Александр Петрович Пальчун
Перестроечная кувыркайка
Женская армия
Увы, Несиделов не прислушался к мудрому совету Митрича, а склонился к версии Пряхина – решил обезопасить себя получением депутатской неприкосновенности. Пряхин постоянно соблазнял своими доводами:
– Андрюха, депутата не могут вот так запросто схватить за шиворот и затолкать в каталажку. Да тебе с твоими способностями давно пора переходить на более высокий уровень – на другие орбиты!
И в самом деле, будущее Несиделова могло сделаться очень замечательным. Благодаря публикациям в прессе, имя его становилось все более популярным. При хорошем раскладе он мог оказаться в депутатском звании, то есть стать недосягаемым для милицейских лап. Выбор был невелик – или застенки, или свобода. Так что не станем осуждать Несиделова, когда он решил выступить на городской сессии со своей новой инициативой.
В тот день Андрей и Алина на правах газетчиков сидели в первом ряду исполкомовского зала. Диктофон у Алины был включен, блокнот раскрыт – не полагаясь на японское электронное чудо, Алина дублировала фамилии и цифры.
Первым с отчетом о проделанной работе за истекший период выступил Протогоров. Говорил он как всегда энергично, и речь его завершилась громкими аплодисментами. Затем начались прения.
Слово взял бессменный член горсовета всех его созывов – человек сухощавый и юркий. Он примыкал к правому политическому крылу совета, деньги у которого почему-то всегда оказывалась левыми. Кошелек оратора намного перевешивал его репутацию.
Докладчик вспорхнул на сцену, дернул головой направо, затем налево, приподнял подбородок и… защелкал, как соловей в орешнике. Все хорошо понимали, что оратор способен обобрать голого в бане, но все равно слушали с наслаждением. Дамы прикрыли веки от удовольствия. Продемонстрировав все восемь колен, депутат так же энергично покинул сцену, как и появился на ней.
Вторым в списке значился лидер заводского профсоюза. Зажав в руке свернутую тетрадку, словно противотанковую гранату, он уверенной поступью двинулся по проходу. Захватив плацдарм, то есть трибуну, профсоюзный вожак припал на нее левым плечом. В эту минуту фигура его напоминала пролетария, рвущего булыжник из мостовой. Он обвел публику суровым взглядом, словно соображая, в кого бы этот булыжник метнуть. Зрители невольно вжались в кресла. Отодвинув за ненадобностью микрофон, профсоюзный лидер громовым басом разорвал воздух. Задрожали стекла в оконных рамах. Стакан на столе председателя начал блуждать, как на спиритическом сеансе. В диктофоне Алины зашкалил индикатор уровня записи.
Отгромыхав речь, обладатель медного голоса с достоинством удалился на прежние позиции.
Когда в проходе между рядами кресел появился высокий худой старичок, у многих присутствующих заныли зубы, у некоторых – даже вставные. Развернув папку, оратор нырнул в нее головой и противным скрипучим голосом принялся озвучивать написанное. Его указательный палец, нацеленный вверх, дергался, подобно стволу зенитки.
Протогоров трижды стучал по стакану ручкой:
– Регламент! Прошу придерживаться регламента!
– Одну минутку, – извинялся «артиллерист» и снова метко палил в небо.
Когда боеприпасы закончились, все облегченно вздохнули.
Следующим в атаку ринулся зампредисполкома. Даже по его походке было заметно, что он до отказа начинен тротилом. Рискни кто-то остановить его на полпути – взрыва бы не избежать. Все хорошо знали, что во внутренней и внешней политике лучше зампреда ориентируются разве что тараканы, живущие в радиоприемнике.
На головы собравшихся выплеснулась лава, поток сознания, метеоритный дождь слов-паразитов, не обремененных связью и логикой. Звуковая лавина была наполнена головоломными фразами вроде «инфляция в бюджетной сфере», «определенный уровень легитимности…» Уяснить сказанное простому смертному не представлялось возможным. Но впечатление! Сидящие в зале воочию наблюдали уникальное природное явление. Все великие ораторы прошлых веков в эту минуту корчились под землей, осознавая свое ничтожество и профнепригодность…
Но в этот момент у входной двери неожиданно послышался неуместный звук. Это уборщица баба Глаша, поставила ведро с водой на пол, звякнув металлической дужкой. Депутатам предстояло познакомиться еще с одним выступлением.
– И до каких пор я буду терпеть?! Кому я эту тряпку стелю?! Хучь бы один ноги утер! Грязищу развели, как в зоопарке! – баба Глаша приставила швабру к стене и произвела утопление вышеупомянутой тряпки в ведре. – Доиграетесь! Закрою дверь на замок! В курилке заседать будете! Весь паркет изгадили, ироды!
И надо заметить, что из всех произнесенных речей слова бабы Глаши оказались самыми действенными. Ибо в следующий раз депутаты, придя на заседание и попав на влажную тряпку, энергично дергали ногами, словно курицы в огороде.
После выступления уборщицы атмосфера в зале немного разрядилась, и слово предоставили Несиделову.
Чтобы завладеть вниманием зала, Андрею достаточно было напомнить о прежней своей завещательной инициативе. Но он замахнулся на большее – решил к уже завоеванным своим почитателям присовокупить всю женскую часть общества.
– Уважаемые дамы, – начал оратор, – я в первую очередь обращаюсь к вам. Ибо уверен, вы намного лучше мужчин способны укрепить обороноспособность нашей страны. Пришло время исправить историческую несправедливость по отношению к так называемому «слабому полу». Кстати, этот термин я считаю дискриминационным. Полагаю, армию надо реформировать и количество женщин-офицеров в ней довести до девяноста процентов, а в высшем руководстве и генералитете – до всех ста.
Женщины в зале, и не только женщины, переглянулись.
– На чем же основано мое предложение? – продолжил Несиделов. – Согласитесь, если командовать ротой или батальоном возьмется женщина, то подчиненные мужчины, не задумываясь, бросятся в атаку следом за ней. Всякий рад будет сложить голову, ну, если не сложить, – уточнил оратор, – то хотя бы в случае победы положить ее на благодарную женскую грудь.
Кстати, о груди. Вообразите, насколько ровнее на воинских парадах станут шеренги и колонны, будь они сформированы из женского контингента. Общеизвестно, что в армейской шеренге принято равняться на грудь четвертого человека. Сегодня наши солдаты до хруста в шее выворачивают голову. И что они видят? Какую грудь четвертого, если у того выпячивается один живот? То ли дело у прекрасной половины человечества! Согласитесь, дамам намного проще равняться в строю.
Некоторые мужчины, разумеется, примут в штыки мое предложение. Один из аргументов – женщины, мол, не умеют маршировать. Я так отвечу этим маловерам: где они видели, чтобы солдаты орудовали ногами более синхронно, чем девушки в кордебалете? То-то же! А как изменится, вернее, насколько выразительней сделается строевой шаг с одновременным покачиванием бедер и подрагиваньем гимнастерок в области груди?
Опять же, преобладай женщины в наших вооруженных силах, разве станут мужчины проситься в отпуск? Возвратишься с побывки, а твое место рядом с командиром занял другой, более ревностно относящийся к службе.
Я уверен, – продолжил Несиделов, – что с введением в армии моих инициатив, преданность командному составу достигнет небывалой отметки. У каждого бойца в кармане гимнастерки обязательно будет храниться фотография своей бравой начальницы. Пусть иной раз на снимке начальница будет не в военной форме, а то и вовсе без нее – не столь уж и важно. Главное, появится истинное почитание, а не нынешнее формальное соблюдение устава.
А теперь вообразите, насколько вырастет уровень физической подготовки в руководящем составе армии! Все командиры, от лейтенанта до маршала, сделаются гибкими и грациозными. В число физических занятий обязательно войдет упражнение с хула-хупом. Кстати, его с легкостью может заменить солдатская скатка. Тогда и сворачивать ее станут туго и ровно, а не так, как это делают нынешние вояки.
В ходе выступления Андрей то и дело поглядывал на Алину. Девушка слушала внимательно и, как ему показалось, очень заинтересовалась его предложением.
– Если предлагаемая мной реформа будет утверждена, – продолжил Несиделов, – то можете быть уверены, расходы на армию значительно сократятся. Генералы-женщины намного хозяйственней генералов-мужчин. Опять же, не стоит забывать, что женщины по статистике живут дольше, стало быть, смогут дольше выполнять служебные обязанности. А то ведь как получается? Только мужчине присвоят генеральское звание – выметайся в отставку! Иди на пенсию и смотри боевики по телевизору.
Повторюсь, от женского присутствия на высших должностях дисциплина в армии значительно укрепится. Мы наконец-то покончим с таким позорным явление, как дедовщина. Если уж девушка – то есть, командир подразделения – когда-то и вздумает поиздеваться над новобранцем, то лишь затем, чтобы привлечь его внимание к себе. И уж поверьте, никто не будет роптать, оказавшись в руках женской военщины. Да и какому командиру в юбке взбредет в голову бахвалиться своим «дедовским» возрастом?!
Я не сомневаюсь, что наша армия в этом случае избавилась бы от нынешних жестких дисциплинарных взысканий, в том числе и от гауптвахты. Достаточно предупредить провинившуюся роту блондинок, что их перекрасят в черный цвет – порядок немедленно восстановится. Исчезнет и военный трибунал – его заменит стрижка под Котовского.
Несомненно, улучшится и солдатская выправка. В армию вновь возвратятся облегающие бедра рейтузы, которые существовали в гусарских полках.
Разумеется, преобразятся ныне безнадежно устаревшие средства защиты. Пуленепробиваемым жилетам, например, больше незачем оставаться обезличенными громоздкими доспехами. Они приобретут индивидуальность и привычную для женщин нумерацию. Опять же, зачем их окрашивать в черный или мерзко-болотный цвет?! Пусть они будут в горошек, с бантами и кружевами.
Голос Несиделова окреп, как налаженная басовая струна.
– Разумеется, – продолжил докладчик, – нам придется модернизировать кое-что из военного спецоборудования. Например, перископы, нашпигованные внутренними зеркалами и используемые для наблюдения за противником, придется оснастить и зеркалами наружным. Ведь командиру, перед тем, как исследовать вражескую позицию, захочется оценить и себя – достаточно ли хорошо он подготовлен к сражению.
Смею вас заверить, что в результате таких нововведений потери в наших войсках значительно снизятся. Разве у противника не дрогнет рука, – а за нею и сердце – заметив в крестике прицела красивую даму? Кто захочет стрелять, отказав себе в удовольствии взять ее в плен?
А насколько гуманнее сделаются сраженья! Стоит осеннему дождику оросить поле боя, как дивизия прекратит маневры – высокие каблучки увязают в раскисшей глине. А там, глядишь, наступление и вовсе можно будет отложить до весны. Что ни говорите, намного приятней сражаться в цветущих садах, когда на солдате что-то розовое с белым, а не мерзко-пятнистый маскхалат. В весеннюю пору незачем безобразить лицо грязно-черными полосами, лучше использовать яркую косметику.
Если мое предложение встретит поддержку, то все наши разведоперации сделаются успешными. Даже если лазутчик вернется без «языка», уж букетик цветов с нейтральной полосы он обязательно принесет своему командиру.
Впрочем, я полагаю, все эти боевые операции давно пора отменить, вернее, заменить учениями. Пусть противоборствующие генералы сражаются, склонившись над картами, а батальоны под их управлением стреляют холостыми патронами. Кто тактически переиграет противника, тот и выиграет – никаких кровопролитий.
И кто гарантирует, что вражеский генерал во время таких учений не влюбится в командира нашей дивизии?
Я сейчас вот как вас, сидящих в этом зале, вижу церемонию бракосочетания – с салютом и военным оркестром. Батальоны маршируют перед ЗАГСом. Парад принимают недавние соперники – мужчина в затянутом френче и орденскими колодками и наш военачальник – в белоснежной фате. Невестино платье, конечно, украшено золотом генеральских погон и россыпью орденов на роскошной груди – тут, в отличие от мужской, для них всегда отыщется место.
Гром оваций завершил выступление Несиделова.
Счастливая курица
Как видим, на одно поражение у Несиделова приходилось две, а то и три победы. Вскоре судьба поднесла ему еще один подарок – он избавился от опасного конкурента в сердечных своих делах. Капитан милиции Лапохват влюбился! И, что особенно приятно, влюбился вовсе не в Алину.
Никодим Иванович по характеру был человеком бесхитростным и прямолинейным. Размышлял он довольно просто: солнце создано для освещения и процветания жизни, алкоголь – для питья (а не для каких-то вонючих растирок), а курица – исключительно для производства свежих яиц.
Но действительность иногда опровергала его мировоззрение.
На своей миниптицеферме, устроенной на даче под открытым небом, Лапохват обнаружил серьезные перебои. Одна из трех его куриц, которую он давно уже называл Белобрысой Стервой, вот уже два месяца отказывалась нестись, при этом клевала зерна со скоростью швейной машины. В числе первых она выхватывала червяков при копке огорода и так ловко уворачивалась от хозяйской лопаты, что Никодим Иванович, в молодости неплохо игравший в хоккей, чувствовал себя посрамленным.
Терпение Лапохвата окончательно лопнуло в один из воскресных вечеров. Утомленный за день садово-огородными заботами, Лапохват приготовился к скромному холостяцкому ужину. Трапеза состояла из краковской колбаски, свежих огурчиков, лука и обязательной в таких случаях стопочки сорокоградусной. Никодим Иванович уже вознамерился побаловать свой организм – опрокинуть в него содержимое рюмки, – как справедливо решил, что помидорчики тоже не повредят пищеварению. Следует заметить, что в теплое время года Лапохват обедал не в металлической будке, а за столом на открытом воздухе, в окружении зеленой изгороди, кустов и деревьев.
Но стоило Никодиму Ивановичу на секунду отлучиться за помидорами, как белобрысая Стерва, заприметив бусинками глаз дармовой провиант, вспорхнула на стол.
– Ах, ты!.. – закричал Лапохват, обозвав курицу словами, более соответствующими иным собакам.
Убегая, испуганная птичка опрокинула драгоценную рюмку.
Читатель, положа руку на сердце, честно признайтесь, как бы вы поступили в такой ситуации?!
Правильно! Никодим Иванович ринулся в будку и через секунду выскочил с топором в руках. Рассуждал он примерно так – если вечером я остался без заслуженной стопки, то завтра утром возмещу ее куриной лапшой!
Обычно, если кто-то хочет пройтись по поводу чужого интеллекта, то обыкновенно говорит – куриные мозги! Хотя у Стервы голова и в самом деле была куриная, но, заприметив в хозяйских руках топор, она мгновенно догадалась о его намерениях.
Курица носилась по дачному участку со страусиной скоростью. При этом она петляла, как мотогонщик на показательном шоу. Однако Никодим Иванович на амнистию не соглашался. Он свирепо сопел, преисполненный ярости.
Курица сделала пару кругов вокруг стола и с заполошным криком понеслась на соседний участок, принадлежащий работящей и незамужней Авдотье Васильевне. Там за проволочным забором стояла будочка летнего душа, подпираемая поленницей дров и кучей недавно срезанных веток. Не на шутку обеспокоенная своим будущим курица нырнула в спасительные дрова. Но уже через минуту разгневанный Лапохват стоял рядом. Он размахивал топором и ревел своим знаменитым басом:
– Ану, стерва вылазь!
Курица отказывалась повиноваться, опасаясь наихудшего.
Не менее курицы испугалась и соседка Авдотья Васильевна, принимавшая в это время душ. Сквозь маленькое окошко на уровне глаз она увидела разъяренного соседа с топором в руках, и приняла угрозы на свой счет.
– Вылазь, мерзавка! – орал Лапохват. – Сейчас башку оттяпаю. Все равно от тебя никакого проку нет!
Сердце Авдотьи Васильевны трепетало не меньше куриного. Как и несчастная птичка, она не осмеливалась выйти из укрытия. Ее робость объясняется тем, что бедная женщина имела обыкновение – так уж заведено в наших краях – купаться без одежды.
Но Лапохват не сдавался, он хватил обухом по деревянной постройке. Расчет оказался верным. Стерва вылетела из поленницы дров с паническим криком. С не менее отчаянными воплями из душа выскочила обнаженная Авдотья Васильевна.
Никодим Иванович застыл на месте.
– Господи! – воскликнул он, сраженный то ли неожиданным явлением соседки, то ли великолепием ее форм. Топор выскользнул из расслабленной руки, ударил по ноге.
Когда недоразумение объяснилось, капитану понадобился медицинский уход. Ногу ему бинтовала соседка – в некотором смысле невольная виновница травмы.
После этого случая в памяти Лапохвата крепко запечатлелась картина обнаженной Авдотьи Васильевны. Он готов был причинить вред и второй ноге, лишь бы повторить пиршество глаз, а затем блаженное прикосновение бинтующих пальчиков.
Вскоре Лапохват предложил Авдотье Васильевне руку и сердце. А курица по имени Стерва осталась в живых. Более того, топорная профилактика пошла ей на пользу – она начала исправно неслась.
Забегая вперед, добавлю, Белобрысая Стерва не единожды высиживала цыплят, и Никодима Ивановича и Авдотью Васильевну умиляла отвага, с которой куриное племя ворует провизию с их стола.
Продажа должностей
Всякая новая инициатива Несиделова вызывала в городе горячие толки. Чаще всего общественность оценивала их одобрительно. Посторомкинские депутаты признали в молодом человеке светлую голову и теперь приглашали на сессии, где ему поневоле приходилось выступать с очередными предложениями.
Вот и сегодня Несиделов под разнокалиберный шум зала взобрался на сцену. У трибуны дождался тишины. Пауза выдержал длиннее обычного, и все сразу поняли – на этот раз разговор будет особенно серьезным. И не ошиблись.
– Дорогие товарищи, – сказал Несиделов, – я хочу поговорить о самом главном.
Первые слова сразу внесли некоторую сумятицу в головы слушателей, ибо главное у многих не совпадало. Отметая скороспелые и неверные толкования, Несиделов продолжил:
– Я говорю об избирательном праве. Мы вынуждены признать, у нас в этой сфере еще не все благополучно. Да и не только у нас. Избирательное несовершенство замечается повсюду – и это продолжается из века в век. Выбираем, выбираем руководство, а все бестолку!
Слушатели, исходя из собственного опыта, вынуждены были согласиться.
Известно ли вам, – продолжил Несиделов, – как выбирали начальство в древней Спарте? Напомню. Там нескольких уважаемых граждан – сейчас бы из назвали избирательной комиссией или коллегией выборщиков – запирали в темный сарай без окон и щелей. А на улице в это время перед гражданами на трибуну поочередно взбирались кандидаты на высокие должности. Разумеется, появление каждого из претендентов сопровождалось аплодисментами их сторонников. А «коллегия выборщиков», сидящая в темноте, на слух определяла, кого встречают теплее. Чем громче аплодисменты – тот кандидат предпочтительней. Вот и вся избирательная компания!
Но с тех пор прошло немало веков, – с сожалением в голосе продолжил Несиделов. – За это время политиканы научились многому. Можно не сомневаться, задумай мы сегодня голосовать спартанским методом, они бы повсюду натолкали динамиков с долгими и продолжительными аплодисментами, а то и попросту подкупили бы выборщиков. Последних тоже можно понять: «Нашли дураков бесплатно сидеть в темном сарае!»
– И что же нам делать? – Несиделов окинул взором озадаченных слушателей, а затем продолжил. – Пока у богатых людей есть лишние деньги, говорить о демократии бесполезно!
Из зала послышался готовый рецепт:
– Тогда их деньги надо отнять и поделить!
– Опасаюсь, что они не очень обрадуются изъятию, – ответил Несиделов. – И обязательно организуют революцию, переворот или еще что-нибудь в этом роде. Люди так устроены, что не любят, когда у них что-то отнимают, а тем более – деньги. Поэтому они должны отдавать их добровольно! Именно это я и предлагаю вам, дорогие товарищи.
– Отдавать добровольно? Которые не любит, когда отнимают? Хороша логика! – захихикали в зале.
– Отдавать деньги, – Несиделов оборвал хихиканье, – а вместо них получить возможность руководить нами. Нам следует продавать должности! Да! Не станем лицемерить и делать вид, будто не знаем, что ими торгуют испокон веков. В наше время должности покупают с помощью дорогостоящей предвыборной компании, то есть – рекламы. Состоятельный человек не мытьем так катаньем всегда получает желаемое место. Не проще ли в таком случае честно его продавать? Будем откровенными и пойдем до конца!
– И кого мы в этом случае получим себе в руководство?! – послышалось из зала.
– Да все тех же! – ответил Несиделов, распаляясь от непонимания зала. – Толстосумов хоть палкой бей! Им только дай порулить! Они мать родную продадут за властные полномочия и возможность обогащаться на своих должностях. Так пусть продают, вернее отдают, но не маму, а свои деньги! А мы в этом случае получаем наполнение бюджета, зарплату учителям, питание школьникам и дешевые – в смысле недорогие – лекарства пенсионерам.
А не предложи мы нашим богатеям такой соблазнительной возможности расстаться с деньгами? Что они сделают? – спросил Несиделов. – Можете не сомневаться, профукают капиталы на яхты и заморские курорты! И кто из нас окажется в проигрыше?
А в случае внедрения предлагаемой мной избирательно-покупной системы, мы с вами, в сущности, на законных основаниях экспроприирует капиталы у нынешних бизнесменов. И заметьте – без всяких революций.
Более того, – продолжил Несиделов, – эта туго набитая акциями и банковскими вкладами публика, подобно наркоманам, подсядет на привычку верховодить людьми – захочет избраться и на следующий срок. А мы им снова – покупай, дорогуша! Деваться некуда – они с потрохами наши! Еще и головой начнут работать, чтобы подкопить деньжат на следующую каденцию – не будут их транжирить на любовниц и другие сомнительные удовольствия!
В зале исполкома никаких траурных венков или гробов не наблюдалось, но тишина в нем воцарилось гробовая.
– А чтобы рядовые избиратели совсем уж не отстранились от управления собой, – продолжил Несиделов, – то у меня на этот счет есть еще одно соображение. Некоторые должности – какие именно, надо обговорить отдельно – следует разыгрывать среди населения методом случайных чисел.
– В лотерею, что ли? – послышалось из зала.
– Совершенно верно! Точнее не скажешь. У каждого из нас появится пусть хотя бы крохотная, пусть микроскопическая, но все-таки реальная возможность оказаться в руководящем кресле. И вот еще о чем я хотел сказать – предлагаемую мной систему следует опробовать сначала в Посторомкино.
– Как в Посторомкино? Почему только в Посторомкино?! Надо повсюду! – возмутились в зале.
Несиделов предвидел такую реакцию. Он понимал, что любые ограничения встречаются в штыки, ибо у каждого человека свободолюбивые фантазии беспредельны.
– Я вас понимаю, – сказал Несиделов. – Но в этом случае обязательно отыщутся шельмецы, которые присвоят нашу инициативу и отодвинут посторомкинский приоритет. А мне, как и вам, хотелось бы, чтобы настоящая демократия появилась именно в нашем славном городе.
Последние слова склонили общее мнение в правильную несиделовскую сторону.
На том и порешили. Несиделова, известного в городе под именем Разумейкин, избрали председателем комиссии. Назвать ее избирательной не отважились. В обязанность нового органа входила организация торговли должностями и назначение крупье для проведения лотереи при розыгрыше должности Посторомкинского градоначальника.
