Валерий Анатольевич Голиков
Трагедия Замка Эльсинор
Клавдий
– Смотреть на это всё мне, право, грустно!
Да разве же это искусство?
Королева ответила ему назидательным полушёпотом.
Королева
– Не заводись, а лучше сделай умный вид,
Сиди и слушай, как все люди.
Раз деньги платим, значит – искусство.
Покрепче вслушайся, совсем не скучно.
Клавдию уже было не до спора с женой. Он был в предвкушении предстоящего блаженства. Он аккуратно раскрыл ларёчек и пальцами правой руки зацепил щепотку лекарства. После чего поднёс её к левой ноздре. Его голова, от этой процедуры машинально, сама собой, повернулась в правую сторону. И тут Клавдий увидел, что придворные сидящие от него по правую руку, сделали то же самое. То есть, достали свои коробочки с лекарством, которое они купили у Горацио, и приняли его. Короля это немного удивило: чего это они, передразнивают его что ли? Но он тут же забыл про них, потому что лекарство начало действовать. Потом он проделал ту же самую процедуру, но уже с правой ноздрёй и увидел, как придворные, находящиеся с левой стороны от него, тоже последовали его примеру.
И всё… Клавдия понесло, закружило… Его молодое тело вновь хотело подвигов, приключений и любви! Душа короля просила, нет молила о веселье!
А в это время на импровизированной сцене по-прежнему продолжалось представление. Дива тоже поймала кураж. Она неистово голосила на весь зал, давая всю волю своему темпераменту и таланту. Ей уже не было никакого дела до присутствующих. Она была в экстазе, она была полностью погружена в своё священнодействие.
И тут перед Клавдием как будто пал какой-то невидимый занавес, который прежде ограждал его от артистки. Он вдруг увидел её в новом свете. Перед его глазами отчётливо предстала совсем другая картина всего происходящего. Он реально, воочию, увидел совсем «другую» певицу и услышал другую песню в её исполнении.
Перед ним стояла безумно красивая женщина! В самом прекрасном вечернем платье из какого-то будущего века. С обнажённой шеей, плечами и руками. А впереди её платья был высокий, волшебный, завораживающий разрез, который шёл выше колен. Певица, а это несомненно была она, исполняла какую-то прекрасную, дурманящую слух песню. На её лице был магический макияж, который так о многом говорил его величеству. Он как будто взывал к королю: «Я хочу тебя!». Исполняя арию она делала эротические движения, доселе невиданные в христианском мире.
Клавдий не удержался. Он вскочил с кресла и стал бурно исполнять какой-то фантастический, особенный танец, который походил на половецкие пляски, сочетающие в себе элементы танцев народов Африки. Король неистово плясал! Он хотел своим танцем заворожить певунью, околдовать её и показать ей свои серьёзные намерения. Король исполнял «брачный танец». Он напрочь забыл о существовании королевы. И лишь изредка, чтобы перевести дух, Клавдий оглядывался по сторонам. И тогда он видел, что и его придворные, также как и он, заходятся в безумных танцах.
Зал как бы разделился на два мира. Один был реальный, в котором оперная дива давала свой концерт. И другой: в котором находился «подлечившийся» король и его одурманенные придворные, под воздействием того же лекарства. Да, воистину, это был полнейший Dream Theater!
Но в концерте были два человека, которые не были под действием лекарства. Это были: Полоний и королева. И они были в шоке от всего происходящего у них на глазах. Полоний, в очередной раз, вознёс хвалу Господу Богу за то, что "не полечил" дочь этим "лекарством. А королева, так вообще, считала себя абсолютно здоровым человеком, а также, что на всё воля божья. И здоровье тоже от него. Поэтому она в принципе не принимала никаких лекарств. И сейчас в ужасе наблюдая за чёртовыми танцами короля и их придворных, она подумала, что вдруг случилась какая-то эпидемия, наподобие чумы, и поразила их…
Королева
«Что это с ними, я их не узнаю?
Как будто оказалась я в аду.
А мой-то, мой-то… всех сильнее скачет.
Чума, какая-то, вселилась в них –
Не объяснить иначе».
В очередной раз взглянув на свою новую любовь, Клавдий больше не увидел на ней прежнего вечернего платья. Теперь она пела, эротически танцуя перед его взором, в чёрном сплошном купальнике, с розой на груди, выложенной из бриллиантов. И вот она посылает ему свой воздушный поцелуй. Клавдий реально увидел, как он слетел с её красных губ и набирая скорость полетел в его сторону. Поцелуй сильно врезается в его правую щёку, отчего голова его откидывается назад. Он чувствует этот поцелуй так, будто бы ему поставили клеймо на щёку. Поцелуй, одновременно, жжёт и бодрит Клавдия.
Придя в себя, он видит, как дива моргает ему левым глазом и кивает слегка головой в сторону. Король расценил это как сигнал к уединению с певуньей. Но он всё же хочет удостовериться в её серьёзных намерениях. Оба своих указательных пальца он направляет себе в грудь и неслышно задаёт ей вопрос: «Со мной?». В ответ он видит некое движение её языка о щёку, которым она подтверждает ему свои серьёзные намерения. «Да, всё верно! Звёзды сошлись! Она хочет его! Он хочет её! Так чего же время тянуть?» – решает Клавдий.
Дива же к этому моменту закончила исполнять свою арию, пришла в себя и приготовилась к аплодисментам. Но то, что она увидела потрясло её: вокруг неё люди плясали, смеялись и катались по полу. Вдобавок ко всему в её сторону направлялся король. Он выставил вперёд себя руки, слегка согнув их в локтях. Он как-то неестественно улыбался ей своими губами и шальными глазами. При этом он что-то напевал себе под нос и раскачивал бёдрами. Не дойдя до исполнительницы примерно с полметра, он прыгнул в её сторону и набросился на неё. Он схватил её обеими руками за талию и повалил на пол. Дива принялась отчаянно визжать, взывать о помощи… Но никто не посмел помешать его величеству…
И вот Клавдий перешёл к решительным действиям. Он левой рукой ещё сильнее сжал талию певицы, а правой рукой задрал подол её платья, собираясь добраться до её прелестей и получить обещанное…
Но тут какая-то не видимая сила взяла короля за шиворот и оторвала от дивы, потом подняла его так, что у Клавдия оторвались ноги от пола. Затем эта сила развернула его на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси, а затем нанесла ему мощный апперкот в подбородок. Короля подкинуло в верх и в сторону, примерно под сорок пять градусов. И он куда-то понесся. Но вот сила кинетической энергии закончилась и тело Клавдия рухнуло вниз, причём с такой скоростью, что его ноги на какое-то мгновение оказались выше его головы.
Тело короля рухнуло на ползалы. И он погрузился в небытие. Это была королева. Но королева ещё не закончила. Теперь она обратила всё своё негодование за всё произошедшее на диву, которая так посмела унизить её! Она прорычала голосом напоминающим рёв ветхозаветных иерихонских труб:
– Шлюха, потаскуха!
Ишь чего бесстыжая удумала!
Решила мужа из под носа увести!
А ну-ка, стража, вон её гони
И чтоб уже через минуту
Не было её здесь духу!
И денег никаких ей не платить,
И въезд в страну ей на всегда закрыть!
Сцена XXIX
Стена, окружающая замок. На её широкой вершине произошла смена караула. В караул заступили офицеры Марцелл и Бернардо. Смена караула прошла в соответствии с гарнизонным уставом: торжественно и величественно. После того как разводящий караула с прежними офицерами скрылись из виду, Марцелл и Бернардо расслабились. Им предстояло в течении пяти часов стоять в карауле, что было скукой смертной. И как всегда, чтобы скоротать время, они брали с собой в караул карты и домино.
Бернардо
– Марцелл, ты слышишь,
В замке музыка играет!
Король и королева слух свой услаждают.
Эх, вот бы нам сейчас там оказаться,
Красивой музыки послушать,
Медовых пряников покушать,
Винца бы сладкого испить.
Эх, вот бы нам с тобой, Марцелл, так жить!
Вот только я не разберу,
Что это за язык такой?
На коем так певичка голосит!
На дыбе что ль она висит?
Марцелл
– Эт? Итальянский.
Бернардо
– А ты откуда знаешь?
Марцелл
– Была, как-то, подружка у меня.
Из тех краёв, из итальянских.
Когда любви мы, с нею, предавались,
Она вот так же голосила.
Весь мозг мне выносила…
Без умолку, с такой же страстью!
С тех пор язык сей, итальянский,
В башке моей застрял.
И как его где слышу я,
Свою Джаконду сразу вспоминаю.
Она со мной такое вытворяла!..
А улыбка у неё была, Бернардо,
Какая-то особенная: загадочно красивая.
А брови она себе напрочь брила:
Она в какой-то секте состояла,
В ней бровей носить не разрешалось.
Бывало, только краем глаза взглянет на меня,
Как тут же у меня штаны трещат по швам!
Ну что, Бернардо, начнём с картишек или домино?
Мне так всё равно.
Да, помнишь, в тот раз, когда ты проиграл мне?
Должок ты так и не вернул – я жду.
Бернардо
– Вот зануда! Сказал же, что отдам.
Не доставай меня.
Как только жалование выдадут,
Тотчас своё получишь!
Сейчас же вот, что думаю:
Картишки подождут.
Я обсудить с тобою кое-что хочу:
Слух до меня дошёл, что у Горацио,
У старого развратника,
Который нам деньжат подкидывает
За девочек, что тайно мы ему приводим,
Лекарство появилось, вроде бы…
И средь людей молва идёт: волшебное!
Ну, как тебе такая тема?
По-разному судачат люди.
Кто разговор ведёт про бочки,
Что выпорхнули из моря
На крыльях золотых, а в них –
Двуглавые коты, с выменем как у коровы!
И вот Горацио котов тех доит,
Из молока того лекарство варит
И снадобьем своим потом людей спасает!
Другие ж говорят, что, мол, орлы гигантские
Вдруг испражнились на лету.
В подарок королю!
И тот помёт, пока летел, созрел
И стал лекарством чудным.
Короче, по-разному народ толкует тему эту.
Но, как говорится: ближе к делу!
Вот что я думаю, Марцелл:
А не сгонять ли нам разведать?
Колдуна проведать…
А вдруг, брат, это правда?
Затаримся лекарством,
Горацио нам не откажет!
Марцелл
– А нам на что лекарство это?
Я точно знаю: брешут люди, сто процентов!
И вообще, себя я чувствую здоровым –
На что оно мне?
А как хандра какая хватит,
Тогда иду в трактир лечиться.
Сначала выпивка, потом девица –
На утро хворь всю, как рукою снимет!
Другого способа не знаю.
А коль чума нагрянет,
Трактир уже тут не поможет.
Вон, в пошлом годе, закопали скольких…
Эх, хорошие были ребята!
Да вот, с косой подсуетилась с…ка старая.
Увы, лекарств нет от чумы.
Пред нею беззащитны мы.
Так что я думаю, что брешут люди.
Всегда они себе башку морочат чем-нибудь.
Прям жить без этого не могут…
Хрень всякая всегда мозги им точит.
Помяни, брат, моё слово.
Бернардо
– Пусть даже так, но слух идёт,
Кто то лекарство принимает,
Душой и телом сразу молодеет!
Давай проверим!
Со смертного одра люди вставали
И в пляс пускались!
А у кого запор был – тут же обсерались,
Как то лекарство принимали.
Понимаешь?
Ну, как тебе такое, а?
Думаешь, брехня?
Пойми, Марцелл, я тоже знаю, что народ наш,
Сплошь подонки все и сволочи,
Но если б только от одного услышал я такое.
Или же от двух людей,
То на хрен их погнал бы поскорей.
Но когда народ наш всё про одно и тоже…
И в полном восторге…
Да, на всех углах!
То, думаю, что это неспроста!
А мне б лекарство это
Очень пригодилось.
Теряю силы, теряю силы…
Устал от службы я.
До пенсии ещё шесть лет!
Веришь ли, до баб давно мне дела нет –
Болят колени, поясница,
По утрам не слушается тело,
Как будто старикан я древний.
И от запоров я устал, Марцелл.
Короче, брат, всего не перечесть.
Так что, давай-ка, сходим.
И потрясём немного колдуна
По быстрому, туда-сюда.
И если вдруг увижу я,
Eсли учую я, что он утаивает что-то,
Тогда выходит, что все сходится!
То значит: на верном мы с тобой пути,
И то лекарство, брат, добудем мы!
Марцелл
– А если всё же вдруг возьмёт да и откажет?
Возьмёт и скажет, что, мол, слухи это всё:
«Ошиблись адресом».
Бернардо
– Тогда пускай про девочек,
Что тайно мы ему приводим в его покои,
Чтоб репутацию он мог свою сберечь,
Он с нами больше не заводит речь.
Пускай своей Матильдой утешается тогда,
И много водится за ним ещё дерьма…
Уж лучше б он не злил меня!
Так что в путь, Марцелл!
Не будем времени терять.
Весь базар беру я на себя.
Сцена ХХX
У дома и в доме Горацио. Марцелл и Бернардo оставили свой пост и пустились в самоволку. Горацио жил недалеко, и они быстро до него добрались. Подходя к дому учёного, они увидели длинную очередь страждущих. И Бернардо окончательно уверился в том, что народная молва – правда. Выкрикивая: «Именем короля! Именем короля!» – они быстро расчистили себе путь к заветной двери. Без стука открыли её и вошли, громыхая оружием и доспехами.
Горацио в этот момент обслуживал очередного клиента. Он поначалу не очень охотно торговал лекарством, постоянно опасаясь, что король или Полоний вот-вот вспомнят про бочки и их содержимом. Но король, почему-то, не торопился получить доклад Горацио. «Наверное, – думал учёный, – у него сейчас много других важных и очень важных государственных дел. И ему сейчас не до меня».
Но с Горацио случилась беда, он и не заметил, как пристрастился к лекарству. Дело было в том, что как только кончалось действие лекарства, ему становилось нехорошо. Наступала всеобщая слабость. Почему-то начинало сводить суставы. Его даже немного подташнивало в таких случаях. И вообще его всего начинало колбасить. И Горацио, как само собой разумеющееся, стал принимать лекарство уже постоянно. И поэтому он теперь, всегда находился в прекрасном расположении духа. Печали больше не тревожили его.
Незаметно для себя он отошёл от своей научной деятельности и сосредоточился на своём маленьком бизнесе. Он превратился в аптекаря. Но Горацио всё-таки не потерял головы. Он понимал, что бочки когда-нибудь иссякнут, и те порции лекарства, что он продавал страждущим, становились всё меньше и меньше. Мужчинам он продавал траву, а дамам – порошок.
Когда к нему ввалились офицеры, ему стало не по себе. И он в ужасе подумал, что вот сейчас, днём, на глазах у всего народа, они привели к нему малолетних девочек! И, о позор ему! Но увидев офицеров без товара, он успокоился. И тут же к нему вернулось хорошее, деловое настроение. Офицеры же бесцеремонно выгнали клиентов Горацио из дома.
Бернардо
– Привет, Горацио! Вот заскочить решили,
Проведать друга, так сказать.
Ты в целом как?
И новость сообщить тебе приятную:
Девчушек свеженьких тебе мы подыскали,
Чтобы они услаждали
Учёного на склоне лет!
Уж столько лет твой бережём авторитет!
Чем занимаешься, здоров ли?
А мне сегодня вот совсем невмоготу.
Везде болит: и там и тут.
Ты б дал чего, хотя б того,
Чем лечишь ты людей по всей округе.
Не откажи, любезный друг,
Ради великой нашей дружбы!
Но Горацио так вошёл в роль бизнесмена, да ещё и находясь под воздействием лекарства, что не понимал, о чём они толкуют: «Деньги на бочку – и забирай свою порцию лекарства, и лечись на здоровье! А тут какие-то речи про дружбу! Дружба-то здесь причём? Лекарство денег стоит!» – негодовал в душе Горацио.
Горацио
(Горацио душит жаба)
– Э – э – э… помочь могу, конечно, чем смогу.
Но тут такое дело: лекарство-то не моё,
Всё королевское моё, тьфу ты,
Всё королевское оно! Да!
И мне потом ответ держать придётся,
Перед его величеством.
Куда, мол, дел его?
Вот то-то и оно. Так что…
Жадность заела Горацио и ему никак не хотелось отдавать лекарство без денег, пусть даже и корешам. И далее Горацио стал нести всякую чушь, лишь бы не сходить с проторенной дорожки.
А что людей лечу?
Так все они с записками от короля!
Его лишь волю исполняю я.
Мол: дай тому-то… и тому-то…
Того-то и того-то,
Устал, работаю без продыху, работаю!
Да, и не забыть бы с них плату взять в казну.
Тут всё серьёзно, вам скажу.
И рад бы вас я подлечить, друзья,
Но есть приказ от короля:
Расценки твёрдые у нас.
Я б деньги взял даже с отца!
Поймите ж правильно меня, друзья.
Сегодня, вот так вот просто?
Ну, никак нельзя.
Войдите в положение: угостить вас не чем,
Коль денег нет – адьёс… до новой встречи.
Бернардо пришёл в ярость от таких слов. Но он всё же сдерживает себя, с трудом. Добродушная, приветливая улыбка сошла с его лица. Он было хотел припомнить Горацио все их совместные тёмные делишки и намекнуть ему, что и у него рыльце в пушку. А королю совсем не понравится то, что они могут ему поведать. Но тогда он и их подставит… И тогда Бернардо пошёл на хитрость. Что бы им Горацио не говорил, Бернардо чувствовал, что учёный что-то мутит. Горацио с головой выдавали его странные глаза и какое-то взволнованное поведение. Бернардо и сам не смог бы себе объяснить то, что с ним произошло далее… Вдруг в его мозге что-то щёлкнуло и в его солдафонскую голову пришла во всём своём великолепии госпожа Мысль. Бернардо сделал сочувственное лицо и вкрадчиво заговорил:
Бернардо
– Ну, тут ты прав, Горацио!
Порядок есть порядок.
А как иначе?
Мы люди подневольные с тобою,
И выполнять приказ должны и мы, и ты.
Прости, учёное светило,
Если от важных дел вдруг отвлекли тебя.
Марцелл, вот что мы сделаем с тобой сейчас:
Сгоняем, друг, до короля.
По быстрому, туда-сюда!
Король, владыка наш, всегда приветлив с нами.
Да, Горацио, он всех по именам нас знает.
Хоть он – король, а мы – простые офицеры.
А всё потому, что мы защитники отечества и веры!
Он знает: жизни за него готовы мы свои отдать
В любое время, в любой час!
Зато и любит нас король!
Вот то-то и оно…
И мыслю я, Марцелл, как только королю доложим,
Что, мол, чувствуем себя хреново.
Что, дескать, не здоровы мы,
И нам бы подлечиться, сир…
Тем лекарством вашим,
Коим Горацио банкует налево и направо.
Тотчас король к учёному записочку напишет.
Горацио, следишь за моей мыслью?
Мол: «Выдать и немедля
Лекарства самого отменного!
И денег с офицеров никаких не брать.
Берёт расходы на себя казна».
Ну что, Марцелл, братишка, в путь?
Горацио, ты не успеешь глазом и моргнуть,
Как мы уж тут как тут.
С запискою от короля.
Ты приготовь пока лекарство нам.
Тут до Горацио дошло, что ему пришёл полный кирдык! Если король узнает о его делишках?.. Со вверенным ему королевским имуществом?.. Голова его быстренько окажется на плахе. За доли секунды он оценил всю гибельность своего положения… и изменился в лице и фигуре до неузнаваемости. Действие лекарства будто испарилось. Он стал прежним трезвомыслящим человеком. Добродушная улыбка засияла на его лице.
Горацио
– Братишки, верные друзья!
Покорнейше прошу простить меня:
Работы у меня невпроворот.
Я так устал, что глаз уже не тот –
Устали очи у меня,
Да так, что сразу вас и не признал.
По голосам узнал вас сразу,
А вот по лицам – смотрю, смотрю…
И нет, увы, никак не узнаю.
Теперь вдруг раз да и прозрел!
Вот ты Бернардо! А ты Марцелл!
А третьего того, что вон стоит в углу,
Его никак не узнаю…
В углу Горацио отчётливо видел маленького толстого человечка с пропеллером на спине.
Теперь решится всё само собой.
Излишне, полагаю,
Королевский нарушать покой.
И без записки,
Охотно вас снабжу лекарством.
Между друзьями
Не должно быть бюрократии.
Бернардо и Марцелл сначала посмотрели друг на друга, а потом с опаской в тот угол, на который указывал Горацио. Но там никого не было. Потом снова обернулись к Горацио и вопросительно посмотрели на него. А учёный был уже занят привычным для него делом. Он щедро насыпал им в большую шкатулочку лекарство и затем протянул её Бернардо.
Горацио
– Вы правы, милые мои друзья,
Король вас любит, также как и я,
Ведь вы опора короля!
Надеюсь вскоре вы поправите своё здоровье
И дальше, с честью,
Службу будете нести свою!
Как принимать, сейчас вам покажу.
Берёте пальчиками, вот так, щепоточку.
Затем подносите её к носу,
А дальше всасываете любой ноздрёй –
И хвори снимет как рукой!
Бернардо
– Спасибо, друг, мы так и знали,
Что ты в беде своих не оставляешь.
Ну, ладно мы пойдём.
А то… оставили свой пост,
Чтоб со здоровьем решить вопрос.
Сцена XXXI
Офицеры ушли, оставив Горацио в замешательстве. Он понимал, что ситуация так дальше продолжаться не может. Он понимал, что рано или поздно слухи дойдут и до короля. Он ещё не был в курсе, чем и как закончился приём «лекарства» его величеством, после того как оно случайно попало к нему в руки. И эти тревожные мысли и поведение офицеров взбесили его. Всё это немного привело Горацио в чувство.
«Ублюдки недоношенные, негодяи!
Всё же меня раскрутили
Халявщики бессовестные.
Это ж надо… королём прикрылись!
И ведь прознали же откуда-то?
Видать пошла гулять молва.
А ведь кругом шпионы есть у короля.
Ох, как бы та молва нас до беды не довела…
А не пришла ль пора, Горацио,
Нам просчитать все варианты,
Что приобретаем, что теряем?
Одно пока лишь точно знаю,
Что нужен мне план «Б»,
Чтоб быть уверенным в своей судьбе!
Так-так, Горацио, так-так…
На правильном пути стоишь ты, брат.
А ну-ка, собери свои мозги в кулак,
Ведь ты учёный, как-никак.
А если взять, да и с весомым
С кем-то породниться,
Чтоб в случае чего,
Потом его спиной прикрыться.
Вдруг спросит нас король:
“Горацио, где товар мой, а?”
Вот тут и врубится за меня родня!
Все встанут за меня горой: и стар и млад.
А как иначе, б…дь? Ведь мы ж одна семья!
Тут нужен герцог мне или барон
Такой, чтоб был у короля в почёте он!
И было б кстати,
Если бы нуждался он в деньжатах.
А кстати, кто не нуждается в деньжатах?
Их много никогда не бывает.
Они одни лишь в этом мире всё решают!
Тогда в кармане дело у меня.
Тут ясно всё, как дважды два:
Вот вам, папаша, кошелёк!
Как породнимся – дам ещё.
А если заупрямится,
То можно дать и камушек,
Чтоб не пришлось рассчитывать мне,
Только на удачу.
Придётся раскошелиться –
А как иначе?
Такого одного лишь знаю я,
Полоний – ты судьба моя!
Конечно, он не беден.
С другой же стороны, таких не знаю я,
Кто отказался бы от лишнего бабла.
Решит здесь дело, безусловно, сумма.
Полоний – он мужик неглупый,
По статусу возьмёт, он рыба крупная…
Офелия-то расцвела!
А ведь ещё недавно вся в прыщах была.
Хотя по замку ходят слухи,
Вроде, как Гамлет с нею что-то мутит?
Видать ему приелись шлюхи,
И вот девице благородной он полез под юбку.
Я думаю: он с нею это… не всерьёз,
Не “тот” он человек, не “тот”.
Бедняжку поматросит, поматросит…
Да и, бедняжку, бросит.
А хоть бы и так:
Пусть Гамлет ею первый насладится,
Такая тоже мне сгодится.
А там – недаром говорят в народе:
“Конь старый борозды не портит!”
Ох, и помучил б жёнушку на брачном ложе я.
Довольна б мной Офелюшка была!
Вот поди ж ты:
Цыпа в яичке, яичко в жопе у курочки!
А я уже по ней тоскую!..
Да, всё б тело юное покрыл я поцелуями.
Уж предвкушаю сладость её киски!
Упругие пади у девы сиськи!..
Горацио накрыл Dream Theater… но вот он, хоть и с трудом, пришёл в себя.
Горацио, Горацио…
Не надо себя на ночь так расстраивать!
Мыслями всякими себя там мучить.
Полония, Полония пора нам начинать окучивать!»
Сцена ХХXII
На дворцовой стене.
Начинает темнеть. С темнотой приходит прохлада. Но друзья не замечают этого. Нам душе у них светло и весело. Кровь бурлит, от полученных эмоций. Их отсутствия на посту никто не заметил.
Марцелл
– Бернардо брат, ты прсто гений!
Как ловко по ушам ему ты ездил.
Я уж подумал, что от него
Уйдём с пустыми мы руками.
И тут ты бац, ему под дых!
Удача была с нами!
Бернардо
– Я сам не знаю, что на меня нашло, братишка.
Вдруг голова набухла,
Как будто начитался книжек!
И рот раскрылся, и полилось…
Ты не поверишь, всё само собою.
И главное теперь лекарство есть у нас, с тобою.
Не терпится начать леченье.
Ты как? Тогда начну я первым.
(нюхает)
У – х – х – х!..
Кажется, брат, помогает!
Уже колени, спину отпускает.
Теперь нюхнём другой ноздрёй.
О – о – о – о!..
Колдун не обманул – и правда, «как рукой!..»
Скажи, Марцелл, я случаем не помолодел?
С десяток, будто, сбросил я годов!
Я слышу, как играет в жилах кровь!
Суставы, мышцы – всё мне снова, как родные.
С лекарством не расстанусь я отныне!
Давай, Марцелл, нюхни же, брат.
Давай, и позабудешь про кабак!
Сцена XXXIII
Марцелл тоже вкусил лекарства. Оно и его тут же начало лечить. Им стало хорошо. Какие либо недомогания, душевные тревоги оставили их. Офицеры уселись поудобнее на каменный пол стены, облокотившись
спинами о её бордюр. Они и не заметили, как опустился вечер, как ещё более похолодало. Их уже более не тянуло поскорее вернуться в казарму. Каждому казалось, что его мозг прочистился от, за столько лет, накопившегося в нём всякого хлама. И они детскими глазами не просто смотрели на звёздное небо… они смотрели в душу вселенной. Постепенно небо стало заволакивать тучами. Но они, сначала, не обратили на это никакого внимания. И вдруг на их глазах стало происходить что-то невероятное. Одна из больших тучек стала быстро менять свои очертания и границы. Она как будто хотела им что-то сказать. И так было с нею до тех пор, пока она окончательно не сформировалась и не приняла очертания массивной человеческой фигуры. Друзья были потрясены увиденным! И чем больше они вглядывались в человеческую фигуру, возникшую из тучи, тем им более становилось понятнее, что она им кого-то очень напоминает. И тут они узнали в очертаниях тучи фигуру прежнего короля! И, как гром среди ясного неба, прозвучал голос короля! Он обратился к ним – и они узнали этот голос! Они хорошо знали его! Он до гробовой доски врезался им в уши, души и сердца за столько лет их службы. Они бы узнали этот голос и через десятки лет из тысячи других голосов. И тут они… обделались, но не заметили этого. Кровь застыла у них в жилах и сердца их перестали биться! Их тела вытянулись в струнку…
Тень короля Гамлета
(величественным голосом)
– Служивые, эй вы, кто там на посту?
Представьтесь!
Офицеры
– Бернардо.
– Марцелл, ваше величество, сейчас на вахте.
Тень короля Гамлета
– Да, помню я таких… рубак лихих!
Как служба, как вам без меня живётся?
Что новый ваш король?
Как правит братец мой,
Не злобствует?
Офицеры быстро смекнули, что надо говорить и как надо себя вести, чтобы не разгневать призрак. И тем более у них многое накопилось на душе за последнее время. И их «прорвало»:
Офицеры
(наперебой)
– При вас-то лучше было, батюшка король!
Порядок был во всём.
Теперь же жалование нам тормозят!
Когда на месяц, а когда на два.
– Народ вас добрым словом вспоминает.
Теперь же новый наш правитель, братец ваш,
Поднял налоги и говорит народу,
Что это, мол, для нашего же блага. Так-то!
– Ещё в народе слухи ходят,
Что хочет объявить король войну,
Кому-нибудь,
Чтобы поехать поразвлечься на поле брани.
Полония назначил генералом.
– Повоевать приспичило ему.
Хочет покрыть себя военной славой.
– Да и добычи захватить, чтобы казну пополнить.
Такие вот в народе слухи ходят.
– Только сомнительно всё это.
У нас и пушек-то не осталось,
А ядер «кот наплакал», так-то.
– Полоний, министр его первый и любимец,
Всё потихонечку распродаёт,
В стране коррупцию развёл.
Мошну себе, всё, набивает,
Потом, наверное, в Британию слиняет.
– Недавно на дрова продал тараны,
А без таранов воевать никак нельзя нам!
– А ваш приёмный сын, Отелло,
Влюбился в проститутку!
Хотел уже на ней жениться,
Да Гамлет, ваш сынок, подсуетился.
– А Гамлет, ваш сынок, прознав про это дело,
Не смог он вразумить Отелло.
Взял и угостил девицу сыром,
У коего срок годности истёк.
Под пытками заставил есть её!
– А у Дездемоны, так ту деву звали,
Аллергия на молочные продукты
Или от лактозы, несварение желудка…
Я слышал краем уха.
– Вот так она, от коликов, и померла.
А в прочем, сир, всё, как всегда.
Тень короля Гамлета
– Вот так дела!
Спасибо, офицеры.
На славу просветили вы меня.
В том мире нет новостей у нас:
Там только безмятежность, тишина…
Теперь же так скажу вам, офицеры:
Не знаю, что за сила мой дух не упокоила,
Отправила его сюда…
Сей замысел мне предстоит ещё понять
В мой прежний мир,
И должно это бремя мне теперь нести.
О, если б знали вы,
Как тяжело душе без плоти быть!
Но думаю, что здесь я для того…
Да, да! Я вспомнил всё!
О, горе мне! Но вот теперь
К возмездию открыта дверь!
Да, пусть свершится справедливость!
Cвершится справедливое возмездье!
Я вспомнил всё!
Ах, если бы… ах, если б сам, своей рукою
Своим мечом я мог возмездие свершить!
Но плоть моя истлела,
И меч теперь на держится в руках моих
И как же быть?
Да, да… есть у меня здесь дело,
И в этом деле не обойтись без вас мне, офицеры.
На вас одна надежда. Помните присягу!
Месть святую совершить мне надо!
Отмстить мне надо кое-кому за смерть мою.
Если возьмётесь – щедро заплачу:
Зарыл я золотишко кое-где на чёрный день,
Как гада кончите, открою вам секрет.
Так слушайте историю мою.
Сейчас вам по порядку всё поведаю.
Но, но это тайна, так мне шепчет небо.
Увы, не всякий смертный
Может прикоснуться к ней.
На свете лишь один избранник есть,
И посему довериться смогу
Я только Гамлету, сыну моему.
Лишь одному ему.
Ему её я должен рассказать.
И вот тогда
Отмстит своей рукой он за отца!
Свершится месть! И будет она благородна!
Гамлета избрало небо для исполненья приговора.
И обретёт тогда покой душа.
А до тех пор, видать…
Бродить неупокоенной душе средь миров.
До скончания веков.
А посему прошу вас, офицеры,
Приказывать не смею,
Во имя наших прежних славных дней,
Идите к Гамлету скорей.
Скажите принцу, что дух отца его
Себя явил как будто во плоти.
И хочет с Гамлетом поговорить.
Сюда явлюсь я завтра, в этот же час.
И буду с нетерпением его здесь ждать.
До первых солнечных лучей.
О, как же я хочу его увидеть поскорей!
Теперь прощайте, офицеры.
Мне пора, пора.
Душа уходит вновь в далёкие края.
Тень короля Гамлета исчезла. Туча вновь приобрела бесформенное очертание. Через какое-то время Марцелл и Бернардо начинают "приходить в себя". Они потрясены случившимся с ними.
Сцена XXXIV
Марцелл
– Бернардо, ты это видел? А?
Ты, правда это видел так же как и я?
Бернардо
– Воистину, Марцелл,
Мы говорили с духом короля!
Кому сказать – да ни за что нам не поверят!
Ещё поднимут на смех.
Скажут, что вина обпились эти двое на посту
И вот теперь бредятину несут!
А ведь за это можно,
И взыскание получить по службе.
Выходит вляпались с тобою мы, Марцелл,
По самую макушку!
Так что, Марцелл, я думаю: сперва,
Нам надо всё обмозговать.
Обдумать надо хорошенько всё,
Что же это, б….дь, сейчас произошло?
А прежде успокоиться.
Да, с духом говорить –
Не знаю, брат, таких,
Кому б ещё такое выпало на долю.
Марцелл
– Вот тут ты в точку, брат, попал:
Не будем торопиться.
Бернардо, нам это часом не приснилось?
Себе уже я представляю Гамлета лицо,
Когда ему расскажем обо всём.
Что нам явился дух его умершего отца,
И просьбу к сыну передал,
О встрече с ним!
Он тут же спросит нас: «Вы что больны
Или пропили все свои мозги?»
Бернардо
– Во-во, я думаю, Марцелл,
Попали мы в капкан.
Сегодня день… ну, прям сутра не задался.
Как Гамлету такое мы доложим
То самое, невинное,
Что случится с нами может,
Поднимет на смех он нас.
Гамлет
(в воображении Бернардо)
