Валерий Анатольевич Голиков
Трагедия Замка Эльсинор
«Дух моего отца?
Ха – ха – ха – ха – ха – ха!!!»
Бернардо
(продолжает)
А если не поверит,
Да ещё вдруг разозлится,
Когда решит, что разыграть его собрались мы?
Тогда брат к худшему готовься.
Гамлет, говорят, такая сволочь…
Марцелл
– А если всё в тайне сохранить?
Умолчать, не доложить.
Ну его к бесу, дух этот?
Бернардо
– А как до сынка дойдёт,
Что офицерам на посту,
Являлся дух его папаши
И просил о встречи с Гамлетом?
Всегда ведь кто-нибудь вокруг шныряет.
Потом доносы падлы сочиняют,
На порядочных людей.
И вот уже в тюрьме томится человек.
Вот уж удружил почивший в бозе наш король.
Да чтоб его!
С сарказмом, как бы передразнивая тень короля.
«Сынка ко мне доставьте для беседы,
Чтоб тайну я ему поведал…»
Смолчим – тогда выходит,
Что офицеры не исполнили приказа короля!
А это, братец, – трибунал,
Пусть даже мёртвого.
Король… и мёртвый ведь король!
Нарушили присягу значит,
С…ка, да чтоб его!!!
Марцелл
– Вот то-то и оно…
А тут ещё такое дело.
Сейчас в башку мысля мне прилетела.
А если брат, Бернардо,
Зайти ещё с такой нам стороны?
Ох, что-то шибко колет у меня в груди…
Давай вопрос поставим по-иному.
Я слышал духи очень злобны!
Так сказать, что будет с нами,
Что с нами может статься,
Когда мы приведению не станем подчиняться,
Когда мы не исполним просьбу мертвяка?
Что тогда?..
Пусть дух он, пусть он из тучки появился,
Иль это тень его…
Что из того?
Но голос-то был короля, его!
А с духами, брат, шутки плохи.
Ох, теперь он в наших задницах заноза!
Как знать, если мы Гамлета к нему не приведём,
Не отомстит ли он потом,
Тебе и мне из мира своего?
Вот то-то и оно…
Начнёт душить нас по ночам во сне.
Иль что ещё удумает,
Чтоб жизнь испортить и тебе, и мне.
Бернардо
– Я мыслю так, Марцелл,
Решать вопрос нам надо по-любому –
Не вижу выхода иного.
Чтоб в ситуации нам разобраться,
Опять к Горацио нам надо возвращаться.
Здесь нам нужны учёного мозги,
Иначе, брат, пропали мы.
Марцелл
– Эт точно, и подотрёмся за одно.
Бумаги много у него…
Сцена ХХXV
В доме у Горацио. А Горацио в это время прилежно продолжал изучать свойства тех веществ, которые он определил как лекарство. Он пребывал в блаженстве. Вдруг дверь резко распахнулась и офицеры с ошалелыми глазами ввалились в его покои. Но Горацио к этому времени уже так плотно сидел на лекарствах, что эта сцена его как-то и не взволновала. Он, мирно улыбаясь офицерам, обратился к ним.
Горацио
– Peace вам, братья.
Что привело в мой дом опять вас?
Неужто ли закончилось лекарство?
По моему, я
Его достаточно насыпал вам?
Марцелл
(и Бернардо в сильном возбуждении)
– Горацио, учёный муж!
Бернардо
– Дружище, там на посту!
Снами такое приключилось!
Что чуть богу души не отдали мы!
Марцелл
– Горацио, дела свои все отложи
И нас послушай!
Вникни в историю умом своим могучим,
Которую сейчас тебе поведаем.
Но прежде знай, что мы не сбрендили.
И клятву дай сначала нам,
Как будто перед Господом предстал!
Что прежде, чем во всём не разберёшься,
И не постигнешь тайны этой,
Ни словом не обмолвишься,
С другим ты человеком.
Бернардо
– Ни с женщиною, ни с мужчиной,
Ни с дьяволом,
Ни с богом.
Ты не осмелишься заговорить,
О чём сейчас тебе поведаем – клянись!
Всё потому, что дело это
Великая есть государственная тайна!
Врубаешься, Горацио?
Марцелл
– Клянёшься ли, Горацио?
Ведь жизни мы тебе свои вверяем!
Клянись, что будешь пад…ой,
Если разболтаешь!
Горацио их такими ещё никогда не видел: они были явно чем-то cильно напуганы. Они просто «были не в себе»! И эти ошалевшие друзья, сейчас, заинтриговали его. Горацио, как и все люди, обожал тайны. И он решил им подыграть.
Горацио
– Клянусь! Никто не сможет мне уста разжать!
И пытки тут бессильны будут!
Верьте мне, други!
Чтоб я корешей своих подвёл –
Я что козёл?
А если не стерплю я боли,
И буду уж готов другим открыться,
Клянусь: чтоб мне на этом месте провалиться!
Так вот: чтоб вам не навредить,
Язык себе отрежу прежде,
Перережу горло, вскрою вены!
Клянусь: враги меня живым взять не успеют!
Бернардо
– Так слушай же, Горацио!
И разберись-ка, друг, в проблеме нашей.
Тебя покинув, oбратно
Mы отправились на пост,
Как нам повелевает долг.
Вернувшись, осмотрелись, всё ли ладно,
Как нам устав повелевает.
Затем мы принялись лечиться.
Лекарством, что нам дал, магическим…
И враз оно нас вылечило!
Исчезли хвори, вновь вернулись силы!
С рожденья не были такими мы здоровыми.
И наша жизнь пошла уже по-новому.
Марцелл
– А потом глядим:
Ни с того ни с сего
Вдруг в небесах, из тучи
Является нам чел могучий!
Является нам… король наш прежний!!!
И обращается к нам с речью,
И с нами говорит, как мы с тобою!
Ну как тебе такое?
Бернардо
– Горацио, как в бой идти, так мы – герои!
А тут вдруг отказали руки, ноги,
Сделались мы, как истуканы!
Понимаешь?
Сердца остановились…
Кровь застыла в жилах.
Марцелл
– Что это он,
Ни на секунду мы не усомнились!
Воистину!
Его фигура, его голос!
В метрах пяти над нами, в небе полутёмном,
Он завис…
Фигура, правда, большевата, раза в три,
А то и в пять,
Чем был король на самом деле.
И от него, Горацио, не пахло тленом!
Бернардо
– Так вот,он нам и говорит:
«Ну, что братцы, как жизнь?..»
Марцелл
– Завёл беседу с нами он
Про то, про сё:
Как правит брат его, козёл.
Сказал, что помнит нас!
А дальше – с просьбой обратился:
Хочу, мол, видеть принца,
Гамлета, сына своего!
Есть, дескать, дело до него.
Бернардо
– А вот какое?
Поведает лишь одному ему,
И больше никому.
Доставить завтра Гамлета к нему, на стену,
Нам надо в тот же час,
Когда пред нами он предстал…
Марцелл
– Сначала мы подумали,
Что тронулись умом.
Иль сделались пьяны мы без вина…
Но уж потом, придя в себя,
И поразмыслив, мы поняли,
Что не хватает нам товарищ здесь
Твоего великого умища!
Бернардо
– Так посоветуй же, мудрейший муж,
Как быть нам? Мы не останемся в долгу!
Идти ли к Гамлету с докладом?
Как объяснить ему всё это надо,
Ведь Гамлет – человек учёный?!
А тут вдруг хочет с ним увидеться покойник…
Иль… это всё проделки беса?
И пусть оно идёт всё лесом!
Горацио был невысокого мнения о служивых людях. Он их считал безмозглыми солдафонами: и офицеров, и генералов. Но рассказ этих двух молодчиков заинтересовал его. Почему-то он им верил, что там на стене действительно могло что-то произойти, нечто такое… что так взволновало их куриные мозги. Тем более, что запах, который от них шёл… говорил сам за себя.
Горацио
(философски)
– Так-так… так-так…
Давайте, други, условимся же с вами так:
Вы рот свой на замке держите,
И я свой на замок закрою.
И никому ни слова боле!
Не дай бог в мир уйдёт молва,
Что вам являлся дух былого короля.
То могут обвинить вас в колдовстве.
Тогда гореть вам, братцы, на костре!
Хотя, о чём вы мне сейчас поведали – херня!
За мой французский уж простите вы меня.
Вам заявляю как учёный: всё это глупо, странно!
Я про такое раньше лишь читал в романах…
Честно сказать, я на распутье…
Чтоб в мир живых являлись трупы?
И отдавали бравым молодцам приказы?
А молодцы, как вижу, в полном здравии.
Чёрт-те что творится в нашей Дании!!!
Что ж, придётся в этом, видно, всё же разбираться.
Хоть у меня дел и без вас хватает.
Думаю… не вправе упускать такой я случай,
Боюсь, что не простит мне этого наука.
Если рассказ я ваш, pardon, приму за глупость.
Я полагаю, что в этом деле всё же разобраться
Мне мой долг учёного велит.
Быть может, именем моим
Потом и назовут сей феномен!
Как знать, ведь это может быть в науке прецедент!
А может я – в преддверии великого открытия,
Что обессмертит моё имя!?
Так… принца беспокоить,
Прежде, чем я сам во всём не разберусь,
Я думаю, не стоит… не станем.
А завтра всё по своим местам расставим:
Приду я завтра к вам на пост
К положенному часу,
Мне видеть надобно всё самому,
Что да к чему.
А как иначе?
Ведь я учёный, а ни какой-нибудь колдун.
Ну всё, до завтра, ждите я приду.
(но тут Горацио меняет тон)
Но если вдруг решили разыграть меня?
Тогда пеняйте на себя!
Тогда я больше вам не друг, не брат.
Вот так!
Насмешек над собой не потерплю.
Себе вы это зарубите на носу!!!
Если увижу вдруг,
Что посмеяться вы решили надо мной,
Тогда в мой дом вам больше ни ногой!!!
Бернардо
– Что ты, Горацио, что ты, родной.
Теперь мы связаны с тобой на век одной судьбой!
Марцелл
– Всё, что поведали тебе – святая правда!
Горацио, есть у тебя распятие?
Дай, чтоб на твоих глазах я мог бы его облабызать,
Чтоб подтвердить тебе наши слова!
Если мы тебе хоть чуточку солгали,
Пусть сейчас, на этом месте, нас растерзает дьявол!
Ты выручай уж нас, Горацио!
На тебя лишь уповаем…
Потом, затарившись у Горацио бумагой, офицеры уходят.
Горацио
– Матильда, душенька моя!
Немедля благовония зажги,
Да и покои ими обнеси.
А то пропахло всё дерьмом,
Ведь это не казарма – дом!
А то от запахов таких сводит у меня кишки.
От этой вони, что от защитников отечества и короля,
Глаза слезятся у меня!
Привиделось им что-то в небесах,
И вот дерьмо уже лежит в штанах!
А если завтра вдруг война?
И правда в бой,
Отправит наш король сих бравых воинов?
О… то, думаю, победу быстро мы добудем!
Не смогут устоять ни лошади, ни люди.
Пред запахом таким.
Хотел бы знать я, чем командиры кормят их?
Повержены все будут наповал,
Лишь раз сей дух вдохнув!
Cражения выиграем мы без бомб, без пуль!
После таких мыслей Горацио решил выкурить цигарку с лекарством, на сон грядущий. В мыслях он уже был в завтрашнем дне и разговаривал с прежним королём. О том, другом, потустороннем мире…
Сцена XXXVI
Следующее утро после концерта. Королевская спальня. Королю не спится. Действие лекарства закончилось ещё ночью, и его тело вернулось в прежнее состояние. Оно ныло и болело. К прежним болячкам добавилась боль в подбородке. И ещё большая боль была у Клавдия на душе и в сердце. Ему было безумно стыдно за всё произошедшее вчера в концерте. «Как, как такое могло со мною случиться, что я полностью утратил контроль над собой? Никогда прежде со мной такого не случалось… Хорошо, что в концерт не были приглашены иностранные послы», – скулил Клавдий.
Король лежал и медленно варился в угрызениях своей совести: «И сдалась же мне эта певичка? Что на меня нашло? Что в ней такого особенного? Баба как баба: две руки, две ноги, ну голова ещё. А чебурашки у них так вообще у всех одинаковые. Хотя вот глаза её… глазки её эти бл…ие Точно, если бы она на меня так не пялилась, то ничего бы и не было. Да ещё сигналы языком при жене, дура, посылала. Не могла, что ли, после концерта… Да, я не отказался бы её разок… другой. Но ведь не при жене же!!! Тоже мне, нашла себе работу: разъезжать по Европе да королей трахать. А потом из-за неё скандалы в семье. Кобелина проклятая!» – и ещё Клавдию становилось особенно нехорошо на душе, когда он начинал думать о том, что рано или поздно ему обязательно придётся объясниться с супругой…
А королевский кот, как всегда по утрам, совершал свой утренний ритуал. Вот и сейчас он запрыгнул на королевскую кровать, потом перешёл на сторону короля, сел на его грудь к нему задом и приготовился махать своим роскошным хвостом по королевскому лицу. Но его величество уже давно не спал. И король с удовольствием, хоть на ком-то выплеснуть своё раздражение, шикнул на кота. Кот не ожидал такого приёма. Он спрыгнул с кровати и пошёл гулять по королевским покоям.
А в это время в приёмной короля с восьми часов утра, томился Полоний. Он, как всегда, в это время явился для доклада его величеству о состоянии дел в стране и в мире. Но вот только как вести себя с королём, Полоний не знал. После вчерашнего – не знал. То ли ему сделать вид, что вчера ничего необычного не произошло, а особенно в концерте. Всё, мол, было в штатном режиме. То ли искренне посочувствовать королю, пожалеть его, успокоить… и сказать: «Всё будет хорошо, всё наладится и всё будет как раньше», – Полоний был в полном душевном замешательстве.
Полоний томился, всё продолжая ждать звонка заветного колокольчика. Клавдий же, наоборот, напрягал все силы мысли, ища способ загладить свою вчерашнюю вину перед супругой. И он не придумал ничего лучшего, как с помощью любовных ласк вернуть себе расположение королевы. Напрягаясь из последних сил телом, которое отказывалось ему подчиняться, Клавдий попытался влезть на жену. Но получил решительный отказ с её стороны. Она лишь легонько пошевелила своим массивным боком, и этого оказалось достаточно, чтобы у его величества под кожей снова всё вдруг заскрипело и заныло. И он почувствовал себя полной развалиной.
Король решил вставать, надеясь что движения разгонят кровь по больному телу. С трудом, скрепя костьми и сухожилиями, но ему это удалось. Еле-еле он доковылял до трюмо и принялся рассматривать себя в зеркало. Он остался недоволен увиденным. Вчера он был молод и полон сил, а сегодня… а сейчас на него из зеркала смотрел старый, измождённый жизнью человек.
И вновь судьба приготовила для него испытание. На трюмо он увидел свою шкатулочку с чудо лекарством. Трясущимися руками он схватил заветную шкатулочку и проделал так уже хорошо им усвоенную процедуру… Лекарство не медлило наполнить плоть и душу его величества здоровьем, силой и молодостью!
Всю эту картину возрождения короля наблюдала королева. Она тоже не спала: она готовила план мести своему супругу за тот позор, что ей пришлось вчера пережить на глазах всего двора!!! Да ещё и на глазах у этой заграничной шлюхи!!! А значит – и всей Европы, а может быть, и всего мира!!!
Королева
– Клавдий, ответь-ка мне,
Любимый наш супруг,
Мой милый друг,
Вчера, что это было?
Что за чума в тебя вселилась?
Вчера носился ты по залу,
В пляске сумасшедшей,
Как мальчик пятнадцатилетний!
Как будто сто чертей в тебя вселилось!
Надеюсь, хорошо повеселился?..
Я так мечтала, что в концерте…
Мы в приятной атмосфере
Высокого искусства
С тобою время проведём.
А ты что учудил? В уме ли ты своём?
Я думала, что мы потом,
После концерта, за чашкой чая,
С певичкой заграничной
Перекинемся в картишки,
Беседе дивной предадимся…
О том, о сём… да мало ли о чём.
Какие новости в домах других,
И вообще, как в мире поживают.
А вместо этого ты…
Ты оседлать её решил, мерзавец!
Давно уж я не девочка и знаю:
Все мужики обманщики и кобели!
И ты ни чем не лучше их!
Но чтоб вот так,
В присутствии живой жены!
Забыв простейшие приличия,
Начать чужую бабу лапать!
И к ней под платье лазить,
И платье стаскивать с неё,
Забыв, что люди видят всё!!!
Забыл, подлец,
Какую в государстве ты играешь роль?
Ведь ты же не плебей – король!
Нет, слов мне не найти, как ты меня унизил.
А я себя… всецело… всю посвятила… дура!!!
Лишь одному тебе…
И что за это мне в замен?…
Сегодня ж, Клавдий, подаю я на развод!
Ты… ты растоптал мою любовь.
(и далее она продолжала уже вся в слезах)
За что, за что ты, Клавдий,
Так поступил со мною?
Нет, я не вынесу позора.
Что я плохого сделала тебе?
Неблагодарный человек…
Рыдания накрыли королеву, она плакала, уткнувшись глазами в край одеяла, громко всхлипывая. Клавдий же был потрясён услышанным. Развод? От этого слова Клавдий пришёл в полнейший ужас. Развод? Волна холодного и липкого пота покрыла Клавдия с головы до пят. За доли секунды он оценил всю гибельность своего положения. Кем он станет без неё? За следующую секунду в его голове пронеслись тысячи всевозможных вариантов, как можно было бы выйти из этой страшной, сложнейшей ситуации. Но всё было не то, не то!!! И тут… проведение пришло ему на помощь. Колени Клавдия дрогнули, подкосились и он рухнул на них. Слёзы ручьями хлынули из его глаз.
Клавдий
– Гертрудушка, любовь моя!
Не знаю, как мне вымолить прощенье у тебя?
Сейчас лишь об одном тебя молю:
Дай мне всего лишь несколько минут,
Чтоб рассказать тебе историю мою.
Как-то, однажды… я был ну, сам не свой.
Ходил, сидел, как неживой.
И аппетит пропал, в кишках запор.
Так было плохо мне, что, блин,
Хоть волком вой!
И тут с Полонием пересеклись наши пути.
Средь дня решил он до Офелии дойти,
Чтоб от Горацио лекарство ей снести.
Бедняжке что-то худо было.
Ну, вот Полоний и засуетился…
А, как меня увидел наш Полоний,
Так сразу понял, что…
Что-то не так со мною.
И говорит, что дал вот, мол, Офелии, старик
Лекарства чудного, от всех болезней:
«Прими, отец наш, не побрезгуй».
Что оставалось делать мне?
Горацио в нашей стране – учёный видный.
Нас ранее не подводил.
И вот того лекарство я вкусил и…
Вылечился в тот же миг!
Как будто из небытия возник.
Новый Клавдий! С новым телом!
Следа от прежних нет болезней!
И столько силы нам приносит то лекарство,
Столько радости и счастья…
Что, матушка моя,
Мутится разум наш отчасти.
Становишься как будто сам не свой:
Тебе и весело и хорошо…
На подвиги тебя вдруг тянет.
Тебя как будто подменяют…
С одной вот стороны,
Лекарство тебя лечит, несомненно,
С другой же стороны,
С тобой такие происходят перемены!..
Гертрудушка, прости меня,
Вчера ведь это был не я.
Клянусь тебе я чистою душой,
Вчера сидел во мне кто-то другой.
То он плясал и лапал диву,
Ведь ты же знаешь: я мужчина смирный.
Гертруда
– Сдаётся, Клавдий, мне, что выдумки всё это.
Лекарство? Чушь и ересь!
Как вешать мне лапшу ты смеешь?
Бесстыдник, хотела бы я знать:
Где ты так складно научился врать?
Клавдий
– Что ты, Гертрудушка, любовь моя!
Что рассказал тебе – святая правда!
А коль не веришь мне,
Проверила бы на себе.
Отведала сего лекарства, чудного, сама бы!
Смотрю я, матушка,
И у тебя с утра нет настроения.
А как попробуешь его,
Так снова между нами будет полное доверие!
Смотри, шкатулочка при мне.
В ней чудное лекарство!
От хворей разных,
Настроения дурного, сглаза…
И даже так скажу тебе, любовь моя: от старости!
Гертруда
– Ну, ты смотри чего удумал старый чёрт!
Сам пал в глазах людей,
И мне такую же готовишь участь?
Видать, ты правда болен всей башкою!
Ты хочешь, что бы я, в свои года,
И при своём-то положении…
Как дура по дворцу скакала,
И всякие там упражненья вытворяла?
Королева была в ярости. Она сейчас готова была разорвать Клавдия на тысячу мелких кусочков. Наконец ей удалось справиться с волнением и, переведя дух, она продолжила:
Так вот что, Клавдий:
Немедленно избавься от лекарства!
Чтоб духу его не было под нашей крышей.
Сию коробочку немедля выкинь!
Не зли меня!!! Иль я!!!
Король на секундочку, только на секундочку, испугался слов королевы. Как же ему теперь жить без его любимого лекарства? Но, несмотря на то, что он был уже под воздействием лекарства, первой утренней порции, мозги у него работали почти ясно. Он тут же вспомнил, что у него этого добра ещё целых целых три бочки! Да и пора бы их перетащить в замок. Так значит жизнь продолжается!
Клавдий
– Да-да, любимая, ты как всегда права!
Я сам уже подумывал об этом…
Зачем нам странное лекарство это?
Твоя любовь, Гертрудушка, –
Вот лучшее лекарство для меня!
Твои объятия волшебные
Не раз все хвори изгоняли из меня!
Немедля выкину коробочку в…
В… да вот в окно!
Надеюсь, пошалим потом?
Его величество подошёл к окну, щёлкнул пальцами… и откуда ни возьмись рядом с ним возник, низко сгибаясь, слуга. Король кивнул на окно. Тот с прытью бросился его открывать. Наконец тяжёлые ставни окна распахнулись, впустив в опочивальню порцию свежего утреннего воздуха. Король лёгким движением руки запустил в открытое перед ним пространство коробочку с лекарством. Та, перелетев через широкий подоконник, камнем пошла в низ. Клавдий тут же забыл про неё. Он стоял и с наслаждением вдыхал в свои старческие лёгкие свежий, бодрящий, вкусный утренний воздух. Его здоровое, молодое тело во всём слушалось своего хозяина. Да, с этим лекарством можно будет прожить хоть тысячу лет!!!
Сцена XXXVII
Коробочка же, перелетев через подоконник, камнем пошла в низ. А внизу в это время под окнами королевской спальни работал дворник, старый человек. С больными, поражёнными артритом, подагрой и артрозом ногами. Всю свою жизнь он гнул за гроши свою спину на короля. В любую погоду он выполнял свою работу. На этой проклятой работе он потерял всё своё здоровье. Его руки еле-еле держали метлу. Но надо было трудиться, чтобы продолжать кормить своё бренное тело, пока оно не обретёт вечный покой.
И вот коробочка приземляется ему прямо на плешь. Она больно бьёт его по лысой голове и отскакивает вверх. Отлетая от головы дворника, она раскрывается в воздухе, её содержимое высыпается наружу. А дворник, получив приличный удар по голове, инстинктивно задрал своё лицо вверх, чтобы понять, что там такое происходит. Что это его так? И в это время всё содержимое коробочки плотным облаком накрывает его лицо, попадая ему в глаза, на губы. Но самая добрая порция лекарства пришлась на нос дворника. Да так, что даже на долю секунды перекрыло ему дыхание, забив ноздри. Отчего дворник сделал отчаянный, глубокий вдох и тут же вылечился от всех своих, накопившихся за долгие годы непосильного труда, болезней. Теперь он уверенно, как ещё никогда в жизни, стоял на своих ногах и бодро шагал вперёд, весело размахивая своей метлой. Теперь он точно знал, что чудеса на свете случаются…
Сцена XXXVIII
Ранний вечер, стена замка. На стене после развода заступили в караул королевские офицеры Бернардо и Марцелл. Они оглядываются по сторонам, не поджидает ли их уже дух покойного короля или тень его? Но всё спокойно.
Бернардо
– Ну что, Марцелл, как думаешь,
Сегодня явится король наш прежний,
Иль нам вчера причудилось всё это?
Я до сих пор никак осмыслить это не могу,
Хоть это было снами наяву.
Лишь запах, что от штанов исходит наших,
Мне говорит, что да, до дна
Испили мы с тобою страха чашу.
Стирали-стирали, полоскали-полоскали –
А всё равно не помогает.
И если б кто другой
Мне про такое рассказал,
Что вот в такую он историю попал,
То на смех я б его поднял.
Сказал бы я ему тогда в лицо,
Что он мерзавец, плут и вор!
И, может, в рыло б дал ему!
Бывает, не всегда себя сдержу.
Сказать по правде,
Сильно мы с тобой вчера струхнули.
Как в бой идти, я средь первых!
С врагом в открытую мне любо биться!
Марцелл
– Бернардо, a не пора ли подлечиться?
Давай нюхнём!
А то мне как-то, брат, нехорошо.
Сейчас вот явится король,
И спросит: «Где сынок любимый мой?»
Что скажем мы ему в ответ…
Что струсили, такого в мире ещё не было и нет.
Чтоб от покойников передавать привет!
Бернардо
(подхватывает)
– И ваш сынок он…
Он мог бы нас неправильно понять.
По своему б всё мог истолковать.
И что тогда?
Марцелл
– Да, как не крути: туда-сюда,
А с каждой стороны беда!!!
Бернардо
– А значит: вот, вам, величество,
Горацио, учёный муж.
Всё обтолкуйте вы ему.
Во всём он разберётся, вникнет…
Потом решение одно из двух он примет.
Какое примет – так тому и быть.
Держи, Марцелл, коробочку – лечись!
Взывают к нам уставшие тела
Об исцелении…
Ну что ж, подлечимся, настало время.
Марцелл и Бернардо, ведя свой разговор, стояли спинами к той стороне дороги, с которой ожидалось прибытие Горацио к условленному часу, как они и договаривались вчера. Стало темнее. За разговором они не заметили фигуру приближающегося к ним человека. Это был Горацио. Он шёл бодрым шагом молодого, здорового человека. И вдруг с ним произошла разительная перемена. Не дойдя, примерно, метров семи до офицеров, он вдруг упал на колени, сложил ладони и прижал их к груди. Он был чем-то очень потрясён. На его глазах появились слёзы. Уста его раскрылись, и он заговорил громким, торжественным, хотя и дрожащим от волнения голосом:
Горацио
– Ваше величество! Король!
Отец родной! О, боже мой!
Какое счастье снова видеть вас!
Какое счастье снова подле вас стоять!
И с вами воздухом одним дышать!
В томлении провёл я эти сутки,
Вопросом задаваясь вновь и вновь:
Увижу ль снова вас, великий мой король?!
Чтоб к вашим мне припасть стопам!
Увижу ль вас, чтоб руки вам облобызать!
Как прежде… как прежде,
К вашим поручениям готов!
Какое счастье снова видеть вас.
О, мой король!
Какое счастье снова вам служить!
(кричит что есть мочи)
Да здравствует король!
Вернулись вновь былые дни!
У Бернардо от неожиданности дрогнула спина и подкосились колени. У Марцелла чуть не выпала коробочка из рук. Но всё же, прежде чем они услышали голос Горацио, Марцелл успел принять лекарство. Бернардо и Марцелл медленно, в шоковом состоянии, обернулся на голос – они увидели Горацио. Тот стоял на коленях, прижимая руки к груди, смотря мимо их голов куда-то вверх. Но вот Бернардо пришёл в себя.
Бернардо
(в гневе)
– Ты что, Горацио!
Да разве ж можно так орать?
Твою же мaть!
Ведь мы ж при исполнении!!!
Мы при оружии!!! Ты с головою дружишь???
А вдруг бы – испугались мы
И в панике в тебя б пальнули,
Старый дурень?!!
И что тогда? Где был бы ты сейчас, а?
Марцелл же, после того как пришёл в себя, посмотрел в ту же сторону, что и Горацио, и встал по стойке смирно. С вытаращенными глазами и открытым ртом он вытянулся в струнку: перед ним стоял король.
Бернардо, оглядев эту ситуацию, пришёл в замешательство. Он видел перед собой двух человек. Один из которых стоял на коленях и плакал в умилении, прижав руки к груди. Другой же стоял по стойке смирно, опешивши, и смотрел куда-то в пустоту. И оба, эти, смотрели в одном направлении.
Бернардо, уже окончательно придя в себя, вспомнил про их недавний план. Ведь они решили подлечиться. Он взял коробочку из оцепеневших рук Марцелла, затянулся щепоточкой лекарства, потом ещё… и перед Бернардо возникла высокая, объёмная фигура короля… Бернардо вытянулся и встал по стойке смирно.
Cцена XXXIX
Тень короля Гамлета
– Так долго ждал я этой встречи,
Сегодняшней,
Как никогда ещё не ждал и никого.
И вот вы передо мной, и вижу,
Что не исполнили вы поручение моё…
Просил я Гамлета ко мне вас привести.
А вы, что за комедию устроили:
Зачем Горацио вы привели с собою?
Быть может завтра целый полк
Вы за собою приведёте?
По моему, я объяснил вам всё толково:
Нет боле власти у меня над вами,
Приказывать вам не могу.
Но вот просить… опять прошу:
Зовите Гамлета с собой на службу.
Поймите наконец: никто другой,
Мне только Гамлет нужен.
Молю вас:
Пусть завтра ж он предстанет предо мной,
Иначе обречён скитаться вечно в муках я.
А я мечтаю обрести покой.
Дух истомлён мой, нет ему покоя,
Покуда я отмщён не буду.
Прошу вас: сжальтесь надо мною, люди…
Хотя, мне кажется, что вас я понимаю.
Да, ситуация сложилась непростая.
Общаться с духом не каждому дано.
Что вы как истину познали,
Другие скажут: колдовство.
Но дело надо-то решать…
Поступим, други, с вами так:
Если вдруг Гамлет усомнится,
Что вы посланники мои,
Тогда пусть вспомнит,
Как он клялся в вечной мне любви,
Когда кинжал я подарил ему,
Что из дамасской стали.
Как руки от восторга у него тогда дрожали!
Ему тогда годков, примерно, десять было,
Когда подарком этим одарил его я.
За то, что он кувшин вина осилил.
Впервые показал себя тогда мужчиной он.
Увидел я, что будущий растёт король!..
Ну всё, прощайте офицеры.
Мне пора и… пожалейте короля.
Тебе ж, Горацио, скажу я на прощанье так,
По поводу того, что счастьем ты назвал.
Отсюда видится всё по-иному:
Нет счастья на земле, а есть покой и воля…
Хотя на вряд ли человек меня поймёт,
Пока в его играет жилах кровь.
Тень короля Гамлета исчезла.
Сцена XL
Марцелл
– Горацио, ты видел это, а??
Что скажешь ты, Горацио?
Горацио, приди ж в себя!
Марцелл усиленно трясёт Горацио за плечо.
Мы здесь втроём, король уже ушёл!
То я Марцелл, а вот Бернардо,
Нет больше никого.
Всё позади, ты испытание своё прошёл.
Остался жив – уже брат хорошо!
Теперь, Горацио, ты нам бы объяснил,
Что делать нам и как теперь нам быть?
Горацио потрясён увиденным. Он начинает приходить в себя. Откуда-то из глубины его существа вырывается вздох облегчения от пережитого. Он озирается вокруг себя взглядом человека, который не понимает, где он и как сюда попал. Вот он всматривается в лица офицеров, узнаёт их. Постепенно к нему возвращается вся картина произошедшего и происходящего с ним за последние сутки.
Горацио
– Друзья, милые мои друзья.
Надеюсь вы не бросите меня.
Такое пережив,
Теперь я полностью без сил.
Прошу вас довести меня до дома, до постели:
Своим я не владею телом.
Теперь, после всего пережитого,
Я вижу, как вы были правы! А я – нет…
Таких чудес ещё не видел свет!
Я не поверил вам, когда услышал ваш рассказ.
Да и сейчас
Я сам своим глазам не верю!
Ушам своим не верю, что слышал голос я его!
Таков мой вывод будет из всего.
Но я… ведь я присутствовал при всём,
Что здесь сейчас произошло.
Со мною прежний говорил король!
Ведь я же не глупец и не больной…
Вот то-то и оно!
Хоть разумом мне трудно сразу всё понять,
Поступим, други, всё же так:
Поставить Гамлета в известность надо.
Должны мы короля уважить.
Его я хорошо знавал,
Меня он никогда не обижал.
Доверьтесь мне. Эх, была не была!
Сей труд прискорбный возьму я на себя.
А дальше будь, что будет.
Я полагаю Гамлет… он пацан неглупый!
Конечно, с первого не въедет раза.
Тут главное, чтоб был не шибко пьяным.
Я мыслю так:
Свести должны мы Гамлета и короля.
Четвёртая не помешает в этом деле голова.
Научный проведём мы, так сказать, эксперимент.
И если Гамлет сей узреет элемент,
То значит… то значит Бог на свете есть!
Итак, всё Гамлету я объяснить сумею,
Не зря всеми науками владею.
Доверьтесь мне! Служил я верно раньше королю,
И в этот раз его не подведу!
И послужу ему сейчас.
Быть может быть в последний раз…
Ну что же, в путь,
Вы знаете, где я живу.
А как придём, винцом хорошим угощу!
Бернардо
– Не худо было бы!
Марцелл
– Эт точно, винцо нам будет кстати!
Ну и вонища от тебя, приятель…
Cцена XLI
Покои принца Гамлета. Входит придворный слуга и докладывает Гамлету, что пришёл учёный муж Горацио. И просит принять его по очень срочному и важному делу. Гамлет соглашается принять учёного. Горацио входит.
Горацио
– Любимый всеми нами, принц Гамлет, здравствуй!
Прости, если от важных дел тебя я отвлекаю,
Но ты всё поймёшь, когда тебе открою тайну.
Ведь с вестью, что пришёл к тебе я,
Медлить – преступленье!
Надеюсь, принц, на полное ко мне доверие.
Но прежде чем тебе откроюсь,
Покорнейше прошу тебя,
Поверить мне, что я,
В полнейшем здравии, как в прочем и всегда!
И ум мой, и душа, и память, не смотря на годы,
У меня крепки!
Ещё покорнейше прошу тебя не горячиться,
А умом холодным вникнуть в мой рассказ.
Ведь то, что тебе сейчас поведают мои уста,
В уме твоём может предстать,
Как злая шутка над тобой.
Не дай бог –
Как розыгрыш чудовищный,
Глумлением над честью!
Ах если б, милый мальчик мой, ах если б.
То, о чём сейчас поведаю тебе,
Умишком нашим смертным не понять.
Но, что случилось – то случилось,
И нам осталось лишь этот дар судьбы принять.
А жребий пал на меня,
И вот теперь готов тебе посланье передать,
Что небеса вложили мне в уста.
От миссии сей отказаться я не посмел.
Пришлось мне высшим силам дать обет,
