Владимир Василенко
Серый пилигрим
Стиснув зубы, Барт отвернулся. Пальцы мертвой хваткой вцепились в поводья, пятки сами собой заколотили по лошадиным бокам, подгоняя и без того мчащегося во весь опор скакуна. Погони не было видно, но юноше все равно хотелось бежать отсюда подальше, скакать, пока лошадь не падет под ним замертво, а потом нестись на своих двоих. Бежать, бежать прочь!
– Я не виноват… Я не хотел… – шептал он, глотая слова, захлебываясь встречным холодным ветром. – Я не хотел…
Часть четвертая. Распутье
1
Серый пилигрим и сопровождающий его Бартоломью Твинклдот, когда-то, в прошлой жизни, носивший прозвище Счастливчик, въехали в Распутье с юга, со стороны побережья. Как раз зарядил мелкий, как крупа, но весьма обильный дождь. Торговцы, чертыхаясь, прикрывали товар хлипкими тряпичными навесами, прохожие торопились забежать под ближайшую крышу.
Барт ожидал увидеть пару постоялых дворов, жмущихся к перекрестку двух трактов. Но на деле не удалось разглядеть и самого перекрестка – дорога вливалась в целый посёлок с тавернами, конюшнями, складами, кузницей, колодцами и даже сторожевой башней. Башня была старая, слегка покосившаяся, но наверху маячили двое арбалетчиков в плащах с остроконечными капюшонами. На фоне построек белым пятном выделялся угловатый силуэт недавно выстроенной часовни Араноса. Все подобные часовни походили друг на друга – с выбеленными снаружи и внутри стенами, с каменным алтарем в виде неглубокой резной чаши, и с огромным бронзовым маятником, который не прекращал своего размеренного движения ни днем, ни ночью. Эти храмы в последние годы росли по всей империи, как грибы после дождя.
В центре поселка располагался импровизированный рынок. Торговали прямо с фургонов и телег, а иногда и вовсе разложив скарб на куске рогожи, расстеленной на земле.
Серый спешился еще на краю поселка, и вел лошадь под уздцы. Барту на землю не хотелось – он опять наполовину лишился обуви, да и в том башмаке, что сохранился, зияли дыры, из которых торчала клочками набитая внутрь солома.
Ежась от попадающих за шиворот капель, юноша вертел головой, разглядывая расставленные вразброс фургоны, телеги, повозки самых разных размеров и конструкции. По дороге то и дело попадались толстые столбы с объявлениями на них – на потрепанных обрывках бумаги, либо нацарапанные прямо на дереве. Мимо суетливо сновали по-дорожному одетые люди, неторопливо вышагивали стражники в остроконечных шлемах и в гамбезонах с имперским гербом – белой осадной башней на черном фоне. Вдоль длинной стены какого-то амбара, скрываясь от дождя под кромкой крыши, выстроилось сразу с полдюжины шлюх. Дамы лениво переговаривались между собой, изредка поглядывая на улицу. На Серого и Барта даже не взглянули.
Барт, нетерпеливо ерзая в седле, все ждал, когда пилигрим свернет в один из крытых дворов, чтобы спрятаться, наконец, от назойливого дождя. Но Серый протопал почти через весь поселок, до таверны на северной его окраине. На покачивающейся под порывами ветра вывеске была намалевана какая-то бесформенная туша. Надпись под ней гласила «Кривой кабан». Не понятно было, что имелось в виду – качество рисунка или насколько пьяно животное. А может, и то, и другое.
Барт, наконец, спешился, пристроился рядом с пилигримом, ведя под уздцы своего невзрачного скакуна. По иронии судьбы ему достался именно тот унылый мерин, которого коротышка-трактирщик выделял ему накануне для поездки в лес. Впрочем, несмотря на склонность к меланхолии, коняга оказался вполне сносным. Главное его достоинство заключалось как раз в кротком нраве, что было очень кстати – наездник из юного Твинклдота был никудышный, практики не хватало.
Лошадей оставили на дальнем краю длинной коновязи, огибающей здание полукругом. Пнув лениво развалившегося на завалинке мальчишку, Барт, копируя давешний тон Серого, приказал:
– Напоить. Почистить. Овса дать.
Пацан, протерев глаза, окинул взглядом затрапезную одежду Барта и презрительно скривился:
– Чего? Какого овса? Это на конюшню надыть – вона она, на той стороне. А у нас поилка тока. Вон она.
Он указал на длинное корыто с застоявшейся водой, на поверхности которой, растревоженная дождевыми каплями, кружилась соломенная труха.
Барт шмыгнул носом и проворчал:
– Сам пей из этой помойки! Чего ты вообще тогда торчишь здесь, если даже овса дать не можешь?
– Посматриваю, – пожал плечами пацан, снова устраиваясь поудобнее на завалинке.
– Ну-ну. Зенки смотри не сломай, – буркнул Барт. Морщась, похлюпал по влажной и жутко холодной земле к крыльцу таверны. На полпути его окликнул Серый. Покачал головой, дал знак следовать за ним.
Они обошли здание кругом и постучались в обитую обрезками каких-то шкур дверь, ведущую на задний двор, к длинному приземистому сараю, вдоль стены которого расположилась поленница дров – частично колотых, но в основном чурбаков в ногу толщиной.
Открыла им женщина средних лет в платье с закатанными по локоть рукавами. Вытирая перепачканные в муке руки о грязный передник, она пристально оглядела сначала мага, потом юношу. Покачала головой, увидев посиневшую от холода босую ногу Барта. Лицо её с поджатыми, будто от обиды, губами немного смягчилось.
– Ох, застынешь же весь, парень! Погодьте здесь, были у меня старые чуни. И поесть вынесу чего-нибудь. У меня там оставалось…
– Мне нужен Карл, – перебил её пилигрим.
– Карл? – недоверчиво переспросила женщина, снова оглядывая мага. – Он в зале сейчас. Некогда ему.
– Пусть подойдет. Это ненадолго.
Женщина потопталась на пороге, но тон Серого не подразумевал возражений. Пробурчав что-то себе под нос, она скрылась за дверью.
Барт в очередной раз протяжно шмыгнул носом и подумал, что вот бы и ему так научиться – чтобы люди его слушались, невзирая на вид. Но это не иначе как магия какая-то. Не всякому дано.
– А кто такой этот Карл? – поинтересовался он.
– Хозяин заведения.
Серый прислонился спиной к деревянной опоре, придерживающей небольшой навес над дверью. Откинул на спину набрякший от дождя капюшон, растер ладонями мокрое изможденное лицо. Дождь на улице по-прежнему моросил. Навес не спасал – порывами ветра мелкую водяную взвесь то и дело сносило в сторону, захлестывая стену таверны.
– Как рана? – осторожно спросил Барт. – Получше?
Маг покачал головой. На щеках его вздулись тугие желваки, заметные даже через серебристую щетину.
Дверь скрипнула, и Барт невольно попятился, увидев показавшегося на пороге хозяина. Вид у содержателя таверны оказался очень внушительный. В двери он прошел, лишь развернувшись боком и наклоняясь, чтобы не стукнуться головой о притолоку. Возраста он был уже солидного, но фигура по-прежнему статная, без всякого намека на жир. Не трактирщик прямо, а какой-нибудь боевой генерал – хоть сейчас ряди в доспехи да на коня, впереди войска. Небольшой, но приметный шрам на левой щеке еще больше усиливал это сходство.
Оказавшись рядом, гигант навис над юношей, как башня. Скептически оглядел юношу, пригладил вислые усы. Обернулся в сторону мага.
– Чего надобно? Только говори быстрее, иначе… Ох, боги! Господин Леонард?!
– Да, Карл, – невесело усмехнувшись, ответил Серый. – Я тоже рад тебя видеть.
– Да что же это с вами? – хозяин придержал мага за плечи, будто боясь, что тот сейчас повалится наземь. Опасения эти были недалеки от истины – Серый и впрямь заметно пошатывался. Бешеная скачка, продлившаяся все утро, давала о себе знать.
– Карл… Нам нужна комната. Любая, только подальше от глаз. Я не стал идти через общую залу…
– Понял, понял, господин Леонард, – закивал хозяин, окидывая быстрым взглядом пустой двор, – Идемте.
Черный ход вел мимо чулана в просторную кухню, где за длинным столом с выскобленной добела столешницей орудовала та самая женщина, что открыла им в первый раз. Из жерла огромной, пышущей жаром печи доносился запах поспевающей сдобы. Пироги. Кажется, с мясом. Барт судорожно сглотнул, на ходу поглаживая заурчавший желудок.
По скрипучей деревянной лестнице они поднялись на верхний этаж.
– Ту комнату, что вы обычно берете, уже заняли, – шепнул по дороге Карл. – Но можно отлично разместиться на чердаке. И оттуда есть отдельный лаз на улицу – через чулан, к той двери, что в дальнем конце двора. Если что – даже здесь ходить не придется.
Серый одобрительно промычал.
На чердак вела приставная лестница. Наверху обнаружился узкий коридор с крохотным оконцем в дальнем конце. По одну сторону коридора располагалась кладовка с какими-то пахучими травами, подвешенными аккуратными пучками к стропилам. За дверью напротив обнаружилась комнатка с кроватью, низким квадратным столом, парой стульев и большой масляной лампой. Пол в комнате был выстлан соломенными циновками. Небольшое окно с открывающейся вовнутрь створкой выходило на дорогу, так что можно было разглядеть раскинувшийся на перекрестке рынок, часовню за ним, а если чуть высунуться – то и сторожевую башню справа. Потолок был заметно скошен, и у дальней стены Барт почти касался его макушкой.
В целом комната сильно напоминала ту, в которой Барт жил у Твинклдотов. Воспоминания о доме снова резанули душу тупым ножом.
– Располагайтесь пока, – кивнул хозяин, придирчиво оглядев комнату. – Второй тюфяк сейчас принесут. Чего-нибудь перекусить с дороги?
Серый кивнул, Барт и вовсе чуть не запрыгал от радости. Хозяин, понимающе улыбнувшись, скрылся за дверью.
Пилигрим, избавившись от своего балахона, растянулся на лежанке и на некоторое время замер, запрокинув лицо вверх и сомкнув глаза. Барт, приоткрыв окно, задумчиво наблюдал за копошащимися внизу людьми. Дождь постепенно сходил на нет, но судя по сплошному пологу туч на небе, это ненадолго. Юноша, высунув руку наружу, подставил ладонь под колючие холодные капли. Взгляд его скользнул по разорванному рукаву сюртука, по многочисленным царапинам на руках, по грязным до черноты ногтям. Он обернулся в поисках зеркала, но такой роскоши в комнате не имелось.
Кем же ты стал, Бартоломью Твинклдот? Бродягой? Нищим проходимцем?
Он плюхнулся на колченогий табурет, стянул с ноги башмак, с омерзением выбрал оттуда промокшую солому. Поджав под себя одну ногу, принялся растирать вторую. Ступни были сырыми и холодными, и поначалу почти не чувствовали прикосновений.
– Да, Бартоломью, нужно срочно раздобыть тебе новую одежду, – приоткрыв глаза, пробормотал Серый. – Холодает с каждым днем. Еще немного погуляешь в таком наряде – и схлопочешь воспаление легких. Я удивлен, как ты вообще еще держишься.
– В Валемире народ закаленный, – ответил Барт, гулко высморкавшись в кусок тряпья, когда-то бывший носовым платком. – Привычный к сырости, к сквознякам.
– Ну да, живете, как на палубе, – буркнул Серый. – Никогда не любил этот город.
Барт пожал плечами.
– А я больше нигде и не был.
– Оно и видно.
Барт криво усмехнулся и не ответил. Продолжал сидеть, потихоньку разминая закоченевшие пальцы левой ноги, уставившись остановившимся взглядом куда-то сквозь стену.
Пилигрим, кряхтя, спустил ноги на пол, сел на кровати, прислонившись спиной к стене. Запустив обе пятерни в длинные, побитые сединой волосы, пригладил их, зачесывая назад. Начал методично расстегивать замки на ремнях портупеи, освобождая торс от тугой сбруи.
В дверь постучали, и на пороге появился хозяин с плетеной корзиной, содержимое которой источало такие ароматы, что у Барта закружилась голова.
– Вот. Решил сам занести. С пылу, с жару.
Барт, не дожидаясь приглашения, выхватил из корзины румяный пирог и впился зубами в восхитительную ароматную мякоть.
– Спасибо, Карл, – кивнул пилигрим.
– Вам что-нибудь еще нужно, господин Леонард?
– Пока нет, не беспокойся. Скорее всего, мы и дня у тебя не пробудем – выдвинемся завтра утром.
– Торопитесь?
– Да. Очень срочное дело.
– Понятно, – кивнул гигант. – Погоня?
– Надеюсь, нет. Но возможно.
– Как всегда. А вот и второй тюфяк, – хозяин обернулся и принял бесформенный серый ком из рук того самого мальчишки, что присматривал за лошадьми у входа. – Ну, мне пора – народу много внизу. Если что-то понадобится – пришлете мальца.
– Меня зовут Барт, – буркнул Твинклдот.
– Пришлёте Барта, – усмехнулся хозяин.
– Спасибо, Карл. Можешь идти.
Гигант, пригнувшись, протиснулся в дверь. В коридоре шуганул зазевавшегося мальчишку, отправив его обратно к коновязи.
Барт снова подошел к окну и, сосредоточенно уминая пирог, наблюдал за суетой торговцев внизу.
– Так вы думаете – они погонятся за нами? – спросил он мага.
Серый, похоже, успел задремать и от вопроса встрепенулся.
– Ну, вообще-то им совсем в другую сторону. Та дорога – это ответвление тракта, ведущее на юго-восток. Идет мимо нескольких рыбацких поселков к Тиелату и дальше вдоль побережья. Ворон контролирует только сам Валемирский тракт, и то только от Валемира до Дрезенборга. Если бы обоз шел с побережья на тракт, то люди Ворона к нему бы еще не прибились.
– А даже если и наоборот! Они же не знают, куда мы повернули на самом тракте – на юг или на север.
Губы пилигрима растянулись в вымученной усмешке.
– А вот здесь я бы не надеялся на везение. Ты, как я посмотрю, отличаешься потрясающей способностью попадать ногами в жир. Так что лучше на всякий случай готовиться к худшему.
Барт насупился, отвернулся к окну.
– Я не хотел вас подводить, дон Леонард, – выдавил он, наконец.
– Верю, – кивнул маг. – Но я так и не могу понять, какого рожна ты вообще туда влез.
– А вы бы не влезли? – буркнул юноша. – Если бы на ваших глазах…
Он яростно впился зубами в булку.
Пилигрим задумчиво вздохнул, разглядывая Барта своими колючими глазами. Ответил позже, когда Твинклдоту надоело пялиться на улицу, и он закрыл окно.
– Знаешь, Бартоломью, нам еще какое-то время путешествовать вместе. И мне бы не хотелось, чтобы что-то подобное повторилось. То, что ты сделал, не просто безрассудно. Это глупо. Самоубийственно, по-идиотски глупо.
– Глупо защищать девушку?
– А ты её защитил? – приподнял бровь Серый.
Барт отвернулся, пряча заблестевшие глаза.
– Ну зачем вы… Я и так…
– Я хочу, чтобы ты понял, Бартоломью. Не знаю уж, кем ты себя возомнил, но ты – всего лишь сын городского лавочника, которого каким-то демоном занесло в пустоши. Здесь тебе не Валемир.
– А будто в Валемире тишь да гладь, да феи с цветка на цветок летают! – огрызнулся Барт. – В портовом районе тоже грабят, бывает, среди бела дня!
– А здесь убивают. Невзирая на время суток. И самое главное – за помощью бежать некуда. Поэтому любая твоя выходка может закончиться очень печально.
– Ну я же не хотел! Если бы не этот хренов огрызок, трактирщик… Я просто…
– Ты просто подставил свою башку под топор бандитов Ворона. И мою заодно. Еще раз спрашиваю – зачем?
Барт опустил голову, так что лица его не было видно. Лишь вихры на затылке торчали вверх, как перья у мокрой птицы.
– Я хотел её спасти.
– Похвально. И что бы ты потом с ней делал? Увез с собой и в жены взял?
– Нет, конечно!
– А что так? – усмешка Серого получалась злой.
– Издеваетесь?
– Да нет, я все ещё хочу, чтобы ты понял. Что бы ты сделал, если бы удалось отбить её у бандитов?
– Ну… Не знаю.
– А ты подумай на досуге. Только крепко подумай. Оставил бы там?
– Наверное…
– До очередной залетной компании, которая на неё позарится?
Барт молча сопел.
– Не-ет, парень, ты сунулся туда не ради неё. На что она тебе сдалась, эта девчонка, которую ты впервые видел? Ты сделал это ради себя. Героем себя возомнил?
– Я не… – вспыхнул Барт.
– Помолчи! Вот что я скажу – есть вещи, Бартоломью, которые нельзя изменить. Вообще нельзя. Это все равно, что пытаться остановить прилив. С такими приходится просто мириться.
Барт молчал, сгорбившись на табурете и зажав ладони подмышками.
– Хотя… – Серый вдруг хрипло засмеялся. – Хотя кое-кто очень бы удивился, услышав это от меня.
Смех его оборвался сдавленным стоном. Морщась от боли, пилигрим осторожно потрогал бок. Снова принялся за застежки на портупее.
– Тот кошелек, что я тебе давал… Не потерял еще?
– Вот он, – Барт выудил кошель из-за пазухи, подбросил на ладони. Монеты глухо звякнули внутри.
– Хорошо, – кивнул Серый и отстегнул от пояса еще один. – Вот, возьми еще.
Кошель был узкий и длинный, как чулок, и монеты в нем были уложены аккуратным столбиком. Барт развязал стягивающий горловину шнурок и присвистнул. Внутри тускло блеснуло серебро. Если все монеты в кошельке были того же достоинства, что и верхняя, то он держал в руках пару тысяч лир, не меньше.
– Зачем это?
– Там, внизу – рынок. И не смотри, что такой неприглядный. На самом деле, может потягаться даже с Валемирским. Найти можно все, что угодно, и по очень неплохим ценам. Подбери там себе одежду, оружие… В общем, все, что посчитаешь нужным. Мне найдешь новый плащ. Подлиннее, с капюшоном и желательно теплее, чем сейчас на мне. Зима на носу.
Барт, жуя очередную булку, кивал головой.
– Ну, и самое главное… – Серый чуть понизил голос. – Раздобудешь мне скумы.
Юноша поперхнулся.
– Вы рехну… кхм… я хотел сказать, вы уверены, господин?
Скума – запрещенный в Валории наркотик, за потребление которого можно угодить на каторгу, а за торговлю и изготовление – на виселицу. Почему наказание столь сурово, Барт никогда не понимал. Впрочем, и многие другие законы, издаваемые императором Валором, вызывали у него недоумение, да и не только у него. Но с законом не поспоришь – Барт сам когда-то видел казнь торговца скумой, так что сомневаться не приходилось – каждый из этих крохотных стеклянных пузырьков с ядовито-зеленой жидкостью сулит большие неприятности.
Вместо ответа пилигрим, наконец, избавился от последней застежки на портупее и принялся разматывать бинты на груди.
Рана, хвала Иране, была чистой и почти не кровоточила. Правда, насколько Барт понимал в медицине, она давно уже должна была схватиться сверху твердой коркой. Но края пореза, стянутые редкими неровными стежками, были красными и влажными, будто клинок проехался по ребрам Серого не два дня назад, а только что.
– Выглядит не так уж хреново, – неуверенно пробормотал юноша.
– Зато боль просто невыносима. И нарастает с каждым часом. Пойми меня правильно, Бартоломью – я не барышня, обычную боль могу и потерпеть. Но эта, если не дать мне передышку, просто сведет с ума.
– А… ваши эликсиры?
– Я уже выжрал всё, что у меня было! – неожиданно потеряв терпение, огрызнулся Серый. – Ты думаешь, я бы стал рисковать, если бы был другой способ?
Чуть успокоившись, он продолжил:
– На самом деле, здесь купить скуму куда проще и безопаснее, чем где-нибудь в крупном городе. И цены гораздо ниже. Я думаю, вполне можно сторговаться по двести лир за пузырёк. Максимум за двести пятьдесят.
– А как мне найти того, кто ей торгует? Может, к этому вашему Карлу обратимся? Ему вроде можно доверять…
– Ему и заикнуться не вздумай об этом! – отрезал Серый. Нетерпеливо поёрзал на лежанке, обдумывая варианты. Глаза его, устремленные куда-то в стену, лихорадочно бегали из стороны в сторону, будто читая невидимые письмена.
– Вот что – просто держи глаза в оба, – сказал он, наконец. – Наверняка поймешь, к кому обратиться. Главное, будь осторожен, не лезь на рожон.
– Сколько брать? – деловито осведомился Барт, хотя поджилки у него начали трястись уже заранее.
– Да на сколько денег хватит! – раздраженно отозвался Серый. – Эх, дурацкие проблемы. Я помню времена, когда скуму можно было купить в любой таверне, и стоила она не дороже бутылки хорошего вина…
– Да уж… – недоверчиво поддакнул Барт. – И давно это было?
– Да еще лет пятнадцать назад.
– Понятно. Значит, этот запрет на скуму – это очередная придурь императора? Не пойму, чего в ней такого, что он так хочет её извести под корень, – понимающе закивал Барт, тут же напомнив самому себе дядюшку Дона, который тоже постоянно брюзжал, обсуждая дурацкие законы императора Валора и вспоминая, как всё было замечательно раньше, во времена его молодости.
Маг устало взглянул на него и покачал головой.
– Бартоломью, я не перестаю тебе удивляться. Ты будто не из торгового района Валемира вылез, а из какой-нибудь глуши, в которой прожил всю жизнь, не видя ничего интереснее коровьей задницы.
– Ну, я может чего-нибудь и не понимаю… – обиженно пробормотал Барт.
– Почти всё производство скумы сейчас в руках валорцев, – терпеливо, как ребенку, пояснил Серый. – И даже большинство полей датуры и альматерсы, из цветков которых её делают. А самые крупные торговцы – это тайные, а иногда и не очень тайные ставленники императора. Понял теперь?
Барт недоуменно почесал затылок.
– Нет, – признался он. – Теперь я вообще ничего не понимаю! Зачем тогда эти законы?
– А ты подумай как-нибудь на досуге, – вздохнул Серый. – Ты ведь лавочник, понять должен.
– А, понял! – осенило Барта. Восторгу было, будто он раскрыл целый тайный заговор. – Это всё, чтобы взвинтить цены! И избавиться от других торговцев! Своих-то император на виселицу явно не отправляет.
– Да, да, – вымученно улыбнувшись, кивнул Серый. Он не особо разделял энтузиазм юноши. А может, просто накатил очередной приступ боли. – Хороший способ дополнительно пополнить казну. А ещё – избавляться от неугодных.
– Вот оно что… – многозначительно протянул Барт. – А порох?
– Что порох?
– Ну, этот запрет на продажу пороха частным лицам. Это тоже, чтобы цены взвинтить? Ведь из-за него все опять на самострелы перешли!
– Да нет. Это в основном из-за повстанцев. Хотя порохом имперские тоже приторговывают сами, несмотря на свой же запрет…
– Понятно. И откуда вы только это всё знаете?
Серый, криво усмехнувшись, взглянул на Барта.
– Да это все понимают, у кого мозгов побольше, чем у курицы. А остальные просто судачат о придурях Валора. Но если бы Валор действительно был недоумком, Империя бы не подмяла под себя весь континент за какие-то там двадцать лет.
Барт вздохнул.
– Ладно, может, я пойду уже? Дождь вроде прекратился.
Серый молча кивнул, откидываясь на спину на тюфяке и прикрывая глаза. Окликнул Барта, когда тот взялся за ручку двери.
– Бартоломью…
– Да? – обернулся тот.
– Знай – я рассчитываю на тебя, – не открывая глаз, продолжил маг. – Хотя с моей стороны, конечно, опрометчиво отдавать целый кошель серебра малознакомому юнцу…
– Вы за кого меня держите? – вспыхнул Барт. – Вы же мне доверились. И вы мне жизнь спасли! Уже дважды. Не предам же я вас ради минутной наживы!
Получилось слишком напыщенно, и он смущенно замолчал.
– Хм… – криво усмехнулся Серый. – Громко сказано для парня, который из-за этой самой минутной наживы недавно спалил собственный дом со всей роднёй. Но ладно, я тебе верю. Только поторопись.
Барт дернулся, будто от пощечины и, не найдя, что ответить, вышел, хлопнув дверью.
Едва юноша скрылся за порогом, лицо Серого исказила гримаса боли. Он скорчился на жалкой лежанке, зажмурившись и скаля крепко стиснутые зубы, едва сдерживая рвущийся наружу стон.
Когда приступ прошел, он, тяжело дыша, в изнеможении распластался на спине.
– Ох, парень, если я ошибся в тебе… мне точно конец.
