Владимир Игоревич Ашихмин
Легенды Соединенного королевства. Мир света
Повернувшись ко мне, Фчифчи пошамкала губами.
– Так уж и быть. Спите у двери, а на утро чтоб вас и след простыл. Я хочу, чтобы этот негодник понял, что должен научиться доверять мне! А то он считает, что все хотят меня охмурить! Вот ведь болван! Кроме него мне никто не нужен, и я честно тебе скажу – твоя сахарная речь годна лишь для таких, как она.
Фчифчи ткнула в Серэнити.
– У неё пушок на щеках, и она поверит, а меня таким не проймёшь!
Я сильно засомневался в утверждении Фчифчи. По моему мнению, на свете ещё не родился тот, кому бы удалось сладким слогом захомутать Великого инквизитора Иль Градо. Между тем, я выдохнул:
– Спасибо, нашей благодарности нет границ!
Пока мы перетаскивали сумки в указанное место, Фчифчи не переставала сетовать на супруга. Когда поток обвинений и укоров достиг предела абсурда, я подумал, что, скорее всего Джейкоб умер от того, что старуха проела ему всю плешь. Фчифчи распекала его на все корки, однако говорить без умолку тяжело – ей волей-неволей пришлось сделать коротенькую передышку, которой я тут же воспользовался, чтобы осторожно коснуться интересующей меня темы.
– Хм, Фчифчи?
– Я занята, не видишь? Отдыхаю! Джейкоб из меня всё соки выпил!
– Вижу, но мне нужен твой совет.
– Блины пекутся легко, если в закваску кинуть два яйца.
– Я вообще не про то хотел спросить, – улыбнулся я.
– Зачем тогда блинами мне голову морочишь?
– Забудем про них. Я направляюсь в Оплот Ведьм, чтобы навестить троюродную тётушку по линии двоюродного дяди моего отца, так вот, подскажи, пожалуйста, какую мне лучше выбрать дорогу, чтобы туда попасть.
– Я сразу приметила, что ты не здешний, выговор у тебя тягомотный, одёжка воронья.
Старуха захихикала в кулачек.
– Иди от моего дома наискосок. Как упрёшься в здоровенный камень, поверни налево, к тропке. Держись её и никуда не сворачивай, пока не дойдёшь до Куркумных Болот. Двигайся там по кромке. Оплот Ведьм торчит между двумя топями, ты не пропустишь.
– Есть ли путь в обход главных ворот? Понимаешь, я собираюсь сделать тётушке сюрприз.
– Она не ожидает твоего визита?
– Точно!
Фчифчи помотала уродливой головой.
– Другого пути нету.
– Жаль.
– Я собираюсь заварить питательный отвар из еловых шишек. Будешь?
Старуха принялась подтаскивать поленья к обгорелой печи.
– Нет, я такое не пью, – ответил я, помогая засунуть в жёлоб сырые деревяшки.
– Гурман какой! Не пьёт он!
– А что, если двинуть через топи, огибающие Оплот Ведьм?
– Напрямик?
– Да.
– Балда! Ты утонешь, разбухнешь и всплывёшь! Куркумные Болота такие! Даже мой Джейкоб, на что уж дубина стоеросовая, и то, не приближался к ним. Наступишь в жижу, и вроде – твёрдая почва, а шагнёшь вперёд, так сразу с головой уйдёшь. Захлебнёшься, и магия ворожей обратит тебя в призрака. Такую бесплотную, вечно злую и несчастную тварь. Надо оно тебе?
– Не очень.
– То-то же.
Фчифчи щёлкнула пальцами. Из её напёрстка выскользнула капелька синего огня. Я сразу догадался, что она необычная старуха. Несмотря на то, что древесина отсырела, после соприкосновения с волшебством она как ни в чём ни бывало зарделась весёлым пламенем. Комната наполнилась теплом и светом. Вдруг я ощутил груз утомительного дня. Веки стали смыкаться. Я прижался к Снурфу и мгновенно уснул.
Мне снилось, что я показываю Птикалю как правильно дробить дверью орехи. Раз орех, два орех, скорлупу – в ту мисочку, ядра – в эту … Меня потрясли. Беззаботные грёзы исчезли вместе с Птикалем. Надо мной стояла Эмилия. Она сунула мне под нос кружку с чаем и многозначительно посмотрела на Фчифчи. Перед старухой стоял гагатовый самовар. Ловко работая сухопарыми руками, она разливала кипяток по чашкам. Я ни с чем не спутаю аромат земляники и жасмина. Помимо чая нам был предложен непонятно откуда взявшийся капустный пирог. Он немного засох, но шёл на «ура». Фчифчи сказала, что его пару дней назад испёк Джейкоб, а так как она не любит, когда еда несвежая, то по доброте душевной решила скормить нам то, что заведомо собиралась выкинуть. Все съели по куску пирога с большим аппетитом. Оказывается Джейкоб – неплохой кулинар. Ухмыльнувшись, я угостил Снурфа частью своей порции. Мурчику тоже досталось от Эмилии. Мы никогда не забываем о наших любимцах и делим с ними не только горести, но и вкусности.
Сердечно поблагодарив Фчифчи за приют, мы вышли из её домика. Следуя инструкциям старухи, я быстро нашёл тропку, что вела к Куркумным Болотам. Поросшая пучками неувядающей травы, она петляла по ухабам тёмного леса. То тут, то там громоздились замшелые каменюки. Из-под них выглядывали грибные шляпки. Эмилия, естественно, сорвала парочку рыжих грибов. Довольная, она, не сбавляя шага, тёрла их подолом пальто – видимо очищала от грязи. Колдунья что-то оживлённо бурчала себе под нос. Я прислушался.
– … толстенький! Как раскрыть тебя? Конечно, высушить и растолочь! Использование? Использованию рознь! Что крутится на языке? Припомним: если взять одну долю золотоцвета и добавить две вымоченные шляпки горбатого рыжика, то что мы получим? А? Микстуру Аламастара? Забыла! Для неё нужна щучья молока. Причём щука должна быть выловлена не позднее третьего дня третьего месяца. Только с её молокой Микстура Аламастара приобретет весь спектр положительных свойств. Про негатив запамятовала! Негативные аспекты убираются отдельно. Рвота, жар, сыпь, непроизвольное мочеиспускание, всё это расплата за то самое, но выпаривание…
Пристрастие к алхимии у Эмилии велико. Она знает сотни рецептов и тысячи ингредиентов. Ради неизведанного цветка или необычного корня, колдунья пойдёт на всё. Иногда, чтобы добыть что-то редкое, она забирается в такие труднодоступные места, что мне не верится, что человеческое тело способно принимать столь экзотичные позы. Вот и сейчас, когда наши ноги зачавкали по мокрой глиняной земле, Эмилия направилась к вонючей жиже, посреди которой плавала огромная кувшинка диковинного цвета. Мы достигли Куркумных Болот даже раньше, чем я думал.
Отлично! Какой путь выбрать? Левобережный? Там вроде бы почва потвёрже… В это время моя поглощённая мыслями подруга целенаправленно хлюпала к размашистым листьям. Её ватные панталончики приобрели мокрые разводы. Руки тянулись к заветному соцветию, пальцы близко и… вдруг Эмилия вскрикнула! Её голова окунулась в зелёную воду! Кто отреагировал первым? Конечно, Серэнити. В три прыжка она оказалось там, где пропала колдунья. Нагнувшись, великий инквизитор нащупала утопающую Эмилию. Крупные пузыри затеребили коварную топь. Наконец болото надрывно хлюпнуло и из него показалось перепуганное лицо моей подруги. С тиной на волосах и ушах, вздыхая и охая, Эмилия при помощи Серэнити и опередившего меня Грешема выбралась на более-менее крутой холмик. Пока моя подруга приходила в себя и отплёвывалась попавшими в рот улитками, Дурнбад как-то странно жестикулировал. Гном корчил гримасы и притопывал сапогами. С ним творилось что-то неладное. Когда я подошёл поближе мои самые плохие ожидания оправдались. В старейшину войны вселился призрак. Подняв голову, я увидел, как над нами плещется туман из бледных фигур. Пламень наших жизней привлёк мертвецов Куркумных Болот. Они беззвучно кричали, выискивая незащищённые бреши разума. Туманная хмарь опускалась всё ниже и ниже. Что я, мастер-некромант, могу сделать в этой ситуации? Подчинить нежить своей воле, а потом отдать ей приказ улететь как можно дальше? А когда мои силы иссякнут? Они вернуться вновь? Или как в Лунных Вратах уберутся восвояси? Ах! Хватит думать, пора действовать! Призрачную пелену разорвала белоснежная вспышка! Что?! Это не я! Я даже сконцентрироваться не успел! Я оглянулся. Из Серэнити выходил поток пульсирующей энергии. Она превратилась в подобие звезды, которая безжалостно разгоняла ночь. Призраки и фантомы бежали от её мощи, как от огня! Вот она – истинная сила Света! Небо очистилось. Серэнити потухла, после чего измождённо рухнула на колени. Однако я кинулся не к ней, а к Дурнбаду. Изо рта гнома текла пена. Его глаза обернулись незрячими бельмами. Каменные мышцы исходили в конвульсиях. Сняв с гнома шлем, я положил руку на его голову. Чтобы освободить старейшину войны из-под влияния духа, я намеревался применить тёмное искусство.
– Подержи его! – крикнул я Грешему. – Только крепко! Он будет вырываться!
Сцепив на груди у гнома руки замком, вампир широко расставил ноги. Он хмурился. Мой ученик знал, какой силищей обладает Дурнбад.
– Он не должен мне помешать!
– Да понял я! Начинайте!
Я закрыл глаза. Отсчёт настраивает на необходимый лад, вот так, от одного до десяти. Абстрагировавшись от окружающего мира, я магией создал ментальный щуп, которым потянулся к сущности, что вцепилась в сознание моего друга. Напряжение. Барьер. Я – внутри Дурнбада. Я проник очень тихо, но потусторонний паразит всё равно почуял меня. Где-то там он растёкся, облачился в тень, а затем просочился куда-то вглубь. Мне пришлось разделить щуп на щупальца. Я принялся обыскивать каждую пядь мозга. Отмечу, что это занятие крайне кропотливое. Приходится сталкиваться с кучей обрывочных воспоминаний, знаний и желаний. Они, как снежинки на стекле, мешают смотреть и отвлекают своим узором. Сам процесс похож на открывание и закрывание дверей в бесконечном коридоре. Вот Дурнбад такой маленький, что даже усов нет. Вот он побольше, учится, как правильно держать кирку. Вот принимает венец старейшины войны. Что-то шевельнулось и заскользило вбок. Я устремился следом. Дурнбад пьёт вино на празднике. Нет, не сюда. Это галерея с эмоциями. Окрашено в разнообразные оттенки красного. Другого я и не ожидал, гном обладает взрывным характером. Проскользнув мимо меня, тень юркнула в щёлку. Зараза, упустил! Отдалённо я чувствовал, как по моему лбу катится пот. Тяжело. Сложно. Хрупко. Такое колдовство отнимает много энергии. Стержень ментального щупа дрогнул. Напряжение возросло. Нельзя терять над собой контроль, надо расслабиться. Я позволил себе отпустить нить поисков и поплыть по течению мелькавших мыслей. Река образов поглотила меня, она успокоила и дала возможность сконцентрироваться вновь. Вот и они, слабые отпечатки. Как кошка на охоте, я медленно крался по их дымчатому оттиску. Двери за паутиной в конце коридора. Это чёрный участок. Дурнбад запретил себе здесь появляться. Жадность – алый, вожделение – ярко-коричневый, алчность – пурпурный, похоть – розовый, высокомерие – фиолетовый. Эти и другие оголённые пороки настойчиво манили меня к себе… Я встряхнулся.
Несомненно, в этой растлевающей каше дух чувствует себя, как дома. Я смело вошёл в центральные ворота. Он был там. Купаясь в саже, дух примерял на себя личины насилия и пьянства. Заметив меня, он тут же обернулся тенью. Поздно, приятель! Ментальные щупальца сомкнулись в шар. Дымчатые руки бессильно забились по прутьям чародейской клетки. Я потянул шар на себя. В его мерцающих глазах стояла невыносимая тоска и боль, смешанная с ненавистью. Я коснулся буйка своего восприятия. Назад! Водоворот, и я опять вернулся в себя. На моей ладони плясала сфера, а в ней трепыхался стонущий призрак. Я мог раздавить его, оборвать жалкую жизнь, но мне захотелось поступить иначе. Я вынул из сумки кинжал гномов. Откуда в такие моменты берётся эта мрачная ухмылка? Ха! Кончик моего пальца прошёлся по идеально сбалансированному лезвию. С подушечки сорвалась капелька крови. Она упала на сферу с запертым внутри призраком. Сжав магическую ловушку в кулак, я поболтал её, а затем втёр в клинок. Он зашипел и раскалился. Сжав костяную рукоятку, я прочитал про себя заклинание:
– Навеки вечные ты мой,
Навеки ты уйдёшь со мной,
Навеки ты в моих руках,
Навеки воля твоя – прах.
Злоба утихла. Наступило смирение и осознание конца. Кинжал для духа стал нерушимой тюрьмой. Больше ему никогда не выбраться из застенок острой стали.
Дурнбад постепенно отходил от того, что с ним произошло. Глупо поглаживая бороду тремя пальцами, он вил из неё небольшие кудряшки. Грешем устало упёрся руками в коленки. Он только что отпустил гнома. Старейшина войны не давал ему спуска весь ритуал.
– Кузница меня побери! Что за червь сейчас побывал в моей голове?! Во мне как будто дырок наделали! По ним лазали! Трогали меня! Ощупывали!
Дурнбад был похож на сову, проснувшуюся посреди яркого дня.
– И ты там тоже участвовал, – продолжал гном, – вертел каким-то прозрачным лассо!
– Прости, пришлось немножко покопаться в твоих мозгах, – улыбнулся я. – Тобой овладел призрак, но теперь всё хорошо, я вынул его.
– Горы и недра! Одержимость! У меня! Арг-х!
Старейшина войны сердито хрюкнул.
– Но ты! Но ты не сдрейфил, да? Выловил гада своей магией-шмагией?
– Подсёк, словно рыбку. Вертлявую рыбку.
– Значит ты опять спас брата по крови!
– Не благодари, я уже сбился со счета, сколько раз твой молот дробил черепа моих врагов.
– Верно! – расхохотался гном, стискивая мне пятерню. – Расскажи, куда там тебя занесла нелёгкая? В юности я наворотил делов! Ты видел? Отец звал меня забиякой!
– Забияка или пай-мальчик? – засмеялся я в ответ. – Кто так мило собирал из камушков замок? Кто играл с тележками и носил фартучек с троллем? А кто хотел стать хлебопёком?
– Довольно! – шутливо взревел Дурнбад. – За то, что ты знаешь, мне придётся тебя убить!
– Не марай руки, Лес Скорби так и норовит разделаться с нами, – сказала подошедшая Серэнити.
– Оплот Ведьм уже близко, – ободрила Эмилия.
– Кстати, про него, – обронила Великий инквизитор. – Я прозреваю цепи напавших на нас призраков. Чернокнижие, что держит их, исходит из-за болот.
– Думаешь, за атакой стоят ворожеи? – спросила колдунья, всматриваясь в лесной сумрак.
– Возможно, – кивнула Серэнити. – Даже если они не посылали призраков лично, то это ничего не меняет. Теперь в Оплоте Ведьм знают, что подле их цитадели есть опасные враги.
– Но мы не враги! – воскликнул Грешем.
– Духам это объяснять бесполезно, – горько усмехнулся я.
– Они вернутся, как только напитаются силой Тьмы, – промолвила Великий инквизитор. – И произойдёт это очень скоро.
– То есть, прятаться не имеет смысла? – озабоченно спросила Эмилия.
– Боюсь, что так, – вздохнула Серэнити. – Надо быть готовыми к нападению.
– Раз пробраться в Оплот Ведьм незамеченными у нас не получится, то остаётся только одно, – проговорил Грешем, поднимая коготь вверх.
– Что? – гаркнул Дурнбад. – Разнести всё в щепки?
– Нет!
Грешем осуждающе посмотрел на гнома.
– Встретится с ворожеями открыто. Лицом к лицу.
– Чтобы добровольно отдаться их мозгоедам! Чушь!
– Подожди, – попросил вампир у гнома, и я стал понимать, куда он клонит. – Всё произошло, когда Эмилия вошла в топь, так? Чары Куркумных Болот могли сработать случайно! Как некий защитный и вместе с тем предупреждающий механизм! Если моя догадка верна, то ворожеи будут держать призраков на коротком поводке.
– Зачем это им?
– Из любопытства, – развёл руками мой ученик. – Такая разно-шёрстная семёрка нечасто путешествует вместе. Ворожеям наверняка захочется узнать, для чего мы заявились в их логово.
– Помяни мои слова – события будут развиваться совсем не так, как ты нам их разрисовал, – пробасил Дурнбад.
– С боем или без него, но мы достигнем Оплота Ведьм. Наверняка там нас будут ждать. На своей земле ворожеям нечего боятся измученных странников. И тут Грешем прав, с нами захотят поговорить. Я постараюсь состряпать какую-нибудь жалостливую историю, объясняющую, зачем нам понадобилось попасть в Чертоги Отражения. Я где-то читал, что ворожеи высоко ценят самоотверженность и самопожертвование. Постоим на этом.
– Но что нам делать, если твоя сказочка не подействует? Что если нас попытаются схватить? – осведомилась колдунья.
– Тогда мы заставим ворожей горько пожалеть об этом! – рыкнул Дурнбад.
– Звучит кровожадно, – поморщилось Эмилия.
– Жизнь – это борьба, и побеждает в ней сильнейший.
Гном надел шлем.
– Нам нужно зеркало, и мы его получим. Подобру или поздорову – разберёмся на месте.
– Мне бы твою уверенность, – улыбнулся я.
– Отважная мышь кошку за хвост таскает!
– Этот поговорку стоит запомнить!
– По этой поговорке надо жить, брат по крови! Вперёд к опасностям, и пусть враги содрогнутся от нашей поступи!
Обходить Куркумные Болота оказалось очень муторно. Дабы не сбиться с пути, мы шли по самому краю каверзного берега. Скудное освещение и обманчивые кочки то и дело уводили наши ноги в вязкую глину. Очередной раз, вытягивая ступню из месива, я едва не оторвал подошву сапога. На Лес Скорби опускалась кромешная ночь. Прижавшись спиной к гигантскому дубу, мы с учащённым сердцебиением стали дожидаться рассвета. Глаз из нас никто не смыкал. Неподалёку витали призраки, а на болоте помигивали таинственные фонарики. Сжимая амулет Ураха, Серэнити зорко следила за сверхъестественным маревом. Однако я чувствовал, что между нами и мёртвыми есть какой-то сдерживающий барьер. Его тонкие линии практически не осязались, но для призраков он был непреодолим. Неужели ворожеи взяли нас под защиту? Или это капкан? Я провёл рукой там, где по моим соображениям заканчивались энергетические струны. Свободно. Я могу выбраться. Всё равно подозрительно. С мечом на коленях я просидел до самого утра.
Разбуженный робким лучиком солнца, Снурф вылез из-под моих коленей. Я напоил его, а затем сам приложился к фляге. Воды осталось совсем чуть-чуть. Если мы срочно не пополним её запасы, то сухость во рту станет нашим постоянным спутником… или причиной смерти.
Через полдня тяжёлого перехода наша компания вышла к небольшой прогалине, уводящей к центру Куркумных Болот. Вскоре прогалина превратилась в полноценную каменную дорогу. Слева и справа от неё, под напором пузырей, пучилась топь. Видя, как Грешем шарахается от каждого хлопка, я разъяснил ему, что это не козни ворожей, а природное явление. В любых стоячих водоёмах из-за гниения ила и остатков растительности образуется газ, который в силу своей плотности стремиться вырваться наружу. Моё объяснение хоть и уняло тревогу вампира, но не сняло её полностью. Заложив за щеку камышовый прутик, мой ученик беспрестанно обегал глазами зелёную тину.
Вдали замаячили фортификации. Тёмные и неприветливые, они внушали нам – тут вам не рады. Дорога вильнула, и мы ступили на плиты. Они оказались волшебными. Почти сразу нас окутала густая молочная пелена. Сзади она смыкалась стеной, а впереди обзор ограничивался пятью-шестью футами. Плечом к плечу мы шли так час, а может и все три, время в этой мгле подчинялось иным законом. Просвет! Покинув колдовскую завесу, я остановился у внушительных ворот. Надо мной во всём своём величии нависал Оплот Ведьм. Одинокая фигура в синем плаще медленно выползла к нам на встречу. Спустя минуту она выпрямилась. Два разных глаза, голубой и красный, ярко сверкали на исхудавшем лике. Я приметил на ворожее явные признаки обезвоживания. Судя по всему, жить ей оставалось недолго.
– Чужаки из солнечного мира, духи нашептали нам о вас. Поднимайтесь, оракул уже зажгла свечи.
– У…
– Не мне. Ей. Свечи горят.
Ворожея опустилась на карачки, после чего по-рачьи перебралась в сторону. Проход в Оплот Ведьм испускал загадочный дым. Пожав плечами, я перешагнул широкий порог – за ним начиналась лестница. Мелкие ступеньки, базальтовые балюстрады, на возвышенностях плывущие в тумане плато с ротондами… Сами собой ноги несли меня вверх и вверх. За стволами выпирающих башенок мелькали мистические огоньки. Это глаза живой полутьмы или шарики света? Чьи это очертания? Видения? Тени? Магия этого места велика. Она проникает сквозь плоть, шуршит древними заклинаниями, впитывается и отдаёт Вселенские экстракты. От этих ощущений становилось не по себе. Не идём ли мы прямиком на заклание? Вторые ворота растаяли в воздухе. Пряча лица в балахоны, рядом проскользнули две ворожеи. Их туники исчезли в иззубренной нише. Ступеньки сузились. Вершина представляла собою двор с колоннами, упирающимися в треугольную крышу. В её глубине, перед золотыми створами, расположились мраморные троны, а на них худые, как смерть ворожеи. Подул ветер, и троны пропали – стража пропустила нас дальше. Там, где сверкало золото, теперь зияла дыра. Проём дышал приторным ароматом разложения. Эмилия зажала нос и вопросительно посмотрела на меня. Покачав головой, я зашёл вовнутрь. Пещеру, переделанную под зал, пронизывали мириады светящихся крупиц, так выглядит ночное небо в безоблачную ночь. У геометрических фигур, созданных из эфира, ожидала ворожея. Не вставая на ноги, она жестами повлекла нас за собой. Коридор, а за ним арки, арки, арки. Стараясь не наступить на проводника, я с интересом оглядывался. Убранство комнат состояло из несметного количества цветов, грибов, папоротников и карликовых деревьев. Оплот Ведьм хранил в себе невообразимый сад! Он цвёл тысячами нежных бутонов, но всё-таки не мог заглушить запаха вездесущего тлена. Я прошёл мимо застывшей ворожеи. Синие губы, почерневшие ногти, сбитые в кучу волосы, брызги на недвижном челе. Она умерла у крохотного фонтанчика. Почему её никто не заберёт? Часто ли здесь такое происходит? Как в Оплоте Ведьм поступают с усопшими? Их хоронят? Сжигают? Бросают? Пока я размышлял, анфилада переросла в туннель, который завершился тупиком с парящими табличками. Ворожея перевернулась на спину. По мановению когтя к ней слетелись пять табличек. Морщинистая ладонь приложилась к чистой поверхности – проступили руны. Таблички слиплись, а затем прислонились к тупику – стена померкла, за ней проявился зигзагообразный ход. Его извивающуюся дорожку покрывали лепестки белокрыльника.
– Свечи горят. Идите, – промолвила ворожея.
И мы пошли. Из пространства появились прямоугольники, которые преобразились в глухой камень. Назад пути не было. Мне показалось, что я услышал плач. Дурнбад насупился и многозначительно положил перчатку на рукоять молота. Я разделял его тревогу. По мере того, как мы продвигались вдоль заросшего мхом коридора, нам все лучше становился виден маленький огонёк. Он разрастался и, в конце концов, превратился в огромную свечу, висящую над потолком амфитеатра. По его высоким бортам, которые я оценил в три человеческих роста, были расставлены десятки скрюченных фитилей. Все они полыхали разноцветным пламенем.
– В пертурбациях фата-морганы я узрела, как вы боролись с призраками, – донёсся с вершины бесстрастный голос.
Я сощурился – говорила ворожея с венцом на голове. Она была старой, кожа свисала с неё за края мягкого ложа.
– Вы победили, и призраки бежали от вас, бежали, чтобы непременно вернуться и взять своё. Я не позволила им сделать это. Я смирила чары Куркумных Болот, потому что провидела большую надежду в ваших сердцах. Предопределённости миг свершён. Испытания преодолены. Вы – тут, и я жду осмысленности. Что привело вас в нашу Обитель?
Ворожея сделала секундную паузу.
– Прежде всех слов должно вам знать, что я – оракул, и имя моё – Петраковель. Отвечайте мне честно, и я отблагодарю вас тем же.
– Меня зовут Калеб Шаттибраль, и для всех нас, – я обвёл друзей рукой, – огромная честь познакомиться с оракулом ворожей.
Отвесив лёгкий поклон, я, задрав голову, продолжил:
– Дорога сюда была непроста, о могущественная Петраковель. Невзгоды, вот уже как сотню лун, горячо дышат мне в затылок. Но они ничто по сравнению с тем, что я оставил позади. Я – преуспевающий маг, семью которого жестокий демон Кварцарапцин уволок в морозную бездну. Кварцарапцин поставил мне условие – он отдаст мне жену и детей, если я раздобуду для него секрет изготовления волшебно-зеркального полотна! В Минтасе, откуда я родом, хорошо известны сказания о ворожеях и их Чертогах Отражения. Поставив на карту всё, я покинул Ледяные Топи и отправился в Оплот Ведьм. Лишь благодаря поддержке верных друзей я смог осуществить задуманное – оказаться перед тобой, оракул. Теперь я прошу, нет, я умоляю тебя – открой для меня Чертоги Отражения. От твоего решения зависят жизни самых близких мне людей, и я готов на всё, чтобы их спасти!
Петраковель шумно втянула носом воздух.
– Соглашусь, что броситься в омут тягостных испытаний ради близких, которые стали заложниками демона, – возвышенно и благородно. Жаль только, это не про тебя!
Ворожея хлопнула в ладоши, и огромная свеча раздалась белой вспышкой. Меня ослепило. Спустя мгновение свет утих. Оторвав руки от лица, я обнаружил, что друзья исчезли!
– Эмилия! Грешем! Серэнити! Где вы?! – закричал я, вытаскивая Альдбриг.
– Одним глазом ворожея видит реальность, которая есть здесь и сейчас, а другим осязает энергетические каналы, что проходят через всё сущее. Твоя аура воспалена, в ней нет гармонии. За личиной правды рдеет обман. Ты посмел солгать мне, и за то те, кто по-настоящему тебе дорог, отныне будут сидеть в темнице. Так я приближу твой рассказ к истине. Было бы справедливее, конечно, наказать тебя, но, к сожалению, я вынуждена даровать тебе свободу…
– Свободу?! – выпалил я, пытаясь сообразить, как вытащить друзей из лап ворожей.
Петраковель смерила меня всезнающим взглядом.
– Даже не думай об этом. Никакой Кварцарапцин не освободит их против моей воли. Однако… Оплот Ведьм нуждается в тебе, человек, не меньше, чем ты в нём. У тебя есть возможность расплатиться за хитрость и обрести то, что тебе необходимо. Я отпущу твоих друзей и разрешу посмотреть на зеркала… в обмен на услугу.
– Какую? – быстро спросил я.
Петраковель соединила кончики пальцев – сияние центральной свечи сошло до минимума. Амфитеатр погрузился в сумерки. Оракул подползла к краю перил. Её глаза, белый и оранжевый, тлели углями природной мощи.
– В Лес Скорби заявились сама Смерть. Она давно не была тут лично, но сейчас жатва оказалась достойна её появления. Коса и Череп постучались в каждую нору, в каждую берлогу и дупло – Оплот Ведьм не стал исключением. Древний Источник, что вливается во все реки и родники был отравлен. Именно он вызвал Смерть. К сему моменту чернолесье лишилось более половины своих обитателей, и, если ничего не предпринять, оно скоро потеряет их всех. Не выдерживая мук, ворожеи бросаются к ручейкам, где с утолением жажды приходит и конец. Наша Обитель пустеет.
Петраковель провела пересохшим языком по губам.
– Я хочу, чтобы ты прогнал Смерть и пробудил Жизнь.
– Смерть? – сглотнул я. – Она же не сама… В Лесу Скорби?
– Сама. Её обличие – яд.
– Где мне искать Древний Источник? И почему ворожеи самостоятельно не могут очистить его от заразы? – осведомился я, понимая, что Петраковель говорит метафорами.
– Тебе ничего не придётся искать самому. Ты оседлаешь Юнивайна – призрачного коня Обители и понесёшься в земли Деревянного Гиганта. Там – Древний Источник, там – воды разбегаются во все уголки Леса Скорби, там – корень всех несчастий. Давным-давно ворожеи вели войну с Деревянным Гигантом. Она завершилась миром и клятвой – не переступать границ друг друга. Чтобы договор обрёл вечность, было сотворено Великое Волшебство – непреодолимый барьер встал между нашими владениями. Единственные, кому позволено пересекать его – это люди.
Волнение переполняло меня.
– Почему я должен верить тебе? Где гарантии, что после выполнения твоего задания я увижу друзей живыми и невредимыми?
– У тебя нет иного выхода, кроме как поверить мне.
Петраковель воздела руку.
– Ступай же, Калеб Шаттибраль, вызволи Лес Скорби из злоключения, загладь вину и получи заслуженную награду.
Ворожея запела, и мои ноги оторвались от пола. Я полетел вверх. Заклинание «Левитации» несло меня в зубчатый свод. Ух! Я разобьюсь! Удара не последовало. Чернота. Я как будто вжался в перину. Что-то мягкое и пушистое обволокло меня со всех сторон. Круговерть серого. Холод задул под капюшон плаща. Калейдоскоп красок. Пальцы нащупали сырость – это мокрые пожухлые листья. Я лежал у ворот Оплота Ведьм. Надо мной склонился конь, совершенно невообразимый и немыслимый. Он заржал и ткнул в меня синей прозрачной мордой. Синева прошла через мой лоб. Брр! Мороз-то какой от тебя, приятель! Поднявшись, я попытался погладить Юнивайна, но тщетно – ладони проходили насквозь через клубящийся стан. Руки словно в прорубь окунули. Единственное, что было, по-видимому, осязаемо, так это седло. Смастерённое из коричневой кожи, оно плотно прилегало к спине коня. Деваться некуда, друзья в беде, и, как указала мне Петраковель, – в неё их привёл я! Но кто мог предположить, что так всё обернётся?! Я вытащу вас! Вытащу!
Решительно вставив ногу в стремя, я сел сверху. Призрачный конь потоптался, а затем сорвался вперёд. Бесплотные копыта практически не касались земли. Ветер рвал уши воем. Деревья, болото и тьма превратились в размытое зелёно-чёрное пятно. Мы неслись, подобно арбалетной стреле, однако я совершенно не боялся упасть. Я почему-то знал, что Юнивайн меня не сбросит.
Болтающийся меч бил по ляжке. Понадобиться ли он мне там, куда я скачу? Кто такой этот Деревянный Гигант? Придётся ли мне с ним драться, чтобы подойти к Древнему Источнику? А яд? Каков он, и как его нейтрализовать? Эх, жаль, что Эмилии нету рядом! Без неё разгадать формулу противоядия будет… сложно. Как ты там, моя дорогая? Где тебя держат? В каких подземельях ты томишься? Страх за тебя разрывает мою душу… Грешем? Серэнити? Дурнбад? Снурфи? Мурчик? Клянусь, что если хоть один волос упадёт с ваших голов, то я такое устрою Оплоту Ведьм, что камня на камне не останется!
Мрачные думы терзали меня, покуда призрачный конь не стал сбавлять темп. С галопа он перешёл на лёгкую трусцу. Пейзаж обзавёлся очертаниями. Справа журчала Лимфимида – узкий приток Мухоморки, имеющий в русле характерные базальтовые гребни, а слева громоздились клёны и вязы. В Лесу Скорби все деревья как на подбор исполины, но те, что растут на периферии чащи, не идут ни в какое сравнение с теми гигантами, что обосновались здесь. Огромные стволы и длиннющие ветки делают их похожими на доисторических страшилищ. Я поёжился – в Лунных Вратах и Терракотовых Бурьянах таких не встретишь. Мимо промчался исхудавший олень.
– Не пей из Лимфимиды! – зачем-то крикнул я ему вслед.
Через некоторое время Юнивайн остановился. Помотав головой, он присел – приехали, значит. Я слез с его дымящегося крупа. Чуть поодаль от мшистых валунов колыхалась нечто напоминающее серебристую вуаль. Она брала своё начало у запорошённого снегом вереска и поднималась до непроглядного неба. Вот он, волшебный барьер. Я направился к его бликам. Не доходя до серебра трёх шагов, я осторожно протянул палец. От моего прикосновения ничего не произошло. Тогда я глубоко вдохнул и… пересёк черту.
На Лес Скорби матовым колпаком оседала ночь. Присоединив к витающему шарику света ещё два, я двинулся по разросшемуся бурьяну. Вокруг царила абсолютная тишина. Я брёл и брёл и постепенно до моего обострившегося слуха стали доходить странные звуки. Наверное, мне туда. Предварительно вызвав заклинание «Огня», я, раздвинув кусты, вышел на изумрудную поляну. От увиденного я разинул рот.
