Владимир Игоревич Ашихмин
Легенды Соединенного королевства. Мир света
Мой ученик скрылся в подвале, а я развалился там, где только что восседала Серэнити. Спустя какое-то время показалась Эмилия. На подносе у неё покачивался кофейник, сахарница и золотистые булочки. Пожелав подруге приятного аппетита, я накинулся на вкусную сдобу. Когда желудок набился, я предоставил к осмотру своё повреждённое плечо. Водя по нему кончиками пальцев, колдунья цокала язычком и сетовала на мою удачу.
– Тебе прямо не везёт, то ногу из-за меня ошпарил, то теперь пострадал от кухонного прибора. Что же будет дальше? Ухо пробьёшь или глаз потеряешь?
– Не знаю, – пробурчал я, терпя обработку раны очередной противно пахнущей мазью. – Вилка, однако, коварный противник – удар один, а дырки четыре.
– Это тебя ещё шампуром не протыкали, там дырка хоть и одна, зато побольше этих.
– Только этого мне не хватало.
Моя подруга наложила на рану марлевую повязку.
– Ну, всё – готово. У кошечки – боли, у собачки – боли, а у Калеба – сморщенного мухомора – заживи.
– Спасибо, красотка, это заклинание всегда помогает.
– Да, но исключительно, когда его тебе наговариваю я.
Как зомби из проёма погреба выбрался наевшийся Грешем. Его оранжевые усы приобрели багровые оттенки и застыли торчащими кисточками. После того как он умылся в бадье, мы вышли из горемычного трактира. Возле крыльца с резным синим петушком стояли запряжённые в повозку лошади. Пора продолжить наше путешествие в Эрменгер.
Серэнити, облокотившись на дверь, держала в руках белёсый шарик. Поначалу принятый мною за обыкновенный снежок, он отливал серебром и дымкой струился по узкой ладони. Уловив мой удивлённый взгляд, великий инквизитор подбросила шарик на крышу постоялого двора. Прыгая по брёвнам, он поджигал их не хуже колдовского огня!
– Плоть к плоти, прах к праху. Сие пламя да ниспровергнет нераскаявшихся грешников, и да вознесёт невинно-умерщвлённых праведников. Отец наш Урах, смилуйся, благослови и защити от зла.
Произнеся коротенькую молитву, Серэнити поцеловала свой амулет. Сев на скамеечку, она дёрнула поводья, и экипаж тронулся вперёд. Я знал, что высшие монашеские чины нередко обучаются чародейству, которое отдалённо похоже на моё. Какова же его этимология? Для того чтобы сформировать заклинание, мне нужно предварительно сосредоточиться и вложить мысленный приказ, побуждающий магию работать, а каков процесс чаросплетения у жрецов? Надо ли им концентрироваться, или ворожба происходит моментально? Затрагиваются ли при этом Вселенские струны, или сила черпается из иных источников энергии, например, непосредственно из Божественной Благодати? Эти, и похожие на них мысли, птицами кружились в моей голове, неизменно оканчиваясь знаком вопроса. Ласточки, трясогузки, сычи… великий инквизитор наверняка знает ответы на все ваши щебетания. Возможно, ради новых знаний стоит попытаться подружиться с ней? Заманчиво. Главное, чтобы желание убить меня не взяло верх над Серэнити раньше, чем мы заключим мировую.
Вывернув на дорогу, телега через несколько миль достигла перекрёстка. Выбрав на указателе верную стрелку, мы затряслась по совершенно безлюдной местности. Значит ли это, что все, кто мог покинуть Эрменгер, уже покинули его? От полудня солнце стало клониться к закату. За проведённый в пути день мы несколько раз устраивали стоянки. Сейчас, к вечеру, Перчиком и Чесночком правил я. Задирая голову к небу, я то и дело посматривал на хмурые тучи. До отказа наполненные снежинками, они летели так низко, что их надутые бочка цепляли наиболее высокие деревья. Тракт, по которому мы ехали, накинул на себя белоснежное одеяло и копыта лошадей оставляли на нём отчётливые следы.
То тут, то там сквозь редкие стволы вязов и осин проглядывал ещё не отцветший холодноцвет. Из его нежных оливковых листьев знахари изготовляют пасту для чистки зубов. Чтобы сохранить здоровье всей полости рта достаточно пользоваться ей всего один раз, с утра. Для улучшения результатов пасту применяют ещё и перед сном. Белоснежная улыбка и свежее дыхание – это прекрасно, но переусердствовать с экстрактом холодноцвета тоже нельзя. Неверно выверенная дозировка воспалит десны и покроет язык незаживающими нарывами. В худшем случае, ко всему этому зубная эмаль обзаведётся сетью трещин, что в конце приведёт к поражению корней, а как итог – и к их удалению.
Рассматривая дикие посадки целебного растения, я вдыхал чистый морозный воздух. Ах, как дышится! Прямо как у меня в Весёлых Поганках. Как там интересно поживает Птикаль? Скучает ли он по мне? А Катуб? Так же ли ему достаётся испорченная пища или противный Тина перестал кормить его совсем? Мысленно я перенёсся в свой рабочий кабинет. Вот шкаф, наполненный внушительной коллекцией книг, собранных мной со всех уголков Соединённого Королевства и не только. Вот стол, весь в засечках и оспинах. Мне его вырезал краснодеревщик из городишка Леро, что находиться близ Гричинга. Тёмные, с медным отливом, шторы и ковёр, за которым выложен Круг Призвания – всё такое родное, всё так зовёт меня вернуться. Я люблю свой дом и очень надеюсь, что нынешнее предприятие меня надолго не задержит. Хотя, что это я говорю? Железные Горы неимоверно далеко и в ближайший месяц мне Шато точно не видать. Позвольте, но кто сказал, что я вообще возвращусь из этого похода? Видимо, я стал мнительным и старым. Вселенная, сколько ты отмерила мне? А сколько Эмилии, Грешему и Серэнити? Молчишь? Да и что ты, судя по всему, можешь ответить? Всё в твоих руках. Неведенье – вот спасение наших пытливых умов. Нужно жить здесь и сейчас, радоваться каждому дню и не задумываться о том, что завтра может и не наступить.
Окутанный такими думами, я потянул ремешок вправо и направил лошадей в маленькую лощинку. Пора устроиться на ночлег. Грешем и я занялись заготовкой валежника, а Эмилия принялась расчищать полянку от корочки инея. Надо отметить, что Серэнити тоже участвовала в наших приготовлениях. Она распаковала еду и разделила её на три равные части. Когда ветки для костра были собраны, я соорудил шалашик и попросил Грешема разжечь его при помощи заклинания. Гримаса отвращения озарило лицо Великого инквизитора. Наблюдать за тем, как некромант учит вампира, постигать азы магии, ей явно не нравилось. У нас не было уроков с того момента как мы покинули Лунные Врата. И вот, представился удобный случай восполнить сей досадный пробел. Мой ученик согнулся в три погибели и, зажав рыжую шевелюру в пятерне, приклонил волю к вызову стихии огня. Тем, кто только познает ремесло кудесника, плетение колдовских линий кажется занятием невыносимо сложным, но уверяю, стоит только начать хорошо понимать сам процесс и этому уже нельзя будет разучиться. Как-то ради забавы я попробовал поднатореть в таком экстравагантном виде спорта, как бег на ходулях. Так вот, поначалу я лишь падал да набивал себе шишки на мягкие места. Однако спустя пару недель я уже вовсю носился по двору, сбивая нерасторопных зомби. Этот пример хоть и не имеет никакого отношения к магии, но суть тут одна. Терпение и труд – все перетрут. Главное, не сдаваться и верить в себя. Шмякнулся? Поднимайся, отряхнись и иди дальше!
– Давай, у тебя практически получилась, – подбадривал я вампира. – Вон искорка мигнула! Пробуй ещё!
Грешем кряхтел и тужился, наконец его унылый вид подсказал мне, что он выдохся. Горько вздохнув, я взял его за пухлую руку. Настраивая нас обоих на концентрацию приемлемую для возгорания сырой древесины, я мимолётно коснулся открывшегося мне разума. О, ужас! Поток фантазий, совершенно не связанный с чарами, едва не увлёк меня на самое дно. В своих грёзах Грешем подносил Эмилии розочки, карамельки и украшения. Она, естественно, не отказывалась и охотно принимала подарки, за которые расплачивалась восторженными признаниями любви и страсти. Эти видения меня немало разозлили. Отдёрнув пальцы от запястья, я холодно посмотрел в карие глаза ученика.
– В магию нельзя впускать чувства! Разве ты не видишь, что они мешают тебе учиться? Лишь откинув эмоции можно погрузиться в гармонию, которая станет отправным пунктом к познанию метафизических вершин. Вожделение, тревога, страх, ненависть, ярость – всё это сбивает с толку и не даёт творить. Ты не преодолеешь порог этих жалких искр, покуда будешь думать о посторонних вещах! Я отказываюсь тебя учить до тех пор, пока ты не созреешь к этому. Принимая мои наставления, ты должен впитывать их, а не пропускать мимо себя. Когда будешь готов, скажи: учитель, я выбил всю дурь из головы, дайте мне попробовать снова.
– Хорошо, – коротко ответил мой горе-ученик. – Но знайте, я не нарочно, оно само так выходит.
– Я верю тебе, – чуть смягчая тон, сказал я. – Разберись в себе, тогда мы продолжим.
Отчасти мне было жалко Грешема и я понимал его душевные переживания. Однако будучи в первую очередь учителем, я не мог позволить ему колдовать без полной отдачи. Магия не принимает половинчатых стараний. Сделай всё или не делай ничего. После того как Грешем остался не у дел, Серэнити, не скрывая удовольствия от его неудачи, ехидно заулыбалась. Это открытое сверкание ликующих глаз меня несколько зацепило. Радуйся, радуйся, ты ещё увидишь, как плавятся камни под его мощью. Впрочем, надо признать, увидишь ты это не скоро… Проведя рукой над ветками, я вызвал каплю пламени. Она спрыгнула с пальцев и жадно затрещала на мокрых сучьях. Когда костёр разгорелся, Эмилия повесила над ним котелок с чистым снегом, который, превратившись в воду, наполнил наши кружки горячим чаем. Покидая трактир Ральфи, мы прихватили котомку с его снедью. Яблоки, хлеб, картошка и варёные яйца достойно набили мой урчащий желудок. Как только последний из нас покончил с трапезой, а им оказался Мурчик, подозрительно принюхивавшийся к овсяной лепёшке, мы обсудили график ночного дежурства. Так как нас было пятеро, то каждому предстояло отстоять на вахте примерно по часу, не так уж и много. Как ни странно, спать меня не тянуло, поэтому я изъявил желание покараулить первым. Возражений не последовало, и я, примостившись на бугорке чуть правее телеги, занял, по моему мнению, хорошую позицию для наблюдения. Поджав коленки к подбородку, я проводил глазами Эмилию. Она только что перемыла за всеми посуду и теперь последней забиралась в телегу. Оставшись один, я прислушался к звукам опустившейся темноты. Где-то неподалёку глухо переговаривались два филина. Безветренная тихая погода нарушалась лишь перемигиванием редких снежинок. Я откинулся спиной на дуб и, надвинув капюшон, уставился на высокий холм, из-за вершины которого выглядывала застенчивая луна.
Итак, проанализируем ситуацию. Сейчас провожатым является Серэнити. В отличие от меня, не бывавшего в этих краях много лет, она отлично знает, какой из дорог лучше всего добраться до Эрменгера. Примерно через два-три дня, как думает великий инквизитор, наша компания будет под стенами осаждённого города. Там, если так соизволит Вселенная, мы закроем портал и двинемся дальше. Перчику и Чесночку предстоит намотать немало миль. На повозке мы пересечём всю огромную провинцию Плавень, а затем и Хильд, от которого до Железных Гор будет рукой подать. Издревле там живут гномы.
Ту-ду-ду, что же я о них помню? Этот низкорослый народец, несомненно, обладает большим самомнением и, кроме жителей Хильда, подозрительно относится ко всем людям Соединённого Королевства. Их предмет гордости – оружие и доспехи. Прочность кирас, шлемов и нагрудников была воспета бардами, а острота топоров, кинжалов и мечей вошла в легенды. За всю историю существования двух бок о бок совершенно различных рас широкомасштабных военных конфликтов практически не возникало. Почему? Да потому что по извилистым горным перевалам, крупной армии перемещаться крайне трудно. На заре истории это доказал Сарах Бесславный – юный и инфантильный брат короля Гюнтри Третьего Самонадеянного. Посчитав себя великим полководцем, он без должного согласования с короной, исподтишка, двинул личную армию на клан Гхургх. Ступив на их земли, Сарах столкнулся с лютым холодом, снежными обвалами и узкими проходами. Запоздало узнав про наступление, гномы преисполнились гнева и, снарядив добрую тысячу воинов, вышли встретить захватчика. Однако сражению состояться было не суждено. Когда сверкающие отряды Гхургх вплотную подошли к арьергарду Сараха, то увидели, что от него осталась всего-навсего жалкая горстка трясущихся и замерзающих солдат, брошенных, отступившим под лавинами, братом короля Гюнтри. Не сопротивляясь, они сдались на милость главе клана, который впоследствии нагнал обезумевшего от страха Сараха у заваленных отрогов. Брыкающегося горе-агрессора побрили наголо, что является у гномов наивысшим бесчестьем, а затем принудили подписать позорный мирный договор, по которому Соединённое Королевство обязывалось передать клану баснословную сумму денег. Взяв в заложники гаранта выплат, – юную дочь короля, опрометчиво ввязавшуюся в авантюру, Гхургх с улюлюканьем и насмешками спустили Сараха с гор верхом на дряхлом осле. Гюнтри Третий Самонадеянный от всего этого происшествия ещё долго был зол на своего глупого братца. После этого постыдного и жалкого прецедента больше никто и никогда не предпринимал попыток овладеть заоблачными вершинами. Здесь надо подчеркнуть, что гномы, в отличие от своих беспокойных соседей, вообще не питали интереса к территориям Соединённого Королевства. И это опять же только потому, что не считали их попросту пригодными для житья. Равнины, луга и леса не привлекали подземный народ. Где на них соорудишь достойную крепость? Где прорубишь защищённый камнем коридор? Вот именно, нигде. «Торговать с ними давайте, а спать я у себя дома буду» – старая избитая поговорка, некогда придуманная обитателями Железных Гор, говорит сама за себя.
Мысленно отойдя от бранных рассуждений, я перенёсся к более спокойной тематике, к той, с которой нужно было начинать, а именно к описанию гномов и их быту. Роста они такого же, как оморы и тролли, то есть среднему человеку будут примерно где-то по грудь. Обладая окладистыми бородами и рассудительными, хотя порой и не очень, характерами, гномы редко покидают родные пенаты. Их женщины немного ниже и шире мужчин. Они носят цветастые юбки и укладывают волосы в невообразимые причёски, которые для лоска смазывают бараньим жиром. Так как продолжительность жизни у подгорного народа достаточно велика, некоторые долгожители переваливают за отметку двести пятьдесят лет. Гнома до сорока одного года принято считать ребёнком. С младых ногтей и до гробовой доски в гномах горит неослабевающий пламень – рыть, копать, махать киркой и извлекать из руды всё, что блестит. Слабость, питаемая ими к золоту известна, наверное, почти каждому. Иногда она доходит до абсурда и приводит к печальным последствиям. Знаменитая длиннющая песня, написанная Фирфиром о «Жадном Ругдургхфуре» отлично характеризует и высмеивает некоторые черты подгорного народа. При исполнении её простенького мотивчика обычно принято отбивать ногой такт. Как там поётся? Наверно я смогу припомнить лишь малюсенький отрывок.
Жил под горою Ругдургхфур по кличке жадоба.
Ни с кем не водился и не знался он.
Мотыгой махал он до озноба,
Золото бренное искал и день, и ночь,
Копаясь в грязи и саже.
Ругдургхфур пытался богатством пленить соседскую дочь,
Но вышло же всё иначе!
Алмазы, сапфиры и изумруды захотела красотка в задаток.
За верность, за честность и за любовь
Он должен был дать ей в подарок
Свои самородки, часы и зелёную брошь.
Ругдургхфур посмотрел и окстился –
Зачем мне такая супруга нужна?
Зачем на змею я польстился?
Она хоть красива, но очень жадна –
Зачем расточать мне богатства?
Не лучше ль мне кружечку выпить до дна?
Я брошу все эти жеманства!
Мне одному жить – не тужить хорошо и пригоже,
Так что пойду и скажу я этой миленькой роже,
До свидания, ищи дурачка!
Не получишь от меня и тумана клочка!
Дальше идёт ещё сорок шесть куплетов, очень тонко описывающих недостатки Ругдургхфура и других гномов. За эту балладу, дошедшую до ушей Брингрида, короля Каменного Королевства, Фирфира выгнали из клана и последние годы он доживал в Соединённом Королевстве при дворе лорда Руже из Керана. Кстати, Мальт, написавший книгу о Железных Горах, где-то на страницах упоминает эту историю. Пока луна не достигла кроны вон того ясеня, я могу почитать его мемуары и скоротать оставшееся время.
Встав с нагретого местечка, я дошёл до телеги и, стараясь никого не разбудить, вынул из своей сумки потрёпанный фолиант. Я зажал его под мышку и, вернувшись обратно на наблюдательный пост, принялся просматривать пожелтевшие листы.
Моё внимание привлёк раздел, посвящённый расположению городов и их коммерческой взаимосвязи. Больше всего Мальт уделял внимание почтенному клану Караз. Вот кусочек из его записей:
«… Наблюдая за караванами и бесконечно тянущимися обозами через врата Трузда, мною не перестаёт владеть чувство чего-то величественного. Гружёные до отказа экипажи везут на гигантский базар диковинные товары, коих не увидишь ни на одном рынке Соединённого Королевства. Соседствующие с Караз кланы Надургх, Шлух, Брелах, Гурхгр и Взольди поставляют на его прилавки примерно одинаковый ассортимент. Зато отдалённые Лхиварх, Шазун’Дараат и Ирги предоставляют вещицы, которые уникальны даже для Железных Гор. Именно к ним, к восточным и южным племенам мне и нужно попасть в первую очередь. Заключённый контракт мог бы обогатить как Соединённое Королевство, так и эти, находящиеся на периферии, подгорные семьи. Выгода должна быть обоюдосторонней – это главный закон всех деловых людей, и к гномом, кстати, его тоже можно отнести – виноград и персики солнечного края притягивают бородатых негоциантов ничуть не меньше, чем нас пленят их алмазы и изумруды…».
Пробегая глазами от абзаца к абзацу, я всё больше качал головой. Информация, собранная королевским послом за прошествием веков, уже не имела никакого смысла. Места, по которым ходил Мальт разрушены, а десятки ранее всемогущественных общин сейчас обратились в пыль, и их гербы остались только на бумаге. Однако насколько я знаю, клан Караз не обмельчал и существует до сих пор. Его столицей является твердыня Трузд. Разместившаяся под одноимённой горой, она находится практически по центру Железных Гор и, без сомнения, считается важнейшей торговой точкой для всех гномов. Я надеялся добраться до Трузда и там вызнать путь к Пику Смерти, ведь, именно из клана Караз был Гугодун, указавший Мальту на обиталище Эмириуса Клайна, где состоялся его поединок с королём Булем Золотобородым. Авось, в библиотеках Трузда ещё хранятся сведенья или схемы, которые укажут мне, в каком направлении двигаться дальше.
Я задумчиво постучал пальцами по обветшалому переплёту книги. Над всем этим мне надо ещё хорошенько покумекать, а пока пора и поспать. Я отряхнул прилипшие к плащу листья и направился к повозке, чтобы разбудить Серэнити – её очередь дежурить была следующей после меня. Не прошёл я пяти шагов как меня кто-то дёрнул за руку. От неожиданности я едва не прикусил язык.
– Тихо, некромант, не кричи, я уже давно не сплю.
Негромкая речь, принадлежащая Серэнити, несколько успокоила меня.
– Я услышала, как ты рылся в вещах, и решила встать.
Великий инквизитор поджала губы.
– Из тебя никудышный дозорный. Случись беда, так благодаря тебе нас бы всех перерезали за милую душу.
– Спасибо за комплимент, – буркнул я. – Раз ты уже здесь, то я пойду.
– Подожди.
Серэнити чуть прищурившись, спокойно смотрела на меня.
– Я думаю, ты обязан поделиться со мной всем тем, что тебе известно о порталах.
– Почему я должен это делать посреди ночи? Неужели нельзя отложить разговор до утра?
– Возможно, утром я не захочу рассказывать тебе то, что о демонических вратах знаю я.
Подобное предложение в корне меняло дело. Подкрадывающийся к векам сон мгновенно улетучился. Великий инквизитор изъявила желание обменяться знаниями, причём не с кем-то, а как она не могла не заметить, с некромантом. Наверняка Серэнити ведомо о червоточинах много того, о чём я даже не подозреваю. В какой-то период моей молодости я был обуреваем навязчивым стремлением пробраться в главный храм Ураха. В кругу «Грозной Четвёрки», в которую я входил и поныне вхожу, нередко трепались басни о заклинаниях невиданной силы, надёжно укрытых в древнем архиве Бога Света. Сейчас, я, не отдавая себе отчёта, алчно потёр ладони. Что она мне скажет? Скорее всего, мой вид выдал то, о чём я думал, так как Серэнити насупилась. Она свела белёсые бровки домиком и я, чтобы сгладить угол неловкого молчания, заговорил первый:
– Магические порталы появились на заре времён. По мифологии Урах стал их первооткрывателем. Он вступил в наш мир из сферы, наполненной чистой энергией, и привёл за собой последователей, которые впоследствии вошли в легенды и сказания. За историю нам доподлинно известно несколько глобальных прорывов материи, повлёкших за собой появление людей, гномов и не прижившихся эльфов. Червоточины, как принято называть их у колдунов, столетиями вызывают у нас жаркие споры. Что они такое? Мы не знаем, но точно можно сказать одно – это дыры, проходящие сквозь пространство и соединяющие два, а вполне вероятно, и более противоположных континуума, через которые существа способны перебраться в чужую реальность. Как происходили эти массовые переходы? Какие было необходимо создать условия для их свершения? Для нас это тайна, покрытая мраком. Так как силы, удерживающие порталы, вероятно неустойчивы, то, раздираемые невиданной мощью, они, по-видимому, в конце концов, обращаются в прах. Это не более чем теория, потому что доказать её некому, по крайней мере, мне никогда не встречалось записей, повествующих о том, что кто-то нашёл подобное место, изучил его и составил монографию. Здесь надо отметить, что, кажется, я стану первым, кто напишет об этом трактат, основываясь на личном опыте. В свете недавних событий мне посчастливилось или лучше сказать наоборот – не посчастливилось – воочию лицезреть портал Десницы Девяносто Девяти Спиц в действии, и кое-что о нём мне стало понятно. Если ты не видела, как выглядят червоточины, то я опишу ту, что попалась мне – каменный круг размерами около десяти футов напоминал по своему строению колодец. Испещрённая огненными рунами, прозрачная субстанция, похожая на воду, неспешно плескалась в жерле, внутри которого отчётливо различалось параллельное мироздание. В моём случае это была пустыня, наполненная скорпионами. Под порывами ветра, а пожалуй, что и сами, они подползали к краю червоточины, после чего их против воли затягивало к нам. Моя попытка бросить булыжник на ту сторону успехом не увенчалась. И что это значит? А то, что к нам добро пожаловать, а к ним вход закрыт! Портал работал только в одном направлении, и это удивительное открытие наталкивает меня на миллион вопросов, но сейчас не о них. При осмотре пульсирующего колодца я ощутил, как исходящая из него магия штормом проходит по моему телу. Задержав её в себе, я собрал такой элементарный заряд, что после того, как обрушил его на портал, едва не погубил себя вместе с ним.
– Твой рассказ подтвердил кое-что из моих догадок.
– Тебе есть, чем его дополнить?
– Да.
Скрестив руки, Серэнити прислонилась к стволу дерева.
– Не все порталы исчезли бесследно. Тот, через который прошли первые люди, был найден братьями света. Четыреста лет тому назад монах из Плавеня следовал в отдалённую деревню, но разыгравшаяся не на шутку метель вынудила его свернуть с пути. Близ Оленьей реки он забрёл в лесную чащу, где спустился вглубь низинного оврага. Каково же было его удивление, когда возле небольшого родника он обнаружил развалины с непонятными светящимися символами. Каменные арки лежали, не сильно утопая в воде, а колонны, почти не тронутые временем, источали притягательную силу. Позже адепты Братства Света исследовали это место и пришли к выводу, что перед ними реликвия, сотворённая самим Урахом, а именно Великое Людское Окно Перехода. Составив подробные очерки, комиссия направилась в Шальх, где все её члены умерли от холеры, которая в тот год разразилась над Соединённым Королевством. Их свитки затерялись на полках библиотеки, и портал был забыт. Целенаправленно ища информацию о червоточинах, я по случайности наткнулась на записи той комиссии. Помимо описания самой реликвии, в них так же указывается её точное месторасположение.
– Ты смогла бы отвести нас туда? Если Великое Людское Окно Перехода действительно существует, то его надо непременно обследовать! Я уверен, что сделав это, мы отыщем множество отгадок связанных с червоточинами. Вполне вероятно, что там я найду ключ к тому, как закрывать порталы, не подвергая себя риску быть разодранными их бушующей энергией.
Задумавшись, великий инквизитор слегка прикусила нижнюю губу.
– Как я сказала, портал находится недалеко от Оленьей реки, но за четыреста лет ориентиры, ведущие к нему, могли пропасть. Впрочем, если двигаться вдоль русла с севера на юг, к Хильду, то вероятно я отыщу его по приведённому описанию.
Серьёзно посмотрев на меня Серэнити добавила:
– Однако думать про это пока рано. Нужно сосредоточиться на первостепенном приказе королевы. Освободить Эрменгер или хотя бы помочь тем, кто ещё не погиб от лап зверолюдей – вот что на сегодняшний день нас должно заботить. Если благодать Ураха снизойдёт на наши помыслы, и мы справимся с этим, то потом можно будет двигаться к Великому Людскому Окну Перехода, а затем и в горы к Эмириусу Клайну. Там, на Пике Смерти, я докажу тебе, что ты ошибался в своих суждениях и, во имя Бога Света, вырву мерзкому вампиру его клыки и отправлю в Мир Тьмы, где Назбраэль будет вечно пытать своё плешивое отродье.
– Но почему ты так уверена, что Эмириус Клайн не может быть слугой Ураха? Только потому что он вкушает кровь вместо картошки? Что с того? Откуда мы знаем, какие клятвы связывают его с Всеотцом? И почему ты все время хочешь всех убить и предать огню? Попей отвар из валерьяны. Он успокоит нервы и снимет постоянно весящее над тобою напряжение.
– Некромант, выгораживающий вампира, разве следовало ожидать чего-то другого?
Я вздохнул.
– Пойми, мы идём к Эмириусу Клайну не чтобы сражаться с ним, а чтобы заручиться его поддержкой. Если ты накинешься на него, то непременно проиграешь, ведь его сила наверняка не в пример выше твоей.
Серэнити состроила гримасу презрения.
– Вам всем одна дорога – в преисподнюю своего разложившегося хозяина. Я тебя сразу предупреждаю – если ты выкинешь на Пике Смерти какую-нибудь глупость с тёмной магией, то я скину тебя вниз знакомиться со скалами.
– Ты меня как будто не слышишь.
– Я тебя отлично слышу, поди прочь с моих глаз.
Я пожал плечами, встал, и пошёл в сторону повозки. Серэнити обладала крутым нравом и частенько грубила, но я решил держаться намеченного курса и не лаяться с ней по пустякам. Взаимные оскорбления могут перерасти в драку, а тут уж, как понятно, всегда побеждает тот, кто лучше владеет кулаками, а я не уверен, что смогу совладать с великим инквизитором.
Забравшись под одеяло, я спиной прижался к Грешему, а носом уткнулся в сопящего Мурчика. Тёплая шерсть кота залезла в ноздри, и я чихнул. Мурчик недовольно открыл зелёный глаз, после чего придавил моё ухо лапкой – мол, лежи себе молчком и не мешай спать. Так я и сделал.
Всю оставшуюся ночь мне снилось, как я танцую с котом и тараканом. Держась с ними за лапки, я весело отплясывал на бирюзовой лужайке, полной самых разнообразных, чудесно пахнущих цветов. Накружившись, мы завалились на свежую травку и смотрели как пестрые птички, весело чирикая, летают в чистом голубом небе. Мурчик лениво пытался поймать дразнившую его птицу за хвост, но каждый раз она в самый последний момент ускользала из-под его растопыренных когтей. Вдруг мир посерел и осунулся. Яркие краски исчезли, и всё приобрело черно-белые тона. Смешавшаяся картинка вновь прояснилась.
Я стоял на побережье моря. Побуждаемый неведомой волей, я плёлся вдоль прибоя. Вязкий песок мешал мне идти. Делая новый шаг, я утопал в нем все глубже. Он тянул меня вниз и затягивал в своё нутро. В какой-то момент я сдался и, остановившись, стал ждать, когда зыбучая трясина поглотит меня целиком. Прибывая в апатии, я наблюдал, как поднимается невиданных размеров волна. Она накрыла меня с головой, после чего бушующий поток поволок моё неповинующееся гуттаперчевое тело по кругу водоворота. Уносясь всё дальше от берега, я оказался в центре гигантской воронки, уходившей корнями на чёрное дно. Я захлёбывался, но сопротивляться стихии не имело смысла. Как муха может противостоять смерчу? Неожиданно линии энергии подхватили меня и я, как барахтающийся щенок, задёргал ногами в воздухе. Я висел в небесах, а вокруг меня разгорались ледяные символы Хрипохора. Их блеск слепил и выжигал глазницы. Кружась словно юла, я был принуждён прочесть их. Произнося руны в правильном порядке, я ловил отблеск мощи, создавший эту изначальную магию. Как молния, она вбивала в меня крупицы своего естества, заставляя чувствовать каждую клеточку этого мира. Я был всем: звуками, отблесками, дыханием, рождением, слезами, дуновением ветра, лучами солнца, муравьём и берёзовым соком. Все нити Бытия сосредоточились во мне и дошли до своего апогея. Мною пела Жизнь, и я понимал её смысл и предназначение. Как стрела я вылетел в непроглядную темноту и там завис. Я ощутил присутствие. За мной наблюдали. Ко мне присматривались.
