Виталий Левченко
Белый Камень. Чёрный Серп
Он присел на корягу, подставил лицо солнцу и закрыл глаза.
«А как же Юля Клименко?» – пронеслась вдруг мысль. Он вскочил и потер в недоумении лоб: почему он раньше не думал о Юльке? Хорошая ведь девчонка, и как он не разглядел! Повезло же Игнату! Да если бы у него появилась такая подружка, ему бы ничего в жизни уже не нужно было. Эти черные волосы, такие большие сиськи и офигительные глаза! Ищешь где-то далеко, а счастье вот оно – рядом, и требуется только смелость, чтобы прикоснуться к нему. Генка почувствовал дикую тоску. Сам того не замечая, он перешел на другой берег ручья.
Игнат достал из рюкзака фотокамеру и начал снимать Ингу. Вэл помог ей взобраться на валун, и когда она распустила светлые волосы, то стала похожа на лесную фею, вышедшую из карельских лесов к людям.
– Хватит фотографий, – засмеялась она и ловко спрыгнула на землю. – А то Юля ревновать будет.
– Юля выше примитивной ревности, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Игнат, рассматривая на экране фотоаппарата результат. – Вот здесь особенно хорошо получилось, – показал он снимок Инге и Вэлу.
– Меня тоже запечатлей, – попросил Вэл, присаживаясь возле кустов. Игнат отошел немного и навел на него объектив.
– Не дергайся, хорошо ведь сидишь, – сказал он. Но Вэл уже поднялся и глядел ему за спину. Игнат опустил фотоаппарат и увидел, что Инга тоже смотрит туда же. Он обернулся: через ручей, живо перепрыгивая с камня на камень, к ним бежала Лена.
– Скорее идите сюда! – крикнула она и замахала руками. Игнат бросился к ней, за ним – Инга и Вэл.
– Что случилось, где Юля? – спросил Данилов, вглядываясь в тревожное лицо Лены. Та перевела дух и выпалила:
– Генка сошел с ума, он признается Юльке в любви!
– Что?! – крикнул Игнат и кинулся на другой берег. Взобравшись на склон, Данилов увидел впереди за деревьями Юлю и стоящего перед ней на коленях Генку. Тот протягивал руки, пытаясь обнять девушку за ноги. Юля отбивалась.
Сбоку, из-за сосен, показался Глеб и тоже поспешил на выручку Юле. Но Игнат успел первым, схватил Генку под руки и рывком поднял. Раскрасневшаяся Клименко ошеломленно смотрела на Головешкина и прижимала ладони к щекам.
– Он ни с того ни с сего бухнулся передо мной на колени и стал умолять выйти за него замуж! – тихо сказала она.
Игнат встряхнул Генку и заглянул ему в лицо. Тот вращал глазами, словно невменяемый, и что-то лепетал. Но вот его взгляд прояснился. Головешкин попятился и потер лоб.
– Что случилось? – недоуменно произнес он.
– Это тебя надо спросить, что здесь происходит, – строго сказал Игнат. – Ты мухоморов наелся или бухой?
Генка посмотрел на Юльку и покраснел.
– Я… я не знаю… на меня нашло… Юль, прости, пожалуйста, – пробормотал он и побежал в сторону теремка.
– Генка, да погоди ты! – крикнул Глеб, но тот уже скрылся за деревьями.
– Не натворил бы он чего-нибудь, – с опаской сказала Лена.
– Зря мы привезли его с собой, – покачал головой Глеб. – Видимо, от избытка впечатлений у него крышу снесло.
– Это была твоя идея – пригласить Генку, – сказала Инга. Ей показалось, что Глеб как будто доволен происшествием.
Странное событие немного подпортило всем настроение, и, погуляв еще немного, компания вернулась в теремок.
Генка зарылся головой в подушки и сжал кулаки. Такого позора он никогда не испытывал! Что самое обидное – накатило на него внезапно, словно он дури обкурился и нечего с собой поделать не мог. И ведь вспомнил же потом все до последнего слова, что говорил Юльке. И самое странное: он не просто говорил, но и чувствовал! Ему реально было хреново без нее. Это длилось всего несколько минут, но за это время он отчетливо понял: без Клименко ему крышка. Она одна его свет и спасение. А потом все внезапно исчезло, и он снова стал самим собой.
Что происходит? Неужели он действительно сходит с ума? Даже по пьянке он никогда не терял голову, чтобы вот так обезуметь. Одно слово – наваждение. Как он теперь будет смотреть им в глаза? Лучше бы он остался в Москве. С самого начала все пошло паршиво. Сперва дурацкий ликер в самолете, потом его не позвали к столу, а теперь еще и этот позор! Словно сама судьба издевалась над ним.
Глеб ликовал: он не ожидал, что управлять камнем так легко и просто; внушить Головешкину мысль о Юльке Клименко труда не составило – и какой результат! Хорошо бы проверить артефакт и на исполнение отрицательных желаний, чтобы узнать пределы его возможностей. Например, внушить кому-нибудь мысль о самоубийстве. До конца эксперимент, конечно, не нужно доводить, зато станет понятно, можно ли использовать камень в качестве оружия. Однако здесь опыты лучше прекратить. Второй такой случай помутнения рассудка будет выглядеть подозрительно. Безопаснее ставить эксперименты в Москве.
Спрятав камень в рюкзак, Глеб помрачнел. Как только артефакт попадет к отцу, о нем можно забыть. Вряд ли Клюев-старший согласится дать попользоваться им хотя бы на время. С этим камнем папаша станет всемогущим, и если ему не понравятся какие-то дела и поступки Глеба… Впрочем, там видно будет. Главное – камень работает!
Поздно вечером, после сауны и чая с бесконечным ассортиментом варенья и печеного, Игнат и Юлька сидели в одной из беседок, глядя на холодное зарево белых ночей. Вэл и Глеб остались в доме играть в бильярд. Инга и Лена снова залезли в бассейн.
Возле беседки бродил олень Яшка, посматривая на людей большими черными глазами. Юлька протянула ему кусочек яблока, и тот осторожно задвигал носом и потянулся губами к угощению. Игнат поймал момент и щелкнул фотоаппаратом.
– Я до сих пор не могу прийти в себя, – говорила Юлька. – Это очень странное временное помешательство. Я даже не испугалась – до того поведение Генки было необычным.
Игнат кивнул.
– Генка не наркоман и пьян не был. Не могу даже представить, что ему пришло в голову. Неприятности сыплются на него одна за другой. Бедняга. Видимо, характер у него такой – в переделки тянет.
– Мне совсем не жаль его, – покачала головой Юлька. – В том смысле, что все эти происшествия – это такие мелочи. Я бы охотно поменялась с ним нашими судьбами, – тихо сказала она, опустив голову. Игнат обнял ее и прижал к себе.
– Ну, ты опять начинаешь погружаться в негатив. Не нужно слепо верить всему, что говорят врачи. Необходимо надеяться.
Юлька, нахмурившись, посмотрела на него и убрала его руку со своего плеча.
– Только без мелодрам. Неоперабельная аневризма сосудов головного мозга – это приговор, и ты хорошо это знаешь. Одной надежды мало. Здесь вопрос времени. До сих пор все заканчивалось головными болями, а в дальнейшем рядом с тобой может оказаться калека. Это в худшем случае, потому что лучшим выходом и для тебя, и для меня будет, если я сдохну и не превращусь в овощ.
Игнат сжал Юлькины руки в своих ладонях и поцеловал.
– Не говори так. Я буду верить и надеяться за нас двоих, – прошептал он.
– Вот они где спрятались! – послышался голос Глеба, а потом и он сам возник в проеме беседки, держа в руке бутылку шампанского. На дорожке маячил Вэл с гитарой, за ним с бокалами в руках шли Инга и Лена, одетые в банные халаты.
– Давайте выпьем за белые ночи! – торжественно сказал Клюев, с хлопком откупорив бутылку. – Там уже накрыли ужин, и наш Геннадий чинно восседает за столом. Вы уж его не дергайте. Сделаем вид, что ничего не произошло.
Подавленность и чувство стыда сменились злостью, и Генка решил на все наплевать и просто расслабиться: время покажет, кто будет смеяться последним. Когда камень окажется у него в кармане, вот тогда и посмотрим на физиономию Глеба Клюева. Конечно, этого он не увидит, но представить может очень хорошо. Нужно будет покопаться в интернете и выяснить, что это за штука такая и для чего. На драгоценность не похожа. Может, что-то старинное?
За ужином Генка был оживлен, поддерживал разговор и подхватывал шутки. Хорошему настроению способствовал и коньяк, на который Головешкин налегал особенно усердно.
Глеб сказал, что в Москву они вернутся послезавтра утром. Генка решил в течение завтрашнего дня поймать момент и подменить камень. Главное, чтобы Инга и Глеб ушли куда-нибудь подальше. Если его застукают в их номере – пиши пропало. Впрочем, можно придумать на такой случай какую-нибудь уловку. Но лучше не попадаться.
На утро он встал пораньше и побродил по округе, подыскивая подходящий по форме и величине камень. Очень похожий булыжник, только темно-серый, нашелся возле ручья, почти возле того самого места, где вчера он спятил.
Головешкин вернулся в теремок как раз к завтраку. Момент был подходящий, все сидели за столом, но Генка не мог отважиться: казалось, стоит только выйти из столовой, как Глеб тут же обо всем догадается. Глупость, конечно, но страх не отступал. «Хреновый из меня вор» – подумалось ему.
Он убедил себя, что безопаснее подождать до вечера. Глеб предложил перед ужином устроить турнир по теннису. Так что времени пошарить в комнате должно хватить, пока Клюев с невестой будут махать ракетками.
После завтрака лесничий дядя Леша повез компанию к ближайшему крупному озеру. Здесь раскинулась огромная беседка, от которой уходил к воде широкий причал. Возле него стояли катера. Игнат заикнулся о рыбалке, но девушки дружно воспротивились, и было решено просто покататься.
Лена опустила руку в воду и поежилась.
– Холодная!
Дядя Леша рассмеялся.
– Это еще не холодная. Лето теплое выдалось. Вот два года назад было действительно холодно.
Глеб с видом знатока встал у руля катера и включил зажигание.
– Эх, прокачу с ветерком! – обернулся он к друзьям.
– Только не утопи нас! – предупредила Лена, осторожно передвигаясь на заднее сиденье.
Лесничий объяснил:
– Вон к тому валуну не приближайтесь, там мель. И не выключайте гидролокатор.
Дождавшись, когда катер отчалит, дядя Леша вытащил из багажника плед и растянулся в беседке на диване.
Игнат без остановки щелкал фотоаппаратом. Инга смотрела на извилистую линию берега, деревья и кустарники, на покрытые мхом глыбы, раскинувшиеся возле воды, на рыжеватые пригорки: красота идиллическая! Даже не верится, что цивилизация сюда толком не добралась. Здесь и думается по-другому. Начинаешь сомневаться в важности ежедневной суеты, когда день, стоит открыть глаза, накатывает на тебя земными заботами.
Лена, наверное, чувствовала нечто подобное, потому как нащупала руку подруги и сжала ее.
Даже Генка забыл на время о своей мести и восторженно крутил головой, шумно втягивая ноздрями холодный озерный воздух и щурясь от солнечных бликов на воде.
Глеб оказался хорошим капитаном и аккуратно водил катер по всему озеру. Напоследок он набрал скорость и лихо с разворота подрулил к причалу, заставив девушек завизжать от страха и восторга. Игнат и Вэл помогли им выбраться на берег. Дядя Леша сел за руль, и компания двинулась в обратный путь.
Инга смотрела на Глеба и не могла отделаться от мысли, что Клюев продолжает вести себя загадочно. Он никогда не был так эмоционален, а здесь разошелся вовсю.
– Есть поверье. Духи этих земель защищают от несчастий и дарят людям свет, – сказал лесничий, когда Лена заговорила о своих впечатлениях и энергетической ауре.
– Конечно! Куда же без местного фольклора, – рассмеялся Глеб.
– Не совсем фольклор. Изначально это вера, культура, образ жизни, мировоззрение, этика, – пояснил дядя Леша. – Издревле на территории современной Карелии жили праславянские племена. Предки наши не были язычниками в том примитивном виде, как это внушают народу целый десяток веков. У них много тысячелетий назад уже существовала развитая система верований, основанная на почитании предков, сил природы и ее даров. Человек жил среди богов, будучи их потомком. Здесь существовали города и торговля…
Инга внимательно слушала. Рассказ дяди Леши взволновал ее, а почему – и самой непонятно до странности.
Глеб повернулся к друзьям.
– Дядя Леша по образованию эколог. И даже написал книгу об этом крае, правда?
– Было дело, – кивнул лесничий.
Внедорожник заехал в ворота теремка. Когда компания вышла из машины и побрела в дом, дядя Леша тихо спросил Глеба:
– Что вы думаете делать с раскопками? Я смотрю: работы идут давно, а перспектива какая?
Глеб равнодушно хмыкнул.
– Это отцовское хобби. Я туда не лезу. Образцы иногда посылают ему, но, по-моему, все пустое.
– Не скажи, Глеб Александрович, – покачал головой лесничий. – Пещеру вот нашли, я видел древний алтарь. И камень, поговаривают, какой-то радиоактивный обнаружили. По камням я не спец, а вот пещера – дело другое. Сюда бы археологов вызвать, такую находку прячете. Это же дохристианская культура славян!
Разговор Глеба насторожил. Он не ожидал, что въедливый дядя Леша окажется в курсе раскопок. Хотя в таком месте от лесника вряд ли даже иголку утаишь.
Клюев ободрительно хлопнул его по плечу.
– Так и сделаем. Только позже. Отцу виднее.
– Оно, конечно, правильно, – согласился тот. – Ты не подумай плохого, Глеб Александрович, я без задней мысли говорю.
– Да я и сам толком ничего не знаю, дядь Леш. Я финансист, а не археолог-любитель, как отец, – махнул рукой Глеб и пошел в дом.
После обеда все разбрелись кто куда. Инга дождалась момента, когда они остались вдвоем с Леной, и спросила:
– Тебе не кажется, что Глеб ведет себя немного необычно?
Лена иронически скривила губы.
– Есть немного у братца. Но это он на правах хозяина так разошелся, – она внимательно посмотрела на Ингу. – А что-то не так?
– Да нет, не бери в голову, – успокоила подругу Березина. – Мы никогда не выезжали на отдых такой разношерстной компанией. Видимо, он и старается, чтобы никто не заскучал.
– Это точно, – кивнула Лена. – Но я очень удивилась, что он взял с собой Генку. Вот это действительно необычно.
Поговорив еще немного, они разошлись.
Вечером на теннисном корте, расположенном позади теремка, Лена и Вэл показали настоящий мастер-класс. Лена, как заправская теннисистка, лихо двигалась по линии поля, мчалась к сетке, с разворота подкручивала мяч. Вэл тоже не отставал, и его удары были сильными и точными.
– Не ожидал от тебя такой прыти! – Глеб захлопал в ладоши, одобрительно глядя на сестру.
– А ты думал, все про меня знаешь! Я, между прочим, уроки брала, – важно сказала Лена, поигрывая ракеткой. – Ген, хочешь попробовать? – предложила она, видя, что Головешкин опять сидит в стороне, всеми забытый.
Генка громко заявил, что в теннис играть не умеет, а лучше будет за всех болеть, и сел еще дальше.
Следующими на корт вышли Инга и Глеб. Генка стал неприметно перемещаться к выходу. Все внимание было обращено на играющих, и никто не заметил, как он исчез.
Головешкин быстро, но без суетливости, миновал двор, искоса поглядывая по сторонам, зашел в теремок и направился к своему номеру. По дороге ему встретилась Катя с охапкой цветов. Генка рассмеялся и хлопнул себя по карману.
– Вот растяпа, сигареты забыл!
Катя улыбнулась и проследовала дальше.
Генка зашел к себе, прикрыл дверь и прислушался. В коридоре было тихо. Он вышел и на цыпочках двинулся к номеру Клюева. Апартаменты Инги и Глеба располагались в конце коридора с противоположной стороны.
Генка взялся за ручку двери и медленно нажал, моля провидение, чтобы повезло. Ручка легко подалась вниз, и он скользнул в приоткрывшуюся щель.
Головешкин осмотрелся: обстановка шикарней, чем у него. Стоял тонкий запах дорогого парфюма. На тумбочках горели антикварные лампы, кресло из полосатого дерева, видно, экзотического, было придвинуто к пушистому дивану, и на нем лежали вещи Инги.
Генка прошел в спальню. Задержал взгляд на разобранной постели, представляя любовные игры Клюева и его невесты.
Открыв шкаф, он увидел рюкзак Глеба.
– Только бы он был здесь! – пробормотал Генка, скрестив на удачу пальцы. Вытащил из рюкзака свитер, аккуратно сложенные майки, спутниковый телефон и наткнулся на сверток, обмотанный тонкой серой веревкой. Головешкину свело дыхание от такого успеха. Он судорожно вздохнул и постарался успокоиться. Развязал веревку, запомнив форму узла, и развернул ткань на полу.
Вот оно! Генка протянул руку к булыжнику, но тут же испуганно отдернул: камень засветился!
– Что за черт! – забыв об осторожности, вслух сказал Головешкин. Спохватился и закрыл ладонью рот. Позже, все позже. Нужно поторапливаться. Он достал из кармана приготовленную замену, замотал в сверток и аккуратно завязал узел. Опустил сверток на дно рюкзака, положил телефон и одежду. Сунул светящийся камень в карман. Поставил рюкзак на место.
Щелкнул замок входной двери, и в номер кто-то вошел. Подчиняясь инстинкту, Генка юркнул в шкаф и прикрыл дверцу, оставив маленькую щелку. В висках пульсировала кровь, и руки дрожали.
«Попался, попался!» – гремели в голове страшные слова. Ему казалось, что дышит он слишком громко и вошедший может его услышать. Сделав усилие, он успокоил дыхание и прильнул глазом к щели.
В спальне показалась Инга. Она прошла к тумбочке с противоположной стороны кровати и выдвинула ящик. Генка видел, как она достала маленький белый пакет. Березина спешила. Разрывая на ходу упаковку, она скрылась за дверью туалета. Генка тихонько вышел из шкафа, прикрыл дверцу и, стараясь не сорваться на бег, направился к выходу. Очутившись в коридоре, он быстро осмотрелся и с облегчением вздохнул. Пронесло!
У себя в номере он завернул камень в рубашку и убрал в сумку. Хлебнул хорошую порцию коньяка, взял со столика сигареты и пошел во двор.
На теннисном корте играли Игнат и Глеб.
Увидев Генку, Лена сказала:
– Пропустил самое интересное. Глеб такие кульбиты делал!
– Я курить ходил, – пояснил Головешкин. – Вы же не выносите дым, вот я и ушел подальше. А где Инга?
– Сейчас вернется. – Лена вскочила. – Ну кто так подает, Игнат! Дай покажу!
Данилов вручил ей ракетку и сел рядом с Юлькой. Генка покосился на них. После того случая, когда разум отшибло, он старался держаться от этой парочки подальше.
На площадку вернулась Березина, и компания играла еще какое-то время, а потом Глеб сказал, что хочет попариться в баньке и похлестаться веничком. Игнат и Юлька отказались и отправились до ужина гулять. Генку баня тоже не привлекала, и он вышел побродить за ворота.
Головешкин направился в лес. Сквозь верхушки сосен на светлом небе проглядывало вечернее зарево. Было тихо и сумрачно. Генка присел на покрытую мхом корягу и закурил.
Он торжествовал.
Вот так-то, господин Клюев! Геннадий Головешкин – это вам не шут гороховый, и теперь пришла его очередь смеяться последним. Только бы Глеб не проверил сверток до отъезда! Главное сейчас – вернуться в Москву. А там плевал он на семейство Клюевых. Может быть, он даже уволится из банка. Камешек-то оказался с сюрпризом. И стоит, наверное, немалых денег.
Над головой ухнула сова, и меж сосен порхнула пестрая птица. Генка удивленно посмотрел ей вслед: он думал, такие яркие пташки водятся только в тропиках. Ему вспомнился недавний сон, и стало неуютно. Почудилось, будто за деревьями его кто-то зовет. Оглянувшись, Генка поежился: нет, это кричит какой-то зверь. Он вскочил с коряги, ругая себя за трусость, и быстрым шагом направился к теремку.
За ужином он старался не смотреть на Клюева, опасаясь встретиться с ним взглядом. Глеб очень хитрый и если уже обнаружил подмену, то не покажет и виду. Наверное, стоило припрятать камень понадежнее. Вдруг Клюев решит устроить обыск? Да нет, не нужно накручивать себе нервы. В крайнем случае он пошлет Глеба с его подозрениями куда подальше. В конце концов, Генка что – крайний? Может, камень спер кто-то из персонала. Или вот Юлька. А что – Ленка не могла? Очень даже могла. Судя по всему, брат с сестрой не очень-то празднуют друг друга. Так что не пори горячку, Геннадий Викторович, а расслабься и выпей чего-нибудь.
Стали расходиться по комнатам. Генка тоже пошел к себе. Он долго не решался открыть сумку, боясь, что кто-нибудь постучит в дверь. И лишь поздно ночью он развернул рубашку и положил камень на постель.
– Что ты за ерунда такая? – задумчиво пробормотал он. Камень, понятное дело, не ответил, но на приближение руки реагировал тусклым светом. У Генки было предчувствие, что эта штука может оказаться дороже бриллианта. Ежу ведь понятно, таких вещей в принципе не бывает. А вот ведь лежит перед ним! Он замотал странный предмет в рубашку, засунул ее в свитер, завязал рукава и положил этот узел на дно сумки. Ночью он ворочался и проваливался в сон лишь урывками. Его беспокоила какая-то неуловимая мысль, и это не было связано с опасностью оказаться уличенным в воровстве. Тревожило что-то другое, но тоже имеющее отношение к таинственному камню.
Утром, после короткого завтрака, все собрались к отъезду. Юлька напоследок пошла угостить фруктами оленя. Игнат захотел пофотографировать друзей. Генка стоял в стороне возле урны и одну за другой нервно смолил сигареты. Ему казалось, что компания возится слишком долго и Глеб может проверить свой рюкзак. Не выдержав, он бросил окурок.
– Долго вы еще? – спросил он.
Игнат направил на него фотокамеру.
– Снимочек! Присаживайся возле цветов.
Генка помотал головой.
– Что-то не хочется. А вот и дядя Леша едет! – показал он на ворота.
– Так, фотосессия закончена, в путь-дорогу, – скомандовал Глеб.
Лесничий открыл багажник и помог уложить вещи.
– Где Юля? – спросила Лена.
– Сейчас вернется, – ответил Игнат. Он подумал, что Юля прощается с оленем слишком долго. Хотел пойти за ней, но она вышла из-за фонтана, спеша к машине.
– Ты в порядке? – Данилов внимательно посмотрел на подругу.
– Да, просто Яшку кормила. Такой чудесный олень, – улыбнулась она. Игнат кивнул, но ничего не сказал.
Пока ехали ко взлетной площадке, Данилов нежно держал Юлькину руку.
– Прошло? – спросил он.
– Ерунда, – отмахнулась она. – Уже все хорошо.
Вертолет ждал их. Они попрощались с дядей Лешей, расселись, и «Ансат» плавно поднялся над деревьями.
Весь обратный путь Генка цепко держал сумку. Ему чудилось, будто Глеб нарочно громко говорит и много смеется, чтобы отвлечь его внимание. Вот сейчас Клюев перестанет хохотать, сделает серьезное лицо, положит руку Генке на плечо и посмотрит ему прямо в глаза: «Ну что, Геннадий Викторович Головешкин, пошутили – и хватит. Вернешь украденное?». И все будут презрительно усмехаться.
Но ни в вертолете, ни в ангаре авиабазы, где они пересели в «Хоукер», ничего страшного не случилось.
В самолете Генка расслабился. Похоже, он переоценил подозрительность Глеба. Минут через пятнадцать они приземлятся – и тогда никакой Клюев, ни младший, ни старший, ничего не докажет. Не пойман – не вор. На радостях он плеснул в бокал виски.
Юлька захихикала.
– Ты только ликер для коктейлей бутылками не пей, а то снова стошнит.
Сейчас язвительные шпильки Клименко мало волновали Генку. Он снисходительно улыбнулся и поклонился ей.
– Твое здоровье!
Выпив, он украдкой посмотрел на Ингу. Не такой уж Клюев и крутой. Только что при деньгах хороших. Вот Березина и подцепила богатого жениха.
Самолет сделал поворот и пошел на снижение.
Их ждали две машины. Возле них стояли Зинаида и охранники.
– Кого куда подвезти? – спросил Глеб.
– Мы на такси, – отказался Игнат.
– Моя машина здесь, на стоянке, – сказала Лена. – Только я что-то разомлела вся, – она прижалась к Вэлу. – Поведешь ты, хорошо?
– Конечно, Хомячок, – улыбнулся Вэл, обнимая подругу.
– А я немного прогуляюсь, потом тоже поймаю тачку, – соврал Генка. Признаться, что он поедет на метро, потому что жаль тратить деньги на такси в другой конец Москвы, он не мог. Но не ехать же в машине Клюевых! Вдруг Глебу придет в голову проверить рюкзак. Тогда он очень глупо попадется.
Игнат и Юлька попрощались и ушли. За ними отбыли Вэл и Лена. Генка пожал Клюеву руку.
– Ну, спасибо тебе за отдых! Очень понравилось. Такую поездку век буду помнить.
Последняя фраза получилась двусмысленной. Но Глеб ответить не успел, у него зазвонил телефон.
Он вытащил мобильник и скорчил гримасу.
– Да, папа, мы вернулись. В аэропорту еще. Все нормально. Привез, конечно! Что? Прямо сейчас? Дай хоть домой заскочить переодеться… Ладно, ладно, еду.
Закончив говорить, Глеб посмотрел на Головешкина, словно недоумевая, почему тот еще здесь. Хлопнул Генку по плечу.
– Завтра на работу не опаздывай. Счастливо.
– Инга, пока! – замахал рукой Генка. Березина кивнула в ответ.
Головешкин дошел до терминалов, вышел из вип-зоны, свернул к тротуару и вскоре смешался с толпой.
Инга и без слов бы поняла, что звонил Александр Иванович. Глеб часто делал недовольное лицо, когда говорил по телефону с отцом.
Клюев подошел к невесте.
– Дорогая, тебе придется поехать домой без меня. Я сейчас в банк. Папане что-то срочно понадобилось.
Инга сухо улыбнулась.
– Отдых закончен?
– Да, снова с головой в работу. Там без меня никак, – сделал мученическое лицо Глеб. – Вечером приеду.
Он поцеловал Ингу, открыл ей дверцу машины. Один из охранников сел на переднее сиденье, и они уехали. Глеб и Зинаида сели в другую машину. Клюев откровенно посмотрел на отцовскую помощницу. Он был не прочь закрутить коротенький роман с этой неприступной терминаторшей. Но Зинка работала на отца, и тот ревниво оберегал своих людей, а злить Клюева-старшего в планы Глеба не входило.
– Зина, а пойдемте работать ко мне, – пошутил Глеб, чтобы сгладить открытый взгляд. – Я вам зарплату увеличу.
Зинаида покачала головой, не меняя непроницаемого выражения лица.
– Спасибо, Глеб Александрович. У меня пока есть работа.
– Шучу я, шучу, – сказал Глеб, перекладывая рюкзак на колени.
«Посмотрим, как ты запоешь, если я возьму камешек в руки» – подумал он, косясь на нее.
Черт! В таком виде заявиться в банк! И приспичило же отцу горячку пороть. Столько лет ждал, мог бы еще повременить пару часов, пока он заедет домой переодеться. Придется сменить одежду уже на работе, в своем кабинете.
Весь путь Глеб, уставившись в затылок сидящего впереди охранника, пытался придумать, как уговорить папашу дать ему на время камень: с таким артефактом даже самый невероятный контракт заключить – плевое дело; можно смело начинать любой бизнес; все желания людей будут под его контролем; кстати, что-то Инга долго не решается принять его предложение о свадьбе, в таком деле нелишним будет подтолкнуть ее к правильному решению.
Погрузившись в мечты, Глеб не заметил, как приехали. Они спустились в отдельный подземный гараж. Клюев пошел по пустому коридору к их персональному лифту, который был предназначен и для тех важных людей, что избегали публичного появления в банке. Зинаида шла рядом.
Поднимаясь к себе на этаж, он с удивлением отметил, что нужные слова убеждения не приходят на ум. Впрочем, если отец не захочет, никакие доводы не помогут получить камень во временное пользование. Лучше просто попросить, без всяких хитростей.
Сопроводив Клюева-младшего до кабинета шефа, Зинаида ретировалась.
Глеб подмигнул секретаршам Кате и Наташе, снял рюкзак с плеча и вошел к отцу.
Клюев-старший поднял голову, медленно встал и уперся кулаками в стол, подавшись вперед, словно бультерьер перед прыжком. Глеб встретился с ним взглядом, и ему стало не по себе. Лоск и вальяжность схлынули с лица Александра Ивановича, уступив место хищническому оскалу. Сейчас это был натуральный Кабан.
– Привез? – грозно спросил он, крутя толстой шеей.
Глеб молча кивнул и подошел к нему. Александр Иванович бурил рюкзак диким взглядом.
– Доставай, – скомандовал он, выходя из-за стола.
Вытаскивая завернутую тряпицу, Глеб следил за реакцией отца: не хватил бы папашу удар, вон побагровел даже от волнения. А хорошо бы!
Он нарочито медленно положил сверток на чайный столик рядом с креслом и аккуратно развязал веревку.
Клюев-старший протянул руку.
– Стой! Дальше я сам.
Он подошел к столику, потирая ладони.
– Думал, я тебя не найду? Ты мой! Мы с тобой теперь таких дел наворотим, – захохотал он, раскручивая тряпицу. Откинув последний слой материи, банкир тяжело задышал и уставился на камень. Глеб перевел взгляд с отца на артефакт, и ему стало плохо.
Инга закрыла дверь, положила рюкзак в угол и первым делом пустила воду в ванну. Хорошо, что Глеба вызвал отец. Благо, что домработница сегодня не придет. Ей требовалось побыть в одиночестве. Ни о чем не хотелось думать. Было лишь желание избавиться от гаденького чувства, что Клюев-младший использовал ее, как и всех остальных в компании, ради своих скрытых целей.
Но мысли все равно лезли в голову. Неужели он думает, что она не замечает его хитрости? С чего бы Александру Ивановичу посылать сына в Карелию за пробами грунта? Да еще так срочно. А этот странный ранний поход Глеба в лес на утро, после их приезда в теремок? Он вернулся сам не свой. Она тогда притворилась, что еще спит, и сквозь ресницы наблюдала, как Клюев-младший что-то прячет в рюкзак. У нее в то утро возникло странное чувство, кружилась и гудела голова, слегка подташнивало. Она подумала бы, что беременна, если бы не была на сто процентов уверена, что это не так. Списала все на перелет и карельский климат.
Другая, на месте Инги, обязательно проверила бы тайком содержимое рюкзака. А она продолжала делать вид, что верит Глебу и, как дура, убеждала себя в этом. А еще непонятно, для чего он взял в поездку этого неприятного Генку.
Инга зашла в ванную, разделась и шагнула в воду.
«Это только начало, дальше станет хуже. Вопросы будут копиться, а правдивых ответов ты не получишь» – сказал внутренний голос. Но разве она не знала, что в мире большого бизнеса так и живут?
Когда ей исполнилось шестнадцать, она поклялась, что у нее будет совсем не похожая на другие семья и в ней не останется места для тайн друг от друга. Во всяком случае, в принципиальных вещах, которые составляют основу доверительных отношений. И она не позволит никому управлять собой.
Инга закрыла глаза, и перед глазами возникла картина, до того реальная и четкая, словно она смотрела на экран, где мелькали кадры из ее с Глебом будущей жизни. Вот так, например:
«Дорогая, не суй нос в мои дела. Ты ни в чем не нуждаешься, что тебе еще?».
Или так:
«Милая, у меня солидный бизнес, а твое кино – это развлечение».
Может, не настолько утрированно, конечно, но сути не меняет.
Она рывком села, выплеснув через край воду, откинула намокшие пряди и зачерпнула в ладонь густую пену. Поднесла к лицу и с силой дунула. Пена разлетелась.
– Но я же люблю его, – прошептала она. – Или нет?
Александр Иванович держал камень в вытянутой руке, поворачивая и так и сяк, словно алмаз.
– Это не тот камень! Это не тот камень! – шептал Глеб. – Но этого не может быть!
До Клюева-старшего стало доходить. Он медленно повернулся к сыну.
– Что значит не тот? – прошипел он, пожирая Глеба взглядом.
Глеб проглотил комок в горле и быстро заговорил:
