bannerbannerbanner
полная версияВехи моей жизни

Владимир Великий
Вехи моей жизни

Полная версия

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

ПСИХУШКА. ПРЕДДВЕРИЕ И ПОСЛЕДСТВИЯ

В январе 1979 года я принялся за осуществление своей мечты – поступить в военно-политическую академии имени В. И. Ленина. Как и положено, я сначала обратился с рапортом по команде и ранжиру. Начальник политического отдела дивизии, полковник, невзрачный мужик наотрез отказался подписать мой рапорт. Отказ мотивировал тем, что я еще молод. Мало того. Он ко мне по-настоящему еще не успел приглядеться, требовалось время.

В этом же году уже четко «брезжил» Афганистан. Кое-кто из офицеров мотострелкового полка там уже был или находился. Многие обитатели военного городка не сомневались, что советские войска в ближайшее время войдут в это государство. Я, пропагандист полка, считал эту тему очень актуальной и по этой причине провел для офицеров политическую информацию об этом сопредельном государстве. К выступлению готовился основательно. Очень многое об этой стране для меня было не только интересное, но и необычное. Например, Афганистан никогда не был под игом других государств. Если кто-то и посягал на его суверенитет – тут же изгонялся.

Через два месяца я вновь оказался в кабинете политического шефа соединения. До этого успешно прошел медицинскую комиссию. Был признан годным к поступлению в военно-политическую академию на общевойсковой факультет очного обучения. И на этот раз чиновник с тремя большими звездами на погонах не подписал мне рапорт. В том, что он просто-напросто надо мною издевался, я уже нисколько не сомневался.

В итоге мне ничего не оставалось делать, как пойти ва-банк. Разговор между офицерами был на равных, несмотря на различие в звездах и должностях. Я все и вся сказал, сказал в открытую. И о коррупции в Советской Армии и о возможном трагическом исходе ввода советских войск в Афганистан. Напомнил начальнику и об истории сопредельного государства. Финал беседы был удручающим, что для молодого капитана было вполне ожидаемым. В этот же день меня пригласил к себе в кабинет прокурор дивизии.

Утром следующего дня ко мне на квартиру приехала группа офицеров во главе с заместителем начальника политического отдела дивизии. Они поставили мне условие. Или ты идешь в психушку, или на твоей карьере будет поставлен крест. Ночь для меня была кошмарной. Еще хуже оказалось для меня утро, когда я пришел в часть. Командир полка, пузатый полковник со сверкающей лысиной, едва я вступил на строевой плац, пригрозил мне вызвать караул, если я не поеду в окружной госпиталь. Не побоялся я и этого начальника. Я четко ему отрапортовал, что я еще в силах выполнять свой долг перед Родиной и своим народом. Затем неторопливо пошел в свой кабинет. Через некоторое время дверь небольшого помещения открылась, и я увидел командира полка. За его спиной стояли солдаты с автоматами. Спорить или что-либо доказывать плешивому было бесполезно. Через два часа я сидел в автобусе, сопровождал «больного» начальник медицинской службы полка, старший лейтенант. К вечеру я был в г. Тбилиси.

В 13 отделении окружного военного госпиталя Закавказского военного округа я просидел 38 дней и ночей. Сидел с преступниками, алкоголиками и наркоманами. Свою «психушку» я описал в романе «Человек без маски». (Дневник советского шизофреника). – Днепропетровск: ИМА-пресс. – 2011. – 394 с.

Вердикт советской военной медицины был неутешительным. Диагноз – затянувшееся невротическое состояние у эмоционально- лабильной личности. Далее следовало – негоден к военной службе в мирное время, ограниченно годен второй степени в военное время. Заболевание получено в период прохождения военной службы. Содержание моей характеристики, как и заключение военных медиков, я не стал оспаривать. Считал это бессмысленным и бесполезным занятием.

 Делясь своими воспоминаниями о пребывании в «психушке», я и через сорок лет в целесообразности и правоте своего поступка ни на йоту не сомневался и не сомневаюсь. Для меня во все времена сущность человека, как личности, определяется тремя качествами: честью, совестью и достоинством. Вообще я считаю, что настоящим стрежнем для любого человека являются его убеждения. И если он сохраняет верность давно сформировавшимся убеждениям, а не шарахается из стороны в сторону в зависимости от конъюнктуры или тех или иных происходящих обстоятельств, то можно с уверенностью сказать, что этот человек прожил свою жизнь не зря. Я вновь и вновь убеждаюсь, что меня посадили в психушку за инакомыслие.

Критически мыслящий человек, куда опаснее для режимов, стоящих у власти, чем преступник. Нельзя забывать и о том, что мне по воинским и партийным уставам и инструкциям было предписано на деле проводить политику КПСС и его руководства среди военнослужащих. Как в народе говорили, это был мой хлеб, за который я получал в те времена неплохое денежное довольствие.

Поэтому психушка для меня, офицера-политработника была вполне закономерное и одновременно ожидаемое явление. Вместе с тем, мое пребывание в «специальном заведении» в корне отличалось о тех, кто по тем или иным причинам в нем оказывался. Я был первым человеком, который оказался за решеткой и за забором с колючей проволокой без «блата». Я был, если так можно выразиться, героем-одиночкой, покусившимся на «достижения» тоталитарной системы. За моей спиной не было ни Запада, ни различных радиоголосов. Никто не давал мне и денежные подачки из-за бугра. Я был просто-напросто человеком, притом с большой буквы.

Одновременно я не отношу себя к когорте диссидентов, которые после символической отсидки попадали или попадают в объятия противников существующей власти или режима. И при этом не безбедно живут. Я просто-напросто высказал существующей системе, ее институтам свое личное мнение. И только и всего. Я считаю, что мое суждение о коррупции в Советской Армии, о нецелесообразности ввода советских войск в Афганистан было и остается до сих пор разумным и правильным. Меня же в те не столь уже и далекие времена за ослушание директив КПСС и Советского правительства, отправили на «принудительное лечение».

И еще. В психушку меня насильно посадили как абсолютно здорового человека, притом еще молодого человека. Я до сих пор восхищаюсь собой, как мне удалось выстоять против системы, которая намеревалась меня сломать. Она использовала для этого все, что имелось у нее на вооружении: партию, армию, общественное мнение и т. п. Несмотря на все это, я выстоял и в конечном счете победил!

Несколько слов о последствиях психушки. Они стали для меня трагическими. По сути дела власть, да и само общество выбросили меня на задворки не только политики, но и обыкновенной человеческой жизни. Мои попытки трудоустроиться, исходя из моих умственных способностей, таланта, как правило, заканчивались провалом. На деле я был и остаюсь до сих пор изгоем общества, которое называется демократическим, человеческим. И еще. За все свои страдания я не получил ни гроша. Не названы моим именем ни улицы, ни школы, в отличие от тех, кто сейчас преуспевает на Западе, да и в «демократической» России, получая своеобразную «плату» за потоки антисоветчины, критику существующих режимов.

Несколько слов о реабилитации, восстановлении моей репутации, как гражданина, как человека. В связи с этим скажу однозначно. Все эти годы я пытался снять с себя ярлык «псих», «шизофреник». К сожалению, безуспешно. Мои письма, просьбы в нижестоящие и вышестоящие партийные, другие инстанции оставались без ответа. Сделал я попытку по восстановлению своего доброго имени и в демократической России.

Поход за правдой запомнится мне надолго, до конца моей жизни. Это было на моей исторической родине, в Омской области. Я в то время работал дворником в гостинице «Иртыш». Узнав о том, что на сибирской земле создана комиссия по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий, я неслыханно обрадовался. Через пару дней я уже стоял перед дверью здания, расположенного на улице Ленина. С замиранием сердца открыл дверь и увидел перед собою седую женщину, которая сидела за пишущей машинкой, и что-то бурча себе под нос, неспеша давила пальцами на клавиши. Я вежливо поздоровался и сделал пару шагов к сидевшей персоне. Ответного приветствия не последовало, как и не последовало какой-либо реакции на появление постороннего человека. Я вплотную подошел к столу и почти по-военному представился:

– Яшин Владимир Владимирович… Пришел к вам зарегистрироваться, как потерпевший в годы тоталитарного режима… В годы перестройки имел два взыскания от районного комитета партии…

Секретарша и на этот раз сохраняла олимпийское спокойствие. Я решил не отступать, довести свое праведное дело до конца. Я хмыкнул себе в кулак и громко продолжил – Кроме этого… В 1979 году я сидел в психиатрической больнице…

Только после этих слов седовласая «проснулась» и повернула свою голову в сторону того, кто так назойливо докучал ей своей просьбой. Увидев перед собою серьезного мужчину, одетого в дорогое кожаное полупальто черного цвета и норковую шапку такого же цвета, она слегка встрепенулась и быстро привстала из кресла. Ее челюсти, которые раньше медленно двигались, скорее всего, женщина кушала печенье, остановились, словно по команде. Я слегка скривился. Знакомая картина. В России гостя всегда встречали по одежке, остальное, особенно сейчас, не столь уж и важно.

При этой мысли я тяжело вздохнул и сказал:

– Я рад, что наша Россия проявляет заботу о тех, кто боролся за настоящую демократию… – Затем взял из дипломата небольшую папочку и вынул из нее стандартный лист бумаги. Протянул его женщине и с очень серьезным выражением лица промолвил:

– Это мое заявление на имя председателя комиссии о моей реабилитации…

Секретарша сделала театральную позу, и еще не прочитав написанное до конца, словно заводная, умилительно проворковала:

– Владимир Владимирович, все сделаем… Сделаем непременно…

Обязательно сделаем…

Внезапно появившееся раболепие уже немолодой женщины меня не так бесило. Меня раздражало то, что она, еще не поняв существа моего обращения, уже заверяла меня в успешном его разрешении. «Шизофреник» прикусил губу, несколько успокоился. Недаром в народе говорят, что дома и стены помогают. Я десятки раз писал в вышестоящие инстанции, ответов не было. За правдой ездил в Москву, обивал пороги многих учреждений и начальников. Все было бесполезно. Появился очередной огонек надежды, причем на родной земле. Реабилитация, пусть даже снятие с меня заключения медицинской комиссии окружного военного госпиталя, могло дать мне, без всякого сомнения, определенное общественное признание. Снять нервный груз, который я носил на себе многие годы. Я с улыбкой протянул руку женщине и уже почти по-дружески произнес:

 

– Татьяна Петровна… Я Вам очень благодарен за внимание к моей просьбе…

Обворожительная улыбка седовласой меня все больше и больше подкупала. Я слегка коснулся рукой ее плеча и доверительно добавил:

– Я и Вы, Татьяна Петровна, земляки… А это уже большое дело…

Мы рассмеялись. Секретарша тут же открыла большую папку серого цвета, лежавшую на столе, и вложила в нее заявление ходока за правдой. Прежде чем закрыть за собою дверь, я помахал рукой землячке и в очередной раз напомнил о себе:

– Татьяна Петровна, пожалуйста, зарегистрируйте мое заявление… Я через пару дней еще кое-какие бумаги донесу… – Мне тут же в ответ донеслось. – Владимир Владимирович, мы обязательно все исполним… Непременно исполним…

Через три дня я вновь оказался в знакомом кабинете. С собой принес папку красного цвета. Я специально такую купил, надеясь на то, что красный цвет лучше привлечет внимание бывшей партноменклатуры. Не забыл о том, что в Днепропетровском горкоме партии на меня красную папку, как на критика перестройки и официального «шизофреника» уже заводили. К удивлению посетителя, его заявление было еще не зарегистрировано. Седовласая объяснила причину. Для регистрации необходима была виза начальника. Он сначала был в командировке, потом внезапно заболел. Мои документы секретарша все-таки взяла, сославшись на то, что земляки должны друг другу помогать…

Очередной визит в обитель справедливости я нанес через месяц. Татьяну Петровну на этот раз, словно подменили. Она несколько колючими глазами посмотрела на знакомого визитера и с отчаянием в голосе сквозь зубы процедила:

– Господин Яшин… Надо подождать, как долго, я и сама не знаю… Мы сейчас рассматриваем дела тех, кто был репрессирован в пятидесятые годы… – Заметив мой недоуменный взгляд, подытожила. – У нас очень много работы… Приходите попозже…

По дороге домой я прибег к простым арифметическим расчетам. Их результаты оптимизма мне не прибавили. Для моей реабилитации, в лучшем случае, понадобится лет тридцать… Мне же было уже за сорок…

Неудачные походы в комиссию справедливости, без всякого сомнения, мою нервную систему основательно подорвали, но мое желание биться до победного конца не погасили. Я схватился за очередную соломинку, надеясь, что она меня, вполне возможно, и спасет. Обратился к депутату Законодательного собрания области, который являлся членом комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. Подкупало меня и то, что он, как и я, был профессиональный историк.

Первые же минуты пребывания в кабинете народного избранника меня разочаровали. Сразу было видно, что его хозяину не до визита дворника, кандидата исторических наук. Мы перекинулись парами фраз о положении в Омске, в стране. Затем наступило молчание. Для меня оно показалось целой вечностью. Я еле слышно выдавил из себя:

– Иван Иванович, я пришел к тебе за помощью… Мы же вчерашние бойцы бывшей партии…

Депутат слегка усмехнулся и внимательно уставился на визитера.

Затем, почесав за ухом, как бы невзначай промолвил:

– Владимир, я твою проблему знаю, да не только я… В курсе этого малые и большие клерки…

Я утвердительно кивнул головой и стиснул зубы. Очередной поход за правдой – очередной провал. На прощание чиновник протянул руку опальному и с некоторым сожалением в голосе произнес:

– Владимир Владимирович, скажи большое спасибо партии, что она тебя не посадила за решетку… А то дело могло получиться куда круче…

Попытка «озвучить» мою «психушку» через демократическую печать также закончилась провалом. Главный редактор областной газеты, в прошлом секретарь райкома партии по идеологии, всплеснула руками и с испугом прошептала:

– Владимир… Я тебе в этом деле не помощник… Допустим, что я все это напечатала… В сей миг в редакцию позвонят сотни подписчиков… – После этих слов ее римский нос покрылся потом. Затем она продолжила… – Ладно, пусть я все это перенесу. А если твоим делом заинтересуется прокуратура? Вполне возможно, и Запад? Тогда что?

Я ничего не ответил. Лишь слегка покачал головой и тут же покинул кабинет. После этого я больше ни к кому не обращался, не писал и не звонил. Знал заранее – все бесполезно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

АФГАНИСТАН: УРОКИ НЕОБЪЯВЛЕННОЙ ВОЙНЫ

Писать о войне в Афганистане для меня представляется очень трудным занятием. И при всем этом я, как офицер, участие в боевых действиях против афганского народа не принимал. Несмотря на это, я имею прямое отношение к этой проблеме. Причина в следующем. Еще до ввода советских войск в ДРА я предупреждал о возможной катастрофе.

В связи с этим уже в который раз мне вновь представляется мой визит к начальнику политического отдела мотострелковой дивизии, во время которого, я высказал личное мнение об особенностях исторического развития сопредельного государства и нецелесообразности ввода советских войск в Афганистан. Я уже в те годы считал, что война в Афганистане – бессмысленная война. Посоветоваться с шефом, пусть он даже и Генеральный секретарь ЦК КПСС, поговорить с ним по душам, я считал вполне нормальным делом. Но, увы, я ошибся. Мои размышления не укладывались в рамки так называемого советского образа жизни. В итоге мне посадили в психушку.

С того знакового или рокового дня прошло 40 лет! Мне отрадно то, что в те не столь далекие времена, когда я был молодым человеком, и сейчас уже в преклонном возрасте я не изменил своего мнения в отношении афганской войны. Вооруженное вторжение Советского Союза в Афганистан было исторической ошибкой. Я прекрасно понимал, что мы влезем в очередную авантюру, в которой увязнем надолго и всерьез, потеряем там впустую огромное количество своих ресурсов в виде материальной помощи, понесем большие потери в военной технике и вооружении, понесем огромный моральный ущерб в глазах мирового сообщества. Я также осознавал, что создавать очередное социалистическое государство на азиатском, да и на других континентах без соответствующих условий и предпосылок дело безнадежное. И это несмотря на то, что многие мои сотоварищи, с которыми я соприкасался во время службы, уже успели внести свой посильный вклад в исполнение интернационального долга. И такой долг советские офицеры в период моей службы выполняли почти в 90 странах мира.

Автор не намеревается делать обширный анализ произошедшей трагедии как для афганского, так и для советского народа. Об этом уже много написано и сказано. Одновременно нельзя не видеть, что до сих пор при освещении этой необъявленной войны все еще присутствуют схоластические рассуждения, замалчиваются ее негативы.

Мало того. Ввод советских войск и их роль в становлении демократических основ в ДРА во многом определялась и определяется отношением политических элит, существующих во времена СССР и современной России. Было время, когда афганскую войну считали, как интернациональный долг Советского Союза в расширении и подъеме национально-освободительного движения против зловещих планов империализма. В июне 1980 г. на Пленуме ЦК КПСС было принято решение (отметим, после ввода советских войск в Афганистан!): «Пленум ЦК полностью одобряет принятые меры по оказанию всесторонней помощи Афганистану в деле отражения вооруженных нападений и вмешательства извне, цель которых – задушить афганскую революцию и создать про империалистический плацдарм военной агрессии на южных границах СССР». Это оценка периода так называемого «застоя». Диаметрально противоположная оценка афганской войны была дана в перестроечный период, в начале становления «демократии». 27 декабря 1989 г Комитет Верховного Совета по международным делам сообщает: «В итоге обстоятельного анализа имеющихся данных комитет пришел к выводу, что решение о вводе советских войск в Афганистан заслуживает морального и политического осуждения». Таковы факты, подтвержденные официальными документами. Затем афганскую войну сочли мрачным эпизодом отечественной истории, о котором политики вообще стремились умалчивать.

События последних десятилетий заставили изменить мнение и оценки действий советской армии в Афганистане, воздать должное мужеству и героизму ее бойцов и командиров. Они исполняли приказ высшего военно-политического руководства страны. К сожалению, многих из них расплачивались за просчеты политиков ценой своей жизни. Драматические события.

 Автор приводит несколько фактов, отражающих ход и динамику афганской войны. Войска 40-й армии начали переход государственной границы 25 декабря 1979 года. Боевые действия продолжались 2238 дней (с 29.12.1979–15. 02. 1989 гг.). Через Афганистан прошли около 620 тысяч офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат. Из них 546 тыс. – непосредственные участники боевых действий. На должностях рабочих и служащих в составе ОКСВА находились до 21 тыс. человек. За подвиги в ходе необъявленной войны 86 военнослужащих удостоены звания Героя Советского Союза, 25 из них – посмертно. Орденами и медалями награждено более 200,2 тыс. чел., в том числе посмертно – 10,9 тыс. Советские войска, включая внутренние и пограничные, потеряли убитыми, умершими от ран и болезней, погибшими в результате происшествий 15 051 человека, из них армейские части – 14 427, подразделения КГБ – 576, МВД – 28, другие министерства и ведомства – 20 человек. Попали в плен и пропали без вести 417 военнослужащих, 130 из них были освобождены из плена.

  Потери военной техники составили: 103 самолета, 317 вертолетов, 147 танков, 1314 боевых машины пехоты и бронетранспортеров, 433 орудия и миномета, 11 309 автомобилей, 11 369 единиц инженерной техники, 1138 радиостанций и командно-штабных машин.

Афганская война не оставила в стороне и тех, с кем я когда-то учился или служил. Многие выпускники Новосибирского военного училища принимали участие не только в ДРА, но и в других миротворческих операциях. 24 выпускника училища удостоены званий Героя Советского Союза и Героя Российской Федерации, из них 15 офицерам это звание присвоено посмертно. По количеству Героев Российской Федерации из числа выпускников училище уступает только Рязанскому высшему воздушно-десантному командному училищу.

Через горнило афганской войны прошли и мои земляки. Из Омской области в ДРА было более 3700 военнослужащих, из которых 117 не вернулись домой. Выполняли интернациональный долг и называевцы. 77 человек – жителей района участвовали в этой войне, из них 5 погибло.

Война дорого обошлась Советскому Союзу. По официальным данным, на содержание 40-й армии и ведение боевых действий из бюджета СССР ежегодно расходовалось от 3 до 8,2 млрд долларов США. К этому надо прибавить 800 млн долларов, которые каждый год уходили на поддержку кабульского правительства. Однако СССР терял ни только деньги и солдат. С первых же дней войны международное сообщество осудило ввод советских войск в Афганистан, назвало это вторжением. Жалобу в ООН подал Пакистан, превратившийся в «прифронтовое государство». Советский Союз выступил в роли агрессора, и это сильно ударило по его авторитету. Несколько стран объявило бойкот Олимпийским играм 1980 года, которые проходили летом в Москве.

 Я преклоняюсь перед героизмом советских солдат, прапорщиков и офицеров. Я также преклоняюсь перед мужеством членов семей военнослужащих, которым было не суждено вернуться в свои родные семьи. Отдаю должное и родителям, которые получали «груз 200», цинковый гроб погибшего в ходе сражения солдата или военнослужащего умершего своей смертью. История появления термина «груз 200» берет свое начало с 1984 года, в самый разгар Афганского конфликта. Именно тогда был издан соответствующий приказ Министра обороны СССР. Он был подписан восьмого октября и числился под номером 200. Этим же приказом было утверждено руководство по оформлению воинских перевозок, в нем также были прописаны правила транспортировки контейнеров с телами погибших офицеров и солдат на воздушном и наземном транспорте.

Продолжая мысль о героизме и мужестве советских солдат и офицеров, автор в очередной раз подчеркивает, что война в Афганистане была несправедливой для советской стороны. Одновременно он говорит, что эти молодые парни в большинстве своем защищали на ней те идеалы, которые исповедовало наше общество. В том числе, и часть их родителей. Именно люди, которые носили погоны, в первую очередь стали жертвами политики, проводимой тогдашним правительством СССР. К сожалению, война в Афганистане, далеко не исключение. Достаточно вспомнить миротворческие операции за рубежом или внутренние конфликты. Остается надеяться, что смерть молодых людей, погибших не за Отечество, послужит предостережением для политиков и для общества. Для каждого из нас. Именно поэтому мы обязаны помнить об этих людях и чтить их память.

 

Автор, в связи с этим, намеревается ответить на главный вопрос. Была ли объективная необходимость ввода советских войск в Афганистан?! Что двигало престарелое руководство СССР к вооруженной интервенции в сопредельное государство, которое только на севере имело общую границу?

Скажу однозначно – в этом не было никакой необходимости. Вторжение в Афганистан никак не было связано с жизненно важными интересами СССР. Война против страны, в которой подавляющее большинство населения исповедует ислам суннитского толка, была ненужной и преступной. Мало того. Жизнь стократ подтвердила мой тезис, который я выдвигал сорок лет назад. Ввод советских войск в ДРА – стратегический просчет советского руководства. Основная ошибка маразматиков из Политбюро ЦК КПСС и Советского правительства состояла в том, что они на протяжении десятилетий происходящие в мире процессы рассматривали через лупу марксистско-ленинских стереотипов. Не исключением в этом плане был и Афганистан, патриархальная страна, которая не укладывалась в модель построения социалистического общества. В серьёзный расчёт не принималась крепость родоплеменных связей, осознанная патриархальность уклада повседневного быта, главенствующая позиция в общественной и частной жизни мусульманских установок.

Несмотря на это, верхушка КПСС рассматривала Афганистан как страну с безукоризненной социалистической перспективой. ЦК КПСС полагал, что Афганистан – это зеркальное отражение некогда монархического Туркестанского края, вставшего на путь живого восприятия марксистско-ленинских теорий, что также было ошибочным. Вышеизложенный тезис, как представляется автору, возможно, и не только ему, во многом напоминает события, которые произошли и происходят на развалинах бывшего Советского Союза.

После прихода к власти Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), лидеры которой заявили о приверженности идеям социализма, идеологи СССР стали рассматривать эту страну как дружественную, в перспективе социалистическую. 5 декабря 1978 года в Москве был подписан Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между СССР и Демократической Республикой Афганистан (ДРА). Правительство Афганистана начало реформы просоветского толка. Договор, предусматривавший возможность принятия соответствующих мер в целях обеспечения безопасности, независимости и территориальной целостности обеих стран, а также неоднократные просьбы правительства Афганистана о военной помощи, послужили правовой основой для ввода советских войск в Афганистан.

Сделав ставку на партийцев из НДПА и игнорируя веками сложившуюся афганскую элиту, советские руководители оказались заложниками руководителей племен, которые вели между собой войну. Советский Союз сразу же поставило в незавидное положение то, что он стал на защиту интересов одной из сторон в гражданской войне. Страна, пришедшая на помощь одной из сторон в междоусобной войне, в итоге всегда оказывается у разбитого корыта, ибо при достижении внутреннего компромисса, как правило, вина за последствия конфликта возлагается на внешнюю силу.

Хотя Советский Союз никогда не ставил своей целью порабощение Афганистана, многие афганцы под воздействием западной и оппозиционной пропаганды расценили ввод советских войск в Афганистан как интервенцию. А перед лицом угрозы иностранного порабощения, несмотря на острые племенные, этнические и иные разногласия, афганцы всегда находили в себе силы объединиться в единый фронт для борьбы с общим врагом. Повстанческое движение против режима НДПА и советского военного присутствия развернулось по всей стране. Престарелые политики великой державы, несмотря даже на то, что для принятия решений у них было достаточно времени, в итоге всесторонне не продумали афганский сценарий, который мог бы исключить вторжение в сопредельное государство. Благоразумию мешала и вечная субординация.

Мало того. Правящая верхушка страны отвергла аргументы руководства Генерального штаба ВС СССР, выступавшего против ввода войск. Военные говорили, что проблему надо решать политическим путем, ссылались на традиции афганцев, никогда не терпевших иноземцев на своей земле, предупреждали о вероятности втягивания советских войск в боевые действия. Они также предупреждали о вспышке исламского экстремизма и политическом проигрыше Советского Союза, что приведет к падению его авторитета на мировой арене. Решение о вводе советских войск в Афганистан, принятое кучкой маразматиков, без активного участия в его разработке военных специалистов, в итоге привело к трагедии не только афганского, но и советского народа.

Меня в «афганские» годы настораживало то, что ведущие обществоведы, ученые, которые в отличие от простого советского обывателя, куда лучше знали особенности исторического развития мусульманского государства, по указке ЦК КПСС трезвонили о перспективах строительства социализма в ДРА. В 1983 году я писал диссертацию и в силу необходимости оказался в Москве, в библиотеке имени Ленина. В читальном зале для ученых была организована выставка авторефератов кандидатских и докторских диссертаций. Я с большинством из них ознакомился. Не ушла от моего внимания и почти дюжина авторефератов, посвященных итогам и перспективам апрельской революции 1978 года в Афганистане. Откровенно говоря, я в то время не питал надежду, что в скором будущем эта страна займет достойное место в социалистическом содружестве. Настораживало меня и то, что авторы исследований были, как правило, высокопоставленные чиновники из администрации ДРА или СССР.

К ошибкам руководства КПСС и Советского государства необходимо отнести и следующее. К сожалению, в Кремле не смогли разгадать замыслы США, основного противника в «холодной войне», понять, насколько ему было выгодно пребывание советских войск в Афганистане. Американцам удалось заманить русских в «афганский капкан». СССР, в первую очередь, его руководители, по собственному желанию создали «социалистический Вьетнам». Афганский капкан – предтеча гибели первого в мире социалистического государства. Афганская война привела к резкой конфронтации между СССР и Западом, чего не было ранее. К концу 70-х годов прошлого века в политических кругах западных элит доминировало устойчивое мнение, что советский режим если и не вечен, то, по крайней мере, устойчив на десятилетия вперед, и потому сотрудничество с СССР предпочтительнее какого бы то ни было жесткого столкновения империй. Такие мысли были результатом периода разрядки, давшей свои плоды, а афганская эпопея сломала эту конструкцию. Она способствовала на Западе победе ястребов, сторонников войны, что привело к новому витку гонки вооружений. СССР эту гонку не выдержал…

Вполне возможно, мой очередной тезис вызовет у читателей недоумение, которое перерастет в критику в адрес автора. Основной причиной ввода войск в Афганистан был не старческий возраст политиков, их маразм, а равнодушие жителей СССР, так называемого советского народа. Я не оспариваю пафосные слова о советском народе, написанные в период совершенствования развитого социализма или во время псевдоперестройки. О таком идеальном человеке, народе мечтали умнейшие люди на протяжении столетий. К сожалению, сказка былью не стала. В этом мы убеждались в годы Советской власти, убеждаемся и сейчас, живя в демократической России. В итоге ничего в обществе не изменилось. Не только у нас, в нашем доме, но и там, за бугром. Простые люди были и остаются в руках власти (партий) лишь разменной монетой во время их подковерной борьбы или пушечным мясом на поле военных баталий, которые опять же ведутся по желанию или в угоду имущих. Его величество Народ отстранен от управления страной, не пускают его и к распределению произведенной им же продукции. Подобная картина в большинстве стран мира.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru