Виталий Левченко
Белый Камень. Чёрный Серп
– Минут через тридцать прибудет второй вертолет. Там другая команда. Они не жрецы и не военные, но знают о вас. Не беспокойтесь за свою тайну. Это как раз те хорошие люди, о коих мы говорили. Они помогут с костром и ритуалом, и вывезут вас. А нам пора.
Командир шагнул к вертолету. Группа уже находилась внутри.
– Постойте! – потянулась за ним Инга. Петр обернулся.
– Я не должна спрашивать, понимаю, но я тоже воительница… А можно узнать, хоть в общих чертах, куда теперь отправится Белый Камень? И вообще, почему его снова нужно прятать в землю? А если держать рядом, в бронированном сейфе? – она пытливо смотрела на жреца.
Белов немного подумал и кивнул.
– Уверен, сильно не нарушу древние запреты, если скажу об этом двум воительницам, – он посмотрел на Березку с Ингой, – и посвященной, – Петр кивнул Лене. – Светлый Камень должен находиться в Сырой-Земле-Матери, чтобы поддерживать неразрывную связь со всем сущим, что создала великая Берегиня. За Байкалом, возле горной цепи, располагаются заброшенные урановые рудники. Неподалеку есть парочка пещер, о которых никто не знает. Вот в одну из них мы и поместим наш светлый дар. А вход аккуратно подорвем. Думаю, через четыре шестицы алтарь подготовим, а там и ритуал соединения божественной силы с землей проведем.
– Наверное, очень интересно будет… – словно про себя произнесла Инга.
Белов с пониманием взглянул на девушек. Убрал руку с двери кабины.
– Хотите присутствовать?
– А разве это не нарушит традицию? – удивилась Березка. – В чертах и резах говорится, что хранители и воительницы даже и близко не догадываются, где жрецы прячут Камень Берегини. Мы и о вас ничего толком никогда не знали. Я сомневалась иногда в существовании жрецов.
– Что ж, традиция – это, конечно, не простые слова и формальности. Но и не мертвые законы, – сказал Петр. – Ведь традиция существует для человека, а не наоборот. Мы никогда не были узколобыми фанатиками. Сочтем и это исключением из правил.
Он вытащил из нагрудного кармана визитку и протянул Березке.
– Позвоните мне. А теперь нам действительно нужно поторопиться. Служба есть служба. Нас сейчас здесь как бы и нет.
Он козырнул на прощание, ловко запрыгнул в кабину, закрыл дверь и помахал рукой. Девушки отошли от вертолета. Лопасти раскрутились, машина оторвалась от земли, скользнула над кустарниками, по дуге взмыла в небо и быстро скрылась из глаз.
Березка направилась к озерцу. Села на плоский камень и положила Серп у ног. Инга и Лена тихонько примостились с боков.
– Теперь действительно все, – подвела итог Березка. – Раньше я как-то жила, что-то делала, в тайне соблазнялась мыслями о предназначении. Вот свершилось. И что теперь? Я боюсь пустоты, она уже чудится мне вдалеке. Наверное, так ощущают себя генералы после войны. Я не считаю себя большим военачальником, скорее никчемным солдатом, но чувства схожие.
– Так уж никчемным! – улыбнулась Инга. – Мы еще толком не осознали и не пережили душой и разумом случившееся. Не нужно торопиться. Мы почувствуем, как нам жить. Я вот теперь многое о себе узнала.
– Согласна, – кивнула Лена. – Инга, у нас с тобой когда-то были разговоры на эту тему. Давно очень. Ты тогда заметила, что я счастливая. А я ответила, что просто живу и не думаю о счастье. Сейчас я могу сказать то же самое. Кто знает, в этом ли только заключалось ваше предназначение. Нужно просто жить и не думать о нем. – Она чмокнула Березку в щеку. – Ты, подруженька, ошибаешься. Это ложное настроение. Ты же не батарейка – использовали и выбросили за ненадобностью, – Лена возмущенно заерзала. – Откуда такое самоунижение!
– Надеюсь, не батарейка! – рассмеялась Березка.
– Если бы ты до конца исполнила то, ради чего шагнула в этот мир, может, мы с Ингой и не вытащили бы тебя из воды. Просто не нашли бы. Но воля к жизни спасла тебя. Значит, подсознательно ты все же понимаешь, что пугающее ничто впереди – это просто очередная иллюзия, – авторитетно заявила Лена.
Березка вспомнила свое последнее видение, когда тонула. Сияющую пустоту, постепенно заполняющуюся дорогими и близкими сердцу вещами и чувствами. О чем она подумала, когда только пришла в себя? О своих полотнах и ветре, о дожде и цветах. О маме. И о родном крове, и земле, на которой он стоял. И еще потом слова Морены…
Она закрыла глаза – и видение снова возникло пред глазами. Но теперь дом наполнился светом из больших окон. Тронутые листвой высоких березок и вишен солнечные лучи, пройдя сквозь стекла, ложились причудливыми пятнами на предметы, мебель, картины и обереги. И в этих неясных очертаниях, быть может, таились образы родных богинь и богов, из которых состояло все сущее на земле, под ногами и в небе, а также бесконечного множества людей, что приходили и еще придут в эту явь.
Березка почувствовала иллюзорность своих страхов. Они отступили, сжались, но не исчезли. Воительница знала: затаившись, обманчивый морок начнет терпеливо выжидать часа, минуты, секунды ее душевной слабости.
Она улыбнулась и обняла подруг.
– Мы с тобой теперь как две сестрички: Лебедь и Пряха, – сказала воительница Инге.
– Может, мы ими и были, – задумалась Березина. – И однажды уже вот так сидели на берегу и размышляли о туманном и пугающем будущем. Пройдет еще лет двести или пятьсот – и мы снова усядемся здесь и попытаемся представить себя прошлых.
– А я? – спросила Лена. – Кем буду я? Ну, то есть я все прекрасно понимаю. Но все же любопытно, что вы думаете?
– Ты – наша маленькая сестрица, и ты станешь хранительницей, – Березка поцеловала ее в макушку. – Хранительницей древнего наследия темной Морены. И не в отдаленных веках, а в этой жизни. Если захочешь, конечно.
– Ой, я согласна! – зажмурилась от волнения Лена. – Не ровен час Белый Камень снова найдут, при нас еще!
– Все может быть, – серьезно сказала Инга. – При нынешних технологиях что-либо утаить крайне сложно.
Они заметили, как промелькнула в вышине большая пестрая птица.
– Последние белые ночи, – Лена набрала полной грудью прохладный воздух и потянулась.
– В этом году, – добавила Березка. – Я обязательно вернусь сюда, с красками и кистями. Хотите составить мне компанию?
– В нынешней жизни? – Инга с Леной переглянулись.
– Ну конечно! – ответила она.
