Владимир Игоревич Ашихмин
Легенды Соединенного королевства. Мир света
Дурнбад сбавил шустрый темп своего снежного барса Клака, и Джизи тут же подстроился под вожака. Нестись по равнине – это одно, а скакать по каменюкам – это совсем другое. Проведя рукой по шкуре Джизи, я ощутил влагу. Он вспотел. Язык высунулся наружу. Потерпи, приятель, мы уже практически добрались.
Две башенки показались и вновь спрятались за горным уступом. Мы огибали его по кольцу, всё ближе подступая к выплывающей луне. Более окатанная и большая, чем у подножья Железных Гор, она венчала собой мириады мерцающих звёзд. Я засмотрелся на неё и не уследил, как аванпост, расположенный над обрывом, замаячил прямо перед глазами. Его тяжёлые каменные створы распахнулись раньше, чем колонна снежных барсов успела затормозить. Влетая белой стрелой в ворота, гномы, приветствуя соплеменников, стоящих на часах Дозорной Нгваля, на ходу размахивали стальными рукавицами. Поёт рожок, вероятно, Дурнбад предпочёл заночевать уже в подгорном городе и решил не задерживаться на перевале. Мы протрусили ещё с час и, миновав гряду высоких скал, вывернули к исполинской горе. Удивительно светлая, она состояла из бесчисленных красно-жёлтых точек, освещающих дремлющих по соседству каменных великанов. Мне не сразу стало понятно, почему из горы исходит свет, но потом до меня дошло: это же выдолбленные в скале окна! Перед нами во всей своей красе высился Зарамзарат! Трубач приложил рожок к губам и издал три пронзительные трели, которые отозвались эхом и усилились ответными звуками со стороны города. Длинный узкий мост вёл нас через обрыв прямо в огромные раздвигающиеся врата. На секунду я вообразил себе, какого же размера должен быть дверной механизм, чтобы открыть такую махину! Наверняка вращающиеся шестерёнки, приводящие в движение всю систему, поистине невероятных размеров!
Когти Джизи скребанули по гладкой отполированной поверхности пола. Снежный барс нагнулся, мы приехали. Вокруг горели тысячи огней. Зарамзарат встречал нас закованными в полный боевой доспех стражниками. Ударив палицами о щиты в знак уважения к слезающему Дурнбаду, они впились в меня совсем недружелюбным взглядом глубоко посаженных глаз. Самыми последними в город въехали экипажи с павшими в битве воинами. Спрыгнув с телеги, Серэнити изумлённо выдохнула, и ведь было чему дивиться! Высоченные мраморные столпы уходили в непроглядную высь, поддерживая сферические ярусы, а соединяющие их между собой перемычки с прихотливыми парапетами и изысканными контрфорсами создавали многочисленные дорожки, по которым гномы беспрестанно торопились по своим делам. Видя смятение на наших лицах, старейшина войны громко рассмеялся:
– Впечатляет? Ну а то! Это наш великолепный Зарамзарат! Пойдёмте, я познакомлю вас со своим отцом, главой великого клана Надургх!
Потрепав на прощание Джизи, я как зачарованный двинулся по замысловатым галереям. Попадающиеся по пути гномы низко кланялись Дурнбаду, при этом их бороды касались причудливых туфель с бубенчиками. Шествуя среди тех, чей рост не превышал пяти футов, я чувствовал себя настоящим громилой, и видимо мои друзья испытывали нечто схожее. Миновав зал скульптур, посвящённый как богам, так и героям, я ступил на лестницу, охраняемую почётным караулом, одетым в тяжелющую броню и шлемы с мордами зверей. Преодолев ступеньки, покрытые красным ковром с золотой росписью, я поднялся на этаж выше. Здесь деревья, уместившись в пандусы вдоль ониксовой дорожки, переплетались коричневыми сучьями и образовывали живые арки. Их зелёные и жёлтые листья едва качались под слабым ветерком, струящимся откуда-то сверху. Вот это да! Невообразимо! Искусственный парк в самом центре горы! Среди зарослей я заметил бусинки глаз. Чёрный грач с любопытством, свойственным пернатым, сверлил меня взглядом. Я подмигнул ему и посмотрел на потолок. Своды высокого зала покрывал слой золота со вставками крупных прозрачных кристаллов горного хрусталя. Или то алмазы? Нет, не они. Гномы, конечно, народ богатый, но не настолько же! Опустив голову вниз, я чуть не врезался в Дурнбада, который остановился у трона.
Седые волосы, нос с большой горбинкой, голубые глаза, руки в многочисленных мозолях, привыкшие держать кирку или топор, лицо изрезано морщинами, – таким я увидел главу клана Надургх, сидевшего на резном каменном стуле возле пустующего престола. Абсолютно прямая спина и поднятый вверх горделивый подбородок старца о многом сказали мне. Речь, зазвучавшая на людском наречии, подчёркивала благожелательное отношение к нашей компании.
– Глава клана Надургх, твой старейшина войны вернулся и готов предоставить доклад!
– Дозволяю тебе это, сын рода Надургх, говори передо мной и перед предками.
Голос старца был похож на тембр сына, такой же тягучий и раскатистый.
– Во имя чести!
Дурнбад хлопнул себя по нагруднику.
– Видимый нами четыре цикла назад возгоревшийся маяк Эльпото’одо был запален не просто так! Он призывал прийти на помощь! Следуя давним традициям дружбы народов, и с твоего благословения, я повёл триста гномов под стены города, в который пришла страшная и неожиданная беда. Потусторонние захватчики, кличущие себя Десницей Девяносто Девяти Спиц, во всей своей омерзительности явились из глубин Тьмы, чтобы уничтожить вертоград людей. Сойдясь в схватке с их главным рогоносцем, я был всего на шаг от смерти, и точно бы погиб, если бы не вот этот человек по имени Калеб Шаттибраль. Он спас мне жизнь в самый последний момент, как и я ему за мгновения до этого. На поле брани он стал для меня братом по крови.
Дурнбад официально стиснул мой локоть, на что я ответил ему тем же.
– Устрашившись клинков, не ведающих жалости, твари бежали от нас, но победа далась дорогой ценой – многие гномы возвратились в Зарамзарат не на снежных барсах, а на погребальных колесницах людей. Радость и печаль сплавились для нас в жерновах одного дня, однако первое возобладало над вторым, так как за павших в сече братьев, Эльпото’одо воздал нам кольцо Буля Золотобородого!
Когда Дурнбад открыл шкатулку, глаза главы клана расширились и стали похожи на два блюдца.
– Мальчик мой, грядут большие перемены. Теперь Надургх скажет своё слово на Гхаге! Но то мы обсудим после.
Сверкающие голубые глаза обратились на меня.
– Представлюсь. Меня зовут Дунабар. Будучи главой клана Надургх и всего Зарамзарата, я рад приветствовать тебя, Калеб, и твоих друзей. Отныне ты брат нам по крови, а мы – тебе! Да не рухнет эта связь, пока дышишь ты и последний гном Надургха.
– Для меня огромная честь познакомиться с тобой, Дунабар.
Я поклонился.
– Титул же, полученный мною, буду носить с гордостью, оберегая от пятен позора!
– Мне нравиться твой настрой.
Оперевшись на ручку стула, Дунабар встал.
– Завтра, когда луна только войдёт в свои права, будет пир. На нём мы возрадуемся отдохновению Эльпото’одо, помянем храбрецов и воздадим почести Владыке Гор за возвращение кольца короля Буля! Сегодня же отдыхайте, спите, ешьте, приводите тело в порядок.
Сказав это, старый гном взял шкатулку в руки и медленно, но твёрдо, пошёл к маленькой двери, расположенной за троном. Двое гномов последовали за ним.
– Вот оно что, брат. Мы все порядком устали за этот день, поэтому я спрошу: сразу пойдём спать или пропустим по маленькой? Я знаю в Зарамзарате отличное местечко, где золото на эль меняют не впустую. Я, конечно, угощаю.
Я посмотрел на друзей; Грешема явно клонило в дрёму, но он держался, стараясь не показывая этого, Серэнити переминалась с ноги на ногу, всё ещё смущённая необычной обстановкой, а Эмилия была на диво бодра.
– Я, пожалуй, выпью стаканчик на сон грядущий, – наконец ответил я. – Кто-нибудь из вас пойдёт с нами?
– Примете в свою компанию одинокую даму?
– Только если она не упадёт в обморок от трёх капель! – расхохотался Дурнбад. – Ты как? Крепкая?
– Уж покрепче, чем ты думаешь, – улыбнулась колдунья.
– Тогда замётано!
– А вы? – я обратился к Серэнити и Грешему.
– Урах порицает пьянство, – покачала головой Великий инквизитор. – Так что идите без меня.
– И я на боковую, – тоже отказался вампир. – Расскажете потом, как время провели.
– Обязательно, – кивнул я. – Доброй ночи!
– Подождите, сейчас я кликну кого-нибудь, чтобы вас уложили баиньки.
Распорядившись проводить Грешема и Серэнити в отведённые для них комнаты, Дурнбад, сверкнув глазами, повлёк меня и Эмилию за собой. Выйдя из тронного зала, старейшина войны повёл нас по узким улочкам Зарамзарата. Мы шли и шли, пока в одном из перекрестий проулков не попали в таверну. В заведении было очень уютно: драпировка – зелёный бархат, по кругу – базальтовые столы, в стенах – низенькие светильники, по центру – стойка с толкущимися на полках изогнутыми бутылками. Сумрачный гном с раздвоенной бородой, если и удивился нашей компании, то вида не подал. Плюхнувшись на низкую лавку, Дурнбад заказал нам пива. Чтобы быть за столом на одном уровне с гномом, мы с Эмилией сели прямо на пол. Принесли три кружки светлого шипучего напитка. Чокнулись. Я отхлебнул. Вот это вкус! Давненько такого не отведывал! Ячменные нотки крайне хорошо гармонируют с какой-то отдалённой горечью. Это сено, что ли? Осушив одну кружку, я принялся за вторую. Это пиво было более тёмное, изжелта-коричневое. Чувствовалось, что его варили с добавлением мёда. Стукнув кружкой по щербатой поверхности камня, я взял новую, налитую до краёв бордово-красной пузырящейся жидкостью. О! Ого! Такое мне нравится, в меру кислое, клюквенное! Четвёртую кружку я держал уже двумя руками. Запах солода приятно щекотал ноздри. Что за диво? Классическое! К пятой чарке мой разум заметно затуманился, мы болтали с Дурнбадом о жизни, смеялись и пели песни вместе с Эмилией. И вот, шестая кружка выросла перед моим лицом. Она предлагает осушить себя до дна? Что же, не буду ей отказывать! Это голова идёт кругом или мир кружится, словно юла? Седьмая кружка! Вот так дела! Пьём! Восьмая или десятая? Дурнбад говорит, – сделано по фирменному рецепту, проверенному веками, главный козырь этого… этого – чего? Сейчас отведаем…
Глава 16. Защитник Железных Гор
Я проснулся с жуткой головной болью. Виски и затылок давило так, что мне чудилось, будто на меня надели какое-то орудие пытки. Я приоткрыл глаза и тут же получил порцию нестерпимо-яркого света. Так, этого делать не стоило. Я сощурил воспалённые веки в тоненькую линию, а затем чуть слышно вздохнул. Что случилось? Где я? Почему мне так плохо? А, надо думать мы засиделись в таверне несколько дольше, чем было бы нужно…
– Я знаю, что ты не спишь, исчадье тьмы. Я всего за жизнь навидалась, но такого…
Чей это такой донельзя знакомый голос? Между тем, пока я соображал, слова всё лились откуда-то сверху.
– Вчера, значит, хотя нет, сегодня, в пятом часу ночи, два сизых носа заявились сюда с желанием продолжать грешный разгул. Горланя непристойные четверостишия про всяких гнусных созданий, они, поливая всё вокруг вонючим вином, пустились в безудержный пляс.
Я смутно стал догадываться, кто это говорит, но глаза открыть второй раз побоялся.
– Однако этой вакханалии господам развесёлым показалось мало, и они вдруг решили выяснить – у кого лучше получиться жонглировать шариками огня…
Что-то всколыхнулась в памяти – стою напротив Эмилии, подкидываю магическую сферу.
… из твоих неуклюжих рук вылетел сгусток пламени и упал прямо на голову хохочущей, как бешеная кобыла, Грэкхольм. Знаешь, что было дальше, демон? Магия моментально сожгла пропойце клок волос и весь её задор сразу как ветром сдуло. Такого истошного вопля женской обиды мне ещё не доводилось слышать. Наверное, к нам сбежались все гномы с этого этажа. Твоя обезумевшая подруга выхватила у кого-то горняцкий молот и одним махом припечатала тебя к стене, по которой ты сполз, словно раздавленное желе.
Голос приобрёл ещё более враждебные интонации.
– Я не знала, куда мне деться от позора! Ты – забулдыга-чернокнижник, удостоенный чести стать братом по крови клану Надургх, и балагурка Грэкхольм опозорили своим поведением всё Соединённое Королевство! Будь моя воля, я бы за то, что вы так вели себя, подвесила бы вас за пятки к потолку. Жаль, что тут нет скоб, а то видит Урах, я бы претворила свою угрозу в жизнь.
Наконец я смог разлепить оба заплывших глаза. Серэнити сидела на низеньком стуле, а я, по-видимому, лежал в кровати в крайне неудобном положении. В то время как мои руки сложились под спиной, ноги касались холодной плитки пола. Ко всему этому великий инквизитор зачем-то держала над моим лбом сияющую лампаду.
– Ох! Теперь понятно, почему так болит голова! Моя дорогая Эмилия, будь она неладна, выместила на мне… ик! Я же не хотел… Ик!
– Чего ты не хотел? Устраивать кавардак посреди ночи?!
– Прошу тебя, убери ты эту светящуюся гадость! Мой череп и без неё готов вот-вот взорваться! – плаксиво промычал я, ощущая набухшую шишку над правой бровью.
– Что? Не нравится? Глазки режет?
Тон Серэнити стал ядовитым.
– А мне, думаешь, доставило удовольствие разнимать вас, после того как ты восстал из мёртвых, и с воплем «сейчас я покажу тебе, как нужно чихвостить заигравшихся девиц» кинулся щекотать Грэкхольм ребра!
– Прямо щекотать? Эмилия очень боится щекотки, я на такое в здравом уме и твёрдой памяти не отважился бы! Это чревато…
– Чревато?! Да, чревато! Она визжала, как резанная! Словно ей иголки под ногти засовывали! Вы сцепились, как два кота, и всё это, заметь, под гвалт гномов, которые не решались к вам подойти.
– О, Вселенная, скажи, что ты пошутила, и этого ничего не было, – простонал я, борясь с дурнотой. – Пожалуйста, излечи меня, а то я сейчас умру у тебя на руках!
Казалось, что Серэнити не расслышала моей скорбной просьбы.
– Потом явился взвинченный гуляка в серебристых доспехах. Не разобравшись в ситуации, этот вдрызг пьяный индивид, ещё недавно бывший старейшиной войны, подумал, что его брата по крови обижают. И что он предпринял? Правильно, он стал мутузить своих ни в чем не повинных соплеменников, а кулак у него оказалось тяжёлый…
Я сфокусировал взгляд на Серэнити. У неё под глазом вились фиолетовые прожилки синяка.
– Даже тебе? … Это сделал он? Я… или она?
Чтобы спрятаться от светлых обвиняющих глаз, я, задавая вопрос, попытался накрыться одеялом с головой, но у меня не вышло. Рука Великого инквизитора цепко держала шерстяной угол покрывала.
– Стыдно?
– Ещё как!
Серэнити скривила губы.
– Ты думаешь, я поверю в эту ложь?
– Ты во всём права, и мне, правда, очень стыдно… и плохо! Помоги мне!
– Помочь тебе избавиться от похмелья и ушибов, вызванных грехопадением?
– Да! Будь добра! Пожалуйста!
– Я добра к тебе, и только поэтому ты ещё живой. Лежи, страдай и думай о своих нечестивых поступках.
Вставая со стула, великий инквизитор поставила лампаду на тумбочку так, чтобы её лучи продолжали резать мне глаза и напоминать о вчерашнем разгуле. Шурша белыми одеждами, Серэнити удалилась из поля зрения. Где-то лязгнул замочек закрывающейся двери, она ушла. Пытаясь подняться, я как червяк, завозился на измятой перине. Ох, как не просто! Высвободив из-под себя руки, я упёрся ими в простыню. Раскачиваясь подобно сломанному маятнику, я, спустя несколько неудачных попыток, всё же принял сидячее положение. Жутко хотелось пить! Есть здесь где-нибудь графин с водой? Я осмотрел комнату, в которой ночевал. Достаточно просторная, она вмещала в себя много изысканной мебели. Шкафы, лавки, сундуки, картины и прочее убранство так и лучилось помпезностью и роскошью. Вскоре моё внимание привлекло треножное трюмо у дальнего угла. Груда пустых тар на нём подсказала, что всю жидкость я выпил ещё вечером. Беда, беда, придётся подняться и найти то, что спасёт горло от засухи.
Собравшись с силами, я кое-как обул сапоги. Спасибо, хоть разулся перед сном! Или кто-то снял сапоги с меня? Трясясь и икая, неровной походкой моряка, я вышел из спальни. Пройдясь по устланному шкурами оленей коридору, я попал в овальный холл, посреди которого расположился обитый коричневой кожей диван. Его покатые края практически дотягивались до стола, увенчанного рядом вогнутых кресел-лодочек. Эмилия, Серэнити, Грешем, Мурчик, Снурф и Дурнбад, – все были тут. На колдунье красовалась повязка из бинта. Она обхватывала всю макушку и перетягивалась под подбородком маленьким узелком. Волосы, всегда бывшие визитной карточкой моей подруги, сейчас представляли из себя жалкое зрелище. Похожие на пчелиные соты, они спутанными обгоревшими прядями обрамляли осунувшиеся плечи. Вампир и гном выглядели помятыми. Один задумчиво крутил в толстых пальцах гранёный кубок, а другой что-то пил из чашки.
– Всем доброго утра! – поздоровался я, вымучено улыбаясь. – Все хорошо выспались?
– Эгей! Брат по крови! Хорошенечко мы вчера посидели в «Полной Вагонетке», да?! Я же говорил, что брисовое пивко только на вкус как сироп, а забирает-то как, а? Мощно! А как мы с тобой соревновались, кто больше выпьет рюмок с «Неййли-пеййли»?! Да?! Как ты только потом на ногах устоять смог? Вот это я понимаю – удаль! Ну, садись, садись, хлебни чайку из горных трав, он всю ломоту-перехмурную мигом прогонит.
– Да, Дурнбад, ручаюсь, что «Неййли-пеййли» запомниться мне надолго, – согласился я, опускаясь на свободное кресло.
– Ты настаивал, что сдюжишь принять на грудь больше любого гнома, а я оспаривал.
– И мы, конечно, устроили небольшую проверку?
– Ну да! И ты проиграл мне! Но сражался достойно! Где ты так научился заливать за воротник?
– У меня была бурная молодость, – отозвался я, переводя взгляд на изумрудные глаза. – Эмилия, те «Неййли-пеййли», щекотка, шарики огня и волосы… Я… Прости меня, пожалуйста.
– Сама виновата, – отозвалась моя подруга тоном, по которому я понял, что она не держит на меня зла. Обрадованный этим, я принюхался к приятному запаху, исходившему из кружки, всунутой мне старейшиной войны. Мята и лимон? Я отпил терпкий напиток и, как по волшебству, мне стало легче. Воодушевившись возвращением жизненных сил, я взял с общей тарелки бутерброд с беконом и яйцо.
– Поражаюсь, что после всего этого у тебя ещё не пропал аппетит, – сморщила нос Эмилия. – Мне так вообще кусок в горло не лезет.
– То-то оно и понятно, – засмеялся Дурнбад. – Шампанским после пива тоску разгоняет не каждая девица. Вы с Калебом стоите друг друга. А обнимались-то как вчера! Вы случайно не сладкая парочка?
– Нет!
– Мы – друзья!
В один голос и почему-то краснея, выпалили мы.
– Да? Ну, мне получается, показалось!
Старейшина войны бессовестно нам подмигнул.
– Они настолько давно приятельствуют, что стали уже как брат и сестра, – снял своим уверением неловкий момент Грешем. Затем он продолжил, обращаясь ко мне:
– Завалились вы, значит, сюда ночью не разлей-вода и давай припираться, кто из вас лучше разбирается в хитросплетениях неведомого, у кого заклинания серьёзнее и познания шире! Уткнулись рогами, да так громко, что я вышел вас немножко успокоить. Так вы меня с ног до головы вином облили и подушками закидали!
– Серэнити рассказала мне в двух словах, что было дальше, – промямлил я, глядя на ухмыляющегося в бороду Дурнбада.
– Я это, покумекал в таверне да решил проверить, как вы нашли путь до своих комнат. Поднимаюсь на ваш ярус, а тут кругом крики, и шум стоит несусветный! Бегу, расталкиваю своих и вижу: мой брат по крови ничком на полу распростёрся, подруга его вся в ссадинах и ожогах, а мои родичи целой кучей над ними нависают! Хмель ударил мне по темечку, и я пришёл к выводу, что вас хотят убить. Раскидал того, второго, третьего, да на жрицу белую в пылу драки и наткнулся. Понимаете, рука у меня горячая, не остановился вовремя и прямо в глаз ей зарядил.
Дурнбад приложил ладонь к груди.
– Прости, Серэнити, бородой клянусь, что не хотел по тебе попасть!
– Осознавший ошибку – впредь не споткнётся, – без тени улыбки промолвила Великий инквизитор.
– Уже потом, когда все во всём разобрались, когда все друг перед другом извинились, а раны обработали, Эмилия завалилась спать на диван, Дурнбад лёг вон на то кресло, а вы удалились в спальню, сказав, что не веселились так с прошлого столетия, – завершил пересказ вчерашних приключений Грешем.
– Меня и правда, не так часто звали на вечеринки последнее время, – ухмыльнулся я.
– Надеюсь, что больше никогда и не позовут, – фыркнула Серэнити.
– Где-где, а в Зарамзарате Калеба на посиделки пригласят всегда! – рассмеялся Дурнбад. – Не запамятуйте, что сегодня ближе к восьми грянет пир, посвящённый Жизни, Смерти и Богатству! Там пива и «Неййли-пеййли» не будет, но марочное винцо подадут отменное! Я вам перед выходом из «Полной Вагонетки» дал с собой попробовать бутылочку, не дурное же?
– Им вчера было всё равно, что пить, лишь бы горело, – снова подковырнула Великий инквизитор.
– Думаешь, не распробовали на мутный глаз? Тогда придётся повторить дегустацию.
Старейшина войны, кряхтя, встал с кресла и направился к дверям.
– Увидимся, брат по крови!
– Подожди, а есть у клана Надургх библиотека или что-нибудь подобное?
– Знамо, что имеется! Читальдум на третьем ярусе. Однако если ты плохо понимаешь письменность гномов, то там тебе делать нечего – на людском языке мы хронологии не ведём, только на лундулуме.
– Ну, кое-что я перевести смогу и сам, а кое-что помогут словари и учебники вашего языка, они-то точно должны быть в архиве, – улыбнулся я.
– Ведь и то верно, – согласился Дурнбад. – Людей в читальдум не пускают, а о нашем побратимстве будет официально объявлено отцом лишь на банкете. Поэтому скажи стражникам у ворот, что зайти тебе разрешил лично я.
– Хорошо, спасибо!
Кивнув в бороду, старейшина войны вышел из зала.
– Пока вы, отравленные алкоголем, беспробудно спали, я прошлась по этажу и хочу сказать, что он огромен! Гномы выстроили подгорную твердыню впечатляющих размеров! Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного! – сказала Серэнити, закидывая ногу на ногу.
– Насколько я знаю, столицы кланов по типу Зарамзарата не уступают в размерах Эльпоту или тому же Шальху, а Трузд должен быть не меньше Гельха, – ответил я, растирая всё ещё поднывающий затылок. – Если бы не срочность нашего задания, я бы с удовольствием остался на недельку побродить по каменным залам Надургха!
– Через семь дней ты бы здесь окончательно спился, – злорадно отметила Великий инквизитор. – Завтра нужно выдвигаться в сторону гномов Караз.
Эмилия подпёрла рукой подбородок.
– Согласна с тобой. Дурнбад обещал нас проводить до ворот Трузда. Не забудь ему напомнить об этом, Калеб.
– Не думаю, что он мог забыть, но так и быть, сделаю, как ты просишь! – пообещал я подруге. – Итак, мои дорогие, я поел и готов прогуляться до читальдума. Кто из вас хочет составить мне компанию?
– Мой ответ категоричное «нет», – страдальчески выдохнула колдунья. – Почему в последнее время ты приглашаешь меня в самые скучные места, которые только возможно найти? Пойдём лучше походим по подземным паркам и садам? Я книг в Алхимикус Деторум начиталась на две жизни вперёд, и сейчас сидеть и переводить иероглифы Надургха меня ну ни капельки не прельщает!
Моя подруга повернулась к вампиру и великому инквизитору.
– Как и старый гриб, предлагаю вам отправиться вместе со мной. Моя культурная программа порадует вас лёгкой ненавязчивой прогулкой по достопримечательностям Зарамзарата с заворотами в магазины, рынки и музеи. Помимо этого, я порассказываю вам занятные факты про гномов и Железные Горы. Ну и, конечно, сходим попробовать местные сладости в одну из кафешек. Рахат-лукум гномов – это что-то с чем-то!
– Эй, так не честно! – шутливо воскликнул я. – Ты так всех переманишь к себе!
– Она уже это сделала, – впервые за утро улыбнулась Серэнити.
– А ты, Грешем? – обратился я к своему ученику. – Не желаешь поучить лундулум?
– Пожалуй, что нет, – ответил вампир, поглаживая Мурчика. – Я осознаю, что мне надо перенимать ваши знания и всё такое, но когда я ещё окажусь в Зарамзарате? Я не хочу упустить шанс осмотреть его величественные колоннады, исполосованные затейливыми канелюрами, диковинные барельефы, неописуемо светящиеся золотом аркады и могучие контрфорсы. Здесь всё совсем по-другому!
– Почему-то я не удивляюсь вашим предпочтениям.
– Было бы странно, если бы самый занудный разорванный носок во Вселенной удивлялся тому, что он как всегда остался с носом.
– Мой нос при мне!
– Тогда назначай нам время встречи, мистер пунктуальность.
– В семь часов на этаже скульптур. Они предшествуют деревьям в ящиках, помните?
– Помним. Ты, конечно, придёшь туда уже в шесть двадцать?
– Эмилия, твоими подколками мою толстую кожу не пронять!
Моя подруга чмокнула воздух, и я расплылся в улыбке. Скормив Снурфу остатки бекона, я попрощался со всеми, а затем покинул овальный холл. Припоминая нетрезвый разговор с Дурнбадом, я упорядочивал появившиеся у меня познания о его соплеменниках и гномах как таковых.
Зарамзарат, ставший домом для клана Надургх, имеет восемь ярусов. Четыре из них полностью жилые, а остальные делятся между различными хозяйственными службами. Например, шестой ярус включает в себя военные палаты, кузнечные артели и распорядительные подряды. Сердцем горы служит сокровищница. Находясь под неусыпным надзором караульщиков, она примыкает к тронному залу, в котором обсуждаются самые важные и насущные вопросы.
Все гномы всех племён разграничены на сословия. После гибели Буля Золотобородого и распада Каменного Королевства на самой верхушке пирамиды стоит не король, а глава клана и верные ему старейшины. Чуть ниже располагаются воины и жрецы. Середину иерархической лестницы занимают рудокопы, каменщики, оружейники, лекари и писцы. Следующая, наибольшая по численности ступень принадлежит разнообразным ремесленникам, торговцам и заготовщикам пищи. Линию сословий замыкает каста «отверженных» или обесчещенных семей. Им препоручается наиболее грязная и тяжёлая работа в штольнях. Перебраться из худшего класса в лучший практически невозможно. Профессии передаются из поколения в поколение, поэтому гнома, имеющего в роду одних гончаров, вряд ли назначат старейшиной, а вот важный жрец, замеченный в краже золота из храма Владыки Гор, легко может шагнуть к отверженным, и провести остаток жизни, отделяя пустотелый камень от потолка нового строящегося коридора.
Интересна так же и торговля гномов. Добираться от города одного клана до другого крайне сложно. Огромные расстояния и трудности пути всегда мешали товарообороту в Железных Горах. Поэтому некогда по взаимной договоренности, вынесенной на великом совете Гхага, Трузд, возведённый на удобной развилке скалистых дорог, обзавёлся Великим Базаром, в искрящейся шири которого собираются торговцы всех кланов. Несомненно, что вынужденное решение неимоверно обогатило гномов Караз, и год от года влиятельные подгорные семьи поглядывают на их чертоги со всё возрастающей завистью, которая, по мнению Дурнбада, когда-нибудь выльется в широкомасштабную и кровавую войну. «Владыка Гор мне не даст соврать, главное хранилище Трузда уже не может вместить в себя все то, что Караз получил со всего Будугая. Эта пчелиная матка так распухла, что скоро треснет, или её треснут. Так много мёда в этом улье, что его нужно разделить или переложить в более широкий карман». Так он вроде бы сказал?
Размышляя, я не заметил, как добрался до спуска, ведущего на другие ярусы. Я сбавил темп и, подстроившись под боязливое царапанье Снурфа, стал неспешно переступать с порожка на порожек. Затяжной виток, ещё следом такой же, и вот, я – на нужном этаже. Широкая, выложенная красным мрамором мостовая была полна гномов. Их цветастая одежда рябила перед глазами, а перезвон колокольчиков, закреплённых на ботинках, создавал подобие несмолкающей музыки. Они шагали по своим делам и изредка на ходу мне кланялись. «Вараз чалук! Вараз Зарамзарат!» – слышалось из-под длинных бород – «добро пожаловать, человек», «добро пожаловать в Зарамзарат»! Я меж тем отвечал помянутой по старым дням отговоркой «кудун о мурудан, тап галах», что дословно означает «моё почтение тебе, благородный гном». Повторяя фразу и заглядывая в приоткрытые медные двери, я тщетно искал читальдум. Тут верстаки, там магазин, здесь алтарь, а что за тем проходом? Я завернул за угол и увидел две соединённые колонны, поддерживающие шапками выточенную сову – символ мудрости в Железных Горах. Наверняка это то, что мне нужно! Устремившись через арку, я достаточно быстро дошёл до небольшой комнатки с одним единственным столом, за которым сидел престарелый гном. Он читал гранитную табличку через очки с огромными стёклами, а за его спиной подпирали стенку два скучающих стражника.
– Ты потерялся, человек? – неожиданно спросил старый гном на чистом диалекте Соединённого Королевства.
Облегчённо вздохнув, я радостно развёл руками.
– Я давно не пользовался лундулумом, поэтому то, что ты говоришь на моём языке, для меня большая удача. Я ищу читальдум.
– В самом деле? Ты его нашёл.
Гном показал пальцем через плечо.
– Он за той дверью, но полагаю, тебя туда не пропустят.
– Несколько дней назад Дурнбад назвал меня кровным братом, а сегодня он гостеприимно разрешил мне посетить читальдум, так что с твоего позволения я…
Двигаясь к дверному проёму, я чуть было не лишился уха от молниеносно скрестившихся алебард. Обернувшись на свист рассекающего воздух оружия, старик посмотрел на меня чуть насмешливо.
– Я ничего не слышал о том, чтобы Надургх нарекал кого-то из людей братом по крови.
– Но это так! Я не лгу!
– И даже если это так, то где письменное разрешение от главы клана? Уж не надумал ли юный старейшина войны, что его слова достаточно для того, чтобы я пустил чужеземца рыться в знаниях нашего народа?
– У меня нет разрешения, но…
– Никаких «но», человек.
Гном укоризненно помотал седой головой.
– Я думаю, разговор окончен. Возвращайся, когда будешь иметь нужную табличку.
Делать было нечего. Последний раз окинув взором резную дверь, скрывающую за собой древние клинописные книги, я поплёлся обратно к лестнице. Конечно, я очень жалел, что мне не дозволили зайти в читальдум, однако уныние недолго владело мною. Будучи созерцателем по натуре, я провёл оставшееся в моём распоряжении время, скитаясь по ярусам Зарамзарата. В каждой улочке и в каждой витиеватой галерее, коих тут было множество, я видел величие и искусность гномов. Прихотливые вырезы камня и где-то угловатые, а где-то и мягкие переходы вертикалей массивных строений приводили меня в восторг. Архитектурная фантазия мастеров Надургх дышала монолитностью, единением и завершённостью. Особенно меня поразил длинный мост. Разверзший свои уста над пропастью, он зигзагообразно льнул к украшенной парапетами террасе. Изрезанная квадратами плитки, она служила пристанищем для мифических животных. Потрогав рельефного кабана за базальтовый клык, я был готов поклясться, что статуя чуть подалась вперёд. Зачарованные хранители? Возможно.
