Владимир Василенко
Серый пилигрим
3
Проснулся он резко, будто кто-то толкнул его в плечо. Таращась в темноту слипающимися спросонья глазами, повертел головой, отыскивая светлый прямоугольник окна. Свет снаружи едва пробивался через мутное стекло – до восхода солнца еще явно далеко. Барт недовольно поворочался и повернулся к стене, по самые уши натягивая толстое шерстяное одеяло.
И тут же получил еще один увесистый тычок в плечо. Он встрепенулся, и, протерев глаза, наконец, различил в темноте силуэт стоящего над ним Серого. Раздался сухой щелчок пальцами, и в воздухе вспыхнул небольшой магический шарик, чуть ярче обычной свечи.
– Кончай дрыхнуть, Бартоломью, – недовольно проворчал маг. – У тебя на это утро, кажется, назначено важное дело.
Мучаемый приступами боли, пилигрим, похоже, всю ночь не смыкал глаз, и это вовсе не поднимало ему настроения.
– До рассвета еще далеко, – борясь с зевотой, буркнул юноша. – Куда я сейчас попрусь?
– Лучше придти на место заранее, – тоном, не терпящим возражений, отрезал Серый. – Спрячешься где-нибудь там, понаблюдаешь. Выяснишь, не готовят ли тебе какую-нибудь ловушку.
Барт понял, что отвертеться не получится. А ведь вчера Серый, узнав о назначенной сделке, поначалу даже не хотел его отпускать, и даже порывался пойти на встречу самому. Но после очередного приступа сдался. Да и Барт понял, что без скумы маг долго не протянет.
Твинклдот нехотя вылез из-под одеяла. Долго тёр заспанное лицо ладонями, фыркая, как вылезший из воды пёс. Спал он прямо в одежде, так что собираться долго не пришлось. Неслышно, одними губами посылая проклятья прохиндею Вирго, плотно зашнуровал сапоги. Эх, какие сапоги! Как он был рад этой покупке. И ведь двести пятьдесят лир отвалил! А с какой гордостью показывал их Серому…
– Господин Леонард, а может, они всё-таки не женские? – с надеждой в голосе спросил он снова.
– Что? А, ты опять об этом… Да, говорю же тебе – в Дрезенборге половина богатых дамочек в таких зимой ходит! – снова разбил эту надежду Серый.
– Я этого Вирго придушу… – процедил Барт, забрасывая за спину ножны с мечом. – Пускай только попробует не вернуть мне деньги…
– Не глупи, – устало проговорил маг. – Доберемся до Дрезенборга – найдешь там сапожника. А пока выбирать не приходится. Тебе повезло, что нашлись хоть такие, и пришлись тебе впору.
– Угу… – мрачно буркнул Барт. – Наверное, толстуха какая-нибудь их таскала, с огромной лапищей. А мне теперь за ней донашивай…
– Не гневи богов, Бартоломью. Поверь мне, найдутся люди, которых терзают гораздо большие беды, чем тебя. И, кстати, далеко ходить не надо.
– Вы, конечно, правы, господин Леонард…
Барт вскинул руку, пытаясь быстро нащупать торчащую над плечом рукоять меча. Как оказалось, быстро выхватывать клинок не так-то просто. После нескольких неудачных попыток и возни с ремнями, придерживающими ножны, пальцы его, наконец, безошибочно легли на шершавую, будто покрытую меленькими крючочками, рукоять. Если верить Серому, это кожа ската, а сам клинок – это настоящий тхайский рин-хош – «малый меч» работы оружейников какого-то там знаменитого храма.
Ну хоть с этим приобретением Барт не попал впросак. Юношу поначалу смущали зазубрины на лезвии. Но когда пилигрим, проведя этим лезвием пару раз по краю табуретки, буквально выпилил из неё треугольный кусок размером с наконечник стрелы, и объяснил ему премудрости тхайской заточки, он едва не запрыгал от радости. Клинок оказался и впрямь знатный, и стоил во много раз больше, чем Барт за него отдал. Сам меч и ножны, похоже, довольно долго провели в воде, но Серый обещал дать Барту специальные растворы и шлифовальную ткань, чтобы привести оружие в порядок.
– Будь осторожен, – напутствовал его маг. – Если почувствуешь, что за тобой следят – не вздумай возвращаться сюда. На крайний случай проберешься в залу таверны и скажешь Карлу секретную фразу.
– Да, да, я помню, – отмахнулся Барт. Всё это они обсудили еще вечером.
– Хорошо, ступай. Если у тебя все получится, то уже после завтрака выдвинемся в путь.
– Не извольте беспокоиться, господин Леонард. Я мигом, одна нога здесь, другая —там, – с напускной беспечностью отозвался Барт, хотя, признаться, идти ему никуда не хотелось, и вовсе не из-за того, что не выспался.
Он, как мог, потянул время, возясь с застежками и завязками. Наконец, накинул капюшон и, скрипнув дверью, выскользнул наружу.
К черному выходу из таверны пришлось пробираться едва ли не на ощупь. Особенно тяжко пришлось на лестнице, ведущей с чердака, и Барт в который раз позавидовал способностям Серого. Обязательно нужно попросить мага научить его хотя бы фокусу со светящимися шарами!
Снаружи было холодно, сыро и темно. Та особая предрассветная темень, когда звезд и луны уже не видно, а солнце еще только слегка высветлило горизонт на востоке. Ну, хоть сверху не капает, и то ладно.
Торговую площадь было заметно издалека – пламенели угли остывающих костров, кое-где горели факелы и масляные лампы, в неверном свете время от времени маячили чьи-то темные силуэты. Не спала, конечно, охрана караванов – в основном охранники разбивали свои стоянки прямо на дороге, недалеко от охраняемого ими груза. Когда вчера Барт слонялся по рынку, он насчитал больше десятка таких обособленных стоянок. Выходит, примерно столько караванов сейчас и собралось в Распутье. Попадались среди них и фургоны со знакомым знаком ворона, намалеванном на полотнище. Остальные, видимо, услугами бандитской защиты не пользовались. А может, просто пришли сюда по Западному тракту, а не по Валемирскому. Серый ведь говорил, что Ворон заправляет только на небольшом участке пути – от Валемира до Дрезенборга.
Бодрствующих оказалось куда больше, чем предполагал Барт. Кажется, зажигались всё новые факелы, между рядами фургонов сновали какие-то тени, доносились отдаленные возгласы и фырканье лошадей. Приблизившись, Барт разглядел нескольких всадников с факелами, движущихся вдоль внешнего ряда повозок вслед за большим дощатым фургоном, сплошь обитым толстыми прямоугольными щитами вроде тех, что использует пехота для прикрытия от стрел. Прибыл ещё один торговец? Трудно было сказать.
Продвигался Барт осторожно, держась возле стен, там, где лежали такие глубокие чёрные тени, что собственных рук нельзя было разглядеть. Чтобы добраться до конюшни, за которой стояла передвижная лавка Вирго, ему предстояло по дуге обогнуть всю стоянку караванов. Он решил сделать это с западной стороны – там почти впритык друг к другу стояли длинные приземистые здания складов и амбаров. Можно было двигаться вдоль них, не выходя на открытое место, а в случае чего – нырнуть в узкий проход между ними.
Сердце у Барта трепетало где-то в районе горла, так что трудно было глотать. Он успокаивал себя тем, что бояться пока и нечего. Да, у него за пазухой полторы тысячи лир серебром, но кто ж об этом знает? Да и вряд ли здесь орудуют ночные грабители. Здесь же не город. Если и промышляют какие-нибудь воришки, так скорее что-нибудь втихую тырят из фургонов, стараясь не попасться на глаза охранникам. Да и имперская стража тут есть…
Уговоры эти помогали слабо. На задворках сознания билась предательская мыслишка, что если где и могут таиться в засаде тёмные личности, то как раз там, где сейчас крадется сам Барт. Он время от времени вскидывал руку, проверяя рукоять меча. Подумывал даже вытянуть клинок, но решил, что не стоит. Если те же караванные охранники или имперская стража заметят его, крадущегося с оружием в руках – могут неправильно понять. Да и в случае реальной опасности толку от меча никакого – обращаться с ним Барт все равно не умеет. Эх, прав Серый. Лавочник ты, лавочник и есть.
Когда Барт пробрался ближе к стоянке караванов, там, кажется, уже никто не спал. Затаившись в тёмном узком проходе между двумя амбарами, он озадаченно наблюдал за суматохой. Сновали туда-сюда охранники, зажигались всё новые факелы, гул множества голосов то и дело взрывался возмущенными возгласами и резкими, отрывистыми выкриками. Барт разглядел всадника в блестящих латных доспехах с имперским гербом на груди. Потом еще одного. И ещё. Солдаты? Ищут кого-то?
Барта подмывало вернуться в таверну и рассказать всё Серому. Но сделка тогда точно сорвется. И так уже надо спешить к конюшне, иначе Вирго и торговец скумой его не дождутся. Но стоит ли вообще сейчас туда идти? Утро выдалось вовсе не таким тихим и безлюдным, как ожидалось. Или это наоборот на руку, и под шумок можно будет быстренько обстряпать это дело со скумой и смыться?
Барт колебался, поглядывая то на внезапно оживший, как разворошенный муравейник, лагерь торговцев, то на стремительно светлеющее небо. Когда же он решился двинуться дальше, чьи-то цепкие крепкие руки схватили его сзади, зажимая рот и оттаскивая вглубь прохода.
Надо отдать юному Твинклдоту должное – он лишь в первые мгновения оцепенел от страха, а потом стал так яростно отбиваться, что быстро высвободился из захвата.
–Ай, ай, ай, – смешно запричитали из темноты, видимо, держась за прокушенную ладонь. – Малыш, ну нельзя же так! У меня, кажется, кровь идёт!
Барт, судорожно нашаривающий рукоять меча за спиной, замер.
– Вирго? – шёпотом спросил он.
– О да, это я, – страдальческим тоном ответил невидимый собеседник.
– Ты чего здесь делаешь?
– То же самое я хотел бы и у тебя спросить. Но, впрочем, это к лучшему, что мы встретились.
– Ты привел того человека, который мне нужен?
– Ты с ума сошёл? Думать о скуме в такой момент?
– Какой момент? Что вообще происходит?
– Пока сам не уверен… Идём!
Вирго ухватил Барта за рукав и потащил дальше по проходу. Перебравшись через сваленную в конце прохода рухлядь, они оказались у задней стены амбара.
– Здесь, помнится, была лестница… – бормотал на ходу Вирго. – О! Вот она!
Он полез первым, хлипкие ступеньки тоненько заскрипели под его весом. Барт огляделся. Здесь, на задворках, пока было тихо и безлюдно. Он с сомнением взглянул на старьевщика, который с кошачьим проворством вскарабкался уже до самого верха. Может, всё-таки вернуться в таверну?
– Ну ты где там застрял? – донеслось сверху шипение Вирго. Барт разглядел над кромкой крыши силуэт его головы. – Лезь скорее!
Юноша, вздохнув, последовал за неугомонным пройдохой. Вслед за ним прополз на четвереньках по крытому жесткими камышовыми стеблями скату на противоположную сторону крыши. Плюхнулся на пузо у самого края крыши, там, где открывался отличный обзор на раскинувшуюся внизу стоянку. Амбар был высокий, на целый этаж выше соседних, так что отсюда можно было разглядеть не только всё Распутье, но и окрестности.
– О, гляди! – шепнул Вирго, указывая на север. – Да не на таверну гляди, дальше! Еще дальше – туда, на дорогу!
Барт, наконец, разглядел огоньки факелов на тракте к северу от поселка.
– И там, гляди! – старьёвщик обнаружил еще одну группу на южной границе. – Так, так, так…
Он вытащил из-за пазухи подзорную трубу и, смешно скривившись, припал правым глазом к окуляру.
– Ай-яй-яй, скверно… Ой-ой-ой, как скверно… – бормотал он, то разглядывая огни на севере, то переводя взгляд на площадь.
– Да дай ты посмотреть! – нетерпеливо заёрзал на пузе Барт.
– Сейчас, сейчас… – Вирго, едва не перегибаясь через край крыши, пытался что-то высмотреть внизу. Причитания его становились всё более горестными.
Барт, не выдержав, выхватил у него трубу.
– Куда смотреть-то?
– Вон, на севере…
Барт заглянул в окантованный медным кольцом окуляр. Труба, несмотря на потрепанный внешний вид, была весьма приличной – и приближение давала неплохое, и линзы были не кривые и почти прозрачные, так что картинка получалась отличная даже при таком освещении. Барт рассмотрел на северной окраине поселка две повозки, выставленные поперек дороги, и десяток вооруженных людей в черных плащах с четко выделяющимся на ткани гербом – белой осадной башней.
– А теперь глянь туда, там тоже самое…
И правда – тракт, ведущий на юг, тоже был перекрыт имперцами.
– А теперь туда глянь. Вон, возле колодца стоит. Да нет, левее, левее…
Взору юного Твинклдота открылся уже знакомый бронированный фургон, запряженный четверкой вороных. Возле фургона крутилось еще не меньше десятка тяжеловооруженных имперцев. Заправлял всеми тщедушный носатый тип в красном берете с пером, восседающий на светло-серой с яблоками кобыле.
– Видишь фургон?
– Вижу. И что?
– Это грёбаные сборщики налогов, вот что! – прошипел Вирго, выхватывая трубу из рук Барта и снова направляя её на площадь. – Точно тебе говорю – они наверняка и Западный тракт перекрыли с обоих сторон!
– И что? – растерянно переспросил Барт.
– Ты что, тупой? Здесь сейчас такое начнётся… – Вирго сокрушённо покачал головой. – Ох, зачем я только здесь задержался…
– А что такого-то? Обычные сборщики налогов… – пожал плечами Барт.
Вирго взглянул на него как на умалишенного.
– Ты откуда вообще взялся-то, малыш? – фыркнул он. – Ты что, не понимаешь, что сейчас будет?
– Ну, я знаю про новые налоги, – уклончиво ответил Барт. – Что везти товар в города становится накладно, и поэтому многие стараются продать его прямо по дороге или в местах вроде этого…
– Становится накладно… – тоненьким голосом передразнил его старьёвщик. – Накладно ему! Да это не налоги, а грабеж средь бела дня! Как пить дать, Валор затевает еще какую-то крупную войнушку, и срочно деньги понадобились. Проклятые имперцы!
Странно было слышать это от человека, черты лица которого выдавали коренного свадийца – уроженца одной из провинций, из которых и пошла империя. Но Барт давно заметил, что тех, кто служит Валору, недолюбливают все, включая и свадийцев, и родокцев, и даже жителей Рэдрана.
– Видишь все эти склады? Еще весной их здесь попросту не было. Это понастроили за лето, потому что многие купцы приезжают сюда, сдают товар на хранение и оставляют приказчика, чтобы он торговал прямо здесь. Товар уходит здесь целыми подводами, чтобы не размениваться. Соль, меха, ткани, мёд, масло…
– И всё в обход казны, – усмехнулся Барт.
– То-то и оно, – хмыкнул в ответ Вирго. – Валор этого, конечно, не потерпит. Слышал я уже про эти передвижные отряды сборщиков налогов, но не думал, что они сюда доберутся так быстро. Еще бы пару-тройку недель – здесь бы никого уже не было. А тут – все собрались в кучу, торопились закончить с торговлей до зимы…
– На то и расчет. Валор умен. Будь это не так, он бы не создал империю на пустом месте за каких-то пару десятков лет, – глубокомысленно произнес Барт, копируя тон Серого.
Старьёвщик оторвался от своей трубы и со странным выражением воззрился на юношу.
– Ну да, хитер, гад. Уж этого-то у него не отнять, – нехотя согласился он.
Барт почесал в затылке.
– Боги! Мой магазин! – вдруг хлопнув себя по лбу, прошипел Вирго. – Так, малыш, мне пора.
Он проворно пополз обратно к лестнице. Барт двинулся было за ним, но Вирго предупредительно вытянул руку.
– Уходим по одному!
– Ну, тогда трубу мне оставь. Я хоть поглазею тут…
– Четыреста лир – и она твоя, – не моргнув глазом, ответил тощий.
– Да пошёл ты! – разозлился Барт, хватаясь за трубу. – Верну я тебе её, когда спущусь. А если и не верну – невелика потеря. Ты меня на гораздо большую сумму нагрел. Еще и сапоги бабские мне втюхал!
Вирго немного поборолся, но сдался быстро. Видно, действительно торопился в свой фургон. На это Барт и рассчитывал.
Проводив взглядом исчезнувшего за кромкой крыши Вирго, Барт вернулся обратно на наблюдательную позицию. Уже вовсю рассвело, и можно было разглядеть творящееся внизу во всех подробностях.
А внизу было жарко. В узких теснинах проходов между рядами повозок бурлила взбудораженная толпа. Конные имперцы возвышались над ней, как исполины, но их было так мало – не больше двух десятков, что, казалось, людской водоворот подхватит их и вынесет прочь. Гам стоял такой, что доносился и сюда, и это был не обычный рыночный гомон – нарочито шумный и радостный, когда торговцы наперебой расхваливают свои товары. Это был тревожный и угрожающий гул растревоженного улья.
Имперцы поначалу вели себя бесцеремонно – откидывали пологи с фургонов, принимались рыться в вещах. Но, то там, то здесь наткнувшись на сопротивление торговцев, постепенно отступили. Потому как возражения купцов чаще всего подкреплялись многозначительными похлопываниями по рукоятям мечей и топоров, коими были вооружена довольно многочисленная охрана. Наёмники и бандиты Ворона, конечно, в прямой конфликт с имперцами не ввязывались, но, как понял Барт, среди торговцев было и несколько именитых купцов, содержащих для охраны свою собственную маленькую армию.
Будь имперцев побольше, торгаши, конечно, не были бы такими смелыми. Но перевес был явно на стороне караванщиков – в общей сложности сотни полторы вооруженных людей, а то и больше, против пары дюжин солдат с гербами Валора. Сборщики налогов явно не рассчитали силы, даже если учесть тех людей, что стояли на постах, перекрывающих дорогу. На каждом посту было по дюжине солдат, не больше, и те в основном из местного гарнизона. В целом, имперских было двое меньше, чем охранников обоза.
Тщедушный тип в красном берете что-то надрывно выкрикивал, размахивая развернутым свитком. Наверное, ссылался на императорский указ. Солдаты бросили, наконец, тщетные попытки увести торговцев от своих фургонов и выстроить за пределами площади. Часть их подтянулась к командиру и выстроилась на пятачке рядом с крыльцом таверны «Золотой гусь», через улицу от того амбара, на крыше которого затаился Барт. Остальные рассеялись по посёлку.
Тип в берете спешился, взобрался на крыльцо и вещал собравшейся перед ним толпе уже оттуда. Судя по мрачным физиономиям слушателей, то, что он говорил, никому особо не нравилось.
Барт собрался было слезать с крыши и возвращаться в «Кривой кабан», когда его внимание привлек странный человек, угнездившийся на карнизе одной из пристроек «Золотого гуся». Заметил он его по чистой случайности – пытался получше разглядеть имперцев, но навел трубу слишком высоко.
Человек сидел на корточках, сгорбившись и опираясь на обнаженный меч. Был он так неподвижен, что немудрено было спутать его с какой-нибудь каменной горгульей. Снизу его прикрывал от посторонних взоров козырек навеса, но у Барта он был как на ладони. Темнокожий, явно чужестранец, с хвостом ярко-красных волос, в темной одежде, обволакивающей фигуру бесформенным облаком.
Но дело было даже не в самом незнакомце. Барт прищурился, поудобнее перехватил трубу, стараясь получше рассмотреть меч темнокожего. Широкий, причудливой формы клинок вороной стали, похожий на застывший язык пламени.
Он точно видел этот меч раньше. И очень хорошо помнил, где.
Барт торопливо отполз от края крыши, хотя вряд ли красноволосый мог его заметить со своего насеста. Между лопатками неприятно похолодело.
Ошибся? Совпадение? Нет, не может быть. Дон Леонард же говорил, что этот меч – единственный в своём роде.
Серого надо предупредить!
Барт спрятал подзорную трубу за пазуху и торопливо спустился вниз, пару раз едва не промахнувшись ногой мимо ступеньки.
– Стоять! – раздался возглас за спиной, едва его сапоги коснулись земли. От неожиданности он вжал голову в плечи и застыл.
– Поворачивайся! Руки держать так, чтобы я видел!
Барт медленно повернулся. Перед ним стоял имперец. Судя по тому, что был он в стёганом гамбезоне, а не в кирасе – не из свиты сборщика налогов, а из местного гарнизона. Уже в годах, с серебрящейся на щеках щетиной и тяжелыми мешками под глазами.
– Руки в гору!
Барт послушно задрал руки, порываясь что-нибудь сказать, но пока из горла вырывались только какое-то нечленораздельное блеянье.
Стражник быстро похлопал его по бокам, приказал вывернуть карманы. Хмыкнул, обнаружив подзорную трубу.
– Кто таков? Чего здесь вынюхиваешь?
– Никто я. Просто… проездом, – выдавил, наконец, Барт.
– Проверим, – многозначительно хмыкнул стражник. – Давай, топай вперёд.
– Куда? – обреченно спросил юноша. Вот ведь влип!
– К «Гусю», конечно. Зенки разуй – там же все собираются!
Они вышли из-за амбара, и Барт, подгоняемый в спину стражником, поплелся к таверне напротив.
– Видишь того господина? Это дон Эстерано, полномочный императорский… как его… Ну, в общем, налоги он собирает. Рядом с ним вон писарь устраивается. Будут сейчас всех, кто в Распутье находится, переписывать.
– Зачем?
– Для порядку, – важно ответил стражник. Ему происходящее явно нравилось. – Всех, значится, перепишут – кто, откуда, куда, чего везут, на всё ли пошлины уплочены…
– Но я не торговец, и не везу ничего! Я же говорю – проездом я, после завтрака дальше отправлюсь, – попытался было объяснить Барт, но имперец довольно болезненно ткнул его в плечо, подгоняя дальше.
– Ага, разогнался! – хмыкнул он. – Господин Эстерано приказал – пока всех, значится, не перепишем, из Распутья и мышь не выскочит. А захочет кто выйти – извольте получить пропуск, самим господином Эстерано, значится, подписанный. Стоит всего сто лир. Если человек честный, и скрывать ему нечего, и налоги он исправно в казну платит, то чего ж мы задерживать будем-то.
Барт сглотнул.
– А что вообще творится-то? Солдат вон сколько…
– Говорю же – проверка. Все ли пошлины у торговцев уплачены. И не торгует ли кто запрещенным. Всё, давай, в очередь, и не вздумай улизнуть!
Стражник подогнал Барта к очереди, которая уже успела выстроиться к писарю – курносому парню чуть старше самого Твинклдота, с белесыми, постриженными «горшком» волосами и фиолетовыми от чернил пальцами.
Барт послушно устроился за широкой спиной дородного торговца – того самого, у кого купил вчера одежду. Толстяк его тоже узнал и даже изобразил на обеспокоенном лице некое подобие радости и участия. Поинтересовался, доволен ли Барт покупкой, хорошо ли подогнал по фигуре дублет. Счастливчик ответил, что всё замечательно, а сам украдкой обернулся назад. Стражник уже успел отойти от него на добрые пару десятков шагов, да и вряд ли он действительно собирался следить за юношей.
Барт потихоньку выскользнул из очереди и поспешил в таверну.
Но на полпути его снова перехватили.
