Элтэнно. Хранимая Звездой
Владыка Острова
– Да.
– Отчего же Леон так поступил? Зная, что ему предстоит отправиться ради переговоров на Остров, он не мог забыть, что связь у нас под запретом и практически невозможна. Почему он не оставил никакого наблюдателя? Почему не обсепечил Остора телохранителями?
– Я ему тот же вопрос задал, – самодовольно возвестил Демидор. – Ответ состоял в том, что на крайней секретности настаивал сам Остор. И Леон посчитал это разумным. Личности хороших телохранителей знающим людям известны, они послужили бы дополнительными маячками. А в свете того, что мне Леон ещё сообщил, любой сторонний наблюдатель может захотеть отхватить свой кусок пирога.
– О чём вы, юноша?
Демидор одарил обратившегося к нему Крейвира возмущённым взглядом, но старик был столь стар, что мог юношей даже отца Макейра обозвать. Создавалось впечатление, что этот Владыка поставил перед собой цель пережить всех островитян и уверенно справлялся со своей задачей.
– Я не успел сделать запрос у доктора Луизора, рассчитывал на это по прибытию сюда. Но, увы, ему пришлось экстренно выехать загород к пациенту. Поэтому, хм, говорю с чужих слов. Если верить данным большого мира, то Инга больше не обычный человек. Остров изменил её.
– Луизор подтвердил бы это, – непрерывно царапая ручкой на листе бумаги извилистые линии, сообщил Вэльир. – Владыка Остор связывался с ним по этому вопросу, и они вместе сделали общий неутешительный вывод. У нас новый Хан Картер. Только женщина.
– Погодите, но разве она пробыла на Острове более тринадцати дней? Почему обращение началось так рано? – с тревогой осведомился оживившийся Крейвир.
Макейр тут же нехорошо прищурил глаза.
– Так рано? Да ещё столь точный срок в тринадцать дней назван. Это вы о чём?
– Когда я умру, почитаешь в моих мемуарах, – свысока заявил Крейвир и тем дал понять, что объяснять ничего не собирается.
– Она уехала на девятый день, – с грустью нарушил повисшую тишину Риевир. – И именно тогда появилась Лисичка. Сначала я не придал этому значения, но после отъезда Инги её заметила в Поднебесье Тийритэ. Тогда мне подумалась, что Тийритэ увидела лишь ещё одну красноволосую туристку и обманулась. Теперь я уверен. Инга и Лисичка связаны между собой.
– М-да. Как бы избавиться от этого кошмара? Но, увы, Лисичку мы убить не можем, гнев Хозяина будет не сдержать, – вздыхая от неприятных воспоминаний, заключил Макейр.
– Согласен, – поддержал Вэльир. – Но, если Лисичка и Ильина Инга связаны и раз уж Лисичку трогать нельзя, то что станет, если мы избавимся от той, другой?
«Убей её. Уничтожить тело нужно заранее», – вспомнилось Риевиру, и сердце его болезненно сжалось. Стараясь не показывать своих истинных эмоций, он твёрдо сказал:
– У меня нет уверенности, что это не принесёт своих неприятностей.
– Хм, а как нам узнать каковы будут последствия? – сразу вкрадчиво поинтересовался Олвенор и предположил. – Быть может, всего-то надо спросить тебя об этом напрямую? Вы ведь с братом возомнили себя Хозяевами Судьбы и Времени. Ни один из вас не принимает остальных Владык во внимание. Вы что-то там думаете и делаете на свой страх и риск.
– Истинные причины поступка Остора мне неизвестны так же, как вам! Но я уверен, что он не просто так отправился за Ингой. И не просто так, рискуя собой, всё же старается довезти её до сюда.
Ему было ясно, сколь низко нынче ценится его слово, но репутация брата могла ему посодействовать. И Риевир с удовлетворением заметил, как Вэльир, словно обдумав про себя что-то, согласно кивнул головой. От прочих Владык возражений тоже не последовало.
– Передай Леону, – обратился Антрейр к Демидору, – что как только Владыка Остор свяжется с ним, он будет обязан найти время на Совет. Полагаю, чтобы не затягивать этот момент, все из нас готовы остаться в городе?
Прозвучало всеобщее согласие, хотя Макейр скривился.
– Ну-ну, – акцентировал внимание на этом факте Крейвир. – Не только у тебя семья.
– Дело не в том. Точнее не совсем в том. Мы с женой приютили дочку Шейтенора, но думали, что это будет временно, – пояснил о своих тревогах Макейр. – А теперь я сам пропадаю из дома, и Рейетэ одной печальные новости девочке сообщать?
– Сейчас много кому неприятных хлопот досталось. Девятнадцать отличных мужчин погибло всего за один день, ранены ещё столько же, – напомнил Олвенор. – Нам надо проявить уважение ко многим семьям.
– Если Увиртор не выживет, то оставит вдову с новорождённым мальчишкой. Я хорошо знаю их семейство, поэтому после совета сам зайду к ним, – сказал Вэльир. – И сам поговорю с сыном Шейтенора. Здесь на мне лежит ещё и долг друга.
– Забота о людях важна, и мы не оставим её без внимания. Но мне думается, что Владыке Риевиру есть что добавить по нашей основной заботе, – громко сказал Антрейр, пристально глядя на Риевира так, как если бы знал что-то заранее. – Расскажи, зачем тебе понадобилось уходить в Поднебесье.
– Может, это звучит как вымысел, – приняв решение быть максимально честным, ответил он, – но из-за этой вот головы мне довелось попасть в одно необычное место. И я убеждён, что оно настоящее. Эта Грань настоящая, насколько может быть настоящим хоть что-то. Наверное, если поднять списки пропавших…
– Я запросил у Кейтэ, – вклинился Макейр, чтобы не терять время на предположения. – Она подтвердила слова Риевира о количестве пропавших и их именах. А он сообщил мне об этом, едва пришёл в себя.
– И что же это за Грань такая? – с подозрительностью поинтересовался Олвенор.
– Туда воды Осторова приносят тех, кого украли из нашего мира. Это место, где слуги Хозяина оставляют свои души. И я выяснил, что оттуда можно выбраться. Мы можем спасти наших людей или хотя бы предотвратить появление новых слуг!
– Как интересно. Поэтому ты остался в Поднебесье, затаившись от Арейра? Геройствовал, да?
Демидор не испытывал желания верить. Сарказм в его голосе определённо указывал на это.
– Нет. Мне всего лишь повезло уйти оттуда невредимым, но и этого было достаточно. Я остался на небесных островах, чтобы найти безопасный путь на Грань. Ведь там свой особый мир. Населённый. И он требует изучения.
– Требует изучения? Возможно, это было бы так, – мягко произнёс Крейвир, – да только ты сам сказал, что тебе повезло уйти оттуда. Изучая Грань, легче лёгкого стать безумным слугой Хозяина.
– Но я нашёл человека, который мог приходить и уходить оттуда без вреда для себя! И это был самый обычный человек.
– Ты нашёл его? Где же он?
– Он умер сегодня, не успев раскрыть тайну.
– Это был тот, кого ты назвал Сандром? – задал наводящий вопрос Макейр. – О нём речь?
– Да.
– Тогда почему ты до последнего молчал о нём! – Макейр от гнева даже привстал, опираясь на кулаки. – Найти столь ценный клад, чтобы так просто потерять? Узнай мы своевременно о том, кто он на самом деле, то отправили бы вас в город!
– Он не стремился помогать нам. Мы нашли с ним общий язык, но как глухой со слепым! – разозлился Риевир. – Если бы мы взяли его под стражу и насильно уволокли куда-то, то…
– То он был бы жив, – перебил друг. – А ты – мальчишка. Действительно придурковатый мальчишка, раз не смог отличить действительно значимое, от ерунды.
– Откуда тебе стало известно об этом человеке? – спустя нескольких секунд тишины, поинтересовался Вэльир, и Риевир, из-за обидных слов Макейра утративший львиную долю предусмотрительности, честно ответил:
– Инга на Грани рассказала.
– Инга, Инга и снова Инга! – усмехнулся Олвенор, мгновенно сводя таким отношением достаточно серьёзную тему к сущей безделице. – При столь частом упоминании этого имени, мысль Вэльира убить её уже начинает прельщать. Потому что история становится всё надуманнее и надуманнее! Ещё и Грань какая-то… Вздор!
– Это не вздор!
– Риевир. Мальчик Риевир. Уж называть тебя Владыкой у меня язык не поворачивается. Иди отсюда в палату и полечи свою голову. Может…
– Да хватит тебе, Олвенор, – вдруг встал на защиту Риевира Крейвир. – Многие из нас, будучи детьми, мечтали стать Владыками, чтобы проткнуть сердце Хозяина и усыпить его навсегда. И вот.
– Что вот?
– И вот, некоторым из нас повезло ими стать. Или, наоборот, не повезло? Как бы то ни было, теперь у нас другое видение происходящего. Мы-то знаем, что мечи не помогают. И мечты, как усыпить Хозяина, становятся иными. Владыка Риевир всего лишь не только создал себе новую надежду, но и ухватился за неё, считая, что, вытащив из полотна нитку, ему однажды достанется весь отрез ткани. Он просто молод и поэтому проявляет упорство в достижении своей цели. Отсюда все беды. Он слишком живой.
– Но я не, – решил запротестовать Риевир, однако Крейвир, не обращая внимания на его слова, продолжил:
– Что ему сейчас действительно нужно, так это здоровье. Если оно есть, то пережить такой недостаток, как молодость, сложности для него не составит. Поэтому предлагаю отправить его в палату. А уж как доктора признают нашего юного Владыку годным к новым подвигам, то, быть может, эти самые подвиги ему уже не понадобятся. Мудрость всегда приходит неожиданно.
– Погодите, может, он ещё чего-то расскажет о Грани, – негромко сказал Антрейр, но Риевир не сумел воспользоваться шансом остаться. Он воскликнул:
– Я не могу в палату! Утром я должен вернуться в Поднебесье.
– Я позову держурных, – Макейр вышел за дверь.
– Вы не понимаете! Я в шаге от того, чтобы найти способ безопасного путешествия на Грань!
– Нет, это ты не понимаешь, – отозвался Крейвир. – Не единожды Хозяин засыпал столь крепко, что наш Остров уходил в небытие, скрываясь под водами океана. Но Спящий Бог всегда просыпается. Вновь и вновь. Так что твоя мечта недостижима. И пока ты не поймёшь это, лучше нам поставить возле тебя охрану!
– Отличная мысль, – поддержал Олвенор, и Демидор с удовольствием откликнулся.
– Я задействую лучших людей.
При царящем на совете единодушии, дальнейшие возражения больше походили бы на проявление сумасшествия, а потому Риевир, одарив всех презрительным высокомерным взглядом, подчинился. Но далеко не сдался. Едва парень вернулся в палату, как первым делом выглянул за окно, рассчитывая найти путь к бегству. Отсутствие гипса открывало гораздо больше возможностей нежели в прошлый раз. Увы, на лавочке, так, чтобы не упускать стену больницы из виду, сидел наблюдатель. Может, Демидор только планировал задействовать службу порядка, а вот Макейр или же Вэльир уже постарались на этом поприще. От души постарались. Чуть поодаль, в тени деревьев, устроился ещё один подозрительный тип.
– Можно? – послышался из-за двери одновременно со стуком тонкий девичий голосок и внутрь, не дожидаясь приглашения, зашла Тийритэ. Девушка выглядела очень красивой несмотря на то, что глаза её покраснели от слёз. Она не так давно много плакала, но постаралась привести себя в порядок.
От мыслей о внешности Риевир, впервые за долгое время, посмотрел в зеркало. Отражение отразило какого-то нервного взлохмаченного незнакомого ему мужика. Он даже вздрогнул.
– Я уж думал это Владыки или Луизор кого-то прислали. А это ты, Тийритэ.
– Я.
– Думал, ты не придёшь. Думал, обидишься на меня.
– Я и обиделась. Очень обиделась.
– Прости, – наклоняясь, чтобы почесать ранее загипсованную ногу, сказал он. – Я не хотел расстраивать тебя. Просто не думал, что ты дашь согласие на мою затею.
– Прости? – неожиданно гордо вскидывая подбородок, произнесла девушка. – Мы знакомы столько лет, столько веселились в общей компании, столько общих бед пережили, столько тайн разделили и столько личного друг о друге знаем, что, если что и просто, так это просто, что я не предположила из-за всего этого, что мне можно настолько не доверять! Очень показательно. Действительно, для тебя намного проще было действовать втихаря. Зачем иное, если нет нужды притворяться другом?
– Тийритэ, всё не совсем так, – Риевир хотел было провести рукой по своим волосам, но пальцы снова наткнулись на повязку. Голова тут же застонала, не давая мыслям преобразоваться в подходящие для ситуации слова. – Ты очень правильная девушка, а мой поступок… он… ну, ты бы на моём месте никогда не поступила так же. Ты бы не рискнула отправиться в Поднебесье.
– Мне разрешили вывезти тебя из больницы только под личную ответственность. Ты знаешь, что такое личная ответственность, Риевир? Я вот знаю. Так что ты прав, я никогда не поступила бы так же, будь ты на моём месте! – она сердито сверкнула глазами и, достав из своей сумочки ключи от его дома, положила их на тумбочку. – Раз я такая правильная, то возвращаю как можно скорее тебе это. Не хочу получать косые взгляды в свою сторону, если что-то из-за ребят у тебя в доме пропало.
– Эй, не надо преувеличивать.
– А разве это так?
Тийрите резко развернулась на пятках и хотела было уйти, хлопая дверью, но тут Риевир, понимая, что упускает свой отличный шанс, воскликнул:
– Стой!
Девушка остановилась. Развернулась и выжидательно посмотрела ему в глаза.
– Мне нужно, чтобы ты передала кое-что Арьнену. Пожалуйста, – говоря это, Риевир быстро написал несколько слов на клочке бумаги и, свернув его несколько раз, протянул ей, повторяя. – Пожалуйста. Ну, пожалуйста, отнеси ему.
Пальчики Тийрите неуверенно потянулись к записке. Сердце Риевира застучало быстрее, и чувство эйфории разлилось по телу, когда девушка всё же взяла его послание. Однако, облегчение вышло крайне коротким.
– Я долгое время считала тебя своим другом, и поэтому Арьнен получит этот листок, неважно что в нём такого. Но только больше никогда и ни о чём не проси меня. Вообще не подходи ко мне! Слышишь?
Глаза её засверкали. Наверняка, стоило бы Тийритэ выйти за дверь, как из них с новой силой потекли бы слёзы. И Риевиру было понятно, что лучше всего выхватить записку, сказать какую-нибудь ерунду, утешить…
Но его желание поступить иначе было сильнее.
– Слышу… И спасибо. Ты мне очень поможешь.
Отвечать она уже не стала. Просто вышла в коридор.
Дверь за Тийритэ так и не хлопнула.
Глава десятая
Интересно было бы поглядеть на то, что от меня останется, когда меня не останется.
Льюис Кэрролл " Приключения Алисы в стране чудес "
Между восемнадцатым и девятнадцатым днём по местному времени
Европейские поезда даже близко не походили на привычные для неё плацкарты и купе. Во всяком случае, Инга для себя сделала именно такой вывод, хотя, наверное, доведись ей путешествовать железной дорогой по Японии, она изумилась бы ещё больше. Владыке Остору подобное приключение тоже было в новинку. Его серые глаза хоть и выглядели усталыми, однако частенько сверкали детским любопытством и искренним удивлением.
Если же говорить о произошедшем сразу после того, как они покинули дом господина Лакиса, то девушке захотелось захихикать, когда ей объяснили, что попасть в вагон им предстоит практически на ходу. Ну никак не получалось у неё толком вообразить, как столь представительный и высокомерный тип, коим являлся её спутник, стал бы карабкаться в поезд, словно ковбой из вестерна! Но по факту всё вышло намного приличнее и скучнее. Инга только искренне расстроилась, увидев, что места оказались пусть и очень комфортными, но сидячими.
– Нам всё равно ехать от силы четыре часа, – прозвучал тихий шёпот Остора возле самого уха. Он правильно истолковал, из-за чего она в недовольстве застыла.
Утешение вышло неутешительным. Ноги от усталости болели и подкашивались, а от недосыпа дурман в голове становился всё плотнее. Тем более, Ингу убаюкало в машине настолько, что она едва не заснула по пути. Однако, выбора не оставалось. Поэтому девушка села на положенное ей место и, максимально опуская спинку, постаралась уютно для себя устроиться. Из людей на соседних сидениях только девочка-подросток посмотрела на неё. Прочие либо дремали с надетыми на глаза повязками, либо что-то смотрели на планшетах и телефонах. У Инги не было ни того, ни другого. Зато имелись основательно подпорченные нервы и взбудоражненность.
Остор на этот раз препятствовать охватившей её сонливости не стал, и оттого некоторое время Инга и правда ощущала блаженство. Ровно до тех пор, пока к ней не подкрались противные гадкие мысли.
Первые её размышления, раз уж в голове прозвучало упоминание о Владыке, оказались связаны с тем, что Остору довелось спать ещё меньше, чем ей. Вряд ли он сомкнул глаза в машине Лобаря, да и в камере в полицейского участка тоже. Девушка мгновенно испытала острое чувство вины из-за этого. А потом ещё хуже ей стало из-за воспоминаний об Антоне. Поэтому Инга открыла глаза в намерении поговорить, но обнаружила, что Остора рядом не оказалось. Его отсутствие заставило её стремительно подняться и испуганно осмотреться по сторонам.
– Он вышел, – с ярко выраженным французким акцентом произнесла ранее обратившая на неё внимание девочка.
– Мерси.
Ощущая ужасное смятение (ну наверняка ведь Остор в клозет направился!), Инга всё-таки высунула свой нос из шестиместного купе наружу. Варианты куда идти дальше легко разбивались о факт, что за стеклянными перегородками в левом тамбуре маячила знакомая спина. Можно было бы и успокоиться (никуда её спутник не пропадал), но девушка всё-таки засеменила в сторону Остора. От звука шагов он обернулся и сразу приветливо поднял уголки губ. Наверное, это вышло у него чисто машинально, но Инге всё равно намного легче стало произнести.
– Если доверишь часы, то могу разбудить тебя к нужному времени. Всё равно это мне спать не положено.
Инга сама не поняла, в какой момент ей стало удобно обращаться к Владыке Острова на «ты». Вроде она уже не пьяна была, чтобы так говорить. Да и то, что произошо в номере, обязано было их отдалить друг от друга. Но получилось иначе, теперь она ему доверяла и сама не знала отчего.
Остор между тем пристально, словно оценивающе, посмотрел на неё. Но его серые усталые глаза на этот раз не испугали Ингу.
– Соглашайся.
– Нет, пожалуй, вернее будет дать отдохнуть тебе. Я рассчитываю к моменту полёта измотать себя настолько, чтобы напрочь пропустить все открывающиеся из окна живописные виды. Летать должны птицы, а не люди. У нас нет для этого крыльев.
Шутливый ответ лишь усилил желание сделать хоть что-то хорошее.
– И всё же. Я настаиваю.
– Что-то надумала? – с некой настороженностью осведомился Остор, и Инга даже обиделась.
– С чего бы это?
– Провожу параллели с Риевиром.
При упоминании имени брата лицо Остора на долю секунды скривилось от внутренней боли. В этот миг растаяли и все её обиды на него. Не одной Инге сейчас было плохо.
– Зря. Ничего такого в моих мыслях нет.
– А что есть?
– Если серьёзно, – начала она, тушуясь, – то мне не настолько хочется спать, чтобы погружаться в кошмар.
– Дурные сны всё равно лучше, чем ничего.
– Нет, дело не в сюжете. Сны я почему-то не запоминаю, – неожиданно для себя Инга осознала, что действительно расхотела спать из-за боязни, которую тут же и озвучила. – Дело в том, что, если ты прав… Уж, извини, но для того, чтобы поверить, что ты что-то забываешь, нужно прежде всего вспомнить о забытом. Но… Как бы это объяснить? Сейчас я помню о тебе, о Риевире, о моих родителях, об Антоне. Обо всём случившимся. А, выходит, что по пробуждении я перестану о чём-то знать? Проснусь и стану какой-то другой Ингой? Или всё намного проще, вдруг я вообще перестану существовать?
– Не стоит таких печальных мыслей. Чтобы перестать существовать, для начала нужно прожить свою жизнь до самого конца.
– Или для этого достаточно утратить память о прежней жизни? – Инга с упрямой решительностью посмотрела ему прямо в глаза. – Воспоминания слой за слоем формируют то, кем мы являемся. Если они стёрты, то нет и человека.
– Наверное, я зря это делаю.
Вздыхая, но уже принимая окончательное решение, Остор протянул ей свои наручные часы.
День девятнадцатый. Чуть позже полуночи
Лисичка, продолжая кутаться в плед, на который налипла грязь и подсохшие кусочки растений, сжалась в клубочек, но затем, понимая, что так ей ни за что не согреться, встала. Лисичке было холодно. Она давно не ощущала холод, но сегодня он стал настолько явным, что на время занял все её мысли. В какой-то момент девушка даже поняла, что ноги привели её к Храму. Наверняка там было теплее нежели снаружи. Быть может, местные жрицы всё же оказали бы гостеприимство заблудшей душе. Или… или всё проще? Не надо думать «что если», ведь она сама не сможет войти туда. Она слишком страшится взглядов серых глаз, проникающих в самую глубину чужих мыслей. Лисичка всегда боялась жриц. Даже когда была другой Лисичкой.
О прежней себе ей досталось много воспоминаний. Она помнила свою жизнь очень подробно. Причём, с момента самого раннего детства. Но та жизнь больше походила на платье, которое вдруг стало мало ребёнку, а починке уже не подлежало. А потому его оставалось либо разорвать на тряпки, либо отдать кому-то, кто сделал бы тоже самое. Разве что на сердце стало бы спокойнее от того, что столь любимую вещь не довелось испортить собственными руками.
А вот новая жизнь никакой наряд не напоминала. Лисичка ощущала себя обнажённой перед своим настоящим.
«Это слуги Хозяина. Такие же, как ты», – сказал Владыка.
«Такие же, как ты», – в очередной раз эхом пронеслось у неё в голове.
Предположение Владыки Риевира о том, что она неживая, единожды лишило её земли под ногами. Но признать эту правоту оказалось легко. Нет, на тот момент это было трудно! Но теперь, когда Лисичка осознала, кем именно видят её прочие люди, то поняла, насколько прежнее выходило простым. Проще.
Что сотворил с ней Пророк?
… Зачем он сотворил её?
… Зачем лишил покоя?
Уйма вопросов, остающихся без ответа, тревожила. И настойчивое желание знать мешало ей оставаться прежней. Спокойной. Когда Лисичка убегала от Владык и их людей, то понеслась без оглядки не выбирая направления. Но на самом деле бежала-то Лисичка от себя. А ноги никогда не смогли бы унести её от неё же самой. И потому вид показавшегося на тропе Пророка донельзя разгневал девушку.
До этого она не испытывала подобных чувств к нему. Теперь её раздражала даже его мягкая улыбка, даже его заботливый взгляд!
«Это слуги Хозяина. Такие же, как ты», – сказал Владыка.
– Они сделали тебе больно.
Пророк редко спрашивал, так как привык притворяться. Ему ведь всегда и всё должно было быть известно. И сейчас, когда он хотел проявить участие, то делал это привычным для него образом… А, может, на этот раз действительно знал?
– Не так больно, как ты, – нашла в себе силы ответить Лисичка, но всё равно нервно затеребила край платья.
Пророк посмотрел на неё с искренним непониманием, и потому ей пришлось продолжить так, как оно было для неё возможно.
– Ответь, почему я не человек?
– Всё начинается с малого, – он присел, взрыхлил пальцами землю, освобождая корни придорожного растения, и, аккуратно взяв его в ладонь, поднял. – Для того, чтобы цветок родился, сначало должно лопнуть семя. Оно ещё не живо, но уже и не мертво. И чтобы вырасти ему нужно время. Время и судьба на это.
– Нет! – она энергично замотала головой. – Я уже приходила в мир. Живой. И человеком!
– И прожила данное тебе, оставляя после себя семена. Моя память о тебе стала благодатной почвой для новых грёз.
– Ты рассказал мне, как изменился мир, – с грустью сказала она, – но мне очень неприятно, что не от тебя я узнала о том, что мертва в нём.
– Это бы расстроило тебя, Лисичка. А я не хотел тебя расстраивать, мне нравится видеть твою счастливую улыбку.
– Так же, как оскалы тех тварей? – девушка настойсиво посмотрела в бездонные бирюзовые глаза, как будто желала прочитать в них ответ. – Я ведь такая же, как они. Как твои слуги.
«Это слуги Хозяина. Такие же, как ты», – сказал Владыка, и Пророк не стал отрицать.
– Они тоже воплощение моего желания.
– Сколь омерзительно тогда оно должно быть! – сморщилась от неожиданно охватившего её презрения девушка.
Чувства, которые она постепенно теряла к возрасту юности, теперь кипели в ней с новой, яростной и всесокрушающей силой. Ей так и не довелось научиться усмирять их. Для этого надо было прожить иное детство и отрочество, а потому нынешний бег эмоций походил на дикую скачку или бурлящие воды горной реки.
– Разве плохо, – начал было с хорошо слышимым удивлением Пророк, но Лисичка не постеснялась перебить его.
– Плохо! Если такие чудища убивают людей, то да, это плохо. Больше того. Когда мёртвые не могут найти покой из-за того, что становятся убийцами живых, это отвратительно. А ты ещё и заставил гибнуть тех и других из-за меня одной. Пойми уже, это не просто плохо. Это гадко. Мерзко!
– Лисичка…
Она, испытывая жалость, смешанную с болью и упрёком, не могла больше смотреть ему в глаза, а потому ненадолго опустила взгляд к земле.
– Ты всегда был странным Пророком, – прошептала Лисичка, прежде чем заставила себя посмотреть на него. – Но скажи мне, что должно было произойти, чтобы долг сохранять равновесие мира стал тобою отринут?
От серьёзности поднятого вопроса маленькое сердечко быстро заколотилось в груди. Может, для нынешнего человечества времена, которые были для неё привычны, прошли тысячелетия назад, а то и не наступали вовсе, но её от неё прежней отделяло лишь несколько дней и странные картинки воспоминаний о некой Грани. Всего несколько дней назад она не имела своего мнения. А теперь вот упрекала в лицо самого Пророка. И потому, всё-таки не выдержав остроты момента, Лисичка разревелась и снова побежала.
«Да вернись же ты! Вернись. Вернись, глупая!» – вспомнился ей отчаянный крик Владыки Риевира.
Этот Владыка мог бы ей помочь. Лисичка пока ещё не понимала толком в чём, но ощущала уверенность, что это так. А, значит, ей нужно было найти его.
Пророк её даже не окликнул.
День девятнадцатый. Десять тридцать по местному времени
Сложно назвать отдыхом те три часа в поезде, когда он провалился в сон. Бодрость ощущалась только из-за того, что Остор решил, что обязан её ощущать. Инга же и вовсе выглядела жалко, однако по-прежнему крепко держала в своих руках свёрнутый в рулон холст, словно оруженосец копьё. Нет, следовало приобрести как можно скорее хотя бы футляр. Проклятая картина привлекала всеобщее внимание. И в поезде, и в аэропорту, и на вокзале – везде, где они останавливались, и место более-менее подходило для беседы, всегда выискивался хоть кто-то, кто решал осведомиться об этом громоздком имуществе. Полотно маячило над ними не хуже флага. И оттого Остор с каждой минутой всё острее ощущал необходимость избавиться от подарка Арьнена.
… Хорошо ещё хоть сама рама осталась в далёкой Москве.
– Долго мы ещё будем здесь? – поправляя огромные тёмные очки, поинтересовалась Инга.
К счастью, такой аксессуар не привлекал ненужных взглядов. Испания радовала мир необыкновенно ясным тёплым деньком, напомнившим ему об Острове, а потому сам Остор тоже бы надел что-то подобное. Хотя бы для того, чтобы скрыть мешки под глазами. Однако, он был вынужден не прятать лицо. Причиной для этого являлся телефон, побывавший в полиции а, может, и в руках господина Лакиса. Чтобы исключить слежку, телефон пришлось сломать и выбросить. Покупать другой, никак не защищённый, было чревато последствиями. Логичным поступком не выглядело и посетить один из адресов, по которому было можно найти знакомых политиков, способных помочь Остору добраться до дома. Тогда прощай инкогнито. А эта причина стоила того, чтобы рискнуть и сперва пойти на вокзал, куда прибывал их прежний с Ингой поезд. Быть может, люди Леона ждали его здесь?
Однако, задумка потерпела провал.
… Хорошо ещё, что не сокрушительное фиаско!
– Нет. Пошли отсюда.
Под неугомонный шум толпы они двинулись в сторону выхода. Где-то рядом заплакал младенец. Его плач сливался со смехом и пением компании пузатых мужчин в одинаковых фанатских футболках. Чуть дальше двое молодых влюблённых громко ссорились. Это не мешало парочке геев поблизости целоваться. Какая-то девочка лет трёх, держащая в руках плюшевого монстра кислотно розового цвета, открыв рот внимательно смотрела то на тех, то на других. Её родители тем временем разглядывали каждый свой смартфон. Настороженный взгляд выловил среди людей и карманника, ловко вытащившего из яркой дамской сумочки кошелёк.
– Нет, это какой-то сумасшедший мир.
– О чём ты? – не поняла его Инга.
– Вы все находите Остров странным. Но, поверь, он намного более нормален нежели творящееся вокруг. Всё здесь просто безумие.
Воришка в ответ на пристальный взгляд погрозил щуплым кулачком, и Остор поспешил найти другой объект для внимания. Проблем и так с лихвой хватало, чтобы ещё за некую справедливость во всём мире бороться.
– А мне нравится, – пожала плечами Инга. – Жизнь кипит. Везде что-то происходит.
– Наверное, вы поэтому с Риевиром нашли общий язык. Ему вечно не сиделось на месте, каким бы удобным оно ни было.
– У нас вообще много общего. Не только это. Так что я совсем не понимаю, что останавило меня от более близкого знакомства.
– Вероятно, дело в ответственности. Как я понял, с мужем тебя связывала отнюдь не любовь.
– Но я никогда не была замужем, – беззаботно рассмеялась Инга, а затем вспомнила что-то важное, вот и спросила: – Или мне довелось забыть об этом?
– Ты была замужем. Но, хм, эту часть своей жизни тебе и хотелось вычеркнуть.
– Мой муж плохо относился ко мне, да? – с подозрением и тревогой, девушка пристально уставилась на него. – Как его звали? У нас… у нас были дети?
– Насколько мне известно, нет. Детей у вас не было.
– Фу-х… А у тебя? – ни с того ни с сего спросила Инга. – Мы так долго путешествуем вместе, а я до сих пор почти ничего не знаю о тебе. Только то, что ты Владыка и брат Риевира. Всё на этом.
– Детей у меня тоже нет. Не тот характер, чтобы отношения легко складывались.
– Но ведь наверняка ты был влюблён в кого-то настолько, чтобы стать милее и добрее?
– Инга! – возмутился Остор, но девушка игриво развернулась на ходу и пошла впереди него спиной вперёд, улыбаясь во весь рот. Кажется, настроение у неё было солнечным подстать погоде.
– Ну а что? Всё равно вот-вот забуду. Могу хоть сейчас узнать?
– Хорошо, – неожиданно для самого себя согласился Остор и тоже улыбнулся. – У меня была любимая. Мэйтэ. Её звали Мэйтэ.
– Красивое имя. Отчего не сложилось?
– Она полюбила другого. Вышла замуж за него и… знаешь, у них отличная семья!
– Достаточно неприятно. Прости. Я думала, что ты скажешь нечто банальное, вроде как «не сошлись характерами» или «поссорились из-за ерунды».
– Нет-нет, не стоит просить прощение, – ответил он, припомнив признания Инги об её совместной жизни с Антоном. – Вероятно, если бы она не нашла в себе силы поступить так, как хотела, то я прожил бы время значительно несчастнее нежели оно прошло. Быть нелюбимым мужем в разы грустнее, чем остаться свободным мужчиной.
