Юрий Сергеевич Сыровецкий
ПРОТИВОРЕЧИВАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ (ОБРАЗОВАНИЕ, ДОСТИЖЕНИЯ И КРУШЕНИЕ СССР) Книга – 1
Более сложная обстановка сложилась на Северо-Западе. Здесь дважды – весной и летом 1919 г. – были отбиты наступления на Петроград 18-тысячной армии Н.Н.Юденича. В то же время организовать должный отпор буржуазным армиям Прибалтики не удалось. И к концу 1919 г. Советская власть в прибалтийских республиках была ликвидирована. На территорию Эстонии в декабре 1919 г. отошли остатки армии Юденича. (А.С.Барсенков, А.И.Вдовин. История России. 1917-2009. Учебное пособие. М. АСПЕКТ ПРЕСС. 2010, с. 83-84).
4-й (завершающий) этап Гражданской войны (апрель–ноябрь 1920 гг.)
В январе 1920 г. Советское правительство предложило Польше начать мирные переговоры по демаркации своей государственной границы. Причем нарком иностранных дел Г.В.Чичерин предложил провести эту демаркацию на 200-250 км восточнее, той линии, которая была определена для восстановленной Польши Версальским мирным договором в июле 1919 г. Но польское руководство от этого предложения отказалось. 25 апреля 1920 г. польская армия вторглась на территорию Советской Украины, 6 мая овладела Киевом и к середине мая вышла на левый берег Днепра. Действиями главы польского государства маршала Ю.Пилсудского руководила идея создания «Великой Польши» в границах 1772 года.
Во второй половине мая войска двух советских фронтов – Западного (командующий М.Н.Тухачевский) и Юго-Западного (А.И.Егоров) перешли в наступление. Им удалось отбить Киев, к концу июля советские части продвинулись в сторону Польши и достигли «линии Керзона» – официально признаваемой на Западе границы Польши.
В этих условиях страны Антанты выступили с предупреждением в адрес России, что в случае пересечения «линии Керзона» союзники сочтут себя обязанными защитить польскую нацию. Однако ЦК РКП(б) в категорической форме отверг «ноту Керзона» и принял решение начать революционную войну в Европе, движимый убежденностью в том, что польский пролетариат не выступит против русских рабочих, а «красная интервенция» в Польшу, а затем в Германию, сможет подтолкнуть и мировую революцию. (Там же, с. 85).
И РККА, повинуясь воле ЦК РКП(б), продолжила наступление на варшавском и львовском направлениях. А 30 июля Западный фронт Красной Армии под командованием М.Н.Тухачевского начал Варшавскую наступательную операцию, закончившуюся катастрофой для советских войск и пленением 130 тысяч красноармейцев в результате грубейших просчетов самого Тухачевского и его штаба (Е.Ю.Спицын. Россия – Советский Союз. 1917-1945 г.г. Полный курс истории России. Кн. 3. Концептуал. 2019, с. 91). Поляки вновь вторглись на советскую территорию. В октябре 1920 г. было заключено перемирие, а в марте 1921 – мир («Рижский»), по которому Польше отходила часть украинских и белорусских земель, выплачивалась контрибуция.
Поражение от Польши положило конец и утопическим планам высшего советского руководства разжечь пожар пролетарской революции в Европе и «растоптать» Версальский мир. (Там же, с. 91).
Складывалось впечатление, что лидеры ЦК РКП(б) при решении польской проблемы, находясь в плену марксистско-большевистской теоретической схемы построения социализма, были не способны ощущать реальные национальные чувства народов, историческую сторону отношений Польши и России, не придавали должного значения катастрофическому состоянию экономики Советской республики, упавшему до минимального минимума уровню жизни русских людей, живших в стране, уже 7 лет воевавшей, которой крайне необходим был мир, а не война или не нужная простым людям мировая революция.
В июне 1920 г., в разгар войны с Польшей, На Юге перешли в наступление войска генерала Врангеля. Материально к этому наступлению его подготовила Франция. В обмен на готовность признать долги царского, Временного и деникинского правительств, согласие покрывать военное снабжение экспортом сырья, прежде всего зерна, с юга России, французское правительство в середине сентября приняло решение выделить П.Н.Врангелю заем на сумму в 100 млн. франков в товарной форме: вся сумма шла исключительно на оплату военных поставок Франции в Крым. (Н.Кузьмичев. Белая гвардия на службе капитала. https://colonelcassad.livejournal.com/ 3447513.html).
Из Крыма были высажен десант на Дон и Кубань, предпринята попытка овладеть Донбассом. Однако эти остатки белых армий стратегически были обречены. В конце октября 1920 г. войска Южного фронта под командованием М.В.Фрунзе перешли в наступление и после ожесточенных боев полностью овладели Крымом.
Освобождение Крыма сопровождалось его «очищением» от классово «чуждых элементов», в результате чего было расстреляно 8 тыс. белых офицеров. (А.С.Барсенков, А.И.Вдовин. История России. 1917-2009. Учебное пособие. М. АСПЕКТ ПРЕСС. 2010, с. 85).
Разгром войск Врангеля в Крыму знаменовал собой прекращение широкомасштабной Гражданской войны, хотя еще в течение двух лет (1921-1922) советским войскам пришлось подавлять отдельные очаги вооруженного гражданского противостояния в Закавказье (1920-1921), Туркестане (1920-1921), Забайкалье (1921) и на Дальнем Востоке (1921-1922).
Большевики победили в Гражданской войне, потому что их классовая справедливость впервые осуществлялась в интересах наименее материально благополучных достаточно широких трудовых слоев населения России, и в целом оказалась справедливее белогвардейской справедливости для узкой наиболее материально состоятельной части российского общества.
Белый террор был столь же беспощаден, как и красный. Их различало лишь то, что красный террор был организованным и сознательно направлялся против классово враждебных элементов, белый же был более спонтанным, стихийным: в нем преобладали мотивы мести, подозрения в нелояльности и враждебности. В итоге на контролируемых белыми территориями устанавливался произвол, торжествовали анархия и вседозволенность тех, у кого в руках были власть и оружие. Негативно на отношение к белым со стороны населения повлияли и их связи с интервентами, которые откровенно грабили Россию, вывозя в крупных масштабах продовольствие и сырье. В борьбе за освобождение Родины от большевиков они получали поддержку тех, кто рассматривал территорию нашей страны как объект экономической экспансии. (Там же, с. 91-92).
Но большевистская классовая справедливость ущемляла в той или иной степени большую часть населения республики, поэтому у Советской власти оставалось еще много противников, продолживших противостояние с ней (порой вооруженное) и после Гражданской войны. В этой связи классовую справедливость как общегосударственный принцип обустройства всего населения страны признать вполне справедливой проблематично. В этих целях большевики предложили простой вариант решения проблемы – создать бесклассовое общество, устранив его разделение на классы. Но это был теоретический посыл, а пока реальная жизнь в Советской республике протекала в условиях антагонистической борьбы за создание бесклассового общества.
В Гражданской войне был еще один участник отстаивания высшей справедливости, участвовавший в ней на стороне белых, сохранившийся в стране Советов и после войны. Это церковь. О несправедливом ее преследовании в годы военного гражданского противостояния говорилось и говорится очень много, как самими церковниками, так и «православной» общественностью. Поэтому о роли Русской православной церкви в Гражданской войне хотелось бы сказать особо. Начнем с примеров.
Забайкальский епископ Ефим, арестованный в начале 1918 г. Забайкальским Советом за антисоветскую деятельность и отправленный по этапу в Петроград, был там освобожден чекистами под честное слово о прекращении антисоветской деятельности, которое он без колебаний сразу же и нарушил. Московский епископ Никандр и целый ряд других московских священников, арестованных за контрреволюционную деятельность, уже весной 1918 года были выпущены из тюрьмы. Кратковременным был арест и самого патриарха Тихона, открыто в своих проповедях призывавшего всех прихожан, всех православных русских людей к борьбе против Советской власти. И таких примеров тысячи.
Почувствовав «мягкотелость» новой власти, участие церкви в борьбе с большевизмом перестало ограничиваться одними только призывами. Во время боев в Москве «святые отцы» предоставили юнкерам свои храмы в качестве огневых точек, расположив на колокольнях пулеметы. После поражения юнкеров они продолжили своё «святое» дело. Не было ни одного белогвардейского заговора, ни одного мятежа, в котором бы не участвовали церковнослужители.
«Отцы церкви» с радостью встретили выступление белочехов, ставшее началом Гражданской войны. Епископ Екатеринбургский, приветствуя организованный Антантой мятеж чехословацкого корпуса, совершил в кафедральном соборе Екатеринбурга торжественное богослужение. В своей проповеди он заявил прихожанам, что белочехи совершают «великое дело возрождения России».
Так же восторженно «отцы церкви» встретили интервентов Антанты. Они приветствовали их благодарственными молебнами. «Радость перешла в восторг, когда на землю нашего города сошли с кораблей, прибывшие к нам благородные союзники», – восторгался протоиерей Лелюхин. Даже атаман Семенов, которого сам Колчак считал бандитом, был награжден православной церковью званием «Кавалера святого гроба Господня».
Священники в массовом количестве выпускали плакаты и листовки против большевиков, в которых призывали: «Гоните Советскую власть!» Помогали Колчаку и Деникину загонять крестьян в белую армию. Обо всех, выступающих против мобилизации, священнослужители сообщали в контрразведку. В белой армии были созданы агитпункты в виде церквей-вагонов. Организовывались даже специальные отряды церковных проповедников.
Монастыри и церкви поддерживали тогда любые антисоветские формирования, вплоть до бандитских. В Соловецком монастыре были обнаружены 8 трехдюймовых орудий, 2 пулемета, свыше 600 винтовок и берданок и большое количество боеприпасов. В киевском Михайловском монастыре были спрятаны 4 пуда динамита, винтовки и 900 патронов. Оружие, включая пулеметы, были зарыты в Матренинском женском монастыре на Украине. Там же нашли укрытие главари многочисленных бандформирований. Контрреволюционные организации были раскрыты в Оранском, Яковлевском, Николо-Угрешском и многих других монастырях.
Многие священники добровольно, без всякого принуждения выполняли роль рядовых шпионов и осведомителей белых армий юга, востока и севера. Часто для выявления сочувствующих большевикам они нарушали тайну исповеди. Так, в Забайкальской епархии существовали осведомительные отделы по благочиниям, кружки и группы по приходам, которые подчинялись штабу Читинского военного белогвардейского округа. В Барнауле в январе 1919 года гарнизонный священник сообщил в контрразведку, что, когда он беседовал с двумя ротами солдат «о целях борьбы с большевиками», 21 солдат и 2 офицера «с недоверием отнеслись к внушению и даже возражали». Все они были немедленно арестованы и затем расстреляны.
Но и это не все. Известны случаи, когда священники, презрев свои же заповеди, непосредственно брались за оружие в борьбе против Советской власти. Для этой цели «святые отцы» формировали специальные религиозные отряды. Так, в Сибири были созданы дружины святого креста, которыми командовали священники. Там же, в Сибири, по инициативе епископа Сильвестра формировались и такие белогвардейские религиозные части, как «Полк Иисуса», «Полк Богородицы», «Полк Ильи Пророка» и т.д. Под Ставрополем попы создали отряд из 700 церковнослужителей. Под Царицыным воевал «Полк Христа-Спасителя», состоящий исключительно из лиц духовного звания. Протоиерей Востоков активно создавал «крестоносные» части на юге России. Не брезговали священники и участием в кулацких бандах. Настоятель Ростовского собора Верховский священник Кузнецов из Усть-Пристани и многие другие стояли во главе подобных банд. В Екатеринбурге был раскрыт антисоветский заговор во главе с дьяконом Владимиром Хвостовым. Каждый член этой организации должен был вести антисоветскую пропаганду и любой ценой добывать оружие, не останавливаясь ради этого даже перед убийством.
Из всего сказанного следует, что церковь сама сделала все для того, чтобы на ее голову обрушилась кара небесная в виде большевистских «гонений». У большевиков же в то время выбора не было. Гуманные методы в отношении «отцов церкви», которые первоначально использовала Советская власть, себя не оправдали, и ей пришлось пустить в ход более жесткие, репрессивные меры. Там, где слова не помогают, применяют силу. Такова правда жизни. (Л.Адамова. «Гражданская война и реакционеры в рясах». 11.03.2015. http://comstol.info/2015/03/ obs10804hhestvo/).
Для полноты картины приведем церковный взгляд на участие РПЦ в Гражданской войне, изложенный Игуменом Петром (Кузовлевым) в статье – «Русская Православная Церковь и Гражданская война в России» (П.Кузовлев. «Русская Православная Церковь и Гражданская война в России» 1918-1920 гг., 23.11.2011. http://sazonow.ru/stati/88-1918-1920). Вот некоторые выдержки из нее.
«Патриарх, находясь под бдительным контролем ВЧК, в 1919 г. призывал к невмешательству Церкви в политическую борьбу… Но, несмотря на провозглашенное «невмешательство», православное духовенство не могло остаться в стороне от того, что происходило с Православной Россией. Примечательны в этом отношении факты участия Церкви в Южнорусском Белом движении.
…К концу 1918 г. после занятия Северного Кавказа, Белое движение стало выступать уже от имени будущей общероссийской власти. Его лидерами признавалось необходимым дать «твердое идеологическое обоснование» своей программе. Православное духовенство Юга России к этому времени уже определилось в своей поддержке Белой армии. Немалую роль в этом сыграл развернувшийся на Дону, Кубани и Ставрополье «красный террор», массовое закрытие храмов, осквернение святынь, грабежи. В течение 1918 г. священнослужители регулярно совершали торжественные молебны, крестные ходы по случаю побед Добровольческой армии, отпевали погибших бойцов, обращались с призывами о поддержке Белых. На Юге в то время находилось свыше 500 бежавших из Советской России представителей духовенства. А протопресвитер военного и морского духовенства в годы первой мировой войны – отец Георгий Шавельский был назначен на ту должность и в Белой армии. Он стал активным сторонником принятия Белой армией «знамени крестной борьбы новосоздаваемого Христолюбивого Русского Воинства с большевицкими врагами Церкви и Отечества», фактически по его инициативе в мае 1919 г. был созван «Юго-восточный Церковный Собор», определивший порядок Церковного управления на территориях, занятых Вооруженными Силами Юга России (ВСЮР).
Церковная жизнь на Юге постепенно восстанавливалась, однако повседневная тяжелая работа требовала верховного окормления. Святейший Патриарх, находясь в Москве, не мог руководить епархиями, отделенными линией фронта. Создавалась реальная угроза, что в отдельных губерниях, казачьих областях вопросы местной церковной жизни будут решаться «самостийно». Созываемый собор должен был учредить статус «высшего церковного управления, объединяющего церковную жизнь нескольких епархий», определить его состав и порядок работы.
Предсоборное совещание, начавшее свою работу в праздник Святой Пасхи 27 апреля 1919 г. в Екатеринодаре, обратилось с просьбой к старейшему на юге России архипастырю – архиепископу Ставропольскому Агафодору созвать Юго-Восточный Церковный Собор в Ставрополье в течении ближайшего месяца. Согласие Агафодора вскоре было получено и 19 мая 1919 г., после торжественного молебна, заседания Собора начались…
Собор работал с 19 по 23 мая. За это время были утверждены практически все постановления, касающиеся церковной жизни – от организации Высшего Временного Церковного Управления (далее – ВВЦУ) до проектов восстановления приходов. В соответствии с принятым «Положением» Управление признавалось носителем «Высшей церковной власти на юге России». По сути ВВЦУ становилось правительственным органом, близким по статусу к другим управлениям деникинского Особого Совещания при Главкоме ВСЮР. Деятельности Православной Церкви на юге России придавалось значение государственной политики. Председателем стал епископ Донской и Новочеркасский Митрофан (Тимошкевич), а в состав ВВЦУ вошел протопресвитер Шавельский. Практически весь аппарат протопресвитера армии и флота стал аппаратом Управления, а его начальник канцелярии И.Махароблидзе, возглавил канцелярию ВВЦУ…
Помимо принятия положения о ВВЦУ, о церковном приходе, Собор принял обращения к Верховному Правителю России адмиралу А.В.Колчаку, Всевеликому Войску Донскому, Терскому и Кубанскому казачьим войскам, ко «всем чадам Православной Церкви и к красноармейцам. В них уже напрямую говорилось о необходимости вооруженной борьбы с советской властью: «все воинства, сражающиеся с большевиками… орудие в руках Божиих… Да укрепит же и да ниспошлет Господь Вседержитель силы на предстоящий бранный подвиг по освобождению не только родного края, но и московских кремлевских святынь…»…
С июня 1919 г. в Новочеркасске при епархиальном училище начали работу военно-проповеднические курсы, готовившие пропагандистов для работы на фронте, в запасных частях предполагалось ежегодно готовить до 30 пропагандистов. Во всех полках ВСЮР были восстановлены должности полковых священников…
Таким образом, в 1919-1920 г. окончательно сформировалась идеология Белого дела, в котором Русскому Православию отводилась ведущая роль (выдел. авт.). Возрождение традиционных духовных ценностей, основ русской государственности, нравственной свободы, семьи, а самое главное – Вере в Бога – всё это присутствовало на страницах политических программ южнорусского Белого движения.
После поражения «похода на Москву» и отступления Белых многие священнослужители вынуждены были оставить свои приходы, опасаясь репрессий со стороны советской власти, храмы приходили в еще большее запустение… Большинство южнорусских епархий оказалось обезглавленными. Россию покинули митрополит Киевский Антоний, архиепископ Волынский Евлогий, Кишиневский Анастасий, Курский Феофан, архиепископ Таврический Димитрий.
Сменивший Деникина на посту Главкома генерал Врангель был убежденным сторонником придания православию характера общегосударственной идеологии…»
Из этой статьи православного священника видно, что Российская православная церковь активно участвовала в ВООРУЖЕННОЙ БОРЬБЕ с Советской властью – как ее ОРГАНИЗАТОР и НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ УЧАСТНИК. Игумен Петр (Кузовлев) помимо своей воли убедительно доказывает, что Красная Армия воевала не со священниками, а сражалась с вооруженными белобандитами в рясе. И стенания здесь о преследованиях и гонениях Советов на церковь и святую веру – жалкая попытка спрятать истинную сущность «борьбы в защиту попранного православия». С врагами, ведущими вооруженную борьбу, с оружием в руках, дискуссий не ведут, с ними сражаются.
Несколько слов о разграблениях церкви. Когда в начале двадцатых годов, в стране, разорённой гражданской войной, вспыхнул голод, Советская власть обратилась к РПЦ с просьбой дать взаймы государству предметы из золота, серебра и драгоценных камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа. Драгоценности были необходимы для закупки продовольствия за рубежом. Патриарх Тихон, ранее уже подвергавшийся аресту за антисоветскую деятельность, призвал священников не давать ничего «безбожникам», назвав такую просьбу святотатством. (К чему стадам дары свободы… Восстановление смыслов. https://ss69100.livejournal.com/4658338.html).
И тогда, не найдя отклика у РПЦ, началась частичная экспроприация церковных ценностей, когда в 1921 году в Советской России наступил пик голода. Даже при всех натяжках с юридической точки зрения, Советы обставляли экспроприацию церковных ценностей рамками закона. А вот их оппоненты – белогвардейцы – не утруждали себя такими мелочами, и предпочитали просто грабить церкви. В новой России об этом позорном факте не принято говорить, но правда есть правда – первыми грабить РПЦ начали «духовные борцы за святую веру». (Свидетельства грабежей «Белыми» церквей – устами «Белых» //aloban75.livejournal.com / 1441049.html).
Как же сподвижники Российской православной церкви действовали в этой «духовной борьбе за святую веру»? Проиллюстрируем ответ на данный вопрос следующим материалом: «Самый вопиющий случай святотатства – это последствия похода генерала Мамонтова летом 1919 года в тыл красным в районе Воронежа. Ему была поставлена задача: прорвать фронт красных и овладеть железнодорожным узлом – Козловым… Но Мамонтов запомнился в этом рейде не хорошо проведённой тактической операцией, а крайней степенью грабежа. Его войско тащило всё, что можно. Согласно донесению, помещенному в белой газете «Приазовский край» от 27.08.1919 года, в его добыче были – тысячи золотых и серебряных вещей, иконы в золотых окладах, церковные сосуды, жемчуга и бриллианты». Откуда взялись эти церковные ценности в обозе Мамонтова? Он подчистую ограбил около 80 церквей.
Бывший белогвардеец И.Лунченков уже в эмиграции писал о своём участии в упомянутом рейде. «Главную часть добычи составляли церковные ризы, иконы, кресты, изъятые из «храмов божьих»… Белые разграбили Старочеркасский и Новочеркасский соборы. Только одного золота вынули из этих двух храмов 11 фунтов (около 5 кг). Вывоз награбленного церковного добра был поручен управляющему Новочеркасским отделением Госбанка А.А.Скворцову. По пути на Запад ценности подвергались неоднократному грабежу белогвардейцами. Под Екатеринодаром была взломана крыша вагона и взято несколько ящиков драгметаллов. За несколько дней до падения белого воинства ценности прибыли в Новороссийск и были погружены на итальянский частный пароход «Чита-де-Венеция» торговой фирмы «Аслан Фреско и Сын» для отправки в Константинополь. За перевозку награбленных церковных ценностей (1178 пудов только одного серебра) белогвардейцы заплатили 145 пудов серебра». (Как белогвардейцы грабили церкви. Livejournal. https://masterok.livejournal.com /2671172.html).
Далее И.Лунченков описывает, как белые поступили с награбленным. «В 1922 году в Катарро прибыла группа американских миллионеров. Осмотрев ценности, они заявили, что в таком виде, боясь скандала и огласки, они их не купят – необходимо всё обратить в лом. Ломались часы из драгметаллов (3 тыс. штук), траурные венки с гробниц исторических лиц, ризы с икон, вынимались камни, серебро дробилось в муку. Белые офицеры, разумеется, тащили с такой работы всё, что можно. Вмешалась югославская власть, были произведены обыски и найдена часть ценностей на квартире работников. Дело пошло в суд. Белый офицер Богачёв сел на 8 месяцев в тюрьму, ещё несколько офицеров получили по 3-4 месяца тюрьмы.
По итогам работы, которая длилась 2 месяца, были уложены 700 ящиков по 15 пудов каждый, т.е. больше 10 тыс. пудов (160 тонн). Под руководством вандалов (читай «борцов за духовность и святую Русь» – доб. авт.) погибли многие исторические ценности России.
«Пройдитесь по парижским бульварам, – писал князь В.Львов (22.09.1922 г.), бывший обер-прокурор Святейшего синода и глава Временного правительства, – и вы увидите выставленные в витринах магазина золотую утварь, золотые драгоценности и ризы, снятые с икон. Позор». И т.д. (Шепард. «Как белогвардейцы грабили церкви». 13.04.2013. colonelcassad.livejournal.com /1047826.html).
Из сказанного можно сделать вывод, что больше всех грабили РПЦ возлюбленные чада церкви, православные верующие, большей частью из дворян во имя личного обогащения, а не богоотступники – большевики. Советская власть, если и реквизировала церковные ценности, то в интересах народа – накормить его во время голода.
В целом в процессе Гражданской войны Российская православная церковь БЫЛА НЕ ЖЕРТВОЙ коммунистов-безбожников, а АГРЕССИВНЫМ ВООРУЖЕННЫМ ВРАГОМ, активно сражавшимся с Красной Армией и Советской властью НЕ ВО ИМЯ ВЕРЫ, ПРАВОСЛАВНЫХ СВЯТЫНЬ и ВЫСШЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ, а ЗА СВОЕ ИМУЩЕСТВО, ПРИВИЛЕГИРОВАННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ в ГОСУДАРСТВЕ и ВОЗМОЖНОСТЬ ИМЕТЬ БАСНОСЛОВНЫЕ ДОХОДЫ.
Советская республика не только воевала, но и продолжала строить социализм в России.
В марте-апреле руководство большевистской партии после неудачной «красногвардейской атаки на капитал» попыталось начать создавать в стране госкапитализм, но Гражданская война и иностранная интервенция положили конец этим утопическим иллюзиям большевиков, вынудив советских руководителей страны внедрять экономическую политику, получившую название «военного коммунизма». (Е.Ю.Спицын. Россия – Советский Союз. 1917-1945 г.г. Полный курс истории России. Кн. 3. Концептуал. 2019, с. 94-95).
По мнению подавляющего большинства историков, основными чертами политики военного коммунизма, которые в окончательном виде были сформулированы в марте 1919 г. на VIII съезде РКП(б), являлись: а) политика «продовольственной диктатуры» и продразверстки; б) политика тотальной национализации; в) ликвидация товарно-денежных отношений; г) милитаризация народного хозяйства страны и создание трудовых армий; д) тотальная централизация управления народным хозяйством; е) создание однопартийной политической системы.
а) Политика «продовольственной диктатуры» и продразверстки.
Потерпев фиаско с созданием государственной системы хлебозаготовок, основанную на традиционных рыночных отношениях, в связи с обострением военно-политической ситуации в стране, руководители Советской республики решили прибегнуть к чрезвычайным, характерным для диктатуры пролетариата, мерам решения продовольственных проблем. 13 мая ВЦИК РСФСР принял декрет «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией». А середине мая 1918 г. «Об организации продовольственных отрядов», которые вместе с образуемыми комбедами должны были стать основным инструментом «выбивания» скудных продовольственных ресурсов из десятков миллионов крестьянских хозяйств. Процесс организации комбедов В.И.Ленин расценил как величайший шаг социалистической революции в деревне. И уже к сентябрю 1918 г. по всей стране их было создано более 30 тыс., костяк которых составила деревенская голытьба. (Там же, с. 100-101). Но на практике они лишь мешали сближению большевиков со средним крестьянством, поэтому уже в ноябре 1918 г. решением VI Всероссийского съезда Советов комбеды были ликвидированы.
В октябре 1918 г. ВЦИК и СНК РСФСР принимают декрет «Об обложении сельских хозяйств натуральным налогом в виде отчисления части сельскохозяйственных продуктов». После этого декрета с конца 1918 г. наметился поворот всей советской государственной машины от неупорядоченной «чрезвычайности» к организованным и централизованным формам «экономической и продовольственной диктатуры». В развитие данного декрета большевики издали новый документ «О продовольственной разверстке зерновых хлебов и фуража», который стал несущим каркасом всей политики «военного коммунизма» в стране. (Там же, 103).
б) Политика тотальной национализации.
Реализация этой задачи была прямым продолжением «красногвардейской атаки на капитал». В дополнение к национализации внешней торговли (апрель 1918 г.), крупной промышленности и предприятий железнодорожного транспорта (июнь 1918 г.) и об установлении монополии государства на внутреннюю торговлю (ноябрь 1918 г.), в феврале 1919 г. ВЦИК призвал ВСНХ РСФСР начать новое наступление пролетарского государства на сохранившие свою самостоятельность предприятия «среднего частного бизнеса» А в ноябре 1920 г. Президиум ВСНХ принял постановление «О национализации мелкой промышленности», под молох которой попали 20 тыс. кустарных и ремесленных предприятий страны. Таким образом, к концу 1920 г. государство сосредоточило в своих руках 38 тыс. промышленных предприятий, из которых 65% были кустарными и ремесленными мастерскими. (Там же, с. 103-104).
в) Ликвидация товарно-денежных отношений.
Первоначально политическое руководство страны попыталось наладить нормальный товарообмен в стране. Однако волостные комбеды и совдепы, монополизировав в своих руках распределение промышленных товаров на селе, практически сразу похоронили эту идею, вызвав всеобщее озлобление многомиллионного российского крестьянства против политики большевиков.
В этих условиях 21 ноября 1918 г. СНК и ВЦИК РСФСР принимает декрет «Об организации снабжения населения всеми продуктами и предметами личного потребления и домашнего хозяйства, в соответствии с которым население было приписано к «Единым потребительским обществам», через которые оно стало получать все продуктовые и промышленные пайки.
В мае 1919 г. «Циркулярным письмом» СНК РСФСР предлагалось всем государственным ведомствам страны традиционные денежные платежи фиксировать только в «бухгалтерских книгах», избегая наличных денежных операций между всеми подведомственными им учреждениям, предприятиям и организациях. А в январе 1920 г. решением СНК РСФСР был упразднен единственный кредитно-эмиссионный центр страны – Народный банк РСФСР.
Последним этапом в развитии военно-коммунистической системы стал IX съезд РКП(б), проходивший в марте-апреле 1920 г., который принял решение продолжить политику «военного коммунизма» и в кратчайшие сроки построить в стране социализм.
Реализуя это решение съезда, в мае-июне 1920 г. происходит практически полная натурализация заработной платы подавляющей части рабочих и служащих.
г) Милитаризация народного хозяйства страны и создание трудовых армий.
Процесс милитаризации народного хозяйства страны начался в конце 1918 года и шел довольно быстро, но постепенно, и достиг своего апогея к началу 1920 г., когда «военный коммунизм» вступил в свою заключительную милитаристскую фазу:
1) В декабре 1918 г. ВЦИК РСФСР утверждает «Кодекс законов о труде», в соответствии с которым на всей территории страны вводилась всеобщая трудовая повинность для граждан, достигших 16 лет.
2) В апреле 1919 г. выходят два Постановления Президиума ВЦИК РСФСР, в соответствии с которыми: а) была введена всеобщая трудовая повинность для трудоспособных граждан в возрасте от 16 до 58 лет; б) были созданы спецлагеря принудительных работ для тех рабочих и государственных служащих, которые самовольно переходили на другую работу.
3) В ноябре 1919 г. СНК и СТО РСФСР принимают Положения «О рабочих дисциплинарных судах» и «О милитаризации государственных учреждений и предприятий», в соответствии с которыми администрации и профсоюзным комитетам заводов, фабрик и учреждений был предоставлено право не только увольнять рабочих с предприятий, но и направлять их в концентрационные трудовые лагеря.
