bannerbannerbanner
полная версияИсповедь изгоя

Владимир Великий
Исповедь изгоя

После похорон Ларисы на деревенском кладбище сплетни в один миг улетучились. Сельчане, особенно старушки, сидя на завалинках своих домой или на крыльце полуразвалившегося магазина, терзали себя одной и той же мыслью: почему Лариска решилась на самоубийство. В стане ее родственников таких случаев никогда не было. Многие недоумевали, почему не ужились между собою городской мужчина и молодая сельская красавица.

Чурсин пошел на кладбище не сразу. Ему все еще не верилось, что на этой земле уже нет его любимой девушки, и что она уже к нему никогда не придет. От этого ощущения и понимания, он все чаще и чаще смахивал со своих глаз слезы. Только к обеду он пришел на кладбище, чтобы навсегда проситься с любимой женщиной. Могила Ларисы находилась рядом с могилой матери. Он сразу же заметил бугорок свежевырытой земли и неспеша подошел к нему. Затем присел на корточки и заплакал. Сейчас на этой земле у него не было любимой женщины. Не было и сына, о котором он часто мечтал с Ларисой. Все улетучилось в единый миг.

От бессилия возвернуть все назад, он сильно сжимал зубы. Сквозь набегавшие слезы, он все больше и больше убеждался в наивности своих попыток перевернуть человеческий мир, где господствовал культ лжи и безразличия. Сейчас он казнил себя за то, что он не прислушался к мудрым советам свой любимой. Она, как оказалось, была куда мудрее, чем он. От этого запоздалого умозаключения у него появлялись страшные боли в сердце.

На следующий день Чурсин пошел в отдел кадров. В руке у него был стандартный лист бумаги, на котором было написано его заявление об уходе из института, по собственному желанию. Дуров внимательно прочитал написанное, затем тут же в его присутствии наложил свою резолюцию. Кадровик, прощаясь со седовласым историком, с ехидцей произнес:

– Ну и вот, уважаемый товарищ Чурсин, что от Вас и требовалось…

Чурсин в ответ не сказал ни слова. Он скрипнул зубами и быстро вышел вон. В этот же день он пробежал по службам и подписал все бумаги, необходимые при увольнении. В партийный комитет он не пошел. На этот раз партийная характеристика ему была не нужна…

После ухода склочника из своего кабинета Дуров сразу же позвонил ректору. Воробьев с большой радостью принял его новость. Чурсин уже многие годы был для него, как бельмо в глазу. Поэтому он очень долго благодарил своего подчиненного за медвежью услугу. Дуров поток благодарностей в свой адрес не прерывал. Ему всегда в жизни нравилось, когда его хвалили или делали подношения. После разговора с ректором он решил немного расслабиться. Он неспеша закрыл изнутри на ключ дверь своего кабинета и также неспеша сел в мягкое кресло. Затем включил кондиционер и с наслаждением затянулся сигаретой. Потом положил свои ноги на стол. Такая поза была для него вершиной кайфа. Пребывать в таком блаженстве он стал только после окончания Военно-политической академии.

Раньше было просто невозможно. Ради кайфа он многие годы не только усердно служил, но и прислуживал. За свои почти тридцать календарных лет службы он понял, что профессия прислужника прочно вошла во все ниши рабоче-крестьянской армии. Без угодничества и лести перед старшим начальником, он никогда бы не стал полковником. Его попытка примерить штаны с красными лампасами закончилась провалом. Очень-очень большого блата в самой столице у него не было. Не было его и у его подчиненных Тарасова и Овчарова. Закадычные друзья после окончания ветеринарного института вместе были призваны в ряды Советской Армии. После двух лет службы они также вместе написали рапорты, что желают и дальше служить в доблестных вооруженных силах страны Советов. Через несколько лет пути трех земляков пересеклись, пересеклись в Сибири. Все стали служить в одной дивизии. Дуров, которого назначили на должность заместителя начальника политического отдела соединения, приехал сюда на три года позже. Тарасов и Овчаров были начальниками солдатских клубов, один в танковом, другой в мотострелковом полку. Через год не без его помощи они стали руководить офицерскими клубами. Карьеру они закончили майорами. Дуров уволился полковником.

Через несколько лет тройка опять встретилась в Помурино. Бывший начальник политического отдела сначала работал в жилищной комиссии райисполкома, распределял жилье для военнослужащих. Зарплата была небольшая, но зато место было прибыльное. Через год Егор Петрович получил шикарную трехкомнатную квартиру, для себя и жены. Дополнительную жилплощадь получил незаконно, фиктивно прописав свою мать, умершую пять лет назад. Еще через год купил себе новое «Жигули». Купил в складчину, точнее за взятки, которые брал за квартиры. Взятки были большие и малые. Кто хотел быстрее получить и в лучшем районе города, кидали на лапу больше.

У бывшего организатора политического воспитания военнослужащих был свой прейскурант цен на жилье, который видоизменялся. Взять больше или меньше, он определял в личном собеседовании. С одиноких женщин брал натурой. При воспоминании о Кристине у Дурова невольно поднялся половой член. У этой женщине все было необычное: имя и красота, страсть и преданность. Необычным был и ее муж, бывший прапорщик. Его списали из армии по психической статье. Во время учений по пьянке он бросил боевую гранату в окоп, хотел насолить командиру роты. К счастью, ЧП обошлось без жертв. Псих со своей женой также стоял на очереди, почти три года. Просить жилье за мужа пришла его жена. Чиновник попросил ее зайти через неделю. Военнослужащим обещали выделить квартиры. Кристина пришла в строго назначенное время. Через несколько минут они вышли из трехэтажного особняка и сели в «Жигули». Квартира молодой женщине очень понравилась. Здесь она и рассчиталась со своим неожиданным меценатом. Дуров после этого «рассчета» почти месяц не прикасался к своей жене. Затем стал в постели у нее только «отмечаться», просто для галочки. Его бывшая боевая подруга явно уступала по всем параметрам его любовнице.

Прелюбодеяние пятидесятилетнего мужчины и тридцатилетней женщины закончилось очень быстро. Псих, узнав о любовных шашнях своей жены, жестоко ее избил. Затем набил физиономию и ее любовнику. Через год Кристина позвонила Дурову и сообщила ему о скоропостижной кончине своего мужа. Через месяц ее покровитель уволился из райисполкома, стал начальником отдела кадров кооперативного института. Еще через месяц устроил к себе в отдел и Кристину…

Склочник Чурсин Дурову не очень нравился. Уже больно он себя за умного считал. Бывший политработник всегда был верен военным устоям. Начальник всегда прав, путь даже и неправ, все равно он прав. На деле это означало, что тот, кто прав, тот всегда умный. Новоиспеченный кандидат с исторической кафедры уже давно был на его заметке. Собирать на него досье ему поручил лично ректор института. Львиную долю негатива об этом человеке он брал и от своих бывших однополчан Тарасова и Овчарова. Они частенько приезжали к нему на дачу. Бывшего шефа какими-либо растратами они не обременяли. Они всегда привозили ему коньяк и закуску.

Чурсин среди сплетен об институтской жизни в последнее время все больше и больше был у них на первом месте. Дуров поручение ректора исполнял с особым рвением. Делать бяки ради своей карьеры ему было уже привычным делом. Он делал их довольно часто во время своей военной службы, делал и в детстве. Он улыбнулся, когда вспомнил случай подобной бяки, которую он сделал еще в пятом классе. Учительницу математики он страшно не любил. Не любил не только за ее предмет, но и за излишнюю придирчивость к своей персоне. Анна Николаевна страшно злилась на ученика, голова которого почему-то очень слабо отражала простейшие математические задачки. Егорка Дуров частенько плакал, когда в его дневнике появлялась очередная жирная двойка. Мальчишка страшно обиделся на свою классную руководительницу. Случай отомстить ей вскоре представился. Однажды он попросился в туалет. Вышел из класса и подошел к двери директорского кабинета. Затем заглянул в замочную скважину. И обомлел. На столе лежала математичка с раздвинутыми ногами. Между ее ног стоял Иван Петрович, директор школы, который то и дело двигал своим телом взад и вперед. Мужчина был без трусов. Егорка после недолгого раздумья пошел в учительскую и позвал Нину Алексеевну, заместителя директора по учебной работе. Она вела у него историю. Женщина посмотрела в скважину, и широко улыбнувшись, погладила школьника по голове.

Через неделю власть в школе поменялась. Директора уволили, уволили и математичку. Директрисой стала Нина Алексеевна. После этой бяки школьник Дуров до самого выпуска имел отличные оценки по истории СССР. По алгебре и по геометрии он также двоек не имел. Несколько позже он узнал о довольно горестной судьбе математички. Анне Николаевне с самого начала с мужем не повезло. Он часто пил, иногда даже ее избивал. В постели молодая женщина от пьяницы не получала какой-либо ласки, не говоря уже о другом. Иван Петрович пришел в школу из райкома партии, его сюда сослали. Бывший инструктор злоупотреблял спиртными напитками. Математичка впервые близко познакомилась с ним во время коммунистического субботника, когда она со своими питомцами наводила марафет на территории школы и микрорайона. После окончания работ она зашла в кабинет директора. Вышла поздно вечером…

Надежда Чурсина на быстрое трудоустройство, к его большому сожалению, не оправдалась. Его попытки устроиться в техникумах, в профессионально-технических училищах учителем истории или обществоведения проваливались с треском. Встречи с руководителями этих учреждений проходили как по трафарету. Все с ним очень мило разговаривали, восхищались его научными заслугами. На этом в принципе все дело заканчивалось. Кое-кто, скорее всего, для проформы, просил его через недельку перезвонить. Он с нетерпением выжидал срок и перезванивал. Опять все было безрезультатно. Не имели успеха и его попытки в очередной раз лично встретиться с тем или иным начальником. Секретарша сначала мило спрашивала его о цели визита. На какое-то время голос в трубке исчезал. Затем раздавался вновь. На этот раз женский голос был очень строгим и даже надменным. Сказав о том, что ему отказано в трудоустройстве, женщина мгновенно бросала трубку. Каждодневные визиты и звонки все больше и больше приводили Чурсина к единой мысли. Обком партии и нижестоящие партийные клерки делали все возможное для недопущения его к профессиональной деятельности.

 

Мысль посетить военное училище связи у него возникла совершенно случайно. Однажды он, сидя в трамвае, увидел двух молодых лейтенантов, которые перебегали улицу. Он невольно залюбовался молодыми и сильными ребятами. Недолго думая, он пересел на другой трамвай и через час с небольшим оказался перед воротами контрольно-пропускного пункта училища, которое находилось на самой окраине города. Вскоре он сидел в уютном кабинете начальника политического отдела и с наслаждением пил чай. Чем больше он болтал с молодым майором о политическом воспитании военной и студенческой молодежи, тем у него больше теплилась надежда на трудоустройство в военном учреждении. Офицер сначала очень обрадовался неожиданному пришельцу, который из своей черной папки вытащил объемный талмуд, в котором находились его научные труды и всевозможные вырезки из газет и журналов. Вакансии на кафедре истории КПСС, по словам политического руководителя, пока не было. Она, как он выразился, «зримо наклевывается» следующей весной. Один из преподавателей уходил на пенсию. В искренном желании собеседника помочь ему, Чурсин убедился сразу же, когда тот пошел в отдел кадров за анкетами. Майор, к его удивлению, вернулся очень быстро и с озабоченным лицом. Сердце Чурсина невольно екнуло. От неопределенности он даже приподнялся со стула. Заметив его волнение, офицер внимательно посмотрел ему в глаза и четко произнес:

– Егор Николаевич, я, как военный человек, скажу начистоту… Моему подчиненному поступил звонок из одного партийного учреждения… Нас просили Вас не беспокоить…

Трудоустроиться в военном училище для Чурсина было последней надеждой. Она рухнула, как и все остальные, как карточные домики, которые разрушали по партийной указке. Этой ночью безработный историк очень долго раздумывал о людях, сидящих в приметных особняках. Очередное желание писать наверх, он напрочь отметал. За все эти годы он писал несколько раз, ответа не приходило. Писать заявление в районный комитет партии о снятии с него партийного взыскания, он также отметал. Провинившемуся, согласно уставу, требовалось хотя бы полгода для осознания своего проступка…

Прошел год. За это время в жизни некогда молодого и талантливого историка многое изменилось. Найти работу по своей профессии в областном центре ему и не удалось. Он вынужден был уехать в родное Марьино. И здесь его «достали». В местном профессионально-техническом училище на должность учителя обществоведения его не взяли, несмотря на то что этот предмет вел семидесятилетний пенсионер. В прошлом инспектор районного отдела образования. Кандидату исторических наук предложили место ночного сторожа в районном элеваторе. Он согласился. Нищенская зарплата, которую и ту вовремя не выдавали, вынудила его искать другие пути самовыживания. После работы он пять-шесть часов спал, затем садился на «Жигули» умершего отца. Занимался извозом. Доход был небольшой, но для его самого и его матери хватало. Через полгода по инициативе партийной организации жилищно-эксплуатационной конторы, где он состоял на учете, с него сняли партийное взыскание, при одном воздержавшимся. Через месяц городской комитет партии удовлетворил ходатайство коммунистов-пенсионеров. Через неделю коммунист Чурсин добровольно вышел из рядов Коммунистической партии Советского Союза…

Глава четвертая.

Встреча с прошлым

Прошло ровно пять лет. За это время произошли поистине кардинальные изменения на просторах громадной страны под названием СССР. Советский Союз, как содружество республик, в один миг распался. После парада суверенитетов образовались независимые страны. Ушла в небытие и Коммунистическая партия…

Чурсин очень внимательно наблюдал за происходящими процессами в обществе. Ему до слез было обидно видеть, что в этой вакханалии больше всех страдал простой народ. За это время и у него самого в жизни многое изменилось. Не обошлось и без горести. Через два года после его приезда в Марьино, у него умерла мать. Она очень сильно переживала за своего единственного сына, который по собственному желанию уволился из института. Не повезло ему и в любви. Девушка, которую он любил, погибла. Почему погибла и кто в этом виноват, она так и ладом не знала. Сын сказал, что она погибла в автомобильной катастрофе. Какими-либо другими подробностями по этому поводу она не интересовалась. Ее сын и сам по своей невесте сильно переживал. Ему было только тридцать пять, а голова почти вся уже была седая. Ее даже не радовали хорошие деньги, которые приносил Егорка, когда занимался извозом пассажиров. Ее пугал, в первую очередь, образ его жизни, особенно в последнее время. После работы он приходил отрешенный, словно сам не свой. После завтрака сразу же ложился спать, затем садился за баранку автомобиля. Вечером уходил на дежурство. Так проходили дни, месяцы…

Егор Чурсин не снимал доли своей вины в преждевременной смерти матери. Его проблемы в значительной мере укоротили ее жизненный путь. Он часто видел слезы на ее глазах. Даже в очень редкие минуты совместного пребывания, он иногда не удосуживался спросить об ее здоровье. Ему, как мужчине, как сыну, так и не удалось создать хоть маломальские человеческие условия для ее старости. Мать умерла в конце мая. За день до своей кончины она высадила в палисаднике помидоры. Он утром, как обычно, пришел домой и, к его удивлению, стол на кухне был абсолютно чистый. Она всегда встречала его и накрывала ему на стол. На всякий случай он зашел в ее комнату. Подошел к кровати и застыл. Мать лежала с открытыми глазами и не дышала. Машина «Скорой помощи» приехала минут через десять. Однако было поздно. Врачи констатировали, что женщина умерла за два часа до прихода своего сына.

После смерти матери Чурсин кардинально изменил свой образ жизни. Через месяц он уволился с элеватора. Глазеть на черное небо из небольшой каморки ему страшно надоело. Он активно занялся извозом. На большие расстояния на стареньком «Жигуленке» не ездил. По мере необходимости своего железного коня берег. За полгода извоза ему удалось прилично заработать. На эти деньги он основательно отремонтировал родительский дом. Шабашники за месяц ему перестелили полы во всех комнатах, поставили новую крышу. В это же время он познакомился с женщиной. Познакомился совершенно случайно, когда «таксовал».

При возвращении из небольшой деревни, куда он отвозил четверых мужчин, перед самым въездом в Марьино откуда не возьмись перед ним появилась женщина на велосипеде. Она выруливала со второстепенной дороги на главную. Водитель резко ударил по тормозам. От испуга у него дрожали руки. Он мигом выбежал из машины и начал со злостью матюгаться. На его матерщину женщина абсолютно не реагировала. Лишь после того, как он выдохся, она спокойно произнесла:

– Товарищ водитель, Вы также материтесь, как мой нелюбимый муж… – Затем с улыбкой добавила. – Если у моего велосипеда тормоза уже месяц не работают, это не значит, что я буду от посторонних мужчин каждый день маты выслушивать…

Очень остроумный ответ незнакомки рассмешил Чурсина. Он извинился перед молодой особой и напросился отремонтировать ей велосипед. К сожалению, мастера с него не получилось. Он бился с колесом во дворе своего дома почти целый час. И все было бесполезно. Настя, так представилась обладательница велосипеда,

вместо того, чтобы успокоить незадачливого мужчину, наоборот, стала его науськивать:

– Егор Николаевич, у тебя столько же таланта, как у моего бестолкового Мишеньки…

Слушать упрек симпатичной женщины Чурсин дальше не стал. Он быстро вытер тряпкой свои грязные руки и с силой затолкнул критиканку в «Жигули». Вскоре его автомобиль остановился возле магазина «Автозапчасти. Велосипеды». Водитель вышел из машины и спешно направился в магазин. Пассажирка осталась сидеть на своем месте. Чурсин очень долго выбирал велосипед. Выбрал дамский и очень дорогой. Затем рассчитался за покупку. Настя дорогостоящий подарок от него приняла, как должное. Она его за это даже не поблагодарила. Она лишь улыбалась и только…

Поздно вечером в окно дома № 13, расположенного по улице Пролетарской, постучали. Чурсин приоткрыл штору и его сердце от радости замерло. Перед ним стояла Настя…

Весна 1996 года для него началась очень неудачно. В первой половине апреля у его «Жигулей» застучал двигатель. В срочном порядке надо было искать автомастерскую. Ходить пешком даже по небольшому городу, ему не хотелось. Он стал рыться в рекламках. За неделю в его почтовом ящике иногда скапливались целые горы всевозможных объявлений и газет. Раньше всю эту макулатуру он выбрасывал, даже не читал. На этот раз он очень внимательно все пролистал и прочитал. Частных автомастерских и автослесарей в Марьино оказалось около дюжины. Он поднял телефонную трубку и вдруг ему на глаза попалось совершенно не техническое объявление.

Он еще раз его прочитал и тотчас же положил трубку. Некто Юрий Михайлов давал объявление, что он приглашает сибиряков написать книгу об истории своего края. Содержание коротенькой информации бывшего историка мало интересовало. Его привлекла фамилия. Почти два десятка лет назад в одной группе с ним учился Юрка Михайлов, бывший солдат Среднеазиатского военного округа. Они с ним были корешки, нередко открывали друг другу свои души. Юрка немного прихрамывал на левую ногу. Икру ноги ему проткнули раскаленным шомполом от автомата старики, которые издевались над ним, еще молодым салагой.

Чурсин облегченно вздохнул, когда внизу увидел номер телефона, номер был города Омска. Он сразу же набрал телефон и от радости ему хотелось петь. Из трубки раздался знакомый голос. Голос своего друга по университету узнал и Юрка. Он, немного картавя от волнения, громко кричал:

– Гошка, это ты, что ли? Через столько лет мы вновь встретились… – Неожиданно голос в трубке пропал. – Затем опять появился. – Гошка, это я ухо поменял, а то тебя было очень плохо слышно…

Разговор по телефону между старыми друзьями продолжался недолго. Омич пригласил своего бывшего кореша к себе в гости. Чурсин его предложение с радостью принял. После окончания университета он практически ни с кем из своих однокашников не встречался. Одно он знал точно. Юрка по распределению попал в Омскую область, где учительствовал в одной из деревень. Чурсин сгорал от нетерпения в ожидании встречи. В этот же день он нашел автомастерскую и отдал свою машину на капитальный ремонт. Фирмачи обещали через пару недель ее отремонтировать. Сроки вполне устраивали ее владельца. На следующий день он купил билет на поезд и через семь часов уже был на железнодорожном вокзале города Омска. Он никогда не был в этом городе, хотя очень многое о нем читал и видел по телевидению.

Друзья с трудом узнали друг друга. Юрка не ожидал, что его кореш так быстро поседел. У Егорки вся голова была белой, словно ее кто-то специально покрасил белой краской. Не узнавал весельчака-балагура и Егор Чурсин. У Юрки седины еще не было, но вместо некогда кучерявых волос была приличная лысина. Мужчины при встрече немного всплакнули. Через полчаса они уже были в городке Нефтяников, на улице Химиков. Юрий жил в трехкомнатной квартире, жил один. К приезду друга он накрыл стол, накрыл очень основательно. Первый тост мужчины подняли за дружбу. Потом выпили за сибиряков. Этот тост был у них особенно популярен. Они сейчас и раньше, когда были еще студентами, гордились своими земляками. Только из-за любви к своему краю Михайлов вспомнил про друзей историков и пригласил их написать солидную книгу о достижениях сибирского края. На его объявление, кроме Чурсина, откликнулись еще двое.

После тоста за родной край друзья разговорились. Юрка первым рассказал гостю о своей жизни. Каких-либо особых успехов у него не было. После университета работал учителем, затем директором в средней школе. Через пять лет женился на учительнице из соседней деревни. С Зоей он был очень счастлив. Они понимали друг друга с полуслова. Через пятнадцать лет совместной жизни к ним постучала беда. Зоя, возвращаясь после районного совещания учителей, на пути к своей деревне очень сильно простудилась. На улице было почти за тридцать градусов мороза. Муж очень беспокоился за свою жену и поэтому два раза был у управляющего фермой. Местный начальник просил директора школы не беспокоиться. Он дал указание трактористу встретить женщину прямо у разъезда. Ее никто не встретил. Тракторист был пьяный и проспал целый вечер в совхозной сторожке, неподалеку от сеновала. Зоя с воспалением легких пролежала в районной больнице две недели. Затем лечилась дома. Через полгода ее не стало.

 

Затем пришла беда совсем иная. В самый разгар перестройки Юрий Михайлов оказался без работы. Деревня Спассовка развалилась на его глазах. Со слезами на глазах подался он в областной центр. Плакать было от чего. В кармане у него практически не было ни гроша. Его спасло то, что в наследство от умерших родителей жены ему осталась трехкомнатная квартира. Попытки бывшего директора школы устроиться на работу успеха не имели. Историков в областном центре было хоть пруд пруди. Иногда он и сам не хотел идти работать в школу. И не только потому, что не вовремя платили мизерную зарплату, но и потому, что не хотел в очередной раз обманывать детей. Учебная программа по истории СССР урезалась и видоизменялась. Изменения были очень кардинальными и происходили они почти каждый день. Искать работы в каких-либо управленческих структурах он не стал. Заранее знал, что это дело бесполезное.

Трудоустроиться ему помог случай. Дело было зимой. Однажды он ехал в автобусе, который на пути следования сломался. Сломался неподалеку от Дворца пионеров. Толпа обозленных людей с неохотою вывалила из автобуса и стала ожидать очередного. На жутком морозе Михайлов, чтобы окончательно не окоченеть, закурил. К нему подошел молодой парень и попросил сигарету. Вскоре они невольно разговорились. Петька, так представился молодой человек, узнав о том, что его собеседник без работы, предложил ему поработать вместо своего отца, лежащего в больнице. Он попал под машину во время страшного гололеда. Сын все это время его подменял. Кидать каждый день тонны снега желания у него не было. Домой он приходил еле живой. Иногда было не до девушек. Михайлов не заставил себя долго уговаривать. От остановки они двинулись через сосновый бор и вскоре оказались перед главным входом очень красивой гостиницы под названием «Иртыш». Директорша гостиничного комплекса, довольно симпатичная женщина, очень дотошно расспрашивала незнакомого мужчину о его прожитой жизни. Не забыла спросить его и о вредных привычках. Кандидат на должность дворника про себя страшно матюгался, экая невидаль, быть дворником! Однако, скрипя зубы, молчал. Индивидуальное собеседование длилось почти целый час. В конце концов начальница согласилась принять новенького, приняла с испытательным сроком.

Петька, увидев недовольное лицо вышедшего из кабинета мужчины, с улыбкой спросил:

– Ну, что, товарищ дворник, наша шахиня тебе хвост накрутила… Она у нас очень строгая женщина… – Затем с хитринкой добавил. – Михайлыч, завтра раздевайся догола и бери самую большую лопату. – Бывший директор школы ничего в ответ не сказал. Он пожал парню руку и тепло с ним простился.

Работа и на самом деле оказалась далеко не сладкой. Утром выпал снег, да такой обильный, что все парадное крыльцо гостиницы оказалось почти под самую дверь в сугробах снега. Михайлов ровно в шесть часов утра был на своем рабочем месте. Он взял в руки большую деревянную лопату и стал обходить свою территорию. Работы было непочатый край. В этот день он работал почти без перерыва. От непривычки у него страшно болела спина и руки. Только через неделю он пришел в норму…

Оживленный рассказ хозяина о своей работе, гостя рассмешил. Он с хитринкой посмотрел на него и с удивлением произнес:

– Юрий, я, честно говоря, никогда не думал, что такая непрестижная работа отнимает у тебя столько физических сил… – Затем с улыбкой съязвил. – Ну, а на женщин у тебя сил хватает…

Чурсин ненапрасно спросил об этом. Юрка в студенческие годы был настоящий ловелас. Девушкам он нравился не только как серьезный молодой мужчина, но и как бывший солдат, знающий сотни анекдотов о Советской Армии. Он почти каждый день травил их в курилке или в общежитии. На этот раз тема женщин, скорее всего, очень больно задела его сердце. Он с несколько отрешенным взглядом посмотрел на своего друга и серьезно сказал:

– Эх, Егорка… В моей жизни, откровенно говоря, после смерти Зои настоящих женщин и не было…– На какое-то время он приумолк. Затем с грустью добавил. – В моем заведении есть много представительниц слабого пола, но у каждой из них есть какие-то проблемы… А мне, ой как не хочется иметь сейчас все это…

После небольшой паузы друзья подняли тост за женщин. Михайлов, опрокинув рюмку водки в свой рот, закусил соленым огурцом и нарастяжку произнес:

– Эх, Егорка, где же наша моло-дость, на-ши страсти по слабому полу… – Проглотив пищу, он вновь сказал. – Николаевич, ты небось еще не забыл наши всемужские страдания по Инночке Кусковой… Вот эта была женщина…

Чурсин при упоминании о Кусковой на какой-то миг приуныл. Отвечать на вопрос друга он не стал. И не мог. К нему в горло неожиданно подступил какой-то неуловимый комок, который, как ему сейчас казалось, намеревался его задушить. Он быстро взял бутылку водки и наполнил ею рюмку. Затем, глядя в глаза ошарашенного Юрки, залпом выпил…

Утром гость очень долго нежился в постели. Торопиться ему было некуда. Поболтать тоже не с кем было. Он еще спал, когда хозяин ушел на работу. Приведя себя в порядок и плотно покушав, Чурсин медленно вышел из подъезда и в таком же темпе побрел к центру города. Город производил на него хорошое впечатление. Ему нравились его широкие проспекты и чистые улицы. Он был без ума и от горожан, которые, как ему казалось, с каждой минутой весеннего солнца, все активнее сбрасывали с себя панцирь зимней спячки. Особенно нравились ему женщины, которые очаровывали его своей красотой и нарядами. Он то и дело вглядывался в лица сибирячек, иногда даже останавливался. Чем чаще он это делал, тем радостнее было на его душе.

Многие представительницы прекрасного пола ему улыбались. Кое-кто из них даже приветствовал красивого мужчину с большой копной седых волос на голове. Неподалеку от научной бибилотеки имени А. С. Пушкина он присел на небольшую скамеечку. Необычно красивое здание его невольно приворожило и одновременно напомнило ему об его прошлом. Он почти десятилетие своей жизни отдал преподавательской и научной работе. Отдавался до изнеможения. Без остатка отдавался своей работе и его друг Юрка Михайлов. Ни у первого, ни у второго, карьеры, как таковой, не получилось. Даже несмотря на то, что они были далеко небесталанные люди.

Юрка пришел вечером с работы уставшим, но очень оживленным. После ужина друзья уселись на диван и стали смотреть телевизор. После просмотра новостей хозяин улыбнулся, и похлопав своего гостя по плечу, протараторил:

– Егорка, у меня для тебя сногсшибательная новость… Завтра я могу тебя свести с бывшим Генеральным секретарем нашей бывшей партии… Я думаю, что он обязательно заглянет на огонек в наше престижное заведение… – Чурсин, широко раскрыв рот, с изумлением уставился на своего друга. – Тот спокойно продолжал. – В домик на берегу Иртыша частенько приезжают очень важные персоны. В честь некоторых собаки-нюхачи проверяют все чердаки и закоулки. Все эти важные мне, однако, также спуску не дают. Приходится с лопатой или метлой десятки раз ходить по своим владениям…

Гость не стал слушать нытье своего друга. Любопытство у него лилось через край. Он с недоверием посмотрел на него и с ухмылкой произнес:

– Юр, это тебе ведь не армейский анекдот рассказать… Ты же даже не губернатор, чтобы тебе о визите такой важной птицы рассказали…

Однако Юрка не унимался. Он напыжился и с некоторой обидой ответил:

– Егорка, это твое дело, верить или не верить мне… Одно я скажу точно. Мне доподлинно известно, что завтра эта персона будет в моем родном Омске… – Затем он еще увереннее прошипел. – Я, хоть и маленький человечек, но знакомства и связи имею…

Рейтинг@Mail.ru