Владимир Великий
Вехи моей жизни
Я много раздумывал о причинах смерти мамы. Вывод был далеко неутешительный: никто из руководства совхоза не дал возможности для лечения трудолюбивой, порядочной женщины. Для власти любого формата нужна была лишь трудовая единица, которая работала без выходных, без отпуска, одним словом, рабыня. Болезни в счет не брались. Подобная судьба ожидала миллионы жителей села.
К сожалению, не избежала трагической участи и моя мама. Молодая женщина была и остается для меня до сих пор символом человечности, доброй матери, порядочной женщины, заботы о своих детях. Мать – это божий дар. Любовь матери бессмертна и бесценна. Смерть матери в какой-то степени закалила меня, заставила по-другому смотреть на этот мир. Чем больше я взрослел, тем больше понимал, что он далеко несправедлив.
Первый год обучения в училище привел меня к определенным умозаключениям. Высокие требования, предъявляемые к курсантам, окупались сторицей в армии, в войсках. В этом я убедился во время первой стажировки в в должности командира взвода. Это было в июле 1970 года. Направили меня в укрепленный район Билитуй Забайкальского военного округа, он находился в двух шагах от китайской границы.
Несколько слов об особенностях военного округа и службы. Ухудшение советско-китайских отношений привело к тому, что в течение нескольких десятилетий Забайкалье являлось одним из самых милитаризованных регионов Советского Союза и России. Самыми крупными гарнизонами советского военного Забайкалья были Даурия (мотострелковая дивизия), Борзя (мотострелковая дивизия и штаб армии), Чита-46 (дивизия РВСН), Сретенск (мотострелковая дивизия) и Безречная (танковая дивизия). Воинские части стояли примерно в 120 населенных пунктах Читинской области.
Обстановка на советско-китайской границе во время стажировки была довольно опасная. На слуху у всех жителей Советского Союза были кровавые события в марте 1969 года на острове Даманский, на реке Уссури, где китайцы обстреляли советский пограничный наряд, убив несколько человек. Крупные китайские силы высадились на острове, будучи хорошо подготовленными к ведению боевых действий. Попытки восстановить положение с помощью советских мотострелковых подразделений успеха не имели. Тогда советское командование применило систему залпового огня «Град». Китайцы были фактически уничтожены на этом небольшом острове (длиной около 1700 м и шириной 500 м). На этом активные боевые действия фактически прекратились. Однако нарушения продолжались… Во время пограничного конфликта погиб старший лейтенант И. И. Стрельников, начальник заставы. Омич.
Я не участвовал в боевых действиях на Даманском, но за реальным противником мне, как и моим подчиненным, приходилось следить день и ночь. И это продолжалось в течение месяца. Впереди нас стояли только советские пограничники. Молодому курсанту, которому было девятнадцать лет, этого же возраста были и некоторые солдаты, на первых порах пришлось очень туго. Перед ними стояла боевая задача: в случае нападения противника надо было продержаться два часа, до подхода основных сил дивизии из поселка Даурия. «Смертники» находились в дзотах, которые еще в свое время строились под руководством знаменитого генерала Д. М. Карбышева. Огромные дзоты состояли из четырех этажей. Вверху было боевое отделение. До сих пор помню большие станковые пулеметы, которые перемещались на полусогнутых рельсах. Боеприпасов и оружия было хоть отбавляй.
Первые два дня молодой командир взвода не спал. Он следил ни только за своими подчиненными, но и за участком советско-китайской границы, который ему предстояло защищать. Рубеж между территориями определялся узкой нейтральной полосой и малозаметным заграждением из проволоки. По ночам часть нашей территории то и дело освещалась прожекторами.
Уже в ту пору я понимал, что означало быть советским офицером. Воочию соприкоснулся с их повседневной жизнью и членов их семей. Она была очень тяжелая. Присказка молодых людей со звездами на погонах: «Лучше в папахе по Арбату, чем в лампасах по Чите» запомнилась мне на всю жизнь.
Моя вторая стажировка в войсках, уже в должности заместителя командира роты по политчасти, проходила в селе Георгиевка Семипалатинской области, где дислоцировался мотострелковый полк. Среднеазиатский военный округ. Первую же ночь спал в кровати, в помещении одного из взводов. Рано утром меня разбудил дневальный и сказал, что в канцелярии меня ожидает командир роты. Через несколько минут я вошел в небольшое помещение и увидел перед собою узбека в офицерской форме. Лейтенант сидел за столом и читал детский журнал «Мурзилка». Увидев меня, он широко улыбнулся и протянул руку для приветствия. И тут же попросил меня присесть. Информация двухгодичника в прямом смысле курсанта шокировала. Мотострелковое подразделение полного состава в этот период оказалось без офицеров. Один взводный был в отпуске, другой лежал в госпитале. Третий находился в длительной командировке. Был небоеспособен и сам ротный. Он уже второй день находился в отпуске. Его молодая жена вот-вот должна была разродиться. Все и вся предстояло делать и исполнять стажеру. Перед тем как покинуть канцелярию, лейтенант слегка похлопал курсанта с красными погонами по плечу и с улыбкой произнес:
– Слушай, будущий генерал, меня больше не кантовать… – Заметив недоуменное выражение новоиспеченного командира, в том же духе продолжил. – За мной пошлешь гонца лишь в двух случаях. Первое, когда казарма полностью сгорит… И второе… Вызовешь – когда начнется мировая война…
Слова узбека оказались пророческими. Казарма не сгорела, не было и мировой войны. Свободного времени, как такового, у командира, он же замполит, он же трое взводных, практически не было. Не было походов на лоно природы или в очаги культуры. Днем стояла невыносимая жара, вечером было страшно холодно. Да и особого желания разнообразить свою жизнь у молодого человека не было. Усталость брала свое. После команды «отбой» он падал в кровать, которая стояла в канцелярии роты, и по самую голову укрывался одеялом. Вставал также по команде дневального. Довольно часто и без него. Ночью проверял караулы…
Несколько слов о преподавателях и наставниках военного заведения. Первым начальником училища, принимавшим непосредственное участие в его создании, был генерал-майор В. Г. Зибарев. Одно время я был посыльный к нему на случай боевой тревоги. Основы научно-педагогического и воинского коллектива закладывали опытные командиры и политработники, которые не жалели сил и времени для оперативного, своевременного и качественного решения поставленных перед училищем задач. Среди них: Б. Н. Волков, А. Г. Демаков, И. П. Черных, Р. И. Абаев, педагоги – В. П. Измайлов, Н. И. Куряшов, Б. В. Корниенко, Н. В. Солнцев, Ф. Ф. Лопатников, Е. В. Абрамов, Ю. И. Калетник, И. П. Киселев и многие другие. С теплотой я вспоминаю и своего командира роты майора Л. Р. Мкртчянца.
Перед курсантами училища выступали академики с мировыми именами: М. А. Лаврентьев, А. А. Трофимук, Г. И. Марчук, С. Л. Соболев,А. П. Окладников, А. В. Николаев, член-корреспондент Академии наук СССР А. Г. Аганбегян и многие другие.
Действенной формой улучшения учебно-воспитательной работы в училище были тесные связи преподавателей с институтами и кафедрами Сибирского отделения АН СССР. Ученые некоторых институтов читали лекции, проводили занятия с курсантами. Только за первые пять лет, с 1967 по 1972 годы, училищем в содружестве с Новосибирским научным центром и вузами города было подготовлено 9 кандидатов наук, три преподавателя приступили к работе над докторскими диссертациями и 20 над кандидатскими. Курсанты старших курсов выступали с докладами перед рабочими заводов «Сибсельмаш», имени В. П. Чкалова, Бердского радиозавода, а также с трибун межвузовских олимпиад, студенческих конференций, часто завоевывали призовые места.
Интересен тот факт, что до 1976 года училище не имело ограждения. Приказом по училищу было объявлено о границе его территории, уход за которую означал для военнослужащего самовольную отлучку. Курсанты называли объявление границы территории училища «моральным забором» и в подавляющем своем большинстве строго их соблюдали.
По мере учебы я все больше и больше убеждался, что наше училище набирает «вес» не только среди высших военных заведений, но и среди гражданских вузов. Свидетельством этому явилось то, что дети некоторых известных ученых учились в НВВПОУ. Меня это радовало.
Несколько слов о моей учебе и поведении. Учился я неплохо, два года был отличником учебы. Морально-политический облик мой был также неплохой, но до идеального не дотягивал. Это выражалось в том, что я нередко ставил под сомнение некоторые опусы, написанные в учебниках.
Не исключением этому была и реальная действительность. Первая попытка вступить в ряды КПСС окончилась неудачей. Исход второй некоторое время держался на волоске. Одному из членов партийного бюро батальона не понравилось мое заявление. Я написал: «Прошу принять меня в ряды КПСС, хочу быть настоящим коммунистом». Майор, это был мужчина высокого роста и слишком худой, с некоторым презрением посмотрел на меня и сквозь зубы процедил: «Товарищ, курсант, а я что не настоящий коммунист?!».
Я некоторое время «кумекал», искал выход из неординарной ситуации. Не сомневался, скажи правду об этом долговязом верзиле, что он нередко появляется в казарме под «мухой», меня тут же выгонят из кандидатов в члены партии. Я тяжело вздохнул и посмотрел на активистов батальона. Не знаю, чем закончилась бы моя очередная «закорючка», ежели бы на помощь не пришел командир батальона. Полковник широко улыбнулся и попросил меня написать заявление по общепринятому трафарету. Я охотно согласился. Через десять минут я был в рядах партии. На дворе был июнь 1971 года.
Отличался я также своей непокорностью и принципиальностью. По этой причине нередко получал наряды. Один раз, например, это было на первом курсе, сцепился с сержантом. Он пришел в училище из армии. Розовощекий мордоворот в прямом смысле устроил душ в туалете перед моей сдачей этого помещения принимающей смене. В итоге я получил три наряда вне очереди. В свободное время чистил картошку на кухне. До гауптвахты чуть-чуть не дотянул. Дежурный по училищу, увидев во время физической зарядки курсанта в спортивной костюме, не на шутку взбеленился. Мое объяснение о том, что я имею разрешение на самостоятельное занятие спортом от командира роты, майора еще больше разозлило. Он тут же вызвал караульного и через пару минут я сидел уже в предбаннике «губы». Вскоре подошел командир роты и недоразумение было улажено в мою пользу.
Курсанты нашего училища, как и вся армия, были частью советского народа. Мы были патриотами своей страны. И не только. Мы в равной степени сопереживали и за все то, что происходило в мире. Моя учеба в НВВПОУ совпала со временем войны в Вьетнаме. США прибегли к прямой агрессии против вьетнамского народа. В 1964– 1965 гг. они развернули воздушную войну против Демократической республики Вьетнам, в 1965 году ввели в Южный Вьетнам войска, взяли на себя непосредственное ведение войны против патриотических сил. В 1969 году было создано Временное революционное правительство республики Южный Вьетнам. Героическую борьбу вьетнамского народа против США поддерживали социалистические страны, все прогрессивные силы мира… Мы, молодые люди, облаченные в военную форму, конечно, в то время не могли предсказать, предугадать ход событий. Несмотря на это, мы горели желанием помочь правому делу. На третьем курсе наш взвод подал инициативу командиру роты, затем командиру батальона, что мы не против в составе взвода направиться добровольцами во Вьетнам. Через пару дней нам дали понять, что этого пока не стоит делать. Есть дела куда важнее…
О кумирах курсантов. Они, без всякого сомнения, у нас, молодых людей были. Да и не только у тех, кто носил погоны. Они были у большинства советской молодежи. Лично я зачитывался книгами из серии «Жизнь замечательных людей». На протяжении многих лет книги серии ЖЗЛ вызывали большой фурор в читательской и академической среде. Серия ЖЗЛ была ярким явлением в общественной жизни 1960–1970-х годов. Знакомство с жизнью того или иного полководца, ученого или политика во многом меня обогащало, делало в какой-то мере умнее и мудрее. Мы, молодые люди восхищались персонажами этих поистине классических книг, старались быть похожими на них.
Если говорить о кумирах сегодняшнего молодого поколения, то происходящее не выдерживает никакой критики. Кумирами для многих из них стали диктаторы, палачи, завоеватели и т. п. Но не те, кто спасал их от смерти, войны, голода и болезней. Одновременно я не снимаю вины за молодежное фиаско с людей старшего поколения. С их молчаливого согласия из нас постепенно вытравливали память, историю, души. Поэтому и немудрено, что наши современники живут в иллюзорном мире и не хотят возвращаться в реальность. Причина и в том, что в обществе делается акцент на потребление, а не на совершенствование человека как личности.
За свою жизнь мне удалось побывать во многих странах мира и пережить различные общественно-экономические формации. Удалось и зреть деяния многих вождей и политиков, которые пытались что-либо хорошее сделать для народа. Но, увы… Прошли годы, ушли в иной мир и кормчие. Для большинства из них в истории не нашлось достойного места, разве лишь за исключением анекдотов или ушатов грязи, которые по указке очередного царька выливаются на того или иного предшественника.
Небезынтересно отметить и следующее. Особенно это касается российских политиков или имущих, как нынешних, так и прошлого. Общее для них – обезьянничанье и низкопоклонство перед Западом. Были времена, когда российская знать изъяснялась только по-французски, иногда по-немецки или по-английски. Русский же, родной язык – для холопов. Цари, чиновники, писатели, артисты и им подобные лечились только за бугром. Аналогичное происходит и в современной России.
И еще. Коэффициент интеллекта (IQ) у большинства управленцев сего дня очень низкий. Они не способны вывести общество из всеохватывающего кризиса. Мы должны прийти к основополагающим критериям жизни общества, кредо которого – человек есть прежде всего социум. Людей надо делить не по уровню богатства или денег, которые, как правило, уворованные, а по уровню умственного развития, интеллекта.
Одновременно в мире тысячи непризнанных гениев, чье творчество до сих пор остается невостребованным. Будь это политология, физика или химия. Ежели бы были в жизнь реализованы все их предложения, то мир развивался совсем по другому сценарию.
Вывод из вышеупомянутого следует очень простой. Нынешний период не породил ни гениев, ни идеалов. Человек, как социальное существо, без них не может жить. Приходится лишь надеяться, что в скором будущем появится выразитель мятежного гуманистического духа современной эпохи. Появится человек нового времени, специфический литературный герой Данко, которому свойственно человеколюбие и самопожертвование во имя благих идей и целей…
И снова об училище. НВВПОУ – было и остается для меня настоящей и серьезной школой жизни. Занятия, стрельбы, вождения, полевые выходы и очень многое другое делало жизнь курсанта скоротечной и одновременно интересной. Четыре года пролетели очень быстро. За это время мы узнали друг друга, приобрели друзей. Многие из них остаются в моей памяти до сих пор. К сожалению, были и подлецы. Таких были единицы, но они были. За два дня до окончания государственных экзаменов у меня украли записную книжку, которую я вел четыре года. В ней были кратко законспектированы ленинские работы, решения партии и правительства, а также важные приказы и директивы военного ведомства. Была здесь информация и о вероятном противнике. Это был титанический труд, размещенный на 150 страницах. Книга лежала в моей тумбочке, другого места для личных вещей у курсанта не было…
Окончил я училище неплохо. По всем предметам было только
«хорошо» и «отлично». В июле 1972 года состоялся второй выпуск офицеров- политработников. К числу оных относился и я. Диплом об окончании училища мне вручил академик М. А. Лаврентьев, инициатор создания и первый председатель СО АН СССР. Кроме диплома и лейтенантских погонов я получил жетон офицера. Мой личный номер Л – 184032. Иногда его называют медальон смерти.
22 июля 1972 года в деревне Драгунка произошло знаменательное событие. Молодой лейтенант Владимир Коза женился на своей бывшей однокласснице. Торжество было скромное. Затем молодожены совершили свадебное путешествие на Урал, к родной тете жениха.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
НА СТРАЖЕ ЗАВОЕВАНИЙ СОЦИАЛИЗМА
Прошло почти полвека с того июльского дня, когда был зачитан Приказ Министра обороны СССР о присвоении мне первичного воинского звания «лейтенант» и названо первое место службы – Группа советских войск в Германии. Услышав это, я сначала несколько опешил. До приказа среди выпускников циркулировали разные слухи и домыслы. Определяющим был один – наш выпуск почти в полном составе отправят в Забайкальский военный округ. Причина – напряженные отношения с Китайской Народной Республикой. Я, как и мои сослуживцы, считал это решение правильным. Только поэтому многие из нас уже начали связывать начало своей службы с этим суровым краем. Одновременно я не кривил душой. Особой эйфории в очередной раз побывать на китайской границе я не испытывал. О забайкальских дырах я был не только наслышан, но и сам уже многое пощупал своими руками. Одному, да еще молодому и не женатому еще бы сошло. А если жена и дети…
Пессимизм и уныние тут же рассеивались, когда без пяти минут молодые лейтенанты говорили о плюсах службы в приграничном округе. К ним они относили нехватку офицерского состава, в первую очередь, политработников. Козыряли и тем, что широкомасштабное развертывание советских войск вдоль китайской границы, неплохая возможность для получения очередных должностей и званий. К плеяде подобных мечтателей нередко относился и я.
Предстоящая служба в ГСВГ буквально через пару минут изменила мое представление и мечты о несостоявшейся службе в Забайкалье. О самой мощной группировке советских войск я довольно часто слышал из уст курсантов, которые служили в ГДР. Никто из них ничего плохого о социалистической стране не говорил. В радужных красках они и воспроизводили армейскую жизнь. Мало того. Эта служба была не только почетной, но и очень ответственной. ГСВГ находилась в самом центре Европы и стояла ноздря в ноздрю с войсками НАТО.
Наступил сентябрь месяц. Согласно договоренности около дюжины офицеров прибыли на железнодорожный вокзал Новосибирск – Главный. Знакомый город радовал своих питомцев солнечной погодой. Местом встречи стал зал ожидания на втором этаже. Кое-кто из пассажиров улыбался, когда видел молодых офицеров в новенькой форме, за плечами и в руках которых были тяжелые тюки или баулы. В них находилась одежда военных, в зависимости от времен года или службы. От вынужденного усердия кое-кто из нас по-настоящему были в мыле. Несмотря на это, мы старались не замечать усталость. Мы здоровались, хлопали друг друга по плечам и наперебой рассказывали о новинках гражданской жизни. Прошедшее лето для германцев было очень знаменательным в их жизни. Они переженились.
Скорый поезд Новосибирск – Москва «Сибиряк» доставил нас в столицу Советского Союза рано утром. Мы сдали вещи в багажную камеру, которая переправила их на Белорусский вокзал. Дальнейший путь политработников ротного звена пролегал через приграничный город Брест, затем Польшу. Конечная остановка – Дрезден, немецкий город. Поезд отправлялся только вечером, свободного времени было достаточно.
Мы неспеша принялись рассматривать достопримечательности Москвы. Основной из них стала Красная площадь и мавзолей Ленина.
На самой главной площади страны нас остановил пожилой мужчина с небольшой плешинкой на голове, и показав удостоверение сотрудника «Воениздата», предложил нам сфотографироваться, сделать общее фото. Мы охотно согласились. Будет ли эта фотография фигурировать в каком-либо журнале или газете, офицеров мало интересовало. У каждого из них в этот момент были свои заботы и мечты. Были и общие. Никто из них до этого на Красной площади не был. Они лишь знали и видели, как на ней дважды в год проходили военные парады. Отсюда уходили в 1941 году солдаты, чтобы защитить свою родину от фашистско-немецких захватчиков. Здесь на Красной площади у Кремлевской стены покоились лучшие люди страны, и ни только. В Мавзолее покоился вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин. Каждый из офицеров прекрасно понимал, что значила эта личность для Советского Союза и для всего человечества. Все они были в приподнятом настроении. Не исключением был и бывший житель деревни Драгунка. Он то и дело вертел головой по сторонам, надеялся навсегда запечатлеть все то, что его окружало.
Путь к ленинскому саркофагу проходил по гравиевым дорожкам Александровского сада, по брусчатке Кремлевского проезда и Красной площади. Вскоре небольшая группа лейтенантов с красными околышами на фуражках остановилась перед дверьми Мавзолея. Вошли в полуосвещенный вестибюль. На стене поблескивал барельеф Государственного герба СССР. Спустились по гранитным ступеням. Внезапно наступила тишина. Свет. Ленин. Я, честно говоря, даже не ожидал, что тело Ленина так хорошо сохранилось, ведь после его смерти прошло 48 лет, почти полвека!
Затем офицеры побывали у главного поста страны – пост № 1, у входа в Мавзолей Ленина. Мы невольно залюбовались сменой почетного караула. Точно за 2 минуты 45 секунд до смены разводящий и два караульных выходят из Спасских ворот на Красную площадь. Они идут мимо гостевых трибун, мимо Братских могил героев Октября, мимо гранитных досок с именами прославленных революционеров, чей прах замурован в Кремлевской стене. Этот чарующий парад высшей воинской выправки длится 2 минуты 35 секунд. Вот медная калитка, ведущая к главному входу в Мавзолей Ленина. Отрывистый металлический лязг – карабины энергично взяты «к ноге». В наступившей тишине разводящий осторожно открывает калитку. Вскоре приставлен шаг – новые часовые стоят перед старыми. И в этот миг над Красной площадью раздается перезвон кремлевских курантов. Часовые сменяются под второй перезвон…
Особых впечатлений во время следования в поезде из Москвы до Бреста не было. Каждый занимался тем, чем хотел. Одни спали, другие переговаривались между собою. В приграничный город Брест приехали утром. Слегка покушав в привокзальном ресторане «Южный Буг», поехали в Брестскую крепость. Мемориальный комплекс
«Брестская крепость» мне очень понравился. Поднимало настроение не только память советского народа об участниках героической обороны в начале Великой Отечественной войны, но и небольшие группы ветеранов, которые то и дело сновали по комплексу. Кое-кто из них, увидев лейтенантов, улыбался или их приветствовал. Были и те, кто делился своими впечатлениями о прошедшей войне. Нам защитникам социалистического отечества радушное отношение пожилых людей очень льстило. Льстило и мне. Я считал, что мое решение стать офицером было правильным. После посещения комплекса мы вновь оказались в ресторане «Южный Буг». Немного выпили, плотно закусили. Это было своеобразное прощание с великой страной, где мы родились, где получили высшее образование.
Вечером выпускники НВВПОУ сели в поезд, идущий в сторону немецкого города Дрезден. В этот город мы прибыли на следующий день. О бывшей столице королевства Саксония я в принципе мало что знал. Зато очень многое был наслышан о картинной галереи. Она – одно из крупнейших в мире собраний живописи. Знал и о том, что многие произведения старых и новых европейских мастеров в 1945 году были спасены советскими воинами.
Было уже темно, когда мы оказались в политотделе 1-й гвардейской танковой армии. Ночь перекантовались в небольшой комнате. Кто спал, кто кимарил. Ровно в девять утра пришел подполковник и распределил молодое пополнение по дивизиям. Мне досталась 7-я гвардейская танковая дивизия, 40-й мотострелковый полк. Бывшие однокашники тут же попрощались и разъехались по местам своей дальнейшей службы. От Дрездена до небольшого городишка Рослау, где находился штаб соединения, я ехал поездом. По приезду сразу же представился заместителю начальника политического отдела дивизии. Сам начальник был в соседнем танковом полку. Седовласый подполковник тепло меня встретил и невольно заметил о том, что я первый выпускник высшего военно-политического училища в танковой дивизии.
До районного центра Бернбург, где дислоцировались мотострелки, я добрался на попутной машине. Капитан, привозивший какие-то документы в штаб дивизии, узнав о том, что я – будущий служака в его полку, предложил свои услуги. Я охотно согласился. По дороге к моему первому месту службы старший старенького ГАЗ – 69 очень коротко рассказал мне о том, чем дышал «китайский полк». Его монолог, как правило, я не перебивал. Не видел в этом необходимости. Я делал первые шаги в ГСВГ, мне как воздух была нужна информация.
В полк мы приехали к обеду. Я тепло попрощался с офицером и с двумя большими баулами двинулся в сторону дежурного по части. Оставив вещи в его комнате, сразу пошел представляться командиру части и его заместителям. Замполита полка в кабинете не оказалось. В его поиске мне помог худощавый сержант, дежурный по штабу. «Портрет» моего начальника полностью совпал с физиономией седовласого капитана, который стоял возле караульного помещения. Я строевым шагом подошел к офицеру, представился. Он тут же пригласил меня в свой кабинет. Беседа была не продолжительной, но очень богатой по содержанию. Первый батальон, в котором мне предстояло служить, лихорадило. Процветала дедовщина, проблемы были и среди офицерского состава. Начальник слегка барабанил пальцами обеих рук по столу, скорее всего сильно нервничал, когда рассказывал о заместителе командира 1-й роты по политчасти, который уже пару дней не был на службе. Причиной этому была пьянка. В третьей роте вообще не было политработника. Новенькому предстояло поднимать «целину».
После беседы с капитаном я очутился в трехэтажной казарме, где располагался 1-й мотострелковый батальон. И вновь представился, сначала офицерам управления батальона, потом командиру роты. Высокого роста армянин, который был несколько полнотелый для такой должности, обнял меня и с улыбкой произнес о том, что он очень рад прибытию комиссара. Затем слегка потер руками и с уверенностью добавил, что сейчас ему куда будет легче работать.
Теплые слова поддержки и в какой-то степени взаимопонимания меня окрылили. Я крепко пожал руку незнакомому еще мне офицеру и вновь направился в штаб полка. Заместитель командира полка по тылу, лысый подполковник во время моего представления, как и замполит полка, обещали мне место для жилья в офицерском общежитии.
Едва я поднялся на крыльцо трехэтажного особняка, как в одной из комнат раздались громкие крики и возгласы поддержки. Я сразу же врубился. В городе Мюнхене, крупнейшем городе Федеративной республики Германии проходила летняя Олимпиада. Я постучался в дверь. Она тут же открылась. Я слегка подался вперед. За небольшим столиком сидели два молодых человека и слушали по радиоприемнику трансляцию матча между сборными СССР и США в финале баскетбольного турнира XX летних Олимпийских игр. Я кивком головы поприветствовал офицеров. Затем подошел к одному из них, на голове которого был небольшой ершик волос, и спросил о свободной койке. Он тут же встал и повел меня на этаж выше и пальцем руки указал на комнату, дверь которой была слегка приоткрыта. К моему удивлению, в небольшом помещении никого не было. Жильцы появились поздно вечером, два офицера. Увидев новенького, они подошли к его кровати и крепко пожали ему руку. На этом наше знакомство закончилось. Рано утром я проснулся и направился в туалет. Невольно бросил взгляд на открытую входную дверь общежития. На ступеньках крыльца сидели вчерашние болельщики. Они вновь были при своем амплуа. Наперебой рассказывали друг другу о перипетиях поистине исторического поединка между баскетболистами двух сверхдержав. Он состоялся в ночь с 9 на 10 сентября 1972 года на арене «Руди-Зедльмайер-Халле» в Мюнхене, построенной специально к Играм 1972 года. Золотая медаль баскетбольного турнира была последней разыгрываемой медалью спортивного соревнования. За три секунды до окончания матча советские баскетболисты забросили решающий мяч. Счет 51:50. Советскому Союзу эта победа принесла первое олимпийское золото в мужском баскетболе. Судачить о спорте у меня не было ни желания, ни времени. Через час предстояло первое знакомство с моими подчиненными…
Несколько слов о Группе советских войск в Германии. Основной задачей Группы было обеспечение защиты западных рубежей СССР от внешних угроз и сокрушение любого противника. В 1970–1980-х годах ГСВГ являлась наиболее мощным и боеспособным оперативно-стратегическим объединением Советских ВС, которое предназначалось для решения главных задач в операциях объединенных ВС государств – участников Варшавского Договора на европейском театре военных действий. Группа войск относилась к первому стратегическому эшелону (войскам прикрытия). Эта ударная наступательная группировка Советской Армии была способна при необходимости, по замыслам советских военных стратегов, нанести кинжальный танковый удар по войскам НАТО и «прошить» Западную Европу до Ла-Манша.
В ГСВГ входило несколько общевойсковых и танковых армий, воздушная армия, соединения и части родов войск, специальных войск и тыла. Войска были полностью укомплектованы и оснащены самым современным вооружением, в том числе, ядерным. Группа также являлась испытательным полигоном для проверки возможностей новейших на тот момент образцов оружия, уровня подготовки командных кадров и личного состава. В 777 военных городках, расположенных во всех землях Восточной Германии, неустанно шла боевая учеба. Только на боевое дежурство здесь каждый день заступало 14 тысяч человек, а в карауле и суточном наряде не смыкали глаз 40 тысяч солдат и офицеров.
В воздухе и на аэродромах в готовности к боевому применению находились 1400 самолетов и вертолетов, на стартовых позициях – десятки ракетных установок с ядерным оружием. Ежегодно группа в цилиндрах своих двигателей сжигала 800 тысяч тонн топлива и горюче смазочных материалов. Каждый день, чтобы обеспечить жизнь советской военной группы, на дороги Германии выходили 14 тысяч автомобилей.
