноги.
– Фелиста, не переигрывай. Видишь, человек в себя приходит. Пей, Колян, пей. Да не кривись! Гадость пивко, сам знаю. Но другого нет. Что они, дусту в него добавляют? – Сплетняковский с брезгливой гримасой отхлебнул еще одни глоток.
Репетиция продолжалась почти до утра. Благополучно она завершилась только благодаря отменному здоровью всех ее участников.
Сюрприз для Пряхина
Однажды подобная история, приведенная выше, случился и с Пряхиным. Он рассказал об этом случае Митричу с Несиделовым.
– Прихожу я как-то домой, а меня ожидает сюрприз. Еще и какой! На кухне сидит усатый мужик – уплетает пельмени со сметаной. На столе бутылочка, стопочка – все, как положено. Что за родственник? – думаю. Не могу упомнить. А жена видит мое затруднение, приходит на помощь:
– Знакомься, это Николай – твоя замена.
– Что моя?
Мужик вилку отложил, усы от сметаны вытер и говорит:
– Антоша, давай без этих спектаклей – не притворяйся, будто ничего не понимаешь. Ты сколько лет с Ксюшей прожил?
– Я? С Ксюшей?
– Он даже не помнит, – возмутилась жена. – Двенадцать.
– Вот видишь! – говорит неизвестный Николай. – Двенадцать лет единолично обладал таким сокровищем! И где справедливость?!
– Какая справедливость?
– Обнаковенная. Я Ксению с шестого класса люблю – и дня с ней не жил. И она меня любит…
– С четвертого класса, – добавила жена.
– Да ну вас, черти полосатые! Хватит разыгрывать! Сегодня не первое апреля. Колись, Николай, кем ты Ксюше доводишься?
Супруга и усатый переглядываются. Ксения вздыхает:
– Я ведь говорила, начнет концерты устраивать! – поворачивается ко мне. – Да не родственники мы… пока.
– Ты хочешь сказать?..
– Да тебе уже все сказали! – начинает нервничать жена.
– Ксюша, успокойся, – уговаривает ее Николай. – И его понять можно. Пришел с работы усталый, собрался футбол смотреть, а тут неожиданность. Я ведь говорил, надобно было постепенно к справедливости приучать.
А я все еще не могу поверить, – продолжил свой рассказ Пряхин.
– Да перестаньте вы!..
– Он, наверное, пьяный, – говорит жена.
– Да вроде нет, – заступается Николай. – Это он потом запьет. Все мужики с горя закладывать начинают. У нас в бригаде трое таких. Один через год бросил, а два до сих пор из штопора не вышли.
– Я не из таких! Даже если это и правда – за меня не волнуйтесь!
– И не запьешь? – спрашивает жена.
– Я? Не на того напали!
– Это почему же?
– А как я буду наблюдать?
– За кем?
– Как вот этот Николай сам начнет спиваться. – Указываю на гостя.
– Глупости! – отвечает Николай. – Двадцать лет себя в руках держал, а теперь, когда отыскал драгоценную Ксюшу… С чего мне теперь запивать? Я ведь ее через одноклассников нашел – и совсем она не изменилась.
– Вот! – повернулась ко мне жена и едва язык не показала. – Ты мне такого никогда не говорил!
– Потому что знал, что изменишься, вернее, изменишь.
– Коля, он меня оскорбляет.
– Антоша, ты очень некрасиво поступаешь. Она тебе еще не изменяла, а только объясняет наперед. Если непонятно, то и я могу как следует растолковать!
Николай приподнялся, отодвинул тарелку, хотя пельмени еще не доел.
– Спасибо. Не надо. У нее двадцать одноклассников, и что – со всеми драться?! Сегодня один, завтра другой… На керамзаводе полтыщи мужиков! Сама говорила: «Проходу не дают. Одно спасение, что замужем». Говорила?
– Говорила. Ну и что?
– А то, что узнают, что с первым развелась, на второго не посмотрят.
– Что он несет, Ксюша? – занервничал Николай.
Тут настала моя очередь успокаивать Николая:
– Колян, да ты не волнуйся. Думаю, месяц проживете без скандалов. В медовый период редко кто разводится. Хотя кто его знает… Всякое бывает. Поступайте, как знаете. Некогда мне с вами время транжирить, пойду лучше чемодан собирать.
– И куда ты на ночь? – спрашивает жена.
– Не твое дело. У меня одноклассниц побольше твоего. Две во Франции живут, а три – в Израиле.
– У моря у мертвого моря… – замурлыкал я популярный мотивчик по дороге в спальню.
Собираю вещи, слышу на кухне начинаются дебаты.
– Он правду говорит, что на заводе полтыщи мужиков?
– Не считала. Но вроде того.
– Это непорядок.
– Какой непорядок, напротив, на заводе порядок, как в армии.
– В каком смысле?
– Все отлажено, хотя работа, конечно, тяжелая.
– Значить, надо оставить такую работу.
– Как оставить? Я двенадцать лет хорошего места добивалась.
– А тебя кто за это время добивался?
– Коля, мы не о том сейчас говорим. Если полтыщи мужиков, а женщин мало, ясное дело – будут приставать.
– Значит, все-таки полтыщи?! А говоришь, не считала. И сколько из них?..
– Что сколько?
– Сама знаешь.
– Ну, Николай! Такого я от тебя не ожидала. Можно подумать, ты после школы ни на одну женщину не глянул?
– Ни разу.
– В Антарктиде работал?
– Не веришь?
– Не верю. У тебя, вон, на пальце впадина от кольца!
– Я с ней давно развелся.
– И кто она?
– Людка с восьмого «Б».
– Людка?! Эта кикимора?! О-о-о, Николай! Такого я от тебя не ожидала. Да с этой Людкой весь десятый «А»!
– Знаешь… ты ревнуй, да не очень! Мы с ней восемь лет прожили.
– Представляю совместную жизнь! Никто не позавидует!
– Что ты хочешь сказать?
– А то, что у нее на кухне постоянно сидели, такие вот, как ты.
– Никто не сидел.
– Да ты просто не знал! А я про эту Людку могу столько рассказать!
– Откудова? Сама с ней гужевала?!
– Вот оно как ты запел! Тогда зачем явился? Оскорблять?
– Ты первая начала!
– Но не собираюсь первая заканчивать. Хороша бы я была, позарься на Людкино место!
– А тебя еще никто и не приглашает. Я только приглядываюсь.
– Долго ты приглядывался. Лучше пойди на улице погляди!
– И пойду!
– И до свидания!
Я заканчивал собирать вещи, – продолжил свою историю Пряхин, – когда слышу в коридоре хлопнула дверь. В спальню входит жена. Прислонилась к стене.
Я спрашиваю:
– Что хочешь сказать на прощанье?
– На какое прощанье? Лучше назад чемодан разбери. Это была шутка.
– Шутка?
– Дорогой, я просто проверяла, насколько сильно ты меня любишь.
– Меня проверяла, или Николашу?
– Забудь про Николая. У нас в классе не было никаких Николаев. Одни Эдики и Альберты.
– Не верю!
– Проверь.
– Да как же я проверю?
– А не можешь проверить, так не придумывай! Я Николая попросила сценку устроить. Скажи, хорошо играл? Как в театре?
– А ты?
– А я никогда не играла. Я с тобой всегда откровенная была и никогда тебя не обманывала.
С тех пор прошло много лет, – завершил свой рассказ Пряхин. – А я так и не знаю, что это было? Жена с Николаем спектакль организовали, или он сам собой устроился?
– Понятное дело, что спектакль, – успокоил Пряхина Митрич. – Насмотрятся кино, а потом артистами себя воображают!
Меткость Протогорова
Пряхин безмятежно курил на лавочке у подъезда. Рядом остановилась Алина Левинтаева:
– Это безобразие!
– Уже и на улице покурить нельзя?
– Это безобразие! Вы слышали, что Протогоров опять обвиняет Андрея в попытке украсть четыре гектара земли на границе с Петагонией?
– Слышал. Он кого угодно обвинить может – ему не впервой. В свое время моего сынишку объявил диверсантом.
– Вашего Витю?
– Да. Он еще тогда в школу не ходил?
– Уроки пропускал?
– Время ему еще не пришло уроки пропускать – через полгода пошел. А ваш Протогоров тогда на керамическом энергетиком работал.
– Почему это наш?
– А кто его в газете все время расхваливает?
– Это редактор его хвалит – ваш дружок. Говорит, иначе газету закроют.
– Это Протогоров может.
– А сынок-то ваш причем?
– А при том, что как-то зашел Протогоров к нам в слесарку и командует, чтобы я за ним следовал. «У меня другое задание», – отвечаю. «Потом сделаешь, срочно нужен помощник».
Оказывается, у него подстанция уже несколько раз выбивала – надо было проверить линию электропередач.
Идем мы с Протогоровым вдоль столбов, пересекаем парк. Слышу ребячьи голоса, среди них – и моего Витьки. Смотрю, а сынуля мой из рогатки по кошке, сидящей на беседке целится. Кошка – «мяу!» – видать, попал.
Я, конечно, рогатку отнял, надрал ему уши за меткость.
Идем дальше. И стал Протогоров вспоминать свою армейскую юность, хвастаться, как они в Архангельской области на куропаток с рогатками охотились. Так заливал о своей меткости, что я не утерпел:
– Да вы, – говорю, – товарищ энергетик, в эту будку не попадете, – показываю на подстанцию.
А он кипятится:
– Да я даже вон в тот изолятор попаду! – И показывает на белую чашечку на столбе. – Только нужен шарик от подшипника.
– Понятно, – говорю, – шарика нет, значит, можно про меткость заливать.
Порылся я в кармане, нашел гайку на четырнадцать:
– Вот! Только гайка.
– Давай. Но шарик был бы лучше.
Берет Протогоров витькину рогатку, заряжает гайкой, прицеливается… Бац! Изолятор – вдребезги! Провод падает, искры сыплются. Все! Теперь подстанция окончательно не гудит. Уж выбило, так выбило!
– И что дальше? – спросила Алина.
– Как начал он материться! И все у него получается, что это я виноват – подбил его на вредительство, рогатку подсунул.
– Ничего, говорю, не знаю. А вот, что метко стреляете по изоляторам, по вверенному вам электрическому хозяйству, спорить не буду. Могу где угодно подтвердить!
Прикусил он язычок. Сопит и зенками сверкает.
– И что ему за это было?
– Да ничего! Не стану же я и в самом деле на него стучать. Вскоре аварийка приехала. Посмотрели и поехали на какую-то главную подстанцию – там обесточили. Потом к нам вернулись – давай провода менять и распутывать, к новым чашечкам прицеплять. Полдня завод стоял – не работал.
– А как объяснили поломку?
– Протогоров объяснил. Сказал аварийщикам, что детвора из рогатки по изоляторам стреляла.
– Какая детвора? – спрашивают.
– Да кто их знает, чьи они выродки?! Убежали!
– Это он про вашего Витю?
– А про кого же! Я дома сынуле еще один раз уши надрал, чтобы не стрелял по животным. А надо бы надрать вашему Протогорову, чтобы детей не обвинял!
Инициатива о похудении
Чтобы оправдаться перед Алиной за недоразумение с Ларисой Николаевной на границе с Петагонией Несиделов решил выступить в газете с очередной инициативой. Статья походила на косвенное признанье в любви.
Начал Андрей издалека. Сначала он заявил о крайне назревшей необходимости укрепления здоровья и снижении веса у женщин до 54 кг. (Это были показатели Алины.) По мнению автора, 54 – идеальная весовая отметка. Мужская норма – 72 кг. (Тут Несиделов не стал церемониться и указал собственные параметры.)
И какие преимущества в этом случае получает наше общество, – спрашивалось в статье, – окажись все наши граждане в данной весовой категории?
Все перечислить почти невозможно. Но попытаемся.
Во-первых, наше лежащее на земле сельское хозяйство поднимется на ноги и наконец-то справится со своими обязанностями – накормит городское население. Худые люди едят намного меньше, значит, и продуктов понадобиться меньше. Опять же, селяне в таком случае перестанут угрызаться своей неполноценностью из-за невыполнения производственных планов.
А городскому сообществу – если оно, конечно, хочет помочь деревне – всего-то и надо – реже садиться за стол.
Знаменитые спартанцы, например, принимали пищу всего два раза в день. И при этом не очень баловали себя кулинарными изысками. Питались они, как уверяют историки, исключительно темной похлебкой. О составе блюда доподлинно ничего не известно, но его название – похлебка, говорит само за себя – вряд ли там находилось мясо. И ничего! Жили спартанцы подолгу и, как известно, не страдали от недугов, связанных с избыточным весом. Помимо того им и в голову не приходило, что спартанское сельское хозяйство находится в упадке!
Опять же, сравните, сколько трикотажа и прочих тканей требовалось для спартанца и сколько расходуется на нашего современника? Так что, достигнув древне-греческих показателей, мы тем самым поддержим и нашу легкую промышленность, переживающую тяжелые времена. А то ведь что получается?! Куда ни посмотри – повсюду магазины «Великан». А где название «Лилипут»? Это, в конце концов, ущемление прав и дискриминация граждан по весовым признакам!
Задумаемся, дорогие товарищи, так уж необходим человеку двухметровый рост? – говорилось в статье Несиделова. – Посмотрите на Бонапарта, который вообще был метр с шапкой. И у этого коротышки многое получалось. Спрашивается, почему? Да потому, что поглощаемые питательные вещества уходили в голову, а не в тушку. Вы думаете, почему дети так быстро усваивают науки? Именно по бонапартовой причине – невелики росточком.
Обратимся еще к одной наболевшей проблеме – нехватке жилплощади. Сколько материалов расходуется понапрасну – всем подавай высокие потолки! А окажись человек вдвое короче? Зачем ему бессмысленные пустоты над головой? Стало быть, только за счет уменьшения роста новоселов строители могут выдавать большее количество квартир.
А теперь самое главное. Кто из мужчин может объяснить, зачем господь придумал двухметровых женщин? Думаю, и сам всевышний не может вразумительно ответить на этот вопрос.
Еще при написании материала Несиделов воображал, как невысокая Алина оценит его представление об идеальной женщине и оставит упреки по поводу Ларисы Николаевны, не отвечающей спартанским параметрам.
– Спросите любого мужчину, – говорилось далее в материале, – кого он погладит с большим удовольствием – маленькую кошечку, или откормленную тигрицу? Ответ очевиден.
Удивляет меня и отечественная медицина, как в целом, так и отдельные ее представители. Что ни доктор – то центнер с лишним! Зачем показывают диетологов, не влезающих в телевизионные экраны? Уж если без них никак не обойтись, то почему не используют современные технические приемы – не сужают изображение в телевизоре? Ведь сегодня это сделать элементарно. И диетологам приятно показаться в таком виде и зрители перестанут подражать советчикам.
Используя хотя бы некоторые мои предложения, – говорилось в материале, – наши граждане оздоровятся и будут жить до ста лет и больше!
Протогоров, ознакомившись с новой статейкой заезжего специалиста, в целом ее одобрил. Он даже надеялся, что материал перепечатают областные и центральные изданиями и, тем самым, Посторомкино и его руководитель станут инициатором оздоровительного движения на государственном уровне.
Понравилось Протогорову и предложение автора, далее приведенное в статье – сократить число городских столовых. Пока проголодавшиеся граждане будут бегать в поисках общепита, они обязательно сбросят вес и оздоровятся. Да и в транспорте в часы пик от их худобы станет просторней.
А вот в месте, где говорилось о перспективах столетней жизни при уменьшении потребляемых калорий, Роман Наумович только хмыкнул: «Ничего себе экономия! Будут жить сорок лет после выхода на пенсию – никаких продуктов не напасешься!»
Свою скептическую лепту внесла и жена Протогорова – Лариса Николаевна. Она была оскорблена неправильными женскими стандартами и расценила статью, как дискриминацию полных женщин, вернее, женщин нормальной комплекции.
– Да, тут он немного переборщил, – согласился Протогоров. – Один любил кильку, а второй – осетрину.
Подобное сравнение еще больше возмутило Ларису Николаевну.
– Ты что, не понимаешь?! Эта статья написана не во благо Посторомкино! Он копает под тебя! Под тебя и твоего дружка Лапохвата. Заберитесь с ним на весы – тогда хоть что-то поймете. За кого они будут голосовать на следующих выборах? За дистрофиков и рахитиков. Вот за кого! А тебя прокатят. Ты, к сожалению, еще не карликовой породы.
Только теперь Протогоров понял, какого Иуду он еще недавно пригревал в исполкоме под видом внештатного фотографа.
Роман Наумович обнял и поцеловал жену, открывшей ему глаза на истинный смысл очередной гнусной статейки.
Увеличение населения
Войдя в кабинет Протогорова, капитан Лапохват сразу понял, о чем пойдет речь. На столе он увидел «Посторомкинский вестник», развернутый на странице с материалом Несиделова о необходимости снижения живого веса.
– Читал? – Протогоров кивнул на газету.
– Читал, – хмуро ответил Лапохват. Именно эта статья с утра испортила ему настроение. Получалось, что гуляющий на свободе грабитель способен состряпать сенсацию из любого пустяка. А у него – работника милиции – столько событий и фактов, а начнешь излагать, получается протокол.
– Умеет болеро закрутить на бумаге, – язвительно заметил Лапохват.
– А тебе кто не дает?
– Не могу же я про всякую ерунду!
– Что ерунда – решает читатель, он же – избиратель!
Протогоров надавил кнопку селектора. «Ниночка, я занят!» «Хорошо», – ответила секретарша.
– А если читают, значит – не ерунда, – продолжил Роман Наумович.
– Да напиши я такое, меня со службы уволят!
– Ты сначала напиши. А если боишься, то поставь мое имя.
– Это другое дело. Только тему надо придумать.
– И думать тут нечего. Сколько в Посторомкино жителей?
– Пятьдесят тысяч.
– А десять лет назад?
– Шестьдесят.
– И что на это скажешь?
– Пятьдесят меньше шестидесяти.
– Математик! С такими темпами мы скоро в поселок превратимся! Это что – не тема?
Старые друзья обсудили проблему уменьшения количества посторомкинцев. Лапохват конспектировал соображения Протогорова.
– Чтобы в газете было через неделю!
– Под твоим именем? – уточнил Лапохват.
– Разумеется. Тебе-то зачем? У тебя должность, слава богу, не выборная.
Через неделю материал за подписью посторомкинского мэра появился в газете.
Это была сенсация. От первого лица города такого не ожидали. Да и сам Лапохват не думал, что способен на столь оригинальный материал. Отстраненность от авторства развязала руки, убрала обычную в таких случаях скованность и сомнения. Опять же, не пришлось кривить душой и кого-то славословить – правда-матка в статье Лапохвата сама выпирала наружу. А проблема оказалась настолько серьезной, что решить ее можно было только под руководством Протогорова.
Статью напечатали под заголовком «Сделаем Посторомкино губернским городом!» И начиналась она так:
«А почему так случилось, что столицей России оказалась Москва, а не наш славный и не менее древний город Посторомкино? Ведь никто из историков не сомневается, что он основан на два века раньше нынешней первопрестольной.
А несправедливость эта объясняется очень просто. Оказывается, привилегии зависят не от возраста населенного пункта – все дело в численности его жителей. Где больше народу – тому и слава. Например, в соседнем Полисадово 80 тысяч жителей, и по этой причине у них давно уже курсируют два троллейбусных маршрута. А нам, посторомкинцам, по нынешним разнарядкам рогатый транспорт не полагается – не хватает для него пассажиров.
А кто или что мешает нам возрастать количественно и конкурировать с другими городами?
В деревне Листогоновка, что совсем рядом с Посторомкино, в каждой семье в среднем по четверо детей. А у нас на семью две кошки, одна собака и полтора ребенка. Вот и подумайте о перспективах!
Через сорок лет Листогоновка станет районным городом, а мы – деревней, если, конечно, своевременно не очнемся от спячки и не возьмемся за ум.
Давайте честно скажем себе, кто из нас не согласился бы жить в большом и многолюдном Посторомкино, где не единственный народный театр, а десять, причем – профессиональных.
Стыдно сказать, – говорилось в материале, напечатанном под именем Протогорова, – в городе нет ни одного настоящего генерала. Захочешь посмотреть человека в лампасах – иди на спектакль, где его только изображают. У нас даже полковника нет! За порядком в городе следит – кстати, очень исправно – капитан милиции Лапохват. А капитан он только потому, что для генеральской должности не хватает городских жителей. Как и зрителей для народного театра.
А вот в городах-миллионниках и без театров на улицах полный аншлаг.
А кто-то из нас задумывался о причинах китайского феномена – невиданных темпах экономического роста Поднебесной? Единственное объяснение – все та же многочисленность населения.
Да что там китайцы! Возьмите обыкновенных муравьев – смотреть не на что! А какие сооружают термитники?! Пирамиды Хеопса! На иных угольных шахтах терриконы меньше муравейников.
Опять же, не стоит забывать, с увеличением численности населения – возрастает и собираемость налогов. А это, в свою очередь, располагает к улучшению жизни и подстегивает уровень деторождения. Все взаимосвязано и растет в геометрической прогрессии.
А что мы наблюдаем в Посторомкино сегодня? Кого ни встретишь на улице – обязательно или родственник, или давний знакомый. И многоэтажки наши, по причине малочисленного населения, пусть и комфортабельные, но тоже сравнительно небольшие. А надо, чтоб как в столице: посмотришь на верхний этаж – картуз с головы слетает.
Скорее всего, в нашем плачевном демографическом положении виноват чрезмерный уклон посторомкинцев в сторону заповеди «Не прелюбодействуй». А «плодитесь и размножайтесь», сказанное в Священном писании, почему-то игнорируется.
По моему мнению, идеальный вариант для Посторомкино, когда любой наш мужчина мог бы похвастаться перед друзьями: «В прошлом году от меня четверо понесли, а может и пятеро… не считая жены».
А у нас останови прохожего на улице и поинтересуйся насчет его производительности, сразу будет оправдываться: «У меня кроме жены невеста с ребенком в армии осталась!» А где ты, спрашивается, служил? Ответит: «В Германии, в Западной группе войск». И на кого ты в этом случае работал? На немцев?!
Историки не дадут соврать, в прежние старорежимные времена приходил служивый после двадцатилетней воинской повинности, а у него – пятеро новых детей. Никто не ленился, в том числе и женщины. Потому и кормила Россия-матушка весь белый свет – работников хватало. А теперь, того и гляди, придется эмигрантов приглашать. А гастарбайтеры, они не дураки – поработали и уехали. А Пенсионный Фонд кому наполнять? Это ведомство только пишется с большой буквы, а на самом деле накопления в нем крохотные.
По большому счету, разумнее всего было бы установить следующий порядок: нет денег в Пенсионном фонде – работай до восьмидесяти. И вообще, выход на пенсию следует увязывать в зависимости от количества выращенных детей. По-моему – самая разумная мера. А то ведь как получается? Уважаемый передовик годами висит на доске почета, а копни глубже – от силы один ребенок. Какой же ты передовик, если после смерти и подраться за твое наследство некому?!
Разумеется, на производстве, дорогой посторомкинец, надо трудиться исправно, но и дома не следует филонить! Тебя в этом деле всегда помогут и друзья, и соседи, и знакомые, и вся близкая тебе общественность. И наша церковь благословит тебя на увеличение семьи – она готова безостановочно крестить, венчать, не говоря уже об иных доходно-печальных мероприятиях.
Спрашивается, больницам нужны пациенты? Еще и как нужны! Не спиваться же медикам от безделья? А парикмахеры, а портняжки, а сапожники?.. Они спят и видят расширение клиентуры. А посмотрите, что творится на рынках! Продавцов больше, чем покупателей.
О спорте лучше не вспоминать. Приличную футбольную команду собрать не можем – по району последнее место.
А если вспомнить нашу массовую культуру? Какая же она, прости господи, массовая, если этих масс – раз-два и обчелся?! Дошло до того, что многие посторомкинцы от нашей малочисленности в Израиль уезжают – к настоящей плодотворной скученности и развитию всевозможных наук. А у нас каждый второй понятия не имеет, что такое когнитивный диссонанс. Знай себе только матерятся! Именно от малочисленности вся наша необразованность и отсталость! В единственном посторомкинском отделении сберегательного банка никогда не услышишь «менеджер» или хотя бы «оператор», все – «Верочка», «Лидочка», «Вовчик» и т.д.
Ни одного гениального физика в городе не вырастили. Да что там физика, даже наркоманов своих нет – только приезжие. Но и те у нас долго не задерживаются. А все потому, что в «Войне и мире» героев больше, чем жителей в Посторомкино.
Так что, дорогие мои земляки, давайте оставим безответственное отношение к нашему количественному составу. Задумаемся о потомстве, а значит – о будущем нашего славного города. Постарайтесь прожить так, чтобы в старости, окинув многочисленное потомство, не смог упомнить все имена. Так что зарубите себе на носу, умножение – задача не математическая, а морально-физиологическая!
Надеюсь, никто из вас, оказавшись на том свете, не желает попасть в щекотливое положение. Архангелы поинтересуются: «Любезный, а вы откуда родом?» – «Из Посторомкино». Станут искать на картах, а его из-за малочисленности там не обозначили. А надо, чтобы напротив – Посторомкино рисовали на всех картах, даже иностранных.
Под материалом стояла подпись: «Роман Протогоров».
– А ведь после этой статьи могут-таки снова Протогорова выбрать, – сказал Пряхин, прочитав материал в «Посторомкинском вестнике».
