Александр Харламов
Высшая мера
– Как настроение?– подмигнул я ему, дабы слегка подбодрить.
В ответ он вяло улыбнулся, снова уперев взгляд в сержанта, сидевшего напротив. Остальные трое вообще производили вид бывалый и опытный. Их я раньше не видел в управлении. Где их только откопал Василь? Может из областных или из холодногорской тюрьмы. На мою улыбку и приветствие никто из них не ответил. Все были напряжены, как струна, молчали, сосредоточенно о чем-то думая. Ну и пусть…Я откинулся назад, устраиваясь, как можно удобнее, дорога займет примерно полчаса, можно и помечтать о чем-то.
Грузовик тряхнуло. Он взревел своим двигателем, утробно и глухо заурчав. Нас швырнуло друг на друга, а я еле удержался, чтобы не придавить солдатика рядом со мной. Шофер нашей машины подал длинный протяжный гудок клаксоном, как теплоход к отправлению. Мы медленно двинулись по дороге, подпрыгивая на неровной брусчатке. В просвете неплотно закрытого тента на крыльце управления я увидел Власенко – самого Секретаря, наблюдавшего за нашим отъездом через свои очки-половинки.
Еще бы перекрестил на дорогу, право слово…Усмехнулся я про себя, прислушиваясь к мерно гудящему двигателю. Из пункта А в пункт Б перевезти груз в целости и сохранности, что может быть проще? Осложняет все только лишь то, что груз – это миллионы рублей золотом, заполучить которое очень много желающих. А что было бы со мной, если бы я стал миллионером?
Забрал бы Валюшку, написал бы заявление и отправился бы на море! Где у нас море? Крым? Ялта? Да, туда, где солнце, тепло, кипарисы…Взяли бы с собой Глеба, купили небольшой домик и жили счастливо до самой старости, наслаждаясь закатами. Я никогда не был не море, но говорят там прекрасно…
Жаль только, что в нашей стране миллионеров не бывает. Миллионер – это капиталист, который наживается на трудовом народе, да и Валентина…Согласилась бы она? А товарищ майор? Как бы он отреагировал на это все? Сколько ему можно лгать, что мы любим друг друга с его женой? Это нечестно…Нечестно по отношению к нему, Вале, к самому себе…Надо бы с ним поговорить, как закончится операция. Только Валечке ничего не говорить, иначе она будет против…
Грузовик притормозил, снова бросив нас в разные стороны кузова. Заскрипели ворота.
– Кажется, приехали,– констатировал я, но мне никто не ответил. Только парнишка-срочник рядом со мной сжал поплотнее цевье винтовки.
– К машине!– где-то рядом прозвенел Конопатов. Надо же, оказался неплохим организатором,продумал операцию, спланировал, нашел людей. После пыльного душного кузова яркий солнечный свет ударил по глазам. Зажмурившись, спрыгнул вниз. Следом, как мешок с картошкой приземлился срочник. Ничего, оботрется, скоро станет на таких же, как он смотреть свысока. Все мы были такие…Поискал глазами Конопатова, раздающего распоряжения остальным старшим машин.
– Погрузка займет ровно десять минут!– пояснял он.– Через десять минут Тарасенко отправляется по проспекту Октября, Чудинов в переулок товарища Петтерса, а остальные следом, согласна плана. Взялись шустрее, мужички!
Ящики были уже приготовлены заранее. Их сложили пирамидой у входа в хранилище, а рядом топтался представитель госбанка в засаленных нарукавниках с бухгалтерской книжкой в руках, ведя учет.
Ничего примечательного в грузе не было. Обычные серо-зеленые яики из-под снарядов. Таких в пору курсантской юности было перетаскано видимо-невидимо. Один за другим они оказывались в кузове нашего грузовика. Чтобы не мешать, я отошел в сторону, наблюдая за тем, как споро и слаженно работают конвойные, словно постоянно только этим и занимаются. Оружие сложено пирамидой в стороне. А ребята, засучив рукава, протаскивают, подносят, поднимают. Конопатов устроился рядом с бухгалтером, тоже считая ящики с золотом. Не дай Бог, какого не досчитаются, все – пиши пропало. Магадан для Васьки будет самым лучшим исходом.
– Ты фраер рамсы попутал, что ли?!– совсем рядом раздался оглушительный грохот. Ящик, который несли срочник, сидящий рядом со мной, и один из конвойных, выпал из рук паренька и рухнул на асфальт. Крышка треснула, и на землю просыпались слитки с клеймом СССР. Золото ослепительно заблестело на солнце, будто только вылитое.
– Я…я…– растерялся паренек.– Я сейчас все приберу…
Он бросился к ящику, пытаясь запихнуть обратно просыпавшееся золото.
– Канай отсюда!– его отпихнули в сторону, не дав прикоснуться.
– Руки у вас,– покачал головой Конопатов, прибежавший на шум,– из одного места растут…
– Извините…
– У вас будет мешок? Или еще один ящик, товарищ Левенец?– обратился Василий к бухгалтеру, невозмутимо взирающему на происходящее.
– Секундочку!– недовольно поморщился тот, видимо, думая, как списывать испорченный инвентарь. Для них бумажки самое главное…Дебет с кредитом должны сходиться.
– Что стоим, бараны?!– рявкнул недовольно Конопатов, наблюдая, как я от всего самоустранился и закурил папиросу.– Грузим! Время!
Солдаты бросились исполнять приказ, а я в который раз за сегодняшнее утро ощутил непонятное мне предчувствие чего-то нехорошего. Что меня смутило? Я задумчиво осмотрел погрузку. Вроде все нормально, а нет…Ноет в груди, будто предупреждает.
– Становись!– последний ящик с грохотом опустился в кузов. Взмыленные работой солдаты построились в одну неровную шеренгу. Мои четверо пристроились с краю. – По машинам!– махнул рукой Конопатов, расписываясь в получении у довольного проведенной работой бухгалтера. Все, теперь ответственность за золотой запас республики целиком и полностью лежит на наших с Васькой плечах, и это обстоятельство отчего-то меня радовало все меньше и меньше....Особенно учитывая неосторожно оброненную фразу одним из моих конвойных.
– Рамсы попутал…– тихо проговорил я лексикон из тюремного жаргона. Откуда Василий набрал таких солдат? Скорее всего из холодногорской тюрьмы. Я слышал, что охранники там часто перенимают привычки заключенных.
– Поехали!
Снова скрип ворот. Ноги на ящиках. Так удобнее…Срочник отчего-то стал жаться поближе ко мне, словно к родной матери. Наверное, ему тоже жутковато и удивительно видеть такое количество золота. Двигатель басовито заурчал, и машина тронулась с места. Ну все, теперь еще полчаса и сегодняшнюю операцию можно считать успешно завершенной. Васька получит очередное поощрение, а я под это дело выпрошу у него отгул, чтобы повидаться с Валечкой. Оказалось, что любовь сложная штука -она не только радует влюбленных этим горячим чувством в груди, но и заставляет мучиться от того, что ты не можешь прикоснуться к родным рукам, обнять и поцеловать дорогого тебе человека.
Машину вдруг резко дернуло, словно сорвали ручник. Я повалился вниз, больно приложившись локтем об острый угол ящика. В глазах потемнело, а земля с небом на доли секунды поменялись местами.
– Твою мать, Конопатов!– заорал я.– С ума что ли сошел?
Снаружи хлопнула дверь. Кто-то вылез из кабины, громко охая от боли.
– Сашка! Клименко!– кто же еще, кроме моего друга и начальника? С трудом выбравшись из-за ящиков, я заметил, что все уже снаружи. Напряженно оглядываются, словно ожидают нападения. Срочник даже передернул затвор своей винтовки, которую всю дорогу баюкал, как младенца.
– Здесь я, черт!– я ударился головой о борт, но все же вылез наружу.– Что тут случилось?
Василь топтался возле открытой двери со стороны водителя, тыкая заскурузлым пальцем внутрь. Его лицо было слегка взволнованно…
– Едем, а тут на тебе…Шофер за сердце! Плохо мне плохо! Вижу сейчас врежемся, ну я ручник и дернул…– затараторил он, завидев меня.
– Сейчас…– я бросился к машине, считая себя знатоком сердечных болезней. Моя мать давно страдала давлением, поэтому кое-что я в этом смыслил. Конопатов уступил мне место, пропуская вперед. Усатый водитель полулежал, растекшись по сиденью бесформенной массой. Пустые мертвые глаза смотрели куда-то в сторону и в них застыл самый настоящий ужас.
– Черт! Кажется, он мертв!– прокричал я, запрыгивая на подножку, чтобы проверить пульс. И тут позади меня раздался выстрел. Срочник, попавший на свое первое важное задание, взмахнул руками, подался вперед, теряя равновесие. На спине у него расплывалось красное кровавое пятно.
– Что за…– мой взгляд опустился чуть ниже пояса водителя, и справа я досмотрел аккуратное пулевое отверстие. Никакого сердечного приступа! Он был застрелен!
– Прости, Саня…– я успел обернуться прежде, чем мое плечо обожгла острая боль. Васька Конопатов – мой несуразный друг, немного трусливый, льстивый и вечно всем пытающийся угодить, стрелял мне в спину из своего табельного оружия. Меня швырнуло вбок, как скошенного. Мир померк, словно выключили свет. Перед глазами замелькали картинки, как в кино. Дыхание замерло, отдаваясь болью в левой лопатке. Я все слышал, понимал, но не мог ничего сделать.
– Босяк не подведет, Кол?– раздался совсем рядом со мной, лежащим на земле и беспомощным, голос Конопатова.
– Все будет тип-топ начальник! Не бзди!
– Разгружайте машину, пока никто не спохватился,– подал команду Василий, который если и не был главным в этой банде, то занимал не самое низкое положение в ее иерархии. Ой дурак! Чуть не застонал я. Мы всеми силами искали «крота», ловили банду, а они действовали у нас под самым носом. Васька, мой друг Васька наводил этого самого Кола на конвои с деньгами и драгоценностями, несомненно будучи с ними в доле. В поселке Халтурина они подсунули нам кого-то другого, чтобы усыпить бдительность. Именно агенты Конопатова донесли на эту банду! Господи…Валечка…Какой я идиот! Как я мог так опростоволоситься? А теперь они решили сорвать большой куш! Василь сам разработал план, сам его и претворил в жизнь, посадив вместо солдат своих подельников в машину. То-то срочник, который, видимо, был лишний здесь, так испуганно косился на эти бандитские рожи! Дурак ты Клименко! Дурак и не лечишься! Что теперь будет? Как он объяснит пропажу золотого запаса? Ведь, если я погибну от рук злодеев, водитель и срочник застреляны в бою, то Конопатов останется один, ему и отвечать…Ответ подсказал мне сам Василий, прохаживающийся над моим бездыханным телом.
– Кол, ты шмальни мне в руку что ли со своего «вальтера»! Скажу напали, отбивались, но ранили, потерял много крови…Провалялся без сознания, очнулся, а золота тю-тю!
– Кто ж тебе поверит, Васюта?– рассмеялся налетчик.– Водила убит так, что сразу просекут лепилы, что шмаляли с соседнего сиденья…
– А на переднем сиденье сидел товарищ Клименко! Вот его хладный труп, рядышком… Я за золотом в кузове бдил, чтобы никакая сволочь ни одного слитка,– Вася лениво пнул меня носком сапога так, что у меня замелькали огоньки перед глазами.– Он и в сговоре с бандитами был! И своих налетчиков в машину посадил. Сука одним из словом…– Конопатов усмехнулся.– Тот самый «крот», которого так долго искали.
От несправедливости происходящей вокруг меня чуть не стошнило. Усилием воли я сдержался, чтобы не застонать.
– Сука ты, Васек,– похвалил его Кол,– но сука хитрая…
– Где же Босяк?– напрягся голос Василя.– Машина должна подойти уже сейчас…
– Будет! Все будет!– смех невидимого мне Кола был хриплый и противный. Рана в груди немного отпустила. Стало легче. Левая рука теперь ныла тупой давящей болью.– В руку говоришь…
Выстрел прозвучал оглушительно громко. Рядом с хрустом на гравий упало тело Конопатова. Он застонал, закрутился волчком на месте, громко матерясь.
– Больно-то как…Сука…Больно....
– Терпи, Васек!– поддержал его налетчик.– Терпи!
Шорох сапог раздался совсем рядом. Я приоткрыл глаза, чтобы увидеть расположение противника., одновременно вспоминая взводил ли я курок на револьвере или нет. Казалось взводил…Дай Бог, чтобы так и было…
– Чего стоим? Разгружаем машину! Босяк приедет, нам когти рвать быстро надо будет!– скомандовал Кол, делая шаг вперед.
Пора! Я собрал для этого рывка все свои возможные силы. Тело винтом крутнулось на земле, а правая рука метнулась к кобуре. На доли секунды я все же опередил прожженного бандита, выстрелив ему в лоб. Как так вышло, я сам не понял, никогда не был в лидерах по стрельбе в управлении. Голова Кола откинулась назад, он рухнул на землю, как подкошенный, но времени наслаждаться плодами своего мастерства не было. Еще где-то двое противников оставалось живыми и здоровыми. Меня опять спасло чудо. А иначе, как назвать то, что именно в этот момент, когда я решил неожиданно воскреснуть, два врага тащили ящик с золотом из кузова автомашины. Ихх руки были заняты, а оружие валялось брошенное рядом.
– Что за бляд…во!– воскликнул один из них, наблюдая, как черное вороненное дуло моего револьвера направляется в его стороны. Глухо бахнул пистолет, выплевывая смерть. Ящик с золотом республики грохнулся на землю, придавив ноги одному из нападавших, но ему уже было все равно. Простреленная грудь еле вздымалась в такт последним ударом сердца. У меня у самого ноги подкашивались. Боль в простреленной лопатке была просто чудовищной. Кровь натекла под рубашку и липла, оставляя горячее неприятное ощущение. Туман в глазах никуда не исчез. Потому я сильно удивился, попав в обоих с первого раза. Что скажет мать…Охая и стеная от боли, я захромал к винтовкам, брошенным подле уже сгруженных ящиков. Сейчас приедет какой-то Босяк, еще надо будет и с ним разбираться.
– Сука!– если бы Конопатов за спиной, про которого я благополучно забыл, не крикнул театрально, а просто выстрелил мне в спину, то мне бы ни за что на свете не повезло б среагировать на нападение, но Васька всегда был склонен к эффектным поступкам, а тут ещё и на волне полного провала его операции…Вообщем, я успел. Каким-то шестым чувством шарахнулся в сторону, одновременно с разворота нашпиговывая пулями тело друга, уже нацелившегося избавиться нежелательного свидетеля и назначившего меня козлом отпущения во всей этой истории . Последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание, так это полные ненависти глаза товарища, снова попавшего мне куда-то в руку уже перед самой своей смертью.
ГЛАВА 17
– Это просто какой-то кошмар!– старший майор госбезопасности прошелся мимо лежащих на земле трупов, кое-как прикрытых найденными где-то белыми простынями, успевшими уже местами напитаться кровью. Рассыпанное по асфальту золото придавала всему окружающему вид приключенческого романа Стивенсона.
– Мы были в шаге от провала,– осторожно заметил Власенко, следуя за своим начальником на почтительном удалении с бумагой в руках, в которой он делал химическим карандашом какие-то свои пометки,– представляю чтобы было, если бы золото было бы все-таки похищено…
– Головы нам не сносить,– подтвердил Коноваленко, подходя к тому месту, где, раскинув широко руки, словно стремясь обнять весь мир, лежал труп убитого лейтенанта Конопатова. Грудь его было во многих местах простреляна, вокруг аккуратных дырочек гимнастерки расплывались правильные окружности. Их было так много, что казалось, будто форма на нем не зеленого, а бордового цвета. Глаза широко отрыты, а взгляд был наполнен обидой и непониманием.
– Как произошло так, что автомобиль с грузом отклонился от заданного маршрута?– хмуро спросил Андрей Викторович, стараясь не смотреть на убитого подчиненного. Секретарь мгновенно среагировал, достал из своего портфеля какую-то бумагу и стал читать.
– Согласно показаниям очевидцев, золотой запас республики был погружен в грузовик лейтенанта Конопатова в условленное планом время. Груз сопровождали несколько солдат из роты охраны НКВД области. Как выяснилось, солдатом из них был только вот этот молодой парнишка и наш водитель. Остальные члены преступной банды-налетчиков. Их опознали по татуировкам – это некто Кол, Хмыза и Шершень. Все трое убиты.
Нестор Петрович наклонился над одним из трупов и, брезгливо поморщившись, отогнул край запахнутой небрежно гимнастерки. Из-под глубокого выреза воротника мелькнула синяя татуированная кожа. Вверх купола православного храма и еще какая-то малопонятная композиция.
– Это Кол?– кивнул в его сторону Коноваленко.
– Скорее всего банда его причастна к нападениям на всех инкассаторов города и области. Действовали нагло, нахрапом. Именно те, кого мы так долго искали,– Власенко аккуратно вытер запачканные в крови пальцы чистым носовым платком и тут же выбросил его рядом.– Предполагаю, что Конопатов был с ними в сговоре…
– Тот самый «крот»…– задумчиво проговорил старший майор госбезопасности.
– Так точно! Свидетели показывают, что именно он сидел на переднем сиденье автомобиля, был старшим машины…Лейтенант Клименко занимал место в кузове. Скорее всего Конопатов выстрелил в водителя из-под руки, как только они оказались в условленном с бандитами тихом месте. Машина остановилась. Началась схватка, Клименко удалось уничтожить бандитов, но сам он был несколько раз ранен, так что показания дать не может. На скорой его отвезли в городскую больницу на Пушкинской.
– Молодец!– похвалил Коноваленко.– Как же мы такую суку в своих рядах проморгали, товарищ Секретарь…– пробормотал он задумчиво, возвращаясь к телу Конопатова.
– Василий Конопатов был отличником службы, трудолюбивым и инициативным работником, занимал с недавнего времени пост начальника оперативного отдела, коммунист с незапятнанной репутацией,– браво доложил Нестор Петрович.
– Да уж…Коммунист еще тот…Андрей Викторович был явно расстроен произошедшим, но самое горячее ему приготовил Власенко напоследок.
– Такого человека обвинить в преступлении, значит опорочить партию, тех товарищей, которые его продвигали по карьерной лестнице, доверяли…– осторожно начал Власенко.
– Может его наградить?– разозлился Коноваленко, уперев тяжелый взгляд из-под насупленных бровей на Власенко, но того такими вещами было не напугать. Он сам умел смотреть так, что многие сознание теряли на допросах.
– Скорее всего…– пожал он плечами.
– Ты дурак, Секретарь?– искренне изумился Андрей.
– Отойдем, товарищ старший майор?– попросил Власенко, при этом его лицо озарила хитрая улыбка.
Эксперты все еще суетились вокруг убитых. Доставали пули, что-то мерили своими линейками, фотографировали. Мимо бродили зеваки, сквозь оцепление наблюдая за происходящими следственными действиями.
Они отошли в сторону, выбрав укромный уголок, защищенный от чужих глаз плотной листвой деревьев, растущих вокруг площадки, на которой произошло нападение.
– О чем ты хотел поговорить?
– Понимаете, товарищ старший майор…– замялся Власенко.– Тут такое дело…
– Не виляй, Секретарь! Говори прямо…Почему мы должны Конопатова наградить?
– С того момента, как вы прибыли в Харьков, по приказу товарища Ежова за вами и вашей семьей было установлено негласное наружнее наблюдение. Все результаты доставлялись мне, а я их отправлял на Москву…– поймав злой и удивленный взгляд Коноваленко, всерьез опасаясь, что тот его ударит, Власенко поспешил добавить.– Это было сделано не потому, что контора вам не доверяла, а потому что беспокоилась за вас…
– Хорошо беспокойство!– хмыкнул Коноваленко, сжимая кулаки.
– Ваша жена..
– Вы и за ней следили?– майор с эмоциями не справился. Схватил Власенко за грудки, и тот затрепыхался в его мощных руках, как рыбешка, выброшенная на берег волной.
– Исключительно в целях безопасности! Да, отпустите же меня!– Нестор Петрович оттолкнул Коноваленко, вырываясь из хватки своего начальника.– Изменяет она вам!
– Что?– лицо Коноваленко побледнело. Он остановился, опустил руки. Желваки заходили у него на скулах. Еще чуть-чуть и он ударит Власенко.
– Согласно докладам наружного наблюдения. Ваша супруга Коноваленко Валентина Владимировна регулярно встречается в ваше отсутствие с лейтенантом Клименко…
– Тем самым…
– Да, тем самым, который в одиночку уничтожил банду преступников и лежит раненным в городской больнице!– обиженно выкрикнул Власенко.– Вот, я и подумал, что мертвые сраму не имут. Конопатов и его банда уже ничего никому не расскажут, а вот Клименко можно примерно наказать, сделав крайним…
– Ты!
– Я, товарищ старший майор!– разозлился Нестор Петрович, раскраснелся, очки сползли на один край.– Как вам с ним будет работаться дальше? С героем-то? А, если дальше пойдут слухи? Начальник рогоносец! То-то смеху по всему управлению будет…Вы станете предметом насмешек, издевательств подчиненных…Вам оно надо? Я же о вашей репутации беспокоюсь!
– Сука…– прошипел зло Коноваленко.
– В этой истории явно не я, а этот молоденький лейтенант, ухлестывающий нагло за чужой женой!
Буря эмоций захлестнула Коноваленко. Сердце отчаянно застучало, сжимаясь от боли. Как? Как она могла? Валечка…За что? Он еле сдержался, чтобы не зареветь от горя, тугой плетью стянувшей горло. Осипшим от волнения голосом он уточнил:
– Что вы предлагаете?
– Нам нужно избавиться от Клименко,– решительно произнес Секретарь,– как говорит наш мудрый вождь и учитель товарищ Сталин, нет человека – нет проблемы! Мы всем объявляем, что в машине старшим сидел именно он, в сговоре с бандитами был лейтенант, а Конопатов героически сражался, защищая народное золото.
– А если он откажется?
– Откажется? Кто его спрашивать-то будет? Десять лет строгача, если не расстрел. В нашей конторе таких дел, знаете сколько…
– Я бы не хотел…
– Чего?– аккуртано осведомился Власенко.
– Чтобы его расстреляли…– глаза Коноваленко смотрели в одну точку. Боли не было. Только пустота, гложущая его изнутри, словно червь. Измена…
– Дело ваше, но я бы…
– Мне плевать, что хотел бы ты!– рявкнул Коноваленко, резко разворачиваясь на каблуках и направляясь прочь, что-то было в его походке такое, отчего тонкие губы Власенко озарила довольная улыбка. Надлом…Старший майор госбезопасности оказался не таким твердым чекистом, как предписывала инструкция.
Измена…Билось в висок одно и тоже слово. Измена…Валечка…Как же ты могла?
Совершенно оглушенный и потерянный он брел по улице, не замечая куда направляется. Измена…Это оказалось больно. Очень больно. Нет…Скорее обидно! Любил ли он ее за столько лет совместной жизни Андрей не знал…Но привык – это уж точно! Двенадцать лет назад Валентина казалась ему недостижимой, прекрасной мечтой детства. Первой любовью! Он добивался ее, мотался каждый день, как дурак из Ленинграда в Москву, дарил цветы, ухаживал, а потом…Что наступило потом? Потом была свадьба, рождение Глеба, и все куда-то ушло…Измена…Виновата ли она сама в том, что любовь ушла? Или виноват он, что слишком много времени уделял карьере вместо того, чтобы проводить все это время с семьей? Или виноваты его случайные связи, не дававшие возможности соскучиться по ласкам супруги? Кто там был? Секретарша в центральном аппарате Людочка, Верочка…Калейдоскоп лиц крутился у него перед глазами, меняя одно, другое, третье…Все, как во сне! Все просто и понятно! Измена! Нет, конечно, виновата только она! Пошлая, блудливая тварь, променявшая его на какого-то молоденького мальчика, едва тот замаячил на горизонте!
Из горла Коноваленко вырвался то ли всхлип, то ли рык…Он встряхнулся, приводя себя в порядок. Огляделся по сторонам, даже не заметив, что за своими мыслями пришел к собственному дому.
– Сука!– выругался он, быстро поднимаясь по лестнице.
Дверь в квартиру была приоткрыта. Валентина мыла пол, задрав до колен полы длинного домашнего халата. Не замечая её, он прошел в комнату, наследив грязными сапогами.
– Андрей!
– Ты…– он вернулся, подскочил почти вплотную к ней, вглядываясь в её лицо, ища в нем признаки лживости, обмана, измены…Нет…– Ты!
– Что-то случилось?– нет, у Валентины были все те же жадные до поцелуев губы, та же улыбка, те же глаза, как два омута, смотрящие на него, ища поддержки и защиты, как и много лет назад.
– Тварь!– он очень хотел куда-то выплеснуть эту боль, которую терпеть не было сил. Кулак с треском врезался в стену совсем рядом с головой Вали. Она испуганно всхлипнула, зажав красивый лживый рот ладонью.
– Андрей…
– Лживая тварь!– закричал он, отходя подальше, чтобы не сорваться, не ударить её.– Ты…Ты мне изменяла!– выкрикнул он ей в лицо, а по лицу потекли слезы. Это было так необычно, видеть взрослого сорокалетнего мужика с текущими по небритым щекам слезами и жуткой всепоглощающе ненавистью в глазах.
– Андрюш…– Валентина попыталась обнять его, но он вырвался, оттолкнув её к стене.
– Сволочь! Ты сволочь!– орал он, неожиданно для самого себя пнув ногой стол. Тот опрокинулся на бок, зазвенела посуда. Валя закричала. Обхватила голову руками, зарыдала от боли и обиды. Да…Она казалась сама себя сильной, старалась быть сильной, но в первую очередь она была просто женщиной.
– Я…
– Ничего не говори! Слышишь! Ничего!– Коноваленко схватил её за руки и грубо встряхнул, словно тряпичную куклу.– Хватит вранья! Наслушался!
Валя сползла на пол, громко рыдая, свернувшись клубком у ног мужа.
– Не говори мне сейчас ничего! Мы…Мы забудем все это! Забудем! Все! Баста! Хватит! Я посажу твоего ублюдка! Этого молокососа, который посмел прикоснуться к тебе! Он исчезнет из нашей жизни! Ты забудешь его, и у нас будет все хорошо! Идеальная семья! Слышишь…– он наклонился к плачущей Валентине.– Не будет ничего! Мы его сотрем! Сотрем, как неудачный отрывок из романа, и начнем все заново! Слышишь!
– Я его люблю…– тихо проговорила Валя, заслоняя лицо, опасаясь, что муж все же ударит ее, но тот лишь только зло процедил сквозь зубы:
– А меня уже нет? – сквозь слезы, непрерывным потоком текущие по лицу, она покачала головой.
– Как полюбила, так и разлюбишь!– кивнул Андрей, вставая с колен, на которые опустился, чтобы видеть глаза супруги.– У меня сейчас карьера. Разводиться мне никак нельзя! Какой начальник без жены? Смех один…– глаза его отдавали безумием, захлестнувшим Коноваленко откуда-то изнутри.– нет…разводиться нам нельзя! Да и не дам я тебе никакого развода. Клименко посадим. Пусть посидит, подумает, как у старших товарищей жен отбивать! Прав был Секретарь, таких наказывать надо!
– Андрюш…не…не надо…
– Надо, Валя! Надо! Посадим и будет сидеть! Был бы человек, а дело найдется! А ты, ты будешь со мной! Никуда не денешься…– он суетливо забегал по комнате, наводя порядок.
– Я люблю его…
– И люби себе на здоровье! Если любишь, то будешь со мной рядом, а не с ним! Иначе…
– Иначе что?– тихим несчастным голосом уточнила Валя.
– Иначе расстрел…Я ему такое дело сошью, что либо десятка и ты со мной, либо....– он прислонил палец к виску жены и сделал вид, что стреляет.– Расстрел, мать её…Вот так вот…
– Я…
– Тихо! Тише…– он погладил её по кучерявым волосам, спускающимся к шее, когда-то она любила, если он так делал, мурлыкала, как кошка, а теперь разрыдалась. – Мы нужны друг друга! Нужны, Валечка…Я тебе, чтобы спасти твоего хахаля, а ты мне, чтобы спасти карьеру…– он поправил форму,приглаживая волосы возле зеркала, которое осталось чудом целым после такого скандала. – Я на службу, а ты ужин приготовь, к нам гости придут… Сегодня…– каждое слово давалось ему с огромным трудом. Он будто выдавливал его из себя, стараясь сделать вид, что ничего не произошло.
– Ну вот и хорошо,– на прощание он чмокнул её в щечку, оставляя след холодных губ на мокрой щеке. Она отшатнулась, потирая место поцелуя, словно ее туда укусила змея, провожая его долгим пронзительным взглядом.
ГЛАВА 18
Яркий свет с трудом пробивался сквозь неплотно закрытые ресницы. Я видел белую комнату, аккуратную мебель, столик со стульями и какой-то ящик. На нем что-то было неясно нарисовано чем-то ярким, но сосредоточиться и рассмотреть его, как следует, не получалось. По комнате, в которой я лежал бродила неясная женская тень в белом медицинском халате, из чего я сделал вывод, что нахожусь в лазарете управления. Фигура медсестры была настолько похожа на Валечкину, что я помимо воли прошептал:
– Валя…
Женщина обернулась, бросилась ко мне. Сильный яркий свет бил по глазам, и я закрыл их окончательно, анализируя свои ощущения. Тело ныло и болело, отзываясь страданьем на те непотребства, что я сотворил с ним в последнее время. Грудь жгло, но уже другой, тупой ноющей болью, почти беспрерывной и уже какой-то привычной. Во рту было сухо, как в пустыне. Губы слиплись, покрывшись прозрачной пленкой.
– Пи…ить…– выдавил я из себя, так и не открыв глаза.
– Сейчас…Сейчас!– раздался над головой женский голос. Она пошевелила мои конечности, потрогала лоб. Рука была нежная, гладкая и жутко холодная.
– Сильный жар…Надо звать врача! Я сейчас!
Стукнула дверь. Я не видел, как она вышла. Глаза открыать было больно. В них, словно насыпали песка. Они остро реагировали на яркий свет, почти так же, как и уши на громкие звуки. Сколько я провалялся без сознания? День, два? А может неделю? А может и час? Осторожно, постепенно раскрывая глаза, я взглянул на себя. Грудь туго обтянута бинтами, словно пулеметными лентами. Ноги укрыты тонкой несвежей простыней, спадающей на грязный деревянный пол, истоптанный чьими-то грязными ботинками. Так с осмотра собственного тела, я вернулся к обзору комнаты, в которой находился. Ящик с непонятной мне аббревиатурой оказался медицинским сейфом, рисунок на нем красным крестом. Панцирная кровать, на которой я лежал, стояла в самом углу узкой, как пенал палаты. Ничего лишнего в нем не было. Шторы на окнах тоже отсутствовали. По ту сторону виднелись выкрашенные белым цветом крепкие, даже на вид, решетки. Никогда бы не подумал, что в нашем ведомственном лазарете такая скудная обстановка.. Попытался приподняться, но боль в груди не дала даже шевельнуться. Я застонал и прекратил всякие поползновения встать.
– Вот!– дверь распахнулась настежь, на пороге показалась та самая медсестра, увидевшая первой мое пробуждение, а за ней строгий доктор с клиновидной бородкой «под Калинина» в очках.– Я значит убираюсь тута…А он, как завопит! Вера! Вера! Пить…Честное слово, Иосиф Львович, будто мертвеца увидела!– медсестра торопливо перекрестилась, смутилась от этого движения, покраснела и выбежала в коридор. Нынче креститься было не модно! Религия – опиум для народа! Я выдавил из себя саркастическую усмешку.
– Улыбаетесь, гражданин! Уже хорошо!– улыбнулся доктор, заходя в палату и плотно прикрывая за собой дверь. По ушам резанула непривычное гражданин. Какой я ему гражданин?! Я товарищ, в крайнем случае друг, но гражданин?!
Врач присел рядышком, придвинув к кровати табурет. Померял пульс, осмотрел склеры, заставил показать язык, будто в детстве. Мешать распросами я ему не стал, пусть человек занимается своим делом, и лишь, когда он удовлетворенно кивнул чему-то своему и отошел помыть руки к настенному рукомойнику, я позволил себе поинтересоваться:
– Жить буду, доктор?
– Скорее всего, молодой человек…Скорее всего,– покачал головой врач,– тело молодое, организм здоровый, выдержал нагрузку. Теперь остается ждать, что вы пойдете на поправку.
