Владимир Игоревич Ашихмин
Легенды Соединенного королевства. Мир света
Глава 10. С лица воду не пьют
Когда мы, наконец, добрались до наших лошадей, солнце уже практически опустилось за горизонт. Завидев нас, Перчик радостно заржала. Грешем потрепал кобылу по морде, после чего не преминул почесать за ушками Чесночка. Он тронул поводья, и телега со скрипом покатила в сторону границы, пролегающей между Иль Градо и Плавенем. Сжавшись в комочек, колдунья примостилась у открытого полога телеги. Снег хлопьями падал на её капюшон, накинутый поверх головы. Держа на руках Мурчика, она прижималась к нему постаревшей частью лица. Каждый из нас понимал, что сейчас ей нужно побыть одной, но, к сожалению, такой возможности у неё не было. Взгляд Великого инквизитора блуждал по заснеженным далям, где чёрными точками то тут, то там виднелись покинутые дома.
– Знаешь, Шаттибраль, я никогда не думала, что нечто подобное может случиться при моей жизни, – промолвила Серэнити.
Я отметил про себя, что Великий инквизитор впервые назвала меня в разговоре не «грязный некромант». Перемены к лучшему! Вероятно, на её мировоззрение повлияла наша пылкая решительность свернуть козлу его рога.
– Никто не выбирает, где и когда ему родиться, – ответил я философски. – Но не всё так безнадёжно, как может показаться на первый взгляд. Пророчество Полного Круга было записано не просто так, я уверен, что надежда есть. Мы должны лишь не унывать и приложить максимум усилий к тому, чтобы оно исполнилось. Урах знал, что такое случится, а значит и предвидел реальную достижимость победы. Вот увидишь, у нас получится приструнить Тьму и вернуть господство Света.
– Когда некромант меня ободряет и уверяет, что вернёт миру мир, я чувствую себя не в своей тарелке, – горько усмехнулась Серэнити.
– Ещё чуть-чуть, и мы подружимся.
Серэнити нахмурилась.
– Ещё полдня назад я хотела убить тебя после завершения путешествия. Но теперь, когда я увидела, как ты, Эмилия и… и Грешем настроены остановить Десницу Девяносто Девяти Спиц, я перестала желать вам смерти… Пока.
– Великий инквизитор разъезжает по Соединённому Королевству вместе с вампиром и некромантом. Со временем её ненависть уходит, и она одаривает своих тёмных спутников добрым вниманием – небылица, достойная весёлой трактирной песенки, – пошутил я. – Любому более-менее сладкоголосому менестрелю за такую балладу может перепасть сочный окорок и парочка кружек эля!
– Тебе когда-нибудь говорили, что твой юмор тебя до добра не доведёт? – поинтересовалась Серэнити.
– Пару раз, – уклончиво ответил я.
– Всё хорошо в меру. Я не могу доверять порождениям Тьмы, ты понимаешь, о чем я?
– Конечно, уже то, что я могу спать спокойно, не ожидая, что твоя булава расколет мой череп, делает меня многократно счастливее.
– На том и сойдёмся.
– Ты слышала, как козёл говорил о том, что собирается добраться до Ураха? Из его слов можно сделать вывод, что Бог Света среди нас. Ты как считаешь, это возможно? – спросил я, меняя скользкую тему разговора.
Серэнити сложила руки на коленях крест-накрест.
– Урах всегда с нами, иначе я не могла бы пользоваться магией Света. Это он даёт мне силы творить добро, через него проходят все наши молитвы. Иногда мне кажется, что Всеотец так близко, что я могу до него дотронуться.
Я был заинтригован откровенностью Серэнити.
– Но где он тогда? Ураха чувствуют только избранные?
– Где твой Бог Смерти?
– Я не поклоняюсь никаким богам.
– Я думала, все чернокнижники славят Назбраэля и приносят ему жертвоприношения.
Я расхохотался.
– Да, я режу кроликов, выливаю их кровь в жаровню и шепчу прошения о безграничной власти Тьмы. Ну, конечно, я так не делаю. Все люди разные. Лично я придерживаюсь иных взглядов. Гармония всего сущего – вот к чему я стремлюсь. В данный момент она нарушена, и я должен исправить это.
Серэнити, казалось, была искренне удивлена.
– Почему ты? Ты дал какой-то обет? Что толкает тебя на такую необычную для мага стезю?
– Это сложно объяснить. Вселенная любит порядок, и когда он нарушается, она ищет способы сдвинуть перегнувшуюся чашу весов обратно. В её руках я – инструмент. С детства я чувствую, как мне следует поступать, а как нет. Если брать конкретно этот случай, мне кажется, что через меня Мироздание хочет уровнять перевес разбушевавшихся сил.
– Мне кажется, что ты просто сумасшедший колдун, но твои мироощущения, если они, конечно, правдивы, могут пойти на пользу Соединённому Королевству.
– Калеб всегда был немножко того.
Это Эмилия повернулась к нам. Пальцами она придерживала капюшон, скрывая обезображенную щёку:
– Но он – добрый! Просто магия, которую мой друг изучает, очень специфична, и большинство россказней о ней не отражают истины.
Лик Серэнити снова стал суровым.
– За практику некромантии в королевстве полагается смертная казнь. Гальванизация мёртвых претит всем канонам храма. Я до сих пор никак не могу осознать, как инквизиция не добралась до тебя ещё сто лет назад.
– О! Это долгая история, вернее, истории! На протяжении жизни я много раз сталкивался с вашей братией и зачастую всего один шаг разделял меня от костра, – улыбнувшись, ответил я. – Эх, и погонял меня великий инквизитор Касиус в своё время!
– Как вообще произошло, что я оказалась втянута в компанию еретиков? Непостижимо же.
Задавая этот риторический вопрос, Серэнити покачала головой.
– Вселенная не выбирает героев по масти. Когда требуется спасти мир, она просто берёт и кидает в бой всех, кого считает нужным, в надежде, что её чемпионы не поубивают друг друга раньше, чем достигнут поставленной цели.
Серэнити явно не понимала меня.
– Кто такая эта твоя Вселенная, о которой ты постоянно твердишь?
– То, что не даёт переступить дозволенную черту. Сила, изменяющая ход событий в нужном направлении. Волк, убивающий зайца, дабы содержать разрастающуюся популяцию в нужном количестве. Дождь, не дающий умереть посевам от засухи. Смерть, прибирающая увядшую траву, и Жизнь, дарящая новые плоды миру. Это равновесие, хранящее целостность природы, не позволяя чему-то одному доминировать над остальными.
– Но почему тогда ты не стареешь? Почему не умираешь? Разве ты не пережил свой срок много раз? Ты боготворишь равновесие, но собственным существованием попираешь его!
Я улыбнулся одними губами.
– Видимо, моё время ещё не настало; но не волнуйся, я обязательно уйду со сцены – это неизбежно. Рано или поздно мы все умрём и оставим после себя лишь голые кости. Вопрос в другом: будут ли нас вспоминать, и если – да, то за что именно, и как долго? Пахаря помянет его семья. Целителя помимо родных будут помнить те, кого он излечил от недуга. О короле поведают книги, а обо мне по осени распустится колхикум.
Эмилия приподняла бровь.
– Ядовитый безвременник с лиловыми лепестками? Да, что-то в этом есть.
– Он странный, – вздохнула Серэнити, обращаясь к колдунье. – Вы так с ним непохожи.
– Мой Калеб – он такой, а я – нет.
Эмилия вновь уставилась на снежную пелену.
– Мой загадочный и причудливый друг.
Рука колдуньи натянула уголок капюшона. Мне было очень жаль свою давнюю подругу. Внешность для девушки – это всё, а Эмилия всегда гордилась своей исключительной красотой. Что она теперь чувствует, будучи наделённой худшим из проклятий? Депрессия, словно камень, навалилась на Эмилию. Это заметно в каждом её движении. Она стыдится себя и боится, что мы увидим порчу, позорное клеймо, пожравшее ранее бархатную кожу. Мне хотелось закричать: «Эмилия, для меня ты по-прежнему прекрасна!», но я почему-то предательски молчу. Что со мной? Наверное, подсознательно я догадываюсь, что мои уверения только усугубят боль её и без того обнажённой души. Как же снять чары козла? Мазь? Растирка? Наговоры? Что может подействовать? Ах, бедная моя подруга, даже магия Серэнити не исправила твоего недуга, что же тут поделаю я? Нет! Я должен! Как только Эмилия успокоится, я попрошу её дать мне возможность осмотреть лицо. Мало ли, авось, что-то, да придумаю.
С хмурого неба всё так же валил снег. Он кружился и танцевал. Я тоскливо смотрел на распухшие облака. Они становились все темнее. Уставшее солнце клонилось к закату, а мы все продолжали ехать. Грешем остановил лошадей, только когда на небосвод сошло мутное пятнышко луны. Из-за начинающейся метели покинутый город то появлялся, то пропадал. В конце концов, белая пелена скрыла его полностью. Костёр сегодня никто разводить не стал. В этом не было смысла. От разыгравшейся непогоды огонь всё равно долго не продержится. Чтобы за ночь Перчик и Чесночок не продрогли, я укрыл их двумя покрывалами. Скромно перекусив, мы составили график дежурства. Первой на вахту заступала Эмилия, моя очередь была после неё. Закутавшись в одеяла, я прижался носом к панцирю Снурфа. Тепло таракана успокаивало, и, наперекор сегодняшнему дню, навевало дрёму без тревог и переживаний. Вскоре я заснул.
Из омута сновидений меня выдернул взволнованный голос Серэнити. Грешем грубо сдёрнул моё одеяло, и я был принуждён встать.
– Ну что случилось, – недовольно буркнул я. – Почему вы не спите? Я что, проспал своё дежурство? Но это не моя вина! Эмилия должна была разбудить меня в конце своей смены, – принялся я оправдываться ещё, не понимая в чём дело.
– Эмилия исчезла! Я проснулся, а её нет, – тихо, с отчаянием проговорил Грешем.
– Как нет?! А где она?
– Мы знаем не больше, чем ты, но я подозреваю, что произошло нечто нехорошее, – ответила Серэнити.
– Но Мурчик-то здесь, а значит, она где-то поблизости, ведь своего любимца она не бросит, – сказал я, посмотрев на сопящего кота, свернувшегося клубочком возле Снурфа. – Скорее всего, Эмилия решила побыть наедине с собой, принять то, что произошло с ней в Эрменгере.
Серэнити вопросительно подняла бровь.
– Разве на посту сидишь не в одиночестве? Зачем уходить, не пойми куда, и подвергать нас опасности?
– Вот следы, – оповестил Грешем, изучавший запрошенную землю вокруг. – Они практически не заметены, но это точно её ножка!
– Тут некому оставлять других следов! – крикнула великий инквизитор в спину удаляющегося вампира.
Мой ученик помчался за вереницей едва различимых отпечатков. Памятуя о недавней стычке с грабителями, я прихватил Ночь Всех Усопших и побежал за ним. Иногда Грешем приостанавливался, чтобы проверить, не сбился ли он с пути. Как опытный следопыт, вампир направил нас вниз по крутому склону. Сбегая по его неровной каменистой поверхности, я цеплялся за колючие ветки редких деревьев. Инерция гнала меня с всевозрастающей скоростью и в один момент, не удержавшись, я просто кубарем скатился к подножью холма. Следом на меня рухнула Серэнити. Не извинившись, она опёрлась о моё плечо и понеслась дальше. Кое-как поднявшись, я различил тоненький силуэт на берегу застывшей речушки.
– Она там! – крикнул я, друзьям, обнаружившим Эмилию раньше меня.
Этой ночью я пожалел о том, что толком не умел хорошо бегать и никогда не обладал достаточной выносливостью. Драть пятки по насыпи – это одно, а вот устраивать кросс по колено в снегу – это совсем другое. Через десять минут сражения с покрывалом зимы в моём боку сильно закололо, дыхание сбилось и стало частым, я не мог надышаться. В конечном итоге я всё-таки сдался. Привалившись к берёзе, я согнулся пополам, давая себе возможность передохнуть. Уф, как жарко! Я досчитал до семи, а затем заставил себя идти широким шагом.
Эмилия, прямая как стрела, застыла посередине ледяного русла реки. Грешем и Серэнити стояли неподалёку от неё. Ковыляя, как последний старик, я ступил на замершую гладь. Стоило мне только переставить ногу, как она соскользнула, и я шмякнулся головой об лёд. Разноцветные рыбки весело заплясали перед моими глазами. С грехом пополам я дошёл к тому месту, где находились все члены нашей маленькой компании.
– Эмилия, что ты тут делаешь? – начал было я, но Серэнити зажала мне рот рукой.
– Не стоит оно того, опусти свой посох, я уверена: есть другой выход.
Людвирбинг подрагивал над оледеневшей водой. Он горел. Его изумрудное навершие трещало искрами заряженного заклинания.
– Она хочет покончить с собой, – шёпотом поведал мне Грешем.
– Зачем? – тупо спросил я.
Ответ был очевиден, поражаюсь, как только я не предвидел такого поворота событий. Ну и болван же я! Эмилия слишком любила свою красоту, и её потеря сделала жизнь моей подруги невыносимой. Как я только мог себе позволить спокойно лечь спать и не задуматься – а почему Эмилия с такой охотой вызвалась постоять на часах первой, ведь её излюбленное время всегда было перед рассветом! Я корил себя самыми изощрёнными ругательствами. Моё сердце сжималось от того, что сейчас могло произойти. Мне было ясно, что она задумала. Чтобы свести счёты с жизнью, колдунья выбрала самый простой и, без сомнения, действенный способ. При ударе её посоха об лёд произойдёт взрыв, который повлечёт за собой магию «Вихря». Воронка подхватит Эмилию и утащит на дно, где она захлебнётся. Все случиться одним мигом. Шанса на спасение у неё не будет. Я оценил ситуацию. Примерно тридцать футов разделяло меня и колдунью. Это много! При всём желании я не успею помешать ей сделать то, что она задумала. Что мне остаётся?
– Послушай, Эмилия, это я во всём виноват, – услышал я свой собственный сдавленный голос. – Это я пришёл к тебе в Лунные Врата, и я же привёл тебя в Эрменгер. Ради Вселенной, убей вначале меня! Ведь я не смогу без тебя жить. Разве тебе надо говорить, что ты для меня значишь?
Колдунья подняла на меня глаза. Страшная сторона её лица, как серая оскомина, протянулась от середины головы до подбородка. Я невольно содрогнулся.
– Я знаю, что я для тебя значу, Калеб, и ты ни в чём не виноват! Уходи! Уходите вы все! Я не хочу вас видеть! Никого из вас!
На последних словах голос Эмилии сорвался на крик.
– Ты рано отчаиваешься.
Великий инквизитор медленно двинулась к моей подруге.
– Нет таких проклятий, что не падут перед силой Света. Тебе надо только чуть-чуть запастись терпением. Я даю тебе слово, что отыщу панацею и разорву нависшую над тобою завесу Тьмы. Выкинь из головы дурные мысли и подойди ко мне.
– Нет! Нет! Нет! – истерично запричитала Эмилия. – Не отговаривайте меня! Я такая теперь никому не нужна! Оставьте! Оставьте! Оставьте меня!
С жутким воем отчаянья моя подруга занесла Людвирбинг для того, чтобы поставить точку в своей длинной жизни. Но прежде, чем это произошло, Грешем, словно пузатый тюлень, сиганул вперёд и, плюхнувшись пузом на зеркальную поверхность, устремился к колдунье. Дальше всё развивались с головокружительной быстротой. Эмилия стукнула посохом по затвердевшей реке, в последний момент осознав, что теперь она утянет с собой в пучину и Грешема. Вероятно, именно это не дало ей высвободить залп Воздушной Стихии. Между тем, от соприкосновения с Людвирбингом, вся замёрзшая гладь разошлась узорами трещин. Спустя секунду колдунья и вампир оказались в объятиях стылой воды. Проснувшийся лёд вздыбился и затянул Серэнити под толстую корку своего белого покрывала.
– Разрази вас гром! – вскричал я.
Отбросив Ночь Всех Усопших в сугроб, я сконцентрировал шарик света и нырнул под наледь.
Я никогда не любил принимать холодные ванны. Знахари утверждают, что они укрепляют иммунитет и закаляют тело. Возможно это и так, но неподготовленным лезть зимой в омут категорически неполезно. Переохлаждение таит в себе болезни и ампутацию конечностей. Погибнуть от него – это не шутка. Когда я погрузился в студёную воду, меня словно дубиной по голове ударили. Воздух в лёгких сжало стальными тисками; не выдержав напряжения, я вынырнул, чтобы сделать вдох, а потом снова вернуться обратно. Моё скудное колдовское освещение едва развеивало кромешную тьму. Я поплыл вперёд, полагаясь лишь на удачу. Как оказалось, река была неглубокой. Прочесав локтями по илу, я обнаружил серое пятно и устремился к нему. Схватив Великого инквизитора за талию, я изо всех сил стал грести наверх. Превозмогая усталость и скованность, я закинул уже не дышавшую Серэнити на снежный берег и повертел головой. Ни Эмилии, ни Грешема видно не было. Значит, они там, под водой. Моё горло сдавил страх. Спешно перевернув Серэнити на бок, я вновь ринулся в реку. Мои руки и ноги лихорадочно работали. Стараясь отыскать друзей, я, как обезумивший, метался из стороны в сторону, и наконец мне повезло. Я нашёл их.
Грешем лежал на дне, а Эмилия парила чуть выше. Колдунья явно пыталась его вытащить, но не могла. Её пальцы вяло стискивали ворот моего ученика. Я не силач, однако, в воде любой вес становится значительно легче, чем на суше. Подхватив вампира под спину, я принудил Эмилию лечь на него сверху. Как мне удалось вытащить их двоих? Что помогло мне? Запал? Любовь? Вера? Ума не приложу. Выволочив безжизненные тела из лап смертельной реки, я закашлялся. В висках колотил молоточек боли. Если я не умру от холода сию секунду, то откину копыта уже завтра. Затухающим взглядом я увидел, как ко мне подошла бледная, словно мел, Серэнити.
– Сейчас у меня нет сил на магию. Если умеешь, делай им искусственное дыхание, – проговорила она.
Притянув к себе голову ученика, я раскрыл его рот и принялся дуть. Великий инквизитор проделывала тоже самое с Эмилией. Лужа подо мной постепенно приобретала глянцевые черты льда.
– Не останавливайся! – повелительно крикнула Серэнити.
И я утроил усилия. Вдыхая и выдыхая, я отчаянно молил Вселенную помочь мне вновь услышать биение родных сердец. Я клялся, что заплачу за это любую цену, которую она мне назначит. Мигнула молния, и в моём сознании шевельнулось что-то потустороннее. Отчаянные мысли получили отклик, я понял, что теперь за мной будет должок. Из посиневших губ утопленников потекла вода. Они пришли в себя.
– Спасибо, – прошептал я, глядя в ночные небеса.
Жутко дрожа, я не мог вызвать даже крошечного заклинания огня. Мои пальцы одеревенели и не гнулись. Рыжие усы Грешема превратились в длинные сосульки. Он щурился и сопел. Эмилия ни на кого не смотрела. По её вине мы чуть не захлебнулись, и от этого она чудовищно страдала. Муки совести рвали её обнажённую душу. Серэнити опустилась на колени и обняла мою беззвучно плачущую подругу.
– Всё будет хорошо, успокойся, все прошло, – шептала Великий инквизитор. – Всё позади, ты – молодец, теперь ты знаешь цену жизни.
Серэнити мягко отстранилась от колдуньи и, глядя ей в глаза, проговорила:
– Я обещаю, что верну тебе красоту. Ты веришь мне?
– Да.
– Тогда для начала нам надо добраться до телеги.
Серэнити перекинула руку Эмилии себе за шею.
– Шаттибраль, идти можешь?
Я лишь кивнул.
– На тебе Грешем.
Холод синими щупальцами проморозил меня насквозь. Подобно оловянному солдатику я поднял ничего не соображающего вампира и побрёл к истоптанному холму. Пробираясь по сугробам, мне вдруг страшно захотелось спать. Я представил себе кровать, пуховую перину, кружку горячего чая, дымящуюся на тумбочке. Мне стало хорошо! Дом, мой милый дом! Шато! Повинуясь возникшему желанию, я прилёг на белую простыню и свернулся клубочком.
Резкий голос прорвал нити сна.
– Совсем сдурел, некромант?! Вставай живо!
Тонкая рука вцепилась в мой башлык. Приподняв голову, я открыл сонные глаза. Точно, я лежу на снегу, а рядом со мной привалился Грешем. Что за восковая свечка поддерживает под руку Эмилию? А! Это же Серэнити!
– Вставай, Урахом тебя заклинаю! Если ты сейчас заснёшь, то больше не проснёшься!
Она была, конечно, права. У моего носа качалась ветка ели. Я протянул к ней ватную ладонь и сжал что есть мочи. Иглы вонзились в кожу, и это сняло моё оцепенение. Распихав вампира, я с большим трудом заставил его волочиться за мной. Подъём по холму показался мне настоящим кошмаром. То увязнем, то упадём, то скатимся. Набившие себе шишек и синяков, промёрзшие и едва живые, мы кое-как добрели до нашей телеги. Увидев издалека четыре субъекта подозрительной наружности, Мурчик прижал уши и предупреждающе зашипел. Растопырив внушительные когти, он замахал ими по воздуху. Кот не узнал нас и не хотел подпускать к повозке.
– Да это мы, морда полосатая, пусти погреться, – сдавленно попросила Эмилия.
Признав в колдунье хозяйку, а в нас – её друзей, Мурчик вальяжно подвинулся, и мы залезли вовнутрь. Из пяти одеял Эмилии достались два. Рассевшись и укутавшись, мы все громко застучали зубами. Слабость и озноб сломили мой организм. У меня начинался сильнейший жар. Так как мой ученик – вампир, холод и жара действует на него не так, как на людей. Уже минут через пятнадцать он перестал дрожать. Грешем вытер рыжую шевелюру и, не говоря ни слова, выбрался через полог. Характерный звук удара камня о камень сообщил мне, что он пытается высечь искру для костра. «Если бы он умел пользоваться магией, то в два счёта его разжёг!» – ядовито прошипело мне моё сознание. «Да, это так, – ответил я сам себе. – Но кто в первую очередь виноват, что он этому не научился? Я знаю ответ».
– Спасибо, что… пришли ко мне.
Эмилия говорила скорее своим коленкам, нежели нам. Накинутые горкой одеяла делали её похожей на оживший меховой валун.
– Калеб, мой любимый… друг… если бы не ты, то… то меня бы уже не было.
– С тебя причитается, лягушка – подружка, – пошутил я. – Теперь ты должна будешь спечь мне мой любимый шоколадный пирог с орехами! И на орехи не скупись!
Из вороха послышался приглушённый смешок.
– Ты страшно нас напугала, – сказала Серэнити, вся трясясь, как желе, на тарелке. – Не делай так больше никогда! Верь: всё будет хорошо. Десница Девяносто Девяти Спиц ничто против Благодати Ураха. Его Светом и состраданием я разрушу пагубные чары. Пусть не сразу, но я найду, как. Будешь сиять даже ослепительнее, чем прежде! Все мужчины королевства не смогут отвести от тебя глаз!
– Но, но! На меня это колдовство распространять необязательно! Не хватало мне ещё на старости лет драться с воздыхателями прекрасной Эмилии! Мне её с головой хватает как подруги! – весело добавил я.
– Твоя подруга – уродина, – вновь разрыдалась Эмилия. – Кому я такая теперь понравлюсь? Никто на меня больше не посмотрит! Я как болотная тина! Отныне я обречена прятаться от людей!
– Тише, тиши, дорогая.
Я просунул руку под одеяло и погладил колдунью по ноге.
– У тебя есть я и Мурчик, разве этого мало? Кто тебе ещё нужен?
– Ты… да, ты, Калеб, и Мурчик…
Освобождаясь от внутренней боли, Эмилия заплакала навзрыд. Её нежное сердце пылало, и я постарался его затушить.
– К тому же есть ещё кое-кто, готовый отдать за тебя жизнь, и я говорю не о дружеском одолжении и беспринципном героизме.
Сугроб из одеял зашевелился и через маленькое отверстие нос Эмилии повернулся в сторону пытающегося добыть огонь Грешема.
– Зачем я ему такая?
– Ты – сочная! Будь я вампиром, точно захотел бы тебя укусить, – подмигнул я.
– Ты можешь хоть сейчас ответить мне серьёзно?
– Хорошо. Он влюбился в тебя. Так лучше?
– Да.
Воцарилась тишина, которую нарушил проснувшийся Снурф. Он поскрёб лапкой по деревянной лавке, а после чего объявил:
– Куфать!
– Соблаговоли, пожалуйста, немножечко потерпеть, пока я не приду в себя, ладно? – попросил я у шипящего подо мною таракана.
– Нит! Куфать! Куфать! Снурф голофен!
– Неужели ты не видишь, образина, что хозяину плохо, – заворчал я, вынимая мешок с продуктами.
Мой любимец сложил усы и, радостно стрекоча, вознамерился пролезть мордой в раскрывшийся пакет с сухофруктами.
– Фу, Снурф, это не для тебя! – завязывая пакет, прикрикнул я. – Тебе вот, лепёшка, извини, крыс у меня пока нет.
Серэнити недовольно поджала губы.
– Не могу сказать, что мне нравиться, когда гигантский таракан обнюхивает мою еду и выбирает лакомый кусочек.
– Снурф – хорофый! – прошелестел мой любимец. – Снурф – лапуфка!
– Да уж.
– Не зазнавайся там, усатый, а то Великий инквизитор тебе сделает а-та-та и я, к твоему сведенью, заступаться не стану, – прохрипел я.
– Пофему?
– Потому что залазить грязными лапами в мешки неприлично!
– Ониф чифтые!
– Они грязные!
– Нит!
– Он так больше не будет, – неуверенно сказал я Серэнити. – Снурф – очень разумный, и понимает, что можно, а чего нельзя.
– Я – хорофый! – подтвердил мой любимец. – Всёф понифаю!
Видя как товарища потчуют лепёшками, Мурчик отошёл от Эмилии и ткнулся мордой в мои сапоги.
– Ваше Полосатое Высочество тоже желает устроить себе ночной перекус? Да? Милости просим! – хмыкнул я, доставая коту баночку с паштетом. Благодарно мяукнув, кот примостился возле таракана. Дружеское чавканье перемешивалось с урчанием и царапаньем когтей.
В темноте вспыхнуло пламя. Грешем натаскал веток, и теперь щедро подкармливал ими крохотный костерок. Постепенно красные язычки затрещали веселее. Вампир набил котелок снегом и, поставив его греться, залез к нам.
– Скоро вода закипит, и я заварю вам чайку.
Мой ученик достал кружки, на дно которых кинул по дольке лимона.
– И цитрусы сюда, они полезны при простуде, – так учитель говорит.
Эмилия скинула с себя одеяла и прямо посмотрела на Грешема своими пронзительными зелёными глазами.
– Сегодня ты совершил поступок, который много для меня значит. Ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою, – спасибо тебе!
Колдунья подалась вперёд и, прикоснувшись молодой стороной лица к толстой щеке, поцеловала вампира. Отклонившись назад, она, немного помолчав, добавила:
– Ты – отличный парень, и поэтому я не хочу водить тебя за нос. Я никогда не полюблю тебя так, как хочешь того ты. За то короткое время, что мы путешествуем вместе, ты мне стал хорошим другом, и я хочу сохранить наши отношения в этих пределах. Не печалься, ведь дело совсем не в тебе, просто я люблю другого. Если можешь, не злись на меня, потому что горькая правда лучше сладкой лжи.
Грешем замер. Лимон выпал из его рук и покатился ко мне. Губы моего ученика шевелились, повторяя слово «друг». Собравшись с силами, он криво улыбнулся.
– Да всё хорошо, не переживай! Главное, что ты цела и невредима – все остальное – чепуха. Впрочем, раз ты заговорила о правде, то и я скажу кое-что. Только слепой не увидит, что твоя душа уже определилась с избранником. Её взор ищет взаимности, но найдёт ли? Надеюсь, что да. Для меня огромная честь то, что ты назвала меня другом – пусть отныне я им буду всегда. Мои чувства больше не потревожат тебя. Прости меня за них, и спасибо за откровенность.
Договорив, мой ученик обернулся. Вспомнив о том, что он здесь не один, и что мы с Великим инквизитором слышали весь разговор, Грешем покраснел и выскочил из телеги, как ужаленный. После этого Эмилия свернулась клубочком, и я понял, что сегодня она больше не расположена вести беседы.
– Никогда не думала, что создания Тьмы могут испытывать любовные переживания, – удивлённо промолвила Серэнити.
– О, любовь не выбирает, к кому приходить. Она просто появляется, и ты не знаешь, что с ней делать. Это искания, мучения, отрада, наслаждение, безрассудство и вечное балансирование на острие ножа. Любовь обитает не только в людях – каждый может стать рабом её чар. Мне жаль Грешема, но он должен перебороть свою тягу к Эмилии, чтобы жить дальше.
Слушая мои рассуждения, Серэнити тёрла ладони. Под пальцами великого инквизитора зашевелились тягучие белые капли. Наклонившись над колдуньей, она провела руками над её фигуркой. Капли попадали и, просочившись под одеяла, исчезли. На мой вопросительный взгляд Серэнити слегка пожала плечами.
– Ей нужен духовный отдых. Этой ночью она будет спать без сновидений. Подсядь ко мне, у меня появились силы снять с тебя лихорадку.
Повинуясь просьбе великого инквизитора, я сел подле неё. Серэнити приложила мизинец к моему лбу и принялась монотонно читать заклинания Света. Меня обволокла теплота. Приятно разливаясь по телу, она возвращала конечностям чувствительность, проясняла голову, разогревала кровь. Я облегчено вздохнул:
– Ох, это превосходно! Я как заново родился! Прими от меня тысячи благодарностей!
Я улыбнулся.
– Кстати, нам бы не помешало сменить мокрую одежду. В том сундуке я видел второй комплект белья.
– С этого и надо было начинать, – согласилась Серэнити. – Переодевайся, я не буду смотреть, а потом вылезай, чтобы и я смогла сменить гардероб.
Великий инквизитор отвернулась, и я принялся сбрасывать с себя сырое одеяние. Быстренько нацепив сменные штаны и свитер, я выпрыгнул к костру. Поставив сапоги возле пламени, я сел на поваленное дерево и озадаченно посмотрел на ученика.
– Эй, Грешем, я принёс тебе жилетку и кальсоны. Снимай то, что на тебе.
– Спасибо за заботу, но я уже порядком обсох у огня.
Стараясь не встречаться со мной взглядом, вампир поднял закипевший котелок, затем плеснул в кружку кипятку и передал мне.
– Держите.
Я сделал маленький глоточек и со вздохом отставил предложенное угощение.
– Я знаю то, что ты сейчас чувствуешь, ведь я и сам когда-то был молодым. Я влюблялся, и далеко не всегда получал заветное «да». Это трудно и горько, обидно и больно слышать «нет», но так уж устроен мир. Мы нравимся не всем, и с течением времени я осознал, что это прекрасно, потому что жизнь ведёт нас к тому, кому мы действительно нужны. К тому, кто нас полюбит. К нашей судьбе.
– Но вы один.
– Я выбрал путь знаний.
Я ухмыльнулся.
– Ты ещё обязательно встретишь милашку, которая привяжется к тебе, а потом скажет три заветных слова, и поверь, в тот момент ты будешь на седьмом небе от радости. Доброта Вселенной безгранична и зачастую, чтобы мы обрели счастье, она ведёт нас самым тернистым путём. Спустя годы и годы, когда меня уже не будет рядом, ты вспомнишь наш разговор и возрадуешься, что колдунья выбрала не тебя.
– Эмилия поразительная девушка и я сразу догадался, что она любит…
Грешем прикусил губу.
– На что я только надеялся? Да и зачем? Вы удивительно правы, ведь Вселенная предначертала ей иного человека, не меня, поэтому я должен отойти в сторону. Я стану Эмилии тем, кем она меня назвала – другом.
– Вот это ты молодец! – одобрительно промолвил я. – Знать бы только, кого Вселенная ей уготовила?
– Я надеюсь, что вы когда-нибудь это выясните.
Вампир поковырял палочкой угли.
– Простите, учитель, но мне хочется побыть одному.
– Понимаю.
Грешем протянул мне две только что налитые горячие кружки.
– Возьмите для Эмилии и Серэнити.
Молча взяв у вампира чай, я оставил его наедине со звёздами. Только время сгладит колючие углы его душевных переживаний. Забравшись в телегу, я протянул кружку великому инквизитору. Облачённая в новую тунику она сдержанно поблагодарила и приняла её двумя руками. Вторую я поставил возле посапывающей подруги. Под воздействием светлой магии Эмили крепко спала. Я накинул на себя одеяло и прикрыл глаза.
Внезапно на меня нахлынули воспоминания юности. Тогда кровь текла быстрее, а душа полнилась весной. Кто была та леди, уста которой подарили мне первый поцелуй? Ни лица, ни имени моя память не сохранила, осталось лишь ощущение чего-то робкого и солнечного. Ах, эта пьянящая и своевольная песня женских чар, как часто ты толкала меня на глупые и поспешные шаги. Нет, по-настоящему я никогда и никого не любил. Увлекался, но не любил. Хотя так ли это? Почему мне сейчас кажется, что я – самый глупый человек на свете? Почему моё сердце так колотится? Чего я не осознаю? Вот-вот пазлы сложатся в картину! Ну же! Хватаясь за луч озарения, я провалился в глубокий сон.
